Разрушенная система общества. все

Глава 1

Сердце бешено колотилось, пульс стучал в висках, мысли рейнкорнировали слишком быстро, из-за этого было трудно зацепиться хотя бы за одну из них; пальцы отстукивали ритм знакомой песни, на губах сверкала дерзкая ухмылка, а глаза с презрением осматривали класс. На руке красовался недавно сделанный укол психотропного, который уже месяц превращал ее жизнь в невообразимое путешествие по дорожкам наслаждения и полного отрыва от реальности. После этого она обычно закидывалась кофеином и энергетиками, только потом реально сносило крышу.
 
Ей было 15 лет, наверное, стоило начать с этого, но возраст не имел значения в индустрии наркотиков. Она была в 10 классе американской школы, которая находилась в Манхеттене на пересечении пятой авеню и тридцатой стрит; она не была в депрессии, у нее не было проблем с общением, она не была "покинутым" ребенком, да и вообще на жизнь не жаловалась, в отличии от малохольных истеричек, которые единственное, чего добились в свои годы, так это убитых нервов, шрамов на руках и психованых родителей, которые волосы на голове рвут, не зная, что делать с мелкими ублюдками, которые сосут из них деньги и свободное время после работы. Она совершенно нормальный подросток, который просто начал закидывается возбудителями и теперь рубит с этого нереальный кайф. Она может сказать, что это все не от тяжелой жизни и не от психической неуравновешенности. Она просто захотела, а это можно посчитать малостью в нашем мире, где подростки пропагандируют свободу личности, а сами отчаянно презирают тех, кто не вписывается в рамки "психованности" и "индивидуализма".

Она лежала на последней парте в белом кабинете химии, где стены были украшены таблицами и схемами, которыми долбили мозг ученикам, а кафедра, за которой обычно стояли преподаватели, была забита пустыми стекляшками и грелками. Первый урок был для всей параллели девятых. Химия была обязательным предметом, что не могло не вызвать недовольства со стороны привередливых учеников, которые не прочь были бы взорвать свою школу к чертям.

Они обычно приходили позже нее, это ее не могло не бесить, ведь без них она начинала отрывать пластмассовое покрытие со стула и крошить известку со стен, которые в далеком прошлом и правда были белыми. Она легла на стул и уперлась ногами в стену. Ее мозг генерировал слишком много идей в одну секунду, ее клетки умирали и тут же рождались новые, она чувствовала жизнь в своем теле, как будто это была маленькая планета, да что там планета, вселенная! И она была идеальной, неповторимой, живой, разнообразной и загадочной! Это чувство нельзя передать словами. Она чувствовала, жила, дышала, хотела развиваться, умирать и возрождаться. Она была всем для себя, но на самом деле не представляла ничего. Самое обидное, что под действием эфедрина это слишком трудно понять.

- Детка, проснись и пой, я знаю, что тебя уже нет с нами, - тихий и мягкий голос около ее уха, она чувствовала дыхание на своей коже, ее клетки достигали оргазма только от одного соприкосновения углекислого газа из легких Джека с ее шеей.

- М-м-м?...

Она открывает веки и смотрит на темно-зеленые глаза. Темная челка немного их закрывает, но эти дьявольские огоньки можно узнать где угодно. Джек был красив, даже очень. Тощий ублюдок с зависимостью от дорогих сигарет отца и желанием когда-нибудь сняться в порно. Они друг-друга стоили. Можно вечно рассуждать о том, какой плохой этот парень, но на самом деле это все бред. Все ошибаются в этой жизни. Он был отличным другом, который мог помочь в любое время и поддержать морально. Грейс его обожала.

- Могу поспорить, что ты чуть ли не кончаешь от моих слов, - протянул он, на его пухлых губах заиграла нахальная улыбка. А этот ублюдок был прав.

- Могу поспорить, от тебя за милю воняет никотином.

Девушка провела рукой по его волосам, тем самым вызвав недовольство во взгляде парня. Его челка еще больше растрепалась.

-Давай, поднимайся, тебя в чувство привести надо.

Парень встает с корточек и теперь возвышается над девушкой немного меньше, чем на полтора метра. На нем порванные черные джинсы, растянутая майка истерто-темно-серого цвета и пиджак. Он бы его хотя бы погладил.

- Я не хочу, и так полна энергии.

- С этим нам и предстоит бороться.

Он её с легкостью ставит на ноги, из-за чего Грейс чуть не падает лицом вперед и не впечатывается в стену, на которой скоро мох начнет расти. Может, эфедрон и является возбудителем, но мысли в голове несколько отдаленно напоминают всё то, что с ней происходит в реальной жизни.

Руки трясутся, да она вся дрожит.

- И сколько ты приняла?

- Расслабься, я в норме.

Она недовольно скрещивает руки на груди. Джек выше ее на пол головы. И его укоризненный взгляд с высоты метра семидесяти восьми выглядет достаточно внушительно.

- Ладно, не совсем в норме.

Она не замечает, как продолжает постукивать накрашенными ногтями по парте, пока парень не ловит ее руку. Сердце производит около ста двадцати, а может и больше ударов в минуту.

- Давай, детка, пойдем.

Грейс продолжает сверлить взглядом своего друга и, к своему сожалению, замечает, что он достаточно симпатичный для того, чтобы с ним трахнуться. Да, когда ты начинаешь сидеть на эфедроне, твое либидо взлетает до небес, а затем с грохотом оказывается под плинтусом.

Девчонка проводит рукой по его спине, поднимается к шее и легонько царапает на ней кожу. По телу Джека начинают бегать мурашки.

- Детка, мы не можем трахнуться на учительском столе, нас вызовут к директору и отшлепают, - тихо говорит парень, но в его глазах играют огоньки желания. Ей нужно было раньше догадаться, что он тоже под кайфом.

Грейс фыркает, но всё равно продолжает сексуально улыбаться. Она уже точно знает, куда они идут, но понятия не имеет, что они там будут делать. А нужно было догадаться, ведь это было так просто.

Их провожают завистливые и презрительные
взгляды. Для Грейс, Джека, Крис и Скотта это стало уже давно нормой. Их недолюбливали в школе, но они и не гнались за любовью. Хватает того, что их обсуждают, ведь их жизнь куда интереснее вечеринок, которые долбят мозг соседям громкой музыкой каждые выходные. Они знали, что им в какой-то степени завидуют. Ведь они вместе. Они идеальны. Никто толком ничего и не знал об их свободном времени, никто не знал, чем они увлекаются или хотя бы как их зовут на Facebook, но, тем не менее, люди, которые вешали на них ярлыки и распространяли сплетни, были уверены в своей правоте. Только они все ошибались. Джек не был геем, Крис не показывала сиськи младшим классам, Скотт не кололся героином, а Грейс не сосала любовнику своей матери для получения денег.

Парень с девушкой оказались в мужском туалете. Грейс была прижата к стенке, а Джек запустил свои руки под ее коротенький топ. Она отвечала на его поцелуй. Мозг превратился в кашу, а единственная мысль, которая осталась, состояла из похоти. Руки дрожали, ноги подкашивались. Пульс участился. Весь мир казался очень ярким, он превращался в отдельные куски пазла, и она просто не знала куда смотреть, ведь все было волшебным. Каждое прикосновение приносило куда больше удовольствия, чем секс без наркотиков. Джек целовал ее шею, оставляя на ней засосы, проводил пальцами по бедрам, позвоночнику, ребрам. У него тоже дрожали руки. Пиджак валялся на плитке пола, майка готова была последовать за ним.

- Сколько ты вколол? - обнимая парня за шею, спросила Грейс.

- 3 мл, -тяжело дыша, отвечает тот.

- Ты же понимаешь, что хочешь меня только из-за наркоты в своих венах?

- Мне. Похуй, - четко разделяя слова, отвечает тот.

Она последний раз целует его в губы.

- Прости, Джек, но не в этот раз.

Грейс самой становится грустно от этой мысли. Внизу живота тепло, она хочет этого, но не сейчас. Не с ним. Не в школьном туалете.

- Я буду ждать, детка...

***

Урок проходит слишком нудно. Часы тикают слишком громко. Все в этом дне со словом слишком.

Впереди Джека с Грейс сидят Крис и Скотт. У Крис бледно-розовые волосы, собранные в пучок, большие голубые глаза и выступающие скулы. Она слушает грандж, живет гранджем, она несколько раз заикалась о том, что переспала бы с Куртом Кобейном на что Скотт обижался как десятилетний мальчик, но ничего не мог поделать со своей девушкой. Сегодня на ней были порванные колготки, короткие черные шорты, топ, а поверх порванная в нескольких местах майка с надписью "Я на наркоте". Самое страшное, что это и было правдой. Они все думали, что не сидели, но на самом деле с каждым днем дозы становились все больше и больше, а эффекта меньше и меньше. Они катились по наклонной.

Скотт был парнем со светло-русыми волосами, которые немного вились на концах, из-за чего он был слишком похож на хипстера; у него были серые глаза и обветренные губы. Он был ненормальным, хотя они все были такими. Никто из них не знал границ, и все её перешагивали. Они любили выпить и поговорить. Они любили читать и смотреть фильмы про Америку пятидесятых годов, они мечтали о свободе и травке, а их отправляли становиться юристами и экономистами, сидеть в душных клетках под названием "офис" и носить одинаковые костюмы, но они все были объединены одной целью - изменить этот мир. Они все хотели равноправия и дороги впереди, мечтали о вечной любви и сексе до брака. Они были подростками, но теми самыми, которые готовы отдать все для того, чтобы прочитать еще одну книгу, которая отнесла бы их туда, где нет боли, отчаяния, разочарования и дурацких правил, которые вводят в депрессию. С наркотиками все это было легче пережить.

- Харпер, напишите, пожалуйста уравнение для этого графика, - попросила мерзкая тетка, втянутая в костюм цвета слоновой кожи.

Она была похожа на сардельку с порванной оболочкой. Как видимо, надеялась на то, что будет казаться тоньше, но на деле это выглядит так, что блевать хочется.
Крис вышла к доске и начала своим аккуратным почерком выводить уравнение.

- Как тебя родители еще в школу в таком виде пускают? Не думают, что ты на трассу ходишь? - её голос напоминал скорее мужской, нежели женский. Этой даме давно пора было прекратить курить по пачке в день. С сигаретой в руках она выглядела еще более мерзко.

- Как видите, не думают, - тихо ответила девушка, кладя мелок на место. - Я могу садиться?

- Садись, Харпер, и чтобы больше я тебя в таком виде не видела.

- Конечно.

Девушка не любила конфликты, да и разговаривать тоже. Она любила пресекать ненужные разговоры вроде этого. У нее была красивая улыбка и грустные глаза. С ней было интересно разговаривать, когда она этого хотела. На самом деле она была веселой, и глаза не всегда выражали печаль, но это было только тогда, когда она ночевала у кого-то из друзей. Неделю назад она переехала к Скотту. Как Крис сказала, родители её не против, ведь с шестнадцати лет можно устроиться на нормальную работу и обеспечивать себя самой, главное звонить раз в день и говорить, что с ней все нормально, но и об этом она забывала.

Родители не очень-то страдали.

- Давайте уйдем, - тихо попросила она, когда вернулась обратно за парту.

- Без проблем, - улыбнулся Скотт и сжал руку девушки. Костяшки были разодраны. Опять подрался с братом. Грейс это заметила и сочувственно вздохнула. Действие наркотиков проходило. Прошло всего три часа. Раньше это держалось по 6-8 часов. Апатия с новой силой накрыла девушку с ее другом. Они знали, что Крис со Скоттом тоже кололись, они знали, что с ними происходит то же самое. Нужна была новая доза, но все понимали, что колоться по пять раз в день, почти не спать по ночам и думать только о сексе и наркоте - слишком приземленно. Они давно уже начинали задумываться о травке. Она была лучше, дешевле, её легче достать и от неё нет таких отходняков.

- Нам нужна трава. Мы должны отколоться, - ложась на парту,
говорит Грейс.

- Только вместе, - отвечает Крис.

- Никак иначе, - подтверждает Джек.

Они жмут друг-другу руки. Через несколько минут звенит звонок с урока. Ни у кого из них нет желания подняться.

***

Грейс Мориган была веселой девочкой. У нее были прозрачно-голубые глаза, светлые, почти белые волосы по плечи и прокол в носу. Она любила альтернативный рок и заброшенные города. Это была ее слабость. Она хотела всю жизнь провести в пути, на дороге, никогда не иметь дома, объехать весь мир и ставить галочки в своем ежедневнике, но все это перечеркнули слова родителей, которые отправили ее в юридический класс. Теперь она знала, что можно делать, а что нельзя, знала конституцию Соединенных Штатов, но так никуда дальше них и не выбиралась. Родители развелись. Мать жила с любовником, чьи стоны она слышала по ночам в своей комнате, но они давали ей достаточно карманных, чтобы спать в наушниках и молчать с утра об их развлечениях.

Они сидели в парке. Солнце светило, но не приносило тепла, по телу распространялся холод, который пожирал последние счастливые мгновения, оставшиеся после наркотиков.

- А может, нам уехать? - неожиданно спросил Скотт.

- Куда? - выводя на земле букву "z", спросила Мориган.

- А правда. Давай уедем. Всё равно куда. Лас-Вегас, Сан-Франциско, да все что угодно! Мы живем в свободной стране, нам открыты все пути и дороги, - воодушевленно поддержал Джек и вскочил на ноги, беря Крис за руки и ставя на ноги. - Детка, мы выберемся из этой дыры, ты забудешь свое прошлое, все начнем сначала, отколемся. Соглашайся.

Крис, не долго думая, улыбнулась. Это означало её "да". Грейс тоже улыбнулась. Они часто думали над этим. Они чертили планы, записывали города, в которые должны заехать, воровали деньги, уезжали на несколько дней, а потом возвращались, когда наркотики заканчивались, а денег не было.

- Только условие: это - последний раз. Мы делаем это и никогда больше не возвращаемся. Ставим крест на прошлом и делаем свое будущее.

- По рукам, - усмехается Джек.

- Без проблем, - улыбается Скотт.

- Давно пора, - в глазах Кристи блестят огоньки надежды.

- Нам нужна неделя, друзья мои. За эту неделю мы набираем денег, закупаемся травой, выкидываем эфедрон, Скотт меняет номера на машине и мы валим ко всем чертям, - радостно провозглашает Джек, делает из пальцев пистолет, стреляет себе в голову и падает на землю. Он всегда был излишне драматичен, но именно за это любили его друзья.

Грейс ложится рядом с ним, а затем и все остальные.

- Нас ждет потрясное будущее, чуваки, - говорит Скотт.

Все с ним соглашаются, ведь и правда в это хочется верить.
Именно так и началась история детей, которые пытались изменить мир.

Глава 2

Грейс почти не спала этой ночью. Тяжелое дыхание, учащенное сердцебиение, тревога - все это в одном флаконе сопровождало ее уже несколько дней. Сейчас же это состояние переросло в апатию и ненависть ко всему живому. 

Будильник прозвенел в семь сорок пять, но желания двигаться было погружено далеко в недры сознания, а единственная мысль, которая мелькала в голове, - эфедрон. Она его не выбросила. Оставила на всякий случай, а то вдруг когда-нибудь еще понадобится. Нужно было только встать, открыть шкаф, отодрать нижнее пластиковое покрытие и достать заветную мечту.

Она никак не реагирует на звонок телефона. Первый. Второй. Третий. Четвертый. На пятый она не выдерживает и поднимает.

- Да.

- Детка, вставай с кроватки и иди одевайся, - голос звучит слишком жизнерадостно для человека, у которого сейчас отходняк.

- Иди к чёрту, - хрипло отвечает Грейс.

- Мы будем у тебя через двадцать минут, - звучит голос Скотта.

Она кидает телефон куда-то в угол. Чувство, будто она умирает по частям, не пропадает уже третий день. Разваливается; черви, поселившиеся в ее теле, выедают ее изнутри, морозит. Нервная система, разболтанная к чертям психотропными, дает о себе знать порванными подушками в приступе гнева и несколькими сломанными ногтями, когда Мориган пыталась оторвать от стен ненавистные ей обои. Как все было хорошо до этих уколов, от которых теперь гематомы по всей руке.

Грейс встает с кровати, но тут же заваливается обратно. Лучше лежать и не двигаться, тогда, возможно, это пройдет, но пачка эфедрина, которая в ее свободном доступе, не дает покоя.

Настойчивые шаги по лестнице. Затем без стука в дверь к ней в комнату 10 м в квадрате заваливаются трое человек и на вид весьма счастливых.

- Вот дерьмо, - в голос провозглашают все троя, когда видят еле живую девушку на кровати.

Она и правда ужасно выглядит. За то время, пока они сидели, она похудела, а точнее даже стала истощённой. Ее 56 кг превратились в 47, вечный недосып, отображающийся на лице мешками под глазами, красные белки глаз из-за высокого давления, которое ее почти не оставляло. Она превратилась в живой труп, и если кто-то считает это сексуальным, то слишком ошибается.

- Идите к чёрту, - зарываясь под одеяло и закрывая глаза, ответила Грейс. Ей не нужна их поддержка и помощь. Ее характер стал слишком невыносимым, с ней нереально было разговаривать или проводить время. Сарказмы, обидные шутки и крики из-за ерунды долбили мозг всем ее знакомым.

- Солнце, вставай. Если ты выйдешь на улицу, то тебе станет лучше, - Крис села на кровать к подруге и погладила ту через одеяло. - А еще мы достали денег.
Сходим в кафе, поедим, ты ведь ничего не ела за эти три дня...

- Отвали. Мне плохо, - огрызнулась Мориган. Как хорошо, что ее друзья через это прошли и прекрасно понимают, что она сейчас чувствует.

Она слышала, как открывается дверь шкафа, как нижняя половица поднимается. Тут она сорвалась с места.

- Не смей трогать, сукин ты сын! - этот крик можно было услышать за милю от ее дома. В глазах была одна злоба, желание и ненависть. Она готова была броситься на Скотта. Если бы у нее в руке был бы нож, то парню оставалось бы жить меньше пяти секунд. Рассудок затуманен, во всем мире нет ничего кроме этого флакона. Все внимание на нем. В глазах плывет.

Руки Джека обвивают девушку за талию и не дают ей расцарапать лицо Скотту. На руках друга остаются красные полосы, на некоторых выступает кровь.

Флакон летит с десятого этажа на асфальт подъездной дороги. Всплеск - и жидкость растекается по серому покрытию. В этот момент в мозгах Грейс что-то щелкает, и она начинает реветь. Она уже не вырывается. Она воет как животное, которое отбилось от стаи. Она понимает, что это конец.

Джек отпускает ее. Девушка падает на пол и начинает еще сильнее выть.

- Прости, прости, прости... - шепчет Скотт, гладя ее по волосам и прижимая к себе.
В комнату заходит мать, но тут же закрывает дверь. Она знала, что ее дочь сидит на наркоте. Она ничего не делала. Ей была интересней ее собственная личная жизнь.

***

Ребята сидят в какой-то уличной забегаловке и едят бургеры. Грейс стало немного лучше. На улице светит солнце, которое щиплет глаза. Счастливые подростки идут после школы, которую эта компания прогуляла. Они прогуливают уже третий день, ведь во время отходняка лучше быть вместе и никуда не высовываться.

Музыка в кафе била по мозгам, а официантки в маленьких платьях с низким декольте так и норовили наклониться как можно ниже к Скотту или Джеку, что очень бесило Кристи. Она выглядела сегодня более измученно, чем обычно. Взгляд уставший, вокруг глаз остатки косметики еще с понедельника, грязные волосы завязаны в пучек. Лучше всего как всегда выглядят мальчики. Их отходняк кончился еще в первый день. Сейчас они сияли и лучились энергией.

- Сколько у нас есть денег? - жуя свой бургер, спросил Скотт.
Все выгребли из карманов все, что было. Наркоманы никогда не оставляют деньги дома. Паранойя, что их могут забрать или украсть, ведь отсрочку оплаты делают только самые тупые наркодилеры.

- Десять, двадцать.... 543 доллара и 78 центов. Вы же понимаете, что нам нужно больше? - рассматривая кучку купюр и монеток, спросил Скотт.

Его полное имя - Скотт Крамер. Родители в разводе, отец пьет, а мать заботится о сыне одна, но и заботой-то это назвать трудно. Ей 54 года, а Скотт был поздним ребенком, что усугубляло ситуацию, да и залетела его мать от "последнего" секса с бывшим мужем. Родители развелись после смерти его брата. Статистика показывает, что большая часть браков держится только на детях. Как ни прискорбно это говорить, но примерно к тридцати годам любовь уходит в забытье, зато остаются кричащие ублюдки, которых надо одевать и кормить, чем и занимаются отец с матерью. А как только умирает их чадо, то и цепь, сковывающая их, исчезает. Примерно так и разрушился брак у предков Крамер.

С ним жила Крис. Ей некуда было деваться. Семья - то еще дерьмо. Она их ненавидит, а они ненавидят ее, и у них это было всегда. Жаль, что девочка иногда вспоминает семейные походы в кино или зоопарк. Это сильно калечит ее психику, а затем она калечит свое тело. Скотт пытается с этим бороться. Последний рекорд был - полгода.
 
- У нас еще есть четыре дня, мы все успеем, - думая о чем-то своем, ответил Джек.
 
Он жевал трубочку от стакана с коллой, а глаза смотрели куда-то сквозь пачку сигарет Кристи. Он так часто зависал и погружался в свои мысли. Джек Дейвидсон был сыном одного из крупнейших магнатов США, но, тем не менее, был слишком далек от денег. Единственное, куда он их тратил, - дорогие сигареты или же сигары, наркота и выпивка. Матери у Джека менялись как перчатки после смерти кровной. Грусть от утраты прошла примерно через месяц, из-за чего еще совсем маленький мальчишка злился на отца. Сейчас это прошло. Они общались только по вечерам и только на тему отцовского бизнеса, который потом должен был перейти Джеку, который терпеть не мог чертов кабинет отца на двадцать шестом этаже.

Скотт несколько раз кашлянул, пытаясь привлечь внимание своего друга, но ничего не вышло. Тогда он его пнул под столом, ожидая хоть какой-то реакции.

- Я завис? - переводя взгляд на Крамер, спросил Джек.

- Опять.

- Вот черт.

Грейс сидела около стенки, поджав ноги под себя и мечтая о том, что все можно было бы изменить. Изменить этот мир, эти законы и правила; все было бы куда проще, если бы взрослые прекратили ставить себя выше детей, если бы люди не причиняли людям боль, и страны бы не воевали.

Если бы они вчетвером могли бы перенестись куда-нибудь в другое измерение с лучшими людьми и лучшим отношением к себе, но каждый раз, когда она открывала глаза, то оказывалась там же, где и сейчас. В дешевой забегаловке за столиком около стены.

По щекам покатились слезы. Она была больна эскапизмом, да все они были больны, хотя это даже не является болезнью, но психическая неустойчивость после эфедрона давала знать.

- Детка, иди сюда, - Джек обнял свою подругу, а та начала плакать еще сильнее.

Ее мать спит с левым мужиком, ей наплевать на то, что за этот месяц пережила ее дочь, их отношения находятся на грани вымирания, ей было больно все это понимать и осознавать, а осознание пришло сразу же после ухода ненависти ко всем окружающим и наслаждения от уколов.

***

- Ребят, нам нужен план.

Они сидели на заднем сидении машины Скотта. Это был черный Хаммер, который достался ему от отца, когда тот купил себе новую машину. Сидения они разобрали, так что места было достаточно много.

Запах сигарет пропитал сидения, а виски еще много раз будет проникать в ткань обивки.

- Я предлагаю... - начал было Джек, но его перебили сразу три голоса.

