Это было необычное дело даже для такого опытных полицейских, как киевское управление. Впервые в управлении находилась комната для журналистов, которые принимали деятельное вмешательства в уголовные дела. Впервые журналисты докладывали в редакцию обзор нарушений прямо из управления полиции. Впервые полицейские советовались с журналистами о планах по поимке преступника.
Глава 1
Все происходило по обычной схеме в новые времена. Сведения о совершенном преступлении сначала попали в управлении и привели в действие весь полицейский механизм, а потом просочились в расположенную под ним комнату прессы. Такого раньше никогда не было и было это так же необычно и ненормально, как ненормально для воды просачиваться через исправную трубу в ванной.
Вадим Трошин, сидя за своим видавшим виды письменным столом, поддерживал непрерывную телефонную связь с редакцией. Левой рукой он прижимал к уху трубку, а в правой держал несколько листочков бумаги, на которых было написано сегодняшнее число, девятнадцатое марта, и сделаны кое-какие пометки, относящиеся к совершенному преступлению. Про-изошедшая трагедия, казалось, совсем не взволновала его, как не волнуют банковского кассира проходящие через его руки деньги многочисленных клиентов.
--У меня тут для вас еще одна попытка ограбления,--- продолжал он.—Лиза Моисеева, сорок два года, живет на проспекте Победителей 132, направлялась к автобусной остановке на улицу Кравченко. За полквартала да остановки двое мужчин, которые шли за ней, бросились вперед и выхва-тили у нее сумочку. В сумочке было сорок рублей и семь копеек, несколько писем, компактная пудра и ключи от ее дома на кольце. Вооруженное ограбление в районе Заречья. Марк Чавес тридцати пяти лет, улица Житная 22, шел в направлении перекрестка, где он договорился встретиться с женой, которая возвращалась из кино. Двое мужчин, из них один в маске, ткнули дулом пистолета ему в живот, вытащили из кармана пиджака бумажник, в котором были две бумажки по пятьдесят рублей, немного мелочи, чуть больше двух рублей, и отобрали золотые часы и булавку с галстука. Отметьте, что Чавес может в любую минуту опознать одного из бандитов и что в полиции есть совершенно точное его описание. Эта информация попала к нам благодаря Коренбауму из отдела по борьбе с насилием. Он уверен, что задержал именно тех двоих, но они пока все отрицают. Коренбауму хотелось бы сунуть им под нос газету со статьей, где будет написана, что Чавес хорошо рассмотрел нападавшего. Он уверен, что это заставит одного из бандитов сознаться и дать показания против другого.
А вот еще забавное происшествие: человек, который назвался Иваном Ивановым, сорока восьми лет, проживающий по адресу: улица Гурина, 125, ехал в «жигулях» и был задержан по подозрению в том, что управлял машиной в нетрезвом виде. С ним в машине ехала одна цыпочка, которая заявила, что ее зовут Мария Кузнецова, ей двадцать два года и что она нигде постоянно не живет. Она сказала, что путешествует автостопом и что Иванов посадил ее в машину буквально за пару минут до того, как его задержали. У Иванова было небольшое столкно-вение с машиной, за рулем которой сидел некий Георгий Моряков, тридцати двух лет, проживающий по адресу: улица Прянишникова, 44. Дорожный инцидент произошел на пересечении Суздальской и Ленина. На перекрестке дежурил офицер дорожной полиции Кирилл Уланов. Ему почудился запах спиртного от Иванова, и он принялся допрашивать его. Иванову, казалась, не терпелось уехать. Он даже вытащил из кармана туго набитый бумажники попытался подкупить полицейского.
Это возбудило кое-какие подозрения у Уланова. В их участок поступили сведения о нескольких ограблениях на станциях техобслуживания--об одном из них я сообщал пару часов назад,--когда мужчина с девушкой подъезжали к станции техобслуживания и там обчистили кассу. Эта парочка сидела за рулем «жигулей», и Уланов решил заняться ими вплотную.
В дверях появился офицер и сделал знак Трошину. Тот в ответ кивнул и сказал в трубку:
--Одну минутку. Что-то опять случилось. Через пару секунд вернусь, и мы продолжим... Да-да, я знаю, что у меня в запасе всего двадцать минут, но это может оказаться интересным. Не вешай трубку... Ну хорошо, я тебе перезвоню...
Трошин бросил трубку и выскочил в коридор, где по-лицейский передал ему написанное от руки сообщение.
--Только что пришло,--объявил он. Морден бегло прочитал написанное и тихо присвистнул.
Задав пару вопросов, он сделал кое-какие пометки у себя на листке и, бросившись обратно к телефону, стал торопливо набирать номер. Голос его по-прежнему оставался спокойным, только говорил он, казалось, быстрее обычного.
--Это убийство,--заявил он.--Частный детектив пал жертвой гангстера... Хорошо, я жду у телефона.
Наступила тишина, глаза Трошина сверкали от воз-буждения. Нервным движением он провел рукой по волосам, как бы проверяя, не растрепались ли они. Он заговорил шутливым голосом:
--Привет, малыш. Ты сейчас упадешь от удивления. Послушай-ка, киска. Я тут нашел одно местечко, где неплохо кормят. И потанцевать там можно. Так вот, я и подумал, может, нам с тобой стоит забежать туда и...
Вдруг его тон резко изменился и снова стал деловым:
--Итак, продолжим. Эдуард Козырев, пятьдесят три года, не женат, имеет лицензию частного детектива. Был застрелен в десять пятнадцать бандитом на Восточном проезде. Мужчина, сидевший за рулем «БМВ» с помятым левым крылом, медленно ехал по дороге вдоль тротуара. По тротуару навстречу ему шел Виктор Дугин, холостяк, сорока четырех лет. Машина, поравнявшись с ним, остановилась, и водитель, который был один в машине, поднял пистолет и тихо сказал:
--Попался, вонючка, сейчас ты получишь по заслугам.
Дугин, перепугавшись не на шутку, бросился бежать. Но мужчина окликнул его:
--Эй, парень, не сердись. Я просто обознался.
Машина тронулась с места и поехала за Дугиным. Он оглянулся на бегу через плечо, но не разглядел номера. Уже смеркалось, а фары не горели. Но он успел увидеть вмятину на левом крыле. Это был серый «БМВ». На водителе были пальто и черная мягкая шляпа. Проехав метров пятьдесят по улице, маши-на снова остановилась. По тротуару в это время шел Козырев. Водитель «БМВ» вышел из машины и пошел по направлению к нему. Дугину показалось, что они обменялись несколькими словами. Затем водитель «БМВ» четыре раза выстрелил в упор, повернулся, прыгнул в машину и на большой скорости повернул за угол.
Дугин побежал к лежавшему на тротуаре Козыреву, он был первым, кто подошел к убитому. Выстрел услышал и полицейский офицер Семён Гриненко, но он был в двух кварталах от места происшествия, поэтому появился, когда Дугин уже успел остановить проезжавшего мимо мотоциклиста. Жертва к тому времени была мертва. Две пули из четырех попали в сердце, а остальные две прошли от него всего в нескольких сантиметрах. Любое из этих ранений можно считать смертельным. Смерть наступила практически мгновенно... Да, кстати, не забудь упомянуть Семёне Гриненко. Он толковый полицейский. Убитого звали Эдуард Козырев. Его личность была установлена по письмам, которые были у него в кармане, а также по лицензии частного детектива.
В кармане у него была также отпечатанная на машинке записка, в которой говорилось, что если его найдут мертвым, то полиции следует связаться с Маргаритой Бусовой по телефону 8-985 674 56 и расспросить Филиппа Лохова, в определенных кругах известного под кличкой Цепной Пёс. Полиция нашла Маргариту Бусову, ей двадцать три года. Мадам Бусова сообщила, что Козырев расследовал какое-то дело, в котором был замешан Лохов. Больше она ничего не могла сказать. Козырев сказал ей только, что собирается следить за Лоховым. Он боялся, что Лохов заметит это и сделает все, чтобы вывести его из игры, поэтому он попросил секретаршу отпечатать эту записку и всегда носил ее с собой. Секретарша сказала, что Козырев рассчитывал на то, что с помощью этой записки ему удастся как-то обезопасить себя. Он якобы хотел, чтобы Лохов проверил, что у него есть чьи-то показания, обличающие его, и что хранятся они у секретарши. Но на самом деле ничего этого не было. Секретарша сказала, что это был блеф чистейшей воды.
Но тут, по-моему, что-то не так. У Козырева наверняка было что-то на уме. Может быть, он собирался встретиться с Лоховым и показать ему эту записку. Да, тут есть еще один интересный момент: запаниковал Дугин. Он дал показания в полиции, оста-вил свои координаты и пообещал, что выступит как свидетель. А потом сбежал. Пару минут назад в полицию звонил Сергей Голоненко, криминолог, который сообщил, что к нему обратился Дугин. Он объяснил, что Дугин боится, как бы дружки Лохова не свели с ним счеты, чтобы помешать ему дать показания. Голоненко пообещал, что, как только Дугин понадобится как свидетель, он поможет ему предстать перед судом, а до тех пор посоветовал Дугину скрыться. В этом есть кое-что забавное. В тех показаниях, которые Дугин дал в полиции, нет ничего такого, что позволило 6ы привлечь к этому делу Лохова, хотя бы как соучасника. Поэтому в полиции считают, что у Дугина есть еще какие-то основания опасаться.
Полицейские решили еще раз связаться с Голоненко и получить от него показания.
По телефону что-то ответили.
--Конечно,--сказал Трошин.--Я смогу сделать неплохую статью из этого дела Ивана Иванова и заинтересовать публику рассказом о том, как полиции удалось совершенно случайно задержать грабительницу, когда она просто ехала на машине. Кстати, на нее приятно посмотреть. Она хорошенькая и, похоже, девушка того типа, что при первом удобном случае усаживаются на крышку стола и при этом демонстрируют неплохие ноги. Неудачно получилось, что у нас тут не было фотографа и мы не смогли щелкнуть ее сразу после задержания, но, может быть, случай представится позже... Да, конечно, Иван Иванов--это не настоящее его имя, но полицейские не потеряли надежды достаточно быстро установить его личность. Правда, у полиции нет пока что ничего против него. Он не подходит под то описание грабителя, которое полиции дали на станциях техобслуживания, где были совершены ограбления, правда, его хорошенько никто и не разглядел.
Теперь в полиции ждут, чтобы кто-то из ограбленных пришел к ним и опознал девчонку, но против Иванова, повторяю, у них пока ничего нет. Он, конечно, выпил немного, но отнюдь не был пьян... Хорошо, я сейчас сяду и постараюсь настрочить что-нибудь увлекательное... Да, я в курсе. Могу устроить это за десять минут. Если вам понадобятся фотографии, то пришлите сюда фотографа, и лучше поскорее... Хорошo, я перезвоню самое большее через десять минут.
Трошин поставил телефон на стол, повесил трубку и, закурив сигарету, вышел из комнаты прессы. Пройдя по длинному коридору, в котором плавали клубы табачного дыма, он толкнул дверь, на которой была прикреплена табличка: «Детективное бюро».
Глава 2
Почему недалеко от комнаты прессы в полицейском участке находилось детективное бюро никто уже не знал. Просто оно появилось очень давно и сменило нескольких хозяев. Сидевший в комнате детектив Сергей Ушаков убивал время, ожидая появления свидетелей с ограбленных станций для опознания задержанных. Он поднял голову и кивком приветствовал вошедшего Трошина. Затем снова повернулся к высокому, долговязому субъекту, который сидел на стоявшей у стены деревянной скамье ссутулившись и опустив плечи, его глаза нервно бегали по комнате. Рядом с мужчиной на скамье сидела девушка с темными, встревоженными и даже слегка испуганными глазами, ее крепко сжатые губы выделялись тонкой полоской на бледном лице, волосы были темными и блестящими.
Трошин окинул девушку одобрительным взглядом, дождался, пока она подняла на него глаза, и послал ей дружескую улыбку. Помедлив, она неуверенно улыбнулась ему в ответ. Ушаков бросил на мужчину ленивый взгляд и неторопливо произнес:
--Ты как раз подходишь под то описание, которое мы получили от свидетелей. Если бы мне платили по десятке за каждого парня, который грозится оторвать мне голову за то, что я веду его дело, так мне уже давно можно были бы не работать. Ты утверждаешь, что живешь по адресу: улица Конова, 23. Мы проверили и утверждаем, что никто, похожий на тебя, там не жил и не живет, ты заявляешь, что зовут тебя Иван Иванов и живешь ты в Восточом Районе и что ты указал другие имя и адрес только для того, чтобы не быть замешанным в неприятности. Девушка утверждает, что она нигде не живет и просто путешествует автостопам, что ты просто согласился подвезти ее и...
--Все правильно,--подтвердил мужчина.
--Помолчи,--буркнул Ушаков.--Подожди, пока тебя спросят.
Вдруг зазвонил телефон. Ушаков снял трубку.
--Я собираюсь проверить этот адрес,--сказал он, кивнув мужчине.
--Алло... Это полицейский участок? Прекрасно. С вами говорят из детективного бюро управления. Мы тут задержали одного человека по подозрению в том, что он был за рулем в нетрезвом виде, а также по подозрению в ограблении. Сначала он сказал, что живет в городе, но потом передумал и заявил, что его имя Иван Иванов и проживает он на проспекте Мира, 67; сказал, что телефон у него временно отключен, бумажник у него набит деньгами. Проверьте, пожалуйста, и перезвоните мне, идет? Я—Сергей Ушаков... Хорошо, большое спасибо. Да свидания.
Ушаков повесил трубку и повернулся к мужчине.
--А теперь,--сухо сказал он,--если выяснится, что ты и сейчас меня обманул, тебе придется задержаться тут до утра. Сейчас наши люди проверят этот адрес по проспекту Мира,67.
Человек на скамье нервно облизал кончиком языка пересохшие губы и перевел взгляд на девушку. Она поерзала на скамейке и, внезапно подняв глаза, перехватила полный холодной иронии взгляд Ушакова.
--Господи ты боже мой!--воскликнула она.--Если бы я что–то знала о нем, то уж конечна же не стала бы молчать. Поверьте, я говорю вам чистую правду. Я просто шла по дороге, все машины проезжали мимо, а тут вдруг этот тип притормозил возле меня и спросил, не надо ли меня подвезти. Я ответила, что не надо, а он все ехал за мной и говорил...
Телефон зазвонил снова. Ушаков снял трубку и, взглянув на сидевшего на скамье мужчину, кивнул.
--Вот теперь,--произнес он,--мы кое-что узнаем.--Он повернулся к телефону.--Итак, что нам удалось выяснить?
Слушая, что ему говорят, он делал какие–то пометки на листе бумаги, потом поблагодарил, повесил трубку и обернулся к мужчине.
--Вот так–то, господин Владимир Чижов, может, теперь вы нам скажете, наконец, правду?
Мужчина на скамье не шелохнулся. Только его глаза блеснули, как будто ему в голову пришла какая–то мысль.
--Вы узнали, как меня зовут, в той конторе, где я нанял машину, не так ли?--спросил он.
Ушаков был похож на кота, который играет с попавшей ему в лапы мышкой.
--Почему вы так решили?--с невинным удивлением поинтересовался он.--Разве вы, когда нанимали машину, назвали именно эту фамилию?
Человек на скамье кивнул.
--Да,--подтвердил Ушаков,--карточку регистрации проверили по конторам, где сдают машины без водителей. Они сказали нам, что машину вы арендовали как Владимир Чижов с проспекта Мира 67. Больше того, что вы предъявили им документы, подтверждающие вашу личность.
Мужчина пожал плечами.
--Ну ладно,--сказал он.--Теперь нет смысла больше скрывать. Я действительно Владимир Чижов, проживающий на проспекте Мира 67.
Как только Ушаков почувствовал под ногами твердую почву, в его голосе появилась ирония.
--Да-да, конечно,--объявил он,--теперь вы Чижов. Это уже третье ваше заявление. Следующий раз вы заявите, что вы--Дед Мороз.
--Нет,--покачал головой мужчина.--Моя фамилия Чижов. И я могу это доказать.
Он поднялся, вытащил из внутреннего кармана маленький бумажник и достал оттуда водительские права. Телефон снова зазвонил. Ушаков прижал плечом трубку к левому уху, глаза его во время разговора не отрывались от лица Чижова.--Да, это детектив Ушаков у телефона... Да, мне уже известно, что это все не так. А что-нибудь вы можете мне сказать о человеке по фамилии Чижов? Похоже, что он большая шишка, член разных обществ и все такое... а, неужели? Это уже интересно... Кан-дидат в члены городского совета, ага? Президент загородного клуба, так? Директор банка, так-так... Да, мы его задержали... Да нет, просто задержали, чтобы задать несколько вопросов, больше ничего. Спасибо... Я понял... Угу. Все в порядке, спасибо... Да нет, против него не выдвинуто никаких обвинений, его просто задержали для допроса после одного сообщения по радио. Он сидел за рулем машины, которая была как две капли воды похожа на ту, что видели во время ограбления... Да-да, я думаю, это просто недоразумение.
Он осторожно положил трубку на рычаг и с невольным почтением взглянул на сидевшего на скамейке человека.
-- Почему, ради всего святого, вы сразу не начали с этого? -- спросил он.
-- Я не мог. Черт возьми, я не мог допустить, чтобы мое имя было упомянуто в связи со всем этим. Мне такая известность не нужна.
Ушаков понимающе кивнул.
--И все-таки вам следовало сразу же объявить, кто вы такой, --сказал он.--Ведь вас задержали только по недоразумению. Давайте проверим кое-что. По какому адресу вы живете на проспекте Мира?
Мужчина ответил без колебаний:
--Я живу на проспекте Мира,67. Номер телефона: 567 978. Контора находится в здании Первого национального банка. Мое личное помещение состоит из пяти комнат и занимает всю переднюю половину девятого этажа. На двери кабинета табличка с номером 908.
-- Что это вы делаете?--поинтересовался Ушаков.
--Перечисляю все, что знаю о себе,--с достоинством заявил мужчина.
Ушаков протянул ему листок бумаги.
--Пожалуйста, распишитесь,--попросил он.
Трошин поднялся и направился к выходу. В дверях он помедлил.
--Сергей! Окажи мне услугу, хорошо?--попросил он.
Сергей Ушаков взглянул на него и удивленно поднял брови.
--Задержи его еще минут на пятнадцать,--попросил Трошин и захлопнул дверь, прежде чем Ушаков успел что-то сказать. По тому же коридору он вернулся в комнату прессы, просунул в дверь голову и, убедившись, что за его писменным столом уже расположился Николай Коршун, пошел дальше па коридору, пока не увидел телефон. Он вошел в комнату, и плотно прикрыл за собой дверь. Трошин протянул руку и слегка привернул лампочку, так что освещение в кабинке стало тусклым. После этого он бросил в щель монетку и набрал номер газеты.
--Привет,--сказал он секретарше,--соедини-ка меня с редактором... Да, я помню. Это все вздор. Да, конечно, пригла-шал, но пока забудь об этом. Я звоню по делу и за свой, кстати, счет... Привет, Пётр. Кое-что прояснилось с этим делом Ивана Иванова. Я звоню из телефона в комнате управления. В комнате прессы сейчас сидит Коршун из газеты «Пламя». Он как раз читает мои записи, которые вытащил из стола, поэтому в «Плам»» он может сообщить только то, что некий Иван Иванов был задержан по подозрению в том, что водил машину в нетрезвом виде. Но этот человек вовсе не Иван Иванов. Он большая шишка в городе, его фамилия Чижов.--Ч-и-ж-о-в... Да, да, верно... Владимир Чижов. Он живет на проспекте Мира, 67, а офис его--в здании Первого национального банка, он банкир и кандидат в члены городского совета. Наверное, там сейчас страсти накалились до предела, и известие о его задержании сослужит большую службу его соперникам, если попадет в местные газеты. Да, он ехал в машине с какой-то цыпочкой. Утверждает, что не знает ее и никогда раньше не видел. Она говорит, что ее зовут Мария Кузнецова и она, дескать, путешествует автостопом... Да, он сейчас здорово напуган и старается изо всех сил выбраться отсюда любой ценой. Дело ведет Сергей Ушаков, а он тает как воск, когда имеет дело с банковскими воротилами. А Чижов сейчас готов выложить некоторую сумму, чтобы его выпустили отсюда чистеньким и замяли все это дело. Ушаков может это сделать, так как Чижову не было предъявлено никакого обвинения. Его просто задержали для допроса, поскольку возникло подозрение, что он был замешан в ограблении станции техобслуживания... Конечно, я совершенно уверен в том, что говорю. Я слышал, как он доказал, что он здесь ни при чем. У него были с собой до-кументы: водительские права, членские карточки нескольких обществ и все такое прочее, и Ушаков попросил его расписаться, чтобы сверить его подписи на карточках и удостоверении только для того, чтобы убедиться, что это действительно тот самый человек... Ты, кстати, можешь сам связаться с мадам Чижовой и получить у нее подтверждение... Откуда я знаю, что он готов заплатить, лишь бы убраться отсюда? О господи! А откуда я знаю, что нужно бросить в щель монетку, если хочешь позвонить по такому старинному телефону? Если тебе очень хочется его сфотографировать, то тебе придется нажать на начальство Ушакова, чтобы тот его не выпускал. И сделай это немедленно.
Трошин повесил трубку, вышел из комнаты и повернул по коридору к комнате детективов, где Ушаков все еще удерживал Владимира Чижова. Но не успел он сделать и пару шагов, как из комнаты прессы выглянул Коршун из «Пламени» и подозрительно уставился на него.
--Эй, приятель, где это ты был?--поинтересовался он.
--Да так, просто бродил по коридору, хотелось поразмяться, --небрежно ответил Трошин.
Взгляд Коршуна стал еще более подозрительным. Он обошел Трошина и прямиком направился к комнате, где до него был Трошин. Распахнув дверь, он заглянул вовнутрь. Лампочка мигнула пару раз и погасла. Трошин перед уходом не потрудился прикрутить ее как следует. Коршун протянул к ней руку--и через пару секунд яркий свет залил комнату. С досадой хлопнув дверью, Коршун опрометью бросился бежать по коридору по направлению к комнате прессы. Вбежав в нее, он схватил телефон и, набрав номер, крикнул:
--Задержите статью! Трошин из «2000» унюхал что-то сенсационное. Не знаю, в чем там дело. Как раз собираюсь попробовать разузнать.
Трошин, стоявший в дверях комнаты, вытащил из кармана сигарету, закурил и ухмыльнулся.
--Ах-ах, какие мы подозрительные!--хмыкнул он.--А мне, может быть, еще влетит за это от моего редактора.
--За что влетит?--заинтересовался Коршун.
--За то, что я, возможно, ввел в заблуждение газету,--ответил Трошин.
--Вот уж в чем не уверен, по-моему, это меня ты сейчас пытаешься ввести в заблуждение,--заявил Коршун.--Во всяком случае, попробую что-то разузнать.
Он помчался к дежурному сержанту, попробовал при-ставать с расспросами к диспетчеру; который в этот день передавал вызовы, обзвонил все больницы и морги, но так ничего и не выведал. Трошин, который уже боялся даже на минуту покинуть комнату прессы, плюхнулся в кресло, закинул ноги на стол и блаженно закурил.
ГЛАВА 3
Новости Трошину принес именно тот веснушчатый и косящий на один глаз парень Валентин, которого Трошин особенно не любил.
--Просьба пожаловать на ковер,--объявил он.
Трошин, всегда придирчиво относящийся к тому, как он выглядит, схватился за галстук и принялся перевязывать его.
--Так чем ты хочешь меня порадовать, Валентин?-спросил он.
Парнишка указал пальцем на потолок и подмигнул.
--Вас хочет видеть Глебов, главный редактор,--объяснил он.
Трошин несколько раз нежно провел рукой по своей густой волнистой шевелюре цвета вороньего крыла, а мальчишка в это время наблюдал за ним с неприкрытой иронией.
--А почему бы вам не воспользоваться сеточкой для волос?-- предложил он.
--Заткнись,--цыкнул на него Трошин,--а не то я живо и второй твой глаз сделаю под стать первому.
--Глебов сказал, что вы ему нужны немедленно, а отнюдь не на будущей неделе,--напомнил ему парнишка.
--Возможно,--ядовито предположил Трошин,--он просто хочет повысить мне гонорар, в связи с тем что навалил на меня такую прорву работы.
Пока они не спеша двигались к зданию, где располагалась редакция газеты «2000», Валентин рассказал ему все, что ему было известно. Трошин переступил порог кабинета главного редактора с самодовольной улыбкой. Ему уже было известно, что он здорово обставил Коршуна из «Пламени». «2000» стала единственной газетой, которая подробно написала о скандале в Броварах,--хорошо известный и уважаемый человек, кандидат в члены городского совета, президент престижного загородного клуба, банкир, финансист вдруг был арестован по подозрению в том, что управлял машиной в нетрезвом виде, да еще в компании молодой хорошенькой женщины, которую, как он заявлял, он ни-когда не видел. А при этом он еще пытался скрыть, кто он такой, и полиции удалось выяснить его настоящее имя, только занявшись машиной, которую он вел, машиной, которая была взята напрокат в одном агентстве. И все это вдобавок к тому, что жена Чижова клятвенно уверяла репортера из газеты, который звонил, чтобы взять у нее интервью, из другого города, что ее муж уехал по делам в сером автомобиле с откидным верхом. Как бы там ни было, Трошин был страшно доволен, что разузнал такую замечательную новость, которая вполне могла потянуть на скандал. А специальностью «2000» как раз и были скандалы.
Трошин заглянул в кабинет Марка Глебова и слегка опешил, увидев там крупного мужчину в отлично сшитом костюме. Водянистые серые глаза незнакомца остановились на фигуре репортера. Глебов, сидевший напротив за письменным столом, отвернулся от Трошина и снова взглянул на не-знакомого мужчину.
--Ну,--нетерпеливо обратился он снова к Трошину.
Трошин дал ему понять, как он поражен.
--Вы хотели видеть меня?--осторожно спросил он.
Глебов кивнул в сторону незнакомого мужчины в сером костюме.
--Вы знакомы с этим человеком?--коротко спросил он.
Трошин облегченно вздохнул. Из-за чего бы ни загорелся сыр-бор, к нему это не имело никакого отношения.
--Нет,--вежливо ответил он.--Впервые вижу этого господина.
--Ну-ка, взгляните-ка на это,--скомандовал Глебов.
Главный редактор перебросил ему через стол визитную карточку. Трошин взглянул на нее, и брови у него поползли вверх. Надпись на визитке была очень простой: Владимир Чижов. Банковские операции, инвестиции. Бровары, Первый национальный банк». Трошин повернулся к незнакомцу.
--Вы представитель господина Чижова?--спросил он, почувствовав, что в воздухе запахло сенсацией.
--Нет,--с холодным бешенством сказал незнакомый мужчина.--Я и есть сам Владимир Чижов.
В комнате на минуту воцарилось молчание, затем главный редактор перевел взгляд на Трошина.
--Ну и что ты скажешь?
Трошин недоумевающе покачал головой.
--Да нет,--заявил он,--этого не может быть. Он, конечно, примерно того же возраста, что и другой Чижов, и телосложение у них примерно одно и то же, но тот Чижов немного сутулится, да и глаза у него, по-моему, потемнее. Он...
--Я Владимир Чижов из Бровар,--перебил его мужчина, его голос дрожал от ярости.--Я уже доказал это вашему главному редактору, но могу сделать это и еще раз, если понадобится.
--Но вы ведь просто вручили мне рекомендательное письмо, --осторожно сказал Глебов.
Мужчина вынул из кармана бумажники извлек из него сложенную в несколько раз вырезку из газеты «Политические новости». Над статьей во всю полосу шел набранный огромными буквами заголовок: «ГОРОДСКАЯ ПРЕССА КЛЕВЕЩЕТ НА ЧИЖОВА». Там были еще заголовки поменьше, а после статьи была напечатана и фотография Чижова.
Глебов взглянул на фотографию и передал вырезку Трошину. Тот в свою очередь просмотрел статью и, перейдя к фотографии, еще раз взглянул на сидевшего перед ним мужчину. Встретившись с ним взглядом, он почувствовал, как струйки пота побежали у него по спине и внезапно похолодели кончики пальцев. Не было никаких сомнений в том, что человек, который сейчас сидел перед ним в кабинете, и человек, изображенный на газетном снимке,--одно и то же лицо. И не было также никаких сомнений, что это совершенно не тот человек, который прошлым вечером был задержан в полицейском участке под именем Владимира Чижова.
--Но ведь я видел его водительские права, членские карточки охотничьего и гольф-клуба, вашу подпись и видел, как он подписался точно так же,--пробормотал Трошин.--Поэтому я и был так уверен, что это и есть настоящий Чижов, когда увидел, как он расписывается.
Тон главного редактора стал зловещим.
--А ты на самом деле видел, как он расписывался, а, Вадим?--спросил он.
Трошин на мгновение заколебался.
--Ну,--неуверенно начал он,--Ушаков велел ему расписаться, и он как раз наклонился над столом, когда я помчался искать телефон. Но Ушаков-то при этом не сводил с него глаз. И уж он бы не дал ему уйти, пока тот не поставил свою подпись до последней закорючки.
--Но ты же сам говорил, что Ушаков готов был отпустить его с богом, если тот даст ему на лапу,--заметил Глебов.
--Я говорил, что он не пожалеет никаких денег, чтобы выбраться из участка,--объяснил Трошин.--Но вы же знаете Ушакова. Он, конечно, не преминул бы содрать с него кое-что, но при этом я хорошо знаю, что он никогда не взял бы денег от че-ловека, чтобы выпустить его на свободу, если бы тот по-прежнему был под подозрением. Он вцепился в того парня мертвой хваткой, пока тот не доказал, что он действительно Чижов. А уж когда он сделал это, тогда Ушаков наверняка подумал, что наступило время позаботиться и о себе. И уж поверьте, он сделал это мастерски. Мы даже сфотографировать его не успели, как парня уже и след простыл.
--Как раз вчера вечером меня ограбили,--прервал его объяснения человек в отлично сшитом сером костюме.
Ему, похоже, удалось овладеть собой, и говорил он теперь с холодным достоинством, видимо ему привычным.
--Вывернули карманы и взяли бумажник, а также портмоне с визитными карточками, а еще там были мои водительские права и членские карточки клубов: охотничьего и гольф-клуба.
--Но вы не сообщали в полицию,--напомнил ему Глебов.
--А что было толку,--огрызнулся мужчина.--Я сам был виноват: не заметил, как обчистили мои карманы. Так уж произошло, и ничего с этим не поделаешь. Да и полиция здесь ничем не смогла бы мне помочь.
Трошин отнюдь не спешил признать свое поражение.
--Эта газетная вырезка ничего не доказывает,--вызывающе заявил он.--Даже если это действительно ваша фотография, это еще ни о чем не говорит. Может быть, ошиблась как раз «Политические новости», а не «2000».
Незнакомец ядовито усмехнулся.
--Чудесно!--воскликнул он.--Просто замечательно! Да ведь я живу в Броварах вот уже без малого пятнадцать лет. Я могу во всех подробностях обрисовать вам все коммерческие мероприятия, которыми занималась городская администрация в последние десять лет. Я, в конце концов, президент финансовой палаты. Я президент самого большого в Броварах загородного клуба. Я кандидат в члены городского совета, и, черт меня возьми, я бы прошел туда, если бы не ваша проклятая статья. А теперь уж можно не сомневаться, что мне этого членства не видать как своих ушей. Вырезка, что я вам тут показывал, как раз из газеты, которая поддерживает мою кандидатуру. Другая газета относится ко мне более осторожно. Ее руководство принципиально не связывается ни с какими делами о клевете. Она просто опубликовала статью, в которой говорилось о том, что полицией города был задержан мужчина, сидевший за рулем машины предположительно в нетрезвом виде, что в полицейском участке он заявил, что его зовут Владимир Чижов, и предъявил членские карточки и. водительские права на имя Чижова; они упомянули также о том, что в машине с этим человеком была молодая женщина, заявившая, что никогда раньше его не видела и что он просто предложил ее подвезти.
--А как же прикажете быть с тем, что этот человек расписался точь-в-точь как вы?--спросил Трошин.
--Вы же не видели, как он расписывался,--ответил мужчина по-прежнему раздраженно.
--Может быть, я и не видел, как он расписывался, но уж будьте уверены, с его подписью все было в порядке,--заявил Трошин.
--Но ведь, насколько я понимаю, это не первый случай, когда карманный вор воспользовался чужими документами,-- отрезал его собеседник.
--Ну попробуйте поставить себя на наше место, господин Чижов,--уже более мирным тоном сказал Глебов, мало-помалу признавая свое поражение.--Оставьте нам, пожалуйста, образец своей подписи, мы сравним ее с той, что была зафиксирована в полицейском рапорте.
Чижов заколебался.
--Вы ведь оклеветали меня,--наконец сказал он.--Вы нанесли своей статьей непоправимый ущерб моей репутации, а ведь я всего этого добивался ни много ни мало пятнадцать лет. Да еще к тому же вы имели наглость отстаивать свою возмутительную клевету! Ни минуты не колеблясь, вы поверили доказательствам, которые предъявил вам мошенник, а мне, когда я попытался удостоверить свою личность,--мне вы не поверили!
Но Марка Глебова было не так-то легко смутить.
--Я очень сожалею, господин Чижов,--сказал он твердо.-- Правда, до сих пор не могу понять, с какой целью все это было затеяно, но раз уж вы взяли на себя труд прийти сюда и доказать нам, что вы настоящий и подлинный Владимир Чижов, так, наверное, вы не откажетесь оставить нам образец вашей подписи?
--Ах да, конечно,--быстро подхватил мужчина.--Я совсем забыл о письме президента Первого национального банка. Мне казалась, что я уже отдал вам его. Он достал из бумажника письмо, напечатанное на бланке Первого национального банка в Броварах. В письме говорилось, что на фотографии, которая при-лагалась к письму, изображен господин Чижов; что под фотографией находится образец подписи господина Чижова; что у господина Чижова имеется счет в Первом национальном банке в Броварах, который исчисляется шестизначной цифрой, и, наконец, что он является известным и уважаемым человеком в Броварах и членом совета директоров банка.
Глебов дочитал письмо до конца и указал на подпись.
--Я так понимаю,--задумчиво произнес он,--что автор этого письма был уверен в том, что вы без труда сможете повторить свою подпись?
--А что, одной фотографии недостаточно?--возмутился Чижов.
--Я бы предпочел,--Глебов по-прежнему говорил спокойно, без нажима, но с тем уважением, которое содержит в себе большую долю почтительности,--чтобы вы расписались.
Незнакомец фыркнул, взял протянутый ему Глебовым ли-сток бумаги, вытащил из письменного набора карандаш с мягким грифелем, которым обычно редактор правил статьи, и одним росчерком вывел на листке подпись, которая была точным повторением подписи под фотографией.
--Ну вот,--с удовлетворением произнес главный редактор, бросая взгляд на Трошина,--теперь все в порядке.
В кабинете наступила тишина, нарушаемая только шо-рохом бумаги. Чижов аккуратно собрал все свои бумаги, сложил их, сунул в бумажник, а бумажник--в карман.
--А теперь,--Глебов вопросительно взглянул на него,-- скажите, что мы можем сделать для вас?
