Здравствуйте, уважаемый читатель!
Наверное, вы слышали: существует так называемая "проблема антропогенеза".
Иностранное слово "антропогенез" в переводе означает "происхождение человека". Ничего особо сложного.
Автор уверен: не нужно использовать специальные термины там, где можно обойтись обычным языком.
Но, что это за проблема такая?
Неужели современная, вооруженная "до зубов", наука не может с чем-то справиться?
Может. И надо сказать сразу: проблема происхождения ПОЧТИ решена.
Ученым остается ответить на последний вопрос, - и общая картина антропогенеза станет понятной.
Вот только... не поддается этот вопрос решению.
Никак. Уже много десятилетий.
Проблема происхождения человека (как, впрочем, и многие другие) не может быть решена путем эксперимента или прямого наблюдения. Невозможно проникнуть в прошлое и посмотреть, - как и что там происходило.
Поставить эксперимент тоже нельзя: ждать результатов пришлось бы миллионы лет.
Единственное, что мы можем сделать, - это построить цепочку событий, в результате которых могли бы (!) появиться современные люди. Эта теоретическая модель должна будет объяснять известные науке факты, а также не иметь внутренних “пустот” или противоречий.
Если такая модель будет создана (а затем выдержит достаточную проверку временем), то можно будет уверенно сказать, что задача решена.
В уже построенной цепочке не хватает последнего, - причем, центрального, - звена. Это и есть проблема антропогенеза.
Стройная, вполне убедительная современная теория происхождения до сих пор имеет в себе логическую (причинно-следственную) "дыру".
Однако все по порядку.
Существует замечательная книга на русском языке.
По мнению автора, книга - лучшее, что было написано о проблеме происхождения.
В книге Леонида Вишняцкого есть мысли, которые сложно выразить как-нибудь иначе, не исказив их. В статье воспроизводятся некоторые из них, иногда почти дословно.
Автор надеется, что процент новизны окажется достаточным для того чтобы статья не превратилась в очередной пересказ уже (!) написанного.
От кого только не происходят некоторые личности!
От медведей, от дельфинов; от разных мифологических существ; от далеких предков обычных домашних свиней, - прости Господи!...
В наше время наследники атлантов нередко проживают в одном общем подъезде с "результатами" опытов древних пришельцев.
Бывает, что праправнуки и самих этих пришельцев (в тысячном колене) предательски перебегают водителям дорогу в неположенном месте.
Чудеса!
Конечно: в свободном обществе каждый имеет право думать, как желает.
Однако для образованного и действительно (!) мыслящего человека подобные убеждения сейчас просто невозможны: слишком уж много накопилось доказательств того, что обезьяны шимпанзе и мы, - современные люди, - происходим от одного общего предка.
Нужно подчеркнуть: родство другими приматами, - как и теория эволюции в целом, - вовсе не противоречат религии: можно предположить, что и Землю, и начальные условия создал некий Высший Разум (условно говоря, Бог). А затем, сам-собой, заработал отбор.
Терпимость - качество, которое позволяет сосуществовать группам людей с разными (иногда полностью противоположными) взглядами на окружающую действительность.
Проблему антропогенеза часто путают с проблемой "недостающего звена".
Однако это два абсолютно разных вопроса.
Раньше отсутствие "переходных форм" человека действительно пугало антропологов. Со временем, такие останки были найдены. Сейчас их обнаружено уже настолько много, что новые находки не считаются чем-то особо необычным.
Проблема происхождения заключается в другом.
Почему на путь "очеловечивания" не встали предки современных горилл и шимпанзе, изначально обладавшие сходными способностями?
В чем состоит уникальный, - никогда не встречавшийся ранее, - путь развития вида, приведший к появлению нас, современных людей?
Подробнее суть проблемы раскрывается в пятой главе книги Леонида Вышняцкого.
Существует масса теорий происхождения человека.
При внешнем разнообразии, все они могут быть поделены на три "направления":
1. Теории божественного вмешательства (креационизм).
2. Теории инопланетного вмешательства.
3. Естественнонаучные теории происхождения человека.
Креационизм основан на вере и не нуждается (!) в поиске доказательств.
Теории божественного происхождения человека, - в самых различных их формах, - исторически возникли первыми.
В XX веке, в связи с началом покорения космоса, особенно популярны стали теории инопланетного вмешательства.
Несмотря на то, что уже твердо доказано самое "обычное", - иными словами, земное, - происхождение человека, отдельные части этих теорий (например, предположение о том, что первые микроорганизмы были занесены метеоритом) сбрасывать со счетов нельзя.
Но, если и не на Земле, то где-то (и как-то) эти самые микроорганизмы ДОЛЖНЫ же были возникнуть, не правда ли?
Единственным научным, - то есть, основанным на доказательствах, - объяснением антропогенеза является эволюционная теория (сейчас существует несколько ее вариантов).
Согласно теории эволюции, появление человека - это результат длительного развития живых организмов от простых форм к более сложным.
Синтетическая теория эволюции (СТЭ), основанная на пионерских трудах Ч.Дарвина, в наше время является наиболее разработанной.
Но почему наши предки, - вдруг, - начали развиваться НЕ так, как все другие виды?
В чем конкретно заключались эти (новые и совершенно особые) изменения?
Теория Дарвина не могла объяснить «перерыв постепенности», - резкий качественный скачок в процессе становления человека.
Сделанное Энгельсом дополнение к дарвиновской теории, - как многим казалось, - полностью закрыло этот ее "пробел". Согласно основоположнику, именно труд послужил основной причиной выделения людей из царства животных.
Труд привел к прямохождению, к изменению анатомии кисти; к увеличению массы головного мозга. Труд поспособствовал становлению речи и письма.
Трудовые отношения создали человеческое общество в нынешнем его виде.
Короче, все "списывалось" на трудовую деятельность.
