Глас Времени. Глава Шестнадцатая

Александр Малашкин
                Глава 16
                65 часов
Южная Африка. Военная база сил Свобод и Порядка
– Какая участь ждет теперь твоего напарника? – интересуется Иосиф у Фича.
– Как и всех предателей военного времени – казнь! Сейчас выясняется, сколько времени он работал на врагов, и как переданная информация влияла на боевые действия.
Фич выглядит потрепанным. В то время, пока Иосиф с Лотаром находились в гостях у антарктических немцев, его напарник Лу, оставшийся с Фичем на корабле, попытался захватить судно. Однако боевой опыт Фича позволил этого не допустить. Предатель был нейтрализован и доставлен на базу.
Внешняя потрепанность Фича – ничто в сравнении с его моральной подавленностью: он провалил операцию, его напарник оказался шпионом, на вылете из Антарктиды корабль подвергся нападению и чудом долетел до Африканского континента, и вдобавок к этому Иосиф попеременно с Лотаром одолевают вопросами.
– Но ведь войска прорвались на континент, – говорит Иосиф. – Их главный командный пункт сгорел. Что еще нужно? Считаю, операция удалась.
– Прорваться на континент – еще ничего не значит, – заявляет Фич. – Наши беспилотники в тот же час сошлись в ужасающем по масштабу бою с тысячами летающих тарелок. А что касается командного пункта – да, сгорел, но так ли это важно, когда само командование уцелело? В общем, неизвестно, сколько это будет продолжаться, а времени у нас все меньше, ведь… – Этой фразой Фич совершает серьезную осечку. Все это время он уходил от ответа по вопросу Большого Отбытия, но теперь, ему придется отвечать.
–  Ведь что? – быстро подхватывает Иосиф. – Вам нужно убраться с планеты, не оставив после себя никакой жизни?
– Не оставив человеческой жизни, – поправляет Фич. – Вас хорошо проинформировали.
– Я не могу понять, зачем вам уничтожать самих себя? Проблемы были всегда, во все времена, но это не повод уничтожать цивилизацию. Или я чего-то не понимаю?
Со стороны океана доносится свежесть. Лотар сидит возле открытого окна штабного здания и упоительно дышит. Беседа двух людей за спиной не то чтобы его не волнует, просто он устал искать правду и пробиваться к истине. Он как умиротворенный Будда смотрит на океан. Где-то там, за горизонтами веков, осталось самое главное в его жизни: жена и сын.
– Почему ты молчишь, Фич? – требует ответа Иосиф. – Кажется, я задал вопрос.
– Что я могу ответить?
– Ответь, правда ли тех, кто откажется принимать Большое Отбытие, ждет уничтожение?
Фич кивает.
– Правда ли, что эти люди уже сейчас содержатся в концентрационных лагерях и что их миллионы?
– Шестьсот сорок три миллиона восемьсот тысяч.
Иосиф недоумевает, когда сопоставляет это число с двукратным размером населения США в его времени.
– У вас же гуманистические ценности, как вы до такого докатились? Уничтожить более полумиллиарда человек! Кто вам дал такое право?!
– Человечество зашло в тупик, – настаивает Фич.
– И что?! Нет, я не понимаю!
Глаза Иосифа становятся красными от нарастающей злости. Здесь неподалёку находится один из сотни таких концлагерей. Сегодня ранним утром они забросили туда разоблаченного напарника. Иосиф видел, в каких условиях содержатся люди. Сотни палаток под восходящим африканским солнцем, окруженные высоким забором с автоматической системой охраны, состоящей из пулеметов под управлением искусственного интеллекта. Эти штуки готовы беспринципно стрелять в любого, кто попытается шагнуть за периметр.
– Я не понимаю! – повторяет Иосиф. – Объясни, почему вы, будучи такими умными и технически развитыми, не в состоянии решать житейские проблемы?
– От меня ничего не зависит. Решение принимали давно и на высшем уровне. Лично я бы на такое не пошел. Однако верю, что это наиболее правильный выход.
– С каких пор массовое самоубийство стало правильным выходом? – злится Иосиф.
– Я знаю, как это звучит для восприятия человека из прошлого, – соглашается Фич. – Мы и сами когда-то думали, что вечная жизнь на земле есть высшее счастье. Но прошло время, и сознание людей изменилось. Любая жизнь на планете носит временный характер и обязательно придет к концу. Это знали всегда, но однажды человечество особенно сильно прониклось этой мыслью. Нам постоянно что-то угрожает: вирусы, катастрофы, солнечные вспышки, землетрясения и прочее, прочее до бесконечности. Со многими трудностями мы научились справляться. Умеем предсказывать наводнения и защищать электронику от мощных солнечных волнений, умеем лечить все болезни нашего тела. Что говорить, ты и сам видел воскрешение своего друга. Но однажды нам это не поможет. Обязательно наступит день, когда мы будем бессильны что-либо предпринять. Это случится неожиданно, а все глобальное неожиданное, если оно отрицательное, – фатально.
– И это говорят люди, у которых есть машина времени?! Загляните в будущее, составьте расписание событий на тысячу лет вперед и живите спокойно.
– Ты многого не понимаешь, но ты такой не один. Даже я, хранитель времени, не сознаю половины. Будущее – крайне нестабильная материя. У наших ученых есть такое понятие как «присмиревшее время». Оно означает, что прошлое утихомирилось, улеглось, стало прочным, и чтобы его изменить, понадобится приложить невероятные усилия. С будущим дело обстоит иначе. Оно жидкое и хрупкое, как куб воды с едва заледеневшими стенками. Его легко нарушить и безвозвратно утратить. Давать прогнозы в таких условиях просто невозможно. Мы были в будущем лишь раз, это случилось давно, на стадии экспериментов, когда машина времени проходила испытания.