--Мне нужно публичное опровержение,--заявил Чижов,--и еще я требую возмещения убытков.
--Если мы напечатаем опровержение,--твердо объявил Глебов,--то не будет и речи о возмещении убытков.
Чижов вспыхнул от возмущения.
--Не смейте так разговаривать со мной!--завопил он.--Какое бы вы ни напечатали опровержение, уж конечно, оно не произведет такую сенсацию, как эта проклятая, морочащая меня статья. Каждая мало-мальски известная газета в этой стране взяла на себя труд перепечатать ее. Мой дом разрывается от телефонных звонков--звонят представители всех журналистских союзом. Мне приходят сотни телеграмм, и уже было несколько достаточно оскорбительных писем. Бровары кипят. Кто-то даже считает, что при моих деньгах добиться опротестования ничего не стоит. Да-а, вы так попортили мне репутацию, что даже и не знаю, как тут можно помочь.
Глебов задумчиво вертел карандаш в длинных, гибких пальцах. Остро отточенный кончик оставлял крошечные точки на бумаге. Чижов отдышался и снова начал.
--Да тот ущерб, который вы нанесли моей репутации, не загладить никакими деньгами? Конечно, я буду настаивать на денежном возмещении--и не потому, что я понес финансовые потери, а именно из-за морального аспекта этой проблемы. Я отнесу полученный от вас чек в Первый национальный банк в Броварах, но предварительно позабочусь о том, чтобы его сфотографировали и фотографию поместили в «Политических новостях».
В лице Глебова ничего не дрогнуло.
--Сейчас вы можете говорить все, что угодно,--твердо заявил он,--но до получения нашего чека пока еще очень далеко. А вот опровержение вы можете получить немедленно, за этим дело не станет. Вам удалось удостоверить свою личность. Конечно, была совершена большая ошибка. Но согласитесь, были обстоятельства, которые сделали это возможным. Мы, кстати, звонили вашей жене, она и подтвердила, что вы уехали в город, но не смогла или не захотела назвать нам отель, в котором вы собираетесь остановиться.
--Я с вами не спорю,--сказал Чижов.
--А кстати,--небрежно поинтересовался Глебов,--в каком отеле вы остановились?
Чижов раздраженно фыркнул.
--Я не собираюсь оставаться здесь и выслушивать подобные оскорбления,--заявил он.--Это не вашего ума дело, где я остановился и чем занимался в городе! Я приехал сюда по делам, которые вас совершенно не касаются, и я не позволю совать свой нос в мою жизнь репортерам дрянной газетенки, которая позволяет себе печатать всякие пасквили. Я уже сказал вам, чего я жду от вас. Во-первых, я требую опровержения. А после этого я жду возмещения морального ущерба.
Он круто повернулся на каблуках и направился к двери.
--Подождите минутку,--попросил Глебов.--Давайте выясним все до конца. Мне бы хотелось, чтобы вы встретились с господином Заварзиным, старшим компаньоном фирмы, которая издает «2000».
--И с какой целью вы собираетесь устроить эту встречу?-- спросил Чижов.
--Вы могли бы рассказать ему то же самое, что и мне,-- объяснил Глебов.
--Нет уж, благодарю покорно,--сухо сказал Чижов.--Я пришел сюда сегодня со всеми документами, удостоверяющими мою личность, и спросил, с кем я мог бы поговорить. Меня направили к вам. Я, кстати сказать, не привык тратить время впустую. Итак, я ожидаю опровержения. Если оно не появится в течение двух дней, я посоветуюсь с адвокатом и подам на вас в суд. А сейчас мне здесь больше делать нечего. Прощайте.
Дверь хлопнула. Глебов вопросительно взглянул на Трошина.
--Вот уж повезло так повезло,--с сарказмом воскликнул он.--И подумать только, мы--единственная в городе газета, которая опубликовала этот материал!
--Везет как утопленникам,--сочувственно поддакнул Трошин.
Глебов с шумом поднялся из-за стола.
--Пойдем-ка со мной, юноша,--сказал он.--Нанесем визит Ивану Заварзину.
ГЛАВА 4
Ивану Заварзину уже перевалило далеко за сорок. Он был тонкокостным, худощавым и потому выглядел хрупким. Темные блестящие глаза приветливо оглядели хмурые лица двоих мужчин, вошедших в его кабинет.
--Похоже, дело серьезное,--предположил он.
--Так оно и есть,--подтвердил Глебов.
--Присаживайтесь. Я сейчас закончу с этим письмом и буду к вашим услугам.
Газетчики уселись. Заварзин положил перед собой на стол только что отпечатанное письмо и быстро прочел его, постукивая кончиком ручки по крышке стола, видимо в такт мыслям. Потом он подписал его, так же, как делал все остальное,--быстрым, порывистым движением. Можно было подумать, что он находится в состоянии непрерывного раздражения из-за невозможности достаточно быстро воплощать свои мысли в жизнь. Когда он говорил, то больше всего напоминал вулкан. Слова лились из него потоком. Губы его при этом почти не разжимались, а речь звучала как пулеметная очередь. И слушал он всегда нетерпеливо, с видом человека, который куда-то опаздывает. Казалось, что он уже заранее ненавидит все то, что ему собираются сказать, и ждет только, когда все замолчат, чтобы все сказать самому и закончить на этом. Его ручка так и летала по бумаге, под руками шуршали последние письма. Подпись вытянулась волнистой линией, как будто, потратив время на то, чтобы выписать буквы, составляющие первую половину подписи, он внезапно потерял терпение и просто решил закончить подпись обычным росчерком пера.
Наконец последние листы бумаги отлетели в сторону, он нажал кнопку, и в комнату вошла высокая грациозная девица с карими глазами. Оглядев сидящих в кресле мужчин, она забрала все подписанные письма и удалилась. Дождавшись, когда за ней захлопнется дверь, Заварзин повернулся к журналистам.
--Итак,--коротко спросил он,--в чем дело?
Так уж получалось, что, пообщавшись с ним какое-то время, Марк Глебов тоже начинал говорить также нервно и торопливо.
--Да все та же история с Владимиром Чижовым, о котором мы вчера писали,--ответил он.
--А что там такое?--поинтересовался Заварзин.
--Прокол.
--В чем же дело?--настаивал Заварзин.
--Да тот человек, которого арестовали, был совсем не Чижов.
Иван Заварзин судорожно глотнул. Прошло несколько секунд. Наконец, поерзав и усевшись поудобнее в своем кресле на колесиках, он уставился на них черными, горящими яростью глазами. Вскочив на ноги, он истошно завопил.
--Черт вас возьми со всеми потрохами! Вы ведь оба достаточно давно варитесь в этом газетном котле и уж должны были бы знать, что, прежде чем устраивать скандал вокруг чего-то, нужно быть уверенным на сто процентов! Вы что, не знаете, что чем более высокое положение занимает человек, тем больший он устраивает скандал?! Вы разве не знаете, что...
Казалось, он вдруг так устал от взрыва собственной ярости, что ноги у него подкосились и он без сил опустился в кресло.
--О господи!--тихо произнес он и устало откинулся на спинку.
В голосе Марка Глебова звучало беспокойство.
--Это как раз тот случай, который никак нельзя было предвидеть,--сказал он.--Все выяснилось только в последнюю минуту. Задержанный человек назвался Иваном Ивановым, полиция тут же проверила, на чье имя была зарегистрирована взятая напрокат машина, и таким образом всплыла фамилия Владимира Чижова с проспекта Мира. Полиция допрашивала его, и он в конце и концов признался, что это и есть его настоящее имя. Чтобы доказать это, он предъявил членские карточки нескольких загородных клубов и водительские права. Все было подлинное, и у полиции больше не возникло никаких сомнений.--Он бросил взгляд на Трошина.--У нас не было выбора,-- продолжал он.--Но-мер уже вот-вот должен был идти в набор. Да и Коршун из «Пламени» начал уже что-то подозревать...
Иван Заварзин возмущенно фыркнул.
--Карточки!--буркнул он.--Бог мой! Да предъяви вы эти карточки в банке, и вам не погасят даже чек на двадцать рублей. А вы тем не менее идете гораздо дaльше и втягиваете газету в дело о клевете только потому, что какой-то идиот решил, что для установления личности человека достаточно только членских карточек.
--Погодите минутку,--попытался остановить его Глебов. В его голосе тоже уже зазвучали истерические нотки, поскольку он очень хорошо знал, что будет, если ему не удастся изложить свою версию событии до того, как Заварзин вообще перестанет слушать кого-либо и уже начнет действовать.--Мы же не просто посмотрели на эти карточки. Мы позвонили на проспект Мира и переговорили с госпожой Чижовой. Она признала, что ее муж действительно уехал в город. И Ушаков из полиции тоже не отпустил этого человека, пока он недоказал, что он действительно Владимир Чижов. На членских карточках был образец его подписи. Ушаков попросил его расписаться еще раз, чтобы сравнить их.
Заварзин вдруг с решительным видом уставился на главного редактора. Глебов спокойно встретил его взгляд.
--Вы закончили?--спросил Заварзин.
Глебов кивнул.
--И все-таки это чертовски скверный способ удостоверения личности,-- сказал Заварзин.
--У нас же материал уже шел в набор,--напомнил главный редактор.
--Это не имеет никакого значения. Если у вас есть новости, публикуйте их, ради бога, а уж клевету, пожалуйста, оставьте кому-нибудь еще.
--Но послушайте,--возмущенно сказал Глебов,--ведь газетой нельзя управлять по той же системе, что и банком. Тут же все иногда решают минуты. Тут же...
--Погодите, погодите,--прервал его Заварзин.--А вам не кажется, что во всей этой истории есть что-то странное?
--Конечно, и мне сразу показалось, что в ней что-то не так,--подтвердил Трошин.
Заварзин поднял на него свой горящий взгляд и какое-то время внимательно разглядывал молодого человека, прежде чем буркнул.
--А вы помолчите пока!
Опустив подбородок на скрещенные руки, он какое-то время внимательно разглядывал пол, а потом перевел взгляд на главного редактора.
--Как же удалось узнать, что тот человек в действи-тельности не Чижов?--спросил он.
--А настоящий Владимир Чижов сам пришел к нам в редакцию.
--И чего он хотел?
--Да много чего.
--И как много?
--Он не сказал. А если серьезно, то он требовал, чтобы мы напечатали опровержение и возместили ему моральный ущерб.
--Вот как, неужели?--с мрачной гримасой сказал Заварзин.
--Да, но, похоже, ему удалось загнать нас в тупик,--ответил Глебов.--Он большая шишка в городе. Сейчас как раз баллотируется в члены городского совета. Еще он президент городской финансовой палаты, президент нескольких феше небельных загородных клубов и...
--Бог с ними, с этими подробностями,--нетерпеливо перебил его Заварзин,--я таких типов хорошо знаю. Мне о них все известно, иногда больше, чем они сами о себе знают. Он, скорее всего, один из надутых, самодовольных и чопорных лицемеров, которые держат в кулаке всю жизнь какого-нибудь небольшого городка. Жена у него тоже, наверное, занимается общественной деятельностью и является идолом и, по совместительству, тираном всех местных женщин. Небось расхаживают вдвоем с важным видом по главной улице этого своего--как его там?-- городка и выступают на всех собраниях, радуя соседей давным-давно известными истинами. И он, и она, скорее всего, уже давно привыкли к лести. Да, кстати, а сколько он просит?
Он не говорил.
--Это почему же?
--Наверное, потому, что считает, что моральный аспект в данном случае важнее.
--Чудесно, в таком случае дайте ему рубль и отправьте к черту.
--Если бы все было так просто! Нет, ему нужен чек на действительно значительную сумму, да еще чтобы он мог его сфотографировать и фотографию послать в «Политические новости», чтобы ее там напечатали, ведь именно эта газета поддерживает его кандидатуру на выборах. –
--Что, что? И это все?--выдохнул Заварзин.
--Да, так он сказал,--подтвердил Глебов.--Он хочет, чтобы в газете был опубликован снимок чека, чтобы все жители его городка, все приятели и соседи смогли убедиться, что его просто гнусно оклеветали.
--Вы его не выкинули из редакции?--поинтересовался Заварзин.
--Да уж я подумал об этом,--усмехнулся Глебов,--но решил, что мы и так уже наломanи дров. И потом я побоялся, а вдруг у него еще что-то для нас про запас, какая-нибудь пакость, может, он только и ждет, чтобы мы совершили какую-нибудь подобную оплошность, уж тогда он съест нас со всеми потрохами...
--Будь он проклят, этот закон о клевете!--взорвался наконец Заварзин.--Ведь суд не будет во всем этом копаться. Вы столько лет варитесь в этом газетном котле, Марк, и уж кому бы это знать, как не вам.
--Вот поэтому я и решил пойти к вам посоветовать-ся, ,— скромно потупившись, сказал Глебов.
Заварзин резко обернулся к Трошину.
--Так это ты, парень, втравил нас в эту историю, а?-- рявкнул он.
--Я сообщил об этом случае все, что мне стало известно. Тогда я считал, что человека этого зовут Иван Иванов. От меня требовалось написать статью, которая бы вызвала интерес у читателей и...
--То есть это все-таки твоя работа, так?
--Да, господин Заварзин.
Тот вздохнул.
--Так-то лучше, мой мальчик,--сказал он.--Когда тебе задают прямой вопрос, отвечать следует так же прямо. Объяснения можешь придумывать потом. А то я тебя спрашиваю, а ты начинаешь что-то мямлить. Если уж тебе станет от этого легче, могу тебе сказать, что любой мало-мальски толковый репортер поступил бы на твоем месте точно так же в подобной ситуации. А как тебе вообще удалось все это разузнать?
--Честно говоря, сам не знаю, почему я этим так за-интересовался,--признался Трошин,--но произошло это, когда пытались установить личность того человека. Потом выяснилось, что он сидел за рулем машины, которую взял напрокат, а когда он брал в агентстве по найму эту машину, то показывал там документы, и полиции сообщили фамилию Чижова из Бровар. После этого он признался, что это он и есть, и показал в участке свои водительские права и членские карточки нескольких клубов.
--Как к нему попали эти карточки?--обратился Заварзин к Глебову.
--Чижов утверждает, что ему накануне обчистили карманы.
--Он сообщил в полицию?
--Нет.
--Он говорил, сколько у него было наличных денег?
--Нет.
--Его спрашивали, что за дела были у него в нашем городе?
--Да, но он сказал, что просто приехал по делам.
--Что за дела, он не объяснил?
--Нет.
--А где он остановился, он сказал?
--Нет. Я спросил его, но он отказался отвечать.
Черные неспокойные глаза Ивана Заварзина, казалось, сжигали молодого репортера.
--За то время, что ты работаешь в нашей газете, при-ходилось ли тебе сталкиваться с делом о клевете?--полюбопытствовал он.
Трошин отрицательно покачал головой.
--Знаешь, как это обычно делается?
--Есть у меня одна идея,--сказал Трошин.
--Отлично,--похвалил его Заварзин,--а теперь ступай и навести стол справок в редакции и раскопай все, что у них есть о Владимире Чижове из Бровар. Если он действительно важная шишка и живет там уже пятнадцать лет, то ты наверняка найдешь достаточно информации о нём. Его газета, насколько нам известно «Политические новости». Это значит, что его соперника поддерживает другая городская газета «Новости Бровар». Сведи знакомство с ее главным редактором. Попытайся договориться, чтобы они показали тебе все, что у них есть на Чижова. Докопайся, как он составил себе состояние, откуда у него вообще взялись деньги, где он проводит ночи, когда остается в нашем городе. В общем, постарайся откопать о нем все такое, о чем бы он сам предпочел забыть. После того как вся эта информация будет у тебя в руках, я поговорю с господином Чижовым по душам с глазу на глаз, и уж поверь мне, я постараюсь, чтобы из моего кабинета он удалился не иначе как ползком на брюхе. Ишь чего захотел! Чтобы фотография чека, да ещё на круглую сумму, появилась на первой полосе «Политические новости». Видели вы что-нибудь подобное?! Ха! Я ему покажу. И уж какое удовольствие я доставлю себе, когда посажу эту пташку перед собой за стол и скажу: «А теперь, господин Чижов, надеюсь, вы понимаете, что если вы подадите на нашу газету в суд за клевету, то на том основании, что в результате публикации нашей статьи серьезно пострадала ваша репутация. Следовательно, вы заботитесь о своей репутации. При этом вы утверждаете, что являетесь известным и уважаемым жи-телем вашего города; а мы в любую минуту можем доказать, что на самом деле все это не так и вы проста отъявленный лицемер. Конечно, нам не хотелось бы делать этот факт достоянием общественности. Но боюсь, вы просто не оставляете нам другого выхода. И по всей вероятности, нам придется познакомить общественность с этой историей, в которой были замешаны вы и та хористочка. Да и слухи о крупненьких суммах, которые были два года назад перечислены той корпорацией на ваш счет в банке, их тоже придется обнародовать. А помните ту уже давно забытую историю с контрактом, который ваш банк заключил с тем малоизвестным подрядчиком? Кто прибрал все денежки? Вы!»
Заварзин перевел дыхание, и на его губах заиграла сардоническая усмешка.
--Я ведь уже как-то говорил вам, Марк,--продолжал он,--и снова повторяю, мы с вами занимаемся газетой; мы не пишем историю, а публикуем новости. И делаем это как умеем. Узнаем их, пока они свежие, и публикуем их сразу, как получаем. Если нам выпадает шанс напечатать что-то сенсационное, мы им пользуемся. А если к вам придет кто-то и будет кричать, что его оклеветали, посылайте его ко мне. Я уж как-нибудь с ним справлюсь. Вы меня поняли?
Марк Глебов кивнул и вздохнул с облегчением.
--Но этот тип,--сказал он,--выглядел как настоящий людоед.
--Поговорил бы я с этим людоедом,--многообещающе сказал Заварзин. Он повернулся к Трошину.--Твоей обычной работой пусть пока занимается кто-то другой,--распорядился он.--Ты должен с этой минуты заниматься только этим делом и сделать все, что можешь, чтобы раскопать как можно больше информации. Перетряси всю жизнь Владимира Чижова день за днем и выверни ее наизнанку. Сто против одного, что там есть что-то такое, что он не хотел бы сделать достоянием общественности,--не может быть, чтобы не было. Такого рода публика из кожи вон лезет, чтобы выглядеть как можно добропорядочнее и респектабельнее. Они обычно строят пышно украшенный фасад, который виден всем, а вот если кому-нибудь удастся заглянуть за фасад, то можно обнаружить что-нибудь малопривлекательное. Ты уж постарайся и наверняка обнаружишь что-нибудь.
--Хорошо,--сказал Трошин.
--Но не вздумай раньше времени раскрыть рот,--предупредил Заварзин.--Копай, разнюхивай, рой землю носом, но рот держи на замке. Твое дело--собрать информацию. А узнаешь все, что можно,--принесешь всё мне. Лучше всего, если ты будешь сообщать мне ежедневно, что тебе удалось узнать.
--А предположим, меня выведут на чистую воду?-- поинтересовался Трошин.
--Что ты имеешь в виду?--удивился Заварзин.
--Предположим,--сказал Трошин,--станет известно, что я веду такое расследование? Ведь меня уже чуть было не вычислили, когда я начал шнырять из дома в дом в Броварах.
Кулак Заварзина с грохотом опустился на крышку стала.
--Не будь дураком?--рявкнул он.--Пусть они узнают. Нам-то что за дело? Можешь честно сказать, для чего ты этим занимаешься, если тебя спросят. Не забывай, мой мальчик, что за твоей спиной стоит газета. Владимир Чижов, может быть, очень крепкий орешек, но нашей газете он по зубам. В конце концов, это ведь он поднял всю бучу! Чудесно, он захотел драки, и он ее получит. Так ему и скажи! Можешь смело смотреть ему в глаза. Скажи ему, что мы раскопаем о нем достаточно, чтобы вся его чертова репутация лопнула и завоняла, как тухлое яйцо! И не стремись разузнавать что-то тайно. Не прячься по углам, не заглядывай в замочную скважину, не подслушивай под окнами. Занимайся своим делом открыто. У тебя есть задание--и вполне легальное. Чижов стремится доказать всем, что его репутация дорого стоит, а мы, дескать, нанесли ей ущерб. Чудесно, а мы собираемся доказать, что это еще вопрос--чего стоит эта его репутация. Репутация человека ведь из чего-то складывается. И тебе как раз и предстоит это выяснить. И не надо. стыдиться того, что ты делаешь. Не позволяй никому укорить тебя. Ты меня понял?
Трошин кивнул.
--Тебе начинать эту борьбу,--продолжал Заварзин,--а у бойца, пока он стоит на ногах, есть все преимущества. Запомни, мой мальчик, что касается «2000»: она не обороняется--она наступает! Ты отправляешься в Бровары как полномочный представитель «200». Ты собираешься сражаться с одним из наиболее могущественных людей этого города. Вот увидишь, против тебя будут настроены почти все. Тебя постараются сразу взять в тиски. Все будет сделано для того, чтобы тебе ничего не удалось узнать. Не робей и не давай запугать себя, не позволяй им сбить себя со следа или хотя бы заставить заколебаться. Если представится такой случай, можешь прямо сказать, что в этом деле «2000» пойдет до конца; что если им удастся под каким угодно предлогом выжить тебя из Бровар, то вместо тебя тут же приедет другой человек и будет заниматься тем же самым. А что касается самого Чижова, то пусть у тебя голова о нем не болит. Посещай те загородные клубы, председателем которых он является. Почаще появляйся в городе. Улыбайся ему, разговаривай дружелюбно, смотри открыто. Но никогда не забывай, что ты там для того, чтобы проследить всю его жизнь день за днем. Понимаешь?
--Да, господин,--ответил Морден.
--Возьмешься за это?
--Да, господин .
--Отлично, тогда приступай.
ГЛАВА 5
Секретарша Ивана Заварзина, Лиза Кобина, длинноногая и томная, сохраняла на своем хорошеньком личике выражение постоянной скуки и разочарования, которое, похоже, относилось не к жизни, которую она вела, а к людям, которые ее в этой жизни окружали. Сейчас она устремила на стоящую перед ней женщину усталый, ничего не выражающий взгляд.
--Ваше имя,--сказала она,--госпожа Чижова, вы приехали из Бровар для того, чтобы повидаться с господином Заварзиным, но не хотите сообщить, с какой целью вы хотите его видеть. Я правильно вас поняла?
Стоявшая перед ней женщина была хорошо и дорого одета, косметика на лицо была нанесена умелой рукой, манеры у нее были уверенные, но, хотя она и старалась держать себя в руках, было заметно, что она волнуется. Ее лицо окружал пышный меховой воротник, цвет которого был тщательно подобран, чтобы наиболее выгодно оттенять нежный овал лица, придавал ему оттенок какой-то ангельской чистоты.
--Именно так,--ответила она.--Будьте так добры, передайте ему, что я уже здесь.
Лиза Кобина поднялась с томной грацией.
--Вам придется немного подождать,--сказала она.-- Присядьте, пожалуйста.
Эти слова заставили госпожу Чижову обиженно поджать губы, затем лицо ее немного расслабилось.
--Благодарю,--ответила она тоном, в котором не было ни благодарности, ни теплоты и осталась стоять.
Лиза Кобина отворила дверь личного кабинета Ивана Заварзина и вошла.
--Госпожа Чижова здесь,--сообщила она.
Заварзин поднял на нее глаза и недовольно нахмурился.
--Одна?
--Да.
--А что она хочет?
--Она мне не сказала.
--И как она выглядит?
--Ей около тридцати. Чувствуется, что денег у нее куры не клюют и тратит она их на себя, не жалея. Фигурка до сих пор как у пятнадцатилетней школьницы. Лицо обычно ничего не выражает, хотя по глазам видно, что нервничает. Старается произвести на собеседника выгодное впечатление. Одета в меховую шубку с пышным воротником; и ей хорошо известно, что лучше всего она на ней смотрится, когда она стоит. Я заметила, что она собралась было сесть, но потом передумала. Мне кажется, рассчитывает на то, что вы выйдете в приемную, чтобы встретить ее, вместо того чтобы просто приказать проводить ее в кабинет. Поэтому, я думаю, она и продолжает стоять, надеется произвести на вас впечатление.
--Она полная?--спросил Заварзин.
--Нет, нет, у нее прекрасная фигура, и ее шубка прекрасно это подчеркивает.
--Проводите ее в кабинет,--скомандовал Заварзин.
Лиза, не торопясь, проследовала в приемную.
--Проходите, пожалуйста, госпожа Чижова,--предложила она.
Чижова быстрыми, мелкими шажками прошла мимо нее. Войдя в кабинет и увидев сидящего за столом Заварзина, она широко распахнула огромные глаза, выгодно оттененные густыми ресницами. Головку она слегка склонила на одно плечо, немного прикрыв его пушистым меховым воротником. На губах ее играла очаровательная улыбка.
--Господин Заварзин!--воскликнула она.--Как мило с вашей стороны, что вы согласились принять меня, и притом немедленно. Мне ведь известно, какой вы занятой человек.
Заварзин не потрудился встать. Лиза Кобрина, проводив посетительницу в кабинет, вышла в приёмную и прикрыла за собой дверь.
--Присаживайтесь, пожалуйста, мадам Чижова,--предложил Заварзин.
--Я хотела бы побеседовать с вами о моем муже,--сказала посетительница.
--Пожалуйста, прошу вас.
--Неужели вы ожидали меня увидеть?
--Конечно нет, но я понял, в связи с чем вы пришли, когда моя секретарша сообщила, что вы ожидаете в приемной.
Она изящно расположилась на стуле, повела плечами, слегка качнула головой. Ее ореховые глаза теперь улыбались. она понизила голос, придав ему оттенок интимности.
--Видите ли, господин Заварзин,--начала она,--для вас ведь, наверное, не секрет, что многие мужья часто делают глупости, когда пытаются действовать самостоятельно, не советуясь с женой.
Заварзин выслушал эта заявление с непроницаемым лицом.
--Я холостяк, мадам,--сказал он. У нее вырвался нервный смешок.--И прошу вас,--продолжал Заварзин,--давайте перейдем сразу к делу.
--Мой мук,--заявила она,--человек сильных страстей.
Сообщив это, она замолчала. Заварзин ждал продолжения.
--Иногда он поступает необдуманно. Особенно, сами понимаете, когда впадает в ярость. Часто он принимает решения под влиянием минуты, совершенно потеряв голову, а потом... потом он слишком горд и высокомерен, чтобы признать, что был не прав, и изменить свое решение.
Кокетливым движением она завернулась в свою изящную меховую шубку. Голова, склонившись к плечу, слегка прикрылась пушистым воротником. И темные глаза ее и губы нежно улыбались Ивану Заварзину.
--Продолжайте,--сухо сказал Заварзин.
Она выпрямилась в кресле, но, хотя глаза ее еще улыбались, в словах, когда она заговорила, зазвучали жесткие нотки.
--Господин Заварзин, мне хотелось бы откровенно по-говорить с вами. Я вижу, что вы человек деловой и честный, разговор без утайки вам будет больше по душе. Мне стало известно от моего адвоката, что если человек сочтет себя оскорбленным после публикации какой-то статьи и возбудит против газеты дело о клевете, то газета непременно пошлет кого-нибудь из своих репортеров копаться в прошлом этого человека в поисках чего-нибудь компрометирующего. Это правда?
Заварзин не отвел глаз под ее испытующим взглядом.
-- онечно, это так,--ответил он.--Мы зарабатываем себе на жизнь тем, что издаем газету. В нашем деле быстрота публикации новостей значит очень много. Конечно, мы стараемся не совершать ошибок. Но иногда, естественно, случается и такое. В вашем случае произошла ошибка, не более того. Если человек понес урон в результате нашей ошибки, мы со своей стороны стараемся сделать все возможное, чтобы загладить свою вину. В таких случаях мы всегда публикуем опровержение. Каждая серьезная допущенная нами ошибка тщательно анализируется, чтобы не допустить ничего подобного в будущем. В общем, мы стараемся как-то уладить это дело. Но если не удается достичь соглашения, если этот человек, фигурально выражаясь, начинает жаждать мести, тогда мы тоже переходим в наступление. И вам, и мне хорошо известно, что никто и никогда еще не пострадал серьезно от какой бы то ни было статьи, если она была написана по ошибке, и что ошибку никак нельзя назвать клеветой. Таким образом, ни в коем случае нельзя говорить о том, что репутации вашего мужа был нанесен серьезный ущерб, который невозможно исправить, на-печатав опровержение. Мы всегда охотно идем на это, если ошибка была совершена нами. Но когда человек хочет, пользуясь нашей оплошностью, вытянуть из газеты деньги, тогда мы вступаем в борьбу. А тут уж, извините, на войне, как на войне. В этом случае все средства хороши.
--Скажите,--спросила она,--а вы считаете допустимым бить ниже пояса?
--Но мы атакуем, только когда нападают на нас. Когда нас бьют--и мы бьем. Когда нас берут в клещи--мы отвечаем тем же. И когда нас бьют ниже пояса, ну уж тогда извините!
--Но,--продолжала она,--что, если вы не найдете ничего компрометирующего в прошлом человека?
--Ха!--фыркнул Заварзин.--Все мы люди, все мы грешны. Возьмите, к примеру, человека, который, прожив долго в одном городе, становится в нем уважаемым человеком, окруженным множеством подхалимов. Первое, что от него требуется,--это вести образ жизни, соответствующий его положению. Он уже не имеет права на какие-то слабости, как любой другой человек, он даже и не думает о себе как об обычном человеке, и вести себя он начинает так, как будто он сам Господь Бог. А маленькие городки, вроде ваши х Бровар, просто-таки созданы для такого типа людей. И вот таковы они все, эти люди, и всем им есть чего стыдиться в прошлом. Да, впрочем, все мы примерно одинаковы. В каждом человеке всегда хватает и хорошего, и плохого.
--Но это не относится к моему мужу,--возразила госпожа Чижова.
Ответ Заварзина был исчерпывающим.
--Тогда, простите, для чего вы здесь?
Она с досадой слегка прикусила нижнюю губу.
--Вы очень жестоки ко мне,--произнесла она наконец.
--Вы сами к себе жестоки,--сказал он.--Скажи-те мне то, ради чего вы пришли, и покончим с этим наконец. Вы сами все усложняете тем, что не хотите говорить напрямую, а все ходите вокруг да около.
Женщина долгим взглядом посмотрела на него, а потом тяжело вздохнула. Деланое оживление исчезло с ее лица, глаза сузились. И голос ее тоже изменился: в нем больше не звучали глубокие, волнующие нотки--он стал холодным и резким.
--Владимир,--твердо заявила она,--полный дурак. У него не было никаких оснований становиться в позу оскорбленной добродетели. Если бы вы напечатали опровержение с извинениями в его адрес, этого было бы вполне достаточно. –
--Кто же так считает?--спросил Заварзин.
--Это мое мнение.
--А что говорит ваш муж?--поинтересовался он.
--Что считает мой муж, никого не интересует,--сказала она.-- Я привыкла советоваться с Соломоном Фишером из адвокатской фирмы «Фишер». Он остался в моем номере в отеле. Господин Фишер наш, мой и мужа, близкий друг и адвокат. Он работает с моим мужем уже много лет и знает Владимира лучше, чем кто бы та ни было. Они были компаньонами в Украине, прежде чем Владимир переселился в Бровары. Он ещё не был юристом, но именно Владимир привез Соломона Фишера в город, оплачивал его учебу, когда тот решил стать юристом, и фактически содержал его первые несколько лет, пока тот еще не составил себе практику и не встал окончательно на ноги. Это только одно из многих добрых дел, которые за свою жизнь совершил мой муж. Господин Фишер готов дать вам какие угодно гарантии, что не будет возбуждено никакого дела а клевете.
--А ваш муж знает, что вы здесь?--внезапно спросил Заварзин.
Ее лицо не дрогнуло, оставаясь все таким же холодным и непроницаемым. Отчетливо и резко она бросила.
--Нет, он ничего не знает.
--Я бы хотел поговорить с ним,--заявил Заварзин.
--В этом нет необходимости.
--Ну, это уж мне судить.
--Может быть, вы будете так добры и поговорите с его адвокатом?
--Зачем это?
--Это избавило бы нас от массы проблем. Против вашей газеты тогда бы не было возбуждено дело о клевете. Это, быть может, сберегло бы вам несколько сотен тысяч рублей, а то и больше, которые иначе уйдут на судебные издержки.
--А если я откажусь?--спросил Заварзин.
Она рассмеялась. Странным, холодным и безжизненным смехом, в нем не было ни радости, ни теплоты, и был он таким же неприятным, как прощальный поцелуй неверной жены.
-- Разве вы не поняли?--спросила она.--Я ведь пришла как посланница мира.
--А почему вы не взяли с собой адвоката?
--Потому что сейчас ему бы тут было нечего делать. Это было не нужно. И поэтому он предпочел остаться в отеле.
--И как давно он находится в вашем номере?--поинтересовался Заварзин.
--Что?--не поняла она.
--Видите ли,--пояснил он,--для такого вопроса у меня есть основания.
--Не понимаю, какое эта имеет отношение к делу?
--Вы просили меня поехать в ваш отель,--сказал Заварзин.--Это все-таки довольно необычная просьба. Я на это никогда не пойду, пока мне не будет ясна вся ситуация до конца. И для этого я и пытаюсь заставить вас ответить на некоторые вопросы. Если вы хотите, чтобы я...
--Мы приехали в ваш ород сегодня утром около одиннадцати. Из Бровар уехали в половине десятого и, приехав сюда, сразу отправились в отель.
--Вы там когда-нибудь уже останавливались?
--Какое это имеет отношение к делу?
--А вот какое,--ответил Заварзин.--Похоже, что вы с вашим адвокатом очень тщательно обдумали и разработали некий план. И времени на это, наверное, ушло предостаточно. И вы хотите, чтобы я немедленно дал вам определенный ответ.
На ее лице отразилось облегчение.
--Ну что вы, ничего подобного,--возразила она.--Я просто собиралась еще сделать кое-какие покупки, а у господина Фишера тоже были свои дела. Мы с ним приехали в отель около одиннадцати и расстались, а потом я уже увидела господина Фишера около получаса назад.
Заварзин вопросительно посмотрел на нее.
--По-видимому, вам действительно важно было сделать эти покупки,--сказал он,--раз вы предпочли отложить на некоторое время визит ко мне и заставили чрезвычайно занятого адвоката ждать вас в отеле, или я ошибаюсь?
Она нервно рассмеялась, а затем с неожиданной от-кровенностью произнесла.
--Ну уж если вам так необходимо знать, я просто хотела произвести на вас впечатление. Поскольку нам пришлось выехать из Бровар довольно рано, то, как только мы приехали, я прямиком отправилась в салон красоты, сделала прическу и освежила макияж.
--А кто падал вам эту мысль, наверное, ваш адвокат?--спросил Заварзин.
Она расхохоталась.
--Боже мой, ну конечно же нет! Когда женщина хочет произвести впечатление, ей совершенно не нужны советы адвоката...
--Я не это имел в виду,--сказал Заварзин.--Я хотел спросить, не ваш ли адвокат посоветовал вам срочно приехать ко мне?
Она отвела глаза.
--Вы считаете допустимым такой вопрос?--спросила она.
Заварзин пожал плечами.
--Если вы не хотите, можете не отвечать,--равнодушно произнес он.
