Давеон. Возрождение часть 14

501
Вековой дуб. Праздничные купания
     Проводивший гостя корабельщик глядел на пламя, пылающее в нише. К дяде прильнула племянница, прижав рыжую голову к его груди. Расчувствовавшись, он отставил преподнесенный будущим зятем электронный кубок с гравировкой и, поглаживая медные локоны, попросил кровиночку спеть.
     Мурлыкая детскую песенку, Лурия вложила свою ладонь в дядину. Ее крепко сжал судовладелец, поцеловал и едва не прослезился.
     - Дядюшка. – Маленькая ладошка легла на его щеку. – Что с тобой? – Зеленые глаза горели заботой.
     - Моя сестра тоже прекрасно пела, - тяжело выдохнул Тинарх.
     - Жаль я не слышала. Уверенна, мне бы понравилось, дядюшка.
     Он поглядел на племянницу сверху вниз.
     - Я надеялся, ты сыграешь и споешь нам.
     Вернувшись домой, Лурия проводила гостя к дяде, присоединилась к мужам за ужином, а после оставила. От жреца не скрылась усталость чаровницы. Он не воспротивился ее уходу и остановил дядю, намеревавшегося упросить кровиночку сыграть на арфе.   
     - Господин еще не слышал твоей игры. Полагаю, он бы оценил, - зажал между ладонями девичье личико Тинарх. Он не знал, что удивительные способности племянницы давно получили высокую оценку требовательного сановника, чей слух и глаз услаждали лучшие певцы, музыканты и танцовщицы.
     - В другой раз сыграю, дядюшка. – Лурия была уверенна, что жрец придет в их дом снова, как уверенна в том, что она носит именно это имя и не собирается его менять.
     - Дорогая, я был бы счастлив, порадуй ты нашего гостя дивным исполнением, - взялся за девичий подбородок дядя. – Пришло письмо от господина Нория?
     Девушка утвердительно кивнула. Жених прислал полное теплых слов и заботы послание, убеждая невесту в том, что безумно тоскует по ней. В это Лурия верила и без писем - блеск мужских глаз говорил лучше нежных фраз. 
     - Лиген уверил в скором приезде, дядюшка.
     - Отлично. Я очень рад. Скоро мне предстоит поездка, а так ты будешь под присмотром.
     Лурия поджала губы - столько присмотров со всех сторон! Как бы все перенести? И за что ей все это? Кто бы мог подумать, что за ней будет следовать чуть ли не эскорт. Куда б она ни пошла, куда б ни свернула, повсюду встречает либо тоскующего по Мионе перса, либо его престранного господина. Но это еще не все. К ней, несмотря на все отговоры,  намеревался приставить охрану господин Норий, желая примкнуть к бдительным телохранителям! Как ни старалась Лурия убедить жениха в ненужности данного предприятия, он остался непреклонен и дал указание управляющему подобрать на ответственную должность крепких и умелых людей. 

     Уставшая избранница рухнула в кресло.
     - Зачем? К чему столько тревог?
     Лиген решительно отверг предложение оставить все как есть, то бишь невесту без присмотра.   
     - Я хорошо помню разъяренного коня и кинжал!
     - Тебе не кажется, что это случайность?
     - Нет! - уверенно ответил жених.
     Придумывая, что б еще такое сказать, девушка поджала губы.
     - Бесполезно меня отговаривать, - предупредил Норий.
     - А может…
     Жених покачал головой, медноволосая опустила глаза.
     - Лурия, если с тобой что-нибудь случится, нам с Тинархом будет очень и очень тяжело.
     - Что должно произойти, непременно сбудется. Так говорит Одика.
502
     Лиген помрачнел.
     - Я и думать боюсь… Мне будет спокойнее, если за тобой будут приглядывать.
     Как желала сказать Лурия, что за ней есть, кому присмотреть, но не отважилась, дабы не тревожить и без того беспокойного жениха.

      Новый день принес новые хлопоты. Домашние слуги принялись за обычные дела, которые выполняли изо дня в день. С самого рассвета на кухне трудился улыбчивый повар, ему помогала Селеника, потому приготовление пищи шло медленнее, зато радостнее. С негодованием по этому поводу боролась кормилица, сетуя на увлеченность племянника, - мол, эта коварная, а в его случае еще и пагубная любовь нарушает привычный ход жизни особняка.
     - Нянюшка, ты преувеличиваешь. - Лурия схватила с блюда румяный горячий пирожок, предоставленный робкой мастерицей,  и откусила кусочек.
     - Вовсе нет, госпожа, - покосилась Клора на новенькую, что спешно отошла, чуть улыбнувшись повару. – Гляньте, чего делает, - прошипела нянька, смотря на племянника, - так и разглядывает ее. Такая худая и смотреть-то не на что, - едва слышно сказала она.
     - Селеника очень даже хороша, - шепнула в нянино ухо жующая воспитанница. – А в последнее время особенно.
     Ее уверенный тон разочаровал кормилицу.
     Ладное настроение и цветущий вид мастерицы заметили все жители большого дома. Из чего хозяйка сделала только один вывод, к нему же пришли и Миона с монахиней. А Клора из-за упрямства не желала скоро примиряться. Не то что бы она испытывала прежнюю неприязнь к возлюбленной Фебрия, но все-таки…
     - Ах, госпожа, он частенько опаздывает с завтраком.
     - И с обедом и ужином, - проходя мимо, вставила разговорчивая кухонная рабыня, ставшая случайной свидетельницей разговора. 
     Угнетенный вздох Клоры растрогал хозяйку.
     - Ламия любит преувеличить.
     - Нет, госпожа, - покачала седой головой нянька, - она чистую правду сказала. Как бы нас гнев управляющего не настиг. Там и до господского недалеко.
     Изящная ручка легла на морщинистую щеку.
     - Тукко наверстает. – Медноволосая взглянула на него. – Смотри, как он счастлив. Это прекрасно. - Сияющий повар напомнил молодой хозяйке праздничный фонарик, что зажигается в День Любящих.
     Этот праздник отмечают все пелихории, кому посчастливилось быть любимыми, а особенно любить. Охваченные радостным предвкушением жители страны зажигают расписные фонарики и идут к самому высокому дереву, дабы повесить на него свой дар. И уже могучее древо, что достает до самых небес, цепляясь ветвями до свода, упросит Великих Родителей продлить выпавшее на долю любящих людей счастье.

     На пороге детского дома захудалого района появилась Лурия. С корзиной маленьких фонариков Миона проследовала за ней. Обрадованные дети звонко встретили гостий. Насилу учительницы угомонили непосед, раздали им по фонарику и попросили разукрасить. У самой маленькой девочки никак не выходила роспись - кисть все выпадала из ручонок. К кудрявенькой, смазливой малышке прильнула Лурия. Она взяла маленькую ручку в свою и повела кисточку, совершая волнообразные движения. Крошка от удовольствия широко улыбнулась, помощница не смогла остаться равнодушной и ответила тем же. С помощью гостьи на легком керамическом фонарике возникли волны, на их изгибах – кружочки, к ним присоединились короткие палочки. Занятие так увлекло девочку, что она обещала раскрасить еще что-нибудь.
     - Скоро ты станешь взрослой и будешь справляться самостоятельно, - кивнула Лурия.
503
     Улыбчивые учительницы переглянулись, от похвалы крошка по-детски забавно вытянулась.
     - Я узе сосем взлосая, - пролепетал ребенок.
     - Конечно. Ты, верно, всем и всегда помогаешь? – Миру явились задорные ямочки на щеках.
     Девчушка закивала с таким усердием, что гостья заволновалась: 
     - Осторожно: головка отвалится. – На детскую макушку легла изящная рука.
     Серьезная Миона добро улыбнулась.
     - Госпожа, когда пойдем?
     - Сейчас ребята закончат, и все вместе мы пойдем украшать дерево.   
     Шквал детских звонов обрушился на домик. Лурия закрыла уши, прося тишины.
     - Ох, какие же вы громкие, - смеясь, сказала она. – Расскажите-ка мне кого вы любите больше всего?   
     Наперебой дети начали выкрикивать имена, но чаще упоминали родителей. Гостья склонилась над маленькой девочкой.
     - А ты?
     - Матуску, - грустно прошептала малышка.   
     - Отчего такая печаль?
     В доме настала тишина. Плеча Лурии коснулась одна из посерьезневших учительниц. Без слов госпожа поняла, что произошло.
     - У нее есть еще кто-нибудь?
     - Ее сразу же после рождения бросил отец, - шепнула на ухо гостьи другая учительница. 
     Медноволосая удивилась - такая прехорошенькая, умненькая девочка и брошена, совсем одна. Девичья ладонь погладила кроху.
     - Пойдемте украшать, - постаралась Лурия придать своим словам веселость.
     Шумная армия ребятишек бросилась на улицу, где она присоединилась к малочисленным юношам и девушкам и где почти не было взрослых.
     - Складывается впечатление… - вышла из дому Миона.
     - Не думаю, что это предположение верное, - возразила хозяйка. – Они работают -  им не до фонариков. Традиция приносит радость детям, а родители вынуждены много работать, дабы прожить. – Лурия призадумалась. – Я уверена, им бы тоже доставило незабываемое удовольствие украшение дерева. Мало выпадает на долю бедняков радости.
     Нарядные простолюдинки вплели в волосы ленты, дополнили прически цветами, возложив и на голову гостьи белый венок. Не пропуская старших братьев и сестер, подзадоренные дети рвались вперед. Их громкое щебетание наполняло всю округу. Звенели птицы, шелестел неподалеку оросительный канал, громыхали повозки, шумели  всевозможные  мастерские, которые находились чуть ближе к центру, но все это заглушали жизнеутверждающие детские голоса. Юркие сорванцы подпрыгивали в надежде ухватиться за ветку, что повыше, малыши заняли нижние веточки. Гостья помогла маленьким горожанам закрепить фонарик за фонариком, а сиротку взяла на руки и дала возможность поместить его на высокую ветвь. Счастье малышки озарило грязную улицу.
     Лурия надела свой расписанный собственноручно фонарик на двадцати метровый с широкой кроной вяз, который бедняки каждый год избирали для украшения.   
     - Кого любит моя госпожа? – Миона с нетерпением ждала ответа. Завидя задорный блеск зеленых глаз, она просияла. – Я тоже повешу фонарик.
     - Не могу передать, как польщена, - шутливо прозвенел голосок.
     Учительницы высоко оценили старания подопечных, не упустила случая похвалить детей и гостья.
     - Мы думали, госпожа будет на празднике в городе, - отозвалась простолюдинка.
     - Там, наверно, столько народа, - протянула другая.
     И действительно горожане за исключением подневольных и большинства нищих
504
устремились в центр, где сейчас было не протолкнуться. Людские потоки стекались со всего города  к самому могучему дубу, высота которого превышала здание Совета Семи. Огромное древо задевает собою низко проплывающие пузатые облачка. Старики поговаривают, что поэтому Мирею не захватывает в плен засуха, и случаются дожди: ветви не отпускают тучи, коль те не поплачут. «Сторожем города» прозвали в народе этот дуб, которому по преданию было более пятисот лет. Если верить легенде это дерево посадил сам Великий Отец, приняв образ простого крестьянина. Он повелел дубу беречь Мирею от бед. С тех пор всякий, кто находится в затруднительной ситуации, приходит сюда поклониться зеленому долгожителю.
     Как-то случилась в городе запоминающаяся история, которую передают из уст в уста на протяжении многих поколений. Одна молодая пара, совсем юные девушка и парень, полюбили друг друга. Но богатые родители не позволили единственной дочери выйти замуж за бедняка, обещая ее состоятельному и влиятельному господину. Отец закрыл дочь в доме, однако влюбленные совершили побег, и пришли с фонариками к дубу, прежде чем пускаться в дальнюю дорогу. Тут их настигли разъяренные родители девушки. Каково же было их удивление, когда дуб укрыл молодых листвой. Не осмелились ослушаться воли Великих Родителей богачи, отдали они дочку за простого человека. От их союза родился мальчик, ставший впоследствии справедливым политическим деятелем, принесшим много пользы государству. Его изваяние украшает Аллею Истории.
     С того давнего времени молодые люди, чей брак не может по каким-либо причинам состояться, приходят к подножию огромного долгожителя, покровителя Миреи и охранителя счастья, и Боги зачастую благословляют этот союз. 
     Глядя на простолюдинок, Лурия пожала плечиками.
     - У дуба слишком много мирейцев и я повесила фонарик здесь. Я люблю дядюшку, моих Миону и Одику, няню - это самое главное. А где весит светильник не столь важно, - серьезно  добавила гостья.
     На обратном пути Лурия заглянула на утопающую в зелени улицу, где рос вековой дуб. Издалека две молоденькие женщины видели, как зеленого долгожителя с мощным стволом окружили веселящиеся мирейцы. Девушке показалось, среди них был и господин Норий, но она не знала, с кем он пришел, в кого люблен и что просит у дуба.   
     Всеми любимые празднества не тронули сердце Мионы. Ее ничуть не соблазнили горячие речи служанок, мол, стоит попросить любви у древа и она непременно придет. 
     - Госпожа, почему именно дуб?
     Хозяйка отправилась домой.
     - Дуб – священное дерево. Дубовым венком украшают головы победителей и героев. Греки, да и пелихории, считают, что это древо возникло на Земле раньше всех других деревьев. Эллины посвящают его Зевсу-громовержцу. Алтарь божества окружают дубы. Примечательно, что  греки сжигают дубовые ветви во время засухи, таким образом, они  призывают дождь. 
     - Нам повезло больше, госпожа, - обернулась на мощное древо Миона.
     - Существуют народы, которые проводят свадьбы и суды в дубовых рощах, просят у могущественных деревьев защиты и здоровья. По большому счету у нас происходит то же самое. Дядюшка говорил, в зале суда перед заседанием выставляются сосуды с ветвями дубов. – Лурия улыбнулась, служанка поняла: хозяйке есть еще что поведать. - Дуб - мужское дерево и дает силу мужам.
     Мионе чрезвычайно захотелось узнать, есть ли на земле растения, вызывающие обратный эффект? Госпожа догадалась, о чем думает спутница.
     - Да, и их предостаточно. А что касательно дуба, так наш еще очень молод.   
     Пораженная Миона посмотрела на хозяйку.
     - В природе встречаются дубы, которым едва ли не две тысячи лет.
 