– И что вы там увидели?
– Бездну, которая нас испугала. Не было ни планет, ни солнца, ни прочих звезд. Счетчик показывал отметку в несколько миллиардов лет, при том, что запрограммирован был всего на два с половиной века вперед. Попытки заглянуть в отдаленное будущее повторялись, но результат оставался неизменным. Иначе говоря, Вселенная запрещает смотреть вперед самой себя. Мир удивителен и гораздо более емок, чем можно представить, но все же он не фантастическая сага, в которой допускается все, что угодно. Как тысячи лет назад наши предки боялись темных лесов, так и мы, перейдя на новую ступень развития, боимся вещей более глобальных. Большое Отбытие не означает конец, напротив, оно ознаменует рождение. Оно повлечет за собой трансформацию биологического разума в более совершенный техноразум. – На самом дне глаз Фича появляется печаль. – Ты говорил, будто акт нашего самоуничтожения похож на банальное самоубийство. Это не так. Через несколько часов в небо поднимутся гигантские космические корабли с тысячами отважных покорителей пространства на борту. Они отправятся в далекий космос искать пригодное место для жизни. Я иллюзий не питаю и твердо знаю: шансы отыскать его равны единице перед двадцатью нулями. У них в запасе около десяти веков, прежде чем на корабле умрет последний человек. Что такое тысяча лет в космическом отношении, понятно всем. Тем более лететь они будут лишь на одной четвертой от скорости света. Но все же эти люди отправляются навстречу новым мирам.
За окном ясный африканский день, становится жарко.
– Компьютерная техника еще в вашем времени была неплохо развита, – продолжает Фич. – У нас это не просто «компьютерная техника» – это вид нового сознания. Большое Отбытие включает в себя крупномасштабную компанию по переносу сознания людей на электронные носители. Мы создали разнообразные миры, в которых будет проживать переписанное сознание этих людей. Я уверен, со временем они позабудут, что живут в виртуальной среде.
– Есть третья часть, я знаю, – добавляет Иосиф.
– Нашей задачей является очистить сушу, но не воду, – кивает Фич. – Пятнадцать миллионов человек проходят крайне сложный процесс преобразования своего тела для того, чтобы научиться жить под водой. Они найдут свой дом в глубине мировых морей и океанов. Вот что в действительности включает в себя Большое Отбытие. Это далеко не самоубийство.
Иосиф внимательно слушает, не отводя взгляд.
– Все это не имеет смысла, если вы пойдете на убийство гигантского числа людей, – осипшим голосом говорит он. – С точки зрения морали вы становитесь еще хуже тех, с кем воюете.
Фич пропускает реплику, скорбно взирая на собеседника. Иосиф вновь говорит:
– Меня интересует, как они будут убиты? До Большого Отбытия осталось три дня, а лишить жизни полмиллиарда, черт возьми, сложная техническая задача!
– Для них смерть наступит в минуту, – вздыхает Фич. – Микроволновые устройства сожгут их изнутри.
Иосиф отворачивается. В его горле встает ком, а под языком возникает горечь.
– Не таким я представлял будущее… не таким.
– Научись видеть перспективы, – предлагает Фич.
Иосиф некоторое время сидит неподвижно, затем с размаху бьет кулаком по столу, крича:
– Этот ужас нужно немедленно остановить!
– Поздно. Даже если мы захотим это прекратить, ничего не выйдет. Процесс запущен, обратный отчет ведется. Через 65 часов все электронно-технические средства, от домашних приборов, до космических спутников, откажутся нам подчиняться и вступят в фазу самоликвидации. За это время нам еще нужно закончить войну.
– Люди, с которыми вы воюете, по крайней мере, не собираются никуда отбывать, – язвительно произносит Иосиф.
– С ними тоже не так просто, как кажется на первый взгляд, – парирует Фич. – Они вам не сказали, с кем сотрудничают?
– И с кем же?
– Точной информации у меня, конечно, нет, но, скорее всего, за ними стоят существа с другой планеты.
– Когда будет точная информация, вот тогда и заявляйте. А вообще, пусть сотрудничают, с кем хотят. Я только не пойму, зачем вообще нужна эта абсурдная война?
– Довольно распыляться, Йозеф, остынь, – вступает в разговор притихший возле окна Лотар. – Нам не понять ни тех, ни других. Время разделило нас на три совершенно разные цивилизации. Ты никогда не докажешь своей правоты тем, кто считает правым только себя. Мы зря ввязались во все это, нам нужно было отправляться домой, как только появилась возможность. Мы не супергерои, пора это признать. И мир будущего мы изменить не сможем. – Он обращается к Фичу: – О, непостижимый человек будущего! Отправь нас туда, где мы и должны быть.

                «Удостовериться в смерти»
Каждые двадцать минут в центр управления Свобод и Порядка поступают сообщения об успешном продвижении войск по территории Антарктиды. Вторжение состоялось, силы антарктических немцев ослабевают. Тем не менее, они продолжают отчаянно сражаться, пуская в ход резервные силы. Координатор СП захотел узнать, за что так фанатично сражаются эти люди. За что, не чувствуя холода, они ведут свои корабли с израсходованными боеприпасами на таран с техникой противника. За что, когда их подбитые диски находят курсирующие по берегам патрули, члены экипажа в крайней степени обморожения умирают со словами «Зиг Хайль!». Духовная вера людей должна подкрепляться чем-то материальным, должен быть какой-то идол, объект поклонения. Если воюешь с сильным противником, ты первым делом должен нанести вред его идеалам. А сделать это невозможно, если не знаешь, о каких именно идеалах идет речь. Необходимо узнать, что или кто является идеалом для антарктических немцев.