- Заткнись! Мы не поедем в Вегас сразу после отбытия!

Он недовольно закатил глаза и закурил косяк.

- Помните ту книгу... "В дороге". И первым по списку пунктом назначения был Денвер. Так может повторим их путешествие? - тихо спросила Крис, гладя Скотта по ладони.

Все переглянулись и пожали плечами. Они ведь хотели почувствовать себя героями книг, они ведь хотели убежать от этой реальности, да и других идей ни у кого не возникало. Они остановились на Денвере, желая заболеть Денверской Хандрой и походить по местным пабам. Они отправились на поиски лучшей жизни, начиная менять мир с самих себя. Им нужно было выбраться из этого города и доказать всем, что каждый может так сделать - начать жизнь с чистого листа, где родители не могут решать судьбу детей. Они хотели революции, перемен, и они готовы были на все ради этого.

Ребята лежали в машине и курили, курили, курили, вся их жизнь давно была превращена в роман сороковых, пятидесятых годов. Они любили Аллена Гинзберга, Джека Керуака и Уильяма Берроуза. Все Бит-поколение являлось кумирами. Такие фильмы, как "Убей своих любимых" и "На дороге" были пересмотрены в этой машине больше чем по двадцать раз, они знали каждую реплику, ведь это то, чего им не хватало сейчас, да и не только им, но и обществу в целом - революции нравов.

- Правда или действие, Джек? - спросила Крис.

- Правда, - затягиваясь высококлассной травой, ответил парень.

- Почему ты хочешь бежать?

Джек был одним из тех людей, которые живут без проблем, а если они и есть, то их можно решить с помощью денег. У него не было причин покидать Нью-Йорк, не было причин бежать, у него было все, а он готов был разорвать все будущее и убить настоящее ради неизвестности. Крис считала это глупым поступком, ведь ее жизнь была куда хуже неизвестности, и нужно было начать все с чистого листа.

- Потому что мне не нужно будущее моего отца, потому что я заебался каждый день видеть его новых любовниц, заебался жить так, как велит мне положение отца в обществе. Меня все считают дауном из-за общения не с высшим обществом, а с вами, как бы обидно это не звучало. Я заебался.  Преодолеть страх. Отсечь лишнее. Отвергнуть всё, что не имеет подлинной ценности. И скользить. - Процитировал Дейвидсон "Бойцовский Клуб".

- Грейс, правда или действие? -продолжила Кристи.

- Правда, - Грейс перевернулась на живот и улыбнулась, надеясь на то, что они уже все о ней знают.

- Почему ты решила начать колоться?

Она не знала что ответить. То, что она испытывала, было похоже на глубокую депрессию. Апатию. Неприязнь ко всему живому. Она ненавидела себя и весь мир, и вместо того, чтобы покончить с собой, она села на иглу.

- Я чувствовала апатию, вечную усталость, ненависть и полный похуизм. Мне было плевать на все, и я не находила себе место. Я не могла читать, смотреть фильмы, разговаривать. Все это выводило меня из себя и бесило, становилось скучным, и я просто ничего не могла с этим поделать. С наркотиками все становилось легче, - Мориган пожала плечами, немного приуныв от воспоминаний.

Джек провел рукой по ее щеке и состроил что-то вроде сочувствующей полуулыбки.

- Скотт, что толкнуло тебя на продажу наркотиков? - Крис решила надавить на больное всех своих друзей для того, чтобы им было легче отпускать все, что они теряют. Ведь ей терять нечего.

- Моей матери нужно было что-то есть. Она не могла работать из-за депрессии. Она лежала в клинике, а это должен был кто-то оплачивать. Кроме меня у нее никого нет, - мальчишка ответил это совсем убитым голосом.

- Прости... Я... - начала было Кристи, но ее перебил настойчивый поцелуй.

- А теперь ты, Кристи Харпер, если мы уедем из этого города, ты прекратишь резать себе вены? - гладя девчонку по бедру, спросил Скотт.

- Нет, - не задумываясь, ответила она.

Глава 3

Джек смотрел на белый потолок, на котором его воображение рисовало причудливые узоры вроде зеленовато-фиолетовых цветов и фейерверков. За окном было всего часа три ночи, рассвет уже начал брать вверх над тьмой, а парню все еще не спалось. Точнее не так: он жутко хотел спать, но все его мысли были далеки от этой комнаты и кровати. Голова раскалывалась, тошнило из-за нескольких лишних глотков ликера. Он думал о том, как это будет: остался один день для того, чтобы упаковать вещи, снять деньги с кредитной карточки и распрощаться со старой жизнью. С отцом, его любовницей, людьми, которые хотят открыть ему проход в высшее общество, а он так этого не хочет или же боится. Боится, что они в нем разочаруются, так же, как каждый день разочаровывается отец; все его мечты, мысли были неправильными и недопустимыми. Он не знал, куда будет поступать, кем будет и кем хочет быть - за него уже все давно решили, но он этого не хотел. Он ничего не хотел. Никогда не любил плыть по течению. Все это долбило его мозг и не давало заснуть.

Часы показывали 3:27. Джек сел на кровати и посмотрел в окно. У него была большая комната, но в ней почти не было мебели. Двуспальная кровать располагалась по середине комнаты, на ее изголовье лежали сигареты и стопка книг. Панорамные окна открывали вид на Верхний Ист-сайд. Он завораживал. Двадцать первый этаж многоэтажки давал много преимуществ. У левой стены стоял открытый шкаф с верхней одеждой, обувью, книгами и каким-то хламом в плетеных корзинах серебристо-голубого цвета. На правой стене висела плазма. Эта комната была похожа на одну из комнат в каталоге какого-нибудь магазина товаров для дома по типу IKEA. В голову пришла еще одна цитата из "Бойцовского клуба": "Все мои знакомые, которые раньше сидели в туалете с порнографическим журналом в руках, теперь сидят с каталогом фирмы «ИКЕА»".

Джек натянул на себя джинсы и какую-то футболку, которую смог найти на полке. Влез в кеды и тихо закрыл за собой дверь. За пределами комнаты было темно и прохладно. Отец со своей любовницей уже давным-давно спали, а может быть опять свалили на очередной прием для таких же снобов как они.

Парень вызвал лифт и прислонился к стене, обшитой деревянными панелями. На кухне мигала печка, как видимо, таймер там никто не выключил. Дейвидсон больше не хотел спать, все его внимание переключилось на то, как бы свалить из дома и желательно больше сюда не возвращаться. Деньги.... Зачем они ему в таком количестве, если новые вещи он не покупал уже больше года, кеды превратились в тряпку с вылезающими нитками, а перекусить можно и в дешевой забегаловке. Все эти материальные блага ему не были нужны, он не был зависим от денег и крышей над головой, как например его отец или даже Крис. Она всегда хотела жить лучше, чем она живет сейчас. У нее ведь никогда не было денег на еду, не говоря уже о новой одежде. Она бежала, а он хотел изменить и доказать всем, что все, чем общество сейчас живет - полное херня. Это все привязывает их к одному месту, а потом в шестьдесят - семьдесят лет они жалеют, что так ничего и не сделали.

Лифт пришел, створки тихо разъехались в разные стороны, а свет резанул глаза. Он выглядел так же дорого, как и все в этом доме. Дейвидсон зашел в лифт и нажал на прозрачную кнопку с вырезанной и залитой черным цветом цифру "один". В зеркале отражался замученный мальчик; если он не пытался выглядеть напыщенно, то превращался в очень плачевного на вид юношу. Синяки под глазами, под ногтями грязь и кое-где они сломаны, жутко худой, выглядящий истощенным, а во всем виновата генетика, да и нежелание что-либо делать. Без своей коронной ухмылки и самовлюбленного взгляда он походил на наркомана, хотя он им и являлся.

На экране отобразилась цифра "один", и женский голос сказал "первый этаж". Когда ты ездишь на этом лифте каждый день, начинаешь передразнивать даму, которая пилит тебе мозг цифрами этажей.

Консьерж недовольно посмотрел на Джека. Его он бесил тем, что был выше по статусу, что у него были деньги, что он жил в этом шикарном доме, а не в нижнем Ист-Сайде; его бесили все, у кого было хоть что-то, ведь сам он ничего так и не смог добиться в свои 34 года.

На улице было прохладно, ведь только началась весна. Снег давно растаял, да и вообще в этот раз февраль выдался довольно теплым. Ну а сейчас уже середина марта. Джек шагал по мокрым улицам, дождь еще моросил, в скором времени в его кедах начала хлюпать вода, ведь лужи нельзя было разглядеть. Грейс жила в трех милях от него. Она жила в Мидтауне на девятом и десятом этажах высотки. В этом районе было достаточно трудно спать: вечный наплыв туристов, офисные черви, которые готовы на все ради повышения, и, конечно же, соседи, которые выясняют отношения в ночное время.

Чтобы окончательно не промокнуть за часовую прогулку в три ночи, Джек поймал такси. Водителем был молодой парень, который по виду еще не закончил колледж. Он что-то говорил про плохую погоду и что Дейвидсону должно быть холодно без куртки. Его трепание языком растянуло 15 минут в невыносимые 15 минут, за которые парню приходилось отвечать на вопросы по типу "Что ты тут так поздно делаешь?", "Почему не дома?", "Ты жутко выглядишь, ничего не случилось?"... Это бесило. Это его личное дело, которое не должно волновать таксиста.

Выйдя из машины, Джек понял, что зайти в квартиру к подруге будет трудно. Ее родители, должно быть, дома, а они не особо любили, когда к ней кто-либо приходил. Особенно в четыре утра. Мальчишка набрал знакомый телефон и начал ждать, когда она ему ответит. Первый гудок, второй, третий, и она берет трубку. Голос Грейс слишком веселый, если учесть то, что она сейчас должна спать.

- Ты не спишь? - прислонившись к стене здания, спросил подросток.

- Как слышишь - нет. Фильм смотрю, - секундное молчание. - Ты на улице?

- У твоего дома, детка. Прям как Ромео, - усмехнулся Джек.

Грейс замолчала, а затем разразилась смехом. Она не думала, что этот придурок когда-нибудь приедет к ней в четыре утра и будет просить впустить в дом.

- Ладно, заходи, я сейчас дверь открою. Только тихо. Не хочу объяснять, что ты делаешь у меня ночью.

Джек положил трубку и открыл стеклянную дверь с ободряющей надписью "Добро пожаловать". Безалаберной охраны не было на месте, а в холе играла приятная музыка. Женский голос в лифте своим монотонным голосом объявляет 9 этаж. Если у парня лифт проходил в саму квартиру, то тут он выходил на общий этаж. Дверь в квартиру 34 уже была открыта, и из-за нее высовывалась растрепанная блондинестая голова Грейс.

- Топаешь так громко, как будто под кайфом, - недовольно проворчала девчонка, затаскивая за шиворот футболки парня в квартиру. - А теперь заткнись, - шикнула она.

В квартире было уже достаточно светло, чтобы разглядеть лестницу, ведущую на второй этаж. Там была только комната Грейс и вторая ванная. Мать явно дала понять, что если ее дочь не лезет в ее личное пространство, то и она ее не трогает. Всех это устраивало, но Мориган было обидно такое отношение к себе. Ей нужна была мать именно сейчас, а она нежилась в кровати с любовником. И если кто-то может подумать, что я виню родителей этих ребят во всем, что с ними позже произошло, то нет. Не виню. Они сами до такого дошли и приняли это решение. Просто взрослым давно пора было бы начать прислушиваться к детям.

Ступеньки тихо поскрипывали под их шагами, Грейс держала Джека за руку, опасаясь того, что тот мог оступиться, а затем разбудит мать с любовником. Комната была освещена светом, исходящем от экрана телевизора, который висел над кроватью. Шторы были плотно закрыты, на кровати стоял наполовину съеденный попкорн и чипсы, на полу стояла двухлитровая бутылка коллы. Грейс закрыла дверь и громко выдохнула.

- Отлично. Операция выполнена, - улыбнулась девчонка и вернулась на свое место, где она смотрела фильм.

- И ты не хочешь меня обнять и спросить, какого черта я у тебя забыл? - возмутился Джек, который хотел произвести впечатление на девчонку.

Она немного подумала, оглядела его с ног до головы и изрекла вывод из всего только что произошедшего:
- Ты настолько ненормальный, что я привыкла. Садись на кровать, я тут фильм смотрю.

Дейвидсон сел на кровать рядом с подругой и нажал на пуск только что начавшегося фильма. "Гладиатор", если он не ошибался. Девчонка тащилась от Рассела Кроу и знала каждый его фильм. Им ведь всегда было легче жить фильмами. А сейчас она находилась в Риме и была главнокомандующим армией, затем стала гладиатором, а потом убила императора. Она переживала с каждым героем всю его жизнь, становилась им, а потом было очень больно возвращаться обратно в реальность. Она ненавидела реальность больше всех из их компании, она ее не понимала и отрицала, была рождена не в том времени, не в том месте, не в той реальности.

- Мы так и не попадем на Весенний Бал, - сказала Грейс, смотря, как Максимуса выбирают в качестве гладиатора.

Джек встал с кровати и подал ей руку.

- Детка, не потанцуешь со мной?

Она улыбнулась и приняла его руку.

На экране лилась кровь гладиаторов, публика ликовала и желала большего; рев толпы, он выжил, испанец выжил, и он войдет в историю, а они танцевали, прижавшись друг к другу, обнимая
и надеясь, что это никогда не кончится, они ведь тоже станут скоро одной из таких историй...

***

Крис была у себя дома. Тут было холодно, пахло плесенью, сыростью и марихуаной. Ее мать с отцом сидели на героине, курили траву, пили экстази и нюхали кокс. В прошлом фанаты рок-индустрии, позднее превратившиеся в рок-звезд, а через некоторое время с сильнейшей зависимостью от наркотиков были выставлены за дверь их же продюсером. Сейчас они трахались в своей комнате, что было отлично слышно через тонкие панельные стены.

Крис крепче обняла свою младшую сестру и накрыла ее одеялом. Дома они не раздевались. Жили они на первом этаже какой-то "полуразвалившийся помойки", как выразился Джек, когда впервые увидел то, где она живет. Было слышно, как протекает кран на кухне, как соседи встали так рано, чтобы собрать оставшиеся вещи и уехать куда-нибудь подальше и больше никогда не возвращаться.

- Эй, Мини, смотри что у меня есть, - тихо прошептала сестре на ухо Харпер.
Мини повернулась к сестре и посмотрела на ту своими большими голубыми глазами, как и у Крис. Она тоже не могла спать из-за такого шума.

- Что?

Девушка достала из кармана джинс стопку свернутых купюр и запихнула девочке во внутренний карман куртки.

- Слушай: как только завтра проснешься - уходи из дома и спрячь деньги в нашем тайнике, поняла? Будешь брать по немного, так, чтобы хватало на еду и поездки с классом до конца года. Родителям не говори про них. У тебя их нет. Поняла? - строго спросила Кристи, надеясь на благоразумность младшей. Ей было всего одиннадцать лет.

- Но...

- Я спросила: поняла?

- Да, - кивнула Мини и обняла Харпер. Если бы она только знала, откуда эти деньги и как их ей пришлось зарабатывать.

Крис грели мысли о скорой поездки. Последний день и свобода. Никаких родителей, наркотиков и избиений. Она ночевала дома из-за своей сестры; нужно было с ней попрощаться, сказать последние слова и наставления, она ее бросала, она это понимала, ей было грустно и стыдно за это, но она больше не могла так жить. Лучше быть эгоистичной сукой, чем умирать в этом аду.

***

- Скотт, иди сюда, - хриплый голос зовет из другой комнаты частного дома, расположенного в Бруклене.

Парень заснул часа два назад, размышляя об их отношениях с Кристи и что с ними станет, когда они будут вместе 24 часа в сутки. Эта альтернатива и пугала и манила. Да, он всегда хотел быть с ней, но пугало то, что их отношения так могут слишком быстро перегореть.

- Скотт, ты меня слышишь? - после этого последовал протяжный долгий кашель. От него чуть ли не тряслись стены.

Крамер открыл глаза и машинально сел на кровати, из-за чего закружилась голова. Мать его звала ночью несколько раз, когда начинала сильно кашлять и задыхаться. У нее была паранойя, что это ее последние секунды жизни, и сынок должен быть рядом с ней.

- Иду, мам, - крикнул Скотт, включая свет в коридоре, чтобы найти нужное лекарство.

Коричневая прозрачная баночка, в которой лежат белые таблетки, ингалятор на тумбочке - все как обычно. С такими темпами парень совсем прекратит спать.

- Держи, мам.

Он дает ей таблетки и стакан воды, затем ингалятор. Приступ кашля прекращается, и она мило улыбается. Ей уже 54 года, но выглядит она на все 90 или даже 100. Жуткие морщины расползаются у нее по лицу с каждым днем все больше и больше; исхудавшее тело, которое болезнь поедает уже какой год, впавшие маленькие глаза и залысины на голове. Врачи говорили, что это все из-за депрессии, и они даже точно не знают, что это такое. Так сказать - бронхит с астмой. Жуткое сочетание.

- Спасибо, милый. Что бы я без тебя делала.

Он обнял свою маму и пожелал ей еще раз спокойной ночи, выключая свет в коридоре.
Скотт уже давно думал о доме престарелых и о том, что маме там должно было бы быть лучше, хотя он скорее себя в этом убеждал, чем считал. Противно было от себя и от своего собственного поступка. Завтра должны были приехать врачи из дома для престарелых и забрать ее. Она будет не против. Она поймет. Он на это очень надеялся.

Глава 4

Часы тикали раз за разом все громче и громче, или же ему это казалось. Ему было противно от самого себя, на душе скреблись кошки, хотелось долбиться головой о стену и кричать. Был первый час ночи, они договорились встретиться в три ночи на тридцатой стрит, Боро Манхеттен; пора было уже выходить, но он не мог этого сделать. Он все еще видел перед собой полное ненависти и отчаяния лицо своей матери, когда ее забирали врачи. Он ее предал.

Скотт закрыл лицо руками и громко вздохнул.
Его вещи были уже собраны, машина оборудована под длительную поездку мини-холодильником, который заряжался от прикуривателя, задние сидения собраны так, что багажник теперь одно целое с задними местами, баки с бензином убраны под сидения, номера заменены. Им оставалось только заехать в банк, снять все деньги с кредитки, купить продуктов и сказать последнее "прощай" городу, в котором они прожили всю жизнь.

Парень поднялся с пола и посмотрел в зеркало, висящее в его комнате. Без матери дом стал холодным и пустым, он напоминал один из тех самых, которые были заселены призраками, а не людьми. Он внушал себе, что обязан был так поступить ради своей свободы и своего будущего, а маме будет неплохо и в ее новом доме. Это самосъедание ни к чему хорошему не приводило. Теперь все его мысли были направлены на обвинение себя и укоры совести.

Часы пробили час. Скотт все еще смотрел на себя, но громкий стук часов прервал его мысли. Сейчас не время отступать. Что сделано - то сделано. Через несколько часов они будут свободны от прошлого, все начнется с чистого листа. Такие размышления поднимали настроения.

Крамер громко захлопнул дверь в свою комнату, прихватив рюкзак с вещами. У них было одно важное правило - каждый берет вещей не больше, чем на рюкзак. Все было рассчитано: если бы каждый взял больше, чем положено, то место для сна было бы засорено никчемным барахлом.

Парень нервно подбрасывал ключи от машины, пока шел к выходу. Было темно. Ночь выдалась холоднее, чем они ожидали. Дверь прихожей была закрыта, и больше ничего его не сдерживало. За этой дверью остались планы об Йельском университете, о хорошем заработке и столбике в журнале "Ролин Стоунс". Он хорошо писал. Его оценки по алгебре и геометрии оставляли желать лучшего, но зато он мог процитировать любую фразу из 38 пьес Шекспира. Если Джек был отличным актером, то Скотт был отличным писателем. Один всегда играл, а другой пытался быть честным.

Крамер сел в машину и закинул рюкзак на задний ряд. Мотор громко зарычал, а Скотт коварно улыбнулся. Им была открыта дорога в никуда, и они знали, что теперь никогда с нее не сойдут.

***

Грейс помогала собрать все вещи Крис. Ее родители были на какой-то очередной пьянке, а сестра была отправлена к бабушке "погостить". Как Крис надеялась - навсегда.

Нижнее бельё, предметы личной гигиены, несколько футболок, шорты и кеды. У Крис не было большого разнообразия в одежде, да и в рюкзак помещалось достаточно мало. Грейс соврала матери, что пошла ночевать к своей новой подруге Элис. Как жаль, что на самом деле эта девушка была всего лишь плодом воображения, а то ее мать уже обрадовалась, что ее доченька наконец то начала общаться не только с этими наркоманами, которых она открыто презирала и ненавидела. Грейс все еще поражалась, как ее подруга могла жить в таких условиях. Грязно, воняет мочей и крысиными отходами, дом почти развалился, повсюду валяются бутылки и шприцы. Слезы наворачивались от этой картины, но это было лучше, чем сидеть в детдоме, поэтому они с сестрой молчали и делали вид, что все хорошо. Жаль, что побои под одеждой сходили по несколько недель.

Крис села на матрас - поднялся клубок пыли. Она была грустной. Она боялась оставить свою сестру, она боялась, что сделают с ней ее родители, когда узнают, что Кристи сбежала. На глазах выступали слезы. Самое странное было то, что у подростков, которые выросли в малообеспеченных и неблагополучных семьях, чувство отвественности за близких развито куда больше, чем у ребят, которые всю жизнь ни в чем не нуждались, и самое страшное для них был развод родителей.

- Эй, ты как? - Грейс села рядом с подругой.

- Я не могу здесь ее бросить, - смотря в одну точку на стене, ответила та.

- Должна. Как только ты уедешь, бабушка не будет отдавать ее родителям. Она узнает о том, что здесь происходит, и... - не успела Мориган договорить, как ее перебила Харис.

- Ее отправят в приют. Отлично. Какая я после этого сестра.

Крис сжала кулаки так, что на ладонях остались красные следы. Из глаз полились слезы. Она слабая. Она часто плачет. Ей страшно бросать сестру. Мини. Ее маленькую Мини, которая все еще верит в добрых людей, и что все будет хорошо, что ее сестра всегда ей поможет и защитит. Но на деле все оказывалось иначе. Она ее бросает, так, как однажды бросили ее родители, отдавшись власти наркотиков и беспробудных пьянок. Она бросала самого беззащитного и чистого человека, который ей когда-либо встречался. Она слабая, она уезжает, она бежит, надеясь когда-нибудь все это забыть как страшный сон.

На часах был второй час ночи. Грейс обнимала Кристи и пыталась ее хоть как-то утешить. Она убеждала ее в лучшем будущем, в том, что они найдут новый дом. Они уедут. Уедут и забудут эту жизнь. Этот город. Забудут все.
Крис пыталась верить. Правда. Но все никогда не бывает так легко, как в книгах. Она об этом знала, а Грейс все еще жила мечтами.

***

Джек сидел на улице и курил. Это была седьмая сигарета. Было холодно. На нем были кеды, черные джины и свитер с закатанными рукавами. Рядом с ним на лавочке лежал рюкзак. Он был почти пуст. Он был приверженцем идей Бойцовского клуба, поэтому отказался от материальных благ еще года два назад. Ему было всего шестнадцать лет, но он уже точно знал, что умрет рано. Он не знал, почему и отчего, но знал точно, что это наступит раньше двадцати пяти лет.