     Поварню овеял вкусный запах. Пожилая Клора гневно сверкнула глазами - племянник
505
мило улыбнулся худенькой помощнице, осматривающей изъятое из печи блюдо. 
     - Может он и счастлив, госпожа, но его счастье оставляет голодными слуг, - буркнула кормилица.
     - Ох, и ты ворчушка. Вы с Мионой случаем не родственники?
     Служанка и нянька покосились друг на друга, а хозяйка продолжала:
     - Никто не голодает, не обманывай. Еда всегда попадает на стол вовремя.
     Несговорчивая кормилица косо взглянула на новенькую.
     - Удивляюсь, как мальчик вообще успевает, все смотрит и смотрит на нее. Как бы не поранился. Того и гляди без рук останется. Вот тогда-то, инвалидом, он точно никому не нужен будет.
     Звонкий смех воспитанницы привлек внимание присутствующих. Зеленые глазки встретились с серыми, Селеника немедля отвела смущенный взор. 
     - Не такой уж Тукко и «мальчик», - отозвалась Лурия. – Он вполне взрослый и ему пора жениться.
     Няня погрустнела, вскормленное ею дитя обняло ее.
     - Он не забудет тебя.
     Глаза Клоры увлажнились.
     - Не плач, это правда, - прозвенел голосок. – К тому же скоро ты будешь занята, - сказала Лурия.
     На нее удивленно поглядела кормилица.
     - Как же, а кто моих детей будет воспитывать? – Хозяйка подмигнула.         
     Няня позабыла о Селенике, слушающей наставления повара. Она предалась мечтам, вспоминая былые деньки, промелькнувшие перед глазами коротким мигом, от которого остались одни туманные воспоминания.
     - У вас с господином Норием будут красивые дети. 
     - Важнее, чтобы они были людьми, Клора, - ответила госпожа.
     Как она и предрекала, повар управился вовремя - слуги наелись досыта и с новыми силами взялись за работу. 
     Волнения в Мирее постепенно стихли, принеся успокоение горожанам, а главное Тизану, которому удалось сохранить место правителя. Проверяющие донесли государю, что наместник в точности выполняет его предписания и должным образом справляется с возложенными на него обязанностями. Переменам способствовали нежелание потерять должность и покрыть себя позором. Беседы градоначальника с Великим и старшим жрецами Миреи сыграли свою роль – Тизан внял советам и сделал все, чтобы исправить ошибки. Он охотно принял помощь столичных чиновников, направленных в духовную столицу государем, и стал куда осторожнее в принятии решений.   
      Узкая садовая дорожка довела путницу до аллеи, а та - до ворот. Одетая в обычное платье Лурия вышла из имения и примкнула к процессии, текущей к озеру, расположенному в черте города. Нарядные гражданки поглядывали на спутницу, отличающуюся от них. Это было ей безразлично. Женский поток отправился прямиком к водоему, готовясь к праздничному купанию, - по преданию оно очищает женщину и дарует ей молодость и красоту. А медноволосая горожанка свернула в сторону, направляясь к заводи, где могла поплавать в тишине и спокойствии.
     Лурия пробиралась сквозь густую траву по почти заросшей тропинке. Любовалась гостья  красотами пышной природы, окружающей заводь. Дивное местечко, спокойное не то, что на других берегах озера - там-то и происходят основные купания мирейских дев и жен.
     Приветственные журавлиные крики позвали девушку, она взглянула на чистый  свод. В его лазури летела пара прекрасных птиц, почитаемых с давних времен в Египте, Греции и Китае. Египтяне относятся к журавлю как к птице Солнца, греки посвящают его Аполлону и Гермесу, называя священными. Что касательно Китая, так там журавль с красной головой – посланец Богов. Считается, его белое тело олицетворяет чистоту и непорочность, а алая
506
шапочка – огонь, Огонь Жизни.
     Изящная ручка помахала вслед удивительным пернатым созданиям. Об их моногамности ходят легенды - журавли создают пару на всю жизнь и никогда не меняют партнеров. Пожалуй, людям есть чему поучиться у птиц.
     Босые ножки ступали по шелковой, отражающей солнечные лучи травке. Лурия несла сандалии в руках, непринужденно помахивая ими и рассматривая застенчивые ивы, клонящиеся к самой воде, утопая в ней. Длинные листики священного древа потупили взоры. Смущенно глядел на собственное отражение высокий камыш, взявший в хваткие объятья воду. Чистая гладь повторяла наземный рисунок, который вдохновлял художников. Редко проплывающие  облачка, разглаживающие свод, пылающие яркостью цветы, собранные на макушках стеблей, богатые изумрудом деревья и густые кустарники привлекали к озеру живописцев, приходящих сюда с рисовальными принадлежностями, особенно в период массовых празднеств, когда пускались вплавь обнаженные женщины. Таясь, художники наблюдали за плавающими прелестницами, на них же приходили полюбоваться холостяки, что ищут жен, и скучающие по женской ласке моряки в желании приглядеть себе подружку.
     Не стала рисковать Лурия. Предусмотрительно надела хитон, дабы не предстать во всей красе перед любопытными незнакомцами. Она скинула платье и осталась в невесомой индийской ткани розового цвета. Мелкими шажками приблизилась гостья к отлогому  берегу, взмахнула руками и легким движением, не создавая брызг, погрузилась в ласковую  влагу, мягким полотном окутывающую тело. Камыши и те не успели заметить, как скрылась купальщица в недрах синеющей воды.
     Многолюдным центром  завладел шум. Сладкоголосые певцы и талантливые стихотворцы отдавались служению Искусству. С замиранием сердца их слушали ценители прекрасного. Исполнившие ритуал женщины приводили себя в надлежащий вид и спешили присоединиться к отцам, мужам и женихам, прогуливающимся в центре. Без опаски мирейцы поддались развлечениям, но все-таки стражи строго блюли порядок,  следя, как бы кто вновь не затеял заранее проигрышную битву.
     Горожанам более не грозили случайные аресты и ночи за решеткой – в то смутное время разбирательство затягивала многочисленность задержанных, потому невиновным приходилось нести тяготы заключения под стражу. Но это продлилось недолго - своевременное вмешательство государя и высших жрецов вернуло мир в духовную столицу.
     Нарядную и процветающую Мирею окутало праздничное благоухание. Одетые в лучшие одежды горожане веселились от души. Поэты воспевали красоту женщин и чудо материнства, актеры представили на суд людской комедию, повествующую о разных типах жен, восхваляя целомудрие, ум, кротость и другие добродетели, коими, по мнению мужей, должна обладать любая жена. В этот светлый день артисты и стихотворцы избегали колкостей, направленных в адрес прекрасной половины человечества.
     В центре появились фигуры, облаченные в темные одежды. Перед ними расступались горожане, их беспрепятственно пропускали богачи и аристократы, простолюдины же по возможности избегали чрезвычайно важных персон.
     - Настоящая радость - в Мирею наконец-то вернулся мир. То, что я вижу, не может не радовать меня, - произнес Великий жрец, испытывая удовлетворение от спокойствия на улицах и в сердцах людей.
     - Негоже, чтобы духовную столицу то и дело сотрясали кровопролития, - отозвался один из его лучших учеников. – К огромному моему сожалению, мы не предупредили беду.
     - Хвала Великим Родителям - Они услышали наши молитвы и послали благоразумие государю и его наместнику.
     - Надеюсь, это заставит Тизана впредь действовать более осмотрительно и не совершать необдуманных поступков. Очень уж он порой горяч - в его случае это опасно. Рубить сплеча, когда не твердо стоишь на ногах… безрассудно.
     - Сейчас я вижу мир в душах - это истинное счастье. Любая ищет покоя, иначе человек
507
глубоко несчастен. Я каждый день возношу молитвы Великим Родителям, прошу Их просветить всякую душу и наделить ее разумностью, которая не позволила бы сотворить неблаговидный поступок и причинить ближнему горе. – Племий взглянул на ученика. – И в твоей душе я вижу блаженство.
     Давеон задумался.
     - Не уверен, учитель.      
     - Твой дух крепок, сын мой. В тебе есть уверенность, несгибаемость, мощь. Что может сокрушить моего ученика? – легкая улыбка коснулась глаз Великого жреца.
     Взгляд Давеона ответил вместо него.
     - Ее здесь нет? – огляделся по-доброму улыбающийся Племий.
     - Она не любит бурлящий шум, - ответил Регидий. Немного подумав, добавил: - Хотя, бывает, побуждает к нему, учитель.
     Священнослужители  хохотнули и, перекинувшись несколькими фразами, расстались.
     Путь старшего жреца лежал через многолюдную площадь Совета Семи. Вокруг центрального фонтана кружились суетливые горожане. Видя сановника, они давали пройти. Одна пара, стоящая поодаль, робко склонила головы.
     Давеон обернулся - изгнанный из храма жрец держал за руку жену с подросшим животиком. Молоденькая и хорошенькая женщина под давлением тяжелого взгляда ослабела, ее ноги подкосились. Сановник взирал на супругов, на его переносице появилась глубокая складка. Немного погодя он сделал один-единственный жест и, дабы не тяготить своим присутствием тяжелую горожанку, ушел.
     Глядя на господина, Квиний оторопел.
     - Что он сделал? – спросила взволнованная супруга.            
     Благоверный перевел взгляд с отдаляющегося сановника на нее.
     - Он благословил нас. - Квиний ласково коснулся румяной щечки и что-то прошептал.
     С головой окунулась Лурия, забылась в водовороте волн, сомкнувшихся над макушкой.  Рыжие волосы распушились, создали вокруг лица медный ореол. Прогретая лучами солнца вода принимала гостью, как приняла некогда рыб, снующих туда-сюда друг за другом.   Зеленые глаза смотрели на пышно разросшиеся водоросли, что таили в себе загадки, давая приют всякой озерной живности. Гладкие камни, которые все еще отшлифовывала влага, устилали дно, делая его необычным. Наплававшись вдоволь, девушка вынырнула и направилась к берегу.
     Сквозь равномерные всплески воды послышалось жабье судорожное пение. Миру явились задорные ямочки на щеках. У неприглядных на первый взгляд существ большие и выразительные глаза. По представлениям некоторых народов жабы – спутники колдунов, приверженцы злых сил, потому как отправляются они на поиски пищи в сумеречный период.  Одновременно с этим в восточных странах жаба - миролюбивый символ. Не воинственные буддисты утверждают, что Будда, встретив жабу, наказал ей содействовать человеку. Если верить легенде после этого она стала изрыгать золотые монеты. Как-то раз Лурия видела детей, поймавших небольшое пятнистое существо. Сорванцы все пытались добиться от несчастной денег, а она не оправдала надежд. Сжалившись над ней, девушка велела отпустить ни в чем неповинную живую душу. 
     Отношение пелихориев к данным земноводным тоже неоднозначное. С одной стороны они ужасают своим видом, кожные выделения вызывают раздражение слизистых оболочек у других животных. У некоторых жаб выделения и вовсе ядовиты. Да и сумеречные походы путешественниц сказываются на их репутации не лучшим образом. С другой стороны, когда много лет назад было массовое нашествие прожорливых насекомых, они сослужили добрую службу, очистив поля, огороды и сады от скверных вредителей. Так не пошел жестокий мор в городах и деревнях. За этот подвиг пелихории по всей стране воздвигли жабе памятники. В Мирее один из них и поныне стоит на Аллее Истории, примкнув к другим монументам и занимая далеко не последнее место среди них. И Стена Памяти взяла на себя смелость - с
508
давних пор ее украшает рельеф со сценой борьбы жаб с насекомыми.   
     Борющаяся с упорством влаги Лурия подходила к зеленому бережку. Выравнивая дыхание, она задумалась. Незаметно для себя плавно вытерла ладонями лицо, откинула назад мокрые пряди, по которым сбегала обильная водица - тонкие струйки нитями устремлялись на влажную материю, плотно облегающую девичье тело.    
     - Почему без венка? – послышался глубокий голос.
     Лурия вздрогнула.
     - Я не хотел пугать тебя. -  На нее, как ни в чем небывало, откровенно глядел жрец, совершенно не намереваясь отводить заинтересованного взора.       
     Порозовевшая девушка, ахнув, с шумом ринулась обратно в озеро, из которого не успела выйти.
     - У меня не складываются отношения с венками! – Зеленые глаза с укором глядели на нестеснительного наблюдателя. 
     Стоящая по плечи в озере Лурия изумилась, когда мужская родинка над губой подпрыгнула.
     - Вода, - сказал жрец.
     Девичья бровь непонимающе приподнялась. Давеон объяснил:
     - Она прозрачная.
     Веснушчатое личико покрылось густым румянцем.
     - Отвернись! – потребовала Лурия.
     Нехотя жрец обернулся к деревьям. Купальщица выскочила на берег, прыгнула в густую растительность и скинула мокрый хитон. Нежелающий упускать момент Давеон  осторожно покосился в заветную сторону и пока не скрылись под длинным платьем девичьи прелести, высоко оценил их. У скульптуры, про которую он не хотел вспоминать, привлекательнейшие части тела прикрыты материей.   
     - Не подсматривай! – кинула через плечо Лурия, стоящая спиной к наблюдателю.   
     Он признал, что вынужден подчиниться.
     - Что ты тут делаешь? – Изящные ручки отжимали волосы.
     - Прогуливаюсь, - ничуть не смущаясь, смотрел на представшую перед ним прелестницу Давеон. Она наклонила голову на бок, собрала локоны в жгут и усердно изгоняла из них лишнюю влагу, стекающую на густую траву. 
     - Здесь? – потряхивая, расправила мокрые пряди Лурия.
     - Почему нет? Дивное местечко, - протянул осматривающийся хитрец.
     Девушка нахмурилась.
     - Ты знаешь, что сегодня женский праздник или за храмовыми не видны народные?
     - Я отлично помню, - сделал приглашающий жест Давеон, предлагая пройтись и выразительно давая понять, что настаивает на этом. -  Тебя не было в центре, потому я пошел…
     - К озеру! – опередила спутница, идущая по узкой тропке за важным господином. – Как раз когда происходят традиционные купания! Чудовищная откровенность. – Лурия поджала губы - хоть бы что другое придумал в свое оправдание. Настоящий оригинал!
     - Что поделаешь, - пожал плечами Давеон.
      Девушка остолбенела, он обернулся, дабы поглядеть, где она пропала.
     - Коль что-то забыла, мы вернемся.
     Лурия никак не могла прийти в себя - с небывалой прямотой и открытостью жрец разговаривает с ней. Даже как-то невежливо сердиться.
     - Я не знаю, что и ответить, - развела она руками.
     - Не скажу, что слова, мол, ты рада меня видеть, будут достаточны. Но так тоже было бы хорошо, - кивнул Давеон.
     Лурия положила ладонь на лобик.
     - Да, жарковато сегодня, - прозвучал глубокий голос.
509
     - Меня не жара беспокоит. – Зеленые глаза исподлобья смотрели на откровенного жреца, пытаясь понять, зачем он здесь.
     - Что тогда?
     - Кто.
     - О, неужели же я? – приподнял уголок рта Давеон. – Польщен.
     - Не понимаю, что вызывает у тебя такую радость? – обошла его девушка и зашагала вперед.
     - Как же, ты мною заинтересована, есть чему радоваться, - нагнал ее спутник.
     Они вышли на дорожку, примыкающую к широкой, оттуда можно было попасть в центр. 
     - Не могу поверить, что ты серьезно это говоришь, - сурово кинула вынужденная попутчица. Не намереваясь долго выносить присутствие жреца, она прибавила шаг.
     - Отчего? Это нормально: мужи заинтересованы женами, жены - мужами. – Родинка над губой хитреца подпрыгнула. - Было бы куда необычней интересуйся ты женщинами.
     - Пожалуйста, прекрати! – резко застыла Лурия, попутчик остановился совсем близко от нее. – Зачем ты все это говоришь? – пыталась она увидеть ответ.
     - На мой взгляд, ответ очевиден.
     Рассерженно тряхнула головой медноволосая - снова жрец за свое! Она понеслась домой, свернула за угол, прошла еще немного. Завидя колоски вербены, ритуальной травы эллинов, которую они использовали в ежегодных сатурнариях, сорвала веточку. Лурия помнила о полезных свойствах этой «женской» травы и решила собрать ее по возращении.
     Приближающиеся шаги дали понять, что она не одна. Всеми силами девушка постаралась взять себя в руки, прогоняя прочь гнев. 
     - Вербена? – указал на нее Давеон.
     - Да. И что?
     - Поверье.
     - Какое?.. - Тут Лурия поняла, о чем толкует спутник, не желающий оставлять ее в покое.  Он шел рядом, не намереваясь куда-либо сворачивать.
     Поверье утверждает, что для того, чтобы приворожить любимого достаточно потереть растение и дотронуться до избранника. Считается, после этого он будет всецело подчинен ворожащей прелестнице.
     - Я не верю в это.
     - Что если это правда? И ты случайно коснешься, например, прохожего? – нарочно ближе подошел Давеон.
     Лурия недоверчиво взглянула на него - неужели он думает, она будет его трогать? Изящная рука откинула веточку вербены, чтобы не смущать господина.
     Мужская родинка подпрыгнула.
     - Дело за малым, - хитро произнес Давеон.
     - Есть какая-нибудь трава, позволяющая забыть все эти глупости?
     - Да, дурман называется, - не задумываясь, ответил сановник.
     Лурия и не думала улыбаться - это растение ядовито и «дурит голову», следует избегать контакта с ним. Издревле дурман применяли жрецы да маги, дабы уйти от реальности и для введения человека в экстаз. Иными словами чтобы забыться, вызвать галлюцинации.   
     Не успела Лурия ответить, как заметила алый камень на пальце сановника.
     - Красный турмалин? – Она слышала, что этот минерал зовется любовным кристаллом, привлекающим к мужам женщин.
     - Он мне нравится, - без тени смущения отозвался Давеон. Он говорил правду, турмалин приглянулся ему своими чудо свойствами.
     Лурии не нашлось что сказать. Будто не видя ее смущения, жрец продолжал:
     - Удивительная скорость. Я едва поспевал за тобой.
     Безмолвно медноволосая покосилась на него - он ходит гораздо быстрее, а сейчас делает шаги меньше, чтобы идти подле.
510
     - Домой? – спросил он.
     Рыжие локоны всколыхнулись. На обратном пути Лурия планировала зайти к бездетным ремесленникам, принявшим маленькую девочку, оставшуюся сироткой.

