На обороте этой фотографии написано:
«Дорогой Владимир Георгиевич, Вы мне подарили крошечную фотографию, а у меня есть только такая огромная, даже неловко.
В руках у меня кораблик, который сделал мой муж. Виктор Павлович такие вещи очень любил делать. Были немного поломаны мачты и пришлось реставрировать, сделали точно, как было. Кораблик я подарила моему другу Адриано Альдоморески, которого очень люблю. Для Адриано это просто счастье. Сейчас кораблик уже (навсегда) живёт в Италии. В ЦГАЛИ есть фонд Виктора Кина, но они вещей не берут. Пусть уж эта очень дорогая мне штука живёт в Милане. Вас я помню и не забуду никогда. Желаю Вам счастья.
Ваша Ц. Кин. Москва, июль 1982.
Написав о Штирлице, я должен рассказать и о его жене: о Кин Цецилии Исааковне. Познакомились мы летом 1981 г.; сначала заочно, а вскоре и воочию.
Я тогда изучал нацизм и получил от Ц. И. её книгу с главой «Блеск и нищета фашизма» - лучшее, что читал по этой теме.
Но первая встреча – это беседа о Багрицком, о М. Светлове, о Маяковском, который приходил к Кинам на кофе.
Коснулись и М. Горького с М. Шагинян в связи с тем, что мы оба никогда не были в КПСС. Я-то ладно (хотя трижды предлагали), а как же она? И в МИДе работала у Крестинского референтом по Италии, Испании и чуть по Франции, и муж – видный коммунист, первый редактор «Истории гражданской войны», изгнанный лично Сталиным.
А фамилию «по мужу» она получила с загранпаспортом для поездки в Лондон. С начала 30-х годов она работала с мужем-«штирлицем» в Италии, встречалась с иерархами партии фашистов, слушала речи Муссолини. Они бывали у Горького в Сорренто, принимали у себя И. Бабеля, С. Маршака.
Разведработа в Италии была очень сложна и опасна: шеф ОВРА, итальянского гестапо, Гуидо Лето создал гигантскую сеть осведомителей-«патриотов». Да и Третий отдел СИМ, военная контрразведка, во главе с полковником Джузеппе Пьеке были начеку. Однако удалось их обыграть.
Работа в Париже с сентября 1933 г. началась с восстановления разгромленной в 1932 г. сети «рабкоров» газеты «Юманите». Вскоре эта задача была решена, корпункт ТАСС получил связь с рабкорами через Буайе и Газо; последний даже посетил Москву.
Но главным делом была борьба с фашизацией Франции, борьба с немецким нацизмом, распространение антифашистской «Коричневой книги» во Франции и Англии. Как раз шёл процесс в Лейпциге.
В феврале 1934 г. – мятеж фашистов в Париже. Осенью 1935 г. – террор французских фашистов, прямая угроза режиму республики. Достаточно сказать, что Ц. И., отправляя десятилетнего сына на юг Франции, простилась с ним на случай своей гибели и осталась «воевать» в Париже.
Здесь бывали у них Илья Эренбург, Илья Ильф и Евгений Петров, М. М. Литвинов, М. Розенберг – координатор трёх разведок СССР.
В конце октября 1935 г. разоблачены тайные переговоры правительства Лаваля с Гитлером. А вскоре оглашены секретные документы «Огненных крестов» и запрещены военизированные организации французских фашистов.
В январе 1936 г. кабинет Лаваля пал, новый премьер А. Сарро одобрил франко-советский пакт. Но 7.03.36 немцы перешли Рейн и заняли демилитаризованную зону. А ведь разведка знала, что Гитлер отступит, если дать ему отпор.
В апреле-мае 1936 г. на выборах победил Народный фронт. В апреле же наши герои вернулись на Родину; они не узнали её – начиналась ежовщина.
Арест Кина описан близко к реальности Ю. Трифоновым в рассказе «Голубиная гибель». Весной 1938 г. арестовали и жену «штирлица» как ЧСИР – члена семьи изменника Родины.
При аресте она умоляла домработницу Федору спасти сына от детдома, обещая прислуживать ей до конца жизни, если вернётся. Сын ушёл добровольцем на фронт и умер от ран, когда ему не было ещё шестнадцати. А Федору я ещё застал в живых – капризная была старуха.
«Жена Штирлица» восемь лет провела в Соловецком лагере особого назначения, потом ещё девять – в ссылке.
Вернулась она в Москву в 1955 г. и долго работала… дворником при знании пяти иностранных языков.
Но помогли друзья и случай: тогдашний министр речного флота писал диссертацию, и ему был нужен специалист по старофранцузскому языку.
