Сергей Бойко, 89154059720; plavrovn@yandex.ru
«РАЙСКАЯ ДОЛИНА»
Поэма
Предупреждение: ВЕРНОЙ ДОРОГОЙ ИДЕТЕ, ТОВАРИЩИ!
Дома весело сбегают с крутого склона и тесной толпой стоят у подножья холма. Они разные, эти дома. Высокие и низкие, красные и зеленые, деревянные и каменные – все они схожи в одном: в них живут люди…
1.
Там дома росли пустые
вдоль реки в долине красной,
между кленов и каштанов,
средь садов благоуханных.
Черепица крыши крыла,
трубы к небу подымались,
окна стеклами сверкали
в брызгах утреннего солнца.
Стены цепкий вьюн украсил,
нежной зеленью скрывая
грубость камня и изъяны
мастерства каменотесов…
Так нам город открывался.
А вчера мы с гор смотрели,
как играют свет и тени
в переулках и на башнях,
и на белые наряды
заневестившихся фруктов,
что весну свою встречали
меж домов в садах нарядных.
И спуститься мы решили
в эту райскую долину,
но неверный луч заката
вдруг пропал, и нам до света
коротать пришлось прохладу
под немолчный шорох ночи,
трепетанье крон древесных
над приютом нашим в склонах.
Нас немало было юных,
крепких телом и душою,
не изведавших покуда
чувства страха и смятенья.
Нам одеждами служило
только, что необходимо.
Пищу мы простую ели,
что достать умели сами.
Мы заночевать решили
на горе, под дубом черным.
Развели костер игривый,
пищей голод утолили.
Пели песни и плясали
мы недолго: укротило
нас тревожное томленье,
и в веселье мы притихли.
Город черным покрывалом
нам теперь казался с кручи.
Не увидели мы света
между улиц и деревьев.
Но неопытность и юность
обратить вниманье могут
лишь на то, что ярко блещет –
темный город чувств не тронул…
Спать легли, но не спалось нам.
Мы о доме вспоминали,
говорили увлеченно
и о жизни, и о смерти,
мыслью ввысь мы воспаряли
к звездным россыпям Вселенной.
Но здоровье молодое
победило сном беседы…
2.
Мы спустились утром ранним
в тень рассвета, что скрывала
нас манивший райский город
голубою кисеёю.
Вышли мы на тракт старинный.
Твердь его чернела с ночи
от росы, что холодила
девственно босые ноги.
Путь привел нас: там ворота
без замков и без запоров,
всем распахнутые настежь,
в город путников скликали.
Мы вошли – и вдруг застыли…
Тишина остановила
нашу поступить, что стучала
громом гулким в стены улиц.
Смотрим мы и как слепые
никого найти не можем;
нет ни нищего, ни стража,
нет ни мужа, ни девицы,
не дымят каминов трубы,
лавки рынка не гогочут,
не кричат соседки громко
через улицу друг другу.
Город сном объят, а солнце
выше гор уже восстало,
разливая свет небесный
на сады и черепицы.
Опасаясь пониманья,
мы в неведенье стояли…
Но по принужденью жажды
стали мы искать источник,
и на площади пустынной
мы нашли фонтан, звенящий
в темный камень пьедестала
невозможного творенья.
Нам сначала показалась
женщина, что травы косит,
чуть устало плечи сгорбив,
в памятнике у фонта.
Платье каменное вилось,
раздуваемое ветром
или быстрыми шагами –
так она проворно шла.
Так проворно и косила,
размахнув косою вольно –
и от этого одежды,
может быть, так разлетались.
А от солнца капюшон ей
тень давал и отдых взору.
Так и женщина трудилась,
мы пока к ней подходили…
3.
Подошли – и ужаснулись
на улыбку мертвой пасти,
и на черные глазницы,
и на руки костяные!
Хищной статуи взмах грозный
не на травы был направлен –
но под корень все живое
той косой она косила.
(Вот он рай, куда стремились
мы вчера, слепые дети!
Вот куда попали все мы
утром ясным и весенним!)
Статуя нас поразила!