     Девушка вела крошку к акатиям, в приют, но по дороге они встретили упавшего горожанина.
     - Позвольте, помогу, - протянула руку незнакомка.
     Он оглядел ее, замечая дорогостоящее украшение на груди, платье, какое не носят нищенки, и принял помощь.
     - Оступился - вот и растянулся. Стыд-то какой, госпожа. – Полуседой и худой горожанин выразил щедрые благодарности.
     Хозяйка остановила насторожившуюся Миону, а одетая в жалкое платьице девочка улыбнулась. 
     - Это ваше дитя? – подивился ремесленник - дама одета хорошо, девчушка же едва прикрыта потертыми тряпицами.
     - У нее нет родителей, - погладила Лурия по голове малышку. – Я веду ее в приют. – Она хотела взять крошку в дом, но не могла себя выдать, потому договорилась со жрицами, намереваясь забрать ее, когда та подрастет.
     На глазах у изумленных путниц горожанин упал на колени перед рыжей девушкой.
     - Госпожа, отдайте дитя мне с женой! - взмолился он. – Все наши дети рождались мертвенькими, - утер он скупую слезу.   
     Служанка и хозяйка переглянулись.
     - Я совсем не знаю тебя, как могу отдать ребенка? – прозвенел голосок.
     - Я ремесленник. Мы с женой плетем корзины и продаем их на рынке, - показал мозолистые ладони незнакомец. – Я живу недалеко. – Он указал в сторону, на соседний дом, который делил с другой семьей. – Это спокойный район. Пусть у нас тесно, но… У девочки такие глазки…
     У малышки глазки были большие, чисто голубые, глубокие.
     - Госпожа, - видя размышления незнакомки, сказал ремесленник, - вы сможете всегда проверить, что с ней и как.  Мы граждане, имеем все права и будем очень любить малышку, - пообещал плетельщик корзин.
     Лурия почувствовала на себе взгляд и обернулась, на нее смотрела поджавшая губы  женщина. Волнуясь, она выронила корзины, до боли заламывала себе пальцы и ждала ответа состоятельной горожанки. 
     - Это твоя жена, мастер? – Миру явились задорные ямочки на щеках.
     Он судорожно закивал, не сводя глаз с незнакомки.
     На следующий день Лурия пришла узнать, как крошка устроилась и все ли ей нравится у новой мамы и новообретенного папы. С тех пор как девочка поселилась в маленьком, простеньком, но уютном домике, где ее беззаветно любили, девушка регулярно навещала малышку с чистыми голубыми глазами. Ремесленники никогда не противились визитам госпожи, приносившей малютке что-нибудь вкусное, которое она мгновенно поглощала.
    
     Взгляд Давеона устремился на молчаливую спутницу.
     - Мне как раз по пути, - молвил чтец чужих мыслей.
     Поняв, что ничего другого не остается, Лурия отправилась к плетельщику корзин.  Сановник покинул ее лишь перед дверью. Он бы задержался, но своим появлением  взбудоражил полрайона, в том числе и самого хозяина маленького домика, который увидел благодетельницу в сопровождении важного господина и остолбенел. Лурия потрясла плетельщика корзин, что глядел вслед старшему жрецу. С трудом он пришел в себя - впервые так близко увидел Регидия, да еще и на пороге собственного дома! Есть чему дивиться.
511
     Навстречу гостье выбежала маленькая голубоглазая жительница, за ней примчалась женщина, которую девочка уже называла второй мамой, при этом простолюдинка подавляла слезы, дабы не расстраивать приемную дочурку. Жена удивилась состоянию супруга и окликнула, он рассказал о случае. Ремесленники растерялись, а Лурия постаралась успокоить их, говоря, что господин очутился в этом районе случайно и едва ли намерен прогуливаться здесь.
     Обрадованные приходу гостьи простолюдины повели ее в дом, где поделились  забавными историями, связанными с непоседливой дочкой, убеждая, что она самое прелестное дитя во всем городе. Разговоры долго не смолкали. Играя с малышкой, Лурия слушала родителей, замечая их светящиеся глаза и детскую радость. Нисколько не пожалела гостья, что позволила ремесленникам взять к себе девочку, ставшую невероятно хорошенькой. Обласканное дитя мило шалило, при этом помогало матушке и батюшке, обещая тоже стать хорошей плетельщицей корзин. Малышка показала госпоже, чему научилась у родителей и заслужила похвалу. Короткий урок для Лурии закончился ничем, у нее так ничего и не получилось сплести. Смеясь, она распрощалась с ремесленниками и помчалась в особняк, будучи уверенной, что заждавшаяся Миона совсем извелась, а уставшие от ее скитаний подруги возносят мольбы, взывая к милости Богов и прося Их скорее привести госпожу домой.
    