Сидя на этой скамейке под фонарями тридцатой улицы, Джек думал о том, что не жалеет ни об одной вещи, которую когда-либо делал. Вся его жизнь была собрана из отдельных рассказов и приключений. Он был оутсайдером, он презирал общество и его моральные нормы, плевал на все это и продолжал делать то, что ему хочется. Его жизнь хочет прожить каждый, но не каждый осмелится так открыто срать на законы и правила приличия. Он воровал, устраивал драки в общественных местах, бил машины и участвовал в митингах против войн и правительства, сидел в участках, а затем выходил после внесенных залогов и все начиналось с начала. Он был трудным подростком, который был готов на все ради того, чтобы добиться изменений хотя бы в своей жизни, если мир его всё равно не слушает. Революционер по натуре, Джек не знал, что он ничего не сделает. Он никто. Его имя так же легко вычеркнуть из списка переписи населения, как и внести.

Он забыл стряхнуть пепел, и теперь он падал на его джинсы, а затем разносился ветром по улицам Манхеттена.

- Дашь прикурить? - веселый голос выводит его из задумчивости и заставляет повернуть голову влево. Там стояли Крис и Грейс.
Джек состроил свою коронную ухмылку и протянул каждой по сигарете.

Крис должно быть холодно. Она была в шортах. Джек предложил ей согреться в его объятиях, но она отказалась, объяснив это тем, что Скотт не одобрит, а разбивать такую крепкую мужскую дружбу не в ее правилах.

- А как у вас с ним вообще? - спросила Грейс, делая затяжку.
Трое подростков в три ночи сидели на скамейки на тридцатой улице и ждали, пока приедет машина и заберет их в новый мир. В мир без боли и разочарования.

- Последнее время каждый из нас занят своими делами. У меня сестра. У него мать. Нам нужно было разобраться с этим, - пожала плечами Крис, делая вид, что это ее совершенно не волнует, пытаясь отрицать тот факт, что час назад она плакала и не могла себя простить.

- Сейчас у вас будет слишком много времени, чтоб с этим разобраться, - с сарказмом ответил Джек. Это прозвучало куда грубее, чем он рассчитывал. Пришлось извиниться.

Спустя несколько минут подъехала машина, и с места водителя высунулась голова Скотта. Он выглядел достаточно счастливым. Про мать он пытался не думать и оставить все это в прошлом.

- Вы готовы, дети? - улыбнулся Скотт.

- Да, придурок недобитый! Ты опоздал, - засмеялся Джек, открывая багажник и отодвигая нижнюю панель, чтобы в это углубление запихнуть свои вещи.
Крис с Грейс засмеялись и пошли за Джеком. Теперь они почувствовали, что начинают нечто большее, чем просто путешествие по Америке. Это путь в один конец.

- В чем суть: сейчас мы едем в супермаркет. Я снимаю все деньги с карточки, покупаем продукты, затем новые телефоны и симки, - скомандовал Джек, когда они сидели в машине.

Крис с Грейс сели на заднем сидении. Они громко обсуждали как проедут весь маршрут, а Скотт все это напишет; как они возродят бит-поколения и будут вписаны в историю, как весело проведут время вместе, и никто их не остановит. Только они и дорога, которая никогда не закончится. Они мечтали, как на деньги, которые выручат за книгу, поедут в Канаду, купят там домик и остановятся на несколько месяцев. Они будут жить так, как всегда хотели. Они мечтали. Мечтали. Мечтали...

- Наша остановка, - воскликнул Скотт, закрывая свою дверь, когда машина остановилась около большого супермаркета.

- У нас есть список? - спросила Крис, которая привыкла все покупать по плану, ведь на большее чаще всего денег не хватало.

- К черту список, детка, у нас есть деньги и свобода! - разводя руки в разные стороны как победитель, ответил Джек.

Они сняли деньги с кредитки. 5546 долларов, не считая то, что удалось накопить Грейс, Скотту и Крис. На эти деньги можно жить как минимум полгода, но Дейвидсон уверил их, что три штуки он потратит в Вегасе. Все только пожали плечами. Для того, чтобы снять такую сумму, пришлось начинать все с начала семь раз, снимая по 900 долларов.

Чипсы, газировка, алкоголь, сигареты, сухарики, печенья, фрукты, предметы личной гигиены и еще несколько ненужных вещей. На все они спустили около 130 долларов. Маленькая сумма для Джека, но Крис возмущалась такой бездумной трате денег. Поддельные документы - еще один проступок Дейвидсона.
Им оставалось купить телефоны и симки. Часы показывали пятый час. Рассвет начался около четырех. Люди начали появляться на улице, так что пора было сматываться.

Самая дешевая модель, левые симки, купленные в переходе метро и оформленные не на владельцев. Еще один пункт выполнен. Теперь они могли покинуть город.

Им было весело. В машине играла Nirvana, а они подпевали. Они ехали в Туннеле Линкольн. Эта была последняя черта, разделяющая Нью-Йорк и весь остальной мир. Каждый чувствовал прилив сил и возбуждение. Это не первый побег, но раньше они возвращались. Теперь же все было иначе. Масштабнее.

Джек попросил остановить на выезде с моста. Теперь все поняли, зачем он купил красный баллончик. На асфальте появилась надпись "RUNAWAY".

- В чем смысл? - спросила Грейс.

- Революция, - улыбнулся тот и сел обратно на переднее сидение.

Они устроят революцию. Им будет весело. Они будут свободны. Четверо друзей, которые путешествуют по США, которым плевать на образование и свое будущее. Есть только здесь и сейчас. Они думали об этом и представляли, что именно так и будет.

- ПРОЩАЙ, НЬЮ-ЙОРК! - заорали дети перед тем, как свернуть.

Это были последние слова, которые жители Нью-Йорка слышали от этой четверки.

Глава 5

На всем пути их преследовали поля, иногда мелькали леса и жилые строения, велись работы на дорогах. Машин почти не было. До Денвера ребята добрались за два дня и несколько часов. Если бы они ехали без ночевки, то на месте были бы на полдня раньше.

Им было весело. Они пили и курили. Машину вели только Джек и Скотт, а девчонки наслаждались ландшафтом и превращали эту поездку в комедийное шоу. На середине пути Крис предложила остановиться и размять ноги. Они бегали по полю, кричали, смеялись. Наверное, это и есть свобода.

- Крис, - тихо шепнул Скотт, когда повалил девчонку на траву. Она была настолько высокая, что их нельзя было разглядеть среди зарослей. - Я люблю тебя.

Крис подняла руку и посмотрела сквозь нее на солнце. Рука начала светиться. Девочка улыбнулась и потрепала парня по волосам.

- Эй, я ведь серьезно, - недовольно заявил тот, садясь на уже примятую траву.

- Я знаю, - ответила та, щурясь от солнечных лучей.

Скотт улыбнулся и тоже посмотрел на солнце. Они дети солнца. Они следуют за ним. Каждый день оно садилось на западе, и они пытались его догнать. В такие моменты они были самыми счастливыми людьми на земле.
 
Трава щекотала шею, ветер обдувал голые ноги, а розовые волосы разметались по земле. Крис выглядела такой счастливой, намного счастливее чем раньше.

- Хочу замедлить время. Остановить его. Этот момент должен длиться вечно, - прошептала девушка.

Скотт писал в тетради карандашом. Буквы получались неровные, почерк из-за этого становился еще неразборчивее. Он писал о солнце, о том, какой волшебный этот момент, о том, как Крис хочет замедлить время. Он писал о своих чувствах. Их радость была настолько детская, что и не верилось, через что им пришлось пройти ради этого. Ради того, чтобы остаться в живых и видеть все это.

Послышались крики Грейс, а затем и Джека. Как видимо, парень брызгался водой в девчонку из бутылки, проделав в крышке несколько дырочек. Они босиком бегали по мокрой от росы траве, мокрые листья и травинки клеились к их ступням, они скользили по земле, под ногтями была грязь, но они не обращали на это внимания. Ради этого стоило бросить все.

Грейс начала скользить, и в итоге оказалась на земле, сгибаясь пополам от смеха.

- Вот ты и попалась!

Мориган завизжала и попыталась отползти от Дейвидсона, но все попытки были тщетны. На нее вылили литровую бутылку воды. Она кричала, материлась и задыхалась от смеха. Друг поскользнулся на луже и теперь лежал рядом с ней.

Грязные, мокрые, но счастливые. Они чувствовали вкус жизни и хотели жить. Сейчас. Завтра. Всегда.

В Денвере было совсем мало развлечений. Несколько музеев, прогулочные улочки, бары и несколько клубов. Они ожидали увидеть нечто, что соответствовало повествованию Керуака, но они не учли один факт: с того времени прошло полвека. Джаз перестал играть на этих улицах, а Дин не бегал по ночам от Мерилу к Камилле. Под итог, кроме скуки этот город не навивал ничего.

Они сняли двухместный номер в каком-то дешевом мотеле, где вода в туалете смывалась через раз, а горячая вода была отключена круглосуточно.

- У нас есть деньги, но мы продолжаем жить в нищете, - разочарованно вздохнула Крис.

- Суть не в том, чтобы жить в дорогих отелях, а в том, чтобы понять, как жили они, - ответил Джек, заваливаясь на скрипящую кровать, а под местоимением они подразумевали бит-поколение. Крис просто смирилась и не стала спорить. Всё же все это затевалось не ради плавания в роскоши, а ради избавления от гнета родителей и осуществления мечты всей жизни.

Крис с Грейс спали на одной кровати, а Скотт с Джеком на другой. Парни дурачились и строили друг из друга геев.

- Давайте, целуйтесь! - кричали девчонки, когда Скотт обнимал Джека за талию. Их носы почти соприкасались. Они пытались не смеяться, но из этого ничего не выходило, их тела сотрясал глухой хохот.

- Иди к чёрту, пидр! -н е выдержал Скотт, засмеявшись еще сильнее.

- А кто меня ночью обнимал?

- Да ладно, будто тебе не понравилось.

Эти четверо не давали спать соседям, из-за чего на них часто поступали жалобы. Они затихали на несколько часов, а затем все начиналось с самого начала. Смех, крики. Кровати начинали скрипеть еще громче, когда они начинали на них прыгать. Все зашло слишком далеко, когда Скотт сломал ручку ванной двери и пришлось откручивать дверь перочинным ножиком, а обратно ее вставить никак не получалось. Пришлось валить из мотеля до того, как их заставили платить за ущерб. Они оставили деньги на столе, пока мужчина, обслуживающий новых постояльцев, ушел в туалет.

- И куда мы поедем? - спросила Грейс. В мотеле номер ребята снимали четыре дня. За это время дальше чем на пару кварталов они не продвигались.

- Роки-Маунтин парк. Национальный парк, состоящий из лесного массива и горных хребтов. Открыт 24 часа 365 дней в году. И мы едем туда, - ответил Скотт, когда Джек изучал бумажную карту, делая вид, что он что-то в ней смыслит.

Горные дороги в Роки-Маунтин простирались на 578 км. Национальный парк был пристанищем диких животных, из-за этого ночевать можно было исключительно в местах для кемпинга. Чем выше машина поднималась по дороге, тем холоднее становилось. Температура в горах поднималась максимум до 25 градусов, сейчас же, несмотря на полящее солнце, она не превышала 15. 

- ТВОЮ МАТЬ! Я ВИЖУ БЕЛКУ! - заорала Грейс, чуть не пролив на себя остатки коньяка. Ее глаза стали больше раза в два, а на лице появилась улыбка. В Нью-Йорке увидеть белку, грызущую орех, было весьма проблематично. Здесь же они шли на полный контакт с природой.

Карта, которую им выдали при въезде, показывала все прелести парка. Ребята остановились в "Скалистых горах", за что отдали 35 долларов. Их отправили в кемпинг для палаток. Было весьма прозаично, так как те собирались ночевать в машине.

Добрались они до места назначения только под вечер, когда серб луны висел на темном небе и освещал дорогу. Единственными источниками освещения были костры и лунный свет. Ветер шатал деревья, которые столпились вокруг палаточного лагеря. Стало совсем холодно - температура опустилась до шести градусов.

Крис сидела в джинсах Грейс и пила теплое пиво. Пришлось его греть над огнем в походной кружке. С каждым глотком и веселой историей, рассказанной Скоттом, становилось теплее.

- Ми-и-и-илый, а что у тебя под сидением лежит? - наигранно мягко спросил Джек у друга, когда случайно наткнулся на что-то жесткое под передним сидением. Он искал зажигалку, выпавшую из кармана куртки.

- Милый?! Это, блин, мерзко звучит! - недовольно заявил Крамер, но всё же залез вперед и пошарил рукой.

Толкиен, Воннегуд, Гейман - да кого там только не было. Парни вытащили книг двадцать из-под двух сидений.

Ребята сидели в "спальной зоне", как называли девчонки багажник с задним сидением, и разбирали эту маленькую библиотеку. Костер на против машины грел их, а цикады играли красивую музыку ночи.
Крис начала читать "Хоббита".

- Бей посуду! Бей стекло!
Бей тарелки и бутылки!
Бильбо Торбинсу назло
Гни ножи, уродуй вилки!
Мы весь дом — кверху дном,
Стол, скамейки, табуретки!
А потом каждый гном
Швырь ему в постель объедки!... хором читали дети и смеялись.
На стоянке было всего палатки три-четыре, так что они никому не мешали. Становилось все темнее и темнее, пока темно-синее небо не превратилось в черное, а цикады совсем утихли. Ветки тихо потрескивали в огне. Костер почти угас. Они лежали на крыше машины и смотрели на звезды. В городе такого не увидишь.

- А что, если умершие люди становятся звездами и наблюдают за нами с небес? - тихо спросила Крис.

- Тогда почему звезды сгорают? - так же тихо задала вопрос Грейс.

- Потому что им больше не за кем наблюдать.

Джек грустно вздохнул и поднял руку к небу, желая докоснуться до звезд.

- Тогда она сейчас смотрит на нас. Как думаете, она улыбается? - грустно усмехнувшись, спросил Джек. Он говорил о своей матери, и все это понимали. Она умерла от лейкемии. Дейвидсону тогда было всего семь лет, и после этого отношения с отцом стали холодными. Мужчина, конечно, пытался это исправить, ведь он правда любил сына, но их увлечения, цели в жизни, да и взгляды на мир были слишком отличны друг от друга. Это была одна из причин, почему Джек сейчас здесь, а не в роскошных апартаментах.

- Думаю, да, - ответила Грейс и сжала руку Джека. Она не знала, что он чувствует, да и не хотела знать. Такую боль трудно пережить. Ведь почти каждый день он вспоминает, как врачи выводили из палаты маленького напуганного мальчика со слезами на глазах, когда приборы, подключенные к телу его матери, начали издавать протяжный писк.

Глава 6

Грейс не спала всю ночь. Бессонница Джека оказалась заразной. Первые лучи солнца показались на горизонте около трех десяти, а совсем светло стало в четыре двадцать три. Здесь было холоднее чем в городе, зато вид открывался сказочный. Солнце вместе с серпом луны сражались за небо и за ближайшие 12 часов. Вскоре яркие лучи поглотили безликий серый камень с кратерами, отражающий свет.

Часы на руке у Джека начали издавать протяжные сигналы, оповещая о наступлении шести часов утра. Ветер играл с листьями на высоких деревьях, которые защищали детей от окружающего мира. Эта машина, дорога, деревья и алкоголь защищали их от реальности и мыслей. Они не умели решать проблемы и решили найти самый простой выход - побег.

Грейс поднялась с травы, покрытой утренней росой, и пошла в сторону "Скалистых гор". Хотелось позавтракать нормально впервые за две недели. Тем временем ветер забирался под свитер, щекотал ребра, вызывал мурашки и дрож по всему телу. Один из камушков на дороге попал в ботинок и теперь так и норовил порвать носок.

Дорога шла вокруг леса, огибая озеро. Становилось немного страшно от такой мощи, окружавшей девушку. Сейчас можно было осознать всю ничтожность своего существования. Она почувствовала себя одним из многих камушков, из которых была выложена дорога. Грейс опять слишком много думала.

За поворотом показалось место для костра, а затем и все здания "Скалистых гор" - гостиница, несколько маленьких кафешек и магазин, в котором можно было купить сувениры, товары для проживания в палаточном лагере и продукты питания. Сонные люди медленно выползали из главного входа гостиницы и ползли в кафе за обжигающем губы американо, а для тех, кто любит помягче, сгодится и капучино.

Грейс прошла мимо семейной пары, которые тихо спорили насчет того, куда сегодня направиться. Девушка была беременна, из-за чего парень настаивал на поездке на машине, а она хотела пешую прогулку. Теперь стало грустно от понимания, что у нее никогда такого не будет. С семьей слишком трудно, а единственный человек, который ей симпатичен - последний кобель и сейчас лежит пьяным в машине с Крис и Скоттом.

В кафе приятно пахло свежезаваренным кофе, горячей выпечкой и подгорелыми тостами. Почти все места были заняты, несмотря на раннее утро. Все хотели как можно раньше доехать до конца самой высокой автотрассы, но туда уже образовалась пробка.

Мориган заняла последний свободный столик с диванчиками у окна. К ней тут же подлетела девушка в темно-коричневом фартуке и карандашом за ухом. Ее волосы были собраны в тугой пучек, а на губах была не наигранная улыбка. Как видимо, сегодня утром она узнала достаточно хорошую новость.

- Здравствуйте, меня зовут Энн, и сегодня я буду вас обслуживать, - весело сказала девчонка. - Хотите заказать все сразу или вам дать меню?

После минутного молчания, Грейс поняла, что нужно что-то ответить. После алкоголя и бессонной ночи голос казался чужим и слишком грубым. Она попросила меню и американо без сахара. Казалось, что все та же апатия, от которой бежала девчонка, возвращалась с каждым километром, который разделял ее и Нью-Йорк. Восьмой день только начинался, а она уже понимала, что это было слишком просто. Просто взять и уехать. Прошлое никогда не даст от себя так легко избавиться.

Меню пестрило обилием блюд из мяса и рыбы. Оставалось только поражаться стольким видом приготовления форели и кролика. Страница за страницей Мориган погружалась в свои раздумья. Ей нельзя было оставаться одной, иначе это ее убивало.

- У тебя не занято? - прозвучал веселый голос около ее столика.

Грейс поднимает глаза и видит парня лет 19. С ним рядом стояла девчонка с длинными темными волосами. Угадать ее возраст было уже куда проблематичнее, поэтому девушка оставила это занятие. Она кивнула в знак согласия, приглашая ребят сесть. К их столику тут же подлетела все та же официантка. Мориган заказала блинчики с малиновым сиропом. Парень, сидящий напротив, продолжал сверлить взглядом растрепанную девушку с размазанной тушью и в свитере Джека. У него были такие же темные волосы, как и у его спутницы, карие глаза, нос с горбинкой и ярко-выделенные скулы. В правом ухе тоннель примерно на миллиметров 18.

- Я - Перси, а это моя сестра Сэм, - заговорил незнакомец.

- Грейс, - улыбнулась девушка.

Было несколько неудобно сидеть с незнакомцами за одним столом. Теперь в голове мелькали разные темы для разговоров, начиная от их места жительства и заканчивая их любимым цветом. Любые простые вопросы, главное, чтобы не молчать и не создавать напряжение. Хотя вся эта ситуация уже напрягала. Хорошо, что здесь играла музыка, работал обогреватель и людской говор не прекращался ни на минуту.

- Ты здесь одна? - этот пронзительный взгляд и правда напрягал.

- Нет. Друзья все еще спят.

- Сказал бы сразу, что запал на нее, - недовольно пробурчала Сэм, разглядывая меню.

У Грей вырвался непроизвольный смешок, а Перси недовольно покосился на свою сестру. Это продолжалось около минуты. Мориган не выдержала и громко засмеялась.

- Ладно-ладно, прости, - тут она увидела входящих в кафе друзей, и у нее созрел план. Пора было начать развлекаться так, как она привыкла в городе. - А знаешь, это ведь даже круто. Ты ведь мне сразу понравился.

Ее голос стал ниже, а на губах играла полуулыбка. Она поставила свои ноги между его и выгнула спину.

- Привет, ребят, - не отводя взгляда от парня, поздоровалась Грейс. - А это Перси и Сэм.

Секундное замешательство, но затем они распределяются вокруг стола. Крис со Скоттом около Грейс, а Джек рядом с Сэм. Сэм окидывает его оценивающим взглядом и прикусывает губу. Конечно, Джек всегда великолепен. Единственный человек за столом, который не выглядит уставшим или сонным. Можно было поспорить на то, что Сэм сейчас чувствует его парфюм. Может он и хотел убежать от высшего общества, но привычка всегда выглядеть идеально была привита с детства.

Энн еще раз оказалась около их столика. Блинчики Мориган навивали воспоминания о тех временах, когда они вчетвером сидели дома у Грейс и обсуждали, как когда-нибудь откроют свою пекарню, при этом уплетая приготовленные ее мамой блины с ореховым сиропом.

- Так откуда ты? - спросила блондинка.

Крис что-то рассказывала Скотту, а он ее обнимал. Эти два человека явно выпадали из реальности, или же они выпали из нее ровно тогда, когда получили 24 часа вместе.

- Лонг-Бич, Калифорния, - парень был явно рад такому развитию событий, а Дейвидсон в открытую заигрывал с его сестрой. Его левая рука была где-то между ее ног. Ладно. Это она начала эту игру, и она же ее закончит. Выигрыш и кульминация - единственное решение этой игры, которая уже давно шла между ней и Джеком. Они любили друг друга, но боялись признаться, поэтому каждый раз, когда кто-то выигрывал, другой приходил в молчаливую ярость, которую легко можно было распознать по грубым подколам и комментариям.

- По твоему загару видно, - промурлыкала Мориган.

Грейс случайно пролила кофе, который капнул на штанину Перси.

- Ой, прости, пожалуйста. Я думаю, это стоит пойти и отстирать, - невинно хлопая глазками, заявила девушка, а затем пролезла через влюбленную парочку, которая скрывала свой смех поцелуями и прикусыванием губ. Они знали эту игру, но молчали, не желая лезть в их отношения. Слишком гордые для того, чтоб кому-то принадлежать, они продолжали злить друг друга такими выходками.

Перси с довольный улыбкой на лице пошел за девушкой в общую кабинку туалета. Он явно надеялся на что-то, но на самом деле ничего бы не получил.

Дверь закрывается на замок, Грейс слышит голос парня. Она не хочет этого, но ведь так и должно быть, да? Она все такая же, как и раньше. Шлюха, которая на самом деле еще ни с кем не спала. Девочка, которая ничего не боится, но со страхом потерять всех. Она знала, что с каждой такой выходкой теряет Джека, но пока кто-то из них не признается - игра не кончится. Она думала, что сейчас он может делать с Сэм, и ее переполняла ярость, смешанная с грустью и горечью.

- Ты же мне не собираешься стирать джинсы? - спрашивает парень, и его руки ложатся ей на талию и разворачивают к себе. У нее рождается неприятное предчувствие, но она отбрасывает все сомнения, вспоминая Джека и Сэм. Она обнимает его за плечи и целует. Такая маленькая, всего 15 лет. Нельзя так губить свою первую любовь, топить чувства алкоголем и сигаретами; нельзя так убивать свою жизнь, но они все так делали. Так должно было стать легче, но становилось в несколько раз больнее.

Руки Перси под ее свитером, горячие поцелуи и спутанные волосы. Сбившееся дыхание между жадными поцелуями, они больше никогда не встретятся, и эта их единственная возможность. Грейс мечтает провалится под землю. Она слышит, как растягивается ремень, и отстраняется. Ей в спину упирается зеркало над раковиной.

- Стой, нет. Прости, я так не могу, - тихо говорит Грейс, поправляя свои волосы.

Замешательство Перси превращается в злость. Мориган видит, как играют желваки у него на лице.

- Что значит: не можешь?

- Я не хочу с тобой трахаться, - вздыхает девушка. Сердце бешено колотится. Может, она и не первый раз так посылает парней, но каждый раз ждет подвоха. Не каждый просто уходит, захлопнув за собой дверь.

