31. О чём молчит Феникс. Стрелок. На своем месте http://www.proza.ru/2016/08/24/1725
Стрелок. Возвращение. Из сочинений Стаса Маренго.
Лиса стояла на верхней галерее и смотрела вниз, на парадную лестницу. По широкой, ослепительно сияющей мраморной лестнице поднимался человек. Он шёл неторопливо, уверенно. Головы он не поднимал, а лицо его скрывали белесые от солнца поля шляпы. Сверху Лиса видела только широкие плечи и носки сапог, как он спокойно и легко ставит ноги – ступенька, другая… Лиса смотрела и улыбалась. Потом подхватила подол длинного платья, закинула его на согнутую руку и побежала к выходу из галереи. Ноги в мягких туфлях были столь стремительны и беззвучны, что казалось, не касаются пола. Только звенели браслеты на тонких загорелых запястьях.
Стрелок остановился. В дверях стояла Лиса. Они смотрели друг на друга и молчали. Их разделяло ярдов десять площадки, выложенной полированными плитками белого мрамора. В ослепительном сиянии девичья фигурка будто истончалась. Показалось, что она может стать невесомой, подобной мареву... Принцесса заговорила, и будто вернулась на землю:
– Ты пришёл?
– Да.
– Надолго?
Кажется, он не слишком спешил с ответом, потому что принцесса нетерпеливо подняла бровь.
– Может быть, навсегда, моя принцесса, – сказал Стрелок.
Теперь она смотрела и молчала. Потом вдруг вскинула носик, обронила:
– Правильное решение. – Повернулась и скрылась в сумраке.
Стрелок широко улыбнулся, всё так же улыбаясь, покачал головой, и пошёл к двери, за которой скрылась принцесса.
В челядских, а особенно во дворце, с одобрением встретили слух, что Стрелок, кажется, набродился по свету, теперь вернулся в родной дом. Хотя, это только сказать так: «родной дом». А где он? Дом, в котором родился Стрелок, давно в чужих руках, перекроен-перестроен-выветрен. Отец с мамкой померли уж сколько лет тому назад, братьев-сестёр нет. Как перст один. Но здесь, в родной земле, в своём городе, куда ни приди – знакомые лица, приветливые и радостные, тут он не один. А дружеские да приятельские узы, они порой крепче родственных, громче чем родная кровь говорят.
За вечерний стол в этот раз из чужих был приглашён только Стрелок. Трапеза затянулась. Людей объединила тёплая, домашняя атмосфера искренности. Так бывает только в дружной благополучной семье, где на долю каждого щедро приходится любви и заботы. Стрелок не был чужим среди них. Его так же любили и, случись что, окружили бы заботой и вниманием.
Стрелок помнил, кого здесь можно было бы назвать чужим. Чужой. Но удивительное дело – он смотрел на королевских детей, а к тому времени их было четверо – несколько лет назад у короля родился наследник – смотрел и находил, что все три дочери Бела, Ясыня, Лиса и сын Милад очень похожи друг на друга. Скажи кому, что одной из них подменили мертворожденную девочку, в ответ только покрутили бы пальцем у виска. Спросили бы: «Ты, может, слепой?» И что тут возразишь? Остается только удивляться. А у Стрелка от этого необъяснимого теплело в груди. Отчего? Да просто хорошо, и ни к чему задаваться лишними вопросами.
Ужинали не спеша, с толком и расстановкой. Общий разговор, в котором на равных участвовали и дети, почти не смолкал. И шутке было место, и веселому смеху. Насытившись, перешли за чайный стол.
– Здесь сюрприз для тебя, – улыбнулась Королева.
Стрелок удивленно и заинтересованно обвёл глазами королевскую семью. Девочки не выдержали, рассмеялись и все трое, подбежав к столу, подняли салфетку с блюда, стоявшего в центре.
– Это что? – склонился к блюду Стрелок. – Мазурики?
– Да! – воскликнула Лиса. – Мы сами испекли их для тебя!
– Да правда ли?
– Правда-правда! – В один голос подтвердили все четверо.
– Я булку крошил! – гордо сообщил Милад.
– А я миндаль рубила, – улыбнулась Лиса.
– Все для тебя старались, Стрелок, – кивнула старшая Бела. – Просим откушать наших мазуриков.
– Да кто же вам сказал, что для меня к чаю нет ничего лучше? – рассмеялся Стрелок.
Он ел да нахваливал. Раскрасневшиеся от удовольствия кулинары были горды своим успехом. Сухие тонкие печеньица и впрямь удались. Обсыпанные мелко натёртой белой булкой, глазированные сверху, щедро посыпанные коринкой и рубленным миндалем, они таяли во рту.
– Ох, не могу больше, – выдохнул Стрелок, умяв едва ли не половину блюда. – Глазами ещё ел бы, да уж некуда.
Принцессы и юный наследник были счастливы.
И после чая им ещё не хотелось отпускать Стрелка.
– Так теперь в мою гвардию? – спросил Король.
– Не торопи. Осмотрюсь. Пока ещё не по душе мне жизнь солдатская с правилами её, дисциплиной да муштрой.
– Будто тебя кто-то муштровать будет. Скорее ты.
– Не торопи, – повторил Стрелок.
– Да я не тороплю. Спросил просто.
– А жить ты где хочешь? – спросила Королева. – Не по углам же слоняться. Или, может, присмотрел домик с радивой хозяйкой?
– Домик присмотрел. В саду вашем был, помнится. Стоит ещё?
– Это какой? Что-то не помню я никакого домика, – озадаченно спросил Король.
– У пруда, помнишь, мы там на утят ходили смотреть.
– Эта развалюха? Да там садовник инвентарь оставляет, чтоб не носить далеко!
– Я лет пять назад к нему ходил, вроде крепкий ещё был.
– Отшельник ты всё же, – покачал головой Король. – Ну, воля твоя. Велю посмотреть, что там за домишко. Для садового инвентаря сарай какой-нито сколотят.
33. О чём молчит Феникс. Писатель. Вечерний разговор - http://www.proza.ru/2016/10/01/1188