    
    





      

    
 



       
    
      
    
   
    
 
      
      
      
   
    




512
Второе нападение. В гостях у жреца
     Сад наполняли птичьи трели. Под сенью пышного каштана присели отдохнуть четыре молодые женщины, которые провели часы, собирая лекарственные травы. Цветущая мастерица перебирала их, сгоняя всевозможных букашек. К ней присоединилась Одика, отрывая от стеблей пожухлые листья и поглядывая на растянувшуюся в тени Миону.
     - Притомилась? - Лурия взяла первый попавшийся цветок, поднесла его к лицу и полюбовалась соцветиями. Через мгновение отложила - вербена, конечно, чудесное растение, но сейчас она живо напоминает о недавнем разговоре со жрецом.
     Миона тяжело вздохнула.
     - От безделья, госпожа.
     - Ты же вчера столько на кухне помогала, - подивилась, не отрываясь от работы, Селеника.
     Служанка перевернулась на бок и подперла голову рукой, чтобы было удобнее видеть собеседницу.
     - Все сделали ты и Тукко, он не позволил мне даже нарезать овощи, - покачала она ногой.
     - Это потому что господин повар решил доверить это Селенике, - улыбаясь, сказала монахиня.
     Подруга зарделась.
     - Ох, пожалуйста, не красней, - отозвалась Миона, не любящая излишних сантиментов. – Все знают, что это правда. 
     Улыбчивые хозяйка и Одика закивали, новенькая застенчиво отвела глаза.
      - Достаточно смущать ее, - обратилась к служанке Лурия. Потом взяла за подбородок мастерицу. - Я не отдам тебя просто так. Тукко предлагал тебе выйти за него замуж? – Миру явились задорные ямочки на щеках.
     Густо зарумянившаяся Селеника кивнула.
     - Что ты ему ответила?
     - Пока ничего, госпожа.
     - О, не может быть! – всплеснула руками хозяйка. – Мой Тукко страдает, а она не знает, что ответить!
     Первое мгновение Селенике показалось, госпожа не на шутку рассердилась, и она едва не всплакнула. Но девушка ласково коснулась ее щеки.
     - Пойдешь за него? – тихо спросил голосок.
     - У нее нет выбора. Либо - Тукко, либо - никто, - ухмыльнулась Миона.
     На нее взглянули зеленые глаза.
     - Госпожа, Фебрий подарил мне подвеску, - дабы хозяйка не злилась на служанку, призналась Селеника и показала украшение.
     - Красивая, - оценила девушка изделие из сардоникса. На нем была изображена юница с миртовой ветвью и голубем, принесшим весточку от возлюбленного – старинный символ вечной любви пелихориев.
     - У вас тоже очень красивая подвеска, - указала на перламутр на хозяйской шейке  Селеника.
     Время от времени Лурия носила подарок старейшины, чередуя его с ракушковыми и желудевыми бусами.
     - Твоя совсем другая - Тукко признался тебе в вечной любви, - мечтательно завела глаза девушка. – Как романтично.
     Ничего особенного в это Миона не разглядела.
     - Тукко очень романтично ссорится со слугами из-за Селеники, госпожа.
     - Да он разбойник, - все на той же ноте протянула хозяйка. – Ах! - и рассмеялась.
     Ее поддержали монахиня и служанка, мастерица начала заламывать себе пальцы.
     - Я просила его этого не делать, а он все равно… Слуги шепчутся.
     - Прости, дорогая, он выбрал тебя и не отступится. Он отвадит от тебя всех ухажеров.
513
Поверь, они уступят ему. 
     - Почему? – поинтересовалась Одика, отрывая очередной пожухлый лист.
     - Потому что никто не хочет быть голодным, - смеясь, откинулась на спину Миона.
     С ней рассмеялись и остальные.
     - Госпожа, что мы будем делать с этими травами? – отложила очищенную веточку вербены монахиня и посмотрела на корзины.      
     - Иссоп и вербену будем сушить, а «красную валериану» или кентрантус подадим на стол в качестве богатой витаминами зелени.
     Служанка задумалась, она не поощряла кулинарные эксперименты, позволяя то делать лишь хозяйке.
     - Ах, Миона, что за лицо, - тряхнула локонами девушка. – Это полезно. Доктор Дилад рекомендовал есть как можно больше зелени, овощей и фруктов, а он человек просвещенный, изучал труды Гиппократа.
     - Вы как-то говорили о нем, госпожа.
     - Это знаменитый врач, - вспомнила Одика. 
     - Греческий лекарь и реформатор медицины, - произнесла Лурия. - Ему дал медицинское образование отец, Гераклид, а Фенарета, его матушка, была повитухой. Так что Гиппократ был из семьи врачей. Поговаривают, он был лекарем в семнадцатом поколении. 
     История иноземного врача захватила даже далекую от медицины Миону. Еще бы, известный на всю Ойкумену доктор много странствовал по миру и побывал в Малой Азии, Ливии, на берегах Черного моря, не обошел стороной скифов. Так он ознакомился с медициной народов Передней Азии и Египта. Врач утверждал, что следует лечить не болезнь, а больного, акцентируя внимание на особенностях его организма и окружающей среде. Гиппократ знал о влиянии факторов внешней среды на формирование телесных и душевных свойств человека. Он верил, что климат, состояние воды, почвы, образ жизни  даже законы страны влияют на здоровье людей. Он выявил основные стадии болезни и изучал методы диагностики.
     - Господин Дилад в своем учебнике пишет, - продолжала Лурия, - что Гиппократ называет четыре принципа лечения: приносить пользу и не вредить, противоположное лечить противоположным, помогать природе и, обязательно соблюдая осторожность, щадить больного. Не стоит забывать, греческий врач был известен как выдающийся хирург. Гиппократа нарекли автором клятвы, носящей его имя, хотя есть сведения, что ее первоначальный вариант существовал с давних времен в Египте. Считается именитый медик автор внушительного списка книг. Среди них «Прогностика», «Афоризмы»… – При последнем слове Лурия замолчала. 
     - Госпожа, - осторожно позвала Миона, приподнявшаяся на руках, слишком хозяйка погрузилась в размышления.
     Ее задумчивость насторожила и мастерицу с Одикой.
     Увидав лица помощниц, госпожа озарилась улыбкой.
     - Задумалась - только и всего. Я вспомнила уроки истории, на которых нам говорилось много интересного. 
 
     В исторической зале юницы уселись полукругом перед учителем и заслушались занимательным рассказом.
     - Господин, значит первым сборником афоризмов был древнеегипетский памятник «Поучения Кагемни»? – поинтересовалась юная Лурия. – А я слышала о Гиппократе. Однако ж он жил гораздо позднее, чем сборник «Кагемни» впервые увидел свет.
     Флавий кивнул.
     - Гиппократ впервые назвал сборник изречений «Афоризмы». Это было собрание терапевтических и диагностических советов и правил. Слово афоризмы происходит от греческого aphorismos - то есть определение или краткое изречение. Венчала эту книгу
514
фраза: «Жизнь коротка...»
     - «…искусство вечно», - хором закончили ученицы.
     - Афоризмы применяются философами, писателями, драматургами, поэтами. Сейчас остроумные изречения завоевали широкую аудиторию. На улицах, в театре, на пирах вы слышит мудрые выражения. Их произносят ораторы, учителя, - улыбнулся Флавий. – И неспроста. Они учат нас, заставляют размышлять над теми или иными вопросами, проблемами.
     - Господин, не со всеми высказываниями я согласна. Порою они жестоки, - с сожалением произнесла медноволосая ученица.
     - И, тем не менее, ты задумалась над ними, - вытянул указательный палец наставник. – Я уверен, ты не поступишь и не скажешь, как недолжно, ибо это противно тебе. Людей очень много, все разные. Мудрец, ученый, политик высказались, но это не значит, что с ними все и всегда согласятся. – Флавий оглядел слушающих учениц. - Мыслить необходимо, как и дышать, ведь так человек познает. Для того мы и изучаем науки, искусства, медицину, религию. Объединяясь, они дают целостную картину Мира. Наши представления о нем меняются на протяжении жизни. То, что виделось мне раньше одним, сейчас видится другим. 
     - И мы тоже когда-нибудь сможем увидеть, что должно?
     - С твоим упорством и жаждой познания, Лурия, ты обязательно узнаешь, что хочешь, - сказал, улыбаясь глазами, учитель.
            
     Молодые женщины заслушались пением пташки, слетевшей с верхней ветки соседнего каштана ближе к гостьям сада. Заливающаяся птица вытягивала крошечную шею, выпуская на свет трели, уносящиеся далеко-далеко отсюда. Шорох спугнул певунью - садовник засмотрелся на разлегшуюся красавицу Миону и едва не упал с дерева.
     Лурия погрозила ему, слуга прижался к стволу.
     - Не убейся. От смерти тебя ни один целитель не вылечит. – Немного подумав, шепотом добавила: - От любопытства так тем более.
     Хозяйка подскочила, взяла одну из корзин, но ее отобрала служанка.
     - Ты еще слаба! - хотела забрать ношу девушка, Миона не позволила.
     - Я окрепла, госпожа. А корзина и вовсе легкая.
     - Ей давно пора работать, - послышался упрек управляющего, косо глядящего на служанку и идущего навстречу молодой хозяйке.
     Миона посуровела. Между ними выросла Лурия, дабы не допустить продолжительной словестной перепалки, заканчивающейся головной болью служанки и сердечной Алкирада. Ей и прошлого раза с лихвой хватило. Тогда Лурия никак не могла успокоить пожилого управляющего, с ним рядом она провела не один час, опасаясь за его здоровье. С отъездом господина он вновь стал беспокойным и успел поссориться с Мионой. По обыкновению из-за мелочи, но скандал разразился нешуточный. Услыхав возгласы слуг, Лурия примчалась на выручку и разняла сцепившихся. Сейчас она с особой тщательностью следила за порядком в доме, избегая подобных инцидентов.
     Перемолвившись словечком с управляющим, хозяйка убедилась, что вражда идет на спад.
     С досадой Миона поглядела вслед отдаляющемуся Алкираду.
     - Прошу, не ругайся с ним. Он добр, - попросила девушка и в сопровождении помощниц отправилась на кухню.
     - Только с вами, госпожа. – Служанка увидела на пути полное ведро и отставила его, освобождая проход.   
     - Осторожно!
     - Госпожа, мне не тяжело. К тому же я не первый раз это делаю, - призналась Миона.
     - Это не значит, что я возьму тебя с собой, - предупредила хозяйка, открывая дверь в дом. – Будь аккуратна! Не хочу, чтобы болезнь взяла над тобой верх, и ты опять ослабела.
515
     Вместе с помощницами Лурия соорудила букетики из лекарственных растений и развесила их в специально отведенном для этих целей местечке.
     Сияющий повар порадовал простым, но незабываемым обедом. В приготовлении ему помогала Селеника, потому еда была невероятно вкусной. Это отметили обедающие, расправившиеся с блюдами в мгновение ока.  Они похвалили кудесника, автора съестных шедевров. От похвал Фебрий расцвел и предложил отведать прекраснейший десерт, что изготовил для хозяйки и избранницы.
     День перетек в вечер. Повеяло прохладой. Лурия закуталась в плащ и свернула на другую улицу. Несколько раз она обернулась. Не обнаружив присутствия перса, предположила, что тот, как и должно опытному воину хорошо прячется, дабы никто ничего не заподозрил.  Легкие шаги привели ее к аллее с могучим дубом. Не стала девушка задерживаться здесь, памятуя, с какой тревогой отпустила ее Миона.
      
     - Ох, неспокойно мне, - помогала ей служанка облачаться перед походом в бедный район.
     - Тебе не надо говорить, что я буду не одна, - завязала Лурия хвост, его поправила мастерица. – Не надо так кривиться, - засмеялась хозяйка, глядя на лицо Мионы. – Он охраняет меня. Правда, не знаю от кого. – Девушка направилась к выходу, помощницы пошли ее провожать.
     - Позвольте мне все-таки пойти с вами.
     - Я не донесу тебя, коль ты упадешь без сил.
     - Во мне много сил, - возразила служанка.
     - Скоро вечер, - напомнила заботливая Одика.
     - Я туда и обратно - только проведаю вдов и детей. Я успею вернуться до темноты.
     Взор Лурии упал на дуб, растущий в саду.
     - Вы хотели сходить к высокому. – Селеника поправила складки хозяйского платья.
     - Я вчера была у него.
     - Попросили? – сложила ладошки монахиня, искренне переживающая за всех и каждого. Ее огорчил едва заметный кивок госпожи.
     - Вы не верите?
     - Надеюсь, дуб услышит меня. - В храме Лурия уже была, принесла щедрые жертвы, заказала молебны, сделала пожертвование. После приняла решение попросить милости еще и у могучего великана, чей огромный ствол не обхватить и самому крупному жителю города. 
     - Великие Родители обязательно услышат вас, госпожа.
     - Я молю Их об этом - доктор имеет право и должен жить. Если будут уходить такие люди, кто же тогда останется здесь? Но я не только о нем прошу. – Лурия молила Богов пощадить беглецов, которых жестоко предали. Она все еще не забыла, полагая, что это никогда не сотрется из ее памяти, как расправлялись стражи с безоружными людьми, как лютуют и поныне, коль того требует закон, писанный властями, стремящимися к господству в свою угоду. 
     Напоследок Миона попросила хозяйку не задерживаться дотемна и проводила ее тревожным взглядом, не доверяя охрану госпожи какому-то там персу.