Координатор запросил в распоряжение сотрудников Хранителей Времени, чтобы те отправились в прошлое и выяснили, действительно ли смерть тирана состоялась в Берлине 1945-го. Не получилось ли так, что безумный автократ Адольф Гитлер той весной вместе со своими соратниками отправился к берегам Антарктиды? Ведь если Хорст, приняв эликсир молодости, смог дожить до столь серьезных лет, то нельзя исключать, что и его фюрер сделал то же самое.
Беспилотные войны подходят к концу, скоро на Антарктиду высадится настоящий десант. И приоритетной задачей этих вояк, если вышеуказанный сценарий подтвердится, должно стать нахождение и поимка живого идола всех воинствующих немцев. Фич, который провалил предыдущую миссию, как только узнал об этом, не раздумывая ни секунды, подал сигнал согласия. Правда, у него теперь нет напарника, и нет времени для подбора нового. Придется лететь в прошлое одному. Или все-таки в компании? Ведь оставлять слегка потерявшего контроль Иосифа и подозрительно меланхоличного Лотара нельзя. Фич взял на себя ответственность за их безопасность, когда перенес в свою эру. Их можно отправить домой, как просил Лотар, но перед этим необходимо прочистить им мозги, чтобы, вернувшись в прошлое, они не смогли ничего вспомнить. Но на эту процедуру нужно время, как минимум, час. А у Фича нет даже десяти минут: спецназ на подходе, и Координатор требует немедленно добыть информацию, чтобы выставить ударной группе приоритет.
Но в последний момент помощник Координатора посылает отказ: по решению военного суда, Фичу запрещено покидать территорию базы, пока в отношении его напарника не проведется полное расследование. «Прошу извинить, на это задание найдутся другие агенты. Вы должны остаться на базе и оказывать содействие в деле о шпионаже, возбужденном против вашего бывшего напарника», – передает он в видеообращении, после чего разрывает связь.
– Я должен выполнить эту миссию! – восклицает Фич, выскакивая из-за стола.
– И должен отправить нас домой! А как это сделать, если тебе запрещено покидать территорию? – беспокоится Лотар. – Сколько продлится расследование?
– До самого Конца! Меня уже не выпустят, потому что я, как и мой чертов напарник, теперь тоже под подозрением, – заявляет Фич.
– Нужно что-то делать, – размышляет Лотар. – Иначе мы останемся до Большого отбытия. – У него возникает опасение в связи с прогнозом фельдмаршала Хорста: «В живых они вас не оставят».
– За мной! – Фич подрывается к выходу. Лотар переглядывается с красным от злости Иосифом. Им ничего не остается, кроме как быстро рвануть за Фичем.
Подбитый корабль находится под охраной. Он стоит на бетонной площадке под открытым солнцем.
– Его стерегут только двое, – шепчет Фич, выглядывая из-за угла. – Я их отвлеку, а вам нужно будет в него прорваться. Хорошо, что техническая аппарель опущена. Через нее мы попадем внутрь.
– Что делать, когда мы окажемся на борту? – спрашивает Лотар.
– Когда я буду поблизости, системы корабля оживут, но управлять им я не смогу. Для этого нужно находиться внутри. Вам придется временно подменить меня в качестве пилотов.
– Как?
– Используя мозг.
Лотар трясёт головой, шёпотом сокрушаясь:
–  К-а-а-а-к?!
– Когда усядетесь в кресла, обязательно расслабьтесь. Интеллектуальный организм поприветствует вас. Внутренне поприветствуйте его в ответ и, закрыв глаза, представьте, что слились с ним в единое целое. Иосиф, ты уже знаешь, как это происходит, та же самая передача мыслей. Корабль вам поможет, вы почувствуете, как вас «втянет» в него. Затем вам откроется функционал аппарата. Вы сможете видеть, что происходит за бортом, и управлять всеми элементами. Дальше поступайте по обстоятельствам.
– Самый короткий инструктаж в моей жизни, – усмехается Лотар. – В детстве мне объясняли, как водить велосипед, и, по-моему, делали это гораздо дольше.
Прогулочным шагом Фич подходит к охранникам и заводит неторопливый разговор.
– Вы слышали, что наши войска почти оккупировали их столицу? – информирует Фич. – Говорят, удивительный красоты тот ледяной город.
– Извините, вам нельзя находиться вблизи данного корабля.
– Да бросьте! Где же мне еще находится, как не возле машины, которая много раз спасала мне жизнь? Вот сегодня, например. Парни, я вырвался из настоящей задницы. Меня преследовали десять или пятнадцать посудин…
– Пожалуйста, отойдите не менее чем на сто ярдов, – непреклонно отвечает охранник.
– Ну, что вы как не свои! – вместе с улыбкой Фич посылает им обоим мощный мозговой импульс.
Теперь время в их восприятии замедляется. Они видят, как из-за угла появляются несколько субъектов и нелепым крадущимся полушагом приближаются к кораблю, затем, бессмысленно оглядываясь, взбегают вверх по платформе. Охранники видят, но сделать ничего не могут. Импульсы, отдающие команды мышцам, остановлены волей Фича.
– Не получается! – тревожно вскрикивает Лотар, ерзая в кресле. – Думаю, у нас не выйдет запустить эту штуку!
– Нам сказали расслабиться, а ты еще даже не перестал дергаться! Помолчи, я собираюсь сосредоточиться. – Иосиф прикладывает затылок к спинке и закрывает глаза.
– Как скажешь.
Фич не в состоянии бесконечно сдерживать охранников, на этот процесс уходит чрезвычайно много сил. Тем более бойцы все время пытаются перехитрить мысленную блокаду. Проходит примерно минута, и Фич теряет над ними контроль. Движения «размораживающихся» охранников как после тяжелой контузии – вялые и осторожные. Фич медленно отступает к аппарели. Один из бойцов снимает с пояса укороченный бластер и направляет в спрятанную за серебристым комбинезоном грудь Фича. Выстрел сбивает его с ног. Он отлетает на приличное расстояние.