И звучало (по крайней мере, внешне) очень солидно и убедительно. Вот только....
Зачем для труда прямохождение?
Чтобы освободить руки? - Нет: передние конечности ВСЕГДА были свободны.
Наш древний предок, когда работал, - например, когда обтесывал нужный камень, - наверняка делал это сидя.
Прямохождение для примитивного труда вовсе не обязательно: судя по найденным останкам, ходить прямо наши предки научились много раньше (!), чем производить орудия.
Почему человек стал передвигаться на двух ногах, - не совсем понятно даже сейчас.
Для того, чтобы возникнуть и закрепиться, любой признак должен давать обладателю репродуктивное преимущество.
Сложность в том, что до сих пор ученым непонятно, в чем именно это преимущество могло заключаться?
Между тем, оно не только (!) должно было быть.
Чтобы перевесить многочисленные недостатки ходьбы на своих двоих (плоскостопие; болезни позвоночника; грыжи органов; варикозное расширение вен; очень опасные роды...), преимущество должно было быть просто громадным.
Этот вопрос будет рассмотрен отдельно, - в постскриптуме статьи.
Основной же вывод сейчас: прямохождение возникло независимо (!) от труда, так как существовало у некоторых приматов задолго до появления прямых предков человека.
Получается, что не в способе передвижения дело.
И не в объеме мозга.
Большой мозг, - если подумать, - был также (!) не особо нужен в каменном веке.
Надежно выяснено: орудия труда появились раньше, чем увеличенные черепа.
Кроме того, орудийная деятельность довольно часто наблюдается и у самых обычных, "низколобых" шимпанзе.
На основании фактов, можно утверждать: сначала возник труд.
Мозг первых людей по своему объему ничем не отличался от обезьяньего.
Только через сотни тысяч лет (понемногу, - из поколения в поколение) у человека начал увеличиваться объем черепной коробки.
Может быть, главное отличие людей - это речь, язык?
Но давно выяснено: своя развитая система знаков существует и у высших животных. Гориллы, шимпанзе способны даже освоить язык жестов (что, отнюдь, не делает их людьми).
Другие уже известные отличия человека подходят на роль основного еще меньше (!) , чем озвученные выше.
Несмотря на загадочное "белое пятно" в центре, общая картина антропогенеза ученым уже вполне понятна.
В своей книге Леонид Вишняцкий таким образом описывает общепринятую модель развития событий нашего далекого прошлого.
"Когда под давлением экологических факторов в середине или конце плиоцена часть обезьян Восточной Африки перешла к преимущественно наземному образу жизни, то анатомия предков гоминид была уже такова, что прямохождение оказалось для них либо единственно возможным, либо, по крайней мере, наиболее удобным, оптимальным способом передвижения.
Однако, двигаясь на двух ногах лучше, чем на четырех, они, тем не менее, проигрывали по многим важным параметрам, таким, как скорость, выносливость, сноровка и т.д., другим животным. Это ставило их в невыгодное положение как по отношению к хищникам, так и по отношению к конкурентным видам обезьян и, при прочих равных условиях, сделало бы их шансы на выживание в возникшей кризисной ситуации весьма невысокими.
Требовалось нечто, что компенсировало бы унаследованный от прошлого «физический недостаток».
Этим-то «нечто» и стала культура.
Начав активно приспосабливаться к естественной среде путем создания среды искусственной, гоминиды первыми преодолели «культурный Рубикон», что предопределило направление их дальнейшей эволюции.
Ее ход направлялся в основном теми же самыми факторами и закономерностями, которые воздействовали на весь остальной органический мир. В этом отношении «правила игры» были одинаковыми для всех – от бактерий до человека.
Единственное существенное отличие эволюции гоминид от эволюции всех других живых существ заключалось в том, что нашим предкам приходилось приспосабливаться не только, а с известного момента и не столько к естественной среде, сколько к среде искусственной, культурной, которая сама тоже возникла и развивалась как средство приспособления.
Этого отличия оказалось вполне достаточно, чтобы антропогенез приобрел более чем специфический для чисто биологического процесса характер и привел к появлению тех многочисленных поведенческих и анатомических особенностей, которые столь явно выделяют людей даже на фоне их ближайших родственников – человекообразных обезьян."
Если кратко, то "спусковым крючком" антропогенеза (по Л. Вышняцкому) послужило случайное совпадение нескольких независимых обстоятельств.
1. Давление внешних, резко изменившихся природных условий.
2. Неприспособленность наших предков к новым условиям, отягощенная УЖЕ приобретенным и закрепленным прямохождением.
3. Высокий начальный уровень интеллекта древних приматов.
Первые два обстоятельства вынудили, а третье - позволило (!) нашим предкам начать создавать первые элементы материальной культуры.
Культура - это не только древнее творчество (например, рисунки в пещерах).
Прежде всего, это технологии: умение обращаться с огнем, умение охотиться; навыки изготовления одежды, оружия, утвари....
Это и умение руководить: распределять обязанности, следить за порядком и так далее.
"Втянувшись" в культуру, человек сумел компенсировать свою неприспособленность к резко изменившимся (причем, в худшую сторону) условиям первобытной жизни.
Создание материальной (а также не материальной) культуры стало для первых людей своеобразной адаптацией.
Но, если адаптация выгодна, то почему сходным путем не пошли обезьяны шимпанзе, предки которых обладали примерно такими же способностями?
Условия для "старта" у наших двух биологических видов были почти одинаковыми.
Теория эволюции дает общий ответ.
Предки человека столкнулись с труднейшими обстоятельствами: им довелось пройти через гораздо более жестокий природный отбор.
Данные палеонтологии косвенно подтверждают: в геологическом срезе, который соответствует времени появления первых людей, количество костей тех, кто погиб молодым (возраст человека можно определить по кости), начинает буквально зашкаливать.