--Да,--немного помолчав, произнесла она.--Это господин Фишер предложил мне приехать сюда.
--И вы поспешили приехать?
--Да.
--И сделали все возможное, чтобы выглядеть как можно привлекательнее, когда придете сюда?
--Я вам уже все сказала.
У Ивана Заварзина была репутация человека, которого невозможно ничем удивить. Он был известен тем, что умел принимать мгновенные решения и приводить их в действие молниеносно.
--Хорошо,--согласился он,--едем.
Он резко поднялся, достал из небольшого шкафчика шляпу и пальто и быстро оделся. Лицо госпожи Чижовой по-прежнему было бесстрастным, но плечи поднялись и опустились, как будто она облегченно вздохнула. Заварзин отворил дверь кабинета и пропустил ее вперед. высоко подняв голову, глядя прямо перед собой, посетительница прошла через приёмную и вышла в коридор.
--Едем в отель?--спросил Заварзин.
--Да,--ответила она.--Нас ждет машина.
В полном молчании они прошли к лифту, который медленно опустил их к выходу. Заварзин толкнул дверь, и госпожа Чижова вышла. Шофер в форменной куртке ждал их у сверкающего черного автомобиля. Он распахнул перед ними дверцы с такой отработанной четкостью, которую Заварзин до сих пар видел только у солдат на плацу. Глаза Заварзина остановились на лице шофера.
«Довольно симпатичный парень,--подумал он,--но есть в нем какая-то черствость, эдакое надутое самодовольство человека, слишком хороша знающего свое превосходство». Выражение его лица, по мнению Заварзина, совершенно не вязалось с чисто армейской выправкой шофера. Мадам Чижова грациозно опустилась на сидение машины. Заварзин не позаботился помочь ей войти, но, усевшись вслед за ней, с удовольствием откинулся на мягкую спинку сиденья. Шофер обернулся и бросил на госпожу Чижову вопросительный взгляд. Она подняла на него глаза и еле заметно кивнула. Странная кривая улыбка чуть тронула губы шофера, но взгляд его оставался все таким же холодным.
Он захлопнул за собой дверцу, завел машину и, не ожидая приказания, поехал прямиком в отель. Проходя по вестибюлю отеля, госпожа Чижова, казалось, не замечала устремленных на нее со всех сторон восхищенных взглядов. Она сразу направилась к лифту, вошла в кабину и стояла так, выпрямившись и не отводя глаз от дверей. Заварзин вошел вслед за ней и снял шляпу. Двери лифта плавно закрылись за ними.
--Восьмой этаж, пожалуйста,--попросила Чижова, и лифт тронулся, а она продолжала стоять, так же напряженно выпрямившись, с ничего не выражающим взглядом. Лифт остановился. Чижова прошла вперед, даже не обернувшись на шедшего за ней Заварзина. Дойдя до двери с номером 894, она слегка стукнула в нее своими туго обтянутыми перчаткой пальцами. Дверь распахнулась, и Заварзин увидел стоящего за ней высокого сероглазого мужчину, который уставился на него с неподдельным удивлением.
--Вы привезли его,--наконец выдавил он, и в голосе его прозвучала нотка неприкрытого облегчения.
Заварзин кивнул, проходя в комнату вслед за Чижовой, и, обернувшись, встретился взглядом с незнакомцем, закрывавшим за ними дверь.
--Итак?--спросил он.
--Очень мило с вашей стороны, что вы согласились приехать,--пророкотал гулким басом мужчина, изо всех сил стараясь придать атмосфере в доме оттенок доверительности. Ему было лет за сорок, крупный мужчина с внушительной фигурой. Но выглядел он грузным, отяжелевшим, плечи его слегка выгибались вперед, как будто большую часть дня он проводил за письменным столом.--Позвольте представиться,-- начал он.--Я Соломон Фишер, единственный владелец адвокатской фирмы «Фишер». Моя контора находится в здании Первого национального банка в Броварах. Я веду все официальные дела господина Чижова. Может быть, присядете, господин Заварзин?
Чижова между тем подошла к занимающему всю стену зеркалу, окинув себя быстрым взглядом, повернулась и, не удостоив никого взглядом, прошла в соседнюю комнату. У нее был вид человека, успешно выполнившего свою задачу.
--Спасибо, я постою,--отказался Заварзин.
--Но ведь вы же понимаете,--продолжал Фишер в той же тяжеловесной манере,--что такая сложная ситуация, которая сложилась в настоящее время, может потребовать длительного обсуждения. Конечно, господин Заварзин, вы согласитесь со мной, что это такой вопрос, который в двух словах не обсудишь. Мне кажется; что, если рассматривать проблему с официальной точки зрения, вы не будете против... Господин Чижов,--с энтузиазмом продолжал Фишер,--очень значительная персона в Броварах. В этом и состоит основная проблема, и тут ничего не изменишь. Он чрезвычайно гордый человек, и, если уж принял какое-то решение, ему почти невозможно...
--Я все это уже слышал,--перебил его Заварзин.
Фишер нахмурился. На мгновение лицо его исказил гнев, затем он взял себя в руки и выдавил приветливую улыбку.
--Конечно, конечно,--сказал он.--Я просто не знаю, в какой мере мадам Чижова познакомила вас с предысторией этого дела.
--Давайте опустим всю эту предысторию,--предложил Заварзин.
Он стоял посреди комнаты, широко расставив ноги и заложив руки в карманы, твердо глядя своими черными, блестящими глазами в лицо сидевшего перед ним человека.
--Лучше перейдем сразу к делу. Что вы хотели мне сообщить?
Фишер тяжело вздохнул.
--Я собираюсь посоветовать своему клиенту,--сказал он,-- отбросить всякую мысль о возбуждении дела о клевете против вашей газеты и забыть обо всем, но с вашей стороны нам нужно обещание, что вы, в свою очередь, поместите в газете опровержение.
Заварзин заговорил звенящим от напряжения голосом.
--Мы готовы опубликовать опровержение следующего рода, и, заметьте, никаких изменений вносить мы не намерены. Мы напишем статью, что репортер «2000» был в полицейском участке, когда туда привели задержанного человека, сообщившего, что его фамилия--Чижов. В статье будет указано, что на самом деле этот человек--самый обычный вор-карманник, стащивший накануне бумажник у господина Чижова и решивший назваться его именем, чтобы избежать наказания. Статья будет опубликована немедленно, но не как опровержение, а как логическое продолжение предыдущей, написанное в связи с открывшимися данными. Это наше окончательное решение. Хотите--принимайте, не хотите--тогда прощайте.
--Мы согласны принять это,--сказал Фишер. Иван Заварзин повернулся и направился к выходу.--Подождите минутку,-- остановил его Фишер.--Вам ведь, наверное, необходим какой-то документ. Своего рода подтверждение об отказе от каких-либо претензий к вашей газете.
Заварзин, который уже взялся за ручку двери, повернулся к Фишеру и медленно покачал головой.
--Нам ничего не нужно от гомподина Чижова,--сказал он.-- Мы незамедлительно опубликуем нужную вам статью с опровержением, но только в той форме, о которой я вам говорил. Но если господину Чижову еще когда-нибудь придет в голову дикая идея попробовать подоить нашу газету, то пусть знает, что мы сможем указать ему его настоящее место. Это относится и к нему, и к его адвокатам. Надеюсь, вы меня поняли?
Фишер нахмурился.
--Я попросил вас приехать сюда,--с горечью сказал он,-- надеясь, что мы сможем прийти к полюбовному соглашению.
--Так ведь мы и пришли к нему, разве не так?--ответил Заварзин.
--Ну, не знаю, можно ли его так назвать,--заметил Фишер.
--Будем считать, что мы сделали все возможное для этого,-- промолвил Заварзин, распахнул дверь и вышел в коридор.
ГЛАВА 6
Заварзин нахмурился и бросил исподлобья взгляд на Лизу Кобину.
--Что в последний раз сообщил Трошин?--спросил он.
Лиза достала из письменного стола свой служебный блокнот.
--Вы с ним беседовали лично позавчера, не так ли?
--Да, но с тех пор он что, ничего не сообщал? –
--Нет, он звонил около часа дня. Это было как раз после обеда. Он сообщил, что идет по горячим следам, но, чтобы выяснить все до конца, ему будет необходимо обработать одну девушку. Он еще сказал, что ему не хотелось 6ы упоминать имена в разговоре по телефону, но что он собирается прийти в редакцию либо в тот же день во второй половине дня, либо сегодня утром.
--Вчера во второй половине дня,--задумчиво повторил Заварзин.--Чем же я был занят вчера? Ах да, этот разговор с Чижовой и адвокатом самого Чижова.
--Вы разделались с этим делом?--спросила она.
--Надеюсь, что да,--сказал он.--Видно было с первого взгляда, что дама напугана до смерти. Она, видимо, бросилась к адвокату и заставила его сделать все, чтобы замять это дело. Правда, им не хотелось, чтобы я заметил это, поэтому они оба отчаянно блефовали.
--Вам пришлось их припугнуть?
--Конечно же нет,--сказал он.--Я просто дал понять, что претендовать им не на что.
--Вы предполагаете, что Трошину удалось обнаружить что-то такое, отчего они запаниковали и поспешили приехать?
--Трудно сказать. Скорее всего, то, что напугало их до такой степени, касалось не столько Чижова, сколько его жены.
--Она, похоже, женщина того типа, которые имеют весьма интересное прошлое до замужества,--пробормотала Лиза.
--Женщина, подобная ей, даже своей левой руке не даст знать, что делает правая. Заварзин в задумчивости мерил шагами комнату.--Позвоните Марку Глебову,--распорядился он.--Попросите его прийти сюда. У меня к нему дело.
--Что-нибудь еще?
--Нет пока. По крайней мере, до тех пар, пока не позвонит Трошин. Я бы хотел сам с ним поговорить. Передайте ему, чтобы постарался приехать ко мне, если, конечно, он сможет уехать из Бровар на какое-то время.
Кобина покинула кабинет Заварзина. Через несколько минут раздался стук в дверь и на пороге появился Глебов.
--Эта история с Чижовым,--промолвил Заварзин.--Мне бы хотелось, чтобы она сдвинулась с мертвой точки.
--Но я так понял, что вы согласились замять это дела,-- сказал Марк, у которого от удивления брови поползли вверх.
--Пусть так думает сам Чижов,--бросил Заварзин, а мы доведем это дело до конца.
--И что же вы хотите?
--Я бы хотел, чтобы Трошин не упустил тот след, о котором он упоминал. А самое лучшее было бы, конечно, выяснить, кто же все-таки обчистил карманы Чижова и выдал себя за него, и хорошо бы также узнать, почему он это сделал.
--Но я предполагал, что это нужна для того, чтобы написать опровержение.
--Конечно, но и не только поэтому. Мне бы все-таки хотелось узнать побольше об этом Чижове,--задумчиво промолвил Заварзин.--Наверняка он останавливался где-то, когда приезжал в город. Пошлите людей навести справки в отелях, может быть, найдут его имя в книге записи постояльцев. Надо выяснить, где он останавливался. Посмотрите, может, удастся выяснить что-то о его делах. Постарайтесь узнать, один он приезжал в город или с кем-нибудь. А самое главное--надо попытаться раскопать все, что только возможно, об этом таин-ственном ограблении Чижова. В этом деле еще замешана девушка, которая сказала, что путешествует автостопом; если не ошибаюсь, она сказала, что ее зовут Мария Кузнецова. Вам нужно непременно отыскать ее. Займитесь этим сами или поручите кому-нибудь. И еще, я хочу знать, куда отправился этот человек, который назвался Ивановым-Чижовым, когда его отпустили из участка, и что вообще он делал потом.
--Я думаю, что как только полиция Марию Кузнецову, она постаралась убраться поскорее из города,--предположил Глебов.
--Тогда поезжайте и отыщите ее!--взорвался Заварзин.
Зазвонил телефон. Заварзин наклонился и, схватив трубку, поднес ее к уху.
--Заварзин слушает!--произнес он и долго молчал, пока в трубке рокотал чей-то взволнованный голос.--Где ты сейчас?-- спросил он.--Чудесно, он как раз у меня, так что можешь с ним поговорить. Заварзин передал трубку Глебову.--Это Фёдор Нулин, тот, который занимался полицейским участком,--произнес он вполголоса.--Послушайте, Что он говорит.
Глебов взял трубку и сказал негромко.
--Это я, Нулин. Что там у тебя?
Из трубки опять хлынула волна звуков, лицо Глебова стало напряженным. Он так сильно сжал трубку, что даже побелели костяшки пальцев.
--Боже мой!--медленно произнес он.--Ты уверен в этом?
Снова на какое-то время воцарилось молчание, слышался только возбужденный голос из трубки. Затем Глебов произнес.
--Сейчас пошлю тебе пару ребят на подмогу. Дождись, когда они приедут, а затем постарайся описать все как можно подробнее. А уж наша газета позаботится, чтобы все это выяснилось до конца. А ты потолкуй с ребятами из отдела по расследованию убийств и дай им понять, что это для нас теперь дело кровное. Ты меня понял?.. Хорошо, подожди минутку, не вешай трубку.
Глебов взглянул на Заварзина.
--Вы хотите еще что-нибудь добавить?--спросил он.--Трошин убит.
--Ты уже все сказал,--сухо ответил Заварзин.
--Тогда у меня все,--сказал Марк и повесил трубку, но тут же снова снял ее и стал набирать номер.
--Лиза,--произнес он,--это Глебов. Мне нужно срочно поговорить с Борисом Кучером. Хорошо, я жду... Привет, Борис, это Марк. Сейчас из полицейского участка звонил Нулин. Он слышал сообщение по их радио. На окраине города, на пересечении улиц Свободы и Ракова, полиция обнаружила тело. Это уже фактически заброшенный район, там осталось всего несколько домов. Полиция считает, что убитый—Вадим Трошин. Возьми с собой Степана Лащину, и поезжайте оба в участок. Займитесь этим делом. Свяжись с отделом по расследованию убийств. Скажи, что Трошин работал по заданию редакции и что мы готовы перевернуть и небо и землю, но добиться расследования этого дела. Можешь упомянуть, что «2000» заинтересована в результатах. Выясни все, что можешь, и позвони, и я объясню тебе, над чем работал Трошин, и с этой минуты всем этим заниматься уже будешь ты. Найди там Фёдора Нулина, и вы, все трое, делайте что хотите, но выясните все до конца. Ясно?
Он кивнул и, положив трубку, сел, повернув к Заварзину усталое, нахмуренное лицо.
--Бедняга,--тихо произнес он.
Заварзин стиснул кулаки.
--Это я,--медленно сказал он,--послал мальчика на смерть. Конечно, я не допускал такой мысли, да и он об этом не думал, но тем не менее несчастье произошло. Бедный парень! Погиб как солдат на посту. Настоящий был журналист. Видно, ему удалось что-то узнать, и его вывели из игры.
--А как нам узнать, над чем он работал?--спросил Глебов.-- Тело было найдено не больше двадцати минут назад. Он был мертв уже не меньше двадцати четырех часов. Ему размозжили чем-то тяжелым затылок, а потом привезли в этот район и там бросили.
--Он вчера звонил мне,--сказал Заварзин,--и просил передать, что взял горячий след. Сказал, что нашел одну женщину, с которой имеет смысл поговорить. Но по телефону предпочел не называть имена. Я хочу, Марк, чтобы вы сами занялись этим. Подключи к этому делу столько людей, сколько сочтешь нужным. Трошин был одним из нас, он работал с нами не один год. И вдруг его подло убили. Мы должны отомстить за него. Больше того, это прямое оскорбление для газеты. Мы просто обязаны все эта выяснить, это для нас--дело чести. А я немедленно отправляюсь к Сергею Голоненко.
Марк присвистнул.
--В этом деле еще столько всего такого,--продолжал Заварзин, о чём мы даже не подозреваем.
--Еще бы, конечно,--согласился Глебов.--Вы это знаете так же хорошо, как и я. Трошин ведь занимался расследованием прошлого Чижова?
--Да, но все дело в том,--подчеркнул Заварзин, -что нам удалось достичь соглашения с Чижовым. Он не будет возбуждать против газеты дело о клевете...
--Но ведь это не означает, что Трошин обязан был забыть то, что ему удалось узнать?--нетерпеливо перебил его Глебов.-- Трошину наверняка удалось раскопать что-то важное. И Чижов убил его, чтобы заткнуть ему рот.
Заварзин медленно покачал головой.
--Людей часто убивают, Марк,--произнес он,--из-за ревности, от страха, ради выгоды, ради мести, наконец. И вот вы решили, что в данном случае поводом для убийства был страх разоблачения и, следовательно, в убийстве замешан Чижов. Но ведь он уважаемое лицо в городе. Если у него и есть какие-то тайные грехи, та наверняка он смог так глубоко спрятать концы в воду, что вряд ли при обычном журналистском расследовании можно было бы докопаться до чего-нибудь всего за три дня.
--Пусть так,--согласился Глебов.--Тогда будем надеяться, Голоненко удастся добиться большего. Он очень неглупый человек. Когда будете с ним разговаривать, попробуйте выведать у него что-нибудь о человеке по имени Виктор Дугин. Дугин был свидетелем убийства Эдуарда Козырева, частного детектива. По подозрению в убийстве арестовали Филиппа Лохова. Все дело в том, что Дугин был страшно напуган тем, что он случайно стал свидетелем убийства. Он отправился к Голоненко, и тому удалось где-то спрятать его. Все, что удалось вытянуть из Голоненко,--это то, что он сам приведет Дугина на судебное заседание. Вопрос только в том, удастся ли заставить его говорить.
--Вряд ли,--задумчиво сказал Заварзин.
--Но попытаться-то стоит,--настаивал Глебов.--Если вам удастся убедить его помочь нам в деле Трошина, может быть, вы с ним как-то сблизитесь. И не забудьте спросить его о Дугине. А за это время я в свою очередь попытаюсь разузнать что-нибудь.
Быстрыми нервными шагами он пересек комнату и вышел. Заварзин, сидя за письменным столом, позвонил по селектору секретарше и сказал.
--Соедините меня с Сергеем Голоненко, криминологом. Передайте ему, что мне нужно срочно увидеться с ним в связи с делом чрезвычайной важности. По всей видимости, до вечера у меня на руках не будет всей информации, которая нужна для того, чтобы объяснить ему это дело во всех подробностях. Поста-райтесь договориться с ним о встрече на вторую половину дня.
Заварзин долго сидел совершенно неподвижно. Казалось, он отдыхал. Человеку неискушенному могло показаться даже, что он сладко грезит наяву о каких-то приятных вещах. Зазвонил телефон. Заварзин схватил трубку и услышал голос Лизы.
--Господин Голоненко согласен увидеться с вами сегодня в половине девятого, если это вас устроит.
--Да, вполне,--сказал Заварзин.--А теперь, Лиза, соедините меня с редактором «Новости Бровар Броварах. Это срочно.
Он положил телефонную трубку на место, но не убирал с нее руку и, когда через полминуты раздался звонок, быстро приложил ее к уху.
--Добрый день,--сказал он.—Главный редактор из «Новости Бровар»?
--Да. Это я.
--Извините не знаю вашего имя-отчества.
--Виктор Ильич Богатов.
--Виктор Ильич! Это говорит Заварзин из «2000». Мы посылали к вам человека покопаться в вашем архиве и найти, если удастся, что-нибудь о Владимире Чижове. Парня по имени Трошин. Вы ему смогли чем-то помочь?
Заварзин слушал какое-то время, потом кивнул.
--Не могли бы вы мне помочь?--сказал он.--Из этого у нас могла бы получиться большая статья. Я хотел попросить вас выяснить для меня, где Чижов провел вчера вторую половину дня. Хорошо бы, и утра, конечно, но прежде всего меня интересу-ет время после полудня. Мне бы хотелось знать все до мельчайших подробностей. Можете потратить на это сколько угодно и пошлите счет мне... Он--что?.. Вы уверены в этом?.. Проверьте это, идет? Выясните все, что касается доктора. Поговорите с сестрой, если удастся. Наверное, у этого врача их две или три. В общем, соберите всю, какую только возможно, ин-формацию и свяжитесь со мной как можно скорее. Это может оказаться делом чрезвычайной важности. Я решил позвонить именно вам, потому что знаю, какое участие вы принимаете в предстоящих выборах. Мне бы не хотелось давать сейчас никаких обещаний, я просто прошу вас помочь мне сейчас, как когда-то в прошлом мы помогли вам. Позвоните мне сразу же, как только вам удастся что-нибудь узнать. Если меня не будет на месте, оставьте всю информацию у Лизы Кобиной, моего секретаря.
Заварзин повесил трубку, вышел из кабинета, быстрыми шагами пересек приемную и, свернув направо по коридору, вышел в длинный душный холл, в котором с левой стороны располагался склад, а справа в большом помещении с несколькими темными комнатами размещались фотографы. Миновав еще одну комнату, откуда доносился стук пишущей машинки, он толкнул дверь кабинета Глебова и вошел.
--Я созвонился с Богатовым из «Новостей Бровар»,--сказал он,--по поводу информации о Чижове. Он мне, кстати, рассказал, что Чижов вдруг вчера утром неожиданно серьезно заболел и с тех пор не встает с постели. Я попросил его проверить, так ли это. А то ведь что-что, а больным сказаться легко. Мы даже врачам не можем до конца доверять. Чижов ведь довольно значительная фигура, но я надеюсь, мы сможем что-нибудь узнать от медсестер. Богатов обещал нам помочь.
--Вы думаете, что у Чижова с Трошиным была где-то назначена встреча? --спросил Глебов.
--Я пока ничего не думаю,--ответил Заварзин.--Я просто собираю факты. Кстати, у меня сегодня на половину девятого назначена встреча с Сергеем Голоненко. А в полиции удалось что-нибудь выяснить? Или совсем ничего?
--Убит действительно Трошин, в этом нет никаких сомнений, --угрюмо сказал Глебов.--Им до сих пор пока не удалось точно установить время смерти, но приблизительно его могли убить вчера днем около двенадцати, может быть, сразу после полудня. А ночью, около трех или четырех часов, тело привезли и бросили в этих трущобах, где его позднее и обнаружила полиция. Никто не может сказать, как он иначе мог попасть туда.
Громко зазвонил телефон на письменном столе Глебова. Тот вздрогнул от неожиданности и поднес трубку к уху.
--Глебов слушает,--механически сказал он, а затем кивнул Заварзину.
--Это вас,--и передал ему трубку.
--Заварзин слушает,--отозвался тот и, повернувшись к Марку, буркнул.--Междугородный... звонит из Бровар. Сейчас, минутку... Еще раз добрый день, Вик4тор Ильич... Да... Так вы уверены в этом... Возможность ошибки исключена... Понимаю... Хорошо. Большое спасибо. В любом случае, в конце концов, из всего этого выйдет хорошая статья для вашей газеты... Да, мы пока будем здесь. Если что-то узнаете еще, позвоните. Я почти уверен, что в Броварах скоро будет большой скандал... Хорошо, держите нас в курсе всех событии и увидите, как мы это используем. Выясните все, что только возможно, и, как что-то узнаете, немедленно позвоните нам. Если получится, лучше все-го в пределах часа. Вы снабжаете нас информацией, а уж мы ее используем как можно лучше.
Он передал трубку Глебову. Тот повесил ее и, сдвинув телефон в сторону, вопросительно взглянул на Заварзина.
--Что-нибудь удалось узнать?--поинтересовался он.
Лицо Заварзина превратилось в бесстрастную маску.
--Владимир Чижов,--объявил он,--умер примерно двадцать минут назад. По каким-то причинам о его смерти никому не сообщили. Богатов послал к нему домой самого опытного репортера, который собаку съел на этом деле. Тот-то все это и разнюхал. В доме у тела покойного двое докторов, и, похоже, назревает скандал. Один из врачей уверен, что Чижов был отравлен.
Глебов широко раскрытыми от изумления глазами воззрился на Заварзина.
--Отравлен,--пробормотал он. Заварзин молча кивнул.--Для его жены,--сказал Глебов,--это слегка усложняет дело. По-моему, он был весьма состоятельным человеком, если не ошибаюсь.
--Думаю, что все его имущество к моменту смерти должно было оцениваться не меньше чем в два десятка миллиона долларов.
--И как долго болел Чижов?
--Он неожиданно почувствовал себя плохо. Это случилось вчера утром. Вначале речь не шла о чем-то серьезном, предположили, что это просто случайное недомогание. Случилась это, когда он был у себя в офисе. Его отвезли домой и уложили в постель. Как это обычно бывает, вызвали сразу нескольких докторов, которые тоже, как обычно, разошлись во мнениях, и тут вдруг Чижов потерял сознание. Это случилось вчера около трех часов дня. С этой минуты он больше не приходил в сознание. Так и умер.
--Но если он страдал каким-то серьезным заболеванием,-- настаивал Глебов,--тогда его жене должно же быть что-нибудь известно об этом.
Заварзин уныло кивнул, молча согласившись с этим.
--А потом, подумайте,--продолжал Глебов,--ведь получается, что как раз в то время, когда Чижов лежал на смертном одре, его жена с адвокатом примчались сюда, к вам, из Бровар, чтобы договориться о прекращении дела о клевете. Зачем нужно была так торопиться, особенно если Чижов умирал? Ведь мертвые не могут обратиться в суд. А было не похоже, чтобы они боялись, что пострадает их репутация.
--Может быть,--предположил Заварзин,--они просто не отдавали себе отчета, насколько серьезно он болен.
Глебов саркастически хмыкнул.
--Если это она подсылала ему яд,--сказал он,--тогда уж она точно знала, насколько серьезно он болен. А если этот яд должен был подействовать не сразу, то у нее вполне оставалось достаточно времени, чтобы спокойно навести красоту в косметическом салоне, а потом отправиться очаровывать вас, чтобы уговорить поехать вместе с ней в отель и там дать возможность своему адвокату как-то договориться с вами. Если вы можете придумать более хладнокровное убийство...
Заварзин нетерпеливо перебил его.
--В вашей гипотезе слишком много предположений,-- сказал он.--В действительности же, если она на самом деле пошла на то, чтобы подсыпать ему яд, то уж наверняка такая хладнокровная женщина позаботилась бы о более убедительном алиби, чем приезд сюда с адвокатом. А то, что она затеяла этот разговор со мной, скорее говорит о том, что дела мужа были ей небезразличны, что она была в достаточной степени предана его интересам. Она вполне могла отнести внезапное недомогание мужа на счет нервного перенаряжения, поскольку видела, что эта статья, угрожавшая его репутации, безумно его волновала. И вряд ли она могла выбрать более верный способ быстро вернуть его к нормальной жизни, чем уладить это дело. Кстати, ее отъезд как нельзя более убедительно доказывает, что она не восприняла серьезно болезнь мужа.
Глебов не сводил задумчивого взгляда со своего издатели.
--Но послушайте,--сказал он,--ведь если Чижов действительно был отравлен, то тогда человек, давший ему яд, был совершенно уверен в его скорой смерти. Если же он был настолько уверен в этом и мог не беспокоиться на этот счет, то зачем понадобилось убивать Вадима Трошина?
--Я ведь уже говорил вам,--раздраженно сказал Заварзин,-- что вы делаете выводы и задаете вопросы, на которые невозможно сейчас ответить, потому что у нас нет на руках всей информации. Сначала нужно выяснить все, а уж потом появится и версия.
--Я как раз тем сейчас и занимаюсь, что собираю информацию,--хмуро буркнул Глебов.
--Вот и продолжайте в том же духе!--Заварзин вышел из кабинета, хлопнув дверью.
ГЛАВА 7
Сергею Голоненко было уже под сорок. Шерстяной купальный халат, в который он был закутан, доходил ему почти до пяток и хлопал по ногам, когда он расхаживал по комнате. А он почти все время находился в движении. Заварзин удобно расположился в низком кожаном кресле, стиснул в зубах черенок обкуренной трубки, его темные горящие глаза с молчаливым неодобрением следили за беспокойными движениями Голоненко.
--Вы все мне рассказали?--спросил Голоненко.
--Абсолютно все,--ответил Заварзин.--И ради Бога, перестаньте метаться из угла в угол. Вы меня просто нервируете.
--Извините,--сказал Голоненко с усмешкой, опустился в кресло, подтащил к себе поближе табурет и, закинув на него ноги, прикрыл их теплым халатом. Затем он откинулся на спинку кресла и с удовольствием закурил.
--Я страшно беспокойный субъект,--заявил он.
--Мне это известно,--сказал Заварзин,--но я и сам такой. Вам удалось что-нибудь узнать в связи с этим делом?
Сергей Голоненко был от природы длинноногим и дол-говязым. Его худые длинные руки свободно свисали с подлокотников кресла, а пальцы слегка шевелились, как будто их колебало дуновение воздуха.
--Это достаточно сложное дело. Тут надо и подумать, и поработать,--промлямлил он наконец.
--А какие-нибудь мысли у вас уже есть?--поинтересовался Заварзин.
--Да, конечно.
--Очень интересно.
--Во-первых,--сказал Чумак,--я не могу понять до сих пор, зачем тому человеку, которого задержала полиция, понадобилось назвать себя Чижовым. Конечно, у него был бумажник. Предположим, он действительно обчистил карманы настоящего Чижова. В таком случае он либо профессиональный карманник, либо любитель, которому срочно потребовались деньги или документы.
Заварзин протянул к нему руку.
--Боже мой!--воскликнул он.--Вы меня просто нервируете этими своими телодвижениями.
Чумак глубоко вздохнул и сунул руки в карманы.
--Это у меня такая привычка,--пояснил он,--особенно когда я размышляю. Не знаю, почему я так делаю. Наверно, это помогает ощутить какой-то контакт с людьми, о которых я говорю или думаю. А вы как относитесь к такого рода вещам?
--Что вы имеете в виду?--спросил Заварзин.
--Телепатию, гипнотизм и все такое прочее,--пояснил Чумак.--Знаете, ведь есть что-то особенное в личности каждого человека. Каждая личность--это жизнь. А жизнь--это вибрация. Вибрацию можно передавать и получать. Если выражаться техническим языком, то мозг каждого человека-- это своего рода приемо-передающий аппарат. Но наше сознание не всегда способно принять и осознать полученную информацию. Подсознание справляется с этим гораздо лучше и может уловить то, что недоступно логическому уму.
Заварзин быстрыми, порывистыми движениями набил трубку и принялся уминать в ней табак.
--Нет,--наконец сказал он,--не могу сказать, чтобы меня это когда-нибудь интересовало.--На какое-то время наступило молчание.--Так что вы думаете па поводу этой карманной кражи?--спросил Заварзин.
--Я считаю, что он либо карманник-профессионал, либо удачливый любитель,--заявил Чумак.--Если он любитель, вряд ли все-таки ему удалось вывернуть карманы Чижова так, чтобы тот этого не заметил. Конечно, существует такая возможность. С другой стороны, профессиональный вор-карманник, вытащив бумажник, забирает оттуда деньги, а сам бумажник со всем содержимым обычно выбрасывает. Ведь это очень опасно, если тебя задержат с чужим бумажником в кармане, да ещё полным чужих документов, визитных карточек и так далее.
--Разве это имеет такое уж большое значение для решения нашей проблемы?--спросил Заварзин.
--Может быть, имеет, а может быть, нет,--задумчиво проговорил Чумак.--Но тут есть еще кое-что интересное. Каким-то образом в этой истории оказалась замешана женщина. Я имею в виду эту любительницу ездить автостопом, Марию Кузнецову. Мне кажется, ей должно быть что-то известно об этом человеке, который представился Чижовым.
--Нам тоже кажется, что надо бы найти ее,--согласился Заварзин.--Я тоже считаю, что она может быть очень важным свидетелем.
--Прекрасно, тогда пока оставим это,--сказал Чумак.-- С этим вопросом можно подождать. Перейдем к другому моменту. Трошин успел передать, что он вошёл в контакт с какой-то женщиной, но не захотел назвать ее имя по телефону.
--Я уверен, что здесь все не так уж сложно,--сказал Заварзин.--Женщина эта, скорее всего, была как-то связана с Чижовым. Вы ведь помните, Трошин заимался тем, что старался выведать как можно больше о Чижове и его прошлом. Я уверен, что Чижов не был тем, за кого он себя выдавал.
--А почему вы так решили?--спросил Чумак.
--Видите ли,--заявил Заварзин,--я уже слишком долго занимаюсь изданием газеты, чтобы не знать, что в каждом маленьком городе есть свой местный бог, который, как правило, совсем не такой, каким кажется с первого взгляда.
--Ну, Бровары трудно назвать маленьким городком,-- запротестовал Чумак.
--Все равно, принцип тут один и тот же,--настаивал Заварзин.--Это пригород большого города, и раз уж вы спросили мое мнение, я бы посоветовал не доверять первому впечатлению. Даже если он с виду мошенник или настоящий бандит. Это вам может сказать любой человек, который достаточно долго пробыл в газетном бизнесе. Вы сейчас по профессии криминолог, Игорь. Вам хорошо знакомы разного рода мошенники. А я газетчик, я знаю людскую породу. Если бы мы могли позволить себе обнародовать кое-что из того, что нам известно, то многие современные идолы были 6ы развенчаны. А уж этот Чижов казался настолько добропорядочным, что это просто не могло быть правдой. Президент фешенебельного загородного-клуба, президент финансовой палаты, директор банка, кандидат в члены городского совета и так далее, и так далее. А в глазах его жены таился страх.
--Страх?--переспросил Чумак.
--Да, страх,--подтвердил Заварзин.--Она чего-то безумно боялась.
--Может быть, это из-за статьи в вашей газете?--предположил Чумак.
--Может быть,--согласился Заварзин.--Но мне показалось, что она слишком хороша умеет скрывать этот страх, привыкла, что ли, к нему, так что я уверен, что страх этот появился у нее уже давно. Я бы сказал, что она живет с ним уже не неделю и не месяц.
--И вы сказали, что были какие-то предположения относительно того, что Чижов умер не своей смертью, а был отравлен.
--Да, такие разговоры были,--сказал Заварзин,--но потом все замяли. Чижов был в Броварах чрезвычайно влиятельным человеком. И у семьи были влиятельные друзья. При его кончине присутствовали двое врачей. Один из них считал, что в обстоятельствах его смерти было нечто такое, что определенно указывало на отравление. Другой же врач утверждал, что смерть Чижова была естественной. Он и подписал свидетельство о смерти.
--Так что вскрытия, по всей видимости, не будет?--спросил Чумак.
--Нет, вскрытие будет,--угрюмо заявил Заварзин.—Я нахожусь в тесном контакте с Богатовым, редактором «Новости Бровар». Это та самая газета, которая перед выборами поддерживала не Чижова, а его противника. Богатов и я, мы многим обязаны друг другу в прошлом. Он принялся расследовать обстоятельства, при которых умер Чижов, и затем позвонил мне, что уже почти готов бросить это дело, поскольку на него невыносимо давят и члены финансовой палаты, и члены загородных клубов, где президентом был Чижов, а сейчас в эту травлю уже включились и финансовые круги.
--Другими словам,--подхватил Чумак,--друзья Чижова всеми силами стараются замять скандал.
Заварзин кивнул.
--Конечно,--продолжал Чумак,--тут всегда существует вероятность того, что смерть действительно наступила от естественных причин и что тот, другой, более молодой доктор просто ошибся в диагнозе.