– Ему повезло, что бластеры были настроены на отпугивающий режим! – говорит Иосиф.
– Что?! Какие бластеры? – ерзает в кресле Лотар.
– Я вижу все, что происходит снаружи, – извещает Иосиф, не открывая глаз.
– Везет. А я не могу… О каких бластерах ты говоришь?
– Не важно. Пристегни ремни и приготовься к полету.
Иосиф вступает с кораблем в абсолютный контакт.
– Эй-эй-эй! А Фич?
– Что Фич? Корабль под полным моим контролем. И если мы не улетим, у нас возникнут проблемы. Сюда бегут две команды солдат, а он упал и валяется возле спусковой площадки. И, похоже, в ближайшие несколько минут не поднимется.
– Откуда ты знаешь, что его вообще не убили?
– Меня обо всем уведомляет милый женский голос. Здесь, в моей голове.
Лотар вскакивает с кресла и бежит к выходу.
Иосиф ухмыляется и невозмутимо посылает сигнал готовить двигатели к старту.
Лотар останавливается возле спуска. Он видит раскинувшегося внизу Фича, но бежать к нему сломя голову не рискует. Где-то поблизости должны быть охранники. Если высунуться, могут и обстрелять. Фич начинает приходить в себя, его руки ищут точку опоры. В недрах корабля зарождается шум, обычно предшествующий взлету. Лотар понимает: сейчас или никогда. Он бежит вниз и, приблизившись к пострадавшему, помогает ему подняться. Благо Фич к этому готов и почти молниеносно вскакивает на ноги. Лотар встает рядом, чтобы поддерживать его во время движения. В этот момент о корпус корабля ударяются энергетические заряды. Лотар оборачивается и на расстоянии пятидесяти метров видит дюжину охранников, со всех ног мчащихся к кораблю. Положение меняет Иосиф, который вовремя приказывает системе закрыть погрузочную аппарель, благодаря чему Фича с Лотаром буквально закидывает внутрь. Вслед летят прощальные выстрелы, но каждый встречает на своем пути лишь прочную оболочку корабля, которая готова выдержать в десять раз более сильный натиск.


1945 год. Берлин. Ночь с первого на второе мая. Высота над землей 20.000 метров…
... – отвечает Фич на поставленный Лотаром вопрос. – Мы висим прямо над Бранденбургскими воротами.
– Что делаем дальше? – звучит голос Иосифа. – Я так понимаю, нам каким-то образом нужно оказаться внизу? Но ведь это непросто: там идут бои. Хуже всего, нам предстоит проникнуть в бункер, а учитывая, что находящиеся в нем люди напряжены до предела и готовы стрелять в любого, кто покажется подозрительным, эта задача не из легких.
– Я не зря выбрал именно эту ночь с первого на второе, – заявляет Фич. – Судя по историческим данным, бункер уже покинули все его обитатели, а красноармейцы до него еще не дошли. Нам нужно будет спуститься вниз и поработать с некоторыми уликами. Это займет не более десяти минут. Вы можете остаться здесь, я вполне справлюсь в одиночку.
– Пожалуй, я не стану пользоваться данной привилегией, – поднимается с кресла Иосиф. – Я просто горю желанием увидеть всё своими глазами. Читал об этом в книгах, а теперь есть шанс увидеть вживую. Нет, я его не упущу.
Фич подозрительно взирает на Иосифа. Тот прячет глаза, затем и вовсе отворачивается. Он не умеет скрывать мысли, и Фич, в свою очередь, что-то чувствует, какой-то несформировавшийся замысел, проскользнувший у Иосифа в голове.
– Незачем копаться у меня в башке, – бубнит Иосиф. – Лучше скажи, как нам спуститься в зону интенсивного артобстрела?
– У Хранителей Времени есть арсенал приемов, – говорит Фич, покидая сектор управления. – А нам пока самое время сменить внешний облик. Я запрограммирую наши костюмы, чтобы они превратились в эсэсовские мундиры.
– А как же твой рост? Что-то не припомню, чтобы эсэсовцы были под три метра!
 – Ноги я себе укоротить не могу, поэтому пусть исторические хроники, написанные со слов очевидцев, представят меня в виде одной из множества загадок третьего рейха.
На высоте двадцать километров Фич с точностью до сантиметра подгоняет корабль так, что он оказывается прямо над садом канцелярии. Лотар вместе с Иосифом в это время стоят возле люка, готовые к выходу. Ткань их комбинезонов приобрела вид обычной формы СС. Только вот со знаками отличия что-то напутано. Но кто обратит внимание на такие мелочи, когда земля вокруг уподобляется геенне огненной?
Способ, позволяющий пассажирам корабля незаметно оказываться на земле, давно отработан. Его применяют не только Хранители Времени, но и другие подразделения Свобод и Порядка, в воздушных судах которых встроен временной модуль с полными или ограниченными возможностями. С целью максимально приблизить корабль к земле производится «расчет местности». В условиях плотной застройки лазерные системы анализируют особенности архитектуры, отыскивая наиболее удобное место для посадки. Однажды Фичу приходилось снижаться, держа интервал между зданиями всего в четыре миллиметра. Однако ему впервые придется садиться в зону интенсивного боя. Если за сотую долю секунды шальной снаряд союзнической артиллерии не попадет в корпус, значит, высадку можно считать удачной, ибо в следующую долю секунды корабль снова поднимется в небо.
– Готовность тридцать секунд, – предупреждает Фич. Все трое собираются возле выхода. – Когда люк откроется, нам необходимо без промедлений покинуть корабль. Мы прыгнем в будущее и в прошлое, причем, одновременно, и, благодаря такому трюку, время вокруг нас замедлится. Машина опустится к земле, но так как высадка будет происходить молниеносно, никто ничего не заметит.
