Sorry ma-am, I was nearly raped today
-----------------------------------
Я тогда лоханулся. Расслабился.
Это был ночной шифт. Начал в восемь. На Houston и FDR взял такси у напарника, а он на моей тачке поехал к себе домой в Бруклин, отдыхать.
Пятница вечер - хорошее время. Публика праздная, веселая, много туристов. Богатенькие - щедрые на чаевые.
Я подвез к Хард-рок кафе славную компанию: бабушка и два внука. Моложавая симпатичная бабуля привезла мальчиков в NY на каникулы. За работу, которая стоила восемь долларов, она кинула на переднее сидение двадцатник и сказала, чтобы сдачу оставил себе. Я посмотрел им в след, как они, взявшись за руки побежали и секьюрити издалека уже распахивал им дверь, и подумал: "Двенадцать долларов тип. Это сколько же у них денег, вообще."
За три часа работы, у меня уже собрался восьмидесятник. Еще парочку хороших ударов и можно отложить сотку.
Опытный таксист никогда все деньги открыто не держит. Проблема только в том, что по законам TLC у тебя под руками должен быть размен. Если тормознут таксишные менты с проверкой и ты не сможешь им показать двадцатку мелкими, получишь сотню-полторы штрафа. Поэтому, до стольника я держал бабки в переднем кармане куртки. Таксист, ты же еще и кассир и инкассатор не только должен уметь оперировать деньгами быстро и легко, и давать сдачу клиенту так ловко, чтобы из нее же выходил тип, но и сохранить кешак, довезти до дома.
И хотя на всю операцию с деньгами ушло несколько секунд, африкан-американ, который стоял на противоположной стороне пятьдесят седьмой улицы, видел куда я убрал заработанный двадцатник и пошел ко мне в трафике между бамперов, как крадется хищник в сафари, используя рельеф местности. Когда я вырулил и стал на светофоре, в Манхеттене они долгие, за один светофор бывает целая жизнь перед глазами проходит, он подошел, нагнулся в открытое окно и плаксиво так, жалобно, как потерявшийся в большом городе ребенок, на белых дураков это действует безотказно, спросил: «Извините, сэр, как добраться до Пен-Стейшен? Мне сказали вот туда», - и указал в противоположную сторону на север.
Я сидел слушал его, раскрыв еbaло и развесив уши, внутренне улыбался и думал себе:
«Вот я, кто есть такой, bлядь! Всего год назад меня, провинциального еврея-маугли в мешке, привезли в Америку и вытряхнули на пол в аэропорту Кеннеди. А сегодня! Сегодня я понимаю по-английски все, что афам мне говорит. Без переводчика и без словаря. Мало того, что я понимаю, что говорит мне этот черный задрот с поломанными передними зубами, так я еще и кое-что, кое-кому в этом городе Желтого Дьявола, могу и объяснить. И, чтобы сказать "that way", как на рисунке в учебнике английского языка Бонка, я упер конец своего такого русского, такого неподатливого к другим языкам языка, дабы издать это их пи3доватое "that."..
Видно черный был боксер потому, что на удар у него получалось всего-то сантиметров пятнадцать, но засадил он мне в лобешник так, что помутилось в голове и из носа пошла кровь. Несколько секунд я был в отключке, потому, что когда пришел в себя, то увидел, что африкан-американ почему-то рвет на мне шмотки.
" Бля! Я стал жертвой нападения сексуального маньяка. ***-себе, неужели я, сорокалетний, лысый еврей, так ему понравился." Каков извращенец.
Но вот уже очнулся окончательно и заметил, что негр рвет не что-нибудь, а замок на кармане куртки, где лежат деньги Мои кровные, потные, трудовые таксистские , которые я с таким трудом...
Э, нет сука черножопая. Ты боксер, а я, ведь, тоже не всегда был безропотным забитым кэбби. Я когда-то служил санитаром психбригады на станции скорой помощи номер один в городе-герое Минске и однажды брал шизофреника с топором в лоджии на шестом этаже. А уж закрутить кисть, это вообще мое любимое упражнение. Я взял его кулак двумя руками рамочкой и загнул руку так, что не сломалась она только в силу необычной природной гибкости, свойственной этой, я извиняюся за выражение, черной расе. И так, согнувшегося с вывернутым плечом, я потащил негра ходом спущенной с тормозов восьмицилиндровой моей желтой старушки бывшей полицейской каприз классик 1988 года рождения и тащил тащил увлеченно, пока не засадился в бампер впереди стоящего новенького порша. Случилось самое страшное, что бывает в работе таксиста – аксидент. Я отпустил черного и тот мгновенно исчез, а из порша уже выскочила молодая телка лет двадцати пяти, симпатичная блондинка, хорошо сложенная: загорелые плечики под маечкой на бретельках, круглая попа в белых джинсах, спортивные тапочки делают походку такой, как будто только встала с постели и ходит по дому босиком...
У меня уже прилично натекло их носа и борода висела красными сосульками. Она увидела меня и воскликнула:
- О Джизус. О, май Гад. Что случилось?!
- Я хотел сказать, что меня сейчас чуть не ограбили, но перепутал слова и прочавкал сквозь кровавые сопли:
«Sorry ma'am, I was nearly raped today.»