Это означает, что наш вид вымирал.
И исчез бы полностью, если бы не создал для себя своеобразный защитный "кокон". Искусственную среду обитания. Культуру.
Причиной антропогенеза стал более жесткий, чем у шимпанзе, отбор.
Это понятно.
Но отбор всегда имеет направление: если он происходит, то обязательно по признаку. Или же, - что бывает чаще, - сразу по группе из нескольких, строго определенных (!) наследственных признаков.
Отбор по какому основному признаку (-ам) происходил при антропогенезе?
В чем заключается результат этого отбора, - главное отличие человека от животных?
Отличие должно существовать: иначе самый обычный шимпанзенок, воспитанный людьми (иными словами, в культурной среде), мог бы затем пойти в школу для немых детей.
Этого, - однако, - еще не происходило.
Приматологи годами пытаются искусственно обучить шимпанзе, горилл, орангутанов примитивным технологиям каменного века.
Ничего не получается.
Вернее, почти ничего: обезьяны способны кое-что освоить. Однако с трудом и в очень небольшом объеме: даже те примитивные знания и умения, которые уже были приобретены, молодому поколению почти не передаются.
Культура у современных человекообразных обезьян действительно существует. Однако она необязательна для их обычной жизни, - факультативна, - и очень легко затухает.
Долгое время могут поддерживаться лишь самые простые умения и традиции.
“По какой причине орудийная деятельность, знаковая коммуникация и другие элементы культуры перестали быть для наших предков чем-то случайным и приобрели критически важное для их существования значение?
Почему, иными словами, был перейден "культурный Рубикон", отделивший первых людей от их животных собратьев?”
Этот вопрос (по Вишняцкому) и составляет самую суть проблемы антропогенеза.
Ответить на него мы сейчас и попытаемся.
Для начала вспомним, что известно науке об интеллекте животных.
А известно уже немало: во мире существуют несколько десятков крупных центров (обычно при национальных университетах), где проводятся исследования приматов и других животных с высоким уровнем интеллекта.
Не пугайтесь, читатель!
Это не те ужасные опыты, где вводят опасные лекарства; ампутируют конечности или засовывают электроды в мозг. Наоборот: подопытным там живется очень неплохо.
Их прекрасно кормят, ухаживают; следят за здоровьем. И даже развлекают.
Единственное, чего требуют экспериментаторы, - это чтобы животные учились: учились доставать лакомства, спрятанные в «хитрых» ящиках, длинных изогнутых трубках или в причудливых ходах лабиринта.
Подобные “интеллектуальные” опыты начали проводиться примерно сто лет назад, почти одновременно в царской России и в Германии .
Постепенно именно такой подход к изучению способностей высших животных (создание ситуаций, в которых им необходимо начать рассуждать логически) был признан наиболее правильным и начал использоваться во всем мире.
Если попытаться мысленно «объединить» выводы всех проведенных в мире опытов, то можно сказать следующее.
1. Интеллект у животных однозначно есть: способность рассуждать логически достоверно наблюдается у очень многих животных.
Это не только человекообразные обезьяны, но и слоны, дельфины; обычные собаки; представители семейства врановых и некоторые другие виды.
2. Наиболее сложные задачи «на сообразительность» могут решать наши ближайшие «родственники», - шимпанзе, гориллы, орангутаны.
И самое главное.
3. Всегда есть та «планка», которую животное «перепрыгнуть» не может.
Если задание усложняют (сначала на одно промежуточное условие, потом на два, три; потом еще и еще…), то всегда настает момент, когда достичь цели, - высоко подвешенного банана или спрятанной в «хитром» ящике конфеты, - нашему подшефному уже не удается.
Например: шимпанзе успешно выталкивает приманку из трубки, используя палку, связанную людьми из двух коротких.
Но если вместо уже связанной, ей давали две коротких палочки и веревку, то сама обезьяна с такой задачей не справлялась (видео, 7-я минута).
Связать две палочки в более длинную - это еще одно промежуточное, дополнительное условие на пути к цели. Выполнить его животное не способно.
Почему? Какого качества не хватило шимпанзе ?
Ловкости? Навыков? – Нет: обезьяна не сделала даже и попытки.
Шимпанзе не хватило «обыкновенной» дальновидности.
Дальновидность мышления - это способность просчитывать в уме (моделировать) возможное развитие тех или иных событий наперед.
Дальновидностью обладаем не только мы, - люди, но и развитые виды животных. Шимпанзе в этом отношении наиболее «одарены».
В опыте с трубкой дальновидности обезьяны оказалось недостаточно, чтобы уловить причинную связь и понять (!) необходимость связывания коротких палочек в одну длинную.
Эту «планку» животное преодолеть так и не смогло.
Изучая эволюцию определенного вида, биологи стараются рассматривать изменение какого-либо признака животного (растения, гриба) отдельно и поочередно.
Методика "разделяй и изучай" оправдана: большинство признаков любого организма наследуются относительно независимо друг от друга.
Наследственным признаком может являться не только какая-либо особенность тела, но и внутренние качества. Например, доверчивость; иные наклонности. Многие способности.
Сексуальные предпочтения - тоже: без них половой отбор был бы невозможен.
Дальновидность мышления – это такой же (отдельный и относительно независимый) наследственный признак, как все другие.
Общий уровень интеллекта, составной частью которого является дальновидность, отчасти наследуется: выраженность признака (способность просчитывать ситуацию на то или иное количество «ходов») зависит не только от условий жизни человека, но и от генов.
Исследования показывают, что с генами ребенку передается от двадцати до сорока процентов вероятности стать таким же умным, как его папа и мама.
Но, даже если эта цифра сильно завышена (если уровень интеллекта зависит от генов человека хотя бы на 5-10 процентов ), то и этого вполне достаточно для отбора.
