Так и сидит медведь на разрушенном доме. Шибко ему нравится. Натворил делов, задавил бедных и богатых, наглых и робких, умных и хитрых… и не уходит с места.
А куда идти? Уж состариться успел, меда накопил, половину скупил. «Ай да молодец, мишенька, - кричат ему волки серые, да лисы рыжие, - ну, прямо гений лесной какой-то! За сладкими речами себе медок в карман перекладывают, но об этом косолапому не докладывают – зачем беспокоить?
Медведь сове дело знает. Лес, в котором его когда-то главным назначил, числится одним из лучших в округе. Птицы поют, цветы благоухают, пчелки трудолюбивые без передышки и хорошего жалованья свои обязанности исполняют – райская, одним словом, жизнь.
Лёвушка, который над всеми окружными лесами главный, смотрит на мишеньку и не нарадуется. Хвалит за все, во всем поддерживает старого закадычного друга.
Сидеть бы да сидеть медведю на теплом месте до неведомых времен, да полоса везения кончилась. В родном лесу комары объявились – целые полчища. Одолевать начали, кровь хозяйскую пить. Чтобы объяснить такое неуважение, объявили комаров залетными, заказными насекомыми. А кровопийцы не унимаются. Суют свой комариный нос во все медвежьи дела. Выходит, не так крепка медвежья шкура, как кажется. И в какую берлогу не спрячься (даже в чужом лесу отстроенную), везде найдут и жалят, жалят. До всего семейства косолапого комарищи добрались, до всей волчье-лисьей своры.
Одного за взяток меда в казенную лесосеку упекли.
Комарье в соседних лесах тоже организованный писк подняло, красный бор и тот костерит медведя. А его это и не колышет, вроде, вовсе. Сидит как ни в чем не бывало, чемпионов по сбору развесистой клюквы благодарит, да по плечам похлапывает, в красноречии упражняется: «Врут про меня всякое. Смотрите, какой я хороший, сколько меда припас. Мне Теремок спасибо сказать должен. На найти медведя-правителя лучше меня». А карманно-ручные комарики спешат эти слова по другим лесам разнести.
А тучи над лесом день ото дня сгущаются, насекомые кровососущие перед грозой и ливнем все большее кусаются. Страшно становится – серые и рыжие тоже роптать начали, медвежьи полномочия сомнению подвергать, о скором конце в открытую заговорили. По всему лесу дрожь от слов подручного лисеныша пошла – а вдруг бурый папа лапу на себя наложит? Тут все, понятно, жалеть мишку начали. Под этот шумок явился к косолапому странный гость со смешным, по мнению медведя, именем - Выбор Народный. Смеялся он. смеялся над таким приколом, а потом спрашивает:
- Чего тебе надо, Выбор тебя в перебор?
- Я знакомиться пришел!
Рассмеялся медведь до боли в животе. И Выбор расхохотался. Хохотали, хохотали – кто кого перехохочет. Ведь хорошо смеется тот, кто смеется последним.
Утро наступило. Глядят обитатели леса: Выбор продолжает смехом заливаться, а у медведя слезы льются:
- Ну что же я тебе сделал. Ведь всю жизнь ради твоего блага положил! Как же я от всего добра, которое натворил, уйти могу? Нет и никогда! Никогда, никогда, никогда…
Тут ударил гром, затрещало дерево, залились истерикой птицы – бурая спина медведя мелькнула в последний раз в лесной чаще. Возле Теремка его больше не видели. Напоследок пресс-карман-секретарь сообщил в боевом листке с пролетарским названием, что «медведь ушел с гордо поднятой головой». То же самое сказал какой-то эфирный подголосок с ликерно-водочным названием.
Но этого уже никто не слышал – в лесу праздновали победу и готовились к возрождению Теремка.