--Конечно, это тоже возможно,--согласился Заварзин.
--Давайте теперь вернемся к той загадочной женщине,-- предложил Чумак.--Если я правильно вас понял, вы считаете, что Трошин был убит потому, что вышел на след какой-то женщины, которая находилась в каких-то неизвестных нам отношениях с Чижовым. Я правильно понял?
--Да, совершенно верно.
--Тогда можно сделать совершенно определенный вывод, -- продолжал Чумак,--что эта женщина не замешена в убийстве.
Заварзин изумленно взглянул на него.
-- С чего вы это взяли?
--Это очень просто. Конечно, для любой женщины доброе имя многое значит. Но женщина того типа, которая могла иметь любовную авантюру с человеком, занимающим в обществе такое высокое положение, как Чижов,--это, скорее всего, женщина, которая может позволить себе очень многое. Скорее всего, она имеет собственную квартиру или даже дом, может приходить и уходить когда угодно и не должна ни с кем особенно считаться.
--Похоже, что так,--согласился Заварзин.
--Таким образом,--продолжал Чумак,--у женщины этого типа вряд ли может возникнуть необходимость убить человека, чтобы защитить свое так называемое доброе имя. С другой стороны, доброе имя Чижова включало в себя политический престиж, социальный престиж и прочное финансовое положение.
--Я, кажется, понимаю, к чему вы клоните,--пробормотал Заварзин.
--Не уверен, что это так,--сказал ему Чумак.--Вот еще что я хотел сказать: давайте попробуем предположить, что Трошин нашел или уже даже имел возможность поговорить с какой-то женщиной, которая сообщила, что у неё есть возможность передать ему информацию о Чижове. И давайте предположим также, что информация эта была такого рода, что могла крайне повредить репутации Чижова. По-видимому, раз Трошин собирался повидаться с этой женщиной, он рассчитывал получить от нее какие-то сведения. Если его убили из-за этого, то, значит, убил кто-то, кому было крайне нежелательно, чтобы эти сведения попали в руки Трошина. А теперь давайте поставим себя на место убийцы. Нейтрализовав навсегда Трошина, что бы он предпринял немедленно после этого, как вы считаете?
--Вы имеете в виду женщину?--спросил Заварзин.
--Именно так,--подтвердил Чумак,--он был бы уверен, что женщина выведена из игры, либо заставив ее замолчать навсегда, либо упрятав ее в такое место, где те, кто будут расследовать убийство Трошина, не смогут до нее добраться. Не забывайте, убийца прекрасно знал, что Трошин занимается этим делом по заданию газеты. 0н знал, что Трошин копается в прошлом Чижова в надежде найти какой-нибудь компрометирующий его материал. Почти наверняка он знал, что каждый день Трошин обо всем, что узнает, сообщает в газету. Не знал он только, что Трошину удалось выяснить. Трошин говорил в разговоре с вами, что не хочет по телефону называть ничьих имен, но человеку, убившему его,--а ведь сам способ, которым было совершено убийство, указывает на то, что убийцей был именно мужчина,--так вот, убийце явно не было известно, как много удалось узнать Трошину и что он успел сообщить вам.
Заварзин задумчиво кивнул.
--Таким образом,--сказал Чумак,--я предлагаю вам сделать две вещи: заняться усиленными поисками Марии Кузнецовой и навести самые тщательные справки, не было ли за последнее время случаев исчезновения, особенно если пропавшей была женщина и пропала она совсем недавно, в течение последних суток.
В глазах Заварзина сверкнул огонек восхищения.
--А что,--сказал он одобрительно,--неплохая идея!
Какое-то время оба молчали. Заварзин вытащил изо рта потухшую трубку, выбил из нее пепел и сунул в карман.
--Понимаете, Игорь,--начал он,--это ведь первый случай, когда мы решили привлечь вас к расследованию. Мне ваша работа известна больше по достигнутым результатам, но как вы этого добиваетесь, мне совершенно непонятно. А теперь скажите, что вы готовы в этом расследовании взять на себя и какую роль отводите нам?
--Не хочу, чтобы между нами было какое-то непонимание,-- ответил Чумак.--Поэтому сразу предупреждаю, что все расследование придется вести вам.
--Все?!--поразился Заварзин.
--Все, от первой до последней минуты,--подчеркнул Чумак.--Все, что я обещаю вам,--это подкидывать кое-какие идеи и взвешивать поступающую ко мне информацию. Вы добываете мне факты, я их сопоставляю и направляю расследование в новое русло.
--Не знаю даже, как это сделать,--задумчиво сказал Заварзин.--Ведь это значит, что мои люди должны будут поступить в ваше распоряжение.
--Наймите частного детектива, если хотите,--предложил Чумак.
--Нет уж, наши люди справятся с этим лучше под вашим руководством!
--Тогда используйте их в таком варианте, если считаете это более выгодным. Но сам я не намерен собирать информацию. Все, что я буду делать,--это обдумывать поступающие ко мне сведения и направлять расследование в нужное русло, если понадобятся какие-то дополнительные факты. А еще я буду играть в людские шахматы?
--В какие шахматы?--удивился Заварзин.
--Это я так называю,--пояснил Чумак.--В мире полным-полно частных детективов, которые часто идут по ложному следу. Они берут какой-то неодушевленный предмет и придают ему невероятное значение. Я не считаю, что разгадкой каждого преступления должен быть именно человек, а не неодушевленный предмет. И не то чтобы я не обращал внимания на предметы, Я стараюсь обращать внимание лишь на те предме-ты, которые являются уликами, и придаю им большое значение, но только то, которое они действительно имеют. С другой стороны, я не хочу идти по уже остывшему следу, пока моя будущая добыча отдыхает. Я делаю то один, то другой ход, чтобы заставить человека, за которым я охочусь, потерять сон и покой, заставить его метаться из стороны в сторону. Тогда он будет оставлять за собой свежий след. Другими словами, я играю в шахматы, где люди заменяют фигурки. Заставляю их двигаться так, как мне хочется. Если вы когда-нибудь охотились на оленя, вам будет сразу понятно, о чем я говорю. Охотник, который идет по уже остывшему следу, никогда не будет так удачлив, как тот, который сидит на скале и заставляет двигаться оленей.
--Но что же делать,--спросил Заварзин,--если вы сидите на скале, а олени все-таки не двигаются?--Он саркастически усмехнулся.--Я-то это хорошо знаю, сам видел это в прошлый охотничий сезон.
--Вот я как раз об этом и говорю,--подхватил Чумак.--Вы сами должны заставить их бежать. Можно это сделать, если устроить шум в каком-то месте, что заставит их забеспокоиться и потерять голову, и они будут ломиться сквозь кусты прямо на вас.
--Ладно, пусть будет так,--согласился Заварзин,--поверю вам, благо вы заслужили уже репутацию человека, всегда добивающегося наилучших результатов. Я не буду оспаривать ваши методы: вам виднее. Давай-те лучше вернемся к делу. Вы считаете, что нам сейчас нужно бросить все силы на поиски Марии Кузнецовой, что мы, кстати говоря, и так уже делаем, а также выяснить, не было ли случаев исчезновения женщин за последние двадцать четыре часа.
--Все правильно,--сказал Чумак,--а я в это время повидаюсь с доктором из Бровар, который был уверен в том, что Чижов умер от отравления, а также постараюсь поговорить с мадам Чижовой.
Заварзин слегка удивился.
--А я считал, что вы хотите, чтобы всю подобную работу делали мы.
--Нет, вы меня не поняли,--возразил Чумак --Я хочу, чтобы вы занимались сбором фактов. Я-то ведь криминолог, а не детектив. Сам я не буду бегать по улицам высунув язык и совать всюду свой нос, и, вообще, в контакт я буду входить только с главными действующими лицами. Мне бы хотелось услышать, как они будут говорить.
Заварзин улыбнулся.
--Вы хотите сказать, что будете слушать, что они будут говорить.
--Нет,--возразил Чумак,--я собираюсь именно наблюдать за их манерой говорить. Уже довольно давно я заметил, как много можно узнать о характере человека, если следить за движениями его губ, пока он говорит.
Хотя Заварзин, казалось, удивился, тем не менее он слегка кивнул. Чумак вырвал листок бумаги из блокнота и написал на нем номер телефона.
--Вот,--сказал он, складывая в несколько раз листок бумаги, подавая его Заварзину--это мой личный, незарегистрированный номер мобильного телефона, которым мы будем пользоваться только во время этого расследования. Дайте его только тем из своих людей, которым вы абсолютно доверяете. Когда дело будет закончена, этот номер изменится.
Заварзин в глубокой задумчивости еще и еще раз скла-дывал бумажку.
--Есть еще кое-что, о чем я хотел бы вас спросить.
--О чем же?
--Примерно часов в десять вечера в понедельник--в тот самый вечер, когда наша газета невольно разворошила это змеиное гнездо, опубликовав статью, в которой карманного воришку назвала Чижовым,--так вот, в тот самый вечер был застрелен некий Эдуард Козырев, частный детектив. Так уж получилось, что единственным человеком, который имел возможность хорошо рассмотреть убийцу в лицо, был случайный прохожий по фамилии Дугин. Он описал все, что произошло, подбежавшему к нему полицейскому офицеру и пообещал при первом же требовании явиться в суд как свидетель. Конечно, в этот момент там было много суеты и беготни. Дугин вос-пользовался этим и сбежал. Позже вы позвонили в полицию и сообщили, что Дугин у вас.
Чумак, угрюмо сдвинув брови, не сводил глаз с жур-налиста.
--Ну так что?--спросил он.--Какое это имеет отношение к вашему делу?
--По всей вероятности, никакого,--сказал Заварзин.
--Вы забыли, я ведь представитель газеты. Дугин пришел к вам. Вообще говоря, для свидетеля это довольно необычное поведение. По всей вероятности, он вам рассказал что-то такое, что утаил от полиции. Поскольку я журналист, меня это не может не интересовать.
--И поэтому,--зловеще сказал Чумак,--вы рёшили использовать то, другое дело, чтобы заставить меня открыть рот и нарушить мой профессиональный долг. Не так ли?
--Нет, если бы мне были просто нужны новости, я бы не стал этого делать. Но помните, вас наняла редакция «2000». Это «2000» будет платить вам за работу. А мы зарабатываем деньги, распространяя новости. Рано или поздно, но сведения о показаниях Дугина и его исчезновении появятся на свет Божий. Вы узнаете, когда это случится. И когда это произойдет, я хочу, чтобы первым делом вся информация попала в «2000».
--Предположим,--медленно проговорил Чумак,--вдруг неожиданно выяснится, что Дугин тут совсем ни при чем и его просто напрасно побеспокоили? Предположим, что он ничего больше не знает, кроме того, что уже рассказал офицеру полиции? Попробуйте представить, что Дугин пришел ко мне вне себя от страха, в состоянии, близком к истерике. Предположим, что нет никакой причины, чтобы Дугину необходимо было исчезнуть на какое-то время. У него нет никаких дел в городе, которые требовали бы его присутствия здесь. Представьте себе на минуту, что я предоставил Дугину убежище не потому, что считал это необходимым, а просто потому, что он был издерган до последней степени, а также потому, что он мог и хотел заплатить мне за услуги.
--Вы готовы поклясться,--спросил Заварзин,--что все это чистая правда?
--Нет уж, я не собираюсь делать никаких заявлений в вашем присутствии. Я просто спрашиваю вас, какова будет ваша позиция, если все эта правда?
--Тогда я был бы вам очень благодарен, если бы вы дали возможность «2000» «обнаружить» Дугигна, когда ему придет время появиться в качестве свидетеля.
Чумак вытянул ноги, сделал быстрое движение вперед и через секунду уже стоял, выпрямившись во весь рост. Распахивающиеся полы халата позволяли видеть тонкую шелковую пижаму, пока он шел к двери.
--Может быть,--сказал он тоном, не оставляющим никакого сомнения в том, что разговор окончен,--это и можно организовать.
Он повернул ручку и широко распахнул дверь.
ГЛАВА 8
Доктор Павел Брунов был толстый, краснощекий, как херувим, мужчина с холодными, серыми, задумчивыми глазами. Он оценивающе разглядывал пришедшего к нему Чумака, а затем перевел глаза на его визитную карточку.
--Криминолог,--почти пропел он. Чумак кивнул.--Вы расследуете какое-то дело?--поинтересовался Брунов.
--Да, смерть Владимира Чижова. Если не ошибаюсь, он умер вчера во второй половине дня.
--Совершенно верно. Могу ли я узнать, чем вызван ваш интерес к этому делу, господин Чумак?
--Я расследую это дело.
--Вы это уже раньше говорили.
--Я занимаюсь сбором информации.
--Для кого?
Чумак улыбнулся и покачал головой. Глаза доктора, казалось, стали еще более задумчивыми.
--Я могу сказать вам,--сообщил Чумак,-- что я хочу выяснить, и это пока все.
--Пока что,--заявил Брунов,--я тоже ничего не могу вам рассказать.
--Вы не можете обсудить со мной детали этого дела, доктор, даже в интересах торжества справедливости?
--Когда меня приглашают лечить человека,--сказал доктор, --я не имею права обсуждать с кем бы то ни было, что я обнаружил во время лечения, кроме соответствующих судебных органов, и даже тогда, когда меня вызовут повесткой в суд как свидетеля, даже тогда я не буду считать себя свободным от моего профессионального долга. Я имею в виду, что даже тогда я не буду иметь право обнародовать то, что доверил мне пациент.
Чумак не сводил с лица своего собеседника внима-тельного, напряженного взгляда, затем глаза его уже не отрывались от губ доктора Брунова.
--Доктор, меня интересует только то, что сообщил вам ваш пациент, то, что было связано с поставленным вами диагнозом и предписанным лечением. Ведь это не является в данном случае профессиональной тайной?
--Согласно букве закона вы правы, я имею в виду то, что мне стало известно от больного, когда я ставил ему диагноз и назначал лечение. Но вы должны понять, что мое собственное суждение об этих вопросах является окончательным. Другими словами, любой суд допускает, что только моя совесть врача в состоянии решить, что является моей профессиональной тайной, а что нет.
--А родственники умершего могут заставить или уговорить вас рассказать об этом?--спросил Чумак.
--Думаю, нет. То, что было сказано мне человеком, которого я лечил, является совершенно личным.
Чумак протянул ему руку, и, поколебавшись немного, доктор Брунов пожал ее.
--Благодарю вас,--сказал Чумак.--Мне было очень приятно познакомиться с вами. Я очень благодарен вам за ту информацию, которую вы мне предоставите.
Доктор Брунов широко распахнул от удивления глаза.
--Но я ведь ничего не сказал вам!--воскликнул он.
На лице Чумака заиграла самодовольная улыбка.
--Да нет же, доктор, вы ошибаетесь. Конечно, прямо вы ничего не сказали, но тем не менее, хоть и против своей воли, сообщили мне довольно важную вещь.
--Что вы имеете в виду?--возмутился доктор.
--Я имею в виду, что соответствующие судебные органы, по всей видимости, весьма заинтересует тот факт, что вы тщательно и преднамеренно скрываете от закона какие-то сведения, которые Чижов доверил вам, как лечащему врачу. А теперь прощайте, доктор.
И Чумак вышел из комнаты, оставив на пороге смущенного и сильно встревоженного врача, который не нашелся что сказать.
Усмехнувшись про себя, Чумак отправился к доктору Челидзе. Доктору, видимо, доставляло немало удовольствия окружать себя атмосферой профессиональной тайны, даже внешность его безошибочно свидетельствовала о выбранной им профессии. На лбу у него сверкало маленькое круглое зеркало с дырочкой посредине, пользуясь которым он видел все, что скрывалось в горле его пациента. Доктор Челидзе был одет в чистейший белый халат, а воздух в кабинете, казалось, весь состоял из каких-то чисто медицинских запахов. Глаза его не были такими настороженными, как у доктора Брунова. Он был кавказцем со скуластым лицом, высокий и худощавый, с узким, будто щель, ртом.
--Чем я могу быть вам полезен, господин Чумак?-- осведомился он.
--Я бы хотел кое-что узнать от вас в связи с делом Чижова, -- ответил Чумак.
--Ничем не могу вам помочь,--резко сказал доктор.--Здесь нечего обсуждать. Человек этот умер естественной смертью. Я подписал свидетельство о смерти. Можете посмотреть его. Больше ничего не могу вам сказать.
--А не могли бы вы рассказать мне,--спросил Чумак,--какие симптомы были у Чижова перед смертью?
--Нет.
--Была ли у него температура?
--Ничего не могу вам сказать.
--Можете вы назвать мне время, которое прошло с момента появления первых симптомов заболевания до момента наступления коматозного состояния, которое и продолжалось, насколько я знаю, до самой смерти?
--Нет.
--Могу я узнать почему?
--Это профессиональная тайна.
--Понятно. А что-нибудь, что не является профессиональной тайной, вы можете мне рассказать?
--Что вы имеете в виду?
--Если я задам вам вопрос о чём-то, что не является профессиональной тайной, вы мне ответите?
--Думаю, да.
--Правда ли то,--произнес Чумак медленно и веско,--что в вашем присутствии и в присутствии газетного репортера доктор Брунов, который был вместе с вами приглашен к больному, заявил, что симптомы болезни соответствуют симптомам отравления люминалом?
Лицо доктора Челидзе вспыхнуло.
--Я не несу ответственности за слова доктора Брунова,-- резко заявил он.
--Я только спрашиваю, говорил ли это доктор Брунов.
--Мне кажется,--сказал доктор Челидзе,--что он... по-моему, мне не следует отвечать на этот вопрос.
--На каком основании, доктор?
Доктор Челидзе опять покраснел.
--На том основании, что вас это совершенно не касается.
--Но может статься,--Чумак улыбнулся вкрадчивой улыбкой, --что меня это как раз очень касается. Это часть той работы, которую я выполняю для города.
Чумак не отводил испытывающего взгляда от губ доктора, которые сжались в тонкую, бескровную полоску.
--Я по-прежнему считаю, что это совершенно не ваше дело, --вызывающе проговорил доктор Челидзе.
Чумак все еще не сводил глаз с лица доктора.
--Иногда, доктор, бывает так,--сказал он, что суд требует проведения эксгумации тела. Если на эксгумации обнаружится присутствие яда в теле умершего, то, я думаю, это достаточно сильно повлияет на вашу репутацию врача, во всяком случае, дело не ограничится обычным «обсуждением» неправильно поставленного диагноза.
Веки доктора Челидзе слегка дрогнули, но затем он удивленно раскрыл глаза.
--Вы ошибаетесь,--сказал он.--Не будет ни вскрытия тела сейчас, ни эксгумации потом.--Твердо заявив это, он резко повернулся и бросил через плечо.
--Прошу меня извинить, но я чрезвычайно занят. Д
Дверь кабинета захлопнулась. Медсестра перевела на Чумака удивленный взгляд.
--Думаю, это все, господин,--сказала она.—Георгмй Мамукович уже не выйдет.
Чумак послал ей очаровательную улыбку.
--Конечно,--сказал он.--Я и не рассчитывал на это. Просто мне хотелось увидеть...
На столе перед сестрой зазвонил внутренний телефон. Она подняла трубку и сказала «слушаю вас» с профессиональной любезностью. Затем щелкнула рукояткой переключателя, положила телефонную трубку и подняла глаза на Чумака.
--Вы ждете,--повторила она,--потому что...
--Потому что мне хотелось бы знать,--с сияющим видом пояснил Чумак--понадобится ли доктору Челидзе срочно позвонить кому-то, как только он войдет в кабинет. Можете передать ему, что мое любопытства по этому поводу полностью удовлетворено. Всего доброго.
Он вышел из приемной, пересек дорогу, направляясь к Первому национальному банку, и вошел в адвокатскую контору «Фишер и партнёры». Передав свою визитную карточку молодой женщине, которая сидела у телефонного коммутатора, он сказал.
--Пожалуйста, передайте господину Соломону Фишеру, что я хотел бы побеседовать с ним о деле чрезвычайной важности. Я займу у него не более десяти минут.
Молодая женщина звонком вызвала посыльного, отдала ему карточку и попросила передать просьбу Чумака. Посыльный ушёл, и через пару минут раздался звонок по внутреннему телефону. Выслушав распоряжение, молодая женщина кивнула Чумаку.
--Господин Фишер,--сказала она, --примет вас немедленно.
Посыльный пошел вперед, указывая Чумаку дорогу.
--Пожалуйста, сюда,--сказал он и приоткрыл дверь личного кабинета Соломона Фишера.
Чумак вошел. Фишер был сама приветливость. Увидев в дверях Чумака, он бросился к нему с протянутыми руками.
--Как я рад,--воскликнул он,--что мне представилась возможность познакомиться с вами, господин Чумак. Я много слышал о вас и следил за расследованием некоторых дел, в которых вы участвовали, с колоссальным интересом. Прошу вас, проходите, присаживайтесь.
Чумак обменялся с ним рукопожатием и опустился в стоящее около письменного стола глубокое кресло.
--Что же привело вас ко мне?--спросил Фишер.--Вы ведь, наверное, пришли по делу, и если это так, то чем мы можем быть вам полезны?
Чумак кивнул, не сводя внимательного взгляда с губ адвоката. В последнее время он стал очень доверять своей вере о получении важной информации, если следить за губами оппонента.
--Да,--подтвердил он,--я пришел к вам по делу. Дело в том, что я сейчас занимаюсь расследованием обстоятельств смерти Владимира Чижова.
Фишер удивленно приподнял брови.
--Понятно,--пробормотал он.
Чумак помолчал. Губы Фишера сжались в узкую полоску, он на мгновение, как бы задумавшись, прикрыл глаза, а затем медленно покачал головой.
--Весьма странно,--проговорил он.
--Вы имеете в виду его смерть?--поинтересовался Чумак.
--Нет,--сухо сказал адвокат.--Мне странно, что вы пришли с этим вопросом ко мне. Да и вообще, мне не очень понятно, чем вас могла заинтересовать его смерть, пусть даже и неожиданная?
--Что же в этом странного?--удивился Чумак.--Расследование обстоятельств чьей-либо неожиданной смерти--одна из моих новых обязанностей как практикующего криминолога.
--Понятно,--протянул Фишер.--Но видите ли, я ведь до последних дней представлял интересы господина Чижова. Вполне вероятно, что в этом городе я был одним из его ближайших друзей. В сущности, я всем ему обязан. Поэтому вполне естественно, что я хорошо разбираюсь в его делах и поддерживаю дружеские отношения с его вдовой.
--Да что вы?--пробормотал Чумак.
Фишер кивнул.
--При этих обстоятельствах, я повторяю, меня весьма удивляет, что у вас возник интерес к обстоятельствам смерти господина Чижова Насколько мне известно, никто из представителей этой семьи к вам не обращался. Если бы кто-то из них связался с вами, мне, безусловно, это было бы известно. Поэтому мне и непонятно, по чьему заданию вы сейчас действуете.
На лице Чумака появилась загадочная улыбка.
--Если мой вопрос не покажется вам нескромным,--- замялся Фишер,--могу ли я узнать, кто направил вас ко мне-- прокурор или кто-то из полицейского управления?
--Да нет,--сказал Чумак,--все в порядке.
Наступило молчание.
--И каков же будет ваш ответ?--вкрадчиво спросил Фишер.
--Ответ?--протянул Чумак.--Это уже сложнее. Поскольку вы являетесь представителем своего клиента, для вас задать такой вопрос вполне естественно, но вы должны меня понять: у всех нас бывают свои профессиональные тайны.
--Понятно, понятно,--пробормотал Фишер, нервно поигрывая карандашам.--Мне кажется, с этого доктора Брунова можно было бы спросить, и очень строго, за должностное преступление. Он не только доказал свою некомпетентность, поставив неправиль-ный диагноз, но еще и нарушил профессиональный долг врача, обнародовав его.
--А какой диагноз он поставил?--осведомился Чумак.
--Я бы предпочел не обсуждать этого, поскольку, вы понимаете, я все-таки близкий друг семьи,--сухо сказал Фишер.
--Понимаю,--промолвил Чумак.--Так, значит, этот диагноз, вне всякого сомнения, неверный, я правильно вас понял?
--Совершенно верно. Тут даже не а чем говорить!--возбужденно воскликнул Фишер.--Тот диагноз может служить ярким примером того, как много вреда может причинить некомпетентный врач, да еще забывший свой профессиональный долг. Это же просто оскорбление для мадам Чижовой.
--Конечно, я понимаю,--согласился Чумак.--А как вообще это подействовало на мадам Чижову?
--Ну,--замялся Фишер.--Я бы предпочел не обсуждать этот вопрос, но вы ведь сами можете себе эта представить, господин Чумак. Естественно, если человек умирает от отравления, то всякий сразу начинает подозревать молодую вдову, которая получает наследство после мужа, да еще если это наследство составляет несколько миллионов... Как вы понимаете, я сейчас объясняю вам обывательский взгляд на эти вещи, это ведь весьма богатая почва для возникновения сплетен, всех этих перешептывании соседей и едва знакомых людей.
--А доктор Брунов в настоящее время уже признал, что поставил неправильный диагноз?
--Ну конечно. На самом деле он никогда серьезно так не считал. Он просто сказал, что симптомы были весьма сходны с...--Соломон Фишер Фишер внезапно осекся, стиснул зубы и по-качал головой. Взяв себя в руки, он примирительно улыбнулся.-- Боюсь, господин Чумак,--сказал он,--что вы вытянули из меня больше, чем я намеревался вам сказать. Похоже, вы знаток перекрестных допросов.
Чумак расхохотался.
--Ну,--весело сказал он,--вы мне льстите. Я ведь уже пытался сегодня утром поговорить с доктором Бруновым, но из него мне ничего не удалась вытянуть.
--Доктору Брунову,--мрачно заявил Фишер,--еще, по всей видимости, придется предстать перед медицинским советом и постараться дать объяснение своим весьма странным заявлениям, а также сообщить, почему ему потребовалось делать свои заявления в присутствии репортера из газеты.
Казалось, Чумаку совершенно безразлична дальнейшая судьба доктора Брунова.
--Мне бы очень хотелось побеседовать с мадам Чижовой,-- сказал он.
--Это совершенно невозможно,--отрезал Фишер.--Она убита горем. И никого не желает видеть. Со мной она разговаривает только по телефону, и голос у нее, я вам даже передать не могу, такой слабый, дрожащий, что я даже иногда не совсем понимаю, что она говорит.
--И только на основании этого,--поинтересовался Чумак-- вы считаете, что она вне себя от горя?
Глаза Фишера потемнели от гнева.
--Боюсь, что вы меня неправильно поняли,--медленно проговорил он.--Я ее адвокат. И не только. Я, кроме того, ее друг. И был другом ее покойного мужа. И своим нынешним преуспеванием я обязан прежде всего благородству ее мужа. Я работал под его руководством в разных организациях. А затем он продал свой пай в фирме и осел в Броварах. И предложил мне приехать к нему сюда. Я поступил на юридический факультет, и за мою учебу платил он. Он ссудил мне деньги, что позволило мне начать практиковать как юристу и некоторое вре-мя продержаться. Я был так благодарен ему, что с радостью отдал бы за него жизнь. И сейчас я готов сделать все для его вдовы. Я сказал вам уже, что она вне себя от горя, и готов поручиться за свои слова. Могу также уверить вас, что смерть Чижова была совершенно естественной. И большая часть вины за эту внезапную смерть лежит на газете, которая опубликовала ту проклятую клеветническую статью, которая и подкосила его.
--Но газета же напечатала опровержение,--возразил Чумак.
--Да какое это опровержение!--возмутился Фишер.--И как она была написана! Никаких извинений--даже намека на это не было. Газета признала только, что в предыдущей статье была допущена ошибка, и только, а сама эта статья, я имею в виду последнюю, была написана как обычное продолжение предыдущей. Если тут и было что-то похожее на опровержение, то я его не заметил, и вообще мне показалось, что это еще не конец этого дела.
--А вы готовы,--спросил Чумак, не отрывая глаз от губ адвоката,--положа руку на сердце заявить, что совершенно уверены в том, что статья эта даже отдаленно не напоминала опровержение?
--Ну конечно, я бы не смог так сказать,--заявил Фишер.--Во-первых, я считаю, что после смерти Чижова дело уж точно должно быть похоронено. Во-вторых, еще до смерти Владимира дело между ним и редакцией газеты было полюбовно улажено, я лично занимался этим.
Чумак вопросительно поднял брови.
--А вы не могли 6ы рассказать об этом подробнее?--попросил он.
--К сожалению,--сказал Фишер,--я не имею права передать вам в точности все детали нашей договоренности. Но уверяю вас, что соглашение полностью удовлетворяло Владимира. К сожалению, было уже слишком поздно.
--Что вы имеете в виду?
--Я имею в виду, что это потрясение подкосило Владимира. Он был просто сражен ударом и с момента появления этой ужасной статьи уже был просто болен.
--А когда было достигнуто соглашение?--спросил Чумак.
--Во вторник вечером.
--Почему это было сделано?--поинтересовался Чумак.
--Потому,--с чувством ответил Фишер,--что я чувствовал, что мой клиент находится на грани нервного срыва. Я предложил госпоже Чижовой сопровождать меня, мы вместе приехали в отель и договорились о встрече с старшим партнёром в фи рме владельца газеты газеты. Нам удалось достичь с ним полюбовного соглашения на тех условиях, которые устраивали обе стороны. Вернувшись в Бровары, я намеревался сообщить обо всем Владимиру. Но было, как оказалось, уже слишком поздно. Он к тому времени уже был без сознания. Он так и не пришел в сознание до самой смерти. Так и умер, не узнав, что его доброе имя восстановлено и газета напечатала опровержение.
--То есть,--сказал Чумак,--я понимаю, он был уже болен, когда вы уехали в город?
--Конечно. Об этом я вам и говорю.
--И это была основная причина, почему вы так спешно уехали?
--Да,--подтвердил Фишер.--Я не собираюсь отрицать, что именно поэтому мы поторопились добиться скорейшего соглашения с редакцией газеты, а не затевать долгое судебное разбирательство иска о клевете со всеми сопутствующими формальностями и последующим заключением какого-то до- говора.
--А была у вас еще какая-то причина торопиться?--спросил Чумак.
Фишер снова принялся нервно вертеть тонко отточенный карандаш. Он оторвал взгляд от лица посетителя и перевел его на окно, рассеянно разглядывая залитую ярким солнцем улицу.
--Не знаю,--медленно проговорил он,--есть ли мне смысл объяснять вам. Мне кажется, если вас не удовлетворили мои объяснения, то вам лучше обратиться в редакцию газеты.
--Мне, право, не хочется заставлять вас нарушать ваш профессиональный долг,--задумчиво проговорил Чумак.
Фишер резко повернулся к нему.
--Эта проклятая газета?--воскликнул он.--Как только ее заправилы поняли, что, опубликовав ту статью, они дали возможность моему клиенту подать на них в суд за клевету, тут же послали в город репортера--репортера, который не делал тайны из того, что был послан в наш пригород только с одной целью: раскопать как можно больше фактов, порочащих репута-цию моего клиента,--фактов, которые, будучи умело поданы, могли бы навсегда погубить и очернить господина Чижова, особенно если были бы умело преподнесены на суде и искусно обыграны адвокатом с хорошо подвешенным языком.
--Это, по всей вероятности, тоже заставило вас поспешить и попытаться достичь соглашения до суда?--спросил Чумак.
--Это, можно сказать, и убило моего клиента,--взорвался Фишер.
--И как долго этот репортер был в вашем городе?--осведомился криминолог.
--Думаю, всего один день, а может быть, и нет, точно не знаю. Он всюду совал свой нос, делал при этом комментарии. Большую часть времени он проводил в редакции «Новости Бровар», газеты, которая, между прочим, из кожи вон лезла, поддерживая соперника Чижова на выборах в члены городского совета.
--А этот репортер,--спросил Чумак,--не делал попытки связаться с вами?
--Со мной?
--Да.
--Ну конечно же нет. Он ведь искал сведения, которые могли бы помочь газете опорочить моего клиента. Естественно, что ему вряд ли бы пришло в голову обратиться с этим ко мне.
--Вы ведь не были с ним знакомы, не так ли?
--Н-нет.
--Тогда, по всей вероятности,--предположил Чумак,--вы вряд ли могли обратить внимание на сегодняшнюю статью в «2000», в которой сообщается о смерти того самого репортера.
Соломон Фишер судорожно стиснул подлокотники кресла. Он резко наклонился вперед, и его горящий взгляд остановился на невозмутимом лице Чумака. Дыхание со свистом вырывалось сквозь стиснутые зубы.
--Боже мой!--воскликнул он.--Вы что имеете в виду... Этого не может быть... не может быть... Так это что, тот самый человек?
Чумак кивнул. Фишер медленно встал. Достав из нагрудно-го кармана платок, он вытер мокрое от пота лицо и снова взглянул на Чумака широко раскрытыми, испуганными глазами.
--Боже мой!--тихо повторил он. Чумак счел за благо промолчать.--Вот теперь,--медленно проговорил Фишер,--мне стал понятен ваш интерес к этому делу. И теперь я знаю, кто вас нанял.
Чумак продолжал молчать. Адвокат бросил быстрый взгляд на часы, подошел к окну и, стоя спиной к Чумаку, долго смотрел на улицу. Наконец он резко повернулся на каблуках и взглянул на криминолога.
--А у редакции газеты,--спросил он,--есть какие-нибудь предположения относительно мотива этого убийства?
Чумак пожал плечами.
--Ну вы же понимаете,--ответил он, что я вряд ли смогу сказать вам, что известно в редакции газеты и что они подозревают.
Фишер прищелкнул языком и сокрушенно покачал головой, как человек, услышавший нечто страшно его разочаровавшее.
--Ох, как же это усложняет ситуацию,--пробормотал он.--Так усложняет, просто и сказать нельзя.
Чумак тоже поднялся на ноги.
--Хорошо, закончим на этом,--сказал он.--Приятно было познакомиться с вами, адвокат. А теперь я прощаюсь с вами и надеюсь, что мне не удалось испортить вам уик-энд.
--Если я только могу что-то сделать для вас, господин Чумак,--произнес Фишер, судорожно пытаясь говорить так же приветливо, как и в начале разговора,--что не будет требовать от меня нарушения профессиональной этики, вам следует только сказать.
Чумак улыбнулся.
--Думаю, что нет,--сказал он.
Они обменялись рукопожатиями. Чумак прямиком направился к машине и позвонил в приемную доктора Брунова и объяснил медсестре, что ему крайне необходимо поговорить с доктором о чрезвычайно важном личном деле. Минуту спустя он услышал по телефону голос доктора.
--Это Чумак, доктор,--сказал он.--Я был у вас сегодня утром.
--Да, я помню,--осторожно ответил доктор.--Что вы хотите, господин Чумак?
--Я только хотел предупредить вас,--объяснил тот,--что я недавно разговаривал с юристом, который ведет дела госпожи Чижовой, и он сообщил мне достаточно неприятную для вас вещь. Дело в том, что они собираются добиться вызова вас в ме-дицинский совет в связи с вашим известным заявлением о якобы подозрительных обстоятельствах смерти господина Чижова.
--Да?--вежливо, но достаточно безразличным тоном произнес доктор.
--Да,--подтвердил Чумак.--И я подумал, доктор, что если вскрытие подтвердит вдруг правильность вашего диагноза и докажет, что доктор Челидзе ошибался, то вряд ли вам придется беспокоиться по поводу защиты вашей репутации перед медицинским советом.