Для эволюционного отбора по признаку дальновидности мышления.
Уважаемый читатель!
Время течет только вперед: напрямую в прошлое заглянуть нельзя. Никому.
Однако, если взять в расчет развитие признака дальновидности, - а этот признак у людей действительно развит лучше, чем у других приматов, - то можно построить стройную и вполне правдоподобную теоретическую модель развития нашего биологического вида.
Для удобства изложения, предполагаемая цепь событий описана ниже не в условном (что было бы правильнее, поскольку это всего лишь модель), а в изъявительном наклонении.
У первых прямых предков человека разумного признак дальновидности мышления был развит почти в той же степени, как и у первых прямых предков современных шимпанзе.
В отличие от предков человекообразных обезьян, у первых предков людей признак выделился, был закреплен, а затем усилен отбором. Начали выживать преимущественно те особи, которые лучше других были способны просчитывать ход развития событий наперед.
Возникла положительная обратная связь: чем большее число промежуточных этапов действий (как своих, так и чужих) это существо, - еще не человек, но уже и не животное, - было способно предусмотреть или выполнить, тем больше у него было шансов вырасти; приобрести достойное положение в коллективе; прожить полную, удачную жизнь.
И, - что самое важное для эволюции любого вида, - с большей вероятностью оставить после себя потомство.
Развитию признака именно у наших прямых предков способствовало сразу несколько очень удачных обстоятельств.
1. Изначально коллективный способ жизни, при котором для индивидуального успеха (в том числе, и для репродуктивного) крайне важно предугадывать реакцию соплеменников, способствовал широкому распространению генов, ответственных за признак.
2. Возросшая в коллективе дальновидность мышления позволила людям подняться на следующую «ступеньку» развития: позволила начать ставить перед собой все более высокие, сложные (все более этапные) индивидуальные технические цели.
В отличие от предков слонов, дельфинов, врановых (конечности которых изначально были специализированы почти необратимо), трудовая специализация передних конечностей оказалась сверхудачным решением эволюции нашего вида: оно позволило предкам человека начать совершать этапные манипуляции. Открыв этим (в отличие от, например, дельфинов) широчайшие возможности для дальнейшего развития признака дальновидности мышления.
Все более этапные технические цели требовали все большей дальновидности.
Специалист получал конкурентное, - в том числе и репродуктивное, - преимущество. Это позволяло генам, определяющим признак, распространяться в популяции и усиливать свою выраженность в каждом последующем поколении.
3. Настал момент, когда наиболее дальновидные представители человеческого рода осознали выгоду коллективного труда.
Распределяя работу и выполняя преимущественно свою (!) часть ее промежуточных этапов, наши предки научились достигать все более сложных технических (и иных) целей, чем ранее каждый индивидуально.
Моделирование в сознании идеального образа желаемого (возможность, основанная на развившейся у людей дальновидности) обеспечила мотивацией ранее не мотивированные промежуточные этапы труда.
Необходимость распределения обязанностей между членами первобытного племени требовала все большей дальновидности мышления. Это собствовало выдвижению наиболее «умных», расчетливых (другими словами, - наиболее дальновидных) руководителей.
4 . Появление языка и речи также способствовало развитию дальновидности.
Растущая прочность связей между все более (!) надежными абстрактными образами (результат отбора по признаку дальновидности) подарила людям способность прослеживать все более отдаленные причинные связи между предметами и явлениями действительности. Появилась возможность присваивать названия, - формировать надежные понятия: сначала жестами. Затем, с помощью системы голосовых знаков (слов и предложений языка).
Присваивая названия всему, что окружает (далее "опираясь" в своих умозаключениях, суждениях на уже выработанные понятия) человек стал способен развивать дальновидность своего мышления далее: стал способен прослеживать все более отдаленные связи предметов и явлений; достигать ставших “видимыми”, - из-за роста дальновидности, - этапных целей.
5 . Постоянная необходимость предугадывать мысли и действия своих соплеменников (необходимость, изначально "запустившая" отбор по признаку дальновидности мышления) никогда (!) не прекращала оказывать свое влияние: каждому следующему поколению людей приходилось моделировать в сознании все более сложный образ мыслей окружающих.
Для будничной жизни достаточно ограниченного (!) уровня развития мышления. Такого, которого хватало бы только для успешной кооперации с окружающими. Не больше.
Тем не менее отбор на "макиавеллиевский интеллект" продолжается.
Так происходит вовсе неслучайно: в самые ответственные моменты жизни человека (при борьбе за полового партнера, за материальное положение своей семьи) его способность моделировать возможное развитие событий должна быть задействована в полном (!) объеме.
“Соревнование” по дальновидности, совершавшееся тысячами поколений до нас, является причиной кажущегося избытка умственных способностей современного человека.
Развитие признака дальновидности мышления не нуждается (!) в каких-либо «новых» (не встречающихся у других приматов) механизмах мышления.
Отражение окружающей действительности в виде образов; дальнейшее оперирование этими психическими образами (их анализ, синтез; сравнение, обобщение; абстрагирование) происходит принципиально одинаково, как у современных людей, так и у шимпанзе.
Отличие заключается не в механизмах.
Вследствие отбора по признаку дальновидности, промежуточные результаты этапного мышления человека (его умозаключения, суждения; промежуточные абстракции, - понятия) постепенно становилось устойчивее.
Все надежнее становились и причинные связи результатов мышления между собой.
В какой-то момент времени произошел резкий качественный скачок.
Постепенный рост устойчивости результатов умственной деятельности (и их связей), - следствие отбора по признаку дальновидности, - привел к внезапному, экспоненциальному увеличению возможного количества этапов последовательного мышления.
