Невидима и свободна! Невидима и свободна! Пролетев по своему переулку, Маргарита попала в другой, пересекавший первый под прямым углом., Маргарита покрепче сжала щетку и полетела помедленнее, вглядываясь в электрические провода и вывески, висящие поперек тротуара.
Третий переулок вел прямо к Арбату. Здесь Маргарита совершенно освоилась с управлением щеткой, поняла, что та слушается малейшего прикосновения рук или ног и что, летя над городом, нужно быть очень внимательной и не очень буйствовать. Кроме того, было не совсем понятно, что прохожие летунью не видят. Все задирали головы и кричали "Гляди, гляди!", и шарахались в сторону, кто то визжал, кто то падал в обморок, а многие хохотали диким смехом.
Маргарита летела беззвучно, очень медленно и невысоко, примерно на уровне второго этажа. Но и при медленном лете, у самого выхода на ослепительно освещенный Арбат, она немного промахнулась и плечом ударилась о какой-то освещенный диск, на котором была нарисована стрела. Это рассердило Маргариту. Она осадила послушную щетку, отлетела в сторону, а потом, бросившись на диск внезапно, концом щетки разбила его вдребезги. Посыпались с грохотом осколки, прохожие шарахнулись, внизу засвистели, а Маргарита, совершив этот ненужный поступок, расхохоталась. Прохожие от неожиданности остановились. Раздался крик: "Совсем женщины с ума посходили, - голые по Москве на чём попало летают" Остановились троллейбусы автобусы и некоторые легковые машины. Спешащая толпа вдруг, задрав голову, с удивлением и страхом, стала смотреть в верх.
Двое подвыпивших мужчин, вышедшие только из винной лавки, с недоумением смотрели на голую, хохочущую женщину, сидевшую на швабре, на высоте 6-7 метров над ними.
- Послушай, сколько мы с тобой выпили? - спросил один, - ты видишь там, у фонаря что-нибудь?
- Допились мы с тобой, – в центре Москвы голые бабы на каких то палках летают, - ответил другой, проглатывая, чуть было не застрявший в горле, кусок бутерброда
- Ну слава Богу, - успокоил ты меня; я уж подумал не белая ли горячка!? Но ведь у двоих сразу не бывает, правда же?
- Не знаю – месяц назад у соседей, после свадьбы, сразу троих к Стравинскому увезли…
"На Арбате надо быть еще поосторожнее, - подумала Маргарита, - тут столько напутано всего, что и не разберешься". Она принялась нырять между проводами. Потом Маргарита посмотрела вниз и увидела огромную толпу люде, с задранными головами и смотревшие на нее в упор "Э, какое месиво! - сердито подумала Маргарита, - по моему они видят меня". Она пересекла Арбат, поднялась повыше, к четвертым этажам высоких домов. Все окна были открыты, и всюду слышалась в окнах радиомузыка. Из любопытства Маргарита заглянула в одно из них. Увидела кухню. Два примуса ревели на плите, возле них стояли две женщины с ложками в руках и переругивались.
- Свет надо тушить за собой в уборной, вот что я вам скажу, Пелагея Петровна, - говорила та женщина, перед которой была кастрюля с какой-то снедью, от которой валил пар, - а то мы на выселение на вас подадим!
- Сами вы хороши, - отвечала другая.
- Обе вы хороши, - звучно сказала Маргарита, переваливаясь через подоконник в кухню. Обе ссорящиеся повернулись на голос и замерли с грязными ложками в руках. Маргарита осторожно протянула руку между ними, надеясь, что ее не видят; повернула краны в обоих примусах и потушила их. Женщины охнули и открыли рты.
- Ах ты сволочь голая, - закричали обе сразу, но Маргарита уже вылетела в переулок.
В конце его ее внимание привлекла роскошная громада восьмиэтажного, видимо, только что построенного дома. Маргарита пошла вниз и, приземлившись, увидела надпись: "Дом Драмлита".
Маргарита щурилась на надпись, соображая, что бы могло означать слово "Драмлит". Взяв щетку под мышку, Маргарита вошла в подъезд, толкнув дверью удивленного швейцара, и увидела рядом с лифтом на стене черную громадную доску, а на ней выписанные белыми буквами номера квартир и фамилии жильцов. Швейцар настолько опешил, увидев совершенно голую женщину со шваброй под мышкой, что от толчка попятился, и опустившись на стул, замер, широко раскрыв рот.
Поднявшись в воздух повыше, Маргарита, жадно начала читать фамилии: Хустов, Двубратский, Квант, Бескудников, Латунский…
- Латунский! - завизжала Маргарита. - Латунский! Да ведь это же он!
Это он погубил мастера.