– Ясно, – кивает Иосиф. – Мы будем следовать каждому твоему движению. Так что не оборачивайся и не беспокойся.

                «Бункер»
Стефан записался в фольксштурм в конце февраля, когда на дом, в котором он жил, свалилась бомба. Всю жизнь он был сапожником и, пока война не пришла в Германию, не думал, что придется взять в руки оружие. В свете керосиновой лампы, под канонаду взрывов и отдаленных стрекотаний пулеметов, он сидит на развалинах возле рейхсканцелярии, пытаясь вытряхнуть из походной фляги в пересохший рот остатки воды. Рядом расположились остальные народные ополченцы. Стефан среди них самый старший. Вымотанная, голодная, оставшаяся без боеприпасов группа и рада бы отступить, но в пылающем зареве ночного Берлина, где-то в правительственном квартале, бродят гренадеры дивизии СС «Нордланд», которые вряд ли станут жалеть спасающихся гражданских, которые не желают воевать.
– Эй, Стефан! – зовет из темноты голос приятеля. – У меня закончились папиросы.
– Мне-то что? У самого последняя, – отзывается Стефан.
– Давай покурим?
– Не хочу.
– А что если я поделюсь с тобой кофе?
– Тогда давай покурим.
Мужчина в потрёпанном пальто подходит к Стефану и садится рядом на большой бетонный обломок  – все, что осталось от одной из стен старой рейхсканцелярии. Стефан делает затяжку и передает папиросу товарищу.
– Надоело это дерьмо, – выплевывая попавший в рот табак, говорит Стефан.
– Согласен. Было время, когда я курил кое-что лучше.
– Я не об этом. Я о ситуации. Скорее всего, Гитлера уже нет: он либо сбежал, либо застрелился. Его сподвижники разбежались по отдаленным штабам. За что, скажи на милость, мы теперь сражаемся? Проклятый третий рейх отнял все, что у меня было. Семью, дом, работу, сбережения.
– Я сражаюсь за свою землю. И лучше умру, чем пущу сюда эти восточные орды.
– Они уже пришли, – отвечает Стефан. – В свое время их не смогла остановить целая армия, что говорить о нас, жалком сброде с наполовину заряженными обоймами! Или ты думаешь, что они в последний момент сами предложат нам мир?
– Брось, Стефан, – отвечает мужчина. Он думает, что бы ответить, но Стефан прав и возражать тут нечего. Он отворачивается в сторону, прищуривает глаза и сокрушается громким шепотом: – Взгляни-ка туда!
Стефан тем временем уже успевает прислонить спину к фрагменту поломанной мебели, надеясь на пятиминутный отдых.
– Я устал. Что такое?
– Опять!
– Неужели? – приподнимается измученный Стефан.
В потемках видны фигуры троих человек. Они идут наискосок с юго-западной стороны, по направлению к запасному входу в фюрербункер.
– Говорил я тебе, отсюда нужно убираться! Если нас не успеет прикончить папаша Мюллер, то прикончат подоспевшие русские. После рейхстага это место для них второе по важности.
– Тише, не бубни. Пока нас не заметили. – Стефан снимает с пояса полевой бинокль, реквизированный у одного мертвого офицера, и подносит окуляры к глазам. Но во тьме простое оптическое приближение неэффективно. Стефан видит лишь контуры неизвестной троицы.
– Быстро туши керосинку! – приказывает он, убирая бинокль. – Ты прав, опять начинается чертовщина. Как и два дня назад, когда прилетало блюдце.
– Только сейчас я нигде блюдца не вижу.
– Зато глянь, какой среди них дылда! Не меньше трех метров.
– Мать честная!
Стефан берется за винтовку.
– Погоди, – требует товарищ, – а вдруг наши?
– Два дня назад тоже были наши. Но почему-то это не помешало им застрелить троих гражданских и офицера. На этот раз первым выстрелю я.
– С ума сошел, что ли? – приятель вцепляется в ствол и отводит вниз. – По-моему, это действительно наши.
Воспаленными от бессонницы глазами Стефан и его товарищ всматриваются в густую темноту.
– Мне кажется, или на них форма СС?
– Действительно. – Стефан облегченно кладет винтовку рядом с собой. – Что им здесь нужно?
– Видно, направляются в бункер.
– За сегодняшний вечер из бункера никто не выходил и никто не входил, а тут сразу и трое… Ладно, пусть делают свое дело. Но глаз с них спускать нельзя.
Едва он это произносит, раздается выстрел. Кто-то из группы фольксштурма тоже заметил чужаков и не выдержал.
Лотар вскрикивает от боли и, раздирая ладони об острые углы битого кирпича, скатывается в воронку. Иосиф без промедлений прыгает на помощь. Ткань выдержала, но пуля попала чуть ниже коленного сустава, отчего Лотара пронзила такая резкая боль.
– Все в порядке, ты цел, – успокаивает Иосиф встревоженного ложным ранением Лотара.
– Кто стрелял?
– На развалинах ошиваются гражданские. Они и стреляли.
– Они что, суки, форму нашу не видят? – плюется Лотар.
– Темно. Поэтому, скорее всего, не видят. Вставай, до бункера пять шагов.
– Ладно, я готов идти.
В эту секунду на другом конце сада Стефан забирает у нервного мальчишки оружие и залепляет ему крепкий подзатыльник:
– Что же ты, пацан, по офицерам палишь?!
Дверь запасного выхода бункера приоткрыта. Прикладывая усилие, Фич осторожно открывает ее. Из темного чрева тянет гробовой сыростью.
– Еще раз спрашиваю, – раздается голос подоспевшего Иосифа, – ты уверен, что в бункере никого нет?