Упрочнение связей между мыслями человека, - поддержанное отбором в обществе, - привело к удлинению, а также к разветвлению «цепочек» мышления наших древних предков. Это проявлялось, как в их способности ставить и достигать целей нарастающей сложности, так и в развитии отвлеченного (иными словами, свободного от необходимости выживать); разветвленного, многоуровневого; при необходимости, - рекурсивного этапного мышления.
Последовательное мышление человека ограничено памятью, вниманием, мотивацией. Направленная этапная деятельность (труд) всегда ограничена конечной материальной базой.
В этом отношении мы, - современные люди, - ничем не отличаемся от шимпанзе.
Принципиальная разница заключается в другом.
Отбор в конкурентной культурной среде на протяжении десятков тысяч поколений привел к тому, что промежуточные результаты мышления человека (их связи между собой) стали достаточно (!) надежны для для того, чтобы поставленная этапная задача не терялась. Не терялась даже, если для достижения поставленной цели необходимо выполнить десятки, сотни обязательных (нередко растянутых во времени) действий, мотивированных косвенно.
Обезьяны шимпанзе способны максимум на четыре-пять последовательных этапов. Затем причинная связь действий животного (а также конечная их цель) неизбежно теряются.
Благодаря положительной обратной связи между развитием признака дальновидности и репродуктивным успехом, количество этапов последовательного логического мышления, на которое стал способен человек разумный, экспоненциально возросло до бесконечности. Какой бы сложной (многоэтапной) или отдаленной по времени ни была поставленная цель, проследив причинно-следственные связи и распределив этапы труда, люди могут ее достичь.
Ограниченность этапов мышления современного взрослого человека может быть следствием какой-либо болезни. Или же, - следствием недостатка окружения: дети маугли.
Здоровый ребенок неограничен в своем умственном развитии.
Причиной этому служит выработавшаяся сотнями тысяч предыдущих поколений определенная комбинация генов. Данная комбинация заключена в геноме каждого человека. Она определяет более высокую, чем у других высших приматов, надежность промежуточных этапов мышления; более прочную связь этих этапов между собой.
Устойчивость промежуточных мыслей людей (надежность их связей) достаточны для неограниченности целеполагания. А также для неограниченности отвлеченного мышления.
Гены, определяющие надежность этапного мышления, наверняка плейотропны: скорее всего, от каждого их них зависит развитие сразу нескольких признаков организма.
Эти гены находятся в разных участках, но действуют совместно.
Из-за неизбежности мутаций, они должны иметь варианты своего строения, аллели.
С другой стороны: кроме достаточной для неограниченности мышления стабильности цепи промежуточных этапов мышления, ничего (!) принципиально не отличает нас, - людей, от других высших приматов.
По этим причинам, предполагаемый (гипотетический) комплекс определенных генов можно, - хотя и достаточно условно, - называть "генами человечности".
Принципиальное отличие современного человека от высших животных заключается в достаточной (достаточной для неограниченности целеполагания и отвлеченного мышления) надежности цепи промежуточных результатов его умственной деятельности.
Уважаемый читатель!
Автор не настаивает на том, что выводы этой статьи окажутся полностью верны. Отнеситесь, пожалуйста, к написанному критически, - как к очередной «рабочей» гипотезе.
Однако предположение автора о том, что причиной антропогенеза послужил отбор по признаку дальновидности мышления, очень похоже на правду. Посудите сами.
Во-первых, признак «новый».
Дальновидность никогда не рассматривалась, как то, что может дать ключ к решению проблемы антропогенеза.
Если все другие предположения уже давно перебраны и отброшены (а это так и есть), то почему бы не присмотреться к новому, - еще не «проработанному», - варианту решения?
Во-вторых, признак дискретный.
Моделировать возможное развитие событий можно на один, два, три.. «хода» вперед. И даже один (!) такой «шаг» дает репродуктивное преимущество.
Дискретность позволяет признаку развиться постепенно. Эволюционным (!) путем.
В-третьих.
В социуме, - а наши предки всегда были социальными существами, - дальновидность и связанные с этим признаком качества (прозорливость, расчетливость; умение добиваться многоэтапных технических целей) дает гораздо большее (!) репродуктивное преимущество, чем примитивная сила, агрессивность или же внешняя привлекательность.
В-четвертых: дальновидность способствует (говоря иначе, - предоставляет «основу») параллельному развитию именно тех признаков, которые и отличают современного человека. Это язык и речь; это также многоэтапное, - рассчитываемое наперед, - жизненное поведение.
В-пятых: зачаток признака дальновидности найден и у других приматов.
Причем, чем генетически «ближе» к человеку приходится тот или иной вид приматов, тем в большей (!) степени выражена его дальновидность. Вряд ли это случайное совпадение.
Вероятность того, что определяющими магистральное направление эволюции нашего вида стали два, - или даже больше, - равнозначных признака, так же вероятно, как «сорвать» джекпот одновременно в двух (или сразу в нескольких) крупных денежных лотереях.
Эволюция скупа и не роскошествует «выигрышными билетами».
Развивались сразу несколько отличительных признаков. Но, - что вероятнее всего, - только один из них (!) стал определяющим, направляющим вид «вперед».
Все другие отличия современного человека должны были развиться «параллельно», - поддерживая основной признак и усиливаясь сами от его присутствия.
У обезьян шимпанзе признак должен был остаться (и остался) в начальном состоянии. В таком, в каком он, - предположительно, - был у наших самых последних общих предков.
Уважаемый читатель!
Статья - это попытка объяснить наверняка кажущийся «перерыв постепенности» (непонятное, совершенно особое развитие Homo), не выходя «за рамки» теории эволюции.
Когда-то это, - лишь отчасти, - удалось сделать трудовой теории антропогенеза.
"Труд - источник всякого богатства, утверждают политикоэкономы. Он действительно является таковым наряду с природой, доставляющей ему материал, который он превращает в богатство.