- Малолетняя шлюха, - выплевывает Перси и уходит.

Дверь захлопывается, как и случается обычно.

Малолетняя шлюха... Возможно, так и есть, но от этого не становится легче. Джеку всегда было легче, но сейчас она выиграла. Перси никому не скажет, что она ему не дала. Он будет улыбаться и делать вид, что все отлично только для того, чтобы поднять мнение о себе. А она будет сидеть в туалете и думать о том, что никогда не скажет Джеку о том, что чувствует.

***

Когда Грейс вышла, Сэм с Перси уже уходили. Джек целовал Сэм, а Перси провел рукой по плечу Грейс. Звонок над дверью сообщил о том, что посетители покинули заведение. Внутри так и осталась та самая пустота. Ребята сели обратно за стол теперь уже вчетвером. Крис с Грейс на одной стороне, а парни - с другой.

- И как он тебе? - не удержался от вопроса Дейвидсон.

- Джаред был лучше, - улыбнулась Мориган, делая вид, что этот разговор ее никак не задевает. Ее задевает каждая фраза, сказанная не с той интонацией в ее сторону от него.

- А, ну да, точно. Твой список еще не перевалил за сотню? - яд так и сочился из каждого слова. Харпер с Крамером переглядывались, но не вступали в перепалку этих двоих, хотя их и стоило остановить.

- Как будет больше - обязательно сообщу.

- Не стоит, а то я буду завидовать, что я не такая шлюха.

Грейс замолкает, не зная что ответить. Он ее еще никогда не называл шлюхой. Это был предел того, что она может терпеть. Если ему так дорога ее честь, то мог хотя бы об этом сказать, а не называть при всех шлюхой.

- Ребят, думаю, вам стоит сделать глубокий вдох и забыть... - начал Скотт, но тут же заткнулся, как увидел убийственный взгляд Мориган.

- Джек... Знаешь... Иду к черту.

Девушка встает из-за стола и идет к выходу. На глазах появляются слезы, но она их глотает. Она слышит свое имя, ругань, но не оборачивается. С нее хватит. Эта поездка становится невыносимой. Невыносимо проводить с человеком, которого ты любишь, 24 часа в сутки и не иметь возможности быть с ним. Невозможно видеть его каждый день. Она ненавидит себя и его. Страшно начинать серьезные отношения, ведь кроме жалких пошлых намеков в жизни она ничего не видела.

Солнце перекрывает темные дождевые тучи. Ветер стал яростнее играть с листвой на деревьях. Большинство людей толпились либо в сувенирном, либо около стоянки, надеясь хотя бы за два часа попасть на вершину. Грейс обняла себя за плечи и побрела к машине. Почему она убежала? Зачем она это сделала? Чем больше они проводят время вмести - тем больше поводов для ссор. Тогда у них было время наедине, теперь нижнее белье каждого будет видно все больше и больше с каждым днем. Она так и ждала того дня, когда они поссорятся, купят билеты на поезд и вернутся по домам. Об этом не хотелось думать. Светлые волосы лезли в глаза, а ботинки шаркали о землю, хотя она и пыталась поднимать ноги выше.

- Грейс. Стой. Я знаю, что сказал бред.

Девушка продолжается подниматься по холму, не обращая внимания на возгласы парня.

- МОРИГАН! Я тебе сказал - стой! - теперь она останавливается и поворачивается к нему лицом. Он выглядит растрепанным и запыхавшимся, но, тем не менее, он здесь.

- Что?

- Прекрати вести себя как шлюха.... Пожалуйста.

- А, да, точно. Я ведь шлюха. А ты не ведешь себя как кобель.

Мерзко. Противно. Этот разговор совершенно не хотелось начинать ни ему, ни ей, но выбора не было. Это тема давно витала над ними, и вопрос был только в одном - когда кто-то ее поднимет.

- Я трахаюсь меньше тебя раза в два! Могу поспорить, ты уже не хуже порно-актрисы ебешься!

Мориган дает Дейвидсону звонкую пощечину. Как он смеет так с ней разговаривать, если учесть тот факт, что она девственница. Как он мог верить всем тем слухам, которые гуляли по школе. Несколько раз приврать, а потом выходит так, что ты спишь с парнями за деньги. Ложь распространяется с невероятной скоростью и неточностью.

- А знаешь, что самое обидное во всем этом?! Я девственница, но уже жалею об этом. А я ведь мечтала, что когда-нибудь потеряю ее с тобой. И что теперь? Я шлюха. Продолжай ****ь таких же мразей, как и ты.

Грейс разворачивается на мелких камушках, сильно сжимая челюсти, чтобы хоть как-то усмирить свой гнев. На руках остаются следы от ногтей. Она слишком сильно сжимает кулаки. Если бы она была дома, то ее костяшки превратились бы уже в кровавое месиво.

Джек хватает ее за плечо и притягивает к себе.

- Прекрати быть дурой! Я люблю тебя.

Девушка ударяет несколько раз парня в грудь, а затем прекращает сопротивляться. Он гладит ее по волосам и крепко прижимает к себе. За деревьями их не видно, никто не видел ее истерики, это останется навсегда между ними. Они даже и не проиграли. Просто теперь игры нет. Ничья. Они выиграли.

***

- То есть получается, что он все это время размышлял о том, как классно было бы переспать с Грейси? - не веря своим ушам, переспросила Крис.

Они со Скоттом лежали в машине, пока ребят не было. Грейс была права - их грязное белье будет постепенно появляться, пока кто-то не узнает лишнего. Играла тихая музыка, а пепел падал на пледы, в которые они заворачивались холодными ночами. Несколько мошек залетели в машину и теперь долбились о переднее стекло, хотя дверь багажника была открыта.

- Он мне долбил с этим мозг на протяжении полугода, если не больше. Я идеально знаю каждую позу. После этого я могу писать порнографические рассказы, - засмеялся Скотт, кидая камушки в потухший костерок около машины.

- А она ведь еще никогда не...

Скотт недоуменно посмотрел на Кристи, после чего его брови начали подниматься выше и выше. Молчание. Молчание. Молчание.

- Я. Идиот. - Единственное, что может сказать Скотт, ведь он на протяжении этих месяцев совершал ужасную ошибку.

- Что? - непонимающе спросила Харпер. Она начала курить фильтр от сигареты, не заметив, как она кончалась. Начал капать дождь. Погода оставляла желать лучшего.

- Я убеждал Джека, что он не должен ей ничего говорить, ведь ей не нужны эти отношения. Нормальная девушка не спит с каждым.

Крис понимает, что сама зарабатывает проституцией. Она понимает, что если он об этом узнает, то их отношения потеряны навсегда. Хотелось надеяться, что он поймет. Но он не поймет. Никто никогда не поймет какого это: спать с потными жирными мужиками, которые даже не могут помыться перед этим, и получать какие-то копейки, чтобы просто выжить.

Глава 7

Прошло два дня с того момента, как дети уехали из "Скалистых гор", если верить их маршруту, то машина должна была прибыть в Сан-Франциско через часа 2-3. Они потеряли около дня на остановке в Солт-Лейк-Сити из которого пришлось достаточно быстро сваливать. Какой-то мужик в интернет кафе узнал их.

В Денвере они оставили такую же надпись, как и в Нью-Йорке. О них начали говорить в новостях, родители Грейс и Джека подали в розыск. Кристи и Скотт были обеспокоены тем, что учителя в школе не оставят просто так тему с четырьмя сбежавшими детьми. Ее беспокоило, что будет с ее сестрой.

В машине играла громко музыка, а за окном мелькала скудная растительность. Джек спал в берушах на переднем сидении, Скотт вел машину и подпевал солисту 12 stones, а Кристи с Грейс, отделив переднюю часть машины от задней пледом, висевшим на значках, курили и тихо разговаривали. Они все пытались не беспокоиться о новостях, но понимали, что теперь лучше не высовываться вместе.

-Он ничего не делает,-упираясь своими ступнями в ступни Крис, сказала Грейс.

Весь багажник и задние сидения были покрыты пеплом.

-А что он должен делать?

Они забыли о том случае. Сделали вид, что забыли. Мориган не могла найти себе место и винила себя за то, что сказала. Она и правда надеялась на что-то с Джеком. Могла бы найти и получше. Из всех девушек, которые у него были, он не любил не одну. Как он говорил, они становились скучными спустя неделю или меньше.

-Хотя бы не делать вид, что ничего не было,-разочарованно вздохнула девушка.

-Но ведь ничего и не было,-продолжала сыпать соль на рану Харпер. Спасибо хоть за то, что сказала ей правду. Влюбленные воспринимают все куда острее.

-Я дура?

Песня кончилась, и из-за импровизированной ширмы послышалась голос Скотта. На секунду сердце Грейс перестало биться. Она надеялась, что парень не слышал их разговора.

-Ты дура?

-Нет, это ты дурак!-прикрикнула Мориган, надеясь, что ее услышали за громким началом нового трека.

Она запуталась в своих чувствах и это казалось самой большой проблемой на сегодняшний день. Наивная девочка, влюбленная в самовлюбленного мудака, которому легче забить на это, чем разбираться в их отношениях.

-Дура,-подтвердила Кристи, выбрасывая окурок в приотрытое окно. Зашуршала пачка чипсов.

Кристи пыталась помочь своей подруге, но правда не знала как это сделать. Язык не поворачивался сказать, что ничего не будет, что Дейвидсону не нужны отношения и обязанности, что Грейс ему не нужна. Так она пыталась отвлечься от укора совести из-за сестры. Под ложечкой сосало. Она думала, что ее маленькую Мини могли забрать в приют, что она ее бросила там, с пьющими родителями, совсем одну. Приходилось об этом забывать. Ведь сейчас она за тысячу километров от своей квартиры и ничего не может сделать.

-Держи, не унывай,-улыбнулась Кристи, протягивая девушке пачку чипсов.

Они сидели, ели чипсы и кричали песни, забывали о прошлом и старались не думать о будущем, разбудили Джека, который грубо послал их, но после тоже присоединился к их трио безголосых. С каждым днем становилось все грустнее и грустнее. Мысли. Люди. Музыка. Погода. Честно говоря вся эта атмосфера угнетала. Алкоголь кончался с невероятной скоростью, деньги тоже, много уходило на платных трассах, истории и улыбки исчезали еще быстрее. Шел одиннадцатый день путешествия.

-Вот и конец всему.
Более не останется ничего.
И я знаю:
Мы не останемся прежними.
Живя воспоминаниями,
Ты знаешь, что вернуться мы не сможем,
И знаешь,
Что наконец пришел наш мучительный финал.

***

Холодный туман лежал на Сан-Франциско, скрывая этажи многоэтажек. Это было своеобразным спасением после двух дней духоты и жары. Средняя температура в 15 градусов заставила ребят надеть что-то теплее шорт и маек. Неприятная липкость на теле прошла сразу же после первого холодного дуновения ветра. Если тут и должно быть 70% населения геями, то друзья этого не заметили. Несколько радужных флагов - единственное, что отличало этот город от многих других в Америке.

Было около восьми часов вечера, котора они нашли дешевый мотель в котором их никто не знал. Скотт валился с ног, но Джек настоял на их походе в центр города, пока девчонки приводят себя в порядок после поездке.
Яркие фонари, машины, вывески - почти как в Нью-Йорке, если не считать того, что летом температура почти как зимой. От шуток и подколов тема разговора перешла к болезненной для Джека - Грейс.

-Признайся, что ты на нее запал,-уговаривал Скотт того.

-Смешно. Может быть когда-то это и было актуально, но не сейчас,-отстраненно ответил Джек. После того дня он вел себя, как истеричка с ПМС, все это заметили.

Скотт закатил глаза. Почему так трудно признаться хотя бы в одной своей слабости. Эти два кретина никогда не будут вместе только потому что один боится отношений, а другой девушка. У Кристи была несколько другая точка зрения на это.

-Чувак, это, блин, бесит. Я серьезно. Вы игнорируете друг-друга с того самого дня.

-Ладно. Если ты так хочешь правды - получай! Я не умею выстраивать отношения. Люблю я ее уже как три года, но это ничего не значит, потому что такой как я ей не нужен. Что я могу дать девушке? Деньги? Секс? Думаю, на этом все. Хотя сейчас уже и денег нет. Все мои романы заканчивались постелью, ее нытьем и моим "Прости, мы не можем быть вместе". Не хочу разочаровывать Грейс или разочаровываться в ней. Лучше забыть,-подвел итог Дейвидсон и зашагал дальше, а Скотт так и остался стоять на месте, сверля взглядом спину парня.

-Но ей не нужны идеальный отношения! Ей нужен ты!-крикнул Крамер, но Джек не обернулся.

***

-Боже, я сняла эти кеды,-довольно произнесла Грейс, уткнувшись носом в подушку, вдыхая запах лавандового порошка, шампуня, три баночки которого были на одного человека и постиранной в общей прачечной одежде.

Номер был куда лучше, чем в денверском мотеле, но и стоил он дороже. Они опять сняли один номер для двоих, но теперь сдвинули две кровати вместе. Как ни странно, но так казалось, что места больше.

-Главное теперь их не нюхать,-засмеялась Кристи, повесив свое нижнее белье сушиться на батарею в ванной.

-Кстати! Ты помнишь, что у меня день рождение завтра?-перевернувшись на спину, спросила Мориган.

Кристи молчала. Она пыталась вспомнить какого числа у ее подруге день рождение и какой сегодня день недели. Они потеряли счет времени в разговорах и пачках сигарет.

-Мы даже тебе подарок приготовили,-быстро ответила девушка и вышла из ванной комнаты. На ней были единственные не постиранные вещи - серая футболка Скотта и джинсы Джека. Это выглядело по меньшей мере странно, но никого не волновало.

-На свой шестнадцатый день рождение я переспала со Скоттом,-поделилась  Воспоминаниями Кристи.

Грейс немного погрустнела от понимания того, что таких отношений как у ее друзей у нее никогда не будет. Они казались идеальными, но на самом деле в них было много лжи. Харпер постоянно ему врала о деньгах, о том, где она пропадает ночами, о том, что ее не бьют.

-Когда ты начала заниматься?...-Мориган было стыдно говорить слово проституция, ведь ее подруга просто не могла продавать свое тело. В это было трудно поверить даже сейчас.

Кристи села у стены, так, чтобы видеть лицо Грейс.

-Где-то полгода назад. Через неделю после первого секса,-как ни в чем не бывало ответила Харпер, хрустя шоколадным печеньем.

-А Скотт все еще не знает?

-О да, я ему скажу : "Милый, а ты знаешь, я тут последние полгода трахалась с какими-то мужиками, которые мне деньги за это платили, ты главное не расстраивайся, у меня нет хломидий!"

Грейс думала над ее словами. И правда, о чем она говорит, такое нельзя говорить своему парню. Никогда. Лучше пусть это навсегда останется между ними.

-А еще знаешь что?! У меня никогда не будет детей! Аборт, который я делала два месяца назад прошел не так гладко!-девушка плакала и кричала, пытаясь хоть как-то выразить свою боль, но она сидела глубоко внутри, а Мориган не знала, как ее утешить.

Грейс услышала, как отрылась дверь, но подумала, что это не у них. Стены были тонкие, поэтому услышать любое слово соседей было очень легко.

-Подожди, тише, все будет хорошо. Просто ничего не говори Скотту. Со временем ты начнешь забывать об всем...

Крис смотрела куда-то за спину Грейс и ее глаза вновь наполнились слезами. Девушка не хотела оборачиваться, она знала, кого там увидит, она знала, что сейчас разрушится самое крепкое, что было в отношениях этой четверки.

-О чем она ничего не должна говорить?-и без того раздраженный Крамер был ошарашен тем, что услышал. А как же обещания никогда не врать друг-другу?

В голове начали зарождаться самые мерзкие мысли. Он был почти прав.

-Ты мне изменяла?!-начинал орать на бедную девушку парень. Она не могла произнести и слова, нижняя губа дрожала, а по щекам катились слезы. Ей было страшно.

-Нет,-еле слышно прошептала она. Грейс продолжала ее обнимать, но понимала, что это не очень то и помогает.

-О чем я не должен знать?! Отвечай, или я собираюсь свои вещи и возвращаясь в Нью-Йорк!

Гнев переполнял теперь не только Скотта, но и Мориган. Она так ждала эту поездку, а он все портит своим мерзким характером и нетерпимостью. Еще и доводит Кристи, зная, что она может покончить с собой, но нет. Эгоист сраный, мог бы подумать хоть о ком-то кроме себя. Это все вертелось в голове у Грейс, но она понимала, что сейчас не время это все говорить.

-Я просто зарабатывала деньги... Это было не кафе. Скотт, прости меня пожалуйста,-она не поднимала глаз от своих рук, ее слова были неразборчивыми и слишком тихими, но он все понял. И как она зарабатывала и почему не говорила. Гнев, боль и ненависть отразилось на его лице. Он ей верил, что деньги у нее от подработки в кафе, что ночами она со своей маленькой сестрой, а она ходила на трассу почти каждую ночь, а после этого они с ним спали. Она целовала его теми самыми губами, которыми сосала каким-то грязным мужикам. Все это вертелось у него в голове и превращался в один большой комок ненависти.

-Мерзкая шлюха,-тихо сказал парень, смотря на Кристи, которая не дышала, которая хотела испариться и больше никогда не быть здесь, она испортила все, как обычно. Она опять начинала себя ненавидеть.

-Захлопни пасть, Крамер! Как ты смеешь на нее орать?! Если хочешь, забирай свои вещи и катись. Ей нужно было как-то себя обеспечивать!-вступилась за свою подругу Грейс, но понимала, что делает только хуже.

-Иди на ***, Мориган. Не лезть не в свое дело. А что на счет тебя...-Скотт бросил ненавистный взгляд на Харпер,-продолжай трахаться со своими клиентами. Все кончено.

Громко хлопает дверь. Крис мечтает умереть, а Грейс ненавидит Скотта. Их поездка превращается в сущий ад. Они думали, что все будет очень легко и просто. Все катилось к черту и больше никогда не будет как раньше. Все разрушено. Больно. Обидно. Все кончено не только у Крис со Скоттом, но и у этой четверке.

Где-то залаяла собака.

Харпер сидит на полу и плачет, а Грейс пытается ее успокоить. Он ведь ничего не знает. Она говорит ей, что он все поймет, как только остынет, ему нужно дать время. Но он никогда не поймет. Он будет в начале ненавидеть ее, а потом себя.

На часах около одиннадцати вечера.

***

Время перевалило за полночь. Обратно вернулся только Джек. Харпер пошла погулять часа два назад и так и не вернулась. Грейс сильно беспокоилась о Крис и о том, что она может с собой сделать. Она не выдержит такого удара. Она понимает, что их отношения со Скоттом умерли, а для нее это огромная утрата. Она слабая, она не сможет этого пережить.

На улице было еще холоднее, чем когда они приехали. Людей почти не было, а те кто были - пьяные подростки или влюбленные парочки, спешащие домой. Звезд не было, все небо было покрыто тучами, хотя может это просто оно было таким мрачным. Они не разговаривали, из-за чего создавалось жуткое чувство неудобства. Раньше, они могли общаться часами, сейчас же пытались не встречаться взглядами, хотя каждый думал как начать разговор.

-С днем рождения,-неожиданно сказал Джек и протянул Грейс черную маленькую коробочку. Она уже и забыла о нем, хотя сама напоминала об этом Крис.

-Спасибо.

Мориган останавливается и открывает ее. В ней браслет с прямоугольной вставкой, соединенной двумя тонкими серебренными цепочками. Сверху вставка покрыта черным напылением, а сзади надпись:
-Запах асфальта после дождя...-тихо говорит Грейс.

-Я знаю, что ты его любишь,-улыбается Джек и обнимает Грейс.

Она секунду стоит в замешательстве, а затем прижимается к его груди и закрывает глаза. Опять этот запах дорогого одеколона и сигарет. Она так его любит, почему он не может этого понять. Он все усложняет или они вдвоем это делают. Запутавшиеся дети, которые сбежали из домов и теперь ищут спасение друг в друге. Такие жалкие и одинокие. Они делают друг-другу больно.

Джек отодвигается от Грейс, но не отпускает ее. Она мечтает о том самом моменте, когда он ее поцелует, но... следующие его слова убивают все мечты.

-Просто забей, ладно? Так будет лучше. Ты же знаешь, что никогда ничего не будет между нами. Мы можем переспать... и все,-на его лице грустная улыбка. Он знает, что совершает ужасную ошибку и что никогда ее не исправит, но думает, что так будет лучше. Такой наивный идиот. Он пытается сделать лучше, но все будет только хуже.

Она так боялась услышать эти слова, а теперь это реальность. Все, что она представляла, поцелуи, романтика, все это испарилось, как будто никогда и не было. Разбилось на тысячу осколков, только на этот раз не было так же приятно как в пятидесяти оттенков серого.

Грейс отталкивает от себя Джека. Теперь он делает больно ей. Сегодня такой день. Это должно было наступить рано или поздно, когда всему должен был прийти конец, но она не знала, что он наступит так быстро. Она хотела ударить его, ненавидеть, презирать, но просто плакала. Ком в горле мешал вымолвить и слово.

-Иди нахер, Джек!-по ее щекам катились слезы,-Иди нахер, ****ь!

Она отходила назад, а он не пытался к ней подойти. Его взгляд был направлен куда-то на камни пешеходной дороги. Грейс вытерла слезы рукавом толстовки и размазывала тушь по щекам. Стыдно, что она такая дура и что так повела себя с ним. Проявила слабость, открылась и вот его благодарность. Она ненавидела себя, а не его. Это ее ошибка. Наивно верила, что он будет ее любить,когда она ему не нужна. Крис была права. Сейчас Грейс осталась одна.

-Прости, Грейс. Забудь об этом.

Забыть?! Как она могла забыть о том, что мешало ей жить уже несколько лет?! Как он мог так с ней играть, заигрывать и целовать, без намека на дальнейшее развитие отношений? Она просто не понимала, как могла так сглупить. Дура.

-Отъебись! Отъебись от меня!

Она отворачивается от него. Джек смотрит ей вслед и тоже отворачивается, шагая обратно к отелю. Ее жизнь начала рушиться не тогда, когда она села на наркотики, а тогда, когда она собрала свои вещи, когда она села в машину и доверилась ему. Сейчас хотелось вернуться назад и никогда этого не делать. Не обижаться на слово "шлюха" и все было бы прекрасно. Продолжалась бы эта игра и может быть когда-нибудь он понял, что хочет с ней быть. Она мечтала об этом, но становилось только хуже. Эскапизм убивал и пожирал ее настоящее принятие реальности.

Стена была мокрая и холодная. На асфальте были лужи и воняло помойкой, но ее это не волновало. Сил не было. Она сидела и плакала. Костяшки были сбиты о кирпичную стену.

-Больше никогда не любить... Больше никогда не признаваться...-шептала девушка, а пепел падал на черные джинсы.

Глава 8

Начался проливной дождь, одежда липла к телу, волосы превратились в сосульки, а в кедах хлюпала грязная вода. Грейс все еще пыталась найти Крис, а может уже и не пыталась, она просто брела прямо по улицам, выходя из центра и попадая из одного района, заполненного многоэтажками, в другой. Она уже не плакала, а просто грустила. Она прокручивала каждое сказанное Джеком ей слово и не понимала, где совершила ошибку. Теперь все, что произошло, казалось ошибкой. Она уже жалела, что ее репутация куда больше ее личных заслуг.