– Самое время выяснить, – тихо отвечает Фич. – Лотар, ты в порядке?
– Больше испугался. Чудная ткань оказалась достаточно прочной, но синяка, так или иначе, не избежать.
Голова высокого человека склоняется, и он осторожно, словно боясь наступить на мину, входит за бетонный порог. Мелкой проступью вниз убегают мокрые от сырости ступеньки.
– Ну, спускаемся.
– Что конкретно необходимо найти? – уточняет Лотар.
– Все, что позволит удостовериться в смерти Адольфа Гитлера. Нужно попасть в его кабинет. Если он выстрелил себе в голову, мы обязательно найдем кровь.
Четыре лестничных пролета пройдены. По стенам рыщут три мощных луча тактических фонарей, прикрепленных к бластерам. Поворот налево обнаруживает пятиметровый коридор. В конце – очередная бронированная дверь. Фич пытается её открыть, но она заперта.
– Облом? – осведомляется Лотар, теснящийся позади всех. Свет его фонаря создает тень двух мужчин.
– Скажите, вы бы удивились, если у меня не было универсального ключа, способного открыть любой замок? – усмехается Фич, снимая с пояса продолговатую вещицу.
Спустя мгновение запирающий механизм поддается, и последнее препятствие на пути к опустевшему пристанищу фюрера разрушено. Фич, Иосиф и Лотар по очереди захотят в первый вестибюль. Всюду размётаны машинописные бумаги. Скорее всего, многие из них представляют высокую историческую ценность. Иосиф наводит фонарь на скопление каких-то листов, по всей вероятности вывалившихся из одной папки. Беглое чтение позволяет выяснить, что речь в этих разбросанных бумагах идет о неких политических мероприятиях. Фич с Лотаром тем временем проходят вперед и теряются в дверях конференц-зала. Иосиф остается один. Он сидит на корточках и увлеченно выдергивает общие фразы из изложенных на бумаге доктрин третьего рейха. Совершенно неожиданно он улавливает боковым зрением человеческую фигуру. Иосиф медленно, с постепенно прибывающим чувством страха поворачивает голову и от неожиданности валится набок. Возле стены в сидячем положении обнаруживается труп в военном мундире. Его спина опирается на окровавленную стену, а голова свешивается на грудь. Иосиф подбирает выпавший из рук бластер и наводит тактический фонарь на мертвеца. Правая рука покойника упирается в пол, рядом с ней валяется пистолет. Теперь Иосиф начинает понимать, что за противный запах, помимо запаха сырости и плесени, присутствует в этом подземелье. Поднявшись на ноги, он спешит догнать товарищей, но седьмым чувством улавливает на себе чей-то взгляд. Он оборачивается: в бронедвери заглядывает лицо. Иосиф направляет на него фонарь, готовясь выстрелить в подсматривающего незнакомца. Лицо прячется.
– Не стреляйте! – на немецком призывает хриплый голос. – Меня зовут Стефан, я доброволец из фольксштурма.
– Что тебе нужно, Стефан? – восстанавливая спокойствие, говорит Иосиф.
– Я хочу предупредить: русские близко. Со стороны Герман-Герингштрассе сюда прорывается танковая колонна. За ней плотно следует пехота.
– Сколько у нас времени до того, как они войдут в сад?
– Не знаю. Думаю, к рассвету они будут здесь. Я со своим отрядом намерен сражаться до последнего вздоха! Обещаю!
Иосиф закрывает глаза и трясет головой, пытаясь стряхнуть с себя образ нациста, в который успел войти, будучи в этой черной форме.
– Нет, Стефан! Уходи! Бросай оружие и спасайся.
– Почему?! – Лицо Стефана вновь высовывается на яркий свет тактического фонаря.
– Потому, что война окончена! Каждая минута сопротивления ведет к дополнительным жертвам.
– А где фюрер? Что случилось с фюрером?
– Просто знай: его больше нет! Как нет третьего рейха. – Иосиф понимает, что даже если Гитлер застрелился, третий рейх никуда не делся, просто его последователи сбежали на другой континент. – Это все, что тебе нужно знать! Как и населению всей Земли на ближайшие две сотни лет, – добавляет он чуть тише.
По лестнице слышатся шаги убегающего Стефана. Опасаясь выстрела в спину, Иосиф отступает лицом вперед, освещая полуоткрытую дверь, за которой стоял незнакомец. На пути попадается опрокинутый стул, который приходится обходить, и, обходя, наступить на осколки фарфоровой посуды. Расколотая надвое тарелка с изображением имперского орла хрустит под фальшивыми наносапогами Иосифа.
– Йозеф, что у тебя происходит? – спрашивает возвратившийся Лотар.
– У меня ничего. Как дела у вас?
– Фич нашел диван, забрызганный кровью. Берет образцы.
– Отведи меня к нему.
– Не нужно. Он сказал, на это уйдет минута. Нам пора возвращаться.
– Возвращаться действительно необходимо. Пулестойкая ткань нас не спасет, если сюда придут красноармейцы и увидят троих эсэсовцев.
– Вот-вот... Ой, а это кто? – Лотар освещает самоубийцу.
– Кем бы он ни был, он меня сильно напугал, – признается Иосиф, наводя фонарь на покойника.
– Да уж, не повезло старичку. Судя по форме, был отличным генералом. Его китель – находка для мародёра.
– Здесь всё находка для мародера, причем, мародера с историческим уклоном. – Иосиф светит на стопки бумаг. – Я уверен, если все это перетрясти, можно найти очень важные документы.
– Жаль, нет времени. О, а вот и Фич. – Лотар пропускает высокого приятеля. – Слушай, эти помещения совсем не под твой рост. – В этом бункере Фичу действительно некомфортно. Под потолком ему приходится склонять голову, а проходя дверные проемы, еще и сгибать спину.