Чумак замолчал и прислушался. Какое-то время не было слышно ничего, кроме неясного шороха и потрескивания в трубке, а потом все так же осторожно и медленно доктор Брунов произнес.
--Спасибо, очень вам признателен. На другом конце провода раздался щелчок, и разговор оборвался.
Чумак отключил трубку.
ГЛАВА 9
Такси высадило Чумака у роскошного подъезда резиденции Чижовых. Он внимательно оглядел тщательно ухоженные газоны и лужайки и огромное здание, которое, несмотря на свою монументальность, прекрасно гармонировало с окружающим пейзажем. Дом выглядел так, как будто он стоял здесь с сотворения мира.
--Мне подождать?--спросил таксист.
--Да, пожалуйста,--ответил Чумак.
Он захлопнул дверцу машины и прошел через украшенную затейливым металлическим орнаментом калитку к парадному входу. Он уже протянул руку, чтобы постучать, как дверь открылась и вышел высокий, широкоплечий человек, уже слегка полнеющий, что не скрывала даже свободного покроя пальто. Человек быстро сбежал по ступенькам и круто повернул напра-во к дорожке, которая вела к гаражу.
--Привет, Кирилл,--тихо окликнул его Чумак.--Ты так и собираешься пройти мимо меня?
При звуке его голоса человек вздрогнул. Он какое-то время всматривался в Чумака, потом в его глазах отразилось легкое удивление и быстро исчезло. Взгляд стал настороженным. Он повернулся и неторопливо направился к Чумаку, как будто бы сразу перестав спешить, даже походка его изменилась. Чумак следил за его приближением слегка удивленно, но, казалось, был настороже.
--Ты по делам здесь, Кирилл?--спросил он.
Покачиваясь на широко расставленных ногах, развернув плечи и не сводя внимательного взгляда с криминолога, Кирилл Горбунов насмешливо бросил.
--А ты, Чумак? У тебя тоже здесь дела?
Чумак кивнул.
--Да,--сказал он,--мне бы хотелось повидать мадам Чижовой.
--Едва ли подходящее время для светского визита,-- заметил Горбунов.
Чумак с рассеянным видом пожал плечами.
--В конце концов, Кирилл,--промолвил он,--это уж самой мадам решать. Если она нашла время для Горбунова из детективного агентства, то уж, вне всякого сомнения, она в состоянии принять и меня.
--Может быть,--небрежно заметил Горбунов. Наступило молчание.--Не можешь ли сказать, что именно тебя заинте-ресовало в этом деле?--спросил Горбунов.
--А что, ты считаешь, могло меня заинтересовать?--поинтересовался Чумак. Горбунов недовольно нахмурился.
--О!--воскликнул он.--Стоит ли играть словами? Ты, конечно, можешь не говорить мне, если не хочешь, но стоит ли так задирать нос? В конце концов, ты ведь не сверхчеловек, даже если твое имя и Игорь Чумак.
Чумак промолчал, но в глазах его промелькнуло легкое удивление.
--Я подумал,--сказал примирительно Горбунов,--что, может быть, тебя заинтересует предложение обменяться информацией по этому делу.
--Конечно,--поддакнул Чумак,--предложение весьма заманчивое. Можешь начинать. Расскажи мне, что тебе известно, а потом то же самое сделаю я.
--Договорились,--согласился Горбунов.--А теперь скажи мне, на кого ты работаешь?
Чумак саркастически хмыкнул.
--Это ты называешь обменом информацией, так, что ли, Кирилл?
Раздался шум подъезжающей машины, и у входа ос-тановился небольшой автомобиль. из, него выскользнул водитель, открыл переднюю дверцу и нетерпеливо взглянул на разговаривающих мужчин.
--Не находишь ли ты,--вкрадчиво спросил Чумак,--что в этом шофере есть что-то странное? Обернись и незаметно посмотри на него. Он одет в форменную куртку, но обрати внимание на выражение его лица. Похоже, что, застав нас здесь за разговором, он страшно разозлился.
Кирилл не обернулся, но как-то весь внезапно подобрался и заговорил официальным тоном.
--Просто он торопится,--предположил он.--Он получил приказ отвезти меня в одно место. Ну, мне пара. Всего доброго.
Горбунов быстрыми шагами направился к машине. Стоя с неподвижным, как маска, лицом, шофер нетерпеливо поджидал его. Дождавшись, пока детектив сядет в машину, он быстро захлопнул за ним дверцу.
--Госпожа Чижова не сможет принять вас,--сообщил он, придерживая переднюю дверцу машины.
Он не ждал ответа от Чумака, как не ждал и указаний от детектива, куда ехать. Сказав это, он скользнул на переднее сиденье. Заворчал мотор, и машина плавно скользнула по дорожке к выходу. Игорь Чумак не сводил с нее глаз, пока она не свернула за угол, затем позвонил в дверь и минуту спустя уже протягивал свою визитную карточку человеку с высокомерно-замкнутым лицом, от которого он имел удовольствие услышать, что мадам Чижова не намерена кого-либо принимать.
--Вы все-таки сообщите ей,--велел Чумак,--что хотя мне очень не хотелось бы тревожить ее в ее нынешнем состоянии, но у меня к ней дело чрезвычайной важности. Скажите ей, что моя профессия--криминолог и что, если она все же найдет в себе силы принять меня сейчас, это может значительно облегчить ей жизнь в будущем. Человек неохотно взял визитку и проводил его в небольшую приемную, куда и вернулся через несколько минут с сообщением, что мадам Чижова согласна уделить ему немного времени. Тишина, царившая в доме, поразила Чумака, все, казалось, было пропитано атмосферой недавней смерти. В воздухе чувствовался слабый аромат увядающих цветов, как бы тоже напоминая о присутствии покойника в доме. По дому с унылыми, замкнутыми лицами сновали люди. В этой торжественной и слегка гнетущей атмосфере энергичные шаги Чумака звучали как поступь пришельца из другого, внешнего мира, так, как если бы в затхлую, спертую атмосферу покойницкой вдруг ворвался поток свежего морского воздуха.
В удобном кресле, в платье, которое драпировалось изящными складками вокруг нее, полулежала Чижова. Лицо ее было бледным, а усталые глаза были обведены темными кругами. Свисавшие с подлокотников кресла руки казались вылепленными из воска, и в глазах ее, когда она обратила их на навязчивого посетителя, было что-то трогательное и беззащитное. Чумаку показалось, что он заметил в них удивление, печаль, горечь и, может быть, в первую очередь темный, животный страх.
--Прошу вас, садитесь,--пригласила она.
Игорь Чумак поблагодарил и опустился на стул.
--Поверьте, мадам,--извиняющимся тоном сказал он,-- меньше всего мне хотелось бы тревожить вас в такое печальное для вас время. Но я пришел, чтобы сделать вам предложение, и предложение достаточно простое.
--Какое же именно?--спросила она.
--Я бы хотел обратиться к вам с просьбой,--сказал он,-- чтобы вы дали свое согласие на вскрытие тела.
Она вздрогнула, но ничего не сказала.
--У меня уже был разговор,--продолжал Чумак,--по поводу неожиданной и трагической смерти вашего мужа с вашим адвокатом, Соломоном Фишером. Он сообщил мне, что вы поторопились заключить соглашение с редакцией «2000», поскольку ваш муж серьезно заболел и вы оба были уверены, что болезнь эта была вызвана тем эмоциональным потрясением, которое пережил ваш муж в связи с публикацией. в газете пресловутой статьи.
--Ну, нельзя так говорить, что это случилось именно из-за статьи,--возразила Чижова.--Вернее сказать, не столько из-за статьи, сколько из-за поведения газетчиков. Они из кожи вон лезли, чтобы очернить репутацию Владимира, делали все, что только было в их силах, чтобы облить его грязью. А для Владимира его доброе имя было дороже всего на свете. Деньги, богатство--все это не так уж много для него значило. Больше всего в своей жизни он гордился тем, что достиг такого положения в обществе и при этом ничем не запятнал себя.
Она говорила слабым, безжизненным голосом, без горечи, без злобы. Она говорила обо всем этом, как любой другой на ее месте рассказывал бы о буре с ливнем, которая налетела внезапно и пронеслась дальше, оставив после себя испорченные клумбы с цветами.
--А вы говорили мужу,--осторожно поинтересовался Чумак, -- что поедете в город и попробуете договориться с редакцией газеты?
Она в упор взглянула на него.
--Почему вы задаете мне этот вопрос?
--Бог с ним, с этим вопросом,--небрежно сказал он и перевел взгляд на ее губы.--Скорее всего, это не имеет значения. Но может быть, вы объясните мне, почему и вы, и господин Чижов были так безумно обеспокоены тем, что в Броварах появился репортер из газеты и начал наводить справки относительно прошлого вашего мужа?
--Что вы имеете в виду?--спросила она.
--Может быть,--осторожно спросил Чумак,--в прошлом вашего мужа было что-то такое, что не должно было стать достоянием общественности?
--Ну конечно же нет. Жизнь моего мужа была как открытая книга.
--Тогда почему же вас обоих так безумно беспокоил этот репортер?
--Да все дело в том, что мы боялись, что он обнаружит что-нибудь,--с досадой воскликнула она.--Чудовищной была сама мысль о ком-то, кто в это самое время перетряхивает твою жизнь день за днем, событие за событием. Для мужа это означало и потерю чести, и потерю достоинства; ему даже трудно было представить себе, что какой-то совершенно незнакомый ему человек будет копаться в мельчайших, может быть, самых интимных событиях его жизни, какие-то мелкие ошибки превращать в грозные и зловещие проступки, а то и преступления.
--А какие ошибки или проступки вы имеете в виду?
--Я так поняла,--сказала она,--что вы пришли в мой дом, чтобы задать мне какие-то вопросы или самому мне что-то рассказать. А вы вместо этого просто сейчас травите меня. Давайте закончим побыстрее этот разговор.
Доверительно наклонившись вперед, Чумак попытался снова завязать разговор.
--Я бы хотел спросить вас,--начал он,--знаете ли вы, что репортер, которого газета послала сюда навести справки о прошлом вашего мужа, был убит? Его тело было найдено вчера после обеда.
Если бы ее внезапно ударило электрическим током, то и тогда бы она не была так потрясена. Казалось, жизнь внезапно покинула ее. Вдруг она задрожала и тончайший пеньюар, распахнувшись на груди, медленно сполз с одного пледа. Глаза расширились, и в них заплескался темный ужас. Бледные как бумага губы дрожали так, что она с трудом смогла выдавить из себя только одно слово--«убит!».
--Да,--подтвердил он.--А разве вы не слышали об этом?
--Убит!--потрясенно произнесла она.--О боже мой!
Без сил откинувшись на спинку кресла, она затихла, как птица, подстреленная на лету. Подойдя к ней, Чумак взял ее за руку и, пощупав пульс, быстро направился к двери и рывкам распахнул ее. За дверью совсем близко стояла прислуга. Увидев внезапно появившегося перед ней Чумака, она отскочила от дверей, и щеки ее запылали.
--Ваша хозяйка потеряла сознание,--сказал ей Чумак.-- Подойдите помогите ей.
Девушка недоумевающе взглянула на него.
--Мне кажется,--сказал Чумак,--вам все-таки лучше позвонить врачу.
Договаривая, он слегка повысил голос и незаметно скосил глаза на кресло, где лежало бесчувственное тело вдовы. Ему показалось, что оно слегка вздрогнула. Слабый голос едва слышно произнес.
--Нет. Нет. Не надо врача. Мария, принеси мне немного вина.
Чумак повернулся к служанке.
--В этой ситуации,--промолвил он,--я думаю, мне будет лучше незаметно уйти. Когда ей станет лучше, сообщите ей, что я ушел, и передайте ей мою глубокую благодарность за все, что она рассказала.
Девушка ничего не ответила, проводив его угрюмым, ненавидящим взглядом до самого выхода. Другой слуга возник как из-под земли, стоило только Чумаку ступить на порог. Он протянул затянутую в перчатку руку, повернул ручку двери и широко распахнул ее. Быстрыми шагами Чумак вышел из дома и направился к тому месту, где его ждало такси.
--Довезите меня до первого хорошего кафе,--попросил он. --И побыстрее, пожалуйста.
Таксист рванул с места так, что взвизгнули шины, он помчался по дороге, которая змейкой шла от роскошного особняка к ближайшим домам на широкой тенистой улице. Проехав немного, он резко затормозил около небольшого магазинчика и распахнул дверцу. Чумак прошел через небольшой двор в кафе и заказал кофе. Потом позвонил Заварзину.
--Женщина, о которой мы говорили в связи с этим делом,-- сказал он,--наняла Кирилла Горбунова, он работает в детективном агентстве. Она предоставила в его распоряжение свою машину, которая и отвезла его в город. По-моему, она чем-то очень напугана. Я хотел посоветовать вам направить сюда двух своих наиболее толковых сотрудников, чтобы они по-дежурили на улице перед домом. Думаю, вам хорошо известна ее машина, дайте своим людям ее описание. Уверен, что ваши люди, по крайней мере кое-кто из них, лично знакомы с Горбуновым. Пусть они поедут за ним, когда он будет возвращаться, может быть, им удастся выследить его. Я почти уверен, что она возложила на него какую-то важную миссию--что-то, требующее большой ловкости и изворотливости. Не могу, кстати, сказать, что Горбунов дружелюбно встретил меня, когда мы с ним столкнулись на пороге дома.
Заварзин сразу взял быка за рога.
--Когда он уехал?--спросил он.
--Приблизительно минут пятнадцать назад.
--Я сделаю так, что за дорогой будут следить,--сказал Заварзин.--Да, кстати, нам только что сообщили из полиции в Броварах, что вскрытие тела все-таки будет произведено.
Чумак слегка присвистнул.
--По всей видимости,--предположил он,--на вас сейчас давят со всех сторон.
--Да, еще бы,--признался Заварзин.--Но мы совершенно случайно получили неожиданную поддержку. Один из врачей, который был у Чижова до последней минуты, сообщил что-то конфиденциально властям. Похоже, он совершенно изменил свое мнение после вашего с ним разговора. Интересно было бы знать, о чем вы там с ним говорили и как смогли убедить его дать показания.
Чумак рассмеялся.
--Похоже, мой приезд в Бровары,--весело сказал он,-- подействовал не только на него. Я же говорил, что люблю играть людьми, как шахматными фигурками. Ну хорошо, я прощаюсь с вами до вечера.
Все еще улыбаясь, он отключил телефон. Но не прошло и минуты, как лицо его снова стало напряженным, а глаза-- внимательными и холодными.
ГЛАВА 10
Игорь Чумак, снова закутанный в свою пижаму и роскошный халат из верблюжьей шерсти, внимательно следил за тем, как дымок от сигареты спирально поднимается к потолку. Напротив него, чем-то сильно взволнованный, сидел Заварзин.
-- Удалось вам что-нибудь узнать о том человеке, Дугине, о котором я вам говорил?--спросил он.--Есть какие-нибудь новости?
На лице Чумака появилось безразличное выражение.
--Нет,--коротко сказал он.
--Помните,--быстро заговорил Заварзин,--вы обещали, что не будете нас гнать, будете давать передышку, когда понадобится. Знаете, господин Чумак, по-моему, в вас есть все-таки что-то сверхъестественное, ваши способности меня всегда просто поражали.
Чумак не сводил с него внимательных глаз сквозь пелену табачного дыма.
--По-моему, вам страшно хочется рассказать мне, как вам удалось обнаружить главную героиню этого дела.
--Нам удалось узнать, кто она,--сказал Заварзин.--Но найти ее нам пока что не удалось. Но то, что вы догадались обо всем,-- это что-то необыкновенное, будь я проклят!
--Продолжайте,--попросил Чумак,--и расскажите поподробнее обо всем.
--Буквально через полчаса после того, как вы мне звонили из Бровар, нам удалось напасть на след,--сказал Заварзин. - Один из наших репортеров, Борис Кучер, случайно наткнулся на заявление в полицию, которое было получено от госпожи Екатерины Видич. В заявлении она сообщала об исчезновении своей соседки по квартире Маргартиты Назаровой, двадцати двух лет.
Энергия, которой Чумак, казалось, был просто переполнен накануне, сегодня улетучилась без следа. Он удобно вытянулся в кресле, весь как-то расслабился, и только нервное попыхивание сигаретой свидетельство о его неослабном внимании.
--Вот поэтому,--улыбнулся он,--я и предпочитаю работать с умными ребятами. Вы и необходимую информацию быстро отыщите и сообщите ее, как газетную заметку: кратко, сжато и информационно. А теперь расскажите-ка мне подробнее об этой Екатерине Видич.
--По-моему, вы перепутали. Вы, наверное, хотели сказать – об Маргарите Назаровой, это та девушка, которая исчезла.
Игорь Чумак покачал головой.
--Нет,--промолвил он,--я бы хотел узнать что-нибудь об Екатерине Видич, той девушке, что сообщила об исчезновении своей соседки.
Эта просьба, казалась, ошеломила Заварзина.
--Да я в общем-то сам с ней не разговаривал,--пробормотал он.--Всю информацию собирали мои люди. Насколько мне известно, она блондинка, голубоглазая, довольно хорошенькая--- ну, не то чтобы красавица, конечно, но весьма привлекательная, милая девушка. По-моему, ей не больше двадцати четырёх лет.
–Продолжайте,--попросил Чумак.--Мне нужно как можно больше сведений о ней. Чем больше мне будет известно, тем лучше я смогу представить всю картину в целом.
--Давайте я сначала расскажу все, что мне известно о квартире и об Маргарите Назаровой.
Чумак опять по привычке вытянул вперед правую руку с растопыренными пальцами, казалось, он с трудом прокладывает себе дорогу в лабиринте путаных мыслей.
--Хорошо, давайте,--как-то задумчиво, почти сонливо сказал он.
Екатерина Видич сообщила, что Назарова исчезла как--то таинственно, не оставив никакой записки, никого не предупредив. По-видимому, она взяла с собой дорожную сумку и какую-то одежду. Когда прошло несколько дней, а Видич так и не получила никакой весточки от своей исчезнувшей приятельницы, она уведомила полицию и бюро по розыску пропавших. Мы бы никогда не обратили внимания на этот случай, если бы вы нас специально не предупредили, а также если бы не тот факт, что она исчезла почти в то же время, когда был убит Трошин. Мы послали в их квартиру специалиста снять отпечатки пальцев. Он воспользовался отмычкой, благо в квартире никого не было. Его никто не заметил, когда он входил. Он постарался выявить везде, где только можно, скрытые отпечатки пальцев, там, где бы мог оставить их мужчина, если бы входил в квартиру: на пепельнице, на металлическом изголовье кровати, на дверных ручках и в других подобных местах. И вы представляете, мы обнаружили отпечатки пальцев Трошина на листке бумаги. Наконец-то, слава богу! Мы нашли именно его отпечатки. Значит, вне всякого сомнения, Трошин был в этой квартире.
--Вы сообщили в полицию?
--Нет, мы решили сначала рассказать все вам, а до того попридержать эту информацию. Мы тут решили, что, пока полиция не будет знать об этом, будет больше пользы для нас.
--Что представляет собой эта Назарова?--спросил Чумак.
Теперь его руки спокойно вытянулись на подлокотниках кресла, глаза полузакрылись, казалось, он целиком и полностью отдался ощущению безмятежного покоя.
--Нам удалось получить довольно подробное ее описание: ей двадцать два года, она брюнетка с черными глазами, не худенькая, но и не полная. Обычно она довольно сильно красится и вообще любит окружать себя атмосферой таинственности. Видич сказала, что ей лично почти ничего не известно о жизни ее соседки; просто они жили в одной кварти-ре, и та девушка всегда без задержек вносила свою долю; как ей казалось, ее соседка не работала, но искала работу, а между тем денег у нее всегда было в избытке.
--Весьма неполное описание,--отметил с недовольной миной Чумак.--А фотографий ее у вас нет?
--Довольно странно получилось с этими фотографиями, --сказал Заварзин.--Нам ведь так и не удалось найти ни одной. Конечно, возможен и такой вариант, чего девчонка просто хитра как дьявол и прихватила все фотографии с собой на всякий случай. Видич сказала, что у нее точно была парочка моментальных снимков в таком альбомчике, знаете, у большинства девушек есть такие. А еще она сказала, что у Маргариты на шкафу стояла большая фотография в рамке, но похоже, что, уезжая, девчонка все прихватила с собой.
--Очень мило,--недовольно поморщился Чумак.
--Да уж, совершенно с вами согласен,--подхватил Заварзин. --Неудачно получилось.
--Что-нибудь еще удалось узнать?--спросил Чумак.
--Да, мои люди проследили за этим детективом, Кириллом Горбуновым. Вообще говоря, это было плевое дело. По всей вероятности, он даже ни о чем и не подозревал, и у моих ребят не возникло с ним никаких проблем. Да, кстати, в этом деле есть один непонятный для нас момент. Мои люди передали, что этот Горбунов занимался поисками некоей мадам Верой Слепцовой. Он просматривал регистрационные книги, телефонные справочники, наводил справки в электро- и газовых компаниях, пытался отыскать здесь, в городе, какие-то следы этой неизвестной мадам Слепцовой.
--И вы не знаете, кто она, как она выглядит, сколько ей лет? Вообще, хоть что-нибудь о ней удалось узнать?--спросил Чумак.
--Нет. Все, что нам известно, это что он разыскивает женщину с таким именем, и это все.
--Что-нибудь еще?--поинтересовался Чумак.
--Да так, кое-какие подробности,--сказал Заварзин.-- Медицинский осмотр тела Трошина показал, `он был убит во вторник, около полудня, плюс-минус несколько минут. Более точно определить просто невозможно. Анализ содержимого желудка показал, что он еще не обедал. Должно быть, мотался туда-сюда по городу, наводя справки. При нем не обнаружили никаких записей, но в кармане у него нашли записную книжку, он туда записывал все свои расходы, так вот, похоже, ему пришлось просадить кучу денег на такси в тот день.
Чумак снова прикрыл глаза.
--Суммы помните?--спросил он.
--Нет, точно не помню,--сознался Заварзин.--Могу только сказать, что две или три были совсем ничтожные, затем он пометил, что за какую-то поездку сразу заплатил двести пятьдесят рублей, как будто ему пришлось добираться на такси куда-то довольно далеко.
Чумак недовольно поморщился. –
--Что-нибудь еще?--спросил он.
--Нет, это все.
Чумак встал с кресла и принялся мерить комнату быстрыми, нервными шагами, полы его верблюжьего халата развевались и хлопали по длинным, худым ногам. Раз или два он, глубоко задумавшись, вытягивал вперед руки с растопыренными пальцами, как слепой, пытающийся ощупью найти дорогу. Заварзину, который следил за ним, слегка опешив от этого зрелища, даже показалось, что Чумак каким-то образом пытается кончиками пальцев ощутить окружающую его ат-мосферу. Какое-то время Чумак еще продолжал метаться по комнате, а Заварзин не сводил с него глаз. Наконец Чумак вдруг резко повернулся, и, когда он заговорил, голос его звучал так же напористо, как и у самого Заварзина иногда в определенных обстоятельствах.
--Дело, похоже, довольно щекотливое,--сказал он.-- Придется быть очень, ну просто предельно осторожным, как хирургу, когда он оперирует. Но я уверен, что раскрыть до конца дело вполне в наших силах. Оно и так уже почти раскрыто, вся трудность состоит в том, что мы где-то что-то упустили или проглядели. Должна быть какая-то деталь, может быть, она лежит на поверхности, просто бросается в глаза, что-то совершенно очевидное, черт его подери? И тем не менее мы не видим, не замечаем эту деталь. Я просто интуитивно чувствую это. А Интуиция меня еще никогда не подводила. Что-то есть в этом деле такое, что я проглядел, что-то значительное, жизненно важное, что-то такое, что, вполне возможно, мы видели и запомнили, но это просто и с бросилось нам в глаза,--что-то настолько явное и очевидное, что наши глаза просто скользнули, ничего не отметив.
Заварзин пожал плечами и счел за благо промолчать.
--Нам необходимо найти мужчину, замешанного в этом деле,--продолжал Чумак.--Я хочу, чтобы за квартирой постоянно следили. Мне нужно знать абсолютно все, что касается этого дела. Я хочу получать сведения о каждом, кто входит и выходит из квартиры. Как скоро вы сможете отправить туда своих людей?
Заварзин ответил голосом, в котором не было и следа того энтузиазма, которым он пылал накануне.
--Не забывайте,--кисло сказал он,--что основная наша забота--издавать газету. Я не могу оторвать всех моих людей от работы и бросить их на расследование убийства Трошина. У нас сейчас и так работы по горло.
Холодным, неприязненным тоном Чумак спросил.
--Вы хотите сказать, что решили покончить с этим делом?
--Да нет же, я совсем не это имел в виду,--стал защищаться Заварзин.
--Понятно. Вы, наверное, имели в виду, что надежда привлечь к ответу убийц Трошина уже больше не вдохновляет вас так, как прежде.
--Нет, нет, я не отказался еще от этой мысли. Но если честно, Игорь Анатольевич, мне кажется, что мы тратим кучу времени, занимаясь совершенно безнадежным делам. Вряд ли этот след куда-нибудь ведет.
Чумак взглянул на издателя в упор.
--Я был уверен, что это не тупиковый путь,--сказал он твердо,--когда дал вам задание отыскать недавно исчезнувшую девушку. А теперь я хочу, чтобы ваши люди выяснили, кто бывал в этой квартире. Тут должен быть замешан какой-то мужчина.
--Но зачем ему сейчас-то приходить туда, ведь девушка уже исчезла,--возразил Заварзин.
Чумак нетерпеливо передернул плечами.
--Послушайте, давайте договоримся сразу,--сказал он, или вы будете работать со мной на моих условиях, или я с вами больше работать не буду. А теперь вы можете обратиться в любое детективное агентство и нанять там людей, которые бы занимались для вас обычной слежкой, если вам так будет удобнее.
--Мне кажется,--медленно произнес Заварзин,--что будет лучше, если вы мне подробнее расскажете о своих домыслах, прежде чем я отправлю своих людей следить за этой квартирой. Пока что мне это представляется достаточно бессмысленной затеей.
Чумак сбросил с плеч свой роскошный халат и, рас-стегивая на ходу пижаму, направился в ванную.
--Хорошо, пусть так,--буркнул он на ходу.--Поедемте туда вместе. У меня есть одна теория, которую я в любом случае должен проверить.
Меньше чем за три минуты он успел натянуть на себя твидовый костюм и всунуть ноги в мягкие рыжевато-коричневые туфли на каучуковой подошве. Пройдя в коридор, он распахнул дверцу встроенного шкафа и достал оттуда пальто.
--Пойдемте,--окликнул он Заварзина,--посмотрим на эту квартиру... А кстати, чему вас занимается полиция? Их не заинтересовало, случайно, исчезновение этой мадам Назаровой?
--Насколько мне удалось узнать, они относятся к этому как к обычному случаю,--сообщил Заварзин.--Мы решили ничего пока не говорить им об отпечатках пальцев, которые обнаружили в квартире. Сначала я хотел узнать, что вы по этому поводу думаете, а потом уже обращаться в полицию.
--Мне кажется,--предложил Чумак,--что на какое-то время нам стоит забыть о полиции, по крайней мере, до тех пор, пока мы не выясним кое-что для себя. Поехали повидаемся с этой Видич. И кстати, позвоните к себе в редакцию, попросите их напечатать самые лучшие фотографии Трошина, которые только удастся найти. Пусть кто-нибудь возьмет фотографии и обойдет водителей такси, надо попробовать выяснить у них, кто в течение часа или больше возил человека, изображенного на снимке.
Видите ли, мне кажется, что этот большой счет за такси, вероятно, означает, что он брал такси на час для каких-то малых разъездов, а не ездил один раз куда-то далеко. На большое расстояние ему было бы гораздо удобнее и дешевле добраться не на такси, а на чём-нибудь другом. Но если его здорово поджимало время, если он очень торопился что-то сделать, как это следует из его последнего сообщения, если, предположим, он шел по горячему следу, то он мог просто нанять такси на час. В этом случае ему не пришлось терять время каждый раз на поиски такси, ведь, возможно, он бывал в таких районах, где не так-то просто отыскать машину.
Заварзин кивнул.
--Это логично,--согласился он.--Я прослежу, чтобы уже в утреннем выпуске газеты появились его фотография и обращение ко всем, кто его видел.
Г Л А В А 11
Екатерина Видич, трогательно женственная, испуганная и беззащитная на вид, подняла на стоявших перед ней мужчин широко распахнутые голубые глаза. Полиция, похоже, не придала этому никакого значения,--жалобно сказала она.--По-моему, они решили, что Маргарита просто неожиданно собралась выехать из квартиры и поселиться где-то в другом месте или просто упорхнула отдыхать с каким-то приятелем на...
--На выходные?--подсказал Чумак.
Девушка кивнула.
--Они достаточно откровенно высказали это пред-положение,--смущенно пояснила она.
--Обычно с этого они и начинают,--с симпатией глядя на девушку, объяснил Чумак.
Видич подняла глаза на Заварзина.
--Я так люблю читать вашу газету, господин Заварзин,--робко сказала она.--По-моему, она просто замечательная. Но боюсь, что вряд ли вашим людям удастся что-то выяснить в этом случае.
--Что именно из своих вещей она взяла с собой, когда уехала?--спросил Чумак.
--Точно не знаю. Кое-что из одежды, какие-то личные вещи. Всех этих вещей вряд ли бы хватило, чтобы заполнить одну небольшую дорожную сумку.
--Похоже, что если она и собралась уехать, то самолетом,-- предположил Чумак,--особенно если у нее с собой было так мало вещей.
Лицо Екатерины Видич просветлело.
--Может быть, вы и правы?--воскликнула она.--Но кто мог надоумить ее лететь самолетом? Да и потом я считаю, что ее просто кто-то заставил уехать.
--Вы не сможете нам сказать, во что она была одета, когда вышла из дому?
--Да, и почти наверняка. На ней были черное пальто с красной отделкой, черные туфли и светлые чулки, на голове была маленькая черная шляпка, знаете, такого фасона, когда она плотно прилегает к голове и сдвигается сильно на одну сторону, в общем, вроде маленького берета. Шляпка была отделана белым.
--Вашей соседке года двадцать два?
--Я уверена, что именно двадцать два,--заявила Видич.--По-моему, ее день рождения был месяц или два назад. Я знала, что это был ее день рождения, и была уверена, что ей исполнилось именно двадцать два.
--А может быть, двадцать три?..
--Да нет, я совершенно уверена, ей двадцать два года.
--Она брюнетка?
--Да, у нее темные волосы и черные глаза. Волосы пышные, всегда немного как будто растрепанные.
--Она высокая?
--Мы с ней практически одного роста и телосложения. Могли бы даже одеждой меняться. Впрочем, она и так тысячу раз одалживала мне то одно, то другое.
--У нее было много вещей?--поинтересовался Чумак.
--Да уж побольше, чем у меня. –Екатерина Видич широко обвела руками пространство вокруг себя.--Почти все это принадлежит ей--книги, большая часть одежды, почти все безделушки. У меня самой практически ничего нет.
Игорь Чумак подошел к книжной полке, вытащил из стопки несколько книг и просмотрел титульные листы.
--Эта ее подпись?--спросил он.
Видич подошла и взглянула ему через плечо.
--Да,--подтвердила она,--это Маргарита писала.
Чумак многозначительно взглянул на Заварзина.
--Я думаю,--сказал он,--что, когда человек летит самолетом, от него требуют поставить свою подпись на копии авиабилета, к которой еще подшиваются листки с перечнем взаимных обязательств пассажиров и авиакомпании, предупреждение о возможности незапланированной посадки самолета в случае неблагоприятных погодных условий, сведения о предельно допустимом весе багажа и многое другое. Поскольку у нас есть образец ее подписи и подробное описание ее одежды, мы скоро сможем узнать, улетела ли она, и если улетела, то под своим или вымышленным именем.
Заварзин вытащил блокнот и делал в нем какие-то по-метки.
--Сколько вы платите за эту квартиру?--внезапно повернувшись к девушке, резко спросил Чумак.
--Не знаю точно,--неуверенно ответила она,--сколько за всю квартиру платила Маргарита. Все переговоры вела именно она, и она же передавала деньги за квартиру. А я отдавала деньги за свою комнату самой Маргарите, она говорила, сколько при-ходится на мою долю.
-- И сколько же она брала с вас за вашу часть квартиры?
--Две тысячи в месяц,--тихо ответила Видич.
Чумак обвел взглядом помещение.
--Такую квартиру даже и мечтать нечего снять за четыре тысячи в месяц,--сказал он ей.
--Да, я знаю,--пробормотала она.--То есть я хочу сказать, я давно подозревала это, но Маргарита всегда говорила, что это не моего ума дело, что она это все устроила и что если нам повезло снять квартиру много дешевле, чем это обычно бывает, то меня это не должно тревожить.
--Вы хотите сказать, что она, возможно, была знакома с хозяином квартиры? То есть, если я правильно понял, были у него какие-то особые причины для того, чтобы предоставлять Маргарите квартиру на гораздо более льготных условиях, чем другим жильцам?
--Нет-нет,--поспешно пробормотала Екатерина Видич.--Не думаю, чтобы дело обстояло именно так. Я не думаю даже, чтобы она была лично знакома с хозяином квартиры.
--Вы каждый месяц платили по две тысячи рублей?
--Да. Было пару раз как-то, что я не могла заплатить сразу, но Маргарита не сердилась и платила за меня. У нее всегда была куча денег.
--Вы не знаете, чем она занималась?
--Нет, она сказала мне как-то раз, что ищет работу.
--А кто хозяин квартиры?
--Дом находится в ведении риэлторской фирмы «Садко». Сам хозяин в доме не живет. Адреса их я не знаю. Помню, Маргарита говорила как-то, что пересылает чеки на адрес компании.
--Вы не будете возражать,--спросил Чумак,--если я немного поброжу по квартире?
--О нет, ради бога!--воскликнула она.--Я только буду рада. Вы понимаете, мне все время мерещится, что с Маргаритой случилось что-то плохое, ужасное, и я ничего не могу с этим поделать. Я понимаю, что она уехала, но уехала она, потому что произошло что-то плохое, какое-то чудовищное недоразумение, которое мешало ей жить. Может быть, ее силой заставили уехать с кем-то?
--А у нее были приятели-мужчины?--спросил Чумак.
--Да, один или двое. Не знаю, как их зовут. У нас с Маргаритой с самого начала была договоренность относительно мужчин. Если ко мне кто-то должен был прийти, то я заранее предупреждала Маргариту, и она уходила на это время. А если свидание с молодым человеком назначала она, то уходить приходилось мне. Это все придумала Маргарита, и она больше всего настаивала на этом условии. Она рассказывала, что все девушки, с которыми она делила квартиру до меня, вечно пыта-лись выследить, с кем она встречается, а потом старались флиртовать с ее друзьями или обвиняли ее в том, что она пытается отбить у них приятелей.
Чумак кивнул и, закрыв глаза, некоторое время постоял так, вытянув вперед правую руку с медленно двигающимися в каком-то странном ритме худыми пальцами.
