Галина Макаренко после невероятно удачного выхода из осаждённого Дебальцево решила поехать в Киев. Она не оставляла надежды найти пропавшего сына Антона и упорно обивала пороги равнодушных кабинетов в Министерстве обороны Украины. Так продолжалось до середины 2016 года.
- Мы ничего не знаем о судьбе вашего сына! - признавались ей вечно спешащие военные. - Вероятнее всего он погиб в донецком аэропорту в последний день обороны или попал в плен.
- Что же делать? - расплакалась женщина. - В Донецке ничего не знают.
- Езжайте в Луганск, - посоветовал офицер, - некоторых пленных «киборгов» отправляли туда…
Галина не отваживалась съездить в мятежную ЛНР, опасаясь нового плена, хотя там жила семья её младшей сестры Надежды. Окончательно решилась, когда возвращалась на съёмную квартиру после очередного бесплодного разговора с надоевшими военными чиновниками. На конечной остановке напротив «Ботсада» в траве лежал человек военной форме ВСУ.
- Грязный, без одной руки, частично… - женщина вскрикнула: - Антон!
Она бросила к нему, с трепетом узнавая в контурах тела потерянного сына. Радость от долгожданной встречи была с ней всего пару шагов. Чем ближе Макаренко подбегала к нему, тем яснее понимала:
- Это не он…
Проверила, что живой и внезапно севшим голосом задала вопрос:
- Нужна ли помощь?
Тот, слегка приоткрыв глаза, покрутил головой и дальше удобно умостился на пыльной траве. Она пожала плечами, подумав:
- Мало ли где сейчас форму можно достать…
Но через несколько шагов её что-то развернуло назад. Какое-то время думала, стоит ли вызывать полицию, поскольку не была уверена, что те что-то смогут помочь. Но, за отсутствием вариантов, пришлось набирать 102.
- Вы воевали в донецком аэропорту? - с надеждой спросила Галина.
- Воевал… - парень нехотя перевернулся на другой бок.
- А случайно Антона Макаренко там не встречали?
- Был вроде такой, - с сомнением сказал он, - позывной «Историк».
- Он был жив?
- Когда меня раненого эвакуировали оттуда, вроде стрелял…
Пока ехал экипаж полиции парень разговорился:
- Герои, «киборги»… Сидишь в норе, дрожишь. Убежал бы, так капитан не велит: на местности, говорит, тебя быстрее убьёт, сиди уж, где приказано, отстреливайся по мере возможности.
Приехал патруль, осмотрели, вызвали «скорую». Женщина не надеялась на врачей, но приехавшая бригада начала возились с ним, как с родным.
- Как зовут? - спросил его врач.
- Максим, тридцать лет, уроженец Донецкой области, боец ВСУ.
Оказалось, он после ранение перенёс травматическую ампутацию руки по самый плечевой сустав, теперь в Киеве слонялся по улицам. Пока без сил лежал на земле прохожие стыдливо отводили глаза и шли по своим делам. Когда парню сказали, что повезут в больницу, он произнёс:
- А там кушать дадут?
Один из патрульных куда-то сорвался и вскоре торопливо вернулся с тремя пирожками из соседнего ларька и сунул их Максиму со словами:
- Я тоже воевал в АТО.
Парня посадили в «скорую» и увезли в БСП. Галина занялась оформлением пропуска для проезда на оккупированную территорию.
- В Украине с этим легче, - быстро поняла она, - только не все могут пользоваться интернетом и самостоятельно ввести данные. Для этого есть специальные люди, готовые за отдельную плату помочь в этом деле.
Люди заполняли бумажные бланки, сдавали их вместе с деньгами специальному человеку, а потом он сообщал номер готового пропуска.
- Цена до пятисот гривен. - Макаренко пропуск сделала сама.
Взяла железнодорожный билет до Константиновки Донецкой области. Ещё неделю покупала всё, что просили привезти луганские родственники.
- В ЛНР всё стало дефицитом… - сообщила сестра по телефону.
