Жили-были Маша и Витя. И жили они … «в гражданском браке». Не сказать – долго, так недели две, может три: пока Витина мама на курорте оздоравливалась. Жить с мамой они не хотели, а отдельного жилья у них не было. Поэтому, что дальше делать пока не знали: то ли у Машиного отчима попросить денег на съёмную квартиру, то ли Витину маму «подписать» на ипотеку? …Годиков эдак на двадцать. Да как сделать это – тоже вопрос.
«Ну, как мне к Василь Михалычу подступитиься с квартирным-то вопросом? – думает Маша, - когда он уж и сам говорил: «На твоего обормота – ни шиша не дам! Пущай сам зарабатывает!» Да где ж ему заработать-то? Легко сказать. Когда он едва полгода шестым помощником младшего заместителя завотдела в департаменте сидит – бумажки таскает. Так натаскается, что едва к «Дому-2» домой поспевает. И так сил никаких, едва-едва на «любовь» остаётся». Почитай только годика через четыре его до старшего делопроизводителя повысят… Да и то, если старый помрёт и после смерти работать не будет, как это в департаменте Витином уж бывало».
Вздохнёт Маша тяжело, пирсинг в ноздре поправит, да опять в «шестой» айфон уткнётся – «статус» "Вконтакте" поменяет, новые фотки на "инстограмм" выложит, да всё грустит – тяжело так – по девичьи…
«Ипотека, дело, конечно, хорошее. - Думает Витя, - особенно, если на маму. Мне то с моими доходами, уже четыре раза отказывали. А маме, под залог её «двушки» хрущёвской, банк дать согласен. Так тут, опять же – закавыка, - мамино согласие, ишь ты им нужно. А за этим согласием, лучше и не подходи! Вернее подходили уж, да где там?! «Вы, мои хорошие, один хрен процент платить не сможете. Через год – максимум через полтора нас всех втроём на улицу-то и выкинут! – Отвечала мама. – А там и сами разбежитесь. Детей только настрогать успеете… Если, конечно, твоя прынцесса бэушная родить сможет…» Вот такая вот «ипотека» получается.
Вздохнёт Витя, возьмёт ворох бумаг, да – айда к начальнику отдела на совещание, снова за «хорошую» работу коллектива огребать по полной. Тоска зелёная, а не жизнь. Одна радость – Маша. Надо сказать, что любили они друг-дружку шибко! Иной раз, почитай, всю ночь до утра, глаз не смыкая. А, ежели выходной, так ещё и до обеда. Про еду даже забыв. Тем более, что еда, Витиной мамой перед отъездом оставленная, в холодильнике ещё была.
И как бы дальше сложилось – неведомо. Да вдруг свалилось Маше откуда не возьмись – наследство! Хорошая «сталинка», почитай в центре города. Отремонтировать только надо. А можно и продать. Как Витя предлагал, взять «новостройку», а "на сдачу" купить новенький «Ниссан» с полным «фаршем» и «турбоподсосом».
Да не тут-то было. Тётка Машиной бабушки, которая наследством внучатую племянницу и осчастливила, строго-настрого в завещании прописала: «Без права продажи! Живите хоть до старости, хоть до развода, а продавать не смейте! Иначе право собственности утратите». И ещё, ведьма старая, одно условие поставила, нелепое, конечно, хотя и не очень обременительное: «Старое зеркало фамильное, чтобы из квартиры никуда не выносить! Ни под каким предлогом! Как зеркало «уходит», так и квартира – «Прощай!». А для этого специальный пристав раз в месяц заходить будет, да посматривать – на месте ли зеркало?
Странно, конечно, да куда ж деваться? Такова воля завещателя. А жить Маше с Витей всё равно больше негде. Да и то сказать – зеркало старинное, в дорогой барочной оправе – лучше ни в каких бутиках, на в антикварных не сыщешь. «А, пущай висит!» - решили молодожёны, да быстренько в старушкину «сталинку» и въехали. Сразу же после евроремонта, на который Машин отчим, хоть и побранившись, денег всё ж дал. Ну чтоб «любимую» падчерицу с её «обормотом» поскорее с глаз долой сбагрить.
И пошла жизнь, какое-то время по-новому, веселее. Витя уж в департамент свой бодрее идёт – с гордо поднятой головой. И Маша не расслабляется – «домохозяйствует». То светильник ночной на новое место передвинет, то «постер» какой современный купит, на стенку наляпает. А больше «Вконтакте», да в «Однолассниках» «сидит» - переписывается. Даже статус поменяла – «счастливая!»
Да вот незадача: у молодой домохозяйки одно из главных хозяйских дел – в зеркало глядеться – прихорашиваться, ну чтоб муж любил чаще. А зеркало – вот оно – огромное - в пол-прихожей, мимо не пройдёшь. Сиди хоть дотемна - на себя любимую любуйся. Стала Маша как-то любоваться, едва ресницы подкрутить успела, пригляделась, а в зеркале – не пойми чего, показывают. Вроде их дом, да не их. Евроремонт почти на нет сошёл: углы ободраны, двери затёрты. А тут ещё посреди белья неглаженого да обёрток от сухариков какой-то мужик в одних труселях перед телеком лежит: то пузо волосатое почешет, а то и ниже. Пригляделась Маша, разглядеть мужика пытается, а тут он сам поднялся, сел на диване… Мама моя! Да это ж Витя! Да противный какой! Не то пьяный, не то с похмелья. Обрюзгший, нечёсаный… Но зато не в одних трусах. Носки ещё чёрные, едва не до колен натянуты. Дырка на пятке аж со всех сторон видна. Стянул Витя-мужик носки, понюхал сморщившись, да прямо на Машину косметику, что тут же на комоде навалена была и кинул…
- Тьфу! Гадость какая! – не выдержала Маша.