     Недолгий визит в бедный район опечалил детей, но Лурия уверила, что скоро придет вновь.
     На Мирею быстро опускались сумерки. Темнота застигла врасплох влюбленные пары - пришла пора расставаться. Молодые  прощались на порогах домов крепкими поцелуями под убаюкивающую мелодию вечерних насекомых, которую те пели изо дня в день веками с самого сотворения.
     Миру явились задорные ямочки на щеках. Юноша преподнес избраннице маленький букетик клумбовых цветов, что сорвал тайком ото всех. Знай о том стражи порядка, приняли бы меры – власти распорядились наказывать за такую вольность, слишком часто молодые и
516
отчаянные молодцы шалят на клумбах и бордюрах, опустошая их. А государственным рабам приходится снова и снова поправлять цветущие островки, высаживая всевозможные растения, - очень уж стараются угодить храбрые юнцы впечатлительным девам. Особенное опустошение клумб наблюдается в большие праздники, оттого стражи усиленно стерегут не только горожан, но и следят за целостностью пейзажа.
     Дверь одного из домов распахнулась. Сердитая мать погрозила припозднившейся дочери, отец рыком прогнал молодца и кинул вдогонку неласковые слова, подкрепляя их соответствующими жестами. Случайная свидетельница сообразила - родители не желают беглеца в зятья. Чем-то он им не угодил. С тоскою в сердце юница прижала к груди букетик и исчезла в глубине отчего дома.
     Лурия сделала еще несколько шагов и застыла - перед ней появилась тень. 
     - Ты? Я думала Кир… - Она замолчала, удивленно глядя на настороженного жреца, поднесшего палец к губам.
     Вид у него был не на шутку озабоченным, господин был чем-то встревожен. Он все прислушивался и присматривался, взгляд его казался рассеянным, потерянным, будто хозяин унесся далеко, за пределы ее понимания. 
     - Почему… - Не успела девушка договорить, как дротик из легкого дерева с бронзовым наконечником вонзился ей в шею.
     Издав стон, Лурия упала, жрец на миг опоздал. Прежде, чем он узрел, откуда будет удар, облаченный в темное незнакомец, у которого была открыта лишь верхняя часть лица, свершил задуманное. С невероятной скоростью убийца скрылся.
     Давеон подался за ним, но судорожное дыхание вздрагивающей жертвы остановило его. Лежащая на холодной брусчатке девушка едва дышала. Она похолодела не в силах пошевелиться. Она попыталась хоть что-то сказать, а язык отказался слушаться, как и замершее тело. Голова закружилась, в глазах потемнело. Не видела Лурия, как склонился над ней жрец, как был напуган угасающим дыханием, которое постепенно сошло на нет. Он обхватил рыжую головку ладонями, страшась взять ее хоть чуточку крепче. Давеон опустил голову, простонал. Его ледяной, пронизывающий взор устремился в сторону исчезнувшего беглеца, которого он вычислил. День за днем всевидящий старался разглядеть, от кого исходит опасность. В итоге это удалось, однако появились новые вопросы: зачем жрецу, призванному беречь все сущее, понадобилось кого-то губить, зная, что будет суровая расплата?
      Дневной свет яркими лучами пробивался в открытое окно. Свежий запах, перемешанный с ароматом благоухающих цветов, достиг девичьего носа и ускорил пробуждение. Медленно-медленно открылись зеленые глаза. Сквозь сонную пелену все почудилось иным.  Расплывчатые силуэты не торопились обретать четких форм. Лурия пошевелилась, потянулась. Изящные ладони скользнули по шелковому покрывалу, которым была укрыта хозяйка. Кончиками пальцев она нащупала незнакомый рисунок покрова. Присмотрелась девушка - откуда у нее это перламутровое покрывало с замысловатыми узорами? Она подивилась - дядя еще не приехал, а сама такого не покупала. Взгляд начал искать другие изменения, случившиеся в ее покоях за время сна.
     Удивление все возрастало. Совершенно другой балдахин, тоже красивый, дорогой, но иной. Тяжелая, расшитая золотом материя ниспадала к полу большими складками, подхваченными золотыми шнурами, оберегая спящего человека. У широко ложа Лурия обнаружила прикроватный столик, совсем не такой, к какому привыкла. Над ним - чудесное зеркало. Черный отполированный мрамор, объятый дивной, из редкой породы дерева рамой, инкрустированной слоновой костью, драгоценными металлами да каменьями, отражал вторую половину комнаты, отличную от ее покоев!
     Лурия подняла голову с россыпи подушек и оторопела: резной шкаф, старинные стулья с низкими, удобными, прогнутыми спинками, обитые и украшенные с большой роскошью кресла с изогнутыми ножками, иноземный пестрый ковер, мозаичный стол у одного окна! Не
517
очень большая, но светлая и уютная комната каким-то таинственным образом держит у себя. 
     Тяжело сглотнула девушка, почувствовав ком в горле. Что она здесь делает? И где находится?   
     Дверь, не с той стороны, где обычно, распахнулась.
     - Вот и хорошо. Я уже начал волноваться, - как ни в чем не бывало, присел рядом Давеон.
     Девушка посерьезнела.
     - Почему я в твоем доме?
     - Не нести же мне было тебя бесчувственную в дом Тинарха. – Большая ладонь легла на девичий лоб. – Слабость? – без всякого смущения поинтересовался жрец.
     Его позабавило выражение лица пациентки. Сердитая Лурия нехорошо посмотрела на руку бесцеремонного целителя.
     - Если спросишь про стул, я кину в тебя подушку.
     Мужская родинка над губой подпрыгнула.
     - Обещаю про него не спрашивать. – Ладонь все еще лежала на лобике. – Как самочувствие?
     Девичье  терпение заметно таяло.
     - Могло быть и лучше. – Лурия действительно ощущала слабость. Но не стала много говорить о ней, ограничившись одним лишь упоминанием. – Что произошло?
     Целитель поводил рукой над девичьим телом, не испрашивая на то разрешение и убедился, что опасность миновала.
     - Тебя сразил страшный яд, - без тени улыбки ответил Давеон. – Он вызывает паралич и как следствие… - рассказчик запнулся. – И в тот день, когда была ранена служанка, целились тоже в тебя. 
     - Значит, Миона спасла меня, - задумчиво протянула хозяйка. – Я думала, это был разбойник, который не успел сбежать с места преступления и хотел обезвредить свидетелей. – Зеленые глаза взглянули на жреца. – Зачем кому-то понадобилось убивать меня?
     - У меня есть соображения на этот счет, но они не подтвержденные. 
     Лурия насторожилась, осмотр окончен, а господин остался подле.
     - Могу я уйти домой? – уселась она на кровати.
     - Я бы не рекомендовал. Сейчас тебе принесут обед. Набирайся сил, ты еще слаба и немного бледна. Потом погуляй, отдохни. Хочешь - почитай, библиотека в твоем распоряжении. – Давеон направился к выходу.
     Девушка растерялась, не зная, что и предпринять. Ее не выпустят? Она пленница?
     Предвосхищая ее вопрос, сановник ответил:
     - Ты моя гостья.
     Что сказать, Лурия совсем не планировала гостить у важного господина и уж тем более обременять его.
     - Мне нужно возвращаться. Наверное, Миона и…
     - Я оповестил твоих домашних. Они знают, где ты и что с тобой.
     Зеленые глаза Лурии выразили негодование - ее никто не спросил, хочет ли она быть гостьей в чужом доме. И с чего вдруг она решила, что такая мелочь будет беспокоить господина?
     - Мне нужно в город. Я скоро вернусь, а ты поправляйся, - мягко произнес Давеон.
     Только Лурия подумала, что надо ответить, как он исчез. Ну и тип, что хочет то и творит! Ничего толком не объяснил, зато велел пребывать в его доме до возвращения. Хороши дела, ничего не скажешь.
     Она взялась за щетку для волос, тут вошла худенькая, средних лет женщина с подносом  в руках. Она приветливо улыбнулась и поставила на стол еду, от запаха которой у гостьи потекли слюнки. Служанка расставила блюда и пригласила госпожу отобедать, затем поправила пышный букет роз.
     - Дивные цветы, - заметила девушка и проглотила очередную порцию наивкуснейшего
518
жаркого. А у жреца замечательный повар. Лурию приводили в восторг и кулинарные изыски Тукко, но этот настоящий волшебник. Поистине нет предела совершенству.
     - Господин распорядился срезать именно эти розы. Они самые красивые, госпожа. В саду вы увидите и другие.
     - Тебе наказали всюду следовать за мной?
     Служанка покачала головой.
     - Мне велено сопроводить вас, если вы того пожелаете, в библиотеку и сад. Вам бы погулять, подышать свежим воздухом, вы бледны, - осторожно произнесла она. – Сад у господина чудесный.
     Выйдя на крыльцо, как сказала служанка западного крыла, Лурия  удостоверилась, что та ничуть не преувеличила - у Регидия действительно необыкновенный сад. Маленькие ножки спустились по ступенькам небольшого, воздушного портика с двумя гладкими колоннами, выполненными в ионическом ордере. На увенчанных завитками-волютами столбах покоился фронтон с гербом семейства, коему принадлежит господин жрец. Зеленые глаза смотрели на букву и металлургическое орудие, которые скрестились в поединке на развернутом свитке. Вокруг них водили хоровод символы. Гостья хотела прочесть, но они были на древнем языке  и высоко, зато полуколонки, украшающие большие окна, отделенные друг от друга пилястрами,  резные подоконники и лепнина были видны хорошо. Они очаровали девушку.
     Завороженно ходила она по тропкам, тихо дышала, дивясь гармонии, которая царила здесь. Пройдя под аркой, оплетенной цепкими разноцветными клематисами, она очутилась перед розарием, пораженная небывалым разнообразием роз. У нее в саду тоже много видов, но жреческий превосходит обилием пестроты и яркости. Миниатюрные розы примыкали к кустистым. Плетистые отдыхали на сооруженной садовниками опоре, получилась густо цветущая стена, которая охраняла стелющиеся малюсенькие розочки.               
     Тропинка, сопровождаемая длиннолистой примулой, чьи цветки собрались в мутовки, проводила гостью до клумбы с лилиями. Их храбрые тычинки выбивались из пятнистой серединки, подчеркнутой продольными линиями, уходящими в глубину цветка с кокетливо загнутыми лепестками. 
     Лурия проследовала дальше. Она задержалась у сиреневой гортензии, оценила  напоминающий колокольчик вьюнок, что зацепился за ствол многолетнего граба. За поворотом гостью ожидала удивительная камелия. Крупный кустарник усыпали ароматные, с легким розовым оттенком белые цветы, вокруг которых кружили трудолюбивые насекомые. Камелии составили компанию изящная азалия и не высоконькие жизнерадостные кустики эрики.
     Двухметровая золотистая смородина источала аромат, напояющий воздух. Лурия вдохнула ее запах. В следующую минуту девичьих губ коснулась улыбка – с макушки куста на прозрачной нити спускался крохотный паучок. Зазевавшись, он проглядел выбранный цветок и приземлился на изумрудный, резной лист.
     Не поняла Лурия, сколько времени провела в саду, где видела и редкие цветы, и уникальные ряды распространенных. Садовники постарались на славу и превратили зеленый островок в цветущий рай. Удивительные сочетания зелени, в коей утонул особняк, поразили гостью. Ее ввели в восторг великолепные статуи, охраняющие покой жителей большого дома, разнообразные фонтаны, их искряще-плещущаяся вода, тонюсенькие струйки, которые устремлялись ввысь с надеждой коснуться высокого солнца.
     Мраморные юноши и девушки, водоносицы и флейтисты с улыбающимися добрыми лицами смотрели на гостью, что дивилась великолепию. Она присела отдохнуть на каменную лавку без спинки. В тени туи Лурия сплела венок из циануса, собранного на полянке, окруженной чубушником. Его цветки объединились в богатые соцветия и хором источали приятный аромат. Васильковый венец гостья надела на голову зеленого гуся - так позабавился садовник и подстриг невысокий кустик, придав ему вид домашней птицы.
     Подивилась Лурия и аллеям, и запутанным дорожкам, посыпанным гравием. Побывала
519
она и на хозяйственном дворе, где находились обширные амбары, кладовые, мельница, дом для рабов и рабынь, заглянула на скотный двор. Краем глаза увидела огромную конюшню. Но повсюду кипела жизнь, потому девушка не стала злоупотреблять гостеприимством и уединилась в винограднике. Она заметила, как на здешний внушительный огород, на чьей территории выращивалось множество культур, шла коротковолосая рыженькая женщина с двумя детьми, помогающими нести ей пустую корзину. Ребятишки взялись за ручки с разных сторон и шагали невпопад, затрудняя движение. Мать бранила их за нерасторопность  и за мелкие ссоры друг с другом.      
     Незнамо как Лурия вышла к озеру и зачарованная пейзажем застыла у кромки воды. В ней отражалась беседка-бельведер, которую так любила прежняя кудрявая хозяйка. Взор гостьи   скользнул по поверхности влаги и остановился на прекрасно-воздушном мраморном творении зодчих, походящем на нисшедшее на землю облако. Прозрачная водица  покровительствовала дивным нимфеям, являющимся поистине очаровательным украшением небольшого водоема и разноцветных, мелких, юрких рыбешек, без устали играющих в догонялки. Прячась средь густых, рослых водорослей со всевозможными вытянутыми и нет листами, отдыхали особи покрупнее. Тяжеловатые длинные рыбы важно проплывали вдоль берега, на коем провела не менее часа рассматривающая озерных обитателей гостья. 
     Изящная ручка потянулась к воде, извлекла из глуби серый, ничем не примечательный камень с угольными, белыми и сиреневыми вкраплениями. Не понимая зачем, Лурия стала вглядываться в природный рисунок. Взор проник внутрь. Темнота заключила цвета, но они вспыхнули от пронизывающего солнечного луча, испускаемого Солнцем. Гостья пришла в себя – на минерале проступили розовые блестки. Искристые лучики, исходящие от них, соединились в светлое пятно. Точно зеркало оно отражало все, что видел камень за свою долгую и трудную жизнь. В его воспоминаниях были высоченные горы, на которые обрушивалась Большая Вода, низкие долины, на них снисходил Огонь, а в промежутках между всеобщими трагедиями кристалл говорил о великанах. Рассказ затянулся, но Лурия не устала слушать истории, напротив, просила поведать еще и еще.
     Повествование прервал всплеск воды – это резвушки-рыбешки задорно выпрыгивали из нее, создавая волнения на глади. Гостья послушалась и вернула озерного обитателя на дно,   поблагодарив за беседу.   
     Жара начала спадать. Удивилась Лурия: как долго прогуляла и ничуть не устала. Она отправилась по миртовой аллее обратно к дому. Свернув на следующую тропку, ведущую через полянку к цветнику, она остановилась: по дорожке шла миленькая худенькая женщина. Невысокого росточка незнакомка, облаченная в светлое платье, с минимумом украшений, завидя гостью, приятно улыбнулась. Ее глаза, серо-голубые, чистые, глубокие, светились заботой.
     - Добрый день, Лурия, – пропел голосок. Темноволосая, кудрявая женщина поправила сползшую с плеч тонкую шерстяную накидку.
     Девушке стало чрезвычайно неловко - она создает неудобства и мешает хозяевам. Она едва заметно кивнула, улыбка милой женщины стала шире. Гостья не знала, что и сказать - незнакомка не то чтобы красавица, но прекрасна. Ничего удивительного, что Регидий привел ее в свой дом. Лурия нахмурилась, а она ему для разнообразия понадобилась?
     - Простите, я немедленно уйду, - подалась она в сторону.
     - Я лишь хотела убедиться, что ты устроилась хорошо.
     На гостью смотрели чистые глаза, она не смогла уйти.
     - Благодарю за приют, но…
     - Ах, неужели мой братец был нерадушен? – всплеснула худенькими ручками незнакомка.
     Сказанное подивило Лурию.
     - Нет-нет, меня приняли… тепло. – Она вспомнила горячую ладонь на лбу. 
     - Меня зовут Миам, - представилась женщина, которая тоже была чуть бледновата. Неожиданно она поднесла руку к губам.
520
     Гостья заволновалась, сестра Регидия успокоила ее:
     - Все в порядке - так бывает, - засияла она, собеседница догадалась, о чем идет речь.
     Миам предложила составить ей компанию, и они вместе двинулись по тропинке к цветам.
     - Брат многое не говорит мне, чтобы лишний раз не тревожить. Но как  я поняла,  он спас тебя.
     Лурия утвердительно кивнула хоть и не знала, как и что произошло.   