В расширенном списке числились: лекарства, бытовая химия, кофе, чай, канцелярия, женские колготы, детский рюкзак, краска для волос и приправы.
- Ведь у мужа сестры болеют пожилые родители! - вовремя вспомнила она и зашла в аптеку. - А им лекарства для сердца очень необходимы.
Сестра жила в Станице Луганской и могла помочь с поисками.
- Антон точно у них! - надеялась Галина. - Я уговорю отдать его мне.
Пока ехала на поезде, многократно прокручивала эту сцену в мозгу. Прибыв в семь часов утра на вокзал Константиновки, сразу уехала на автобусе в Артёмовск. Встала в огромную очередь из таких же, бедолаг путешественников. Люди нервничали и кричали друг на друга:
- Куда, чёрт старый, прёшь без очереди!
Приехал автобус, задача которого отвезти их от одного к другому украинскому блокпосту. Стоимость проезда тридцать гривен. За тематический рисунок автобусы прозвали «вышиванками». Примерно через полтора часа ожидания подошла очередь Макаренко.
- Поехали! - перекрестилась она.
Автобус набился до отказа, и они поехали к КПП «Зайцево». Там всех высадили, ведь пересекать линию разграничения автобусы не могли. Все должны были выйти с вещами и предъявить пропуска и паспорта.
- Не толпиться! - покрикивал на людей строгий украинец с автоматом.
Есть питьевая вода, туалеты, медпункт стараниями «Врачей без границ».
- В глазах страны мы приговорены в определённой степени, потому что не смогли удержать украинский флаг на своей земле, виновны в том, что кто-то в Черкассах льёт слёзы по отцу или брату! - думала женщина.
Другой автобус ждал с другой стороны КПП. Снова все погрузились и через десяток минут были в Майорске. Там её подобрала попутка. Автомобиль и его владельца Карена она нашла на сайте по поиску попутчиков. Карен ехал по делам в Луганск и согласился подвезти её.
- Цена поездки триста пятьдесят гривен с человека, - предупредил он.
- И много желающих?
- Особенно популярное направление Донецк, - ответил носатый армянин, - проезд туда будет стоить двести пятьдесят гривен.
Шофёр оказался разговорчивым и поведал ей историю своих соседей:
- Я живу в Харцизске. Когда у нас весной 2014 года начались митинги за Россию, моя соседка с первого этажа бегала на них с мужем как на работу. С ними жил единственный сын, мой ровесник, работал забойщиком на шахте. Летом начали шахтёров принудительно забирать в ополчение, он прятался на даче, пока не поймали на смене. Отправили на Саур-Могилу, он погиб в первом бою. Отец не пережил удара и умер осенью. Мать парализовало и теперь она лежит одна в квартире и надеется только на помощь соседей.
- Ради этого стоило митинговать! - сказала расстроенная Галина.
Города Донбасса, притрушенные обильной угольной пылью и дымом работающих заводов, никогда не пестрили яркими красками. Они стали особенно тусклыми, полностью оправдывая термин «серая зона».
- Как изменились наши города за год войны! - удивилась она.
Главная причина унылого пейзажа заключалась в почти полном отсутствие людей на улицах и автомобилей на дорогах. После кипучего Артемовска сонная Горловка казалась вымершей. Чем дальше они двигались, тем более гнетущей была пустота улиц. Надпись на первом блокпосту ополченцев выглядела, как издевательская насмешка:
- «Добро пожаловать домой!»
На их блокпостах досмотр транспорта практически не проводили. У них изредка проверяли паспорта, а то и пропускали без остановок.
- Мы местные! - сообщал улыбчивый водитель.
Они проехали по Дебальцево, город основательно разбит. Почти каждый дом пострадал. Где-то виднелись выбитые окна, дыры в стене или крыше.
- От домов остались стены, - заметила Макаренко, - внутри выгорело.
Там впервые за время поездки по оккупированной территории она увидела стайку местных детей. Они трусили незрелые яблоки.