– Как успехи? – спрашивает Иосиф. – Улики найдены?
– Найдены. Моментальный анализ показал: красная жидкость, разбрызганная по обивке дивана, кровью не является.
– И это значит...
– Что нам здесь больше делать нечего, – подтверждает Фич.
– Выходит, самоубийство Гитлера было инсценировкой? – изумляется Лотар.
– Прямых доказательств в пользу этого у нас нет, но я готов предположить.
– Значит, мы проделали такой путь, чтобы всего-навсего разведать, есть ли чья-то кровь на старом диване или там ее нет? – недоумевает Иосиф.
– Да, но не только, – заявляет Фич. – Идем наверх. Там как раз ожидает другой эксперимент.
Лотар с Фичем проходят вперед. Иосиф задерживается возле застрелившегося генерала. Он сочувствующе смотрит на его искривленное лицо, наклоняется и реквизирует лежащий на полу пистолет. Широкий карман эсесовского кителя Иосифа без затруднений вмещает в себя компактный вальтер. В последний раз окинув взглядом обесточенное вместилище лидера павшей империи, Иосиф отправляется прочь.
В пяти-шести метрах от входа в бункер в воронке от бомбы копается Фич.
– Что он там ищет? – спрашивает выбравшийся наружу Иосиф.
– Он своим чудо-прибором делает анализ почвы. Полагает, в этой воронке могут быть закопаны тела.
Иосиф хватается за голову:
– Ну как же я сразу не допер?! Ведь согласно официальной версии, после того, как Гитлер с женой застрелились в бункере, их тела вынесли на улицу, облили бензином и подожгли. Молодец, Фич!
Иосиф затихает и, запрокинув голову, устремляет взгляд в небо.
– Никогда не слышал, как звучит война.
В этот момент громыхает серия взрывов, один за другим, с всевозрастающей частотой, под аккомпанемент сотен мелкокалиберных орудий.
– Такое запоминается навсегда.
– Где-то здесь воюет мой дед, – спустя время, заявляет Иосиф. – Он у меня до Берлина дошел.
– И мой, – отвечает Лотар. – Он был одним из последних сражающихся за Рейхстаг.
– Эй, вы! – окликает вылезший из воронки Фич. – Уходим! Кругом фальсификация! Здесь зарыты два тела. Мужчины, на десять с половиной лет моложе, чем Адольф Гитлер, и женщины, пожилой женщины. Анализ показывает, что ей далеко за тридцать три.
– Двойники? – уточняет Лотар.
– Абсолютно точно.
Бункер под рейхсканцелярией не стал последним прибежищем Гитлера. Прибежищем стало что-то другое. Теперь розыск места расположения новой штаб-квартиры нацистского лидера ляжет на плечи десанта Свобод и Порядка.

                «Приоритеты»
– Теперь скромные данные, добытые в бункере, мне нужно доставить начальству, – говорит Фич. – Надеюсь, меня простят за дерзкий угон. А если нет, все равно не страшно. Когда я вернусь, до Большого отбытия останется шестьдесят три часа, и вряд ли на пороге великого свершения кто-то станет меня наказывать.
Корабль реет на высоте двадцати километров. Внизу остался Берлин – покинутый фюрером, готовый к капитуляции. На такой высоте не летают самолеты и бессильны зенитки ПВО. Никто не потревожит. У Фича остается несколько минут, чтобы обдумать свои дальнейшие действия. Он принимает питательные пилюли, запивает водой и усаживается на место пилота в секторе управления.
– Сейчас 1945 год. Мы выяснили всё, что хотели, пора возвращаться. Как только радары засекут этот корабль в моем времени, на его систему управления наложат арест. Значит, я потеряю над ним контроль, и его доставят на базу удаленным способом. Ни о каком возвращении в ваше время после этого не может идти речи. Это нужно сделать сейчас. Я верну вас в июль 2015 года, в то же место и в ту же секунду, откуда и когда вас забрал Лабберт. Остается вопрос: вы хотите помнить все, что с вами было?
Лотар прикусывает губу и начинает расхаживать по помещению.
– Сразу хочу предупредить, что на фрагментарную очистку памяти потребуется час. Так что поторопитесь принять решение, – предупреждает Фич.
– Я однозначно не хочу ничего забывать! – наконец, говорит Лотар. – Меня больше пугает мысль, что кто-то будет ковыряться в моих воспоминаниях. Пусть все останется как есть.
– Что насчет тебя, Иосиф?
– Мне-то уж точно мозги чистить не надо. Я отправляюсь вместе с тобой, в твое время, Фич, – выпаливает он.
Лотар в недоумении поднимает брови.
– А что вы на меня так смотрите? Я хочу остаться в будущем!
– Надеюсь, ты отдаешь себе отчет, что наша цивилизация готовится к Большому Отбытию, после которого на планете не останется ни единого человека?
– Понимаю. И поэтому не хочу задерживаться в вашей гостеприимной цивилизации. Я хочу в Антарктиду, к немцам.
– Йозеф, ты в своем уме?! – Лотар приходит в негодование.
– Дай-ка подумать, – Иосиф театрально прикладывает пальцы к щеке. – В будущем, которое ждет моих правнуков, есть концентрационные лагеря с сотнями тысяч и даже миллионами людей. В том будущем кучка придурков решила провести массовое убийство всего населения, преследуя весьма сомнительные цели. Я, как нормальный представитель хомо сапиенс и обладатель человеческого сердца, не могу спокойно об этом думать. Хочу вступить в союз с теми, кто находится на противоположной стороне баррикад, кто представляет собой единственную силу, способную остановить это безумие. В своем ли я уме? Да, ибо тот, кто думает иначе, просто не понимает, в чем дело.