А потом её взял в секретари С. Я. Маршак. Там ей пришлось даже побыть «Машенькой Фирдоуси, внучкой великого перса», умершего в 1020 г. Пусть читатель найдёт эту сцену в «Воспоминаниях о Маршаке»: удовольствие гарантировано.
Затем была работа у Твардовского в «Новом мире». Когда в 1961 г. в редакции появился Солженицын, Ц. И. одна из первых прочла его повесть «Щ-854», позже названную «Один день Ивана Денисовича».
При разгроме Твардовского она – среди тех, кто ушёл вместе с ним. Печатание её мемуаров в «Новом мире» прекратилось. Когда я появился в квартире Ц. И., то заметил четыре фото Твардовского – подарки от него хозяйке.
Редакция журнала «Иностранная литература» предложила Ц. И. Кин стать референтом по Италии. Удалось издать книгу «Итальянские светотени»; потом – три года не издавали. Помог житейским советом поэт Б. Слуцкий – вышли ещё две книжки.
Героические усилия пяти лет – и в СССР издали её любимого писателя-итальянца Леонардо Шашу. Помню, я спутал его по фото с актёром Романом Ткачуком, но том Шаши Ц. И. мне всё же подарила.
В день рождения В. Кина в 1964 г. у Ц. И. появился писатель А. К. Гладков, автор «Гусарской баллады». Они стали близкими друзьями до смерти Гладкова. При всём уважении к Эльдару Рязанову не могу не сказать, что в своей последней книге Рязанов оболгал Гладкова, усомнившись, что именно А. К. – автор «Баллады».
А ещё ложь – Гладков сел в тюрьму за воровство книги из «Ленинки». Не пойму, зачем. Только 9.07.91 г. Ц. И. прислала мне двухтомник А. К. Гладкова, изданный Союзом театральных деятелей.
Много ранее, 19.11.1966, было опубликовано «письмо 63-х» против приговора Юлию Даниэлю и Андрею Синявскому. Среди подписавших – Ц. И. Кин. Кстати, она имела своё мнение о выступлении М. Шолохова, несколько отличное от Л. К. Чуковской.
В Италию Ц. И. прорвалась впервые с 1933 г. лишь после письма Андропову в 1982 г.
В Италии она была фантастически популярна, особенно после выхода в свет её «Автопортрета в красном» на итальянском языке. Встречалась с известными писателями, журналистами, кардиналами-католиками; её принял президент Алессандро Пертини, беседовали полчаса. Я видел цветное фото Пертини с его надписью «A cara Cecilia» - «Дорогой Цецилии».
Мне пришлось быть свидетелем, как Ц. И. бросилась спасать совсем неизвестного провинциала, влипшего в разработку КГБ. Дала ему инструктаж, как писать Е. К. Лигачёву, обещала протолкнуть. Но тот отказался «по идейным соображениям».
А когда он появился у Ц. И., она упросила его повторить свою историю, тайком сняв трубку телефона и положив её на кровать, чтобы убрать шумы. Я не знаю, кто подслушивал.
Гость опаздывал в театр, и Ц. И. посоветовала «голосовать» напротив её подъезда. Не успел тот и руку поднять, как подъехала иномарка с женщиной за рулём. Гость так и не понял, что «такси» ему вызвала Ц. И..
Возможно, шофёр – из разведчиц: по Красноармейской от метро «Сокол» до «Аэропорт» их немало. К примеру, там жила полковник Зоя Рыбкина (Воскресенская), муж которой носил одно время псевдоним «Кин» - такое же усечение фамилии, как и у В. Суровикина.
«Жена штирлица» однажды познакомила меня с Л. П. Замойским, литредактором шеститомника «Очерков истории внешней разведки Российской Федерации», специалистом по истории спецслужб стран Европы. Интереснейший был человек.
Квартира Ц. И. Кин, №7 на Красноармейской 25, была «итальянской явкой»: там бывали многие знаменитости Италии, приезжавшие в Москву. Однажды приехала Лючия д’Эрамо, графиня, прошедшая путь от фашистки до антифашистки; пришло письмо от Ренато Курчо, идеолога «Красных бригад»,… Да всего мне не рассказать.
В 1991 г. «жене штирлица» присудили престижную итальянскую премию «Гринцано Кавур», вышла её книга «Итальянский ребус» на русском и итальянском.
Но каторжный труд по 14 часов в сутки дал себя знать: она уже могла спать лишь стоя, из последних сил боролась с клеветой «антикоммунистов перестройки» на Виктора Кина и Николая Островского. Опубликовав опровержение, она поставила точку своей жизни: «Я приняла нелёгкое решение…».
Когда-то Ц. И. Кин сказала: «Людей, которых мы любили, нельзя отнять».