- Даже несмотря на разруху, здесь остаётся жизнь… - сказал водитель.
Хмурый Луганск встретил их неласково, на блокпосте перед городом ополченцы долго смотрели их документы.
- Здесь мы иностранцы… - Карен высадил её у центрального рынка.
Галина быстро нашла дом сестры. Её несчастные родственники-пенсионеры тихо плакали, взяли привезённые продукты, понурив головы.
- Оце ж хотіли виїхати, - причитал свёкр Нади, - внук і білети нам на поїзд купив, а вони розбили мінами путя…
- Це ж, шоб ми не тікали… - уточнила седая свекровь. - А зараз нам ніяк тікать: дід лежить вже зовсім, а в мене сили вже немає.
- Нужно терпеть. - Макаренко не знала, как им помочь.
- Шо там Україна, чи буде нас освобождать, чи ми уже так, на смерть нас отут кинуто? Тєлік отой вже не можемо дивиться: і брешуть, і брешуть!
- Деньги у вас есть? - поинтересовалась гостья.
- Пенсію з дідом не встигли переоформить…А Плотницький казав, шо дадуть в рублях. Ото син дае гроші, так у нього ж сім’я, і діла вже не дуже.
Пришла сестра Надежда, ездила проведать оставленный дом. Она в пятьдесят лет, освоила, как и жители Станицы Луганской, азы альпинизма.
- Ну и что, если взорван мост? - удивилась она. - А жить-то надо!
Народ лез по перилам моста, как по лестнице, вверх, рискуя жизнью. Ополченцы помогали, бросали страховочную верёвку, тянули сумки, людей.
- Бывает, что ВСУ не пускают на мост, - сказала Надя, - но я знаю пароль: «Слава Украине!». Моя подруга детства Лариска служит в Генеральной прокуратуре ЛНР, она тебе поможет!
Здание Генпрокуратуры располагалась рядом с МЧС ЛНР. Там, где раньше была облпрокуратура и развивающий центр «Аква-мама». Вокруг важно ходили вооружённые часовые с овчаркой.
- Это вас охраняют от украинцев, - в шутку спросила её Макаренко, - или чтобы вы не сбежали?
- В ЛНР сбегает любой, кто имеет долговые или налоговые обязательства перед украинскими банками и госструктурами, не опасаясь быть выданным «вражескому» государству.
Удивлённая такими речами Макаренко рассказала ей о своём горе, она обещала помочь.
- Новости плохие, - сказала Лариса на следующий день. - Я проверила все списки, тело Антона из аэропорта ополченцы передали СБУ.
- Не может быть! - зарыдала Галина, не веря в гибель сына. - Где же его мне теперь искать?
- В Днепропетровской области кладбище неопознанных бойцов ВСУ...
Останки Макаренко были похоронены, как «временно неопознанный защитник Украины». Его мать смогла получить результаты ДНК только через несколько месяцев настоятельных просьб об экспертизе.
- Столкнулась с халатностью, - жаловалась она невестке, - просто ужас. Краснолиманская милиция получила результат ДНК в мае 2015 года, не соизволив даже сообщить родным ни официально, ни по телефону.
Галина случайно встретила следователя на улице летом, он сказал, что давно пришли результаты экспертизы.
- Мы не верим в собственную смерть, потому что забываем, что умирали… - у женщины не было сил реагировать на откровенное хамство.
Перезахоронили Антона в посёлке Торское Краснолиманского района, где обосновались престарелые родители Галины. Катя Агеева с сыном приехала в Украину, свекровь привела её на могилу.
- Вот тут спит наш Антошка! - заплакала мать.
Они в молчании постояли у скромной могилы, в длинном ряду захоронений и пошли к выходу с кладбища.
- Береги сына, - попросила женщина. - Я вот своего не уберегла…
- Я пока поживу с вами, - пообещала Катя. - Вы привыкните к Кириллу.
- Вот и хорошо! - впервые улыбнулась Галина и обняла её с внуком.
продолжение http://proza.ru/2022/12/14/445