Но он еще и нечто бесконечно большее, чем это. Он - первое основное условие всей человеческой жизни, и притом в такой степени, что мы в известном смысле должны сказать: Труд создал самого Человека". (Ф. Энгельс.)
Многие положения трудовой теории имеют (!) смысл и НЕ устарели до наших дней. Однако оговорка «в известном смысле» не случайна: направленной деятельностью (трудом) занимаются и животные. Однако количество этапов их работы не превышает трех-четырех.
Труд - это не первопричина антропогенеза.
Труд сам является следствием. Следствием развития признака дальновидности.
Человека создал развившийся (вследствие отбора в конкурентной культурной среде) признак дальновидности, - способность «видеть», ставить и добиваться многоэтапных целей (целей, достижение которых зависит не от трех-четырех, а от десятков и сотен обязательных; мотивированных косвенно; промежуточных этапов направленной деятельности, - труда).
Уточнение: с генами ребенку передается не сама дальновидность, а лишь та или иная степень предрасположенности (!) к обучению сложному, этапному мышлению и поведению. "Удачные" гены - это лишь одно из условий успешного развития ребенка. Необходима также и благоприятная для развития социальная среда. Нужны учителя: показывающие примеры действий и речи; развивающие мышление; неравнодушные люди. Иначе даже хорошая генетическая предрасположенность может проявиться хуже.
P.S.:
Современная теория антропогенеза является спорной. Но не потому, что она плоха. Большинство предположений о ранней эволюции человека (в том числе и эта статья) принципиально недоказуемы: теории о прошлом могут быть подтверждены лишь косвенно.
Значит ли это, что попытки выявить действительную череду событий бессмысленны? Нет: каждое последующее предположение обычно имеет в себе все меньше (!) противоречий.
Создать полностью непротиворечивую модель развития человека вполне возможно. Эта модель, - почти наверняка, - будет совпадать с тем, что происходило в действительности. Будет совпадать потому, что крайне маловероятно (!) существование нескольких различных вариантов развития вида, которые могли бы привести к одинаковому результату.
Вернемся к проблеме прямохождения.
Ходить прямо человек начал почти сразу, едва отделившись от линии шимпанзе.
Почему? Что послужило причиной такого, - внешне очень невыгодного, - изменения?
Прямохождение - это повышенная нагрузка на позвоночник и на нижнюю часть тела. Следовательно, это болезни опорного-двигательного аппарата; грыжи органов; варикоз вен. Более жесткое соединение костей таза у женщин является причиной опасных родов. (Следует учесть и то, что на ранних этапах все «неудобства» прямохождения должны были быть выражены в гораздо большей (!) степени, чем у нас, современных людей.)
С другой стороны: чтобы развиться, признак обязательно должен был давать какое-то репродуктивное преимущество. В чем именно оно могло заключаться?
Чтобы перевесить все явные недостатки прямохождения, это преимущество не просто должно было быть. Как говорилось выше, оно должно было быть просто громадным (!).
Можно допустить, что причиной послужил половой отбор.
Тогда все становится на свои места.
Половой отбор сильнее естественного: фишеровское убегание способно поддержать развитие какого угодно, - даже явно вредного для приспособленности, - признака организма.
Логично предположить, что из-за генетического дрейфа у прямых предков человека (точнее, у представительниц прекрасного пола) когда-то могла возникнуть мода на высоких.
Более высокого роста можно достичь двумя путями: или набирая общую массу тела (что не просто, учитывая почти постоянное недоедание в то время), или поднимаясь на ноги.
Приматы могут производить потомство весь год. Поэтому репродуктивно успешнее были бы те мужчины, кто мог ходить прямо постоянно (!), а не только в определенное время.
Возникает вопрос: если отбор «по стройности» действительно происходил, то почему ходить прямо начали оба пола, а не только мужчины? Павлиний хвост - это гордость самца.
Но, если определяющие признак гены расположены в аутосомах, то прямохождение должно было развиться у обоих полов одновременно и почти одинаково. Так и происходило.
Предположение о влиянии полового отбора на развитие отличительных черт человека было высказано еще Дарвином. И оно очень (!) хорошо согласуется с основной идеей статьи.
Данные палеонтологии говорят о том, что еще ДО появления прямых предков людей, прямохождение возникало, - непонятно почему, - и у других видов. В том числе, у приматов. Возможно, в части случаев, причиной внезапной двуногости стал фишеровский отбор.
Женские предпочтения могли вскоре поменяться. Однако прямохождение, возможно, стало полезным в другом (!) отношении: сложные, многоэтапные технические манипуляции, - ставшие достижимыми из-за роста дальновидности мышления, - удобнее выполнять стоя.
Один отличительный признак человека вполне мог поддержать развитие другого.
Предположение о фишеровском отборе легко объясняет непонятное и очень упорное «нежелание» наших предков расставаться с вертикальной походкой. И это несмотря на очень резкое изменение условий обитания, которое прямо-таки «вынуждало» вид это сделать.
Леонид Вишняцкий в своей книге пишет:
«..Когда под давлением экологических факторов в середине или конце плиоцена часть обезьян Восточной Африки перешла к преимущественно наземному образу жизни, то анатомия предков гоминид была уже такова, что прямохождение оказалось для них либо единственно возможным, либо, по крайней мере, наиболее удобным, оптимальным способом передвижения.»
Вряд ли ходьба на еще НЕ приспособленных для этого ногах была наиболее удобной. Однако прямохождение вполне могло стать единственно возможным: вкусы женщин были способны поддержать и развить этот признак. Даже несмотря (!) на то, что ходьба на своих двоих однозначно (и очень сильно, - особенно поначалу) снижала приспособленность.
Может быть, создав это дополнительное «напряжение», именно женщины вынудили наших предков вовлечь себя в культуру. Правда, для этого им пришлось всех чуть не убить.
Для того, чтобы создать новую теорию, - неважно в какой области, - не обязательно проводить собственные исследования. Иногда достаточно того, что уже давно (!) известно.