Швейцар у дверей, выкатил глаза и даже подпрыгивал от удивления, глядя на голый зад Маргариты. Он понять не мог такое чудо: почему эта голая, не предъявила ему пропуска, да еще и визжит под самым потолком.
- Гражданочка, предьявите пропуск, - начал, было, несмело швейцар, а потом сам же подумал: откуда же она пропуск достанет? Ведь кроме швабры у нее ничего нет - хотя бы сумочка была.
А Маргарита в это время уже поднималась стремительно вверх по лестнице, повторяя в каком-то упоении:
- Латунский - восемьдесят четыре! Латунский - восемьдесят четыре…
Вот налево - 82, направо - 83, еще выше, налево - 84. Вот и карточка - "О. Латунский".
Совершенно неизвестно, какою темной и гнусной уголовщиной ознаменовался бы этот вечер, окажись Латунский дома, ; по возвращении из кухни Маргариты в руках у нее оказался тяжелый молоток.
- Однако рассиживаться нечего.
Разрушение, которое она производила, доставляло ей жгучее наслаждение, но при этом ей все время казалось, что результаты получаются какие-то мизерные.
Поэтому она стала делать что попало. Она била вазоны с фикусами в той комнате, где был рояль. Не докончив этого, возвращалась в спальню и кухонным ножом резала простыни, била застекленные фотографии. Усталости она не чувствовала, и только пот тек по ней ручьями.
- Ну, зазвонили, пора собираться, - сказала Маргарита. Она села на щетку, прислушиваясь к тому, как женский голос кричит в скважину двери:
- Откройте, откройте! Дуся, открой! У вас, что ли, вода течет? Нас залило.
Маргарита выплыла в окно, оказалась снаружи окна, размахнулась несильно и молотком ударила в стекло.Оно всхлипнуло, и по облицованной мрамором стене каскадом побежали вниз осколки. Маргарита поехала к следующему окну. Далеко внизу забегали люди по тротуару, из двух стоявших у подъезда машин одна загудела и отъехала.
И неожиданно дикий разгром прекратился. Скользнув к третьему этажу, Маргарита заглянула в крайнее окно, завешенное легонькой темной шторкой. В комнате горела слабенькая лампочка под колпачком. В маленькой кровати с сеточными боками сидел мальчик лет четырех и испуганно прислушивался.
Взрослых никого не было в комнате. Очевидно, все выбежали из квартиры.
- Стекла бьют, - проговорил мальчик и позвал: - Мама!
Никто не отозвался, и тогда он сказал:
- Мама, я боюсь.
Маргарита откинула шторку и влетела в окно.
- Я боюсь, - повторил мальчик и задрожал.
- Не бойся, не бойся, маленький, - сказала Маргарита, стараясь смягчить свой осипший на ветру, преступный голос, - это мальчишки стекла били.
- Из рогатки? - спросил мальчик, переставая дрожать.
- Из рогатки, из рогатки, - подтвердила Маргарита, - а ты спи!
Мальчик поглядел лукаво куда-то в сторону и спросил:
- А почему ты тётя голая?
- А меня нету, - сказала Маргарита, - я тебе снюсь.
- Я так и думал, - сказал мальчик.
- Ты ложись, - приказала Маргарита, - подложи руку под щеку, а я тебе буду сниться.
- Ну, снись, снись, - согласился мальчик и тотчас провел рукой по груди Маргариты
- Я тебе сказку расскажу, - заговорила Маргарита и положила разгоряченную руку на стриженую голову, - была на свете одна тетя. И у нее не было детей, и счастья вообще тоже не было. И вот она сперва много плакала, а потом стала злая… - Маргарита умолкла, сняла руку мальчика с груди – он спал.
Маргарита тихонько положила молоток на подоконник и вылетела из окна.
Возле дома была кутерьма. По асфальтированному тротуару, усеянному битым стеклом, бегали и что-то выкрикивали люди. Между ними уже мелькали милиционеры.
На противоположно углу стоял Михаил Булгаков. Он видел, как из окна третьего этажа вылетела голая Маргарита. "Что за чёрт"? - чуть не вырвалось у писателя, - «Видно, что то напутал с кремом этот, клыкастый, - вот рыжая бестия» - подумал он про Азазелло, - надо будет с Воландом поговорить, ну да ладно – пусть всё идёт, как идёт.
Но Маргариту это уже не интересовало. Прицелившись, чтобы не задеть за какой-нибудь провод, она покрепче сжала щетку и в мгновение оказалась выше злополучного дома. Переулок под нею покосился набок и провалился вниз. Вместо него одного под ногами у Маргариты возникло скопище крыш, под углами перерезанное сверкающими дорожками. Все оно неожиданно поехало в сторону, и цепочки огней смазались и слились.