Редкие машины. Людей нет. Горят одинокие фонари, а из носа текут сопли от холода. Грей стучала зубами и пыталась хоть как-то согреться, используя силу трения. Она не знала, что будет после того, как она найдет Кристи, а может и не найдет, что будет с ее друзьями и их отношениями, ведь она уже перестала злиться на Скотта, ведь никогда не умела долго обижаться. Он остынет. Скорее всего уже остыл и сейчас жалеет обо всем сказанном.

Розовая голова показалась на одной из автобусных остановок. Из-за того, что девушка стояла под навесом, она выглядела куда суше Мориган. Грейс могла поспорить, что у нее красные глаза от слез, а на лице красные пятна, но было темно, несмотря на свет фонарей.

- Крис... - Тихо позвала девушка свою подругу, которая вздрогнула и перевела взгляд от дороги на собеседницу. В приглушенном свете ее глаза казались нереально большими.

- Почему... ты... пришла? - делая длинные паузы между словами, спросила Харпер. Ее голос все еще дрожал.

Грейс села на скамейку рядом с подругой и закрыла лицо руками. Ее дыхание было медленным и глубоким, она пыталась успокоиться и не вывалить всю эту кашу эмоций, но это было трудно. Она - последний человек, с которым Мориган могла общаться. Ее лучшая подруга, сестра. Казалось, что она сейчас ее теряет.

- Ты мне подарок на День Рождения обещала, - улыбнулась Грейс и покасилась на подругу. Ни один мускул на ее лице не дрогнул, она продолжала смотреть на дорогу.

В голове у Крис зарождался план. Очень плохой план. Она опять начинала об этом думать. Руки дрожали, а левый бок кололо из-за проблем с нервами. Ей было плохо, для нее уже разрушился мир, больше желание жить, да и мечты о лучшей жизни испарились. Девушка нервно теребила край своей куртки, обдумывая все, что собиралась сделать этой ночью. Ей было уже все равно. Последняя веревочка, которая держала ее в этом мире, оборвалась вместе с нервами.

- На самом деле, я ведь забыла про твое День Рождения. Прости. Я и подруга ужасная, - тихо ответила Харпер.

- Хей, нет, все не так. Просто на тебя слишком много навалилось, - пыталась утешить ее Грейс.

Кристи просто себя жалела, и Грейс это понимала, но еще она понимала, что это ее подруга, которая не умеет переживать проблемы, у которой покалечена психика, да еще и проблемы с общением с людьми, а сейчас, когда они против всех, когда их ищет полиция всех штатов, поддержка нужна как-никогда.

Мориган положила свою руку Крис на плечо и немного сжала. Больше она ничего не могла сделать.

- Как только что-то начинает выходить... Когда происходит что-то хорошее... Все это кончается, Грейс!

Девушка громко выдохнула и убрала свою руку. Теперь даже Крис она ничего не могла сказать, на нее и так много всего навалилось, а внутри была буря. Девочка, живущая внутри Грейс, била окна, резала руки о стекло и кричала, срывая голос.

- Знаешь, пойдем напьемся. Я серьезно. Все будет классно, главное в это поверить.

Да она и сама в это не верила. Никогда не верила, а это самое "классное" чаще всего обходило ее стороной. Раздувала ли она проблемы, принимала их такими, какие они есть, всегда говорила, что все будет хорошо... Надоело. Ведь все не будет хорошо. Крис это тоже понимала, но на ее лице отобразилась жалкая улыбка, чтобы не расстраивать свою подругу. Грейс ведь старается для нее.

- Уговорила.

Девчонки поднялись со скамейки. У Харпер в кармане что-то звякнуло. Если бы Мориган обратила на это внимание, то все было бы по-другому.

Грейс была в этом городе не в первый раз и поэтому примерно знала расположение клубов среднего класса. Дождь кончился, как только подруги преодолели Бродвей. Выглядели они ужасно в своей растянутой одежде и грязных джинсах. Пришлось забегать в какое-то кафе и приводить себя в порядок. Футболку Скотта, которая была на Крис, порвали так, что она открывала идеальный живот девушки с немного выпирающими ребрами. Грейс откровенно говоря завидовала худощавой фигуре подруги, но теперь хотя бы понимала, что у нее есть не кости, а формы. Черные джинсы подвернули, а волосы высушили под сушилкой для рук. Мориган сняла толстовку, под которой была белая майка, заправила ее в джинсы и смыла размазавшуюся по лицу косметику. Теперь они выглядели хоть немного, но лучше. 
Каждый думал о своем, и они почти не разговаривали. Тьма начала перерастать в темно-синий, тучи рассеялись и теперь открывали вид на серебристый серб. В конце-концов всем нужно было подумать, и каждому сделать выбор. Грейс должна принять решение насчет этой поездки, а Крис насчет своей жизни. Желание уехать и умереть пожирало их обеих, но они продолжали молчать и держать это в себе до того момента, пока громкая музыка не стала перекрикивать их мысли и затуманивать рассудок. Алкоголь, трава, толпа людей, работающих как один организм. Грейс это помогало, а Кристи становилось только хуже. Она не чувствовала себя одной из них. Она всегда была одной и сейчас - не исключение.

Треки переходили из одного в другой, сочетания разных музыкальных стилей, сочетание разных алкогольных напитков и поцелуев - все это ничего не значило. Они хотели забыть и больше никогда не вспоминать, они опять пытались убежать, но бежать уже было некуда. Они замыкались в своих проблемах и даже не пытались их решить, заливая свои раны дешевым флиртом и дырой в памяти. Через несколько часов рассвет. Они вернутся, ведь беженцы не могут убежать, ведь они уже потеряны, ведь проблемы не в обществе, а в них. Они и есть те самые аутсайдеры, из которых ничего кроме наркоманов и шлюх не вырастает. Они просто хотели идеальный мир. Они просто хотели жить. Это ведь так мало.

Грейс не заметила, как Крис растворилась в толпе. Один шот за другим. Вскоре стоять на ногах было уже трудно, а голова была слишком тяжелой. Немного поташнивало, но было весело, ведь тот парень слева от нее считает ее голос сексуальным, а тот справа платит за выпивку. Ведь так круто почувствовать себя нужной, даже если эта нужда заключается только в плотском желании. Все равно. Даже так лучше.

- Ты не видел мою подругу? - пытаясь собрать все мысли в единое целое, спросила Мориган, но ее друг слева отрицательно покачал головой и сказал какую-то пошлую фразочку.

Половина ее понимала, что нужно найти Харпер, что она не может уйти без нее, что она могла купить билет на ближайший автобус до Нью-Йорка и уехать. Воображение с такой точностью представляло все предположения Грейс, что в горле становился ком, и нельзя было разобрать, из-за чего он: из-за лишних пару грамм или ужасных мыслей.

- Я... пойду ее поищу, - утвердительно кивая головой, как бы соглашаясь с самой собой, сказала Грейс и слезла с высокого стула.

- Девушка! - прошло некоторое время перед тем, как девчонка поняла, что обращаются к ней.

- Да?..

Цвета плыли. Теперь ком в горле был явно от лишнего алкоголя в крови. Хотелось и в туалет, и блевать. От осознания того, что она впервые напилась в хлам без тех, кто мог бы за ней следить, становилось страшно. Если мысли и были вполне адекватными, то речь - не очень. Основная цель - Кристи - то появлялась в отголосках сознания, то так же внезапно исчезала. От эфедрона эффект был куда приятнее.

- Ваша подруга пошла в сторону туалета. Поищите ее там, - мужчина лет тридцати-сорока, работающий барменом в клубе, любезно решил ей сообщить эту информацию. У него была короткая стрижка, легкая небритость, да и внешне он напоминал Джорджа Клуни. Но на деле он был на него совершенно не похож. Просто плохое освещение, размытое изображение и состояние аффекта сыграли свою роль на восприятие реальности.

Грейс, пытаясь пройти сквозь толпу, несколько раз чуть не влетела в несущие колонны, но каждый раз волна толпы, ударяющаяся о девушку как о прибрежные скалы, поглощала ее все больше и больше. Так много людей и так много тел, так душно и так близко... На секунду воздуха стало катастрофически не хватать, и Мориган чуть не упала в обморок. В глазах стало темно, а громкая музыка и рев толпы был где-то за водной гладью, в которой она оказалась. Как только ее случайно толкнули к стене, стало лучше. Дверь женского туалета располагалась за поворотом.
Здесь воняло сигаретами, гашишем и травой. Сладковатый запах заставлял поморщиться даже самых заядлых наркоманов. Раковины и туалеты, тут вонь травы смешивалась с блевотиной и отходами. Запах получался отменный. Из-за несоответствия дрескода и почти полным отсутствием денег в кармане, пришлось пойти в самый отбитый клуб. Раковина оказалась как раз кстати, когда желудок Грейс решил избавиться от лишних глотков водки.

- Хэй, Кристи, а я тебя искала, - прокашлявшись и стерев с лица навернувшиеся слезы, сказала Мориган, заметив в углу под раковиной свою подругу. Волосы спутались и теперь были похожи на множество маленьких гнезд, она свернулась в маленький клубок и дрожала. Нет, даже не так. Ее ноги просто периодически дергались, из-за чего создавался неприятный звук удара коленной чашечки о кафельную плитку. С ней было явно что-то не так, но Грейс, которая сама была не в себе, упустила это.

- Милая, вставай, пойдем обратно в отель, - протянула девушка и потянула подругу за руки, но та упала на пол. Музыка на секунду замолкла, и Грейс отчетливо услышала звук ударяющегося черепа об пол. Этот глухой и страшный звук. В голове возник диссонанс. Почему она не встала? Почему она лежит? Почему ее тело сотрясает дрожь, и почему дыхание такое глухое?

Она все поняла.

Ее как будто окатили ведром холодной воды. Мурашки побежали по телу, а волосы встали дыбом; рвота подходила к горлу, но Грейс проглотила мерзкую слюну.

Крис лежала на полу. Судорога взяла власть над ее телом, а из носа шла кровь, слюнки вытекали из уголков рта. Она что-то пыталась сказать, но выходило только невнятное мычание. Ногти были сломаны в попытках расцарапать пол. Она выгибалась в каких-то нереальных позах.

- Крис! Боже мой! Что ты сделала?! - завизжала Грейс, подлетая к своей подруге.

Она не знала, что делать, она боялась к ней прикоснуться, боясь сделать что-то не так. Глаза увеличились в два раза. Ее сковал жуткий страх. Она не знала, что делать. Все, о чем она могла сейчас думать, - валяющееся на полу тело Крис, изгибающееся в нереальных позах.

- Я не знаю, что делать, боже, черт! Помогите мне кто-нибудь!

Она опустилась на корточки рядом со своей подругой и попыталась остановить ее беспорядочные движения, но ничего не вышло. Она отбивалась и мычала. Из ее больших глаз текли слезы, ее вырвало на свою футболку. На полу валялась пустая баночка феназепама. Крис была вся в своей рвоте, слезах, соплях и крови.

- Что же ты сделала?! Зачем?! - кричала и плакала Грейс, прижимая к себе Крис, которая уже почти прекратила дергаться. - Сука, как ты могла?! Ты не сдохнешь! Я... Я позову помощь!

Это уже была не Крис. Это уже не была та самая грустная девочка с красивыми большими глазами. Это была уродливая оболочка. Она умирала и понимала это, она пыталась сказать, как сильно она любит Грейс и как она не хочет ее бросать, но ничего не выходило. Она плакала от отчаяния, ведь умирать уже не хотелось, но было слишком поздно. Она так хотела жить, но она поняла это только тогда, когда потеряла всякую возможность на нее. Она даже не могла сказать последнее "прости". Смерть забирала ее, а она пыталась сражаться, ее тело хотело жить. Она хотела увидеть Скотта и послать его, она хотела дать Джеку пощечину и обнять Грейс, она хотела увидеть, как Мини закончит школу, она понимала, что это конец, но сражалась до конца. Ее тело пыталось отвергнуть лекарство, но это не сработало.

Грейс бежала к барной стойки, перед глазами стояли слезы, которые громадными градинами падали на пол. Она знала, что ее теряет, она знала, что больше никогда не услышит ее смех и больше никогда не будет обсуждать парней, она понимала, что вернется в туалет к бездыханному телу, но бежала к барной стойке, надеясь на то, что скорая приедет вовремя, надеясь на то, что она выживет и останется с ней.

Только он не вызвал скорую.

Бармен выгнал Грейс и выбросил на улицу тело Кристи, которое билось в предсмертных конвульсиях. Им не нужны были проблемы, а Мориган нужна была жизнь подруги. Она обнимала ее тело, когда оно начало становиться холодным, когда она больше не пыталась сказать, как Грейс была для нее дорога и как она на самом деле любит жизнь. Она больше никогда ничего не скажет. Она умерла.

Скорая приехала слишком поздно. Она была мертва. Тело Кристи Харпер в крови и собственной блевотине нашли рядом с клубом.
Грейс никак не могла бросить свою подругу, которая больше не была никем кроме бездыханной куклы, до того момента, как услышала мигалки скорой помощи.
Теперь и она будет наблюдать за ними. Теперь Грейс, Джек и Скотт будут смотреть на звезды каждый день. Только так у них оставалась надежда, что они вместе.

Глава 9

Грейс сидела на полу в отеле и смотрела в одну точку. Часы, висящие на стене, громко тикали и били по мозгам. Каждые тридцать секунд она старалась задержать дыхание на длительный срок. Через какое-то время ее сердце начало биться медленнее. Джек сидел напротив около тумбочки. Его глаза были мокрые от слез. Его кулак сжимался и разжимался под такт часов. Скотт сидел посередине и плакал. Его всхлипы раздавались по всей комнате. У Грейс сжималось сердце с каждым таким звуком. Он больше не был похож на парня, который пережил больше, чем многие взрослые. Теперь он был маленьким мальчиком, которого жизнь разочаровала слишком рано. Он винил во всем себя и периодически извинялся толи перед собой, толи перед друзьями, а извиниться нужно было перед Крис.

Красное сухое вино, водка с лаймом, виски... От каждого глотка слезы текли с новой силой. Все это прекратило работать. На номер в отеле опустился сигаретный дым, который заполнил почти всю комнату. Утро было темным и безлюдным. Тучи опустились на Сан-Франциско. Дождь начал барабанить по карнизу. Опустошенность, боль от утраты, страх, ненависть, слезы - все смешалось в одну плачевную картину. Они не знали, что делать дальше, что их ждет за следующим поворотом, и легче было просто не двигаться. Они старались не говорить, ведь говорить было не о чем. Грейс с Джеком понимали, что нельзя винить Скотта, но отголоски разума говорили, что это он виноват. Может, это и ее выбор, но он на него повлиял. Сейчас лучше молчать, чтобы не сделать друг-другу еще больнее.

Джек не верил в то, что его сестричка могла умереть. Да, они считали друг-друга братом и сестрой. Совершенно разные, но настолько сильно любящие друг-друга. Кристи много знала о Джеке того, что он не говорил остальным, а он - о ней. И он знал, что на самом деле Скотт не был виновен в том, что случилось с Крис. Она уже давно собиралась это сделать, только искала подходящий момент. Но, черт, сейчас было легче обвинить ее эксбойфренда, чем поверить в то, что эта милая крошка покончила с собой.

Грейс старалась не думать. Она закрывала глаза и путешествовала по отголоскам своего сознания, вспоминая о том, как они хотели уехать в Канаду, о том, как строили планы и говорили с Крис о том, что уедут в Калифорнию, будут зарабатывать деньги в кафешках и путешествовать. Поедут в Мексику, Бразилию и Аргентину, как научатся кататься на сервах. Детройт и Централия были в их списке, но в этом списке уже стоит точка.

Скотт пошел прогуляться по улицам, объяснив это тем, что чувствует себя виноватым перед Джеком и Грейс, и ему будет лучше, если он погуляет несколько часиков. Никто не стал возражать.
 
Напряженное молчание. Они все еще помнили о том, что случилось сегодня ночью. Все, что было, навалилось как один большой ком. Этот ком придавил их всех.

- Она плакала, она пыталась что-то сказать, но эти лекарства... - начала говорить Грейс, но ее голос сорвался.

Слезы с новой силой начали катиться из глаз. Она хотела казаться сильной, но это ее надломило. Это было похоже на кадр из ужастика, но куда хуже. Она была участницей этого плохо снятого кино, и некуда было деться из этой реальности. Кажется, что если ты - это ты, то с тобой никогда не произойдет чего-то ужасного, но это, черт побери, происходит. Смерть близкого или рак может настигнуть каждого, и теперь дети это прекрасно осознавали.

Грейс пнула ножку кровати, затем еще раз и еще, все яростнее, как будто это она была виновата во всем. Она громко плакала, пыталась хоть как-то выразить свои эмоции через ярость и слезы. Хотелось кричать, но она не могла. Ее разрывали эмоции изнутри, но из горла вырывался только хриплый всхлип.

Джек поймал ее ногу и резким движением притянул к себе.

- Заткнись. Просто прекрати. Это тебе не поможет, - он был весь напряжен и сильно сжимал челюсть, чтобы не заплакать, чтобы все еще казаться сильным.

- Она умерла! Джек, ее нет!

Было такое чувство, будто она одна понимает, что все кончено, что все не будет как раньше, а он делал вид, что ему наплевать. Козел. Она его ненавидела.

- Тебе ведь наплевать, да?! Тебе наплевать на всех! Самовлюбленный урод! Отпусти меня!

Грейс кричала и плакала, пытаясь избавиться от ужасного чувства в груди, но оно рвало ее на части. Она медленно умирала. Ее частички души умирали.

- Мне не наплевать. Я знал Крис лучше, чем вы. Она была для меня сестрой, а теперь ее нет. Не тебе одной тут херово, - прошипел Дейвидсон на ухо Мориган, больно сжимая ее лодыжку. Она чувствовала его дыхание на шее, его руки, поднимающиеся к ее бедрам. Его взгляд, скользящий по ее телу.

- Ненавижу тебя, - выплюнула Грейс, а Джек ее поцеловал.

Вкус слез и алкоголя, запах сигарет - она представляла это не так. Это было грязно и мерзко. Им было плохо, и они пытались заглушить это хоть чем-то. Отвращение к жизни смешалось с болью от утраты и превратилось в гремучую смесь ненависти к окружающему миру. Чем дальше они продвигались, тем хуже люди были у них на пути. Они думали, что все будет просто, но их рушило каждый день своими словами и действиями общество.

- Это не должно быть так, это не правильно, - еле слышно прошептала Грейс, когда Джек стянул с нее майку.

Пол был жесткий и холодный, было мерзкое чувство отвращения ко всему происходящему, но она ведь так долго этого хотела, а теперь хочет провалиться под землю. Нельзя заглушать боль сексом. Еле пробивающиеся лучи солнца играли бликами на темно-серой стене, а ее День Рождения был убит. Этот день казался невыносимо долгим, а было всего шесть часов утра.

- Так будет легче. Поверь, - ответил Джек, проводя ногтями по животу девушки, а легче не было и не будет. Он ведь забудет и сделает вид, что ничего не было, а она будет помнить. Первый секс, первая боль, первая влюбленность.

Он провел языком от низа ее живота до груди, приподнялся на руках и дотронулся кончиком языка до ее губ. Она поцеловала его и расстегнула ремень на джинсах.

Никакого удовольствия это не приносило. Поцелуи стали куда интимнее половой жизни. Нужно было бы сейчас задать вопрос: "Куда скатывается общество?", но оно всегда было таким прогнившим. Отношения утратили смысл, а любви уже не было. Грейс совершила одну ошибку за другой. Зачем она согласилась, зачем она это сделала?.. Осознание пришло только после того, как Джек ушел под душ, а она искала свои трусы.

Сигареты, которые почти кончились. Серое небо и темная комната. Пепел падает на подоконник и слетает вниз с пятого этажа. Все это напоминает кадр из старого фильма про наркоманов, которые под конец сдохнут, но они выживут, должны. Больше никто не должен сдохнуть.

- Не кури, легкие убьешь, - услышала голос Джека за спиной Грейс, но лишь усмехнулась.

- Ты первый.

Вода смывала лишь мертвый слой кожи, а его прикосновения оставались. Его слова оставались. Все это приросло к ней и не хотело уходить в водосток. Она царапала ногтями кожу, из-за чего та становилась красной, но ничего не помогало. Хотелось плакать, но слез не было. Пустота появилась в груди. Нервные клетки умирали так же быстро, как и надежда в ее душе.

***

Машина казалась не такой родной. Здесь не было Крис и больше никогда не будет. Все еще остался запах ее любимых духов, подаренных ей Скоттом на День Рождения. Они уехали из Сан-Франциско через день, после того, как все выспались. Следующим местом назначения был Лос-Анджелес. Если верить карте, то ехать им около семи часов. Три часа были уже позади.

Ветер развевал светлые волосы Грейс, которая сидела на заднем сидении и разбирала диски для CD. С Джеком они опять игнорировали друг-друга, а Скотта это раздражало. Они потеряли Крис, теперь эти не разговаривают, и все катится в бездну, и что делать Скотту, который пытается исправить ситуацию, ведь все еще хочет осуществить задуманное.

Грейс показалось, что машина слишком быстро едет. Средняя скорость - 60 миль в час - начала резко расти.

- Скотт, это слишком быстро, - не отрывая нос от дисков, выразила свое мнение Грейс, но ей показалось, что скорость стала только больше.

- Крамер, ты сдурел?!

86 миль в час. Скотт как будто их не слышал, а только сильнее вцепился в руль. Педаль газа выжимала предел на второй скорости. Грейс стало страшно, что еще и парень решил покончить с собой таким оригинальным способом.

- Скотт, тш-ш-ш, сбавь скорость. Давай, просто медленно убирай свою ногу, - дрожащим голосом начала Мориган. Она сильно сжимала его плечо. Они больше ничего не могли предпринять. Нервы сдавали у всех.

Скорость начала медленно ползти вниз, пока не достигла нулевой отметки. Джек с Грейс могли спокойно выдохнуть, а Скотта трясло. Его переполняли эмоции, он хотел высказать все этим двоим. Ложь, которая была между ними, всплывет рано или поздно, так почему бы все не рассказать сейчас?

- Давай я сяду за руль, - сказал Дейвидсон, намереваясь вылезти из машины, но друг его остановил.

- Крис умерла, и я чувствую жуткую вину. Ладно, это уже не исправить, но вы игнорируете друг-друга и делаете вид, что все так и должно быть. Чуваки, вы понимаете, что все рушится?! Я не хочу этого. Мы никуда не поедем, пока каждый из нас не расскажет всю правду, которую другие должны знать.

Молчание, и только ветер завывал через окно. Одинокие машины проносились мимо. Скоро студенты должны будут выбираться на Спринг Брейкен, а они этого не ощутят. Им лучше вообще не высовываться из отелей раньше полуночи, а еще лучше - ночевать в машине.

- Ладно.

- Окей.

Скотт явно расслабился и отпустил руль, облокотившись на сидение. У Грейс начинали потеть руки, ей не очень хотелось говорить о том, что им знать не нужно. А у Джека начало учащено биться сердце.

- Почему вы игнорируете друг-друга?

Вопрос завис в воздухе, ведь никто не хотел на него отвечать. Грейс было стыдно, а Джек понимал, что виноват.

- Мы... переспали, - выдохнула девушка.

- И это повод?

У девушки лопнуло терпение. Ее подруга умерла, она переспала с парнем, которому наплевать на нее и на ее чувства, она его любит, их ищут копы всей страны, а он устраивает им допрос и пытается разобраться в их чувствах. Гнев переполнял ее.

- Да, черт возьми, это повод! Я переспала с человеком, которому наплевать, что я люблю его. Я совершила еще одну грандиозную ошибку, - подвела итог Мориган и опустилась на сидения.