     По первому же требованию страж открыл ворота. Давеон внес легкую ношу, что едва дышала. 
     - Леония ко мне! – кинул он другому стражнику, тот сразу умчался.
     Жрец миновал широкую центральную аллею, большой фонтан, за много лет не претерпевший изменений, и влетел в дом. Он уложил раненую, поводил над ней рукой, убеждаясь, что все сделал правильно и ее жизнь вне опасности. Крепкая рука смахнула пот со лба.
     В залу ворвался встревоженный срочностью вызова Леоний, готовившийся к гневу хозяина, а  завидя незнакомку, сообразил, что дело тут не в провинности.
     - Пока не вернулся управляющий, ты будешь отвечать за нее! - кивнул в сторону гостьи Давеон.
     Слуга покорно склонился перед ним.
     - Распорядись подготовить покои и приставь к ней немногословную рабыню! Следи за тем, чтобы она была обеспечена всем необходимым!
     Леоний хотел что-то спросить, но господин потребовал принести кое-какие ритуальные предметы и средства, а после оставить его.
     В скором времени просимое было в руках у целителя. За хитроумными манипуляциями, окуриваниями, молитвами и заклинаниями последовало облегчение девичьего дыхания. С веснушчатого личика сошла мертвенная бледность.
     Слуга сообщил, что покои для госпожи готовы и привел двух рабов, чтобы они перенесли незнакомку, а хозяин отпустил их, справившись с задачей самостоятельно. Напоследок он велел немедля сообщать о любых изменениях, даже если будет в городе или храме и удалился.
     Дверь тихонько приоткрылась, в покои заглянули трое.
     - Кто она такая? – спросил прибывший управляющий.
     - Откуда мне знать, - шепнул Леоний, смотря на лежащую на кровати незнакомку. – Небось, та девица, что задурила голову господину.
     - Тише, услышит.
     - Она спит? – послышался голос секретаря.
     - Разве не видно? – откликнулся Тилиан.
     - Надо бы проверить как она, - забеспокоился Леоний. – Еще отдаст концы, а отвечать нам придется. – Он оглядел друзей. - Кто пойдет?
     - Ты предложил - ты и иди, - хохотнул управляющий.
     - Господин сказал, я отвечаю за нее, пока тебя нет. Коль ты приехал, будь добр, следи за ней сам! – рыкнул Леоний.
     Приятель похолодел - друг прав.
     - Господин был у нее с утра.
     - А теперь ты должен проверить, что с ней и в случае чего срочно сообщить ему.
     Нерешительно управляющий шагнул в девичьи покои, кляня себя за неосторожность – узнает хозяин, что он болтался тут без дела, ему попадет. Шаг за шагом он аккуратно приблизился к ложу, обернулся: друзья смотрели на него.
     - Давай, давай, - прошептал Леоний и сделал подгоняющий жест. 
     - Не торопи меня, - пробубнил вспотевший от напряжения управляющий. – Сами за дверь прячетесь. Смелости-то не хватает.
521
     Первым на вызов отреагировал секретарь. Дисий отодвинул приятеля и ступил в комнату, личный слуга последовал его примеру.
     - Застукает нас здесь господин, точно накажет, - сказал он.
     - Тебя первого, - перебил Тилиан.
     - Почему меня?   
     - Ты самый разговорчивый.
     - Что? Да это ты!.. – вскричал Леоний.
     - Тише, - поднес палец к губам управляющий.
     Тут незнакомка судорожно вздохнула, и троица, не помня как, оказалась за дверью.
     - С ума сошел, - постучал кулаком по голове Тилиан, ругая друга. – Ты чуть ее не разбудил. Хороша картина: трое мужей у девицы! Что скажет хозяин?
     - Я же не… - развел руками Леоний, она ему и даром не нужна.
     - Вот потом и доказывай, что «не».
     Губы личного слуги образовали тонкую линию, он едва не совершил непростительную ошибку.
     - Зато мы знаем, что она жива. - Дисий прикрыл дверь, заглядывая в узкую щель. - Хороша девица-то.
     - Угу, - поддакнул управляющий.
     - У нее рыжие волосы и пятна на лице, - равнодушно бросил Леоний.
     - Веснушки, - поправил его Тилиан.
     Слуги сжались, завидя бесшумно появившегося разгневанного хозяина. Придя в себя, троица склонилась перед ним. Дрогнувший личный слуга, пронизываемый тяжелым взглядом, попрощался с особняком, со счастливой, без побоев, жизнью и Танирой, которой не успел признаться. Он собирался принять судьбу, а милосердный  хозяин обронил суровое предупреждение и велел очистить коридор. 
    

         
    
    
             
      
    
               
      
 
         
            
      
       
 
               

         
 
    
 
      
    
    
 
522
Прошлое Мионы. Знаки Зодиака
     Пышный цветник, к которому подошли две молодые женщины, благоухал. Наперебой спорили душистые пионы, застенчивые колокольчики, неприхотливые бархатцы, прекрасный  гелиотроп, тянущиеся ввысь гладиолусы. К ним примкнули всевозможные ирисы, казалось, некоторые сонно зевают, устав от зноя и готовясь в скором времени уснуть. Звездчатые цветки камассии с шестью длинными голубыми лепестками, поддаваясь ветерку, легко кивали. 
     Путницы прошли дальше. Тут госпожу Миам позвал слуга и она удалилась. Полная впечатлений Лурия осталась одна. Ее поманило персиковое дерево. Изящная ручка потянулась вверх, сорвала мягкий, ароматный плод, а он как назло выскользнул и покатился по изумрудной траве к ногам возникшего из ниоткуда жреца. Давеон поднял персик, снял с ветки другой и подал его гостье.
     - Как я понял, ты уже познакомилась с Миам.
     - У тебя замечательная сестра, - смущаясь, ответила Лурия.
     - Это верно. - Улыбающийся сановник приглашающим жестом предложил составить ему компанию.
     Девушка пошла рядом с высоким господином, посматривающим на нее сверху вниз.
     - Где моя Миона? – Хозяйка была уверенна, что от беспокойства помощница приходила к надежным воротам. 
     - Было бы неосторожно с моей стороны впускать ее в дом. – Мужская родинка над губой подпрыгнула.
     - Почему? – погладила бархатную кожицу персика Лурия.
     - При первом же удобном случае она меня прирежет.
     - Без моего ведома - нет.
     - Не хочу рисковать, вдруг ты передумаешь? – хитро прищурился жрец. Видя не настроенную шутить спутницу, посерьезнел: – Она приходила сюда, я отправил ее обратно. Мой перс сходит с ума по ней.
     - Он влюблен, ему придется несладко. Полагаю, Миона не из тех жен, что будут служить мужу.
     - Мне тоже нелегко, - пожал плечами Давеон.
     - При чем здесь ты?
     Ответа не последовало.
     Двое пересекли ряды смоковниц, библейских сикомор, с крупными листьями. Любуясь плодами, девушка заметила взор спутника.
     - Ты любишь смоквы?
     - Не только. – Любовь к инжиру Давеону передала по наследству матушка, Леда.
     - Да, яблоки.
     - И их тоже, - кивнул жрец, смотря на ничего не понимающую гостью. – Почему ты привязана к такой дикой рабыне? – вдруг спросил он, стараясь разглядеть ответ.
     - Миона не дикая! - резко остановилась вспыхнувшая Лурия, ее щеки запылали.
     Жрец пригляделся - с чего вдруг разительные перемены во взгляде и настроении?
     - Она дерзка…
     - Ничего удивительного! – перебила девушка, не дав договорить господину. - Я нашла Миону у дороги, она истекала кровью! Ее тело опорочили, подвергнув страшному насилию, после справили на нее нужду! Злодеев было двое или трое, я не уточняла, - шепотом договорила Лурия. – Пожалуй, ее ненависть к вашему брату можно понять.

