ДИКИЙ ВЕТЕР
По городу гулял дикий ветер!
Дуло, выло, стонало на улицах и укладывало деревья навзничь.
Мужчины пытались противоборствовать: крутыми галсами они резали тугую, хоть ложись на нее, волну ветрового потока, пытаясь выдерживать нужный курс. И не их вина, что порой приходилось бросать якоря и отстаиваться в затишье у пивных ларьков.
Умные женщины просто отдавались неизбежности и, слегка привзмывая, летели над тротуарами. Но в этой кажущейся покорности своей они неизменно приставали к нужным дверям.
Озверелый ветер свирепо сдирал кожу с сухих асфальтов. Из мокрых он выжимал воду и тут же вздымал ее, творя странный, противоестественный «дождь», идущий снизу вверх. Лужи он просто сглатывал и тут же выплевал мельчайшей водяной пылью... Короче говоря, ветер работал над городом с полной серьезностью. Но между делами успевал еще и развлекаться...
Вот к дверям овощного магазина осторожный грузовик подпятил прицеп. Когда двое грузчиков забрались наверх и скатали брезент, холм разом ожившей капусты рванулся из-под их ног. Он шевелился, как большой зеленый рой тяжелых, объевшихся птиц, пытающихся панически взлететь. Они рвались вверх, истерично ударяя десятками и сотнями крыльев-чешуй одновременно, но ветер бил их и прижимал друг к другу, не давая исхода мятежным желаниям. Когда же молодцы-грузчики начали швырять кочаны из кузова двум молоденьким девушкам-продавщицам, принимавших их внизу, началось самое веселье...
Капуста превратилась в сгустки пульсирующей «плазмы». Она буквально истекала сама из себя струями фантастического зеленого пламени. Яростные силы ветровых полей буйно срывали покровы, унося капустную плоть по ветру, в самом прямом смысле этого слова. Казалось, что совсем немного, еще чуть-чуть – и четыре замерзших девичьих руки будут ловить лишь голые кочерыжки...
ПРАЗДНИК В БОЛЬНИЦЕ
Больница. Первое мая.
Еще вчера поразбежались все, кто мог: и врачи, и больные...
Только одинокие деды, никому ненужные, тихо кучковались по углам и, тихо покуривая, перемалывали немудрости жизни...
И тянулся долгий, долгий вечер, и не было ему конца...
ПАРА
Это была странная пара.
Маленький, чистенький, кефирный старичок-ведущий, и сухой, теннисный, молчаливо-суровый старик-ведомый.
Первый был похож на воздушный шарик.
Второй же – вылитый истребитель!
Как же они соединились в пространстве и как смогли столь ровно и долго – это было явно видно – лететь вместе, несмотря на вопиюще разные скорости темпераментов?
ПАЦАНЕНОК
Второе января. Вечерний троллейбус. Разъезд из гостей.
Мир пьяно мотающихся мужских шей, устало-размазанных женских лиц, запекшихся губ. Атмосфера хриплых, глупых, икающих пересудов-разговоров. Запахи перегара и винегрета в потоках мерзкого, пылью и железом пахнущего теплого воздуха, что извергают зимой обогреватели в городском транспорте. Но кроме того, это был еще и мир сомлелых либо, напротив, истерично взвинченных детей.
Один пацаненок, тепло одетый, забытый взрослыми, занятыми личной борьбой с алкоголем, тихо стоял в полусумраке среди мужских и женских ног, будто в лесу. Я взглянул на него в тот момент, когда ему надоела собственная послушность и он начал раскачиваться и бухаться в окружавшие его колени – вперед, вбок, назад...вперед, вбок, назад… Упасть было невозможно, и он истово колотился, с каждым разом стараясь увеличить амплитуду развлечения.
И я вдруг почувствовал, что ему удивительно хорошо, и что он, действительно, один в лесу...
ПЯТЬ ПАЛЬЦЕВ
Пять пухлых, в перевязочках, женских пальцев с роскошными, холеными, гранатового цвета ногтями маячили передо мной на троллейбусном поручне.
А на сгибе средних суставов – пять абсолютно одинаковых складок-«ротиков» классического клоунского рисунка: толстогубых, глупых, растянутых к ушам...
Эдакая мультиулыбка виртуального циркового «рыжего» среди троллейбусной толкотни.
«ГИБРИД»
Четыре женщины лет тридцати, явно незамужние, стояли на задней площадке троллейбуса и тихо переговаривались между собой.
Были они все как одна: крепкотелые, гладкокожие, загорелые, с сочными губами и прекрасным розовым румянцем на щеках – в самой элитной женской поре.
Исходило от них тревожное и странное ощущение.
Будто вот стоят четыре заряженные винтовки, готовые выстрелить каждое мгновенье и сразить наповал любого, случайно прикоснувшегося к спусковому крючку.
Но – одновременно!
Будто вот стоят четыре покорные живые мишени...
Такой вот странный гибрид стреляющего и ждущего попадания.
ГОРОДСКОЙ ПЕЙЗАЖ – I
Конец зимы, город, сквер.
Снега газетной чистоты...
Вытаявшие трупики окурков вокруг лавок…
ГОРОДСКОЙ ПЕЙЗАЖ – II
Прохладный ветреный день с тускловатым солнцем среди кучевых облаков, сбрызнутых какой-то синеватой эссенцией.
В небе еле слышно бормочет вертолет и сорит парашютистами...
ГОРОДСКОЙ ПЕЙЗАЖ – III
Был тот день поздней осени, когда среди общей слякотности и грязи только лица девушек, обтянутые легким холодом, тихо светились...
ПЛАТЬЕ
Струистое чудо-платье вдруг объявилось в толпе.
Удивительный цвет его, колеблясь и излучаясь в такт движению владелицы, казалось, ожегал глаза и даже щеки...
Это был настоящий гриновский алый!
Цвет парусов молодости, надежды, счастья...
Увы! Внутри него двигалось потное женское тело.