--Понятно,--протяжно сказал Чумак.--Он прошелся по небольшой квартирке, которая состояла только из гостиной, спальни и ванной.--А кто из вас спал на выдвижной кровати в гостиной?--спросил он.
--Как правило, мы всегда спали вместе,--ответила Екатерина Видич.
--Тогда этим шкафом для одежды вы тоже пользовались вместе?
--Да, конечно.
Чумак еще раз внимательным взглядом обвел помещение.
--Как вы думаете, она прихватила с собой альбом с фотографиями?
--Да, наверное, это так. Я знаю, что у нее был такой альбом, а теперь я что-то его не вижу.
--А вы уже искали?
--Конечно. Ее фотография нужна была для газеты. Даже в полиции меня об этом спрашивали, несмотря на то что, как мне кажется, они не воспринимали эту ситуацию серьезно, думали, что это так, глупая шутка,--я имею в виду ее неожиданный уход.
--Письма ей приносили сюда?--спросил Чумак.
--Да, конечно.
--Вы в этом уверены?
--Ну конечно, Она же здесь жила, так почему бы письмам не приходить сюда?
--Я просто спрашиваю, уверены ли вы в этом,--объяснил Чумак.
--Ну конечно, я ведь пару раз сама приносила ей почту, когда вставала раньше и заглядывала в почтовый ящик.
--А вы не знаете, от кого она получала письма?
--Нет, нет. Не могу вам этого сказать. Мне казалось, что там были и деловые письма, я имею в виду письма, где обратный адрес был тоже отпечатан на машинке. А вообще-то я не особенно обращала на это внимание.
--А может быть, это были просто рекламные проспекты?
--Нет, ну что вы,--обиженно возразила она.--Эти письма были в первоклассных конвертах из плотной бумаги.
Чумак расхаживал из угла в угол по квартире. Заварзин, недовольно нахмурившись, наблюдал за ним. А глаза Екатерины Видич следили за ним с таким простодушным доверием, которое больной испытывает по отношению к маститому врачу, снизошедшему вдруг до того, чтобы облегчить его страдания, одним словом, с той слепой верой, которая граничит с преданностью.
--А как насчет журналов?--спросил он, уже знакомым жестом простирая руку в направлении лежавшей на столе кипе журналов.--Не похоже, чтобы их покупали в киоске, не так ли?
Девушка покачала головой. Чумак взял в руки несколько журналов и взглянул на последние страницы.
--Это все ее журналы,--сказала Видич.--Она подписывалась на них. Какие-то из них присылали в бандеролях, а на остальных просто печатали ее имя и адрес.
--А вам известно что-нибудь о ее семье?
--Нет.
--А она была когда-нибудь замужем?
--Не думаю. Она как-то особенно не увлекалась мужчинами.
--Но это как раз и могло быть следствием неудачного замужества и последующего развода.
--Да, конечно, можно подумать и так... Но дело в том, что она была такой... неискушенной, что ли, неиспорченной. Не знаю, поймете ли вы меня.
--Хм-м!--скептически фыркнул Чумак.--И как часто она просила вас оставить квартиру в ее распоряжение, когда ее навещал кто-то из ее приятелей-мужчин?
--Да не так уж часто--может быть, раз или два в месяц.
--А что она делала вечерами?
--Обычно читала.
--Выходила куда-нибудь?
--Нет, она была стеснительной, вообще закомплек--сованной в каком-то отношении. Для меня она всегда была загадкой. Ей приходила куча писем, а она сама почти никому не писала, ну может быть, раз или два. И то, казалось, это был единственный для нее вид связи с окружающим мирам. Она обожала читать. Чаще всего я видела ее свернувшейся в клубок на тахте и погрузившейся в какую-то книгу. И так продолжалась целый вечер.
--А когда кто-нибудь приходил в гости к вам, что она делала?--поинтересовался Чумак.
--Я думаю, ходила в кино, хотя, честно говоря, не замечала за ней, чтобы она увлекалась этим.
--Она поздно возвращалась?
--Да, достаточно поздно.
--Вы заранее сговаривались, во сколько ей возвращаться.
--Нет, я обычно просто говорила ей, что вечером ко мне придет приятель.
--И как часто это происходило?
--Не так уж часто--примерно так же, как у нее. Дело в том, что у меня не так уж много знакомых молодых людей.
--Вы работаете?
--В последнее время нет.
--Следовательно, вы находитесь в квартире большую часть дня?
--Иногда да.
--И Маргарита Назарова, следовательно, тоже большую часть времени проводила дома?
--Нет,--неожиданно сказала Видич.--Может быть, это покажется вам забавным, но обычно она вставала очень рано, еще затемно. Она просыпалась часов в шесть утра и обычно уходила из дому без четверти семь, иногда даже раньше. И так каждый день, а возвращалась она только к вечеру. Я не имею ни малейшего понятия, где она была и чем занималась.
--Но вы ведь не думаете, что она в это время была на работе?
Екатерина Видич смущенно потупилась.
--Не знаю, --нерешительно сказала она.
Чумак переглянулся с Заварзиным.
--Похоже,--сказал он,--больше мы здесь ничего не узнаем. В коридорчике, когда они уже направлялись к двери, Чумак придержал Заварзина за локоть.--Вам не бросилось в глаза,--спросил он,--насколько описание Маргариты Назаровой совпадает с описанием девушки, о которой рассказывал Трошин? Той самой, которую задержала полиция и которая якобы путешествовала автостопом? Она сказала тогда, что ее имя—Мария Кузнецова, а задержали ее вместе с мужчиной, который назвался Чижовым.
Заварзин издал удивленное восклицание.
--Вот оно что,--произнес он.--Но ведь у нас нет ничего, кроме описании.
--Но тем не менее,--сказал Чумак,--в этих двух описаниях совпадает все: вес, рост, комплекция, возраст, да и одежда тоже, не так ли?
--Да, и одежда совпадает,--согласился Заварзин.
Чумак молчал всю дорогу до тех пор, пока им не удалось отыскать свободное такси. Усевшись на заднем сиденье, он повернулся к Заварзину.
-Вы договорились, что квартира останется под на-блюдением?--спросил он.
Заварзин кивнул.
--Я хочу сознаться кое в чем, Игорь Анатольевич,--произнес он.--Иногда ваши методы кажутся мне просто дикими, а затем я вижу, каких результатов вы добиваетесь, и все вроде бы становится логичным. Есть что-то поразительное в том, как вам удается добираться до самой сути.
--Ну, с этой девушкой нам просто повезло,--мечтательно произнес Чумак.--Но все-таки есть еще что-то, что мы пропустили; что-то, что почти наверняка является ключом ко всему; что-то, о чем нам сообщили и значительность чего мы просто с вами не смогли оценить.
--А вам не кажется, что так всегда и бывает при расследовании преступления?--спросил Заварзин.
--Нет, не всегда,--возразил Чумак.--Вам придется завтра заняться тысячью самых различных повседневных дел. А затем вы возьметесь выполнить одно задание, что может доставить вам неприятности.
--Что же именно?--спросил Заварзин.
--Я сначала расскажу вам об обычных делах, которыми вам предстоит заняться. Сначала вам нужно будет выяснить, в каком банке у Маргариты Назаровой был счет. Вам следует связаться с руководством риэлторской фирмы «Садко» и попытаться узнать, что им известно об этой девушке. Ваши люди должны продолжать следить за домом. Вам придется постараться найти эту госпожу Веру Слепцову раньше, чем это удастся сделать Кириллу Горбунову. Но чтобы избежать каких-либо неожиданностей, нужно, чтобы ваш человек по-прежнему висел на хвосте у Горбунова.
--А какое отношение госпожа Слепцова может иметь к этому делу?--спросил Заварзин.--По-моему, нам уже удалось найти всех причастных к этому женщин.
Чумак покачал головой.
--Никогда нельзя быть полностью в этом уверенным,-- заявил он,--пока все карты не лягут на стол. Надо собрать все части головоломки и сложить их, прежде чем перед вами возникнет ясная и логично связанная между собой картина. Мне кажется, что мадам Чижова наняла Горбунова для того, чтобы найти эту Слепцову. В любом случае она должна быть как-то связана с этим делом, правда, я еще не знаю как. А теперь послушайте то задание, которое может причинить вам массу неприятностей. Вам нужно договориться с молодой женщиной, которой бы вы полностью доверяли. Она должна попытаться найти квартиру и снять ее под именем Маргариты Назаровой. Затем она должна отправиться на почту и оставить там заявле-ние с просьбой пересылать по новому адресу всю кор-респонденцию, поступающую на имя госпожи Назаровой. Адрес вы продумаете.
--Похоже, эта затея может доставить нам массу не-приятностей со стороны почтового ведомства,--пробормотал Заварзин.
--Надеюсь, они об этом не узнают,--буркнул Чумак.
--Наверняка в конце концов узнают.
--Не уверен.
--Но зачем городить весь этот огород только для того, чтобы прочитать все письма этой девушки? Ведь тот, кто вместе с ней замешан в этом деле или знает, что она в нем замешана, без сомнения, в курсе того, что она исчезла. Да и потом, вы никогда меня не убедите в том, что она исчезла без следа. Я считаю, что она намеренно удалилась со сцены, и готов биться об заклад на что угодно, что улетела на самолете.
Чумак снова покачал головой.
--У меня есть целая теория по поводу Маргариты Назаровой,--заявил он.--Правда, пока у меня недостаточно данных, чтобы подкрепить эту теорию, причем кое-какую дополнительную информацию мне нужно выяснить как можно скорее. В это время вы, конечно, можете послать своих людей в аэропорт поискать самолет, которым якобы улетела Назарова, но если вы хотите поставить что-то на эту вашу теорию, то не советую вам это делать: наверняка проиграете.
--Вы не уверены, что она улетела на самолете?--спросил Заварзин.--Но ведь все указывает на это.
--Но тогда,--спросил Чумак,--зачем же ей понадобилось брать с собой альбом с фотографиями?
--А потому,--подсказал Заварзин,--что она и есть не кто иная, как Мария Кузнецова, и знает, что в случае чего полиция опознает эту фотографию, поэтому она и забрала альбом.
--Конечно, такая возможность существует,--согласился Чумак,--но на настоящий момент это все, что мы знаем... Кстати, когда станут известны результаты вскрытия тела Чижова?
--Вечером в субботу,--ответил Заварзин.--Мне кажется, оно как раз сейчас и делается. Патологоанатомы передадут отчет о результатах вскрытия прокурору незадолго до полуночи. По всей вероятности, нам не удастся достать копию этого отчета немедленно, но, думаю, к утру он уже должен попасть нам в руки.
--Вы дадите мне знать?--спросил Чумак.
--Конечно. А вы по-прежнему считаете, что для нас так важно заполучить всю корреспонденцию Маргариты Назаровой?
--Да.
--Не лежит у меня к этому душа,--поморщился Заварзин.--Это же значит расставлять женщине ловушку.
--А вы можете как-нибудь по-другому узнать, куда она делась?
--Да, думаю, что смогу. Лиза Кобина, моя секретарша, сейчас уже в полной боевой готовности. А она такого сорта девица, которая может влезть куда угодно и узнать что угодно.
--Мне бы не хотелось оставлять ее надолго в квартире,--сказал Чумак.--Это опасно. Нужно лишь дождаться, пока на её имя не придут два или три письма. А затем она может уйти, опустив письма в почтовый ящик с пометкой «Вскрыто по ошибке», или зайти на почту и распорядиться, чтобы письма пересылали обратно на прежний адрес, не упоминая о тех письмах, которые она распечатала. Все будет зависеть от того, что мы из них узнаем.
--Не нравится мне это,--брезгливо заметил Заварзин.
Чумак нахмурился.
--Так я и думал, что вы это скажете,--промолвил он.
--Кстати,--спохватился Заварзин,--я забыл сказать вам, что нам удалось обнаружить отель, в котором регистрировался Чижов, когда приезжал в город.
--И где же?--заинтересовался Чумак.
--Отель называется «Столичный», Чижов снимал номер 904, но не оставался в нем.
--А почему вы так считаете?
--Мы показывали в отеле фотографию Чижова, и регистратор сказал, что он совершенно уверен, что в комнате останавливался не этот человек.
--А как же подпись в книге регистрации?
--Там, похоже, стоит подпись Чижова. То есть я хотел сказать, что подписи очень похожи.
Чумак вопросительно поднял брови.
--Но вспомните,--воскликнул он,--когда полицейский, снимавший показания с человека, назвавшегося фамилией Чижова, утверждал, что он расписался точь-в-точь как Чижов, что эта подпись была точной копией подписи на членских клубных карточках и водительских правах!
--Я уже думал об этом,--сказал Заварзин.--Мы попробуем еще что-нибудь узнать в этом отеле. Портье помнит, что Чижову несколько раз звонили в течение вечера.
--И никто не отвечал?
--Нет.
--А что он может сказать о его номере? В нем кто-нибудь ночевал?
--Мы спрашивали горничную, но она, к сожалению, не помнит.
Чумак задумчиво кивнул.
--Хорошо,--наконец сказал он,--пока не станет известно что-нибудь еще, дальше мы не продвинемся. Нужно обязательно что-то выяснить, и как можно быстрее, желательно в ближайшие двадцать четыре часа. Дайте мне тогда знать, хорошо?
--К концу дня мы обязательно узнаем, где живет эта женщина,--пообещал Заварзин,--а тогда, бьюсь об заклад, выяснится, что она отправилась куда-нибудь самолетом. Может быть, нам повезет и в другом, должны же в конце-то концов найти того карманника, который выдал себя за Чиржова. Мы знаем, что его разыскивает полиция, сейчас они перетряхивают весь город, так сказать, процеживают через сито весь этот сброд.
Чумак откинулся на подушки, лениво зевнул и сказал.
--Вот это я как раз и ненавижу больше всего.
--Что именно?--удивился Заварзин.
--Да всю эту чертову рутину! Я люблю играть по-крупному, двигать людей, как шахматные фигуры, заставлять их волноваться, терять голову от страха.
--Продолжайте, продолжайте,--заинтересованно сказал Заварзин.--Я не собираюсь прерывать вас.
Губы Чумака изогнула ироническая улыбка.
--Хорошо,--сказал он.
Заварзин быстро заговорил.
--Но ведь вы же не поступили так с Дугиным, когда он пришел к вам после того убийства. Вы посоветовали ему не появляться какое-то время на людях и даже помогли ему скрыться. Даже полиция пришла к мысли, что Дугину известно гораздо больше того, что он рассказал.
Чумак не проронил ни слова, но само молчание его было многозначительным.
--Скажите мне только одно,--обратился к нему Заварзин.--Вы помогли ему укрыться просто потому, что он боялся, или вы тоже были уверены, что его жизнь и опасности?
Лицо Чумака внезапно как будто окаменело. Но он по-прежнему не сказал ни слова. Несколько секунд Заварзин молча наблюдал за ним, затем раздраженно буркнул.
--По-моему, уж на этот вопрос вы могли бы ответить.
--На какой вопрос?
--На вопрос, почему вы помогли скрыться Дугину и когда вы планируете заставить его предстать перед судом.
Чумак, казалось, продолжал думать а своем.
--Господин Заварзин,--задумчиво проговорил он,--что-то мы все-таки пропустили в этом деле, что-то, что находится у нас прямо перед глазами. На какое-то мгновение я уже почти понял это--что-то всплыло у меня в подсознании; что-то, что я уже знал; что-то, что и вам было хорошо известно. Но ни вы, ни я тогда не осознали всей важности этого факта. Мы наверняка обсуждали это с вами, и один из нас упомянул что-то такое, что натолкнуло меня на целую цепь рассуждений, я уже чувствовал, что стою на пороге какой-то большой разгадки, меня почти коснулось то, что мы обычно называем вдохновением. А затем вы вдруг прервали меня, спросив что-то о Дугине. Я же ведь обещал, что дам вам знать, когда приму какое-то решение. Но я еще ничего не решил. Вы должны понять, что ничего не добьетесь, наседая на меня. И еще, перестаньте задавать мне бесконечные вопросы, если видите, что я о чем-то думаю.
--А вы скажите мне, о чем вы думаете,--вкрадчиво попросил Заварзирн.
У Чумака вырвалось раздраженное восклицание.
--Черт побери!--вскричал он.--Я изо всех сил пытаюсь опуститься в глубину своего подсознания и понять, что же меня беспокоит, а тут меня заставляют думать о6 этом проклятом Дугине и о его страхах, как бы его не прикончили бандиты из-за того, что он был свидетелем убийства. Вы забиваете мне голову этим вашим Дугиным и не даете вспомнить то действительно важное, что вот-вот готово прийти мне в голову. Разве вы сами не замечали, что наше подсознание куда лучше нас определяет степень важности многих вещей. И происходит это гораздо точнее и быстрее, чем если бы мы старались делать это наме-ренно. Затем принятое решение исподволь доводится до нашего сознания и... А впрочем, я забыл--вас ведь не интересуют проблемы психологии. Вы не знакомы с тем, как происходит процесс мышления в нашем сознании и подсознании.
--Нет,--выразительно произнес Заварзин.--Это меня не интересует. А вот одно я уяснил себе совершенно определенно: вы столько мне тут наговорили, но так ничего и не рассказали о Дугине и не объяснили, почему вы помогаете ему скрываться.
Чумак обезоруживающе улыбнулся ему.
--А ведь действительно,--весело согласился он,--не рассказал.
Г Л А В А 12
Чумаку пришлось звонить в дверь не меньше трех раз, прежде чем Екатерина Видич открыла ему. Она была не одета: в пижаме, домашних тапочках, а поверх этого было накинуто кимоно. Ее широко распахнутые, невинные голубые глаза вопросительно взглянули на Чумака, а затем губы тронула нежная улыбка.
--О,--низким, хрипловатым голосом сказала она,--так это вы!
--Да,--ответил Чумак.--Прошу прощения за беспокойство, но мне хотелось еще кое о чем расспросить вас.
--Входите же,--пригласила она.
Чумак шагнул вперед и закрыл за собой дверь. Окна были распахнуты, слабый ночной ветерок едва заметно шевелил шелковые портьеры. Видич слегка вздрогнула и подошла к окнам, чтобы закрыть их, а затем удобно устроилась в одном из мягких кресел, подвернув под себя ноги.
--Который час?--спросила она.
--Еще не так поздно,--ответил он.--Наверное, не больше двенадцати.
--Мне казалось, я только что уснула.
Она зевнула, прикрыв ладошкой рот.
Чумак вытащил из кармана портсигар, открыл его и предложил ей закурить. Она заколебалась было, но затем вытащила сигарету. Чумак щелкнул зажигалкой и дал ей прикурить. Бросив взгляд на ее освещенное пламенем зажигал-ки лицо, он тихо спросил.
--Вы ведь уже знаете, что Чижов мертв?
Хорошенькое личико как будто окаменело. Казалось, в одно мгновение жизнь покинула ее: язычок пламени уже несколько секунд лизал кончик сигареты, но она не могла заставить себя прикурить. Прищурившись, Чумак внимательно наблюдал за ней. Прошло несколько секунд, прежде чем он услышал глубокий вдох. Она выпустила изо рта клуб синеватого дыма и, отодвинув от себя его руку с зажатой в ней зажигалкой, откинулась на спинку кресла.
--Кто такой Чижов?--спросила она.
--Один человек из Бровар,--ответил Чумак.
--Не знаю такого,--сказала она.--От чего же он умер? Он что, какой-то знакомый Маргариты?
--И кроме того,--как будто не слыша ее, продолжал Чумак,-- Трошин тоже мертв.
--О,--протянула она.--Об этом я слышала. Это ведь тот репортер из газеты. Я читала его заметки, а потом вдруг увидела его фотографию в газете.
--Вы были с ним знакомы?--спросил Чумак. Она отрицательно покачала головой.
--И никогда его не видели?
--Нет,--ответила она.
--А почему вы спрашиваете?
--У нас есть все основания полагать, что он был в этой квартире в тот день, когда его убили.
Она подняла на него расширившиеся от ужаса и удивления глаза. Затем стиснула руку в кулак и приложила его к внезапно задрожавшим губам.
--О господи!--подавленно произнесла она.
--И вы по-прежнему уверены, что никогда не встречались с ним?--спросил Чумак.
--Совершенно уверена,--заявила она.
Чумак не сводил с нее испытующего взгляда. Ее лицо, в это позднее время абсолютно ненакрашенное, светилось молочной белизной. Бледные губы почти не выделялись на нём, а большие темные глаза были полны ужаса. Внимательный взгляд Чумака остановился на ее губах.
--Ну а если,--продолжал настаивать он,--если я, предположим, докажу, что Трошин знал вас, вы по-прежнему будете настаивать на том, что вы не были с ним знакомы?
У нее, видно, перехватило от волнения горло, поскольку как она ни старалась, но не могла выдавить из себя ни слова.
--Знал меня?--охрипшим голосом смогла наконец произнести она.--Но откуда ему меня знать, тем более если я-то его не знаю?
--Предположим, я вам сейчас это объясню,--предложил Чумак.--Представьте себе: ваше имя и фамилия были записаны у него в блокноте, и был указан этот адрес.
--Мое имя?--удивилась она.
--Да,--подтвердил он.—Екатерина Видич, Рубенса, 456, «Центральные апартаменты». Как вы можете это объяснить?
Она посмотрела на него открытым взглядом, и он с удивлением заметил, как вдруг страх и паника стали быстро исчезать из ее глаз.
--О конечно,--рассмеялась она,--сознайтесь, что вы просто пытаетесь напугать меня, разве нет? Ну конечно же, господин Чумак, я не знала его. Вам удалось напугать меня, признаюсь в этом, но я сказала вам чистую правду. Я не знала этого человека. Никогда в жизни его не видела.
Взгляд Чумака по-прежнему не отрывался от ее губ.
-- Похоже, вас не особенно взволновал тот факт, что ваше имя было записано у него и блокноте?
--Этого не может быть,--возразила она,--если только ему его не сообщила Маргарита. Ну конечно, такое тоже могло вполне случиться. Он мог сказать Маргарите, что у него есть друг, и предложить сходить куда-нибудь вчетвером. Ну и тогда Маргарита вполне могла сказать ему мои имя и адрес. Но я почти уверена, что если бы она так поступила, то обязательно заранее предупредила бы меня... А вы, наверное, предполагаете, господин Чумак, что есть какая-то связь между исчезновением Маргариты и тем фактом, что этот журналист был здесь, в ее квартире, именно в тот день, когда его убили?
--А это,--мрачно сказал Чумак,--как раз то, что я и хочу выяснить.
--О нет,--воскликнула она.--Я уверена, этого не может быть. Маргарита Назарова была, конечно, очень молчаливой, очень скрытной. Она терпеть не могла рассказывать кому-то о своих делах. Из ничего она обожала делать тайну. И индивидуалисткой она была страшной. Квартира была зарегистрирована на ее имя, и от меня она требовала, чтобы все письма ко мне тоже присылались на ее имя, только с пометкой, что они для меня, и так далее в том же духе. Но я была уверена, что это уж такая забавная черта в ее характере, и не обижалась. Это ведь совсем не потому, что ей приходилось что-то скрывать, просто такой уж она человек.
Взгляд Чумака постепенно смягчился.
--А вам, случайно, не кажется,--спросил он,--что все это заходит слишком далеко, госпожа Видич?
--Ради всего святого, о чем это вы?--воскликнула она.
--Вы прекрасно понимаете, а чем я говорю,--сказал он.--Вы ведь и есть Маргарита Назарова. Никакой Екатерины Видич нет и никогда не было. Вы просто назвались этим именем, чтобы дать Маргарите Назаровой шанс уйти со сцены. Вы сами только что себя выдали, да и раньше раз двадцать выдавали себя в мелочах во время нашего разговора. Но окончательно я уверился в этом, заметим, какое вы испытали облегчение, услышав, что в блокноте Трошина обнаружили записанными адрес и имя Екатерины Видич. Ведь вы-то точно знали, что этого никак не могло быть, ведь Екатерина Видич была просто выдумана вами уже после того, как был убит Трошин.
Она вынула изо рта сигарету и попыталась потушить ее в пепельнице. Но у нее так тряслись руки, что сигарета выпала и покатилась по полу. Вся кровь отхлынула от ее лица, оно стало мертвенно-бледным, на нем только чуть выделялись губы, обведенные синеватой полоской, да темнели испуганные глаза, которые казались почти черными из-за расширившихся зрачков. Чумак поднял с пола упавшую сигарету и затушил ее в пепельнице.
--Ну как?--спросил он.--Может, хотите рассказать все начистоту?
--Что такое?--воскликнула она.--В жизни не слышала ничего более бессмысленного! Что... что…в конце концов, с чего вы взяли, что я и есть Маргарита Назарова?
--Ну подумайте сами. Вы живете в квартире уже несколько месяцев, а здесь нет ни единой вещицы, которая бы принадлежала вам. Дальше. Вы показывали нам одежду, которая, по вашим словам, принадлежала Назаровой, а между тем одежду этого фасона и расцветки скорее купила бы блон-динка, а не брюнетка. Еще один факт: вы приложили максимум усилий, чтобы убедить нас, что никогда не были знакомы ни с одним из приятелей-мужчин, с которыми проводила время Маргарита. Квартира эта тоже снята на имя одной госпожи Назаровой, а ведь имя Екатерины Видич не значится даже внизу, в списке жильцов, ..
--Но послушайте,--перебила она его.--Я ведь все это уже объяснила. Я же сказала вам, откуда это пошло.
--Да,--кивнул он,--замечательное объяснение, но чуть-чуть слишком хорошее, госпожа Назарова. Вам не кажется, что будет лучше, если вы мне все расскажете сами, прежде чем я позвоню в полицию?
Она сидела перед ним как статуя отчаяния.
--В полицию?--одними губами произнесла она.
--Конечно,--подтвердил он.--Вы ведь знаете, совершено убийство. Полиция занимается поиском преступника. А вы решили, что вас просто погладят по головке и попросят больше так не делать, если вы окажетесь замешанной в деле об убийстве?
--Но я не имею никакого отношения к этому,--пролепетала она.
Он слегка пожал плечами. Какое-то время оба молчали. Чумак, похоже, ждал чего-то, а девушка напряженно размыш-ляла. Она безвольно поникла в кресле. Босые ступни выскользнули из-под халатика и коснулись холодного пола. Вдруг она наклонилась вперед и коснулась холодными дрожащими пальцами его запястья.
--Послушайте,--умоляющим тоном сказала она,--пожалуйста, поверьте мне. Я не обманываю вас. Я дей-ствительно Екатерина Видич. И я абсолютно ничего не знаю об Маргарите Назаровой. Может быть, если бы я знала что-то, я и попробовала бы защитить ее, но, Богом клянусь, я не обманываю вас! Пожалуйста, поверьте мне. Это так важно, чтобы вы мне поверили.
Чумак недовольно нахмурил брови--казалось, он напряженно размышлял о чем-то. Девушка двумя руками вцепилась в него, как будто боялась, что ее затянет зыбучими песками. Даже несмотря на то, что она крепко стиснула его запястье, было хорошо заметно, как трясутся ее руки.
--Вы должны поверить мне. Это так много для меня значит. Ведь я собираюсь скоро выйти замуж и надеюсь быть счастлива. Если что-то свяжет мое имя с этим скандальным делом, то вся моя будущая жизнь окажется под угрозой. Поверьте, я не обманываю вас. Я Екатерина Видич, я могу доказать это. Если вы захотите, я расскажу вам всю мою жизнь день за днем. Рас-скажу вам все: где я родилась, где пошла в школу. Я назову вам имена людей, которые меня хорошо знают.
По голосу Чумака было заметно, что он начинает потихоньку сдаваться.
--Но все-таки, как же так произошло, что все в этой квартире до самых мелочей принадлежит Маргарите Назаровой? Почему у вас тут нет ничего своего?
--Потому что у меня и на самом деле ничего нет,--дрожащим голосом сказала она.--Я пришла сюда почти голая. Маргарита подобрала меня на улице. О боже! Как это унизительно! Как мне рассказать вам об этом?! Я была брошена, голодная, несчастная, а Маргарита Назарова спасла меня. Я не хочу, чтобы это попало в газеты. Видите ли, я приехала в этот город, чтобы принять уча- стие в шоу, ведь еще девочкой я мечтала стать актрисой. Мне говорили, что у них ужасная жизнь, но я никогда не слушала.
И вот я приехала и потерпела неудачу, а потом оказалась на улице, шла и мечтала только о том, чтобы согреться и поесть. Я уже стала подумывать о самоубийстве--такие ужасные мысли лезли в голову! И вдруг меня догнала Маргарита и, прежде чем я сообразила, что произошло, подошла и взяла меня под руку. Она так дружески улыбнулась мне, как будто знала меня всю жизнь, и сказала: «По-моему, тебе здорово досталось, детка». В ее голосе было столько ласки и дружеского участия, а я так изголодалась по этому. Казалось, что-то вдруг оборвалась во мне. Пряма на улице я разрыдалась. Маргарита спросила меня, когда я ела в последний раз, я ответила: вчера, а может быть, позавчера. Казалось, с тех пор прошли не дни, а недели. Но я плакала не от того, что была голодна, а просто она показалась мне другом.
--И когда это случилось?--спросил Чумак. Девушка смущенно опустила глаза.
--Это случилось,--неуверенно сказала она,--всего-то две недели назад.
--Почему же вы обманули нас?
--Потому что я страшно боялась, что вся эта история попадет в газеты. Я знаю, как это делается. Чем-то ведь надо привлечь читателей, вот они и охотятся за такими душещипательными историями вроде моей.
--Так вы действительно помолвлены?--поинтересовался Чумак.
--Да,--кивнула она.
--И за кого же вы собираетесь замуж, Катя?--с доброй, отеческой улыбкой спросил Чумак.
--Этот человек живет в том же городе, откуда я приехала, --сказала она.--Он уверен, что я здесь скоро стану известной актрисой, а потом брошу свою блистательную карьеру ради того, чтобы вернуться домой и выйти за него замуж. И вот теперь скажите, можно назвать это предательством с моей стороны, что я так обманываю его?
Чумак расхохотался, погладил ее холодную руку, а затем отодвинул стул и встал.
--Я не судья в таких вопросах, Катя; я просто сыщик, распутывающий сложное дело и старающийся обнаружить хоть что-нибудь, что поможет найти убийцу. Извините меня за то, что я так поздно побеспокоил вас.
--О господи!--с рыданием в голосе воскликнула она.--Какой же вы милый! Вы не сердитесь на меня?
--Не знаю, сказал он,--имеет ли это какое-то значение, сержусь я на вас или нет.
--Но во всяком случае, вы хоть меня понимаете!
--Да,--проговорил он,--думаю, что понимаю.
Она не сводила с него благодарных глаз, пока он за-стегивал пальто и искал свою кепку.
--Спокойной ночи, Катя,--попрощался он.
--Спокойной ночи,--ответила она,--и большое спасибо за все. Она подошла к нему совсем близко и заглянула в лицо широко распахнутыми, полными слез, сияющими глазами.--Вы... вы просто замечательный!
И прежде чем он смог остановить ее, она быстро наклонилась и поцеловала ему руку. Минутой позже он очнулся в коридорчике, услышал за собой звук захлопнувшейся двери и поворачивающегося в замке ключа. Пройдя по коридору к лифту, Чумак потоптался немного, задумавшись о чем-то, а затем решительно вытащил телефон. Он набрал номер детективного агентства, которое до недавнего времени принадлежало ему.
--Чумак говорит,--представился он.--Я сейчас нахожусь на Рубенса, «Центральные апартаменты», 456. Пришлите сюда немедленно одного из ваших людей с машиной. Пусть он приедет как можно скорее. Я буду ждать его напротив дома, через дорогу.
--Конечно, Игорь Анатольевич! Пришлю самого лучшего. Как у вас дела.
--Терпимо,--отозвался Чумак и извинился.
Выключив трубку, он вышел из подъезда, плотнее завернувшись в теплое пальто от пронизывающего ночного ветра, перешел через дорогу и принялся расхаживать взад-вперед по улице, иногда останавливаясь в тени. Казалось, он глубоко задумался о чем--то, но глаза его ни на секунду не отрывались от входа в «Центральные апартаменты». Прошло не меньше двадцати минут, прежде чем свет фар одинокой машины скользнул по дороге. Автомобиль затормозил рядам с Чумаком, водитель распахнул дверцу и вышел.
Господин Чумак?--тихо позвал он, и криминолог шагнул вперед.
--Послушайте,--сказал ему Чумак,--в этом доме сейчас находится молодая девушка. Она примерно метр шестьдесят роста, блондинка, худенькая, ей двадцать четыре года. Весит приблизительно пятьдесят пять килограмм. Думаю, что очень скоро ей понадобится выйти из дома. Может быть, за ней прядет какой-то мужчина. Я хочу, чтобы вы проследили за ней. Может быть, здесь скоро появится еще человек, который тоже будет следить за домом. Не обращайте на него внимания. Не сводите глаз с подъезда. Будет лучше, если вы проедете по этой улице немного вниз и там припаркуетесь. Внимательно следите за всеми, кто будет выходить из дома, может быть, это и будут те самые люди, о которых я вам говорил.
Детектив взглянул на часы.
--Давайте сверим часы, бывший шеф,--предложил он.--На моих без двадцати час.
--Правильно,--подтвердил Чумак.--На моих двенадцать сорок одна, время практически совпадает.
--Итак,--продолжал детектив,--я остаюсь следить за домом и время от времени сообщать, как у меня идут дела. Вам позвонить, если она выйдет из дома и куда-то направится?
--Не нужно,--ответил Чумак,--звоните лучше в свое агентство, но смотрите, постарайтесь не упустить ее. По-моему, вам стоит в этом случае вызвать на подмогу еще парочку людей, чтобы ни на минуту не выпустить ее из поля зрения и выяснить, куда она направится.
Чумак вернулся к своей машине и поехал отель «Столичный». Выяснив, какой портье работал в ночную смену, он в качестве вступления сразу сунул тому зажатый в руке банкнот.
--Я бы хотел узнать у вас,--начал Чумак,--какие угодно подробности о человеке по фамилии Чижов, который останавливался у вас в отеле вечером в понедельник, у него был номер 904.
--Вот забавно, вы ведь уже второй или даже третий человек, кто спрашивает о нем,--воскликнул портье.
--Вам показывали его фотографии?--поинтересовался Чумак.
--Да, конечно.
--И на фотографиях, которые вам показывали, был совсем другой человек, не тот, что останавливался у вас?
--Да.
--А вы помните, как он выглядел?
--Ну, это был довольно крупный мужчина, по-моему, глаза у него были светлые, голубые, что ли? Больше вроде бы ничего не могу припомнить, но вот если встречу его снова, пусть даже в толпе, обязательно узнаю.
--Ему в тот вечер несколько раз звонили?
--Да.
--А кто провожал его в номер, когда он приехал в отель?
--Я.
--У него был с собой чемодан, может быть, дорожная сумка?
--Я уже не помню,--замялся паренек,--но, наверное, что-то было, потому что, если бы он приехал без вещей, тогда я наверняка бы это запомнил.
--А вы не помните, кто ему звонил в тот вечер? Ведь вы его несколько раз вызывали в холл?
--Да уж, наверное, раз пятнадцать--двадцать. У нас пока клиент сам не дал свой гостиничный номер телефона, звонят сюда.
--А были только телефонные звонки или, может быть, к нему приходил кто-нибудь поговорить?
