Провинция Пактия

               

   Недели через две-три, когда «кобальтеры» уже достаточно «обогатили свой военный опыт» в сражениях с рыбой, тушканчиками и сусликами, которые улепетывали от них без оглядки, как только они появлялись, решили проверить свою боеспособность на практике. С разрешения командира группы договорились с губернатором провинции Пактия и первым секретарем обкома НДПА, которые, вероятно, в целях безопасности проживали на территории танковой бригады, принять участие в их походе в город Зара Шаран провинции Пактия, где не было советских войск. В поход шли 11 танков бригады и БТР с «главными силами» отделения «Кобальт» в количестве двух оперативников, охраны и переводчика. Это было 3.04-82 г. для Ваханова день знаменательный – исполнилось 20 лет работы в органах внутренних дел.

   Шли вдоль озера по каменистой горной дороге. Добирались часа два и вот, наконец, цель похода - можно было размять кости после тряской дороги в этой железной телеге. У избалованных цивилизацией людей слово «город» ассоциируется с высотными домами, асфальтными улицами, а здесь увидели только две большие крепости с шестиметровым глиняным забором по периметру. В одной - пряталась народная власть, а в другой – верные ей войска. А вокруг ничего, кроме глиняных домиков, слепленных, как обычно, вместе.

   Вообще, кишлаки афганские издалека кажутся бесформенными кучами глины с претензией на какие-то постройки внутри, а поближе - напоминают наши садовые участки по 4,5 сотки, только надо представить, что все из глины: и дома и заборы, соединенные между собой. Высота последних, вероятно, пропорциональна достатку хозяина и его желания. Узкие кривые улочки, на первый взгляд, без всякой системы, оставляют впечатление лабиринта. Здесь живут неимущие. Без света, практически, без воды и еды, без каких-либо элементарных удобств, замотанные в какие-то тряпки живые существа, называемые людьми, влачат жалкое существование. По рейтингу ООН Афганистан занимает предпоследнее 181 место на планете. Сколько раз уже дома Еремей, слушая высказывания недовольства жизнью, правительством, зарплатой, пенсией, вспоминал жизнь этих афганцев. Мы же сравниваем свою жизнь только с богатыми западными людьми.

   Основной строительный материал здесь глина. Дерево – большой дефицит и продают его весом. Помнится, в Газни, «кобальтёры» долго стояли около торговца, который с самым серьезным видом на одну чашку весов ставил гири, а на другую накладывал сучки и щепки дерева и продавал по 85 афгани за килограмм. В Афганистане деревья растут, но таких лесов, как в нашей средней полосе, нет. Есть лесные массивы высоко в горах, но в смутное время не каждый туда пойдет. Зато глины много и бесплатно. В нее добавляют для связки соломы, делают кирпичи и высушивают. Некоторые обжигают в самодельных печах. Раствор из той же глины. Однажды, пролетая на вертолете над кишлаком в провинции Саманган, Ваханов обратил внимание на огромные воронки около каждого дома. Он был уверен, что воронки оставлены авиабомбами. Но как-то не укладывалось в голове, зачем сбрасывать такое количество на одну деревню?

   - Да это же строительные ямы, откуда берут глину - успокоил афганец, сидевший рядом.

Еремей подумал: «дествительно, зачем утруждать себя дальним походом за глиной, когда можно вырыть яму под окном и любоваться ею всю оставшуюся жизнь». У каждого свое мышление.

   Бывая на «югах», в командировках или в отпусках, каждый замечал неоднократно, что почва здесь не такая, как в средней полосе. И цвет ее не черный, и вязкость другая. Из нашего чернозема дома не построишь, разве что - завалинку. Это всем понятно, однако не до всех сразу доходит. Несколько лет назад в брошенной деревне в Кондольском районе, где у Еремея дом на правах дачи, появился сосед со звучной фамилией Руцкой, проживавший ранее где-то в Закавказье, и сразу активно принялся за постройку дома, как в свое время его однофамилец, губернатор, за разведение французских коров в Курской области. Строил из дикого камня, который возил на своих «Жигулях» из ближайшего оврага. Три года выкладывал стены, но они дважды рушились.

Как-то Еремей посетил его и увидел около дома такую же воронку.
   - Зачем яму вырыл перед окнами? – спросил он и был крайне озадачен, услышав, что земля используется для кладки стен.
   - Это же не глина, она не идет для постройки, все развалится - пытался он и соседи образумить строителя, но не убедили и он в третий раз, начал возводить рухнувшие стены. Все лето упорно трудился и даже положил два бревна перекрытия, пока осенью дожди и ветер снова не развалили дом. Природа создала нас легкомысленными, чтобы утешать в несчастьях. И с тех пор в деревне, из зарослей бурьяна и крапивы укоризненно глядит недостроенный памятник человеческой недалекости.
 