Она слышала удары своего сердца в ушах, голова раскалывалась. Она сама во всем виновата, ведь она согласилась на это путешествие и на этот поганый секс. Джек понимал, что поступил как мудак, что он виноват куда больше, ведь он просто сыграл на ее любви к себе. Он воспользовался удобным случаем, за что его мучала совесть. Они ведь были знакомы уже давно, и теперь на их дружбе стоит огромный крест. Он все испортил своим поведением и характером. Но он никогда этого не признает. Гордый и такой глупый.

- Ты сама согласилась, - ответил Джек, смотря в переднее окно. - Тебе ведь понравилось.

У Грейс наворачивались слезы на глазах. В последнее время она слишком часто плакала. Она понимала, что нельзя показывать свою слабость, но кому еще ее показывать, если не им. Последние, кто у нее остались.

- Заткнитесь. Вы готовы перегрызть друг-другу глотки, а ведь когда-то были лучшими друзьями. Джек - ты козел. Потом обсудим это. Попробуйте хотя бы ради меня не ненавидеть друг-друга. Мы сейчас должны быть друг у друга, - грустно сказал Скотт.

На его плечах лежала смерть его девушки, и его не очень волновали личностные отношения между ними. Но сейчас они должны держаться вместе. Назад дороги нет, есть только вперед, а значит только полное доверие и взаимопонимание им поможет не умереть.

- Я никого не ненавижу! - в один голос заявили ребята, но у Грейс стояли в глазах слезы, а Джек нервно крутил кольцо на пальце.

- Забудем. Просто расскажем о всей лжи и тайнах, которые у нас есть, - вздохнул Крамер, наблюдая эту ужасную картину. Он знал всю историю их отношений, и на его глазах это все рушилось. Было грустно.

Повисло неловкое молчание. Джек откашлялся и заговорил. Его голос был хриплым и низким, и не понятно было: толи от сигарет, толи от подваленного расположения духа. Ему было трудно признаться в этом хотя бы себе, но они должны знать. Больше никаких тайн и лжи.

- Помните, когда я попал больницу, после того, как меня сбила машина? Машина меня не сбивала. Я сам под нее прыгнул.

В начале они не поверили, они просто смотрели на Джека, надеясь на то, что он прикалывается, но самое страшное было в том, что это была правда.

Джек Дейвидсон - идеальный, гордый эгоист, который всегда винил Крис в ее шрамах, - хотел покончить с собой. У него никогда не было проблем, а если и были, то совершенно не значительные. Они не знали о том, как ему было херово. Друзья, называются.

- Зачем? - только и мог спросить Скотт.

- Мне было плохо. Очень. Отношения с отцом были ужасные, весь класс меня ненавидел, и да, мне на это не срать. Мне много на что не срать, но я делаю вид, что все охуенно. Вы просто не представляете, какого это - натягивать самовлюбленную улыбку, когда земля уходит из под ног.

- Прости, что не думали о тебе, - прошептала Грейс.

Ей было стыдно, что они тогда так поступили - разбирались в своих проблемах, когда их друг нуждался в помощи. Просто никто не думал, что Джек может такое сделать. Он просто держал все в себе, а потом это дошло до пика.

- Забейте. Грейс, теперь твоя очередь.

Девушка не знала, что можно было сказать. Что у нее были за секреты, которые лучше скрывать, что с ней случилось такого, что она не могла им сказать...

Мать. Проблемы с семьей.

- Меня бил любовник матери, а она мне не верила. Это было тогда, когда я вам еще сказала, что с лестницы упала. Это была не лестница.

Каждый открывал в других что-то новое. Джек - не такой сильный, каким хочет казаться, а Грейс не наплевать на ее мать, раз она терпела этого ублюдка. Очередь оставалась за Скоттом. Он глубоко вздохнул и закрыл глаза. Говорить об этом не хотелось, но другого выхода не было.

- От наркотиков, которые я продавал, умер один парень. Я не знал, что случилось, и как это вышло. Мне до сих пор кажется, что это я его убил, и сейчас смерть Кристи... Я ведь не хотел.

Он заплакал. Опять этот маленький мальчик, а не взрослый парень, который защищал Крис. Теперь ее нет. Он ее потерял, и он в этом виноват. Если бы он тогда понял... Он ведь потом хотел извиниться, но извиняться уже было не перед кем.

- Хватит. Скотт, пересаживаешься назад. Я поведу. Тебе нужно отдохнуть.

Девчонка с парнем лежали на заднем сидении и пытались не думать, но мысли возвращали их в ужасную реальность, которая их убивала каждый день.
Единственное спасение - сон. Они пытались больше спать, чтобы забыться и не сесть опять на наркотики. Грустно, но так и есть. Они были единственными звездочками в этом погрязшем во лжи и в дерьме мире.

Глава 10

Опять новый номер в отеле, опять новые лица и новые люди. Они ничего им не дают, они только забирают хорошие эмоции и деньги. Лживые лицемеры, зарабатывающие для того чтобы тратить.

Громко играла музыка, плотные шторы не пропускали свет. Алкоголь заменял все : еду, сон, разговоры. Они не выбирались из этой комнаты уже два дня, закидываясь периодически таблетками, оставив стимуляторы на потом. 24 часа превращались в бесконечность. Прикосновения и смех, слезы и поцелуи, все это исчезало и превращалось в черную дыру, которая затягивала. Они не знали, какой сегодня день и сколько времени, ведь день и ночь не отличались. Все это превращалось в бесконечный ад, который помогал пережить столкновение с реальностью.

По телевизору крутили их лица, а они старались делать вид, что это их не волнует. Они слишком везучие, чтобы так просто быть пойманными. Все не могло так кончиться.

Скотт писал ночами, когда Грейс с Джеком сидели на подоконнике и обсуждали лучший способ самоубийства. Они сходили с ума от безвыходности положения. Деньги кончались и это было неизбежно. Слишком много уходит на выпивку. Нет дороги назад, но и дорога вперед закрыта.

Руки Джека скользили по талии Грейс, Скотт оставлял на ее шее засосы. Они кружились в своеобразном танце посередине комнаты. Грейс царапала плечи Скотта и сильно прижималась к Джеку. Эфедрон, от которого они бежали настиг их в Лос-Анджелесе и теперь сковал вновь. Чьи-то руки под ее растянутой футболкой, сладкие прикосновения, от которых начинают бежать мурашки, влажные поцелуи и сбившееся дыхание. Это ведь так просто - забываться в таких примитивных вещах. Они как животные, хотели Больше и сейчас. Джек выдохнул сигаретный дым вместе с поцелуем. Грейс пошло улыбнулась и закинула свою ногу ему на талию, а Скотт провел ногтями по заднице девушки.

Трэки сменяли один за другим, люди проходили под окнами второго этажа, а они оставались вместе. Эфедрон делал их зависимыми от похоти, но хотя бы заставлял забыть прошлое и не думать о будущем. Крис бы это не понравилось, но она их больше не контролировала. Они были как люди, выброшенные на необитаемый остров, которые выживают как могут и как умеют. Они забывали смотреть на звезды и мечтать. Все их мечты поглотила больная голова по утрам и искусанные в кровь губы ночью.

Матрасы были слишком мягкими. Сон брал свое, а действие проходило. Оставался только морфий.

Лезвие ножа аккуратно входило в кожу на спине у Джека и оставляло глубокие порезы. Он вцепился в подушку, и напряг спину из-за чего каждый мускул можно было рассмотреть отдельно. Itch - Nothing But Thieves орало на всю комнату. Скотт курил, лежа на одной из кроватей, сдвинутых вместе и смотрел на то, как Грейс, сидя на пояснице у Дейвидсона выводит у него под лопаткой надпись "I wanna feel something real".

-Детка, ты мне должна поцелуй за все мои мучения,-простонал Джек, сильнее напрягая плечи, и закрывая глаза.

Грейс вывела последнюю букву и улыбнулась, смотря на то, как кровь градинами стекает по спине и падает на белые простыни, превращаясь в бурые пятна. Она провела языком по надписи, из-за чего парень вздрогнул. Их жизнь катилась вниз по наклонной, но пока они вместе они смогут все и только под наркотиками это реально было понять. Боль, которая наполнена их души растворилась вместе с таблетками аспирина по утрам. Грейс держала руку Джека, пока у нее на бедре появлялась надпись "Hell Above". Кровь, боль, любовь, разочарование. Секс, наркотики, сигареты и выпивка всегда были выбором неудачников. Это все такие грязные и мерзкие вещи, от которых хочется избавиться как от мусора, но с каждым днем желание распоряется с еще одной стопкой.

У Грейс потекли слезы от боли. Это напоминание того, к чему никогда нельзя возвращаться. Каждая надпись и каждая капля крови, как след о жизни, которую нужно забыть. Они совершали огромную ошибку, пытаясь изменить ход системы, которая строилась на протяжении веков. Они стараюсь быть не такими как все, но все выходило из под контроля. В нашем мире нельзя быть "другими" или рано или поздно тебя уничтожат. Люди говорят, что мы сами вправе решать ход судьбы, но на самом деле все расписано еще до нашего рождения. Ребята это понимали, но все еще пытались поменять себя и свою жизнь.

-Сильные не плачут,-прошептал Джек на ухо Грейс, вытирая слезы с ее щек.

-Иди к черту,-выдохнула девушка, ударяя парня по руке.

Время тянулось так же медленно как и их разговоры. Ночь забирала последние лучики солнца. Они знали, что через день прийдется двигаться дальше, ведь долго они задерживаться не могут. А так хотелось найти свое место в этом мире. Хотелось спокойной жизни, но пока машина могла ехать, они следовали маршруту.

Грейс заснула между Скоттом и Джеком, когда те наконец соизволили заткнуться. У Крамера болели ребра, ведь там красовалась надпись "Not today", а у Дейвидсона спина. Музыка стала тише, а разговоры более личными. Машины прекратили издавать противные звуки гудков, а каблуки стучать под окнами.

-Чувак, почему ты такой кретин?-выдыхая новую порцию дыма спросил Скотт.

Во тьме сверкали только сигареты и зажигалки. Джек знал, к чему ведет этот разговор и желал его избежать, но они заперты в этой комнате и в этой жизни. Они последнее что осталось друг у друга.

-Обоснуй,-как бы не понимая, попросил парень.

Он смотрел на Грейс и на то, как в ее волосах играют блики фонарей за окном. Они отливали золотом и блестели. Она сладко обнимала подушку и видимо видела что-то лучше этого мира, ведь на ее губах играла улыбка. Одеяло слезло с ее бедра. Джек заботливо накрыл ее и отвернулся, надеясь на то, что Скотт не заметил его минутной слабости.

-Зачем так играть на ее чувствах?

Скотт разглядывал то появляющиеся, то исчезающие огоньки фар на потолке и вспоминал о Крис. Он видел точно такие же блики у нее в квартире. Больше он туда не желал возвращаться. Один из самых ужасных дней в их отношениях. Родители избили ее, когда увидели парня в комнате. А он ничего не мог сделать, ведь отец выкинул его из квартиры. Скотт зажмурился, желая избавиться от потока неприятных мыслей.

-А я играю?-наивно спросил Джек.

Он продолжал играть свою роль, даже когда становилось совсем плохо. Такой дурак, воспитанный закрытым и самодостаточным. Он понимал, что все делает не так, как следовало бы, но ничего не мог поделать с собой. Так просто было легче. Он так привык.

-Бесишь. Она либо твоя сестра, либо твоя девушка. Третьего не дано. Грейс для меня слишком дорога, чтобы смотреть на ее слезы, которые она льет из-за тебя,-раздраженно ответил друг.

Его бесило такое отношение Джека. Он его знал слишком долго, чтобы сказать, когда тот притворяется и сейчас он это делал. Они знают друг о друге все, а он все еще пытается скрыть свои настоящие чувства и эмоции за маской спокойствия и пофигизма. Дейвидсон делал больно не только Грейс, но и своему другу, ведь тот так надеялся, что Джек раскроется, как только они пересекут границу Нью-Йорка.

-Да я заметил, как она тебе дорога, когда ты ее сегодня лапал и оставлял засосы на шее,-с отвращением сказал Джек, рассматривая шею Грейс, на которой красовались темные кровоподтеки.

Скотт повернулся лицом к другу, прикусывая щеку. Он хотел врезать парню, с которым был вынужден нянчиться как с маленьким ребенком, когда тому уже около семнадцати лет. Он не хотел портить с ним отношения, но Джек так и нарывался на острие ножа. Крамер поймал его взгляд на Грейс. Он смотрит на нее, он любит ее, он хочет чтобы она принадлежала ему, а сам не готов был пожертвовать свободой и поэтому оставался в стороне от отношений, продолжая причинить боль и себе, и своей подруге.

-По крайней мере я прекрасно понимаю, что это была всего лишь наркота,-сквозь зубы ответил Скотт.

-О, а если бы тут была Крис, ты бы ей это так же объяснял?-ехидно поинтересовался друг. Его зеленые глаза сверкали каждый раз, когда какая-либо машина проезжала под их окнами.

У Скотта лопнуло терпение. Это был финиш. Ладно, пусть оскорбляют его, но дотрагиваться до темы Крис - было явно слишком, и Джек это понял, но продолжил так же улыбаться во тьму. Ему уже стало стыдно за свои слова, но гордость не давала извиться.

-Не смей говорить о Крис. Мне надоело решать твои проблемы и пытаться достучаться до тебя. У нас земля уходит из под ног, а ты продолжаешь все портить своим мерзким характером. Как Грейс могла в тебя влюбиться?! Жалкий слабый ублюдок.

Скотт отвернулся от ребят и закрыл глаза, надеясь как можно быстрее заснуть. Ему было неприятно от всего сказанного, но это была правда. Он не хотел признавать и видеть такие стороны в своем друге, но ничего не мог поделать. Джеку должен был хоть кто-то открыть глаза на происходящее.

-Во всяком случае не я довел свою девушку до самоубийства,-глухо ответил Дейвидсон.

На его глазах выступили слезы. Он знал, что Скотт прав и что он делает больно всем окружающим, что он делает больно последним людям, которым он реально нужен, что он отталкивает всех, кто дорог ему. Он теряет Скотта, он теряет Грейс, он потерял Крис. Джек продолжал отвечать грубо, ведь это была его защита, ведь кроме нее у него ничего не было. Да, он перегнул палку, да, он всегда перегибал палку, но раньше это не доходило до таких ссор. Живя бок о бок больше двух недель с людьми, которые были для него ближе семьи, он понимал, что все больше и больше закрывается и уходит в себя. Такая защитная реакция доставляло слишком много неудобств.
Скотт сглатывал ком, подступивший к горлу. Теперь не только он сам себя винил, теперь и Джек сказал то, что он так боялся услышать. Сегодня, парни услышали самую страшную правду, которую им больше никто не скажет. Может больно и обидно, может они не должны были этого говорить, но все уже сделано. Все точки поставлены, а часы перевалили за полночь.

Джек забрал у Грейс подушку, из-за чего между бровей у девушки появились недовольные морщинки. Он закинул ее руку себе на плечо и поморщился от боли под лопаткой. Грейс прижалась к новой игрушке всем телом и свернулась в калачик.

-Я ведь не плохой, верно?-тихо прошептал Джек ей на ухо,-Просто иногда совершаю ошибки.

Самое обидное, что сейчас уйти было некуда. Они либо вместе, либо никак, именно поэтому каждый проглатывал свою обиду, запивая ее ядом. Джек не смог бы измениться, а Скотту нужно было это просто принять. Скотт никогда не прекратит себя винить, а Джеку нужно прекратить давить на его слабость. Ведь он куда слабее. И его слабость заключается в том, что он старается всегда быть сильным.

***

Капли воды громко ударялись о кафель в ванной. Грейс молниеносно открыла глаза. Секундное замешательство - она не могла понять, где находится. Перед ней лежал Джек и обнимал за талию. Бедро саднило. По мозгам продолжали бить эти мерзкие капли, звук которых казался нереально громким. Каждый раз она зажмуривала глаза. Как видимо последствия эфедрона становились более явными с каждой увеличенной дозой.

Девушка убрала с себя руку парня, из-за чего тот перевернулся на другой бок. Голова раскалывалась на миллионы частей. Она сильно сжала ее руками, пытаясь понять причину боли. За окном загремел гром, капли начали капать на подоконник, стекать по стене и собираться в лужу около окна.

Грейс вскочила с кровати из-за приступа тошноты. Все та же грязная ванная, с голубыми истертым ковриком для ног, выпавшей плиткой и раковиной, испачканной пастой.

Вода не капала, но она отчетливо слышала этот ужасный звук. Раскаты грома раздались на всю комнату. У девушки засосало под ложечкой, казалось, что она сходит с ума, но она могла поклясться, что вода откуда-то капает. Грейс опустилась на пол, сжимая руками больную голову. Раз. Два. Три.
Она открывает глаза, таракан пробегает рядом с ее ногами.

-Привет, подружка,-сиплый булькающий голос над ее головой.

Страх сковывает, а вдох застревает где-то в глотке. Она видит ноги в кедах, затем синеватую голень с трупными пятнами, поднимает глаза выше. Закатанные джинсы, оборванная футболка, голова наклоненная в лево, волосы, с которых стекали капли и разбивались об пол. На губах играла мерзкая улыбка, а глаза выражали ярость и ненависть. Девушка, или же то, что от нее осталось было ужасной копией Крис. У Грейс сжалось сердце, она не могла закричать или пошевелиться. Кто-то забрал весь кислород и работоспособные мышцы.

-Кристи?-пискнула Мориган, отодвигаясь к двери и пытаясь нащупать над головой ручку.

Она казалась настолько реальной, что это уже ставило под вопрос наркотики, которые принимала Грейс и ее психическое здоровье.

-Скучала?

Кристи оказалась напротив девушки и перехватила ее руку, которая только достала до ручки. Ладонь трупа оказалась ледяной. Грейс закивала в знак согласия. И попыталась отодвинуться дальше, но оказалась прижатой к двери.

-А я вот что-то не заметила. Как только я умерла, так сосаться с моим парнем  можно,-ее глаза были с какой-то пеленой, казалось, что она даже не видит свою подругу, но продолжает смотреть ей в глаза, прожигая своим взглядом.

-О, а еще ты меня оставила там, под дождем, потому что просто испугалась. Какая оказывается у меня неблагодарная подруга. Я ради тебя готова была пожертвовать всем, а ты так со мной поступила. Дрянь.

Кристи схватила Грейс за шею и сильно сжала. У нее из глаз покатились слезы от страха, воздуха не было, она начала задыхаться, чувствуя на шее костлявые пальцы, которые царапали кожу.

-Ты шлюха и всегда ей была. Эгоистка, которая не может справиться со своей депрессией и перекладывает ее на других. Ты подумала о своей матери, когда убегала? Нет? А знаешь, что с ней теперь? Она сидит на антидепрессантах, ведь ее любимая доченька сбежала. Ее любимая доченька, которая никогда ее не любила,-наиграно милый голос вводил в оцепенение.

Грейс начала терять сознание, перед глазами начали появляться черные пятна, а голос казался очень далеким.
Удар головой о стену и все исчезает.

***

Грейс делает резкий вдох и вскакивает на кровати. Из ее глаз текут слезы, на белое одеяло капают темные капли крови. Она хватает ртом воздух, пытаясь насытить свой организм кислородом. Подносит руку к носу из которого течет кровь.

До нее только сейчас начинают доходить все слова, которые ей сказала Крис. Она во всем права, ведь она всегда так делает. Перекладывает свои проблемы на других, всегда просит помощи, а потом остальные копаются в этом дерьме. Она и правда бросила свою подругу там, на холоде в грязи, потому что боялась попасть в полицейский участок. И она забрала последнее, что возможно было у Крис - парня. Даже если это и было под наркотой, так нельзя было делать. Шлюха. А ее мать, что сейчас с ней и почему она об этом не думает? Она ведь и правда любила свою дочь и пыталась пойти с ней на контакт, но та ее посылала на три буквы, пока ей это не надоело, и она оставила попытки найти общий язык с дочерью. Ужасная подруга и дочь.
Девушка сидела на кровати и плакала, разбудив своими всхлипами парней. Ей страшно было заходить в ту ванную, боялась увидеть там Крис.

-Черт, ты ведь вся в крови.

Ее запихнули в ванную, пока та отбивалась и сопративлялась. Кричала и плакала, умоляя ее не трогать и не оставлять одну. Она помнила тот мерзкий запах разлагающейся плоти, она боялась стать такой же, она медленно сходила с ума.

Холодная вода стирала все воспоминания о сне. Она сидела со Скоттом в одежде под холодным душем, пока Джек снимал с кровати постельное белье.
Грейс смотрела на то место, где ее голова была прижата к двери, где Крис ей говорила то, в чем сама она боялась себе признаться.

-Так что тебе приснилось?-рисуя на дне душевой кабинки узоры, спросил Скотт. Вода окрашивалась в розовый цвет.

-Она. И она во всем оказалась права,-безжизненным голосом ответила девушка.

Глава 11

Чипсы, круассаны, пончики, сок, несколько блоков сигарет, газировка. Взгляд падает на маршмелоу. Поход в магазин казался чем-то необычным и несвойственным, особенно средь бела дня. Просто ходить между прилавков и выбирать еду. Так просто и так сложно одновременно. Она этим не занималась уже третью неделю, а теперь, выйдя из темной комнаты, пропитанной никотином, люди и солнце, режущее глаза, казались огромным потрясением. Было около полудня, мамочки со своими детьми пытались как можно быстрей найти нужный сорт творога, постоянно смотря на часы, боясь опоздать за своими старшими в школу или же на прием к косметологу. Это сколько у кого денег было.

Огромные стенды с разной едой, напитками и гелями для душа с разными запахами манили не хуже скидок на все это. Если бы живот так громко не урчал, а на голове было что-то лучше соплей из блондинистых волос, то, скорее всего, это бы ее так не волновало.

Очередь в кассу продвигалась достаточно медленно, ведь кассирша решила обсудить погоду с одной из своих соседок. Грейс чувствовала себя в пригороде Англии, а не в Лос-Анджелесе. Ноги подкашивались от усталости, ведь поспать за эти два дня почти не удалось. Мысли о том сне так и лезли в без того больную голову, а каждый раз, когда воспоминания ее отводили к рукам и губам Скотта, становилось невероятно стыдно и противно. Есть истории, которые вспоминаешь и смеешься, ведь тогда и правда было весело, а есть истории, которые вспоминаешь, и становится стыдно, хотя вроде было и весело.

Девушка нервно отдирала наклейку от ленты, на которой лежали продукты. Ее сжирали воспоминания и мысли. Она отчетлива слышала голос Крис в своей голове, который винил ее во всем. Каждое слово как осколок проглоченного зеркала застревал в горле и превращался в ком.

- С вас 104 доллара и 15 центов, - настойчивый голос женщины, сидящей за кассой, вывел из раздумий Грейс.

Солнце пригревало, а легкий ветерок приятно обдувал. В такую погоду неплохо было бы поплавать в бассейне или хотя бы понежится на травке в купальнике, но сейчас она идет в сторону отеля, где шумные соседи опять будут выяснять отношения, а их ребенок плакать. Она и не думала, что начнет скучать по прошлой жизни, по своей комнате и вечной крыше над головой, что было место, куда можно было бы вернуться.

Люди не замечали девушку, а она не замечала их. Все они спешили по своим делам, а она так не хотела возвращаться в напряженную обстановку и надеялась, что Джек со Скоттом еще не перегрызли друг-другу глотки.

Стоянка. Лестница на второй этаж. Ключ с номер комнаты. В комнате стало немного светлее, но не так, как хотелось бы. Пустые бутылки все так же стоят параллельно стене, а от окурков остались черные пятна на полу.

- Грейс! Просто стой на месте! Черт, не двигайся, я тебя умоляю!

