ГЛАВА ДВАДЦАТАЯ
Во многих гостиных Пскова шли разговоры о Татьяне и Вере, дамы сходились во мнении, что Вера сводная сестра Татьяны по линии отца, по-другому объяснить появление Веры было невозможно. Они были похожи не только внешне, но и по манере поведения, обе владели и немецким, и французским языками, прекрасно пели, играли на фортепиано. А когда их спрашивали об этом, улыбались, уводя разговор в сторону, что еще больше всех убеждало - сестры.
Мысли о "сестрах" одолевали и Глеба. Понравились ему они обе, что его и удручало, он понимал: раз так, значит, не влюблен, когда влюблен - не думаешь, кто лучше, кто хуже. Конечно, если не думать о любви, ему по возрасту больше подходит Татьяна, красива, умна, обаятельна, но уже была замужем, и, как говорят злые языки, неудачно. Обожглась один раз - вряд ли захочет выходить во второй, да и к его ухаживаниям отнеслась равнодушно. Что касается Веры - милая, прелестная девушка, но будет ли она верной женой мужа-моряка? Уж он-то наслышан о неверных женах со слов своих сослуживцев. Да и времени у него на ухаживания нет, пора возвращаться в Петербург, в Кронштадт. А уж об этих безмозглых курицах Нинон и Кэт говорить не хочется, у них на лбу написано - дуры.
Глеб Ежов давно подумывал о женитьбе, но опыт прошлого, когда его невеста, прелестнейшее белокурое создание с огромными голубыми глазами, Генриетта Остроумова, отказала ему за два дня до свадьбы, надолго лишил его душевного равновесия, а последовавший за этим ряд неудач на любовном фронте сделал его внешне циничным и равнодушным. И общение с подругами Зизи, так называли его сестру Зинаиду ее приятельницы, еще больше убеждали его в том, что многие женщины ветреные и лживые, верить им нельзя, а жена военного морского офицера должна уметь ждать и быть верной. Именно этими качествами большинство петербургских красавиц не отличались, они легко заводили романы, исключение не составляла и его сестра, ее Карл Альдергардович фон Вог давно уже имел ветвистые рога. Правда, особой жалости он у Глеба не вызывал, по его мнению, он был пренеприятнейший мужчина, но и сестру Глеб не оправдывал. А вот детей Зизи он любил и баловал, ему очень хотелось семейного счастья и уюта. Посоветоваться ему было не с кем, у него были отличные боевые товарищи, а друга, с которым можно было говорить по душам, нет. Родители ему были не советчики: у маман одно на уме - ее милые собачки, разговоры она вела, в основном, о них, а с отцом он никогда не был близок, так уж сложилось. Когда он снова приедет в Псков, Глеб не знал и с этими невеселыми мыслями собирался в дорогу.
В поезде Глеб оказался в одном вагоне с Татьяной и Верой. Он был хорошим рассказчиком и "травил" морские байки, Татьяна с Верой посмеялись вдоволь. В Петербурге пути их разошлись - Глеб отправился на службу, а "сестры" пробыли в городе несколько дней. Они бродили по Летнему саду, утопающему в опавших листьях, Татьяна показала Вере Смольный, где провела детство и юность, сделала несколько визитов, и вместе с Верой они отправились в Москву.
Вера ужасно волновалась, надо было узнать, что с родными, но, как это сделать, чтобы не навредить ни им, ни Татьяне, ни себе, не знала. Решили отправить в дом к Шульцам доверенного Татьяне человека, тщательно его проинструктировав. Он якобы пришел наниматься на работу. С волнением ждала Вера возвращения Григория, тот явился часа через два, сообщив, что вместо Шульца в магазине работает другой человек, так как бывший хозяин уехал в Кимры, а хозяйка и ее дочь Магдалина умерли еще зимой. Больше ничего узнать не удалось, Вера долго плакала, она очень любила мать, но была рада, что отец жив и уехал к Лизе. В неведении она осталась о смерти племянницы и женитьбе отца. Но к Ольге Романовне, которая была ей, как старшая сестра и подруга, решила сходить сама, мол, хочет устроиться к барыне горничной. Дворник ей сказал, что барыня, Ольга Романовна, бывает здесь два-три раза в год, что вышла замуж и уехала с мужем, а куда, так ему неведомо. Хотела Вера съездить к матери на кладбище, но Татьяна ее отговорила, они сходили в церковь и поставили свечи за упокой Рабы Божьей Марии и за здравие Рабов Божьих Германа и Ольги. А мимо дома, где жили Вайны, они проехали на извозчике и на фасаде увидели вывеску Ателье "Анна". В ателье пошла Татьяна - "заказать наряд", и выяснила, что Вайны процветают, что фасон платья поможет выбрать Анна Германовна, но ее сейчас нет, и записываться к ней надо заранее. Больше ничего узнать не удалось - нельзя было проявлять излишнее любопытство. На Ваганьковское кладбище они поехали вместе: Татьяна поклониться родным, а Вера с подарками для Варвары и Захара - если бы не они, замерзла бы Вера в ту декабрьскую ночь. Те были рады, увидев ее живой и здоровой, но любопытства проявлять не стали, довольствуясь тем, что она им рассказала.
Они уезжали из Москвы теплым осенним днем, стояло бабье лето, термометр показывал плюс двадцать. Синее московское небо и неяркое солнышко прощались с ними, и Вера боялась, что это навсегда. Вот и второй вагон, третье купе. Поезд медленно, словно нехотя, покидал вокзал с фигурками провожающих, стоящих на перроне. За окошком потянулись унылые московские окраины, а затем появились золотистые и багряные лесочки и перелески, которые еще не сбросили листву, красивые и нарядные, иногда виднелись маковки церквей и монастырей. Поезд то ускорял, то замедлял ход, темнело, еще один осенний день подходил к концу. Таня заснула быстро, а Вера вспоминала, как десять лет назад они всей семьей, радостные и счастливые, ехали в Москву, как хорошо им было на новом месте, и что Москва встретила их по-доброму. Как прекрасно было ходить в гимназию, получать подарки на Рождество и день рождения. Чего ей, Магдалине, не хватало? Вот и получила острые ощущения, как заяц меняет шкурку, так и она поменяла свое имя и фамилию, оставила только отцовское отчество, страх не ушел, он притупился. Да, к ней очень хорошо относятся Татьяна и Полина, которая, как и многие, уверовала, что они сводные сестры. Господи, спасибо, что есть на свете такие люди, как они. А что ждет ее в личной жизни, смеет ли она кого-нибудь полюбить, если да, то посмеет ли сказать правду, ведь это теперь не только ее тайна, но и Варвары и Захара, может ли она навлечь на них беду, а еще большие неприятности могут быть у Татьяны. С этими мыслями под стук колес Вера заснула, во сне она увидела сестер, мать и отца, как жаль, что они оставались только в ее прежней жизни.
КОНЕЦ ДВАДЦАТОЙ ГЛАВЫ