     Вместе с дядей племянница совершала верховую прогулку. Изредка Тинарх уступал кровиночке и разрешал покататься за городом, но обязательно в его сопровождении. И хоть Лурия являлась довольно умелой наездницей, любящего дядюшку это ничуть не успокаивало. 
523
     - Пожалуйста, дорогая, помедленнее! - вытянулся Тинарх. - Сердце кровью обливается!
     - Дядя, я не упаду! – пообещала лихая наездница и внезапно обернулась, при этом чуть пошатнулась.
     - Осторожно! – вскричал корабельщик. – Мы немедленно вернемся!
     - Нет, дядюшка, я хорошо держусь! - Рыжеволосая всадница осадила скакуна,  прислушиваясь к завываниям вольного ветра.
     - Что тебя насторожило? – огляделся Тинарх.
     - Какой-то звук, - вытянула указательный палец Лурия, прося тишины.
     - Все тихо, - послушал песни дуновения дядя.
     - Нет, кто-то… шепчет… - Наездница направила коня на подозрительный звук. Вдалеке появилось яркое пятно, она мигом понеслась к нему. 
     Увидев ужасающее зрелище, Лурия побледнела. Медленно сползла она со спины животного, склонилась над окровавленной молодой женщиной, полностью избитой. Из-за кровоподтеков и ран не было видно лица. По разорванному в клочья платью и другим признакам девушка поняла, что произошло. Опухшие окровавленные губы незнакомки шептали молитвы, прося Великих Родителей скорее избавить ее от страданий.      
     - О Боги, да на ней живого места нет! - подоспел Тинарх. Он оглядел изувеченную женщину. – Она рабыня, - указал дядя на медный браслет, подтверждающий его слова.
     - Разве это причина совершать насилие? – Зеленые глаза налились слезами. – Чудовища. На запястьях следы от привязей - ее связали и долго били. Бедняжку пытали, а потом вывезли и бросили умирать как вредную тварь! – Лурия обтерла подолом платья лицо раненой. – Дядюшка, - умоляюще взглянула она на него, не в силах сказать что-либо еще.
     - Ох, дитя мое, она того и гляди помрет. Зачем она тебе? – Но глядя на огорченное личико племянницы, Тинарх согласился.
     Так рабыня попала в его дом, где над ней хлопотала кровиночка.
     - Нет, ну ты только посмотри - целыми днями не отходит от нее! - скрестил руки на груди дядя, гневаясь на новую больную, которую нашла на обочине дороги племянница.
     - Господин, госпожа очень добра, - заметил Алкирад, также подглядывающий за Лурией.
     - Что верно то верно, - согласился Тинарх. - Этому я рад. Но не успела она вернуть к жизни монахиню, как появляется эта, тоже полуживая. Я думал, она не выживет, - вытянул шею хозяин, высматривая, что теперь делает племянница.
     Лурия смочила в отваре дубовых листьев простынь и с помощью Одики закутала в материю больную.
     - Надеюсь, это поможет, - сложила ладошки монахиня.
     - Конечно, поможет - этот изгоняющий хвори рецепт советует доктор в своем справочнике.
     - Сейчас принесу бузину! – Одика умчалась за лекарственным средством.   
     Больная зашептала что-то, Лурия склонилась над ней.
     - Не надо… - едва вымолвила незнакомка.
     Врачевательница обмакнула в сосуд с зельем платок и начала прикладывать его к ужасным ссадинам.
     - Нет уж. Я не сделаю того, что просишь, - прозвенел голосок. – Если ты и умрешь, то не по моей вине. – Миру явились задорные ямочки на щеках. – Совсем скоро ты поправишься, врач сказал ты вне опасности. Он рекомендовал бузину, она продлевает жизнь, так что будешь жить долго и счастливо.
     Больная с трудом свела брови. Ее лицо начало принимать прежний вид, теперь оно не отпугивало служанок, сторонящихся избитой. 
     - Дядюшка обещал мне, что ты останешься со мной.
     Тинарх вздохнул, он договорился с другом и тот изготовил бумаги, удостоверяющие, что незнакомка - рабыня племянницы. Любимая крошка поместила больную в своей комнате, денно и нощно следя за ее состоянием.
524
     - Мы даже не знаем, кто она. Вдруг заразная? – покачал головой дядя.
     - Ее осматривал доктор, господин, - заглянул в приоткрытую дверь управляющий.
     - Он может ошибаться.
     - Позвольте позвать другого.
     Хозяин распорядился вызвать и третьего. Все они отрицали заразность найденной женщины, тогда Тинарх окончательно уверовал в то, что племяннице не угрожает какая-нибудь дурная болезнь.
     - Дитя мое, тебе надо отдохнуть, - коснулся он девичьего плечика. – Ты похудела, побледнела. Нехорошо.
     Сидящая рядом с больной Лурия потянулась. Она посматривала на спящую женщину, у которой почти сошли отеки.
     - Она красивая, дядюшка. И будет еще красивее. Жаль, красота принесла ей страдание. – Изящная ручка поправила покрывало. 
     - Она сказала, как ее зовут?
     Зачастую незнакомка настойчиво молчала, не собираясь ни с кем вести беседы, и лишь изредка произносила невнятные фразы.
     - Вроде Миона, если я правильно поняла. Меня беспокоит ее нежелание жить. Сейчас я лечу не только тело, но и душу. Мне помогает Одика, - ласково взглянула на нее девушка, монахиня зарделась.
     - Дитя мое, отдохни. Я позову сиделку, - направился отдать распоряжение Тинарх.
     - Дядюшка…
     - Иначе я буду вынужден прогнать эту Миону! – настаивал на своем дядя. – Внеси ее имя в документ.
     Лурия улыбнулась - все бумаги были готовы, осталось сделать последнюю запись.