Девушка поднимает расширившиеся от удивления глаза от пакетов, которые начинают натирать ладони. Она видит Скотта, который отполз к стене напротив кроватей, который закрывает рот руками, у которого начинают течь слезы из глаз, в которых застыл ужас. Грейс не хочет двигаться, она боится увидеть то, что видит ее друг. Она понимает, что Джека нет и надеется, что тот пошел прогуляться; она надеется, что все будет хорошо и это его не касается, она так истощена, чтобы еще раз пережить наживное ранее в спину.

Пакеты падают на пол. Мориган делает один шаг, второй, она не отводит глаза от Скотта, который смотрит на нее и качает головой, его глаза говорят "Нет!", он кричит внутри, а снаружи застыл в тихом ужасе. Он не верит своим глазам. Ему страшно пошевелиться.

- Не поворачивайся, - плачет парень, - пожалуйста, просто не смотри.

У Грейс выступают слезы, ведь она знает, что там увидит.

Джек валяется на полу, из его вены на руке торчит шприц. Носки неестественно смотрят в разные стороны, голова наполовину держится на стене, глаза закрыты, дорожки слез все еще не высохли. На нем все те же черные джинсы и коричневая кофта с закатанными рукавами. Первые секунды шок, а затем крик - булькающий и гортанный, переходящий в вой. Она кричала, не понимая как так могло выйти, не веря в то, что они потеряли еще одного дорого человека, не веря в то, что это Джек. Он больше не кажется сильным, у него больше нет этой его улыбки и больше никогда не будет, глаза не блестят зеленым. Это больше не Джек.

Она на негнущихся ногах опускается на колени и ползет к телу. Он такой же холодный, как и Крис. Он такой же неживой, а он ведь тоже хотел жить и хотел этого куда больше, чем все они. Он ведь хотел тогда признаться Грейс, у него были планы на будущее, он хотел дышать и радоваться новому дню, он хотел быть живым, а теперь он всего лишь холодное тело в дешевом мотеле. Это нечестно. Он был слишком везучим, чтобы так умереть.

Грейс смотрит на его лицо и видит мальчишку, в которого когда-то влюбилась, который не надевал маски и который тогда умел чувствовать. Она убрала волосы с его лица, когда ее руки дрожали, а слезы огромными градинами капали на джинсы.

- Джек Дейвидсон, ты самое счастливое и самое ужасное, что когда-либо у меня было, - ее голос дрожал, но она продолжала говорить, надеясь, что звезды ее услышат. - Я ненавижу тебя и невероятно люблю, - Грейс открыла рот, но закрыла, заглушая всхлип. - Каждый раз, когда я буду смотреть на звезды, я буду видеть тебя и Крис, с которой, я надеюсь, ты уже встретился. Вы должны продолжить путешествие без нас, а мы - без вас. Передавай своей маме "привет" и скажи ей спасибо за тебя, скажи Крис, что мы ее любим, особенно Скотт. И тебя мы любим... Будь счастлив... Хотя бы там...

Девушка согнулась по полам, захлебываясь слезами и соплями, пытаясь прекратить плакать, но слезы не кончались, а больно становилось лишь сильнее. Она сильно зажмуривала глаза и сжимала челюсти, так, что их сводило, но ничего не помогало. Она держала его руку, надеясь, что сейчас Джек очнется и усмехнется, состроит очаровательную улыбку и вытрет ее слезы, но он ведь сам плакал перед смертью, перед тем, как понял, что доза слишком большая, и когда он не думал о смерти. Так глупо и неправильно. Он просто хотел сделать жизнь легче, он просто хотел выключить нервную систему. Теперь он никогда не будет нервничать. Рай или Ад. Какая разница. Никакая боль не может быть больше жизни.

Скотт подполз к Грейс и обнял ее за плечи. Он не знал, что сказать и что сделать. Его друг мертв. Друг его мертв. Джек умер. Его нет. Как бы не перифразировать это - лучше не становилось. Дышать было больно, в груди кололо. Он задыхался от всхлипов и нервов, которые шалили. Он многое хотел бы сказать Джеку, извиниться за все мерзкие обвинения в его адрес, он бы хотел вернуть их отношения до этой поездки. Он хотел бы никогда не уезжать, и тогда они были бы живы, а теперь их нет. Их, мать вашу, нет, и это больше не кажется таким веселым. Все вышло из под контроля, и они тоже умрут, ведь больше никто не верил во что-то светлое. Последнее светлое было мертво вместе с телом Джека.

Они сидели на полу и стирали слезы с лица, пытаясь остановить истерику и дрожь во всем теле, но ничего не выходило. Они видели его тело. Они не могли бросить его, но понимали, что пора бежать и больше никогда не возвращаться. С каждым днем становилось все хуже. Они молчали и кричали в душе. Они собирали вещи и выкидывали старые воспоминания вместе с вещами Джека.

- Мы не может этого сделать... Они не должны умереть для нас... -  плакала Грейс, когда Скотт выкидывал вещи на кровать, хлюпая носом.

 -Они живы. Мы их не забудем. Они все еще с нами.

Оставшиеся просто сбежали, как и в прошлый раз, бросив тело в этом ужасном отеле, не удостоив его ничем большим чем речь, но что они еще могли сделать. Они подарили ему свою любовь, свои сердца, он навсегда теперь с ними. Они вместе с Крис, и они начнут свое путешествие.

***

Дорога нескончаемой полосой пересекала пустыни, пересекала их мысли. Они молчали. Слез больше не было, да ничего не было кроме отчаяния и нежелания жить. Состояние оставляло желать лучшего. Скотта жутко трясло, но он продолжал цепляться за руль и за дорогу, чтобы совсем не сойти с ума. Грейс прижималась щекой к стеклу на переднем сидении и смотрела, как мимо проносятся сухие поля и одинокие машины. Мыслей не было. Не было ничего. Пустота поглощала все мысли и эмоции.

- Грейс, расскажи что-нибудь, - впиваясь ногтями в руль, попросил Скотт.

- Ты знаешь и так все, - тут же выпалила девушка, пытаясь пресечь этот разговор, чтобы опять не разреветься.

Молчание становилось спасением от всех проблем, ведь когда молчишь, не хочется выражать свои эмоции так открыто. Просто плачешь в душе. Тихо и незаметно. Как будто тебя нет. Хотелось провалиться под землю. Испариться. Забыть и родиться заново.

- Значит, рассказывай еще раз. Просто говори. Что хочешь, - умолял парень.

Ему нужно было отвлечься, пока скорость не полезла выше 60 миль в час, пока чувства не стали затмевать все вокруг, пока он все еще может себя контролировать.

- Мне шестнадцать лет, я потеряла свою девственность на свой день рождения, моя мать работает в крупной фирме, ее любовник младше ее на три года, у меня нет сестер и братьев, мои оценки в школе оставляют желать лучшего, мои друзья полные мудаки, но я их люблю, мой любимый напиток  mounting due, я часто с ними провожу время, я сидела на наркотиках, я благодарна всем своим близким за то, что они для меня сделали, моя подруга покончила с собой, мой друг умер от передозы, сейчас я еду в машине, мне плохо, я хочу чтобы меня спасли, - голос становился тише и тише с каждой фразой, пока не сорвался на дрожь, а затем стал всхлипами.

У Скотта текли слезы. Он резко надавил на педаль тормоза и ударил рулетку. Еще и еще, пока кожа на костяшках не стерлась и не стала алой. Пока силы не сошли на нет и пока эта истерика не переросла в апатию и ненависть к миру.

Машина остановилась и не двигалась до следующего дня. Они просто спали, пытаясь перенестись туда, где будет лучше. Где должно быть лучше. Где Джек с Крис дышат.

Глава 12

- "Я думаю, вам всем интересно услышать продолжение истории о четырех бесбашенных подростках, которые сбежали из своих домов и не попадают в поле зрения полиции уже 17 дней. Думаю, их имена вы хорошо знаете. Вчера в отеле Parlour Motel в Лос-Анджелесе было найдено тело Джека Дейвидсона, сына известного владельца нескольких крупных биржевых фондов. Как пишут в прессе, скончался мальчишка из-за..."

Грейс переключает станцию на один из шести дисков, из-за чего раздается характерный щелчок. Они сбились с курса и теперь дрейфуют на дорогах Америки, пытаясь объезжать платные трассы и не попадаться на глаза другим людям. Не хилая шумиха разрозилась вокруг смерти Джека, и каждый считал долгом заговорить о проблемах подросткового города и взять интервью у бедного отца, который был вынужден работать, когда все валилось из рук.

Дорога была проложена до штата Мэн, Портленд. Видеть каждое утро солнце или счастливых людей становилось невыносимо, и они все больше и больше погружались в себя. Они предвкушали каменные пляжи, маяки и холодный ветер с дождем, которые смоют с них всю грязь.

Грейс сидела на переднем сидении с фонариком на голове и книгой в руках. Она читала Хоббита в слух, пытаясь отвлечься от навязчивых мыслей и бессоницы, которая не покидала ее после того, как они пересекли черту штата Невада.

- Черт, как вы сидели на этих жутких неудобных сидениях? - в какой раз пожаловалась Грейс, пытаясь удобнее прислониться головой к окну, чтобы шея не затекала.

Скотт хмыкнул, не отрываясь от дороги. Он вслушивался в каждое слово наизусть выученной книги, он впитывал каждый звук, заглушая этим шум в голове, - сочетание голосов Джека и Крис. Изменятся ландшафт, изменяется нахождение солнца и луны, изменяется дорога, но чувства остаются те же, а Грейс все так же читает вслух книгу, подсвечивая страницы фонариком, а Скотт все так же ведет машину, пытаясь не сбиться с курса.

- Я за рулем больше десяти часов, я не чувствую ничего кроме боли в голове, так что не тебе жаловаться, - ответил парень, поворачиваясь к девушке, которая была похожа на шахтера.

Подставки для стаканов были заполнены каждый около пяти-шести одноразовыми стаканчиками, прилипшими друг к другу стенками из-за газировки, а на вершине был налит энергетик с кофе. "Адская смесь" или же "желание спать не уходило".

-  Тогда научи водить, - парировала она, кладя книгу себе на колени и подтягиваясь.

За окном была кромешная тьма, и только ярко-желтый свет фар освещал куски дороги. На часах было за полночь.

Скотт сбавляет скорость, когда Грейс перелезает через гору стаканов, еще несколько секунд загораживает парню вид на дорогу своими волосами, а затем усаживается у него на коленях.

- Если ты угробишь машину - пеняй на себя, - смеется Крамер.

Он объясняет ей, что коробка передачь автоматическая и какая буква что значит, говорит, что ногу лучше всего убирать с тормоза, если не хочешь нажать и на газ и на тормоз в случае резкого торможения, рассказывает, как мучился, привыкая к низкой чувствительности руля, а у Грейс ладони становились мокрыми от одной мысли о том, что машина может влететь в один из грузовиков, которые периодически проезжали мимо. Они делали вид, что все в порядке, но все не было в порядке, ведь бессоница угнетала, ведь Грейс слышала голоса, которых не должна была слышать, а каждый раз, когда закрывала глаза, видела их лица с мертвыми стеклянными глазами, ведь Скотт не мог спать с мыслью, что он убийца, ведь они думали, что, если доедут до конца этого пути, все станет лучше. Они были просто детьми, верящими в счастливый конец, ведь нужно было верить хоть во что-то. В них сгорали звезды, ведь они сами были звездами, которые уже почти сгорели и готовы были в последний раз вспыхнуть и потухнуть навсегда.

Грейс села ниже - между ног парня - и поставила свою ногу на газ поверх ноги Скотта, а вторую - рядом с тормозом; руки впились в руль так, что костяшки пальцев побелели.
 
- Я надеюсь, у тебя не встанет, - прикусив нижнюю губу, сказала Мориган и нажала на ступню парня, а вместе с тем и на педаль.
Машина поехала быстрее.

- Плохая шутка.

- Я знаю.

Так и прошел час. Грейс хватило только на 60 минут управления, пока она не поняла, что читать вслух книгу - это ее, а вот водить машину и Скотт может.

Разговор не клеился, да и жизнь в общем-то тоже. Последним развлечением оставалась игра в города, главное не молчать и совсем не замкнуться в этом кругу, думая, что будет дальше, и бояться неизвестности, думая, кто следующий в очереди у смерти.

Они рифмовали слова, переставляли местами буквы и учились разговаривать задом на перед, учили наизусть слова песен, а затем громко подпевали голосам с дисков.

Менялись города и пригороды, менялось все, а они оставались все такими же глупыми и наивными.

Побеги детей из домов увеличились вдвое, а ссор с родителями становилось больше. Все надеялись, что все закончится не так, как у этих ребят, что никто не будет вскрывать вены и умирать от случайной передозы, никто не будет никому надоедать, а темы для разговоров не иссякнут, не станет невыносимо сидеть в машине и делать вид, что все нормально, хотя все было хуже некуда. Все хотели свободы... Но только они ее получили, и какой ценой? Они остались одни против всех, они потеряли все и не обрели ничего. У них осталась дорога, пункт назначения и они. А когда они доберутся до конца, когда дорога окажется перекрыта и когда их уже не будет, что будет дальше? Когда не останется совсем ничего? Когда все, кто когда-либо были хуже них, глупее них, но остались получать образование, - добились престижного места на работе и своего дома, а они так и остались никому не нужными людьми? Что остается им, когда мир отвернулся от них? Они думали об этом и понимали, что совершили огромную ошибку, когда сели в эту машину, но назад уже было ничего не вернуть, а музыка так и играла, а слова лились нескончаемым потоком, когда говорить уже было не о чем.

***

В штат Мэн они прибыли через два с половиной дня, попав под проливной дождь. Из-за ливня, который шел стеной, нельзя было увидеть ничего дальше вытянутой руки. Домики и рыбные лавки скрывались за жуткой непогодой, а затем за туманом, который пришел так же внезапно, как и прекратился дождь. Сильно пахло морем, можно было услышать, как волны бьются о прибрежные камни.

Лобстеры стоили копейки, а детям, которые ничего кроме фастфуда и сухого пайка не видели около двух недель, это казалось манной небесной. И правда, что еще можно есть в штате, который знаменит своими лобстерами?

Они направлялись к самому знаменитому маяку. На деле никакого желания, да и сил к нему тащиться не было. Вылезти из машины они согласились только тогда, когда увидели надпись о скидках на лобстеров и рыбу, которые и так копейки стоили.

- По сравнению с Нью-Йорком он кажется маленьким и приплюснутым, - поделилась своими впечатлениями Грейс, которая сидела за столиком и ждала заказа.

Волосы были собраны в некое подобие хвостика, хотя многие пряди выпадали, а у корней были грязными. Скотт закрывал руками глаза, надеясь на то, что уснет хотя бы здесь, но все было тщетно. Выглядели они ужасно. Грязные, с мешками под глазами, немного опухшими лицами от переизбытка газировки, которую они пили всю ночь. Нужно было найти заправку и хотя бы помыться.

- Зато здесь нет этих ужасных желтых такси, - ответил Скотт, раздвигая пальцы и смотря на столешницу через щелку.

Время тянулось слишком медленно и нудно. Они устали. Устали бежать, ехать, поддерживать разговоры и улыбки. Им ведь уже было наплевать куда приехать, главное остаться больше чем на три дня в городе. Они мечтали о своем доме, о душе и хотя бы нормальному завтраку по утрам, а в итоге получали прогнившие мотели, отсутствие душа и вместо нормального завтрака чипсы или сраные бургеры. Денег осталось около трехсот долларов, а это было слишком мало. Одни платные трассы чего стоят, да и бензин.

Официантка принесла каждому по лобстеру с картошкой, соусом и апельсиновым соком. Она слишком долго задержала на Грейс взгляд, но не стала ничего спрашивать. Ребята покосились на нее, но не стали принимать это во внимание. Девушка пошла к бармену и что-то ему шепнула на ухо, показывая на столик ребят, которые тоже шептались. Они ведь знали, что пора сматываться и что их узнали, но уже не хотелось бежать.

- Эх, плакал мой лобстер, - простонал Скотт, смотря на еду, к которой даже не успел притронуться.

Мужчина с женщиной уверенно двигались к их столику. Грейс на это все смотрела с неким презрением. Они пытаются поймать подростков, которые хотят быть свободными, в то время как сами мечтают быть чем-то большим, чем жалкие бармен и официантка в дешевом кафе. Они забирают мечту у других, ведь их мечта так и не сбылась. Гнусные и озлобленные люди.

- Извините, вы не могли бы нам показать свои документы? - спросила женщина, стоящая напротив Грейс.

Она знает, что они уже вызвали полицию, но знала, что еще рано. Слишком просто. Слишком просто. Слишком просто...

- Раз, два, три, - шепчет себе под нос Скотт и срывается с места, надеясь на медленную реакцию бармена.

Грейс пихает женщину, которая чуть ли не падает на соседний столик. Она бежит, не оборачиваясь, слыша крики и ругань за спиной. Она видит спину Скотта, который поворачивает на право, открывая машину. Сирена.

- Давай! - вскрикивает Мориган, когда оказывается в машине.

Руки дрожать, колени ходят ходуном, они пытаются восстановить дыхание. Адреналин играет в крови. Они чувствуют вкус жизни.

Скотт сдает назад, ведь впереди видит полицейскую машину. Разворот на 180 градусов, который выходит слишком корявым, ведь Хаммер слишком громоздкая и тяжелая в управлении машина. Они царапают дверцу о столб. Они смеются. Им весело. Они наконец-то почувствовали что-то настоящее.

***

- Это было нереально! - смеется Грейс, когда машина выезжает в пригород.

Скотт пытается что-то сказать, но захлебывается смехом и сгибается по полам. Дождь опять начинает моросить, но это неважно. Скоро они будут на пляже, они будут бегать по нему босыми ногами и забегать в холодное море.

Жаль, что воспоминания приходят так же быстро, как и уходят. Тишина и грусть опустилась на их машину. Они опять просто следовали пути и проложенному маршруту.

Они даже забыли подумать о том, что их номера видели...

Глава 13

Соленый запах морской воды, крики чаек, звук разбивающихся волн о камни и прибрежные скалы. Песок под ногтями, в трусах, во рту - он везде, но это нисколько не мешает продолжать дальше валяться на нем и собирать еще больше песчинок в мокрых от соленой воды волосах. Серые облака, из которых они делали драконов и летающих зайцев, догорающий костер и плед, свисающий из багажника хаммера, - все это создавало какую-то волшебную атмосферу. Они чувствовали себя единственными людьми на всей земле, не было цивилизации и войн, лжи и интриг - была природа, книги и вкусный красный чай с шиповником.

Грейс со Скоттом сидели в метре от воды, завернувшись в плед. Скотт обнимал Грейс, а ее зубы то и дело ударялись друг о друга из-за озноба. Купаться в такую холодную погоду было явно плохой идеей.

- Хей, ребят, как вы там? - спросил Скотт, глядя на проплывающие над их головами облака.

Ответа не последовало, только ветер сильнее подул, из-за чего листва на деревьях зашелестела. Ни звука. Все как будто вымерли. А они и правда умерли. Мертвые не говорят.

- Мы вот с курса сбились, а вы покоряете дороги между планетами? Марс, Венера, Меркурий... - продолжала Грейс, облокачиваясь на парня и выпусках из легких белый дым.
В ее взгляде читалась усталость и обреченность. Она верила и надеялась, что все будет хорошо, но понимала, что все надежды еще никогда не оправдывались. Скотт просто хотел уснуть и не проснуться. Если у Грейс и осталась мать, то у парня не было ничего. Отец, которому он не нужен, пустой дом, за аренду которого не платили уже больше полугода, и мать, которую он собственноручно отправил в дом для престарелых, чтобы избавиться от лишней обузы.

- С вас открытка, вы ведь все еще с нами, ребят, - тихо сказал Скотт.

Неожиданно их окатила волна, намочив ботинки и джинсы по колено. Они завизжали и отпрыгнули, упав на песок, из-за чего тот еще сильнее прилип к одежде. Вставать было лень, поэтому они просто лежали на земле и хохотали, простужая свои почки и легкие.

- У меня песок везде, - смеялась Грейс.

- Тебе лучше не знать, где он у меня.

Они подняли ноги и поболтали ими в воздухе, дурачились и пародировали американских комиков. Загадывали фильмы и изображали из них сцены, а кто не знал фильм - исполнял желание. Под итог Грейс была закопана в песок в одежде и жевала водоросль, а Скотт бегал голым в море. Холодно, весело, безнадежно и так по-детски, а когда сил совсем не осталось, а голос сорвался на хрип, они сидели у костра и пили горячий чай с круассанами.

Грейс толкнула друга локтем, заставив обратить его внимание на себя. Он вопросительно приподнял брови.

- Представь, что в руке у меня пистолет, - девушка прикладывает пальцы как дуло к виску. - Сейчас я стреляю себе в голову, мои мозги оказываются на песке. Меня нет. Я умираю. Что ты будешь делать дальше?

Парень несколько секунд так вопросительно и продолжал смотреть на подругу, его мокрые волосы стали еще сильнее виться от воды, и теперь кудряшки закрывали один его глаз, пока он обдумывал свой ответ, а ответить было трудно. Он не знал, что они будут делать вдвоем, не говоря о том, что он будет делать один. Жуткая реальность опять возвращалась, а Грейс лучше бы не задавала этот вопрос.

- Уехал бы обратно в Нью-Йорк, продолжил бы продавать наркотики, пытаясь продвинуться выше обычного районного барыги, может быть пошел работать в кафе и сочитал бы это с учебой. Я не знаю. Я уже ничего не знаю, - грустно вздохнул парень, смотря на то, как бревна в костре превращаются в пепел и угольки.

Грейс промолчала, просто пожав плечами. Им жутко хотелось спать. Зевали ребята чаще, чем на уроках истории, что было явным рекордом.

- Хорошо, предположим, я повесился, - Скотт сжимает руки на своей шее, - мое холодное тело болтается вон на том дереве. Что бы ты делала, зная, что я умер?

Грейс грела свои ладони и ступни около костра, приближая их слишком близко к огню. Над огнем начали кружить мошки. Мотылек, подпалив себе крылышко, упал в пламя и больше не поднялся. Он умер. Девушка знала, что, если ее друг умрет, она сойдет с ума. Голоса в голове не покидали ее, а если к ним прибавится третий, то они станут громче и больше никогда не замолчат.

- Умру. У меня не будет смысла жить дальше. Ты единственное, что меня сейчас держит, - улыбнулась Мориган, отхлебывая еще немного чая из металической кружки.

- А ты держишь меня...

Наступило молчание. Они слушали, как ветки трещат в костре.

- Мы живы, и это главное. Забудь о прошлом. Мы на пляже в Мэне, мы свободны и сможем совершить все. У нас вся жизнь впереди. Мы будем жить. Дышать. Улыбаться и радоваться каждой секунде.

Он вскакивает на ноги и тянет за собой девушку, которая пребывает в неком недоумении.

- Просто поверь в то, что все будет хорошо. Поверь мне.

Грейс улыбается и смеется. Она верит, но у нее по щекам катятся слезы, она видит лица своих мертвых друзей за спиной Скотта, она слышит их смех и голоса, она видит, как они кружатся вместе с ними на этом пляже. Они все опять вместе, они дружат, они все еще лучшие друзья, которые готовы покорить весь мир.

Девушка падает на песок и закрывает лицо руками. Песок становится темнее от ее слез. А Скотт сидит напротив нее, скрестив ноги, и смотрит куда-то вдаль, туда, где луна восходит над морской гладью.

- Они не должны были умирать...

- Я знаю, Грейси, я знаю...

***

Этой ночью они спали впервые за четыре дня. Не было снов, они не просыпались. Чувства, мысли, эмоции их измотали, и наконец-то организм им дал уснуть хоть на чуть-чуть. Ночью было холодно и шумно, ведь они спали на берегу моря, хоть и в машине. Они жались друг к другу, пытаясь согреться, но все было тщетно.