– В Антарктиду моего времени отправить тебя невозможно! – выпаливает Фич. – Я же сказал, как только корабль окажется в будущем, систему его управления заблокируют. И не забывай, там идет война! В тот раз нам предоставили зеленый коридор только потому, что операция была согласована с командованием. На этот раз нас уничтожат!
– Ты мне голову не дури! Я знаю, ты можешь найти решение моей доставки.
Наступает молчание. Продолжительная и напряженная тишина, предзнаменовывающая эмоциональную развязку. В эти секунды Фич делает попытку «копнуть» в мозге Иосифа. Тот, в свою очередь, чувствует это и, дабы не выдать плана своих действий на случай, если Фич откажет, заглушая все свои рвущиеся мысли, начинает проговаривать про себя строки из какого-то стихотворения.
– Вы начинаете создавать проблемы! – завершая тщетные попытки влезть в чужой мозг, яростно говорит Фич. – А я не люблю, когда возникают новые, ничем не обоснованные сложности. Пожалуй, я поступлю по-своему: просто отправлю вас в 2015 год.
После этих слов он устраивается поудобнее и смыкает глаза. Иосиф прекрасно помнит, что случилось с охранниками, которых усилием воли Фич ввел в состояние транса. Он знает: Фич запросто нейтрализует его за две секунды. Нужно принимать меры.
– Ты доставишь меня в Антарктиду, и это не обсуждается! – заявляет Иосиф, доставая из кармана припрятанный пистолет.
Фич открывает глаза.
– И только попробуй применить свои приемчики! – предупреждает Иосиф.
Выражение лица Фича непоколебимо. Иосиф ощущает давление в височной области и, понимая, что или сейчас, или никогда, нажимает спусковой крючок пистолета, направленного на Фича.
Выстрел – и давление, создавшееся под висками, быстро ослабевает. Умственные процессы в голове Иосифа сверхчеловек затормозить не успел.
– Ты что наделал?! – ужасается Лотар. Он подбегает к Иосифу, но тот успевает перенаправить оружие.
– Стой, Лотар! – Иосиф отступает на шаг. – Не доводи до этого.
– Ты с ума сошел?! Ты же убил его!
Иосиф никогда не отличался меткостью стрельбы, но этот роковой выстрел он произвел достойно. Пуля попала строго в утонченную бровь сверхчеловека. Красная кровь стекает по белоснежной щеке, попадая на бездыханную грудь.
– Ну, давай, до кучи пристрели и меня! – бесится Лотар.
– Ты же знаешь, я не стану этого делать без крайней необходимости. Просто не мешай мне.
– Что с тобой случилось? Где тот трусливый Йозеф, которого я знал все это время?
– Умер в африканских лагерях, когда увидел изможденные лица тысяч страдающих людей.
– Да брось! Это их проблемы. К нам с тобой это вообще не относится. Для нас эти события еще не наступили.
– Это будущее моих потомков. Я имею полное право обезопасить его и сделать лучше. Их Большое Отбытие – это ересь затуманенного разума. Абсурд. Преступление!
– Даже если так, как ты можешь на все это повлиять?
– Разумеется, никак. Но я буду делать все, что в моих силах.
– И ты готов вступить на сторону нацистов?!
– Что ты заладил: «нацисты, нацисты»? Если, будучи ребенком, ты обосрешься в пеленки, это еще не значит, что, повзрослев, ты останешься засранцем! Нужно иметь в виду, что время все меняет! Оно взрывает звезды, крошит сталь и не менее охотно переворачивает жизненные парадигмы! Теперь мне все равно, кто они, главное – они построили настоящее созидательное общество, которому открыто будущее. А ты, Лотар, можешь пойти со мной или остаться здесь. В любом случае, было приятно иметь с тобой дело.
Иосиф переворачивает пистолет и, взявшись за дуло, протягивает Лотару.
– С этим ты всегда обращался лучше меня.
Лотар берет оружие и, прежде чем спрятать за пояс, пронзительно смотрит Иосифу в глаза.
– Поможешь? – Иосиф подходит к телу Фича. – Нужно скорее перенести его в медицинский сектор.
– Думаешь, после выстрела в голову у него есть шансы?
– Ты не видел своего состояния, когда они взялись реанимировать тебя! Я шибко не надеюсь, но и отчаиваться не хочу. Все-таки убивать его я не собирался.
Они берут Фича под руки и волокут в сектор оказания помощи. Уложив тело на горизонтальную плоскость, на которой еще недавно восстанавливался Лотар, Иосиф закрывает глаза, вступая с кораблем в мысленный диалог. Система подсказывает, что и в какой последовательности нужно делать. В процесс должна вступить капсула с показавшими свою эффективность нанороботами. Иосиф боится, что ему посоветуют вскрыть Фичу артерию – как это было с Лотаром, но сладкий женский голос, в котором чувствуется обида за случившееся, дает указание внедрить капсулу прямо в пулевое отверстие. Иосиф подчиняется. Над телом Фича возникает синеватый барьер.
– Вероятность выживания повышенная, – говорит Иосиф. Он чувствует на себе непонимающий взгляд Лотара и добавляет: – Так сообщает система. – Иосиф умалчивает, что перед этим система, очень уж по-человечески обрушила шквал обвинений за совершенный выстрел, затем «одумалась» и кротко поблагодарила, что её хозяину все-таки оказывают необходимую помощь.
Они возвращаются в сектор управления со столь непривычными безликими стенами и двумя креслами практически посередине помещения.
Иосиф садится и берет на себя управление. Перед отлетом он на прощание запрашивает изображение Берлина. На востоке поднимается солнце. Всего через час оно взойдёт над разрушенной столицей, пурпурным утренним светом озарит разрушенные стены оставленной фюрером рейхсканцелярии и, ознаменовывая крах Третьего рейха в Германии, в то же время ознаменует его возрождение в далекой Антарктиде.