А мужик тем временем берёт сотовый телефон, кнопки толстенным пальцем тычет, едва попадает – ручищи трясутся.
- Здорово, Петрович! - Говорит мужик, телефон к уху прижав. – Ты в гараже? Я сейчас подтянусь… Да, нормально! Грымза моя пока «к маме», пока в садик за детьми – не скоро вернётся… Бухла возьми! Да девчонкам звякни… Ну, да. Тем, что вчера были… Анюте с Эльвирой... кажется.
Не выдержала Маша – со всей мочи «МаХфактором» по зеркалу саданула, едва не разбила.
- Ах ты гад отёчный!!! "Девчонкам, звякни"! Я вот так звякну и тебе, и шалашовкам вашим гаражным! Век помнить будете! – заверещала Маша, кулачки от бессильной злобы сжав и, горько заплакала.
С Витей в тот день почитай вообще не разговаривала – дулась, будто произошедшее не в зеркале, а в действительности подсмотрела. Спать даже его к себе не пустила – на диван отправила, на «критические дни» всю супружескую остуду списав. А утром, едва Витя в департамент умотылялся, снова к зеркалу подскочила, не расчесавшись даже. Ох, и много чего в тот раз насмотрелась!
И как суженый ей в харю подгорелыми магазинными котлетами запустил! И как СМС-ки в сотовом «Жду тебя, мой котик» нашёл, а потом по квартире за ней с гантелей бегал, пока она в туалете не закрылась. И как «котик» её, не знай тот самый, не знай другой, в голом виде с балкона свисал – на одних руках, когда Витя внезапно домой с друзьями завалился… за документами какими-то, на машину что ли… А там и последняя сцена была – на большее сил не хватило, как он сумку спортивную собирал: три рубашки, пять пар носков, да молоток с пассатижами. Пожелала ему Маша из зеркала на прощание катиться на три буквы – к маме его то есть, справочник футбольный вдогонку на лестницу швырнула. Села на диван, семейные фото ножницами кромсать. Кромсала-кромсала, глаза бывшему мужу выкалывала. А потом схватила последнюю, где они с Витей ещё студенты, прижала к лицу и горько заплакала. Заревела даже.
На этот раз Маша хоть и переживала ещё сильнее, а всё же на Витю решила злость не выплёскивать. Ну, в полном объёме хотя бы. Всё ж таки – зеркало, не скрытая камера в спальне снимала. Может и врёт оно, как Соловьёв в телевизоре? Как знать? А может, и кажется только.
Попросила она Витю в зеркало поглядеть, благо следующий день выходной был. А сама на фитнес собралась - одного мужа оставила.
Правда, в спортзал в этот раз не пошла. Всё по парку ходила, осенней листвой дышала, думала…
Приходит домой, а Витя - мрачнее тучи. Глядит на неё почти также мерзко как тот Витя-мужик, что в зеркале был.
- Это что за «котика» ты себе нашла? Ощущений новых захотела? А тот – второй – Отсос Петрович, что на моём диване тебя за задницу трогал? В какой это он бизнес-тур тебя хотел взять?
Маша едва рот раскрыла, чтобы объяснит всё про зеркало, да не успела даже.
- И давно это я «не мужик» стал – «хоть в посьтеле, хоть на работе»? И главное, душа моя, Машенька, почему это, как только к тебе хахали заваливаются, так ты и маникюр, и педикюр, и макияж с укладкой, всё успеваешь? А для меня, так полотенце на башке, да драный халат?! И готовить почему ты за двадцать лет так и не научилась?! А?! Почему одни полуфабрикаты, да и те подгоревшие?! Я тебя, золотце, спрашиваю…
Не стала Маша браниться, рассказывать, что сама в зеркале видела. Выслушала Витину брехню, едва пальчиками виски массируя, выдержала паузу, выдохнула три раза глубоко «через живот», как на курсах йоги учили. А потом… на кухню пошла. Готовить учиться…
Ни хрена, правда, за один раз не научилась, но Витя к вечеру и сам остыл. Ел Машину яичницу с аппетитом. «Вкусно, Машенька!» сказал даже, хлебом сковородку вытирая. Спать в тот день вместе легли, хоть и не спали, и ни чем таким, что прежде «любовью» называли, не занимались. Думали оба, да с боку на бок ворочались.
Наутро решили пока волшебное зеркало покрывалом закрыть. Уборку вместе сделали. К родителям съездили. Маша потом часто к Витиной маме заезжала, всё готовить училась, пока не выучилась. А потом и на работу на какую-то устроилась. На полставочки пока что. Так что «инстограмм», с «контактом» да с «одноклассниками» без неё вскоре осиротели совсем.
А Витя через какое-то время департамент свой бросил. Даром, что должности главного делопроизводителя меньше четырёх лет ждать оставалось. Другую работу нашёл… И на «ниссан» с гаражом копить перестал. Скопленных к тому времени капиталов, хватило даже чтобы жену, уже не гражданскую, а настоящую, Машу, значит, на море свозить. И зажили они душа в душу. Даже покрывало с зеркала скоро стащили. И ничего! Витя и так в зеркало смотрелся редко, ну причесаться, чтобы. А тут и Маше почти некогда – дети пошли.
В общем, живут они, говорят, не тужат. Друг в дружку глядятся, наглядеться не могут. А в волшебное зеркало… Очень редко, когда только поругаются. Так уж потом года полтора-два тишь да гладь у них. Ну и любовь, конечно. Настоящая, не та, что по телевизору «строят».
2016