Утро выдалось таким же холодным и безжизненным. Чайки ходили по песчаному пляжу и орали во все горло. Скотт лежал на спине, уставившись в потолок машины и стряхивая пепел на холодильник. Грейс лежала рядом, свернувшись калачиком, и дрожала. Парень накрыл ее пледом и какой-то кофтой, которая была у него под головой. Он думал о Кристи, о ее глазах, фигуре, голосу, запаху, он пытался не забыть ее черты лица, но она уже исчезала из его памяти, так же как и Джек. Он помнил что-то общее, вроде начальной улыбки или огромных голубых глаз, но он уже не мог сказать, как они выглядели, когда злились, или хотя бы когда поднимал брови. Появлялись у них между бровей морщинки или же нет, он уже не помнил. Джек Дейвидсон и Кристи Харпер - он хотел запомнить хотя бы их имена, что они не стали всего лишь кормом для червей.

Ребята проехали еще несколько маленьких городков, так и не попробовав местного деликатеса. Все это заняло три дня. Они не оставались нигде больше нескольких часов, чтобы не привлекать внимания. После того случая они старались быть аккуратнее и не высовываться без особой нужды.

Леса сменялись городами, а фонари темными дорогами. Они просто ехали по прямой, пока прямая не кончилась. Грейс засыпала в одном месте, а просыпалась в другом, они просто ехали прямо, покидая Мэн, выезжая на трассу с желтой разметкой, которая шла среди лесного Массива. Она просто текла, так же как и время, музыка и медленные разговоры.

Грейс щелкала каналы на радио, остановившись на Кристине Агилере, из-за чего Скотт начал протестовать, но это было явно лучше, чем слушать новости, в которых они боялись услышать свои имена.

- Мы уже и до попсы докатились, - бурчал парень себе под нос, что забавляло девушку, но она промолчала.

- Изнасилуй меня, изнасилуй меня, мой друг, - начала напевать тихо Мориган, а у Скотта на лице отразилось некое подобие улыбки.

- Ладно, уговорила.

Штат остался где-то за их спинами, а они были нигде. На какой-то малоизвестной трассе, которая неизвестно куда вела. Они ехали прямо, надеясь до завтрашнего утра добраться до какого-нибудь маленького северного городка.

- Черт! Мать его, нет! - вскрикивает Скотт и давит по тормозам.

Грейс не понимает, что
происходит, и продолжает сидеть на переднем сидении, завернувшись в плед. Она не думает, что произошло. Просто сидит и смотрит на то, как белка карабкается по стволу близ растущего от трассы дерева.

Крамер хлопает дверцей машины и откидывает голову на сидение. Ярость, ненависть и полное непонимание на его лице - все это не сулит ничего хорошего.

- У нас колесо порвано. Запаски нет. Мы застряли на какой-то богом забытой трассе, - под конец он начинает истерически смеяться и ударяет кулаком по рулю.

Грейс продолжает сидеть и смотреть на эту белку, карабкающуюся вверх, которая даже не думает зачем ей это.

- Кто-нибудь проедет. Попросим подбросить нас до ближайшего шиномонтажа.

Глава 14

Рубашка развивалась на ветру, прикрепленная к штырю, который они воткнули куда-то под капот рядом с двигателем. Прошло около шести часов с их поломки. Дождь кончился, но тучи все так же висели над их головами.

Грейс со Скоттом сидели на заднем сидении, завернувшись в плед, и читали какую-то из книг, найденых под передним сидением.

- А знаешь, я поняла, чем ты нравился Крис, - сказала Грейс, перелистывая страницу.

Она облокачивалась на парня и упиралась своим затылком ему в грудь. Он был не против. Скучно и одиноко. Их общение сводилось к нулю, а такие мимолетные фразы все больше его тушили. Мимо не проехала еще ни одна машина, только птицы временами садились на ветки и привлекали к себе внимание криками.

- И чем же? - не отвлекаясь от книги, спросил Скотт.

- У Крис спросишь, - усмехнулась девушка.

На лице у Скотта отразилась полуулыбка, но она быстро угасла. Они все равно рано или поздно умрут. Здесь или там, сейчас или позже, какая разница. Разница заключается исключительно в том, какой урон нанести окружающему миру. Если сейчас, то пострадает такое-то количество людей, если позже - другое. Больше твоя смерть ни на что не влияет. Она просто разрывает круг, расширяя его.

- А я так и не понял, чем ты нравилась Джеку.

- Засранец.

Текст, который был напечатан на старых, в некоторых местах порванных листах, не давал ничего, кроме иллюзий. Они читали одно, но их мысли были далеки от той реальности, которую рисовал им автор. Они были в Нью-Йорке, в Сан-Франциско, в Лос-Анджелесе, переживая самые ужасные моменты жизни снова и снова, пока это не становилось нереальным и они уходили покурить недалеко в лес, прислонившись к влажному стволу дерева и стереть навернувшиеся слезы. Они старались не делиться негативом, ведь каждому было плохо, а переносить еще и чужие страдания становилось нереальной ношей. Вечная депрессия и апатия поселились в их душах и не давали вздохнуть полной грудью и радоваться жизни. Были такие моменты, когда и правда хотелось улыбаться, но больше было моментов, когда хотелось заснуть и не проснуться.

- Какой твой любимый цвет? - спрашивает Скотт, когда еще одна страница переворачивается.

- Рыжий, - отвечает Грейс. Они лучшие друзья и не знают таких простых вещей друг о друге, они знают проблемы и смешные моменты из жизней друг-друга, но если спросить, как зовут твоих родителей, то на этом у всех возникает провал в памяти. Им было интереснее закапываться в дерьме, чем просто быть обычными детьми с обычными проблемами, не раздутыми до размеров небоскребов.

- Почему рыжий?

Он ожидал любого ответа, но явно не рыжий. Любой мрачный цвет или совершенно нейтральный, но получил яркий цвет, как небо, когда солнце только выходит из-за горизонта.

- Потому что волосы у Питера Пэна рыжие.

Не взрослеть. Уметь летать. Жить в сказке. Кто так не хочет? Но они все еще были в этой машине и на этой планете, а этих сказок лучше бы никогда не было, ведь так невыносимо больно просыпаться после таких иллюзий.

Стук над их головами. Скотт вздрагивает, а Грейс замирает вместе с ударом своего сердца. За окном стоит мужчина лет тридцати пяти - сорока и улыбается им. Непонимание и испуг на их лицах сменяется тихой радостью, ведь это значит, что их подбросят до ближайшего города, а там и шиномонтаж найти можно.

Скотт выходит из машины и объясняет, что случилось с колесом, и просит подбросить до города, но мужчина говорит, что уже вызвал эвакуатор, водитель которого знает все шиномонтажи на ближайшие сто миль. Звучит весьма приободряюще. Опять начинает идти дождь.

Грейс прислонилась к уже закрытому капоту машины и курит, пока холодные капли воды стекают по волосам и ее лицу, пока мысли путаются и она даже не может предположить, что будет дальше.

- Не кури, вредно, - говорит мужчина, который решил подождать, пока приедет эвакуатор.

- Вы не первый, кто это мне говорит, - отвечает девушка, делая еще одну затяжку. Она вспоминает слова Джека, но они уже растворяются в недрах сознания, ведь она даже точно не может сказать, как он выглядит, не считая каких-то общих черт.

- Так почему бы не бросить?

- Не хочу.

Грейс бросает окурок на дорогу и залезает погреться в машину, которая воняет табаком за километр, и никаких открытых окон не хватит, чтобы избавиться от этого запаха, который впитался в обивку сидений, одежду ребят, их волосы и кожу.

Она включает музыку, надеясь на то, что аккумулятор машины не сдохнет до того, как они доедут до конечной точки, хотя они даже не знают, какая эта точка. Скотт о чем-то беседовал с мужчиной, и девушка пыталась уловить суть разговора, но она тут же пропала, как на всю машину начали раздаваться звуки ударных и хриплый голос солиста.

Раз. Два. Три. Музыка помогает уйти в себя. Внешний мир становится тише. Его нет. Можно быть где ты захочешь, главное не открывать глаза, а продолжить погружаться дальше.

Раз.

Дверь раскрывается, и Грейс вытаскивают из машины.

Два.

Она кричит и пытается ударить полицейского, но ничего не выходит.

Три.

Она понимает, что это конец.

На ее запястьях закрываются наручники, она больно ударяется головой о верхнюю часть дверного проема и падает на заднее сидение. Дверь захлопывается. Впереди решетка. Она взаперти, у нее больше нет свободы, у нее больше ничего нет. На нее заведено уголовное дело и она стоит на учете. Ее будущее перечеркнуто огромным крестом, а прошлое запятнано кровью, наркотиками и смертью. Скотт сидит рядом и смотрит через окно, как полицейские жмут руку этому мужчине, который обещал им помочь. Лживые твари. Они забрали у них все. Жизнь. Свободу. Выбор. Друзей. Так просто винить во всем общество и не видеть своей вины.

Опять дорога. Опять молчание, которое прерывается радостными возгласами мужчин, новостями по местному и полицейскому радио. Грейс плачет, а Скотт не пытается ее успокоить, ведь это бесполезно. Они прекрасно понимают, что после уже ничего нет, и легче выстрелить себе в голову, чем возвращаться обратно в Нью-Йорк и пытаться исправить свою испорченную репутацию и возвращаться к той жизни, от которой они пытались сбежать. Они ведь знали, что рано или поздно все закончится именно так. Они окажутся в участке, а затем ничего. Пустота. Каждый из них думал, как можно умереть и больше ничего не испытывать. Боль. Разочарования. Ненависть. Больше никаких эмоций и переживаний. Они просто исчезнут.

Полчаса, за которые полицейская машина доехала до города Честер и до полицейского участка. Деньги, которые потратили мать Грейс и отец Джека на розыск по всем штатам, оказались не напрасно потрачены, но для Скотта и Грейс это было самым ужасным вложением капитала. Их экономика состояла в употреблении алкоголя, наркотиков и выброшенных пачек сигарет, а экономика страны в улучшении жизни и своего жилья. Ненужные им деньги шли на новые машины и диваны. Идиоты.

- Выходим, беглецы, - сообщил мужчина с коротко стриженными волосами и щетиной, появившейся после нескольких дней отсутствия машинки для бритья в его руках. Они шли мимо копов, которые тихо шептались за их спинами и ждали прибавки к зарплате, ведь именно их отдел поймал беглецов, ведь именно им поступил звонок о машине с номером, который знала уже вся страна.

Холодные решетки и серый холодный пол, который забирал жизнь и желание сопротивляться. Они были в двух камерах, которые были рядом друг с другом. Больше никого не было. Раздавался цокот каблуков, разговоры и тяжелые шаги за дверью, ведущей в приемную.

- Мне страшно, - призналась Грейс, которая сидела, прислонившись к холодной стене, параллельно Скотту. Они смотрели на решетку, боясь увидеть в глазах друг-друга отчаяние и нежелание бороться.

Скотт просовывает свою руку между прутьев и сжимает ее ладонь. Костяшки становятся белыми, а у Грейс опять появляются слезы на глазах. Скотту тоже страшно, но он держится хотя бы ради ее, ведь он пережил больше, чем она. Он уже был в участке, он уже проходил допрос. Все будет хорошо. Все будет хорошо. Только кого он пытается утешить: себя или свою подругу.

- Скотт Крамер, на выход, - басовый голос одного из полицейских выводит ребят из оцепенения. Он отпускает ее руку. Он говорит, что все будет хорошо, но это не так. Больше ничего не будет хорошо. Больше никогда ничего не будет хорошо. Они столько всего натворили, что хорошо быть просто не может.

- Вы не имеете право его допрашивать! Он несовершеннолетний! - кричит Грейс, но дверь захлопывается, и Скотт исчезает за ней. Теперь она одна. Мысли ее съедают. Ей очень страшно, но ничего не поделаешь. Хочется исчезнуть. Никогда не взрослеть и улететь вместе с Питером Пэном. Но ей уже шестнадцать. Пора забыть о сказках и принять горькую реальность.

Скотту задают обычные вопросы по типу "где ты учишься" и "работаешь ли", все проходит гладко, насколько это возможно до того момента, как выясняется, что дело на него уже было заведено. Дело по наркоторговле всплывает и встает огромным камнем преткновения. Оказывается, дочь местного шерифа, с которым он разговаривает, умерла от передозировки. Как мило, но он ни при чем. Тогда почему сейчас у него выбивают признание в том, что он торговал наркотой, чтобы засадить за решетку? Почему он избивает бедного ребенка, который валяется на полу в наручниках и не может дать сдачи? Из-за смерти своей дочери мужчина стал озлобленным, он потерял в начале свою дочь, а затем и свой брак. Он потерял все, и теперь вымещает свою злость на мальчишке, который ни в чем не виноват, а просто попался под руку. Скотту больно дышать, а изо рта идет кровь. Кажется, хрустят его ребра, и поэтому лучше не двигаться. Он умрет в этом городе, жалкой смертью, просто избитый полицеским, на которого потом ничего не повесят. Все будут врать, смотря в глаза и делать вид, что это была драка, что его привезли таким в участок, но Грейс будет знать правду, но она ребенок. Никто. Отброс общества. Ее слова ничего не значат. Возможно людям было бы легче ее убить, чем возиться с еще одним потенциальным бомжом.

Идти тяжело, а одежда грязная и в крови, один глаз заплыл, а нос вроде бы сломан. Изо рта капают капельки крови. Его швыряют в клетку и закрывают решетку.

Грейс открывает глаза. Лучше бы она этого не делала. Скотт лежит на полу не в состоянии встать на ноги, ему больно шевелиться. Он кашляет, а из глаз текут слезы от боли. Он не хотел такого. Так не должно было выйти.

- Скотт? Милый?.. Черт, вот суки, на хер!

Она подползает к решетки другой клетки и протягивает ему свою руку. Его вздохи булькающие, голова кружится. Он сидит, прислонившись спиной к стене, испытывает адскую боль во всем теле и молча плачет. Глотая свою кровь, которая то и дело подходит к горлу.

- Я жив, Грейси, - он пытается изобразить улыбку, но ничего не выходит. В уголках его рта появляется кровавая пена. Он ее сплевывает на холодный пол, но она не прекращается. Он почти не дышит и кашляет. Кровь, кровавые ошметки и пена.

У Грейс расширяются глаза от страха. Она не знает, что делать. У нее начинается приступ панической паники. Ее трясет, она задыхается и не может сказать ни слова. Она вся в слезах, она просто смотрит на своего друга и не может ему помочь.

Он кашляет и уже просто валяется на полу, что представляет из себя ужасающее зрелище. Кровь. Ее слишком много, и она не останавливается. Он не двигается.
 
- Помогите, - в начале тихо, а затем слишком громко закричала Грейс, пытаясь дотянуться до друга, но ничего не выходит, слезы слепят глаза. На ее глазах он умирает.

- Помогите кто-нибудь! Пожалуйста! КТО-НИБУДЬ ПОДОЙДИТЕ!

Она подбегает к решетке и орет. Она боится повернуть голову и увидеть что-то еще хуже, чем она видела раньше. Мат, слезы, ор, ненависть и страх в голосе. Они приходят. Почему так долго, а может им наплевать. Всем наплевать, что Скотт хочет жить, что ему больно, что он цепляется за последние остатки сил, он цепляется за жизнь, а его подруга не может ему помочь.

Они приходят и уходят, оставив истекающего кровью парня и бьющуюся в истерике девушку. Они просто уходят, бросив жалкие слова о скоро прибывшей скорой, которая не поможет ему сейчас.

- Скотт, Скотт, пожалуйста, не оставляй меня, мне так страшно, я не смогу, будь со мной, сейчас приедет скорая и все будет хорошо, живи, ладно? Не отключайся, я хочу, чтобы ты жил. Не бросай меня. Не уходи к ним. Ты мне нужен. Я не справлюсь!

Она хваталась за его свитер, но он выплевывал на пол свои легкие, сгибаясь пополам от невыносимой боли, пронзившей всю грудную клетку.

Врачи. Они выносят его. Копы сказали им, что это драка, но она кричит и говорит, что такого не было. Она кричит, пытаясь доказать свою правоту, но ее не слушают, ведь она никто.

- СДОХНИТЕ, МРАЗИ! СУКИ! НЕНАВИЖУ ВАС! ВЫ ЗАБРАЛИ У МЕНЯ ВСЕ! - орет девушка, но на нее не обращают внимания. Она съезжает на пол и плачет там. Она разбита. Ее нет. Она умерла. Ее больше нет. Общество ее убило.

Глава 15

Холодно. Тихо. Одиноко. Ночью она не спала. Слезы кончились. Не осталось ничего. Чувств и эмоций. Ничего. Пустота внутри и снаружи. Это все было нереальным. Ей было все равно, что клетку открыли. Ее взгляд так и остался на уже запекшейся крови в соседней камере. Это все было нереальным. Мир. Люди. Бумажная жизнь, которую можно растоптать, порвать и выкинуть. Ее жизнь уже была на свалке вместе с сотнями тысяч других.

Она двигалась медленно и пыталась не поднимать головы от пола. Раз шаг. Два шаг. Ноги не хотят гнуться в коленях, да ей и все равно. Ей уже на всё все равно. Крик, стоящий в ушах, не дает ей услышать реального мира.
Ей отдают ее сигареты, зажигалку и сорок долларов, которые были изъяты при обыске. Машины нет. Ключей нет. Она стоит на штраф-строчке и ждет владельца, на которого она зарегистрирована, - отца Скотта. Все это превратилось в видео-игру, и теперь на экране было написано "Game Over". Жизни кончились. Начать с начала нельзя. Диск заело.

- Твоя мать сняла тебя вчера с розыска. Мы не имеем права тебя задерживать. Забирай вещи и уходи. Мой тебе совет - иди на остановку и садись на автобус до Нью-Йорка, - говорит женщина, сидящая за стеклом, под которым просунуты ее вещи. Это все, что у нее есть. Это ничего не значит. Жизнь ничего не значит.

- В какой он больнице? - хрипло и тихо спрашивает Грейс, которая сорвала свой голос.

- Больница Графини Честерской. Найдешь. Ее трудно пропустить.

Девушка сгребает все свои вещи и запихивает их в карман куртки. Она похожа на труп. От нее ничего не осталось кроме оболочки.

Звезды сгорели.

Не важно, сколько времени. Не важно, какой день. Она идет прямо, не смотря вперед. Она натыкается на прохожих, которые неодобрительно качают головами, но что они знают?! Они живут в тихом городке, а она в нем проездом. Этот город для нее могила.

Нужно было пройти через "Мост неба". Такое громкое название, а ради чего? Они не на небесах. Они погрязли в пучине мрака. Много людей. Они все сидят и ждут, когда к ним выйдут их близкие или друзья, а Грейс нечего ждать. Она подходит к рецепции. Девушка, сидящая за телефоном, окидывает ее оценивающем взглядом и спрашивает, что ей нужно. Она называет имя. Ей говорят, что он скончался от внутреннего кровотечения, и сейчас тело находится в морге при больнице. Она уходит.

- Стойте, девушка, девушка! Кем вы ему приходились?

Она не оборачивается. Ее история закончилась. Нет ничего. Опустошенность. Ничего не хочется, ведь хотеть и нечего. Земля холодная. Планета круглая. Больше ничего не существует. Она думает, что смерть ее спасет. Она одна. Больше никого не осталось. Она слышит их голоса в своей голове, сидя на остановке. Они сидят рядом с ней. Они улыбаются, а она плачет. Они вместе. Они ее бросили умирать здесь. С жалкими сорока долларами в кармане.

Приходит автобус. Сорока долларов нет. Дорога до Нью-Йорка занимает около пяти часов, но это ничего не значит. Время. Жизнь. Ничтожная единица измерения.

Самое страшное, что она слышит их голоса. Они говорят ей, что она должна умереть. Каждое слово впивается в мозг и не хочет его покидать. Каждое слово ранит и убивает. Он видит в своей руке пистолет, она стреляет. Она с ними, но продолжает ехать в автобусе. Почему им весело, почему им так хорошо, а она гниет здесь. Они плохие друзья. Всегда были и сейчас есть. Они ее бросили. Семьи нет. Они были для нее всем.

Последняя станция. Нью-Йорк.
Идти под палящим солнцем около часа не приносило никакой радости. Она шла к дому, но это не ее дом. Она не знала, кто она и что ищет. Она знала, что сходит с ума, но ничего не могла с этим поделать. Она просто была мертва. Она просто была с ними, а ее тело было здесь.

Стук в дверь. Еще один удар в дверь. На пороге стоит ее мать, которая больше не выглядит как дорогая женщина. Она выглядит, как женщина, которая потеряла все на этом свете. Шок. Радость. Ненависть. Ее глаза горят огоньками ненависти и отвращения.

- Привет, мам, - говорит Грейс, прислонившись к дверному косяку.

Ее мать молчит, испепеляюще смотря на свою дочь. У нее начинают течь слезы. Звонкая пощечина, которая приходится по щеке Мориган, но на лице девчонки играет наглая улыбка. Ей все равно. Она потеряла все.

- Я искала тебя, потратила все деньги на твои поиски, а ты смеешь заявиться на порог дома с наглой улыбкой?! - тыча пальцем в грудь дочери, кричала женщина.

Грейс только пожала плечами.

- Я не желаю тебя больше видеть. Убирайся, мелкая дрянь!

Дверь захлопывается. Слезы Грейс начинают капать на ковролин. Ей некуда идти. Ей негде ночевать. У нее нет друзей и нет денег. Нет образования и работы. Она никто, и общество ее поглощает. Она все равно умерла. Они всегда убивают людей, которые не входят в их рамки. Она не входила. И Джек, и Кристи, и Скотт. Они мертвы, и теперь осталась она. Это только время. Ей все равно. Ей всего шестнадцать. Она всегда лишь ребенок. Так не должно было произойти, и эта поездка не должна была так кончиться. Не осталось ничего. Пустота. Она была черной дырой.

Дорога впереди. Она опять идет по шоссе, пытаясь найти приют на дороге. Солнце садится, и она смотрит на последние лучи, режущие глаза.

***

Спустя два года Грейс Мориган была найдена убитой и изнасилованной в одной из районов гетто. Последние годы она зарабатывала проституцией и иногда подрабатывала в кафе посудомойкой, но этого не хватало на снятое жилье. Похороны не были организованны. Она просто испарилась, как будто ее никогда и не было. Может, теперь она со своими друзьями. Может, теперь она радуется и улыбается.

Мини, сестра Кристи, находится в приюте. Из-за отсутвия Кристи в школе к ним домой пришла проверка. Ребенка изъяли из семьи, а мать с отцом находятся за решеткой за плохое обращение с детьми, продажу наркотиков и мелкое воровство.

Отец Джека разорился и потерял почти все. Его состояние здоровья стало еще хуже. На данный момент он находится в клинике, лечась от хронических проблем с сердечно-сосудистой системой.

Мать Скотта, не выдержав нахождения в доме для престарелых, где ее пичкали таблетками, от которых лучше не становилось, вскрыла вены разбитым стеклом. Спасти ее не удалось.

Мать Грейс больше никогда не видела свою дочь, она вычеркнула ее из жизни, попробовала жить дальше, но все катилось из рук. Сейчас она жената на мужчине, который ее полностью обеспечивает и оплачивает походы к психологам.

Только вопрос так и остается открытым. Кто виноват? Дети или люди, их окружающие? Могла ли быть разрушительная волна после их смертей меньше, и почему система разрушена?

Эта история еще долго гуляла по газетам, в которых на первой странице была их фотография. Они улыбались. Они были настоящими.

Конец.