В ней была такая сила,
нам – такая безысходность,
что оттуда мы бежали…
В переулок повернули,
там – тупик. Обратно! Снова
мы на площадь попадаем,
видим Смерти голый череп…
В третий раз когда попали
мы на площадь ту с фонтаном,
нам Старуха засмеялась,
черный взгляд вонзив меж нами:
«Что, устали, пешеходы?
У ручья прохлада мнится?
Не спешите, всем вам будет
здесь и отдых, и отрада.
«Здесь для вас для всех квартиры,
всем удобства по желанью,
вечно здесь лениво можно
в теплой неге разлагаться!
«Безразмерные лежанки
примут всех, кто пожелает
успокоить зуд движенья
хоть к добру, а хоть к пороку.
«Тихо тление коснется
ваших юных нежных членов,
и забудете дорогу
навсегда из улиц этих!»
Статуи вид, голос страшный,
взмах косы, глаза пустые,
лабиринты переулков –
все в унынье нас повергло.
Грохот смеха канонадой
нас глушил, как рыб озерных,
и толкал в пустые двери
мертвых зданий-усыпальниц.
Многие из нас отстали
и погибли уж наверно.
Полночью мы только вышли,
кто остался жив, к воротам.
Лишь теперь, скорбя, узнали,
как осталось нас немного,
как мы страшно обманулись
той долиною цветущей.
Мы бежали из долины,
ноги в кровь разбив о камни,
в горы, прочь садов цветенья,
смертным пеплом побеленных.
Что спаслись, мы так решили,
убежав в крутые скалы,
но не знали, что тащили
мы Старуху за собою:
площадь та и изваянье
черной кровью наполняют
и сердца и думы наши,
всех людей от нас уводят…
4.
Кто же город тот построил?
На вопрос такой ответа
мы искали и наткнулись
в скалах на его решенье.
Там пустынник жил столетья,
знал он все, что раньше было,
сам давно людей не видел
и увидеть не стремился.
Он узнал, что с нами стало,
испугался и заплакал.
Успокоившись немного,
нам раскрыл всего начало:
«Люди там прекрасно жили,
занимались и искусством,
но особенно – наукой.
Всех первей она считалась.
«Впереди всего – наука!
Для нее – всех дел начало
и конец любого дела,
и труды и созиданье!
«Все ученые мужчины
почиталися как боги,
остальные трудолюбцы
в добровольном рабстве жили.
«Чтили все Науку люди –
от пеленок до кончины,
мыслями ее кормили,
развлекали, как умели…
«Но ученые мужчины
далеки искусствам были
и затраты те пустые
скоро отменили вовсе.
«Перестали песни петься,
перестали веселиться
люди. Все отдали силы
той таинственной богине.
«И тогда она, раздобрясь,
ключ дала им к тайне мира,
к пониманию Вселенной
в самой маленькой пылинке.
«Стало совершенно ясно,
что они открыли чудо,
нет которого в помине
ни в одной столице мира.
«Страшное они открыли
и построить умудрились –
впереди ведь шла Наука,
люди же за ней тащились
и не понимали силы,
что досталась им случайно
от Природы бесконечной –
так, по недоразуменью.
«Как с игрушкой несмышленый
любознательный младенец
расправляется, так люди
забавлялись тем открытьем.
«Но Природа не простила
людям недопониманья
и устроила смотрины
разуму и человеку!»
А еще сказал нам старец,
что прошли тысячелетья,
как случилось то несчастье
слабым вечером весенним.
Сам он был тому свидетель.
Видел: люди исчезали!
И запомнил на столетья
ту картину страшной казни:
«Те, кто были еще живы,
кости рук своих глодали,
чтоб сдержать остаток мысли
и не убивать от страха!»
А по прихоти Природы
сам живет он столько лет уж,
сколько лет пустует город
после смерти горожан всех.
И еще добавил старец,
что теперь – он верно слышал! –
тоже в городе каком-то
чудо схожее открыли.
5.
Мы отправились в тот город
со своим предупрежденьем…
……………………………….
……………………………….
Люди нас не принимали.
Мы отвержено скитались
как заразные больные
по долинам и по скалам.
Где же был кусочек малый,
приспособленный для жизни,
нас оттуда грубо гнали
стражники и их собаки.
Отдых мы нашли ночами
в кладбищах и замках старых.
Стали мы людей бояться…
Стали нас бояться люди…
КОНЕЦ
Москва, 1980