--Одного человека, кому он понадобился в тот вечер, я запомнил довольно хорошо--такой невысокий, щупленький человечек, седой, с голубыми глазами. Он у меня так и стоит перед глазами, может быть, потому, что метался по вестибюлю, как угорелая кошка. У него с этим парнем, Чижовым, была назначена встреча, а Чижов почему-то не пришел. По-моему, если я правильно понял, это был какой-то изобретатель, и они с Чижовым то ли собирались подписать какой-то документ, то ли заключить какую-то сделку.
Чумак задумался.
--Как бы узнать, что это был за человек?
--Знаете, что мне пришло в голову,--лицо паренька вдруг просияло,--по-моему, этот человек тоже снимал номер у нас в отеле, возможно, правда, всего на одну ночь, но, по-моему, он задержался дольше. Если не ошибаюсь, я видел, как он выпи-сывался, когда я во вторник вечером заступал на дежурство.
--В какое время это было?
--В восемь вечера.
--Если он так поздно выписывался,--задумчиво сказал Чумак,--ему пришлось тогда либо заплатить за лишний день, либо он как-то договорился с тем, кто его регистрировал.
--Наверное, он просто договорился,--пояснил портье.--У нас сейчас здесь ведь не так уж много народу.
--Давайте попробуем это выяснить.
--Хорошо,--согласился паренек.--Только вы уж лучше подождите здесь, а я пойду наверх один. По-моему, у меня лучше получится это выяснить без свидетелей. Знаете, что я попробую сделать сначала? Сейчас попытаюсь найти кого-то из ребят, кто разносит в номера спиртное и коктейли. Помню, как один из них попросил меня проверить номер комнаты, ему показалось, что произошло какое-то недоразумение. Я уже, конечно, не помню всех подробностей, но, по-моему, там вышла какая-то неразбериха со звонком по вине телефонистки.
Паренек убежал и вернулся уже через несколько минут с довольным видом.
Того человека зовут Аркадий Ревун, он живот в Бармине. Во всяком случае зарегистрировался он именно так.
Чумак бросил взгляд на часы.
--Если я поеду прямо сейчас,--сказал он,--то буду в Бармине к утру.
Портье с изумлением взглянул на него.
--Конечно,--сказал он,--особенно если учесть, что он указал первое, что пришло ему в голову. Большинство в отелях так и поступают, разве вы не знаете?
Паренек улыбнулся ему всезнающей улыбкой искушённого человека, вся жизнь которого проходит внутри отеля, о котором ему известно абсолютно все.
Чумак задумчиво кивнул и протянул ему ещё пару бумажек. Затем он направился к телефонной будке, посмотрел телефоны в Бармине и набрал номер телефона полицейского участка в Бармине. Минуты через две ему ответили.
--Добрый вечер, это вас беспокоит Чумак, криминолог,-- представился он.--Скажите, у вас под рукой нет телефонного справочника или чего-нибудь в этом роде?
--А что вы хотите?--спросил грубоватый голос на другом конце провода.
--Мне бы хотелось узнать, живет ли у вас в Бапмине некий Аркадий Ревун, и если да, то где и чем он занимается.
--Не вешайте трубку,--ответили ему. В голосе не прозвучало даже намека на удивление, как будто работа в полиции приучает людей даже убийства рассматривать как часть обычной, повседневной жизни.
Через минуту ему ответили.
--Да, у нас живет Аркадий Ревун. Он механик и изоб-ретатель, проживает адресу: Розы Люксембург, 92.
--Спасибо,--поблагодарил Чумак и повесил трубку.
Г Л А В А 13
Взлохмаченный, в измятой пижаме, Аркадий Ревун приоткрыл дверь и взглянул на стоявшего на пороге Чумака заспанными карими глазами.
--Неужели я разбудил нас?--с виноватой улыбкой спросил Чумак.
Ревун утвердительно кивнул, затем, помедлив, промолвил.
--Прошу прощения.
Чумак удивленно поднял брови. Заметив это, Ревун начал объяснять.
--Видите ли, я сегодня просто проспал,--смущенно произнес он.--Обычно я, конечно, встаю раньше, но сегодня ведь воскресенье, вот я и решил поваляться ещё немного в постели.
Чумак внимательно изучал лицо стоявшего перед ним человека.
--Да нет, по-моему, извиниться следует мне,--заявил он,-- раз уж это я разбудил вас. Но мне пришлось провести всю ночь в дороге, чтобы приехать сюда к утру, я боялся не застать вас дома.
--Вы ехали всю ночь, чтобы увидеться со мной?--переспросил Ревун, вытаращив от удивления глаза.
--Совершенно верно,--подтвердил Чумак.
--Так проходите, пожалуйста.--Ревун провел его в дом, шлепая задниками стоптанных тапочек. Протянув руку, он указал Чумаку на удобное кресло в гостиной.--Извините за беспорядок,--виновато произнес он.--Я просто был совсем без сил вчера вечером, так все и бросил и отправился спать. Видите ли, я иногда с головой погружаюсь в работу, а на уборку иногда просто не остается ни времени, ни желания.
Чумак оглядел заваленный книгами и журналами стол и вытащил один наугад.
--Вы ведь, насколько я знаю, изобретатель?--осведомился он.
--Ну,--протянул Ревун,--не знаю, можно ли меня так называть. Вообще-то я ремесленник.
--Вам знаком некий Владимир Чижов из Бровар?--спросил Чумак.
Ему показалось, что в заспанных карих глазах вдруг блеснул огонек.
--Он потребовал, чтобы я как можно быстрее приехал в ваш город,--сказал Ревун.--А к чему такая спешка? Если он не собирался финансировать мое изобретение, почему он мне так сразу и не сказал?! Для чего было писать мне письмо и расхваливать мой проект, а затем вот так просто взять и не прийти на назначенную встречу?
--Он прислал вам письмо?--поинтересовался Чумак.
--Да.
--А оно сохранилось?--спросил Чумак.
--Полагаю, что да.
--Позвольте взглянуть.
Шлепая задниками тапочек, Ревун направился к письменному столу. Выдвинув один за другим несколько ящиков, он обернулся к своему гостю.
--Еще раз прошу извинить меня за беспорядок,--произнес он.--Последнее время я так занят, что просто руки ни до чего не доходят.
--Все в порядке,--успокоил его Чумак.--Не стоит извиниться.
Наконец Ревуну удалось, разворошив несколько кип бумаг, найти нужное письмо. Он вытащил его из конверта.
--Вот оно,--с довольным видом объявил он.
Чумак внимательно изучил его. Оно было напечатано на фирменном бланке, такой он уже видел, в вер хней части листа стояло: «Владимир Чижов, капита-ловложения, инвестиции. Бровары, здание Первого национального банка». Ниже было оставлено свободное место для числа, названия города и штата. Письмо было адресовано Аркадию Ревуну. Дальше был напечатан сам текст:
«Уважаемый господин Ревун! Меня чрезвычайно за-интересовало сообщение о вашем новом изобретении, я имею в виду ваше устройство для отвода статического электричества. Хотя, как правило, я не занимаюсь финансированием изобретений, но сейчас, признаюсь, ваш проект настолько меня заинтересовал, что я был бы очень вам признателен, если бы вы согласились встретиться со мной, чтобы обсудить, чем я могу вам помочь для того, чтобы как можно скорее наладить производство и продажу вашего замечательного устройства. Мы могли бы, если вас это устроит, встретиться с вами в понедельник, 19 марта, в отеле «Столичный», часов в десять вечера. Поскольку я все равно должен быть в этот день в городе по своим делам, у меня будет время обсудить все с вами до мельчайших подробностей. Будьте добры, захватите с собой патент и всю необходимую документацию, я хотел бы с ней ознакомиться. Искренне Ваш (подпись) Владимир Чижов.
--Это подпись Чижова, вне всякого сомнения,--задумчиво произнес Чумак.--Во всяком случае, очень похожа на нее.
--Конечно,--подтвердил. Ревун.--Вёдь это же письмо пришло мне по почте в ответ на то, что я сам отправил господину Чижову.
--Можно взглянуть на конверт?--попросил Чумак.
Ни слова не говоря, Ревун протянул ему конверт, и Чумак принялся внимательно его изучать.
--Скажите,--попросил он,--а нельзя ли мне на пару дней оставить у себя и конверт и письмо? Я только хочу сфотографировать их, а потом сразу же верну.
Ревун снова удивился.
--Может быть, вы не слышали,--продолжал Чумак,--но господин Чижов в прошлую пятницу скоропостижно скончался.
--Господи боже!--охнул Ревун.
Чумак кивнул.
--А теперь,--продолжал он,--может быть, расскажете мне все, что произошло в тот вечер? Надеюсь, вы понимаете, насколько это сейчас важно.
--Да, господи, ничего особенного-то и не было,--пробормотал Ревун,--кроме того, что господин Чижов почему-то не пришел в назначенное время. Меня все это ужасно вывело из равновесия тогда.
--А вы,--продолжал настаивать Чумак,--не пытались звонить ему после этого или как-то по-другому связаться с ним?
--Конечно нет,--буркнул Ревун.--Посудите сами: господин Чижов предложил мне встретиться, сам назначил время и место, а потом не пришел. Кстати, он и потом не сделал ни малейшей попытки связаться со мной и как-то все объяснить. Я тогда счел это за неуважение, поэтому просто вернулся к себе домой и решил, что господин Чижов, сколько бы у него там ни было денег, вряд ли по-настоящему деловой человек. Я лично всегда считал и продолжаю считать, что деловой человек держит свое слово. А вы как думаете?
--Но он останавливался в отеле,--перебил его Чумак.
--Ну конечно, останавливался. Я даже столкнулся с ним вечером, незадолго до назначенного времени.
Чумак навострил уши.
--Да что вы?--воскликнул он.
--Да, я видел его, и с ним была молодая женщина. Они... они вместе пили.
--Где вы их видели?--спросил Чумак.
--В ресторане отеля. Перед ними на столе стояли бокалы: коньяк, лимон и какая-то закуска, если не ошибаюсь.
--Вы заговорили с господином Чижовым?
--Конечно нет.
--А как вы узнали, что это именно он?
--Я видел, как он регистрировался в отеле, и спросил одного из рассыльных, не знает ли он господина Чижова. Он ответил, что сам провожал его в номер, и подсказал мне поискать господина Чижова в ресторане. Я заглянул туда, и паренек указал мне на него.
--И вы какое-то время наблюдали за ним?
--О, всего несколько минут. Мне хотелось по его лицу попробовать понять, что он за человек и стоит ли с ним иметь дело.
--А вы не могли бы описать, как он выглядит?
--Ну, он такой крупный мужчина, думаю, ему лет сорок семь, не меньше. А девушка, которая была с ним в ресторане, лет на двадцать моложе. Хорошенькая такая брюнетка.
--А вы не можете подробнее описать Чижова?
--Да нет, больше я вроде бы ничего не заметил. Хотя, если бы увидел его снова, наверняка бы узнал.
--Тогда вы его увидели в первый раз?
--Да, конечно.
--И не сделали ни малейшей попытки заговорить с ним?
--Естественно, нет. Мне была назначена встреча на десять часов, и зачем бы я стал беспокоить господина Чижова раньше. Ведь он сам упоминал в письме, что у него были и другие дела в городе.
--Понятно. То есть вы прошли в холл и продолжали его ждать?
--Да, именно так. Я ведь снял номер в этом отеле и мог спокойно дожидаться его внизу. Но в десять часов господин Чижов почему-то не появился, и я позвонил ему в номер. Там никто не взял трубку. Через какое-то время я попросил портье вызвать его. Опять никто не ответил. И так повторялось раз двадцать. Я ждал его почти час, нет, наверное, даже больше, почти до полуночи. А затем понял, что он не придет.
--А вы, случайно, не знаете,--поинтересовался Чумак,--та женщина, что была в ресторане вместе с ним, тоже остановилась в этом же отеле? Вы не обратили внимания, она раздевалась, перед тем как войти в ресторан?
--Вы имеете в виду, снимала ли она пальто?
--Да, именно так.
--Нет, не думаю. Помню, они выходили из ресторана, а я был в холле. Так вот, они сразу прошли к лифтам.
--И вместе вошли в лифт?
--Совершенно верно.
--Но она ведь могла и оставить верхнюю одежду в номере Чижова?
--Может быть и так.
--А вы видели их, когда они выходили?
--Да, я видел, как они вышли и сели в ожидавший их «БМВ» с откидным верхом.
--Вы хорошо рассмотрели машину?
--Очень хорошо. Меня вообще интересуют всякие механизмы, и машины в частности. А эта модель «БМВ» всегда мне нравилась, я, можно сказать, знаю ее до самого маленького винтика.
--Но когда Чижов со своей дамой проходили через холл, направляясь к выходу, на женщине ведь, наверное, были пальто и шляпа, раз они уходили?
--Наверное, были,--сказал Ревун.--Я почти уверен в этом; правда, я не особенно обращал на нее внимание. Заметил только, что это та же самая молодая женщина, что была в ресторане, и все. Но чем больше я об этом думаю, тем больше мне кажется, что на ней было надето что-то вроде длинного пальто. Но честно говоря, я больше интересовался Чижовым, тем более что у меня с ним была назначена встреча.
--И вы по-прежнему не сделали попытки заговорить с ним?
--Нет, конечно. Он ведь назначил мне встречу на десять часов. Не думаю, чтобы ему понравилось, если бы я подошел к нему раньше этого времени.
--А на следующее утро вам не попадалась на глаза статья в «2000», посвященная Чижову?
В глазах Ревуна появилось изумление.
--Нет, конечно,--ответил он.--Я никогда не покупаю «2000». А что там было?
Чумак понимающе кивнул, но ничего не ответил.
--А вы совершенно уверены,--спросил он,--что Чижов сел за руль «БМВ» с откидным верхом?
--Да.
--И можете поклясться в этом?
--Конечно.
--И Чижов остановился в отеле «Столичный»?
--Да.
--После этого вы не делали никаких попыток связаться с господином Чижовым?
--Нет,--с достоинством ответил Ревун.--И не пытался даже. Господин Чижов назначил мне встречу. Если он потом передумал, это его право. Мне казалось, что это он должен был как-то связаться со мной и принести извинения. Очень жаль, что так получилось. А ведь мой проект мог принести нам обоим кучу денег. К сожалению, для того, чтобы самому пустить его в производство, у меня не хватит денег, и поэтому я очень рассчи-тывал на помощь господина Чижова, это было бы очень кстати. Но к сожалению, из этого ничего не вышло.
В его кротких глазах появилась печаль. Чумак4 поднялся и протянул ему руку.
--Спасибо за беседу,--сказал он.--Извините, что продержал вас здесь на холоде так долго.
--Да нет, тут достаточно тепло.--Ревун помялся.--А можно мне тоже кое о чем вас спросить?
--Пожалуйста,--пожал плечами Чумак.
--Даже не знаю, как начать. Дело в том, что мне хотелось бы знать, как это случилось, что господин Чижов умер так неожиданно. И потом, что же все-таки привело вас ко мне и почему вы задавали мне все эти вопросы?
--Пока мне особенно нечего вам рассказать,--ответил Чумак.--Что касается Чижова, то он серьезно заболел во вторник вечером. А в пятницу во второй половине дня уже умер.
--А вам ничего не приходит в голову, почему все-таки Чижов не пришел в назначенное время?--спросил Ревун.
Чумак внимательно оглядел его.
--Все дело в том,--осторожно сказал он,--что, возможно, тогда, в отеле, вы видели вовсе не Чижова. Это мог быть совсем другой человек, который просто воспользовался его документами.
--О господи,--всплеснул руками Ревун,--да разве такое возможно. Ведь господин Чижов сам прислал мне письмо с предложением встретиться и сам указал где и когда.
Чумак никак не отреагировал на это.
--Скажите,--с вызовом спросил он,--а как вы сами-то объясняете тот факт, что господин Чижов нарушил свою договоренность?
Ревун задумался.
--Может быть, он просто решил не делать этого. Знаете, люди, которые многого добились в жизни, иногда становятся недоверчивыми. Впрочем, это просто мое мнение, основанное, так сказать, на личном опыте. Очень часто именно эти люди, кстати, нарушают слова, ломают предварительную договоренность и отказываются от своих обещаний.
Чумак согласно кивнул.
--У вас есть телефон?--спросил он.--Мне, может быть, потребуется в будущем позвонить вам.
--Извините,--смущенно проговорил Ревун,--но сотового у меня нет. Так что вы не сможете позвонить. Мне очень жаль.
--Ничего страшного. Я пошлю вам телеграмму, если вы мне срочно понадобитесь.
--Спасибо,--кротко сказал Ревун, глядя, как Чумак быстро идет по цементной дорожке к своей машине.
--Этот ветер,--крикнул он вслед Чумаку,--совершенно испортил весь дворик. Не обращайте внимания.
--Ничего страшного,--откликнулся Чумак уже из машины.
Прежде чем отправиться обратно в свой город, он позвонил в детективное агентство, которому накануне поручил следить за Екатериной Видич. Ему сообщили, что она вместе с сопровождавшим ее мужчиной не спеша направилась в сторону какого-т о дома по Цветочной улице, номер 123; что парочка вошла в дом и до сих пор не выходила; что, как удалось выяснить сопровождавшему их детективу, мужчина—Константин Бунин, который живёт в доме напротив. На минуту в окне появился свет, как раз сразу после того, как парочка вошла. Затем мужчина подошел к окну и опустил шторы, детектив был уверен, что это тот самый мужчина, который вошел с девушкой в дом.
Чумак распорядился, чтобы дом по-прежнему продолжали держать под наблюдением и не сводили глаз с парочки, если бы им вздумалось отправиться куда-нибудь. Он велел занять этим делом нескольких человек, чтобы можно было проследить и за мужчиной, и за девушкой, если они разделятся. Он распорядился также следить и за отелем «Столичный» на тот случай, если вдруг там появится девушка, бывшая там и снявшая в отеле номер в понедельник вечером. Он дал им ее приметы: брюнетка, примерно двадцати двух лет, она обедала в ресторане с человеком, который зарегистрировался в отеле как Владимир Чижов. Он также попросил выяснить в отеле следующее: не расплачивался ли человек, остановившийся там как Чижов, за что-нибудь чеками, а если так, то что с ними произошло.
Проследив, чтобы колесики снова завертелись и проводимое им самим, независимо от газеты, расследование двигалось вперед, Чумак утомленно зевнул, снова забрался в свою машину и пустился в свой бесконечно длинный путь домой. Вернувшись в город, он прямиком отправился в сауну и оставался там все утро, затем роскошно позавтракал и, наконец, вернулся домой.
Г Л А В А 14
Было примерно половина одиннадцатого утра в по-недельник, когда Заварзин дозвонился наконец Чумаку и объявил, что едет к нему и что у него сногсшибательные новости. Через четверть часа он появился и сам. Свежий и отдохнувший благодаря тем нескольким часам, что он провел в сауне, Чумак блаженно лежал в широком, удобном кресле. Если внимательно приглядеться, то можно было заметить искорки ле-нивого юмора в его холодных глазах--глазах, которые при определенных обстоятельствах пронизывали собеседника, как рентгеновские лучи. Ну а теперь он лениво жмурился, как довольный кот.
--У вас действительно важные новости?--спросил он.
Заварзин кивнул, вытаскивая из кармана блокнот, с которым он почти никогда не расставался.
--Во-первых,--начал он,--нам удалось найти таксиста.
--Он что-нибудь запомнил?
--Довольно много. Он сказал, что Трошин нанял его во вторник утром на час и велел ехать в гараж на углу Студенческой и Космонавтов. Он там что-то выяснил, потом оттуда отправился в дом на Цветочной улице, 123, через пять минут вернулся к машине, велел ехать на угол Университетской и Горького, попросил таксиста припарковаться, а сам зашел в какое-то здание на углу, похоже, в офис какой-то фирмы. Таксисту показалось, что это здание Модели сезона. Трошин пробыл там не меньше получаса, затем вернулся и снова попросил отвезти его по прежнему адресу, оставался там всего несколько минут, снова вернулся к такси и рассчитался с водителем, затем такси уехало, а он остался возле Цветочной, 123.
Игорь Чумак резко потушил сигарету и вскочил на ноги. Куда только подевалась его ленивая безмятежность!
--А я еще воображал себя криминологом!--воскликнул он.
--А чем дело?--удивился Заварзин.
Чумак протянул руку к книжным полкам с ящиками, занятыми картотекой, которые занимали всю стену комнаты.
--Я занимаюсь изучением природы преступлений,--с горечью сказал он.--Изучаю способы и мотивы преступлений, привычки преступников. В этой картотеке можно найти описание любого преступления со всеми подробностями, которое было совершено за последние пятьдесят лет. Крупнейшие растраты! Самые громкие убийства! Нашумевшие грабежи! Убийства из ревности! Преднамеренные убийства и убийства в состоянии аффекта? Я годами составлял и изучал эту картотеку и раз-рабатывал наилучшие методы быстрого раскрытия преступлений, а здесь обычный газетный репортер до-думывается до такого, что даже и не приходило мне в голову!
--О чем это вы?--спросил Заварзин.--Ничего не понимаю. Что хоть вы имеете в виду?
--Гараж?--простонал Чумак, меряя быстрыми шагами комнату.--Он так и говорил, бросая слава через плечо следящему за ним изумленными глазами Заварзину.--Это, конечно, нововведение в нашем городе, но я должен был подумать об этом.
--Я уже вообще потерял надежду хоть что-нибудь понять,-- заметил Заварзин.--Вы что, хотите сказать, что поняли, что было на уме у Трошина? Чем он занимался?
--Конечно, я понял, что он задумал и чем занимался,-- поворачиваясь на каблуках и направляясь к Заварзину, воскликнул Чумак.
Он был так возбужден, что на ходу при каждом слове тыкал указательным пальцем в ошеломленного Заварзина.
--Это же новое распоряжение муниципального совета, что каждый владелец гаража обязан записывать номера всех машин, которые остаются в гараже на ночь. Это нововведение было предложено и оплачено автомобильными страховыми компаниями для того, чтобы дать возможность полиции прослеживать украденные машины. Эти сведения каждый общественный гараж должен представлять ежедневно.
--Все равно не понимаю,--сказал Заварзин,--к чему вы клоните?
--Трошин,--сказал Чумак,--сделал попытку проследить, чем в в городе занимался Чижов. Вспомните, он ведь пытался разузнать о передвижениях по городу именно Чижова, а отнюдь не того карманника, который воспользовался его документами. Вы ведь хотели узнать что-нибудь компрометирующее Чижова. очень хорошо. Трошин выясняет, что вечером в понедельник Чижов был в городе. Было что-то таинственное в необходимости его приезда. Трошин захотел узнать, в чем там было дело. Он выяснил номер машины Чижова и принялся просматривать свод-ки из общественных гаражей, в которых перечислялись номера стоявших там машин. Это, безусловно, был титанический труд, но в этих списках он нашел номер машины Чижова и выяснил, что она стояла в гараже на углу улицы Рудницкого и улицы Садовой. Здесь он взял след, который и привел его прямехонько в «Столичному». Отправившись туда, он обнаружил, что ни Екатерина Видич, ни Маргариты Назаровой нет дома, поэтому он уехал, проверил другую версию и вернулся. Приехав в «Столичный» еще раз, он либо выяснил, что та, кого он ждал, дома, либо что она должна скоро вернуться, поэтому он вернулся к машине, отпустил таксиста и решил ждать.
Заварзин одобрительно кивнул.
--Да...---сказал он,--когда вы так объяснили, мне сразу все стало ясно.
--А теперь,--добавил Чумак,--поскольку мы убедились, что этот молодой человек, Трошин, явно обладал ясным, логическим умом, то у нас возникает вполне понятный вопрос: что ему могло понадобиться на углу Гурина и Свободы?
--Может быть, он пошел по другому следу?--предположил Заварзин.
--Но как ему эта удалось?--Чумак недоуменно пожал плечами.--Не важно,--пробормотал он.--Возможно, мы узнаем это позже. Пока что у нас в руках горячий след, который ведет в гараж. Пошлите туда кого-нибудь из своих людей с фотографией Трошина. Пусть он узнает, не расспрашивал ли Трошин о машине, которую оставил в гараже человек, назвавшийся Владимиром Чижовым из Барвихи. Вы можете узнать ее регистрационный номер, проверив сводки в департаменте ре-гистрации автомашин. Кстати, можно туда позвонить и все узнать по телефону.
--Прямо сейчас?--спросил Заварзин.
Чумак кивнул.
--Конечно, лучше узнать все сразу,--решил он.--Я хочу проверить эту версию, а уж потом переходить к следующей. Может быть, то, что мы сейчас узнаем, как-то повлияет на ход нашего дальнейшего расследования.--Он кивнул в сторону телефона.--Воспользуйтесь,--предложил он.
Пока Заварзин звонил по телефону, Чумак неприкаянно бродил по комнате. Он опустил голову на грудь и о чем-то напряженно думал. Казалось, он совершенно забыл о Иване Заварзине и не слышал ничего из тех указаний, которые тот передавал в редакцию. Но когда Заварзин, договорив, повесил трубку и снова уселся на стул, Чумак резко повернулся к нему.
--Не очень удачно у вас прошла эта слежка за отелем «Стоилным»,--заметил он.
--По правде говоря, я был уверен, что это пустая трата времени,--смущенно пояснил Заварзин.--Фактически я пошел на это просто потому, что вы настаивали. Ведь женщина, которая фигурировала в этом деле, исчезла. И честно говоря, я не видел никакого смысла в том, чтобы следить за конюшней, после того как лошадь уже украдена. Но тем не менее вы стояли на своем, и я поставил там своих людей. Они следили за квартирой. Все было тихо. Никто не входил и не выходил.
--Я потом вам расскажу о6 этом подробнее,--нетерпеливо сказал Чумак.--Что вам еще удалось узнать?
--То, что касается почты,--сказал Заварзин.--Я тут чего-то не понимаю.
--А что случилось?
--Мы все замечательно придумали,--объяснил он.--Только боюсь, что у нас будут неприятности. Я имею в виду неприятности с почтовым ведомством.
--Это уж не имеет значения. Все уже решено,--нетерпеливо сказал Чумак.
--Что вам удалось сделать?
--Нам удалось достать банковское поручение на ее имя с погашенным чеком. Ей его по почте переслал ее банк, по всей вероятности, в ответ на ее просьбу. Может, она звонила им.
--Ага!--сказал удовлетворенно Чумак, он в эту минуту напомнил Заварзину кота, который довольно облизывается, вылакав целую миску сливок.--Ага!--снова произнес он, потирая кончики пальцев.
Заварзин вытащил из кармана длинный, узкий конверт и достал из него продолговатый листок желтоватой бумаги с банковскими печатями. Наклонившись вперед, Чумак взял из рук Заварзина чеки и банковское поручение и, подойдя к письменному столу, принялся их внимательно разглядывать.
--Как интересно,--промолвил он.--Молодая женщина нигде не работает, и тем не менее у нее достаточно крупные вклады в банке. Надо же! Депозит на пять тысяч гривен! А вот еще один-- на семьсот пятьдесят. И еще один--на четыре тысячи! Он рассматривал чеки, перебирая их один за другим, вдруг какой-то привлек его внимание.
--Тут всего один, можно сказать, имеет какое-то значение,-- нетерпеливо сказал Заварзин.--Он выдан на Марка Глебова. И исчерпывает весь ее счет в банке.
Чумак задумчиво кивнул.
--Между прочим,--сказал он,--этот чек выписан в тот день, когда был убит Трошин.
Заварзин достал из кармана письмо.
--А это,--сказал он,--письмо из банка, в котором говорится, что по ее просьбе, высказанной, кстати, по телефону, они пересылают ей погашенные чеки и копии банковского поручения и уведомляют, что ее счет в их банке закрыт.
Чумак взял в руки письмо.
--И обратите внимание,--подчеркнул Заварзин,--они упоминают дату, когда она звонила им,--это было на следующий день после убийства Трошина.
Тяжело задумавшись и нахмурив брови, Чумак не сводил глаз с письма.
--Если бы мы только смогли найти этого Марка Глебова...-- осторожно промолвил Заварзин.
--Если 6ы вы следовали моим инструкциям,--нетерпеливо перебил его Чумак,--и поставили бы своих людей возле «Столичного», то сейчас уж наверняка знали бы все об этом Марке Глебове.
Заварзин изумленно воззрился на Чумака.
--Вы это просто так говорите,--спросил он,--или вам что-то известно?
--Я знаю, о чем говорю.--Чумак по-прежнему не отрывал взгляда от чеков. Вдруг он резко повернулся к Заварзину.--Что вы еще узнали?--спросил он.
Заварзин достал из кармана еще одно письмо.
--Это письмо,--сказал он,--адресовано Маргарите Назаровой. По-моему, это то, что принято называть любовным письмом. Подписано оно Власом Кудриным. Послано из Львова. Отправили его в воскресенье, то есть вчера, и поэтому пришло оно сегодня с утренней почтой. Написано, если можно выразиться, в чрезвычайно сильных выражениях. Можно понять, что некий Влас Кудрин неоднократно предлагал панни Назаровой стать его женой, но ее решение оставаться и дальше одинокой было непоколебимо. Когда-то давно она, по всей видимости, уже была замужем и развелась, и с тех самых пор семейная жизнь ее, похоже, не интересовала.
Чумак задумчиво крутил письмо перед глазами.
--Надеюсь, вы уже предприняли какие-то шаги, чтобы найти автора этого письма?--спросил он.
--Да, конечно, кое-что уже сделано,--ответил Заварзин,--но полных данных у меня на руках еще нет.
--Когда вы их получите,--медленно проговорил Чумак,--то узнаете, что Влас Кудрин останавливался в отеле, что, регистри-руясь, он либо указал заведомо ложный адрес, либо просто ошибся. Вы узнаете также, что он оставался в отеле ровно столько, сколько надо, чтобы написать и отослать это письмо, а затем уехал и куда, никто не знает.
--Вы следили за ним?--удивился Заварзин.
--Нет,--ответил Чумак,--просто мне и так известно, кто он и почему было написано это письмо. Я просто пытался догадаться, не читая письма, не упоминается ли там ее соседка по квартире, Екатерина Видич.
--Угадали,--улыбнулся Заварзин.--Ей там посвящён целый абзац. Он пишет, как ему приятно, что Маргарита нашла себе такую милую, славную приятельницу.
Чумак задумчиво кивнул.
--Так вы что, не собираетесь читать письмо?--удивился Заварзин.
Чумак покачал головой и небрежно уронил письмо на крышку стола.
--В этом нет нужды,--сказал он.--Письмо это просто попытка сбить нас со следа, к счастью, оно пришло слишком поздно. Правда, в одном я совершенно уверен: сегодня утром Екатерина Видич наверняка сделает попытку забрать утреннюю почту из ящика. Она либо сама вернется домой, либо пришлет одного известного мне молодого человека с ключами от почтового ящика. Наверняка у нее душа будет не на месте, пока она не получит то письмо с чеками.
--Вы говорите об Маргарите Назаровой?--озадаченно спро-сил Заварзин.
--Нет.--с досадой ответил Чумак.--Я имею в виду Екатерину Видич. Хотя ее настоящее имя—Маргарита Назарова.
--Так это одна и та же девушка?--открыл от удивления рот Заварзин.
--Одна и та же,--пробурчал Чумак.--Вне всякого сомнения.
--Тогда для чего Екатерине Видич понадобилось сообщать в полицию о внезапном исчезновении Маргариты Назаровой?
--Потому,--веско сказал Чумак, что все именно так и было задумано с самого начала. Маргарита Назарова просто должна была исчезнуть! И вместе с тем, в силу определенных обстоятельств, было невозможно или нежелательно, чтобы Маргарита Назарова вышла из дома и испарилась. Поэтому она просто превратилась в другую девушку, взяла себе имя Екатерина Видич и со слезами на глазах поведала нам историю о таинственном исчезновении своей соседки по квартире, причем подала все это так, что можно было подумать: это исчезновение--либо попытка обмануть кого-то или ускользнуть от кого-то, либо это попытка избежать наказания за что-то противозаконное. Решить же, по какой именно причине она исчезла, предоставлялось нам.
--Но послушайте,--запротестовал Заварзин,--не могла же она серьезно рассчитывать на то, что эта история выдержит проверку?! Если бы полиция серьезно взялась расследовать это дело, то вся эта проделка практически немедленно выплыла бы наружу. Не надеялась же она, что...
--Напрасно вы так уж уверены в этом,--перебил его Чумак.--В этой истории, вне всякого сомнения, существовала Екатерина Видич. Та Екатерина Видич в силу каких-то нам еще неизвестных обстоятельств стала называться Маргаритой Назаровой. Затем, когда стало ясно, что над панни Назаровой стали сгущаться тучи, на сцене снова появилась Екатерина Видич. Она могла бы сообщить полиции совершенно точные сведения практически вплоть до того момента, когда Маргарита Назарова вошла в квартиру.
--Но ведь полиция могла же свести ее с другими людьми, которые живут в том же доме и...
--Ну и что? Что бы они смогли доказать?--перебил его нетерпеливо Чумак.--Нашла бы полиция людей, живущих в этом же доме, которые видели ее, когда она входила или выходила. И они бы подтвердили, но что? Что она живет в этом доме, в такой-то квартире. Они же не знают, кто она: Маргарита Назарова или Екатерина Видич. Единственные люди, которые могли бы опознать ее и дать показания в суде,--это служащие того банка, где она держала деньги, По этой-то причине она постаралась поскорее закрыть счет в банке и попросила переслать ей документы, чтобы успеть до того, как ими заинтересуется поли-ция. И все получилось бы так, как она задумала, если 6ы она не упустила одну деталь: почту не разносили ни в субботу вечером, ни в воскресенье. Письмо, в котором лежали погашенные чеки, бумага с названием банка и все данные относительно ее счета явились тем слабым звеном, который нарушил весь ее план, но ведь она-то надеялась избавиться от этого письма заранее, задолго до того, как начнется полицейское расследование. Существует, конечно, вероятность того, что счет открывали не ей лично, а благодаря ее письму, так сказать, заочно, и поэтому в банке знают только подпись Маргариты Назаровой, а отнюдь не ее лично. Но это, конечно, легко проверить.
--Но тогда эта панни Назарова, или Видич, и есть та женщина, которая замешана в этом деле?
--Но вы забыли,--напомнил Чумак,--что нам еще известно о счете в банке, который был открыт для таинственной панни Веры Слепцовой, о которой так заботится наша безутешная вдова.
--А может быть, эта панни Слепцова просто старый друг семьи, с которой панни Назаровой приятно поддерживать отношения?--предположил Заварзин.
В голосе Чумака прозвучала изрядная доля сомнения.
-- Может быть,--хмыкнул он.
Наступило молчание. Вдруг неожиданно в тишине раздался звонок телефона. Чумак взял трубку, но, послушав, кивнул и пе-редал ее Заварзину.
--Это нас,--сказал он.
Какое-то время Заварзин внимательно слушал, затем прикрыл трубку ладонью и обернулся к Чумаку.--Мои люди, которых я послал в отель, подтвердили все, что, как вы сказали, должен был сделать Кудрин, вернее, то, что он сделал.
Чумак устало отмахнулся.
--У вас будут еще какие-та поручения для них?--спросил Заварзин.
--Да нет,--буркнул Чумак,--пусть оставят все как есть. Это уже не имеет никакого значения.