     - Как-то раз я увидела Миону, стоящую на подоконнике, она хотела покончить с собой, - вспомнила былое медноволосая, жрец не перебивал. – Я встала рядом и попросила ее спуститься вниз, она отказалась. Тогда я сказала, что прыгну следом. 
     - Почему?
     Лурия не выдержала гнета темных глаз и отвела свои.
     - Она то же спросила.
     - И что ты ей ответила? – Жрец всматривался в веснушчатое личико, желая дотронуться до него. И не только.
     - Я сказала, что не хочу смотреть, как страдают другие, - прошуршал голосок.
     - Я благодарен ей. – Давеон указал на следующую аллею, гостья последовала за ним. – Ты из рода Мариев?
     - Да.
     - Они не пелихории.
     - Нет. Мой пра, пра, пра, пра… - загибала Лурия пальцы, считая сколько раз должна произнести эту приставку. На мгновение она задумалась и выпалила: - Пра… прадедушка,  по материнской линии, был римлянином. 
     Мужская родинка над губой подпрыгнула.
     - Очень глубокие корни.
     - Сама частенько путаюсь. - Изящная ручка подкинула персик и легко поймала его.
     Давеон не улыбнулся, напротив посерьезнел.
     - Как тебе сад?
     - Производит впечатление, - призналась гостья, не скрывая восторга. - Замечательный.
     - Он может скоро обрести хозяйку.
     - Ты собираешься продать роскошное имение? - изумленная Лурия подняла глаза на спутника.
     - Нет, жениться.
525
     - Не знала, что жрецы женятся. - Девушка увлеклась рассматриванием цветущих жасминов и не заметила, как сановник отстал.
     - Я тоже. Никогда не думал, что скажу это, - прошептал он, затем стал говорить громче: - Ты никогда не хотела стать хозяйкой большого имения?
     - На покупку твоего имения уйдет половина моего состояния, доставшегося от отца, -  созерцала белые душистые цветки гостья, вдыхая их аромат. - К тому же не рекомендую его продавать. Живописное и удивительное место.
     - Это невыносимо! Я не знаю, как сказать тебе, что люблю! – выплеснул Давеон.
     Лурия поднесла к губам мягкий персик, но услыхала громкие слова и, глядя на спутника, застыла.
     - Вот уже сказал, - шагнул навстречу жрец. - Что скажешь?
     Забыв про плод, гостья выдохнула.
     - Это твое предложение хотя бы приличное.
     Давеон покосился на нее.
     - Я ждал немного другого ответа.
     - А что я должна была ответить?
     - Скажем, «да», - без лишней скромности произнес жрец.
     - Как может быть «да»? – свела бровки Лурия.
     - Очень хочу тебя поцеловать, - подошел вплотную к ней Давеон.
     - Не смущает, что я невеста твоего друга? - не дрогнула гостья.
     - Скорее я сожалею, - произнес глубокий приглушенный голос.
     - Твоя чудовищная откровенность граничит с распущенностью. Мне пора домой. – Девушка вернула персик дарителю и зашагала прочь.
     Не успела она сделать несколько шагов, как столкнулась с Миам.
     - Ты уже уходишь? Так быстро? - Сестра перевела взгляд с нее на брата и обратно. – Прошу, отужинай с нами.
     Не смогла отказать гостья в просьбе милой просительнице и едва заметно кивнула.
     Миам прошла к жрецу и одарила его улыбкой.
     - Моему сыну очень понравилась твоя последняя статуэтка. – От нее не скрылось удивление Лурии. – Мой брат настоящий мастер. – Сестра посмотрела на него. – Почему ты  не показал гостье свою коллекцию?
     - Не было времени. Чуть позже - обязательно, - пообещал он.
     Зеленые глаза были устремлены на него. В нем Лурия увидела некое замешательство, но  причина была ей неясна.
     - Я должен отдать некоторые распоряжения. Твою Миону скоро приведут. 
     - Кого пошлешь за ней? – почему-то спросила гостья, хотя сама догадалась и с позволения ушла, не желая мешать родственникам.
     Давеон проводил ее взглядом.
     - Она не обошла тебя стороной, братец, - положила сестра худенькую ладошку на крепкое плечо.
     - Это не любовь, Миам, это мука. – Жрец посмотрел на два персика.
     - Иногда ее так называют, - мило улыбнулась сестрица. – Какие блюда предпочитает очаровательное создание?
     - Рыбу, - безрадостно улыбнулся в ответ Давеон.
     - Немедленно распоряжусь приготовить ее.
     - Миам, ты моя самая любимая женщина.
     - Уже нет, - кокетливо бросила сестрица и отправилась на кухню.
     У дома корабельщика появился перс, постучал в ворота, передал стражу записку. Уже через десять минут из дверей вышла Миона.
     - Только молчи!   
     Кир безмолвно кивнул, а она накинула плащ и пошла вперед.
526
      Как и было заказано, перс соблюдал тишину, лишь жестом указывая верный путь, если служанка ошибалась. Охранитель шел поодаль от рабыни, поглядывал на нее. Это раздражало жгучую красавицу. Она прибавила шаг, чтобы как можно скорее добраться до места и избавиться от ненавистного взгляда.
     Вскоре они предстали перед воротами огромного имения. Как только дверь открылась, Миона влетела внутрь и ринулась искать хозяйку, не обращая внимания на здешнюю красоту.
     - Госпожа в западном крыле, - нарушил молчание Кир, его обдал холодом колющий взгляд.
     Служанка скрылась из вида. Завидев ее в окно, Лурия сбежала вниз по лестнице, очутилась на первом этаже и выскочила на крыльцо. В одно мгновение помощница взлетела по ступенькам, припала к хозяйке и всплакнула.
     - Перестань, - подняла ее госпожа, утерла слезы и попросила улыбнуться. – Я жива и здорова, а потому незачем плакать.
     - Как боялась! - шмыгнула носом Миона. – Я принесла вам платье и драгоценности.
     - Ракушки? – Миру явились задорные ямочки на щеках.
     - Нет-нет, они не подходят для званого ужина. И желуди тоже. – Тревога начала сходить с лица служанки.
     Улыбаясь, Лурия повела ее в особняк.
     Из-за поворота на молоденьких женщин смотрел Кир.
     - Она красивая, - присоединился к нему брат.
     - Да, Макур, - вздохнул перс. – И все такая же холодная.
     Расспрашивая хозяйку о ее самочувствии, служанка крутилась вокруг, дабы та выглядела вечером наилучшим образом. Прекрасное невесомое белое платье, в которое облачила госпожу Миона, дополнило жемчужное ожерелье. Затем она расчесала медные волны и надела на рыжую голову серебряный обруч с алмазными вкраплениями - подарок дяди.
     - Вы готовы, госпожа! - торжественно сообщила довольная работой служанка и по достоинству оценила хозяйку. Она порозовела, посвежела после прогулки.   
     За гостьей еще не пришел жреческий слуга, и она позволила себе прогуляться и осмотреть дом. Две женщины миновали длинный коридор западного крыла, попали в извилистые основного здания, где подивились роскоши зал и галерей. В одной Лурия видела журчащий фонтанчик, выбивающийся из стены. Нишу над ним оплетали пестрые цветы, в бассейне резвились мелкие рыбешки, их пришла кормить здешняя служанка. Гостья не стала ей мешать и отправилась дальше. Просторная галерея со старинными фресками и картинами могла б соперничать с дворцовыми, как и зала наводненная изваяниями, чьими создателями были мастера прошлых столетий. Повсюду на постаментах стояли скульптуры, бюсты, всевозможные фигурки из бронзы и глины, ритоны, амфоры и другие сосуды. Поразил Лурию краснофигурный скифос: изображенный на черном фоне Приам просит Ахилла, возлежащего на пышном ложе, о выкупе тела Гектора - поразительная роспись на сосуде. Гостья постояла у статуи Асклепия, знаменитого греческого врача - впоследствии эллины канонизировали смертного и стали поклоняться божеству врачевания, прося у него милости.  Девушка попросила у Асклепия за доктора, если можно так сказать за его коллегу, пусть не божественного, но, несомненно, талантливого.
     Далее взгляд гостьи упал на бронзовое изваяние мужчины в отличном от пелихориев облачении. Интерес хозяйки заметила Миона.
     - Кто это, госпожа?
     - Биант из Приены, - не отрывая взора от статуи, ответила девушка. – Он один из «семи греческих мудрецов», чье высказывание запечатлено на стенах Дельфийского святилища. Ему принадлежат слова: «Худших везде большинство».
     - С ним трудно не согласиться, - обронила Миона.
     - Не ворчи, ты еще слишком молода и очень красива, чтобы становиться сварливой. -
527
Смеясь, Лурия взяла ее под руку и перешла к следующему изваянию.
     За ними издали наблюдал перс, стараясь оставаться незамеченным.
     - Это Периандр из Коринфа, - прозвенел голосок.
     - Он кто, госпожа?
     - Тоже один из «семи мудрецов». – Лурия шагнула к следующей скульптуре. – Периандр был правителем Коринфа сорок лет. Насколько я помню, он продолжал политику своего отца. Крипсела, кажется.
     Миона пожала плечами – ей все равно не запомнить.
     - Этот господин, - продолжала хозяйка, - ввел таможенные пошлины, государственную чеканку монет. В период его правления в городе возводились удивительные архитектурные сооружения. Он совершил ряд преобразований, борясь с родовыми пережитками. Периандр создал территориальные суды, военные части, в которых служили наемники. Он контролировал доходы своего народа. Подобно Ликургу он выступал против роскоши, запретил пышные празднества. Правда, противился общественным трапезам, которые поддерживал спартанский царь. Взгляни! - восторженно произнесла хозяйка. - Солон!
     - Вы как-то говорили о нем. Он, кажется, был греком.
     - Не просто греком, а выдающимся.
     - Это он сказал: «Все свое ношу с собой»?
     - Это слова Бианта. Когда Приену захватили персы, жители спешно покидали город, стремясь забрать с собою нажитое имущество. Один мудрец не поддался суете и остался спокоен. Отвечая на вопрос, почему ничего не увозит, он произнес ныне всесветно известную фразу. Хотела бы добавить, что во время Второй Мессенской войны Биант выкупил у спартанцев из плена нескольких девушек, воспитал их как дочерей и вернул отцам, даровав каждой приданое.
     - Редкое благородство, - с ухмылкой заметила Миона.
     - Пусть редко, но случается и такое. Солон не менее знаменательная фигура в истории. В разгар афинских смут, которые были вызваны господством землевладельцев-эвпатридов,  что держали народ в капкане, он был избран примирителем и архонтом и наделен полномочиями производить преобразования. Мудрец сделал много для Афин. Он отменил все долги, ввел более демократическое государственное устройство, ряд законов, послуживших основой для развития демократии. Полагаю, не всем понравились преобразования Солона.
     - Почему так думаете? – поглядывала Миона то на скульптуру бородача с короткими волосами, то на увлеченную госпожу.
     - Ему принадлежат слова: «В великих делах всем нравиться нельзя». – Рассказчица перешла к следующей статуе, что стояли в ряд.
     Миона взглянула на оставшиеся и насчитала пять.
     - Здесь все семь мудрецов.
     - Фалес их Милета, Хилон Спартанский,  - перечисляла достойных мужей по очереди  Лурия. – Клеобул из Линда. Поговаривают, он отличался красотой и силой. Он слагал песни, сочинял загадки и прославился своими изречениями, которые высекали мастера на каменных пластинах и фронтонах храмов. Одно украшает Дельфийское святилище. – Зеленые глаза застыли на последнем из мудрецов. – Эпименид родом с острова Крит. Его считают полулегендарным человеком, прорицателем и поэтом. Коль верить преданию, господин в детстве был пастухом овец, а однажды задремал в пещере и проспал сорок лет.   
     - Сильно устал, госпожа. - На лице Мионы возникла улыбка.
     - Я не могу сказать, с чем это связанно. Однако когда он пробудился, ощутил тягу к жречеству и поэзии.
     - Жречество приносило и приносит солидный доход, - подметила служанка.
     - Думается мне, он все-таки обладал каким-то даром, позволившим спасти Афины от  чумы. Он учредил святилище Эвменид. Мудрец-Эпименид автор известных эпических поэм.
528
Его уста некогда изрекли: «Прорицателям известно уже только свершившееся». 
     - Поэтому вы до сих пор не верите словам лохматой жрицы?
     - Она не была лохматой, Миона, - возразила госпожа, покачивая головой. – Я сказала, она была сама не своя и из-под капюшона выбились пряди красивых волос. Та женщина очень красива. – Лурия задумалась, вспоминая поездку в Дельфы. 
     Проходя дальше, у нее сложилось впечатление, будто дом бесконечен. Правда, заметила, что в некоторых залах уже была и успокоилась - она не попала в непознанный мир, а просто-напросто кружит по особняку, все время сворачивая не туда. Покорно шла рядом Миона, ее не настолько захватили достопримечательности чужого имения, но она согласилась с  хозяйкой: оно чудесно и у господина жреца есть вкус. 
     За очередной залой обнаружилась следующая, со штандартами и доспехами. Из всего многообразия выделялся сложной чеканки щит из нескольких листов, полностью покрытый изображениями и закованный в белый, блестящий тройной обод.   
     - Щит Ахиллеса? – прозвенел удивленный голосок. – Хорошая копия.
     И хоть Лурия никогда не приветствовала воинственности, находя в оружии серьезную угрозу, все же отдала должное выбору жреца. Зеленые глаза скользили от одного экспоната внушительной коллекции к другому. Здесь были египетские огромные луки, отделанные великолепной резьбой, копья и стрелы с металлическими наконечниками, пращи, увесистые палицы, булавы с эфесом, секиры, боевые серпы, всевозможные ножи да кинжалы, топорки, украшенные ляпис-лазурью и нефритом. Сколько же сил и талантов потратило человечество, чтобы создать массу оружия, направленную против себя же?
     Более мирно на стенах и постаментах красовались военные значки да знамена, принадлежащие разным народам и государствам. Призванные оберегать воина от страшных ранений щиты, панцири, кирасы, шлемы с гребнями и без них, с подвижными забралами  располагались на противоположной от щита Ахиллеса стене.
     Сам собой напросился вывод: все без исключения мужи интересуются оружием, даже господа жрецы, заботящиеся о душах и служащие Великим Родителям. 
     Девичий взор наткнулся на старинный драгоценный кинжал с чернью. Не могла сказать Лурия, почему настолько привлек ее нож с рукоятью, инкрустированной золотом и редкими каменьями. Его ножны мастер отделал кожей и паросским мрамором. Зеленые глаза завороженно смотрели на рисунок, нанесенный оружейником на клинок: с открытой пастью грозный лев мчится во всю прыть за неведомым зверем. Тот убегает со всех ног, со страхом оборачивается на преследователя, но спешат на помощь зверю чудовища, что во сто крат сильнее хищника с густой гривой.
     Застыла, как вкопанная Лурия - лев прибавил скорость и оскалился, зверь ощетинился в ответ, а камни засветились, освещая кинжал.
     - Ты это видишь? – прошептал голосок.
     - Что, госпожа?  - насторожилась Миона.
     - Свет.
     - Здесь хорошее освещение, - согласно качнула хвостом служанка.
     Лурия хотела возразить, но вмиг все исчезло - в залу вошла господская рабыня.
     Косясь на Миону, она поправила тяжелые занавеси на окнах. Заметив на незнакомке дивное плетение, гостья подозвала ее.
     - Какая тонкая работа! - восхитилась она кружевом, украшающим платье жреческой служанки. – Правда? – и взглянула на спутницу.
     - Вполне приличная, - отозвалась та.
     Ламия сверкнула глазами, обдала соперницу холодом.
     - Кружево прекрасно. Кто мастер? – подняла светящиеся глазки на чужую рабыню Лурия.
     Мастерица без утайки призналась. Завидев неподалеку хмурого перса, указывающего на дверь, ухмыльнулась и нехотя направилась к ней, косо поглядывая на сопроводительницу гостьи. 
529
     - Что это с ней? – скрестив руки на груди, обронила Миона.
     Госпожа проследила за взором Ламии.
     - О, она ревнует, - и кивнула в сторону бородатого слуги. 
     Мгновенно красавица напряглась,  хозяйка попросила ее успокоиться.
     - Ей не о чем беспокоиться, госпожа, - протянула Миона, глядя на ревнивицу.
     Сочувственно девушка выдохнула – помощницу не беспокоит душевное состояние воздыхателя, теряющего последнюю надежду. Но в ушах у равнодушной красавицы поблескивали коралловые серьги. Миру явились ямочки на щеках – Миона все-таки приняла подарок мужчины.
     - Дивное кружево, эта женщина настоящая мастерица.
     Служанка пожала плечами, ее не восторгала работа кружевницы, тем более такой ревнивой. Было бы из-за кого убиваться.
     В следующей зале Лурия обнаружила древние, довольно необычные изображения на стенах. Некоторые из них имели форму круга, другие походили на развернутый лист папируса, одно представляло собой таблицу с малыми кругами в ячейках. Несмотря на видимые различия, наблюдались и сходства. На всех картинах и фресках присутствовали либо люди с мудреными приспособлениями в руках либо животные, но встречались полулюди-полуживотные.
     - Что это? - присматривалась Миона, пытаясь понять, на что смотрит.
     - Зодиак, - прозвучал глубокий голос в тишине, нарушаемой лишь пением вечерних пташек за окном.
     Увлеклись гостьи изучением достопримечательностей и не услышали приближающихся шагов хозяина дома.
     Лурия обернулась, к ним направлялся жрец, неся зеленоватую чашу. За господином плелся Леоний, стараясь не смотреть в сторону рыжеволосой девицы, из-за которой ему столько пришлось перенести. 
     - Зади… что? – переспросила служанка.
     - Зодиак, - улыбаясь, повторила хозяйка.
     Ни слова не говоря, жрец протянул сосуд гостье. Она с недоверием взглянула на мутное содержимое.
     - Это лекарство, - предваряя ее вопрос, сказал целитель, думая, что тем самым успокоит Лурию.
     Однако это не подействовало. Она всматривалась в странно пахнущее средство - что если это приворотное зелье? Для чародея не составит труда приготовить его. Она видела нимфею в саду. Кто знает, что удумал прозорливый жрец?
     - Хочешь, я отопью глоток? – Родинка над мужской губой подпрыгнула.
     Гостья вскинула бровь - этакий господин развеселый.
     - Не думаю, что после этого мне станет спокойнее. – Она приняла сосуд и осушила его. – О Боги, что это? –  и поморщилась.
     Мужской смешок позабавил лишь самого хозяина и на мгновение напряженного личного слугу. 
     - Это снадобье, изготовленное по старинному индийскому рецепту.
     - Боюсь спросить, что входит в состав. – Лурия взглянула на чашу и вернула ее жрецу. – Оникс?
     - Верно. – Господин отдал сосуд слуге и жестом велел удалиться. – Коль пить из ониксовой чаши, можно одолеть усталость, чувство голода.
     - Я неголодна и совсем не устала, - призналась медноволосая гостья.
     - Ты еще слаба, - отошел к стене целитель, рассматривая понравившееся девушке изображение Зодиака. Через минуту покосился на рабыню.
     Хозяйка взглянула на Миону, которая забила тревогу.
     - Госпожа...
530
     - Не беспокойся за меня, - шепнул голосок.
     - Госпожа, мы не знаем, откуда ждать опасности, - противилась изгнанию служанка. Она это по себе  знала. Ей оказывал знаки внимания и дарил подарки бывший молодой владелец, а после жестоко позабавился с друзьями, когда красавица совсем того не ожидала. 
     - Едва ли бы господин стал меня спасать, чтобы расправиться. – Хозяйская ручка коснулась щеки помощницы.
     С тревогой Миона покинула залу. Идя к выходу, она все оборачивалась, но госпожа не позвала обратно.
     - Она когда-нибудь оставляет тебя? – спросил Давеон.
     - Бывает.
     - Бедный Норий, - сочувственно произнес жрец, замечая в медных волосах, лежащих волнами на покатых плечиках, серебряный обод. – Красивый.
     Гостья поправила его и выбившуюся прядь.
     - У дядюшки хороший вкус.
     Мужская родинка над губой подпрыгнула. Рыжие локоны всколыхнулись.
     - Конечно, Лиген дарит мне подарки. Как-никак он мой жених.
     Нос жреца поморщился.
     - Я уже говорил, что сожалею.
     У Лурии усилилось желание уйти отсюда.
     - Мне приятно твое общество, - признался Давеон, почуяв ее настроение.
     - Почему ты все время говоришь непозволительные вