Было это, или не было в дни ушедшие, в дни минувшие...
Реют чайки белокрылые, то к самым волнам подлетая, то в небо синее взмывая. Бесстрашные птицы чайки - ни ветра сильного не боятся, ни стихии морской. Многое видят с высоты полёта птицы белокрылые, но хранят секреты, берегут тайны.
Только с чайками делилась своими тайнами Эйя, зная, что не выдадут, отцу не расскажут. Грозен отец Эйи, непреклонен и суров. Кара настигнет того, кто его ослушается. Все в крепости его боятся, никто перечить не смеет. Да и в городе вряд ли смельчак найдётся, кто слово поперёк скажет властителю. Всюду его соглядатаи, всё слышат, да обо всём рассказывают.
- Страх – основа власти! – любил приговаривать отец, сыновей поучая. Хотел видеть он детей своих такими же твёрдыми, как скалы, на которых крепость стоит. Сызмальства к оружию приучал, да к дракам поощрял. А если кто из троих в синяках да ссадинах домой возвращался, не приведи всевышний посетовать! Наказание настигало того, кто слабину выказывал жалобой. На хлеб-воду в подвал даже собственного сына правитель посадить мог, а что уж о простом люде говорить! Плети часто прохаживались по плечам горожан за малейшую провинность, а ежели что покрупнее – так и головы можно было лишиться.
Боялись правителя, головы склонив ходили. Не слышен был смех в крепости, даже служанки на кухне шёпотом переговаривались.
Эйя росла под присмотром няньки Аллегры, рано мать потеряв . Отец не особо на дочь внимание обращал . Дочь – не сын, тренировки да бои не нужны. Вот подрастёт, да станет выгодной невестой – тогда и пригодится славу да богатство правителя умножить.
А Эйя с детства всё примечала, да в сердце своём собирала. Братьев жалела, синяки да царапины лечила, в подвал еду тайком проносила, коли наказаны были. Простым людям помогала – то темницу отопрёт, да сбежать поможет, то денег даст, чтобы с голоду семье не умереть, то отца разговором отвлечёт, коли в гневе он кого покарать уж было собирался. Но не всегда помочь Эйя успевала, оттого и копилась боль на сердце. Боль за братьев, что не знают материнской любви, а лишь суровое отцовское воспитание. Тяжесть за людей простых, что трудятся день-деньской, да правителю последнее отдавать должны, голод да нужду познав. Тоска за сердце отцовское, что каменное оно, не способно чувствовать да прощать.
Уходила Эйя каждый день на самую высокую башню, да сидела в раздумье, с чайками делясь, да с ветром, что косы чёрные трепал, аромат трав степных приносил.
Крепость над морем высится башнями зубчатыми, стена двухъярусная от врагов построена. Ров глубокий, да мост подъёмный крепость от врагов сберегают. И ведь не нужны и враги, когда в самой цитадели есть тот, кто хуже ворога.
Не знала Эйя, как сердце отцовское смягчить, как людей защитить от гнева правителя, как не допустить, чтобы и братья на него схожи стали. А чайки лишь кружат в поднебесье, от них совета не жди. От дум горьких сжималось сердце Эйи, ныло да болело. Боялась девушка, что не выдержит оно такого груза, расколется на части.
Вот уж и шестнадцать минуло Эйе, начал отец жениха подыскивать познатнее да побогаче. Отговаривала Эйя отца, убеждала, что молода ещё, да жизни не видела.
- Вот замуж выйдешь – жизни и научишься! – непреклонно отец отвечал.
А в это время враг за морем войско огромное собрал, на суда посадил, да к владениям приморским подобрался. Войско вражье тучей чёрной с кораблей налетает, окрестные города рушит, жителей в полон забирает. Грядёт великая битва, много люда в ней поляжет.
Собрал правитель своё войско, к битве готовя. Сыновья впереди, за отцом на коней сели, мечи наготове держат. Да только понуро воины стоят, не за что им сражаться. Думают, что в полоне, что в доме родном – одна жизнь беспросветная. А если в войске духа единого нет, стремления к победе, то заведомо битва проиграна. Но не хочет того принять властитель, угрозами да побоями действует.
Не смогла смотреть на то Эйя, убежала на башню высокую, да с мольбой беззвучной к небу да к морю обратилась. Просила ветер да волны город сберечь, людям жизни сохранить. Да так горячо просила Эйя силы природы, столько боли за других было в сердце её, что не выдержало сердце, раскололось на части.
Разбушевалось тут же море синее, грозой да громом небеса шторму вторили. Налетел шквальный ветер на корабли ворога, паруса унёс, как пушинки лёгкие, мачты сломал, да об утёсы суда раскидал. Долго бушевала непогода, ветер выл, да земля дрожала. Поглотила пучина войско вражье – всех до единого.
Расседлали коней воины правителя, убрали мечи в ножны – не с кем больше воевать. Недоволен властитель – жажда победы не утолена, битвы просит сердце каменное.
Но бежит, спотыкаясь, Аллегра, с плачем в ноги правителю кидается, за собой зовёт на башню высокую. Пошёл за ней он, чтобы понять, что сказать та хочет, ведь от слёз да рыданий ничего от неё не добились.
Поднялся на самую высокую башню властитель, да так и застыл. Увидел дочь свою Эйю на камнях холодных. Не билось сердце Эйи, на кусочки расколовшись. А над башней чайки белокрылые кричат, стаями реют. Да так много их, что никогда столько никто не видывал.
Прижал к сердцу дочь правитель, и случилось неслыханное. Полились слёзы из глаз грозного мужа, смягчилось сердце каменное, человеческим стало.
С той поры в тех краях другая жизнь началась. То, о чём Эйя силы природы просила, сбываться начало. Хорошо стали жить люди, вольно. Страх ушёл вместе с ненавистью, голод да невзгоды прихватив. А правителя теперь редко видели, за порядком в крепости да в городе сыновья его следили. Правили по-справедливому, о сестре часто вспоминая.
Реют чайки белокрылые над морем синим, над крепостью древней. До сих пор хранят они секреты, сберегают тайны…
Иллюстрация из сети, спасибо автору!