Заварзин отдал несколько кратких распоряжений и повесил трубку. Какое-то время он, казалась, о чем-то размышлял, а потом повернулся к Чумаку.
--Мне кажется,--начал он,--что это все--таки довольно важно. Если все, что вы говорили, окажется правдой, то этот человек–Влас Кудрин--может оказаться соучастником. Ведь какой-то мужчина должен быть замешан в этом убийстве, возьмем хотя бы, к примеру, то, что тело было перевезено на другое место. Если Екатерина Видич и Маргарита Назарова--одна и та же де-вушка, а этот человек пишет письмо, обращаясь как бы к ним обеим, то можно предположить, что у него для этого была достаточно веская причина. Может быть, он пытался сбить со следа полицию. Поэтому мне и кажется, что...
И тут вдруг Чумак снова перебил его.
--Это не важно,--сказал он коротко, и Заварзин даже поразился, как холодно, негромко и категорично это было сказано. Казалось, он хотел положить конец какому-либо дальнейшему обсуждению. Глаза его при этом ни на минуту не отрывались от какого-то пятна на ковре. Заварзин раздраженно насупился.--Да, конечно, вы специалист,--обиженно сказал он,-- а я всего-навсего газетчик, журналист. Но между прочим, и мне в свое время удалось раскрыть пару-другую загадок. А сейчас я просто уверен, что это не может не иметь значения.
Двое мужчин стояли лицом к лицу друг с другом. Лицо Чумака, казалось, окаменело, напряженный взгляд холодных глаз вонзился в побледневшего Заварзина. По контрасту с нервным и возбужденным редактором Чумак казался особенно властным и жестким.
--Это не важно,--еще раз с нажимом сказал он.--Мне и так уже все хорошо известно об этой стороне дела. Раз автор письма Марк Глебов, а это вне всякого сомнения так, то мы прекрасно знаем где он находиться, тем более что за ним следят. С ним, кстати, и Маргарита Назароваа, она же Екатерина Видич. Они оба находятся под круглосуточным наблюдением.
--И вы все это сделали?!--воскликнул он.--Вы сами все это раскопали?!
Чумак кивнул.
--Боже мой! Как же вам это удалось?--продолжал удивляться Заварзин.
--А все очень просто,--промолвил Чумак.--Я просто сделал сам то, что вначале поручил вам и что, я был в этом совершенно уверен, вы делать не станете. Короче говоря, я просто организовал наблюдение за отелем «Столичный»--поставил человека наблюдать отелем и сообщать о тех, кто приходит или уходит.--Он резко повернулся на каблуках и снова принялся мерить шагами комнату.
--Но я думаю,--начал Заварзин,--что...
--Не мешайте,--нетерпеливо прервал его Чумак.--Дайте мне подумать. Говорю вам: у нас уже сейчас достаточно фактов для того, чтобы получить ключ к разгадке этого дела. И все это находится у нас, можно сказать, под самым носом, что-то достаточно очевидное, чего мы почему-то не замечаем...
Он продолжал медленно бродить из угла в угол. В наступившей тишине слышен был только мерный звук его шагов. Наконец Заварзин не выдержал.
--А вам не кажется,--осторожно начал он,--что эта девушка может быть как-то связана с Чижовым?
Чумак, казалось, не слышал его.
--Это должно быть что-то совершенно очевидное, настолько очевидное, что мы просто не придаем этому значения. И это не просто какая-то зацепка, нет, это совершенно определенный ключ к разгадке всей таинственной истории. Может, было бы просто достаточно взглянуть на все это под другим углом. Конечно, девушка имеет самое непосредственное отношение к этому делу. И то, что тот карманник вдруг неожиданно выдал себя за Чижова, тоже, безусловно, связано с ним. И отношения между известной нам девушкой и Марком Глебовым--это тоже лишь один из моментов в этой запутанной истории. Все это факты, которые хорошо известны. Нам, правда, еще не удалось их как следует обдумать, но они, по крайней мере, нам извест-ны. Но я ищу что-то гораздо более значительное: какой-то принципиально новый подход к этому делу. Я уже говорил вам, Заварзин: разгадка этого дела прямо у нас под носом, но мы не видим ее.
И в наступившей тишине опять долго слышался лишь звук его шагов. И в этой тишине негромкий телефонный звонок чуть было не оглушил их.
Чумак вздрогнул от неожиданности и раздраженно передернул плечами. Затем, помедлив немного, все-таки взял трубку и почти немедленно передал ее Заварзину.
--Это из вашей газеты,--сказал он.--У них какие-то важные новости для вас.
--Конечно, конечно,--извиняющимся тоном произнес Заварзин.--Я ведь оставил им этот телефон, что называется, на самый экстренный случай, если вдруг произойдет что-то из ряда вон выходящее.
Он схватил трубку, терпеливо слушал с полминуты и, наконец, не выдержал.
--И это все, что вам удалось узнать?
Из трубки еще какое-то время доносилось неясное бормотание, затем Заварзин коротко ответил и попрощался.
--Итак,--он с довольным видом повернулся к Чумаку,--вот вам еще информация к размышлению: Чижов, оказывается, покончил с собой.
--Что сделал?--не понял Чумак.
--Покончил с собой. Официального сообщения пока не делали, поскольку еще не получен полностью отчет о проведенном анализе внутренних органов. Но уже известно, что в его организме обнаружили такое количество яда, которого вполне хватило бы, чтобы двадцать раз отравиться. Более того, ориентируясь на природу и качество принятой отравы, все врачи, проводившие вскрытие, сошлись в одном: нет никаких сомнений, что яд был принят добровольно. Другими словами, его никак не могли 6ы подмешать в пищу и вообще дать ему без его ведома.
Чумак задумчиво покачал головой.
--Нет, не верю,--сказал он.--Не мог Чижов совершить самоубийство, это просто невозможно. Его самоубийство просто никак не увязывается с тем, что нам известно.
Заварзин, казалось, потерял терпение.
--Но послушайте,--воскликнул он,--ведь все врачи единодушно сошлись в этом пункте. Это даже не могло быть несчастным случаем, так называемым случайным отравлением. И если бы яд попал случайно или его подсыпали в пищу, он тут же бы это почувствовал.
И снова Чумак одним движением руки как будто уничтожил все то, что только что, горячась, доказывал ему Заварзин.
--Все эти так называемые зацепки,--сказал он,--не имеют практически никакого значения. Для нас важны только те факты, которые я называю «живыми»,--факты, которые объясняют мотивы и возможности совершения преступления, объясняют, почему неизбежен конфликт между двумя людьми. Те факты, о которых вы только что говорили и которые в детективных романах часто называют ключом к тайне, и близко таковыми не являются; на самом деле это просто обстоятельства, а обстоятельства могут быть истолкованы и так и эдак--кому как заблагорассудится. Давайте возьмем, к примеру, обычную статистику: как те же самые цифры могут быть использованы в споре как аргументы и одной и другой стороной.
--Но вы подумайте, если Чижову казалось, что его репутация и вся его жизнь вот-вот пойдут прахом, если он не знал о том, что его жена и адвокат решили сделать все возможное, чтобы добиться соглашения с газетой, разве не логично будет в этом случае предположить, что он впал в глубокую депрессию и решил уйти из жизни?
--Говорю же вам,--медленно произнес Чумак.--Не совершал он самоубийства. Не в том он был положении, когда человек может покончить с собой. Причин серьезных у него для этого не было, понимаете? Более того, если бы уж он действительно решил покончить с собой, то вряд ли бы выбрал этот способ. Он...
Чумак вдруг замер, устремив на Заварзина широко раскрытые, невидящие глаза.
--Боже мой!--воскликнул он.
--Что?--затаил дыхание Заварзин.
--Это тот очевидный факт, который смотрел прямо нам в лицо,--медленно произнес Чумак.--Наконец-то я понял. Это все настолько причудливо, странно и таинственно, что кажется совершенно невероятным, а вместе с тем настолько логично, что по праву может считаться ключом к разгадке. Так вот на что во время своих розысков наткнулся Трошин--и вот что сделало неизбежной его смерть.
Чумак опять круто развернулся и заходил по комнате.
--Ну так что же это,--взволнованно спросил Заварзин,--что вам пришло в голову?
--Помните...--начал медленно Чумак и остановился, задумался и продолжил,--что той ночью, когда...
Внезапно он замолчал, прищурился и задумчиво покачал головой.
--Нет,--сказал он,--мы здесь имеем дело с очень умным человеком. Думаю, не стоит даже думать об этом, не то что говорить, пока у нас на руках не будет достаточно доказательств.
Заварзин недовольно нахмурился, но, сделав над собой усилие, принял равнодушный вид.
--Не очень-то красиво с вашей стороны,--протянул он.--Ведь я привлек вас к расследованию, а теперь, получается, вы скрываете от меня результаты.
--Вы все скоро узнаете,--сказал Чумак примирительно,--но только в свое время. Боже мой! Как подумаю, что мы просто все бегали по кругу. И мы--мы оба--просто проглядели логическое начало всего этого.
У Заварзина не выдержали нервы.
--Не понимаю, что вы имеете в виду,--бросил он.--Мы пытались найти ту молодую женщину, которая путешествовала автостопом, она еще в полицейском участке назвалась Марией Кузнецовой. Мы наводили справки...
Чумак перебил его.
--Я напал на ее след. Скоро ее найдут. Но не она ключевая фигура в этом деле.
--А я-то думал, что она будет главным свидетелем,--с досадой протянул Заварзин.
Чумак внимательно посмотрел на его разочарованное лицо.
--Главным свидетелем в этом деле,--заявил он,--если мы ее найдем и если, когда мы ее найдем, она все еще будет жива, станет панни Вера Слепцова--та женщина, которую разыскивала вдова Чижова.
--Но кто она такая?--спросил Заварзин.--Какое отношение она имеет к этому делу? И почему мадам Чижова вдруг так безумно понадобилось с ней встретиться?
На лице Чумака заиграла саркастическая усмешка.
--Иван Сергеевич,--улыбнулся он,--я ведь не собираюсь думать за вас. Вы должны сами до всего додуматься. В конце концов, вы знаете столько же, сколько и я.
--Нет, извините, Игорь Анатольевич,--с досадой перебил его Заварзин,--есть кое-что, чего я еще не знаю, на что уже известно вам,--тот самый очевидный факт, о котором вы мне говорили.
Чумак покачал головой.
--Это тоже вам известно так же хорошо, как и мне,--заявил он.
--Ну почему вы не хотите мне помочь?
--Потому, что этот наиболее важный, наиболее бросающийся в глаза момент проглядели мы оба. И если вы сами догадаетесь, что я имею в виду, то, я уверен, вам это будет гораздо приятнее, чем если бы вы сейчас услышали об этом от меня. Я уверен, что вы сами с этим справитесь.
--Для человека, которого, если мне не изменяет память, я, в сущности, нанял,--взорвался Заварзин,--вы ведете себя по меньшей мере странно. Трудно говорить о сотрудничестве при таком отношении.
Чумак расхохотался.
--Ну хорошо, не расстраивайтесь так, я вам сделаю один подарок.
--Что вы имеете в виду?
--А вы помните, как вы в свое время интересовались делом Дугина? Помните, я обещал, что расскажу вам все подробно, как только дело будет закончено?
Журналист изумленно воззрился на него.
--Вы собираетесь мне сейчас все рассказать?--спросил он.
--Да, я как раз подумал об этом.
--И в чем же там было дело?
--Точно пока не знаю, но, по крайней мере, могу рассказать вам, что я об этом думаю.
--И что же?--нетерпеливо спросил Заварзин.
--По-моему, Дугин пытался обмануть не только полицию, но и меня. Я почти уверен, что он намного лучше разглядел человека, застрелившего Эдуарда Козырева, чем пытался нас уверить. По-моему, именно поэтому он так и боялся. Наверное, он подумал, что позже убийце придет в голову, какую страшную опасность для него будет представлять Дугин как свидетель, ес-ли расскажет всю правду. Эта-то мысль и преследовала его. Он был совершенно уверен, что рано или поздно бандиты доберутся до него, чтобы заставить замолчать навсегда.
--По-моему, не обязательно быть семи пядей во лбу, чтобы додуматься до этого,--раздраженно сказал Заварзин.
Чумак продолжал улыбаться все той же улыбкой..
--Не торопитесь с выводами,--попросил он.--Я, надеюсь, еще удивлю вас и, уж конечно, удивлю и Дугина.
--Удивите Дугина?--эхом откликнулся Заварзин.
Чумак кивнул и, проткнув руку, нажал кнопку электрического звонка. Минуту спустя дверь отворилась и одетый в форменную куртку мужчина как-то неуверенно вошел в комнату.
--Вам что-нибудь угодно, пан?--осведомился он.
Чумак подмигнул Заварзину.
--Мой лакей,--сказал он.
Заварзин окончательно потерял терпение.
--Я, конечно, не детектив, но уж догадаться об этом я бы смог и сам. Но как в наше время может существовать лакей—этого мне не понять!
Чумак улыбнулся его досаде.
--Видите ли,--промолвил он,--поскольку полиции было известно, что я помог скрыться Виктору Дугину, они и стремились выследить его, проверяя все отели и сдаваемые дома, уделяя особое внимание каждому, кто регистрировался в отелях в ночь убийства. Я предвидел, что именно так они и будут действовать. Поэтому я поместил Дугина в такое место, где им и в голову не пришло бы его искать, но где бы он в любую минуту был бы у меня под рукой, если бы вдруг мне понадобилось потолковать с ним.
Внезапно глаза Заварзина широко распахнулись от мелькнувшей в его голове догадки. Он уже открыл рот, чтобы что-то сказать, но, прежде чем он успел это сделать, Чумак поманил к себе человека, одетого как лакей.
--Входите, Дугин, присаживайтесь. Мне бы хотелось, чтобы вы поговорили с этим человеком.
Мнимый лакей заколебался было, затем сделал вперед несколько быстрых шагов, уселся на стул и нервно произнес.
--Вы раскрыли мое инкогнито, пан. Зачем вам это понадобилось?
Чумак старался держаться как можно дружелюбнее.
--Дугин,--мягко сказал он,--вы сказали мне и сказали в полиции, что не совсем уверены, что сможете. опознать человека, который в то утро сидел за рулем серого автомобиля.
--Все правильно,--сказал Дугин,--это действительно так.
--Но тогда,--уточнил Чумак,--ваши показания не имеют ни малейшей ценности для полиции.
--Так я же им то же самое говорил,--захныкал Дугин.--Я все объяснил офицеру.
--И,--продолжал Чумак,--поскольку я согласен с вами, что ваши показания никому не угрожают, следовательно, никто не захочет причинить вам вред, если вы пожелаете выступить свидетелем на суде.
Нервным движением Дугин облизал тонкие тубы, судорожно сглотнул, но промолчал.
--По всей вероятности,--сухо произнес Заварзин,--вам все-таки известно что-то такое, что заставляет вас скрываться.
Дугин косо взглянул на Ивана Заварзина и повернулся к Чумаку.
--Черт вас побери!--воскликнул он.--Я же нанял вас, чтобы вы помогли мне скрыться. Почему же вы сейчас решили выставить меня на всеобщее обозрение?
--Потому что я считаю, что вы ведете нечестную игру,-- медленно и твердо проговорил Чумак.
Из внутреннего кармана пиджака он достал небольшую фотографию--на снимке была видно только лицо мужчины-- широкоскулое, с угрюмым, тяжелым взглядом. У мужчины был довольно высокий лоб и слегка искривленный нос.
--Взгляните-ка,--предложил Чумак.
Дугин взял фотографию и принялся внимательно изучать лицо на снимке.
--Вы видели когда-нибудь этого человека?--спросил Чумак.
--Нет, а кто он?
--Это последняя подлинная фотография,--сказал Чумак,-- небезызвестного Филиппа Лохова, которого в определенных кругах знают под кличкой Цепной Пёс.
Дугин удивленно взирал на фото.
--Вы что, пытаетесь поймать меня?--засомневался он.
Чумак достал из кармана сложенный в несколько раз газетный лист.
--Взгляните сами,--предложил он.--На этой вырезке из газеты--фотография Лохова. Сравните их.
Дугин переводил взгляд с одного снимка на другой. Внезапно на его лице появилось облегчение.
--Но это совсем другой человек,--воскликнул он,--я имею в виду, не тот, что авто.
Чумак кивнул.
--Я так и думал,--сказал он.--Ну, Дугин, а теперь, по-моему, пришло время рассказать правду.
--Тот человек старался изо всех сил, чтобы я не смог разглядеть его,--заявил Дугин,--но так уж случилось, что внезапным порывом ветра с него сорвало шляпу, а было еще достаточно светло для того, чтобы я мог ясно разглядеть черты его лица. Я бы узнал его, если бы увидел еще раз. У него крупные черты лица. Не знаю, как вам лучше объяснить, но это совсем другой человек. У того глаза намного уже, и он не такой скуластый.
Чумак сделал знак Заварзину.
--Звоните в редакцию газеты,--велел он.--У ваших репортеров будет шанс «обнаружить» Дугина. Мне все равно, где его найдут, лишь бы не в моей квартире. Скажите им, что, когда Дугину показали фотографию Лохова, тот категорически заявил, что за рулем машины сидел не Лохов, а совсем другой человек.
--И после этого вы вышвырнете меня вон, чтобы молодчики Лохова меня прикончили?--взвизгнул Дугин.
--Возьмите себя в руки,--оборвал его Чумак.--Да Лохов будет счастлив приставить к вам телохранителей, чтобы с вами, не дай бог, ничего не случилось. Вы же лучшая страховка его жизни и безопасности.
--Но я--то был уверен, что это был Лохов,--угрюмо сказал тот.
--И полиция, кстати, так думала,--подчеркнул Чумак.-- Почему же вы даже мне не сказали правду?
--Не знаю, по-моему, я был напуган до смерти.
Заварзин подошел к телефону и набрал номер «2000». Пока он говорил, Чумак подошел к шкафу и, выдвинув ящик, достал оттуда автоматический пистолет.--У вас есть оружие?--небрежно спросил он Заварзина.
Тот как раз повесил трубку.
--Нет,--ответил он, с угрюмым неодобрением оглядывая пистолет,--и, честно говоря, он меня не привлекает. Никогда особенно не верил н необходимость иметь при себе оружие.
--Положите-ка его в карман,--велел Чумак.
--Зачем?
--Потому что мы сейчас с вами отправимся повидаться с паном Марком Глебовым, а это может оказаться довольно неприятным делом.
--Послушайте,--запротестовал Заварзин,--а вам не кажется, что вы заходите слишком далеко, тем более если вы не намерены поставить в известность полицию?
--Я собираюсь пойти еще дальше,--обнадежил его Чумак.--Эта один из тех случаев, когда полиция просто обречена на неудачу. От них слишком много информации утекает в газеты, и в конце концов все просто запутывается. А потом они хватают невинного человека, а виновный чаще всего остаётся безнаказанным.
--А о каком деле вы сейчас говорите?--поинтересовался Дугин.--Об этом последнем убийстве?
--Мы имели в виду убийство репортера из «2000»,--пояснил Чумак,--а также, раз уж об этом зашел разговор, и смерть человека по имени Владимир Чижов.
--А разве вы не убеждены, что Чижов покончил с собой? --спросил Заварзин.--Вы по-прежнему уверены, что его убили, несмотря на свидетельство врачей, производивших вскрытие?
Чумак открыл коробку с патронами, высыпал часть из них к себе в карман и сказал.
--Да, да, конечно, я совершенно согласен, он принял яд добровольно.
--Вы что же, собираетесь оставить меня здесь?--занервничал Дугин.
--Нет, внизу, в вёстибюле,--сказал Чумак.--Вы будете там ждать, пока не приедут репортеры из газеты, чтобы услышать ваш рассказ. А я вам советую передать им всю историю так, как вы сейчас рассказывали ее нам.
На лице Дугина появилось невыразимое облегчение.
--Черт возьми, просто камень с души сняли! И почему бы вам раньше не показать мне фотографию этого Лохова, а?
--Потому что еще час назад я считал, что это действительно был Лохов. Я был уверен, что он--то и есть убийца.
--А почему вы потом решили, что это все-таки был не он?
-- Я принялся еще раз все это обдумывать и решил для верности показать вам его фотографию. А теперь запомните, Дугин, что, когда газетчики будут расспрашивать вас, вы ни в коем случае не должны им говорить, где вы скрывались, пока вас разыскивала полиция. Вы не должны никому о6 этом говорить. И по всей вероятности, в полиции решат, что люди Лохова подкупили вас.
--Мне нет никакого дела до того, что подумают эти чертовы полицейские. Я говорю чистую правду,--огрызнулся Дугин.
--Вот и чудесно,--улыбнулся Чумак.--Пойдем-те, Заварзин. Нам пора.
Г Л А В А 15
Чумак подошел к двум сыщикам из детективного агентства, сидевшим в машине напротив отеля, которых он поставил наблюдать за домом, куда Екатерина Видич со своим спутником отправилась после того, как покинула свою квартиру.
--Они дома?--спросил он после того, как назвал себя. Один из оперативников кивнул.
--Оба дома,--сказал он.--Квартира там, наверху. Вон их окно, там опущены шторы.
--Мы сейчас поднимемся туда,--предупредил их Чумак.--Если услышите шум, бегом наверх.
Чумак первым поднялся по лестнице и, подойдя к дверям квартиры, нажал кнопку звонка. Никто не отозвался. Он с силой постучал в дверь--по-прежнему никакого ответа.
--Откройте!--крикнул Чумак.--Мы знаем, что ты там, Глебов. Открывайте!
За дверью послышалось какое-то движение. Чумак отошел в сторону. Заварзин вытащил из кармана пистолет и угрюмо уставился на дверь, но Чумак сделал издателю знак, чтобы тот спрятал его. Послышалось звяканье снимаемой цепочки, и в дверях повернулся ключ. Дверь распахнулась, мужчина лет тридцати стоял на пороге, глядя на них с недоумением, но вполне дружелюбно.
Чумак бросил пытливый взгляд на лицо незнакомца: смуглая, загорелая кожа, сердитые темные глаза, запутанные черные волосы, спадающие на лоб и доходящие почти до сросшихся бровей.
--Глебов?--осведомился он.
--Он самый,--грубо ответил мужчина.--А вы кто такой?
--Мы просто хотим побеседовать с вами,--сказал Чумак и сделал попытку протиснуться в комнату.
--Погодите-ка,--остановил его Глебов.--Я не имею ни малейшего желания беседовать с нами.
--Да нет же, вы ошибаетесь,--примирительным тонам сказал Чумак.--Не можете же вы не понимать, насколько лучше беседовать здесь, а не в полиции.
--А вы кто, полицейские?--спросил мужчина.
--Хотите, чтобы все соседи об этом услышали?--любезно осведомился Чумак.
Глебов заколебался, казалось, он взвешивал, есть ли у него шанс вырваться на свободу немедленно. Наконец он отступил в сторону.
--Ну ладно,--сказал он недовольно.--Входите.
Двое мужчин вошли в квартиру. Она была крошечная, единственная комната служила и гостиной, и спальней. Здесь же, за перегородкой, была кухонька с ванной и туалетом, а за застекленными дверями пряталась откидная кровать. Шторы были опущены, и комната ярко освещена.
--Вам ведь известна женщина по имени Маргарита Назарова?,--утвердительно сказал Чумак, опускаясь в кресло.
Глебов задумчиво сдвинул брови.
--Нет,--медленно произнес он.--Не думаю.
--Да нет же, конечно, вы ее знаете,--повторил Чумак.
--Нет,--уже уверенно сказал Глебов.--Я хорошо знаю ее соседку по квартире, Екатерину Видич. Но с Маргаритой Назаровой не встречался ни разу.
--И у вас никогда не было с ней никаких дел?
--Нет.
--А когда вы в последний раз видели Екатерину Видич?
--Не помню точно--пару недель назад, может быть. Мы с ней немного поругались в тот раз.
--Вы знаете, где она живет?
--Конечно.
В «Столичном», не так ли?
--Совершенно верно.
--Вы когда-нибудь встречали там Маргариту Назарову?
-- Видел ее пару раз, и все. Если к Екатерине приходил кто-нибудь, она никогда не оставалась в квартире. Поэтому я только раз или два сталкивался с ней в холле. Конечно, я знал, кто она, но мы никогда не разговаривали. Что же касается ее, то, по--моему, она даже не задумывалась, кто я такой.
--А как вам удалась узнать ёе?
--Просто увидел однажды, как она выходила из квартиры.
-- И только тогда вы узнали, что она и есть Маргарита Назарова?
--Да.
--Если вдруг вы встретитесь, скажем случайно, вы ее узнаете?
--Думаю, да.
Глебов откинулся поудобнее на спинку стула и зевнул. Сейчас он, казалось, чувствовал себя гораздо более уверено, чем раньше.
--Вам знаком человек по фамилии Трошин--газетный репортер?--спросил Чумак.
--Вы не того ли имеете в виду, которого недавно убили? Еще его фотография была в газетах?
--Да, я говорю именно о нем.
--Нет, никогда его не видел.
Чумак с Заварзиным переглянулись.
--Не забудьте воспользоваться тем, что я дал вам,--предупредил Чумак.
В Глебове сразу проснулись подозрения.
--В чем дело?--недовольна спросил он.
--Ничего особенного,--небрежно сказал Чумак.
--Послушайте-ка,--обратился к нему Глебов.--Мне такое отношение не нравится. Вас, между прочим, никто сюда не приглашал, а вы явились и ведете себя так, как будто уже загнали меня в угол, и всё это только потому, что я знаком с девчонкой, которая жила в одной комнате с другой, которая, по-- вашему мнению, замешана в деле об убийстве, которое вы сейчас расследуете.
Чумак, не моргнув глазом, сунул руку в карман пальто и достал оттуда выписанный на имя Марка Глебова чек, который был подписан Маргаритой Назаровой.
--Это ваша подпись?--спросил он, показывая Глебову обратную сторону чека, где стояла расписка в получении денег.
Лицо Глебова мгновенно окаменело. Его взгляд быстро перебегал с хмурого лица Чумака на напряженное лицо издателя. Он как-то неловко заерзал на стуле, и вдруг его рука дернулась в направлении заднего кармана брюк. Чумак вскочил на ноги.
--По-моему, нас здесь явна недостаточно,--заявил он и быстро двинулся в направлении туалета.
Рука Глебова вдруг быстро описала в воздухе полукруг. В ней металлическим блеском сверкнул пистолет.
--А ну прочь оттуда!--крикнул он.--Или я тебя в клочья разнесу!
В наступившей тишине отчетливо и резко прозвучал голос Заварзина.
--Бросьте оружие,--велел он,--пока я из вас не сделал сито.
Глебов на секунду заколебался. Ситуация была критической: пистолет Заварзина был направлен ему в голову, а сам он держал под прицелом Чумака. Тот насмешливо улыбался, хладнокровие, как всегда, не покинуло его.
--Вам же не хочется этого делать, не так ли, Глебов,-- сказал он.--Тем более дом окружен. Мы заранее приняли все меры предосторожности, прежде чем пришли сюда. Внизу у входа--два полицейских. Обоих нас вам вряд ли удастся убить. Я еще готов поверить, что у вас есть шанс выпутаться из другого убийства, но из этого--вряд ли.
Вдруг дверь туалета широко распахнулась. Не обращая ни малейшего внимания на Чумака и Заварзина, Екатерина Видич бросилась через всю комнату прямо к Глебову.
--Не делай этого, Марк!--закричала она.--Пожалуйста, не делай этого. Брось пистолет. Это я тебя в это втянула и не позволю, чтобы ты завяз еще глубже. Я сама за все отвечу.
Рука с пистолетом медленно опустилась.
--А теперь бросьте пистолет,--доброжелательно предложил Чумак.
Глебов пожал плечами. Пистолет упал на ковер.
--А теперь,--сказал Чумак,--давайте все--таки вернемся к делу, если не возражаете. Это ведь вы, Глебов, отвезли тело Трошина в тот район, где оно позже было обнаружено, и бросили там. Не думаю, чтобы это вы его убили; я почти уверен, что застрелила его девушка, а вы взяли на себя возню с телом, только чтобы защитить ее.
--Я не собираюсь разговаривать с вами,--угрюмо пробормотал Глебов.
Девушка открыла было рот, чтобы что-то сказать, но Чумак остановил ее быстрым движением руки.
--Что толку врать?--резко сказал он.--Вы только сами все испортите. Послушайте, я сейчас попробую рассказать, как все это мне представляется. Трошина застрелили. Его тело было найдено в глухом месте. Туда его привезли на машине, а потом выбросили. Естественно, у редкой женщины хватит сил донести тело до машины, а потом выбросить его. Нам кое-что известно о том, что делал и где был Трошин в тот день, когда его убили. Мы можем доказать, что он был в квартире Маргариты Назаровой. Когда мы вошли в эту квартиру, то обнаружили в ней молодую женщину, заявившую, что ее имя—Екатерина Видич и что она соседка таинственной Маргариты Назаровой. Ей никак не уда-валось сделать свой рассказ достаточно убедительным, требовалось чем-то подкрепить его, поэтому она заставила вас, Глебов, отправиться в Полтаву и послать оттуда письмо Маргарите Назаровой. Письмо было подписано Филиппом Лоховым из Львова, и в нём упоминалось имя Екатерины Видич. Ей казалось, что письмо подтвердит ее слова, когда попадет в руки полиции. Но самым слабым местом в ее версии был счет в банке, открытый на имя Маргариты Назаровой. Она попыталась закрыть счет, выписав несколько чеков, которые попросила вернуть. Но на это потребовалось несколько дней. Нам повезло по второй половине дня в субботу и все воскресенье почта не работала, поэтому нам удалось перехватить эти чеки, когда они уже были готовы к отправке. Это дало нам все необходимые доказательства. Мы можем опознать Маргариту Назарову с помощью служащих банка. Это вполне возможно, тем более что у нас есть образец ее подписи. Мы можем доказать, кем подписано письмо из Полтавы за подписью Филиппа Лохова. Вас могут опознать служащие отеля, те вы останавливались. Нам, я думаю, удастся доказать, что Марк Глебов находился в самых дружеских отношениях с Маргаритой Назаровой, поскольку у нас на руках есть выданный ею чек на его имя, на обратной стороне которого его расписка в получении денег, да и служащие банка, я уверен, подтвердят получение денег. Ну а теперь почему бы вам не проявить благоразумие и не рассказать всю правду нам? Почему вы убили Трошина, Маргарита?
--Я не убивала его!--вспыхнула она.
--За это я сам отвечу,--вдруг мрачно и решительно заявил Глебов.
--Марк?--в ужасе вскрикнула она.--Не говори так! Ты даже не знаешь, о чем идет речь!
Чумак перевел взгляд на молодую женщину.
--Может быть, вы наконец расскажете, как было дело?--предложил он.
Она безнадежно махнула рукой, но в глазах ее он не заметил ни слезинки. Она стояла перед ним выпрямившись во весь рост, тоненькая, с белым как бумага лицом.
--Не убивала я его,--устало сказала она,--но Марк мне не верит.
--Ох, Маргарита,--с упреком пробормотал он.
--Не перебивай, Марк,--попросила она.--Лучше бы ты не вмешивался в это дело.--Она с вызовом посмотрела сухими, горящими глазами в лицо Чумаку.--Хотите верьте, хотите нет,-- сказала она,--но я обнаружила Трошина у себя в комнате, и он уже был мертв. Как он попал туда, я не знаю. Мне, конечно, следовало бы сообщить в полицию, но я так перепугалась, что вместо этого позвонила Марку. Он сказал: какого черта? Для чего тебе нужно быть замешанной в скандал? Он предложил оставить тело в доме до темноты, а затем вывезти его на машине и просто где-нибудь выбросить.
--Все это прекрасно,--сказал Чумак,--но дальше так дело не пойдет.
--Что вы имеете в виду?
--Я имею в виду,--заявил он,--что вы не смогли убедительно объяснить мне, почему вы все-таки не позвонили в полицию. Даже Глебов, хоть он и предан вам, даже он не поверил вам. И нам трудно в это поверить, а уж полицию вам и подавно не убе-дить. Она молчала, только слегка вздрагивали побледневшие губы.
--Давайте,--велел Чумак,--расскажите нам правду.
Она медленно покачала головой, казалось побледнев еще больше.
--Можете спрашивать меня о чем угодно,--сказала она,--но ничего другого вы от меня не дождетесь. Это единственная причина, почему я так поступила. Я боялась шумихи, которую подняли бы вокруг этого дела газеты.
Пока она говорила, настороженный взгляд Чумака не отрывался от ее губ.
--А вы знали,--поинтересовался он,--кто такой Трошин, когда обнаружили его?
--Нет,--ответила она.
--Вы даже не догадывались об этом?
--Нет.
--Не заглянули к нему в карманы?
--Нет.
Холодная, сардоническая усмешка появилась на лице Чумака.
--Я еще не знаю точно, кого вы стараетесь выручить, панни Назарова,--произнес он,--но могу заверить вас, что все ваши попытки только ухудшают положение для вас обоих. Почему вы не хотите рассказать нам, как на самом деле все произошло?
--Я сказала вам чистую правду.
--Нет,--оборвал он её,--с тех пор, как мы с ним познакомились, вы не сказали мне ни слова правды. Вы лгали мне очень убедительно, рассказывая свою драматическую историю.
--Только когда пыталась убедить вас, что я не Екатерина Видич,--сказала она.
--Да, и об исчезновении Маргариты тоже. Все была ложью: и рассказ о том, что она забрала с собой все фотографии, и ваше описание одежды, в которой она ушла, и сентиментальная история о том, как она подобрала вас на улице, когда вы умирали с голоду,--в общем, все это чистейшее вранье.
Она продолжала молчать.
--Оставьте ее в покое,--рявкнул Глебов.--Не пытайтесь повесить на нее убийство.
--Заткнись!--бросил ему Чумак.
Наступило молчание. Глаза всех троих мужчин не от-рывались от лица девушки, белого как мел. На этом мертвенно-бледном лице неестественными пятнами выделялись широкие мазки румян на щеках.
--Мне почему-то кажется,--раздельно произнес Чумак,--что тот, кого вы пытаетесь выгородить,--это Фрэнк Владимир Чижов, не так ли?
Она стиснула зубы. Попыталась было что-то сказать, но слова не шли у нее с языка. Глебов бросил на нее косой взгляд, в котором внезапно вспыхнуло подозрение.
--Ну-ка говори,--буркнул он,--терпеть не могу, когда меня держат за дурака. Кто он тебе--этот Владимир Чижов?
Девушка, казалось, не слышала его. Внимательно вглядевшись в ее лицо, понизив голос, на его вопрос ответил Чумак.
--По-моему,--мягко произнес он,--это ее отец.
Она подняла на него потемневшие от боли глаза. Затем очень медленно склонила голову и закрыла лицо руками. Ее плечи затряслись от судорожных рыданий. Глебов успокаивающе положил руку ей на плечо. Екатерина яростно тряхнул головой.
--Не трогай меня, ублюдок!--закричала она злобно.
У Глебова от изумления отвисла челюсть. Он снова ос-торожно, одним пальцем тронул ее за плечо. Она еще раз пронзительно вскрикнула, а затем вдруг зашлась в оглушительном истерическом хохоте. Чумак снял трубку телефона.
--Пожалуйста, соедините меня с полицейским уп-равлением,--попросил он.