Утверждая, что количество возможных этапов целеполагания животных ограничено, автор полагался на наблюдения, проведенные работниками Колтушинского антропоидника.
Леонид Вишняцкий пишет:
«Две молодых самки шимпанзе с поэтическими именами Лада и Нева сумели однажды ночью удрать из своего запертого на замок вольера. Проведенное на следующий день сотрудниками центра почти детективное расследование этого инцидента показало, что для того, чтобы открыть дверь, обезьянам пришлось проявить недюжинную сообразительность и поразительное умение обращаться с самыми разными предметами.
Шаг за шагом ими были проделаны следующие операции.
Сначала обезьяны отчленили (очевидно, с помощью зубов) от края стоявшего в их жилище стола довольно длинную щепку.
Затем эта щепка была использована ими для того, чтобы сорвать с окна, находившегося в 1,5 м от решетки вольера, занавеску и втянуть ее в клетку.
Следующим шагом стало набрасывание этой занавески на связку ключей, по забывчивости оставленную лаборанткой на столе, стоявшем в 2,7 м от вольера, и подтягивание этой связки к себе.
После того, как эта – довольно сложная – задача была успешно решена, оставалось лишь открыть замок. Поскольку обезьяны много раз видели, как это делается, здесь затруднений никаких возникнуть не могло. Утром беглецов нашли возле лабораторного стола, увлеченных игрой колбами и пробирками. Посуда при этом не пострадала – шимпанзе были аккуратны и ничего не разбили.»
Происшествие в Колтушах и до сегодня остается самой длинной цепочкой действий шимпанзе (вообще, животных), которую когда-либо удалось зафиксировать документально. Эта последовательность «раскладывается» примерно на три - четыре промежуточных этапа.
Другой, - подготовленный уже людьми, - опыт (см. видео, 7-я минута) доказывает, что у обезьян шимпанзе имеется определенный, очень четкий «барьер» этапного целеполагания.
Вряд ли со времени проведения опытов в Колтушах интеллект у шимпанзе поменялся. Следовательно, наблюдения ученых не устарели и могут (!) служить основой для выводов.
В том числе и для такого.
Выделение человека из животного мира не связано с чем-то «сверхъестественным».
Перерыв постепенности объясняется тем, что развитие наших первых прямых предков пошло по пути развития давно (!) существовавшего, но не выделявшегося ранее признака, - признака дальновидности мышления.
Благодаря дальновидности, человек смог приспособиться к естественной среде путем создания среды искусственной. Сумел преодолеть так называемый «культурный Рубикон».
Во всем остальном развитие нашего вида определялось (по Л. Вишняцкому) теми же самыми факторами и закономерностями, которые воздействовали на весь органический мир.
Одним из признаков лженаучной теории является то, что она возникает «из ничего». На пустом месте. Без преемственности в исследованиях.
Статьи это никак не касается.
Еще Чарльз Дарвин подчеркивал, что «разница между психикой человека и высших животных, как бы она ни была велика, это, конечно, разница в степени, а не в качестве».
Выводы статьи полностью согласуются с этим утверждением классика.
И люди, и другие приматы, - все мы действуем качественно одинаково: все мы стремимся к целям (к желаемому или необходимому), выполняя обязательные этапы работы.
Отличие состоит лишь «в степени», - в количестве таких этапов.
У шимпанзе это ограниченное число: если количество этапов на пути к цели становится больше трех-четырех, то конечная цель таких («непрямых») действий перестает быть для обезьяны очевидной. Животное теряет причинную связь и прекращает действия.
У людей же, количество возможных промежуточных этапов труда не ограничено: даже если для достижения цели нужно выполнить несколько сотен обязательных условий, связь между промежуточными этапами и основной, - часто отдаленной, - целью не теряется.
Из-за развившийся дальновидности человек осознает важность и обязательность исполнения именно промежуточной работы: мы, люди способны перенаправлять активность с прямых своих целей на обязательные этапы достижения необходимого или желаемого.
Откалывая небольшие кусочки от камня другим камнем (непонятная, лишенная интереса для шимпанзе "игра") древний человек получил свое первое орудие труда - рубило.
Просверлив в рубиле отверстие; закрепив затем рубило на палке (еще более этапная, еще менее привлекательная для животных деятельность) люди выиграли в силе удара: каменным топором действовать легче и эффективнее, чем заостренным камнем без ручки.
«Подняв голову от земли», наши первые предки внезапно увидели дорогу «вверх». Сложный, тернистый путь к высоким целям через исполнение промежуточных этапов труда.
Неограниченность прямыми мотивами (и доступными напрямую целями) отличают современных людей, от интеллектуально развитых животных.
Представляя в уме возможный ход развития событий, люди одновременно заинтересовывают себя: непривлекательные для животного обязательные промежуточные этапы работы, для человека надежно связаны со сложившимся образом его основной цели.
Пример: осознав важность промежуточных этапов работы для получения урожая (отдаленная, не очевидная, однако вполне реальная связь), люди стали земледельцами.
Любое животное просто съело бы посадочный материал.
Приматы способны к работе, теоретически. Строение тела позволяет им трудиться. Было замечено и зафиксировано, как обезьяны стирают в тазу тряпки и моют посуду.
Но это не труд, а простое подражание действиям людей.
Шимпанзе, гориллы и орангутаны никогда не станут тружениками: конечный смысл промежуточных (непрямых, не очевидных) действий им попросту непонятен.
Если у животного нет сложившегося, более-менее устойчивого образа отдаленной, многоэтапной цели, то у него не может возникнуть и мотивации ее достижения.
Явной «границы» между человеком и животным миром не существует.
Но одновременно принципиальное отличие есть.