   Но вернемся к нашему походу. Прибывшие, прежде всего, посетили крепость, в которой располагалась народная власть. Внутри, как и везде у афганцев, живущих в глиняных клетушках - теснота и нищета. «Кобальтеров» больше всего интересовала оперативная работа афганской полиции. Познакомились с молодым парнем, который занимался этой деятельностью. Он сносно говорил по-русски. Старая полицейская система увязла в коррупции, поэтому набирались новые и проходили обучение в СССР. Предпочтение отдавалось халькистам. Этот оперативник из какой-то дальней провинции Афганистана. Там живут его родители и все родственники. Дома не был больше года и они не знают, жив он или нет. Сообщить нет возможности. Посетовали на его судьбу. Поспрашивало о работе с населением – хотели поучиться, но пришлось учить его. Он соглашался с «шурави» во всем, и попрощались дружески. Покидая крепость, Ваханов оглянулся на провожавшую их тоскливую фигуру и ему стало грустно. В жизни чаще услышишь поучение, чем утешение.

   За воротами крепости увидели частный грузовой автомобиль с наращенным кузовом до 4 - 5 метров, который заинтересовал любознательных приезжих как еще одна афганская особенность. Он сверху донизу был разрисован яркими цветными картинами. Такие нарядные машины часто потом встречались на горных дорогах. Называли их «бурбухайками». В основном, немецкого производства как более выносливые. Советские грузовые машины спросом не пользовались. Нередко нагружали их ящиками и мешками запредельно, до верха и на самом верху еще человек 5-6 пассажиров. Еремею казалось, что на такой высоте во время движения, где нет никаких ограждений, только обезьяна может удержаться, вцепившись в мешки четырьмя конечностями, но очевидность подтверждала обратное - почти на каждой машине наверху сидели пассажиры. Не следует смешивать того, что нам кажется невероятным и неестественным, с абсолютно невозможным.

   Первая войсковая операция, как обозначаются такие походы во вражеский тыл, закончилась благополучно, без единого выстрела. Покрытые дорожной пылью, но довольные первым испытанием странники, снова вернулись в «Сочи», где в ожидании перевода в полк продолжали истязать волейбольный мяч, осматривать окрестности и ловить рыбу. Рыба, названная таким безобидным женским именем «Маринка», тем не менее считалась ядовитой. Большинство из команды, и особенно в полку, сильно заботившихся о своем здоровье, даже не хотели пробовать ее. Действительно, внутренняя полость рыбы была покрыта какой-то черной пленкой. Отчаянные же «сочинцы» ее соскребали, рыбу чистили и с удовольствием употребляли в жареном, вареном и сушеном виде. Ловили по потребности. Видя, что эксперимент удался и никто из «безрассудных» не умер, осторожные товарищи, наконец, решились попробовать деликатеса. После этого имидж «Маринки» сразу поднялся. Чтобы удовлетворить все запросы, пришлось сменить орудие лова на более суровые и даже жестокие. Глушили уже не гранатами, а тротиловыми шашками до 400 гр. и на автомобильной камере подбирали всплывшие крупные экземпляры. Снаружи никаких повреждений, а внутри - ребра этих несчастных рыбин были раздроблены на мелкие кусочки. Можно представить, сколько погибает молоди от подобных браконьеров у нас в России, думающих только о своей животной выгоде. Человек хуже животного, когда он становится животным. Вода не сжимается. Вспоминается, как в водоеме недалеко от Джелалабада два «шурави» подобным способом «ловили» с лодки. Один беззаботно сидел на носу, опустив босую ногу в воду, а второй кинул довольно далеко – двухсотграммовую. После взрыва, сидевший с диким криком выдернул ногу, как из кипятка, и стал ее ощупывать.

   - Думал,- говорит,- оторвало.

   Читающим эти строки, может показаться, что жизнь в Афганистане протекала безмятежно. Но это было не так. С начала афганской войны погибло уже более полутора тысяч советских воинов. Сарафанное радио неоднократно приносило вести о сбитых вертолетах, не говоря уже о подбитой технике. Спецподразделениям в п. Сарде душманы тоже не давали расслабляться, периодически провоцируя ночные перестрелки. «Только изредка ночью взорвут тишину пулеметы, проверяя, а все ли мы живы» - из песни.

   Шла информация, что хотят напасть, похитить советников, за которых их принимали. Они почему-то ценились выше войсковых офицеров. Нередко ночи проводили в бронежилетах, с пальцем на спусковом крючке автомата. С каждым днем обстановка становилась серьезнее. Еще совсем недавно, по рассказам, из Газни в Кабул можно было ездить на «Жигулях», а сейчас опасно - даже на бронетехнике в одиночку. Тем не менее, пока живу – надеюсь.