И мы, - современные люди, - и развитые животные обладаем почти одинаковыми механизмами для познания окружающей действительности. Для влияния на нее:
это мышление (способность отображать предметы и явления действительности; способность моделировать их взаимоотношения, прослеживать причинные связи).
это возможность обучаться системе голосовых (и иных) знаков, - языку.
это и возможность направленно, поэтапно влиять на свое окружение.
В этом смысле, границы с животным миром не существует.
Однако принципиальное отличие все же есть.
Механизмы познания действительности (и влияния на нее) у нас почти одинаковы.
Но современный взрослый человек использует эти возможности в полном (!) объеме: люди способны проследить причинные связи и достигнуть этапной цели любой сложности.
Все другие виды, в этом смысле, ограничены.
Ненадежные абстрактные образы (непрочные, обрывающиеся их связи между собой) не способны объединить представления любого животного об окружающем мире в единую, достаточно устойчивую картину, которая необходима для постановки и последовательного решения сложных, многоэтапных задач.
Абстракции и их причинные связи у людей достаточно (!) для этого надежны.
Признак дальновидности с лихвой перекрывает все свои материальные «издержки».
Если признак очень выгоден и не сталкивается с принципиальными ограничениями, то его развитие неминуемо начинает самоускоряться.
Рост по экспоненте, - рост и признака, и общей численности популяции, - происходит, когда перед видом внезапно открывается новая (никем еще не занятая) экологическая ниша.
В случае с человеком произошло нечто подобное.
Эволюционное соревнование по уровню «макиавеллиевского интеллекта», наверняка, происходило. Однако эта особенность ума не смогла бы развиться, не появись необходимой для этого основы, - достаточной надежности результатов мышления и их причинных связей.
Надежность цепи промежуточных результатов этапного мышления, - и их связей, - должна иметь под собой материальную основу: конкретные физиологические механизмы. Выявление и изучение этих механизмов мозга - задача будущего антропологии.
Вкусы женщин (фишеровское убегание) могли способствовать развитию не только прямохождения, но и развитию признака дальновидности. Причем, сразу у обоих полов.
Предполагается, причиной антропогенеза могло стать объединение мышления и речи. Немецкий психолог Фридхардт Кликс в своей книге «Пробуждающееся мышление» пишет:
"В общем и целом мы сталкиваемся с парадоксом.
В процессе научения у шимпанзе формируются средства коммуникации, шимпанзе обмениваются сигналами об опасности, пище, добыче, причем эти сигналы дифференцируются в зависимости от вида и качества объектов и ситуаций.
С другой стороны, в ходе манипулирования, сенсомоторного обращения с предметами окружающего мира они образуют понятия, классифицируя множество объектов по их релевантным в отношении мотивов и способов поведения свойствам.
Но шимпанзе не объединяют то и другое. Коммуникация остается привязанной к сиюминутному состоянию, положению, локальному событию. Мысленные конструкты, к построению которых они, несомненно, способны, не находят отражения в коммуникативных сигналах".
Коммуникация у обезьян шимпанзе оторвана от уже (!) сформированных понятий. Почему? Ведь объединение двух систем, - понятийного аппарата и коммуникации, - дало бы явное конкурентное преимущество. Это изменение точно поддержалось бы отбором.
Возможно, ответ заключается в следущем.
Сформированных понятий для развития мышления, языка и речи еще недостаточно.
Подобно удерживающему отдельные кирпичи строительному раствору, необходимо, чтобы причинно-следственные связи между первыми понятиями стали достаточно надежны. Достаточно надежны, чтобы объединить их в первые (самые простые) мысли и предложения.
Если это произойдет (если из отдельных понятий возникнет мышление и первая речь), то в дальнейшем, - под воздействием отбора, - новые качества будут постепенно развиваться.
Формирование у шимпанзе отдельных понятий, сигналов (о пище, добыче; опасности) само по себе (!) дает преимущество в борьбе за существование. Но для человека эти качества послужили лишь преадаптацией на пути к возникновению этапного мышления, речи и языка.
Шимпанзе для развития мышления не хватает надежности связей между понятиями. У человека достаточная надежность появилась вместе с развитием признака дальновидности.
Убедительная современная теория происхождения человека еще очень несовершенна. В самом ее центре зияет логическая «дыра», которую называют «проблемой антропогенеза».
Предположение статьи - это самое простое объяснение из тех, что были предложены. Оно не нуждается в привлечении новых «сущностей» (например, космических пришельцев).
А, значит, соответствует принципу Оккама.
Наши первые прямые предки, - как и мы , - обладали не одинаковыми способностями.
В условиях постоянной внутривидовой конкуренции, - в первобытном коллективе, - возникли подходящие условия для отбора по признаку дальновидности этапного мышления.
Умеренная специализация передних конечностей (в отличие от плавников дельфинов; от крыльев птиц семейства врановых), а также изначально хватательная и удерживающая функция кисти открыла человеку почти бесконечные возможности для совершенствования трудовых навыков. Для удлинения цепи обязательных, промежуточных этапов труда.
Развитие признака дальновидности у других, - тоже развитых, - видов задержалось. Или вследствие достаточной адаптации к неизменным условиям жизни (обезьяна шимпанзе). Или из-за узкой специализации конечностей: птицы, водные млекопитающие, копытные....
Совершенствование навыков и увеличение количества промежуточных этапов труда способствовали развитию признака дальновидности. Вели к упрочнению причинных связей.
Более надежные связи между самыми первыми понятиями привели к возникновению примитивной речи. И, в дальнейшем, всех языков мира.
Развитие признака дальновидности, - и всех связанных с ним человеческих качеств, - могло быть как постепенным, так и скачкообразным (мутационизм). Возможно совмещение.
Может быть, статья имеет незаметный принципиальный дефект.
Однако теория антропогенеза все-равно нуждается в совершенствовании.
Свет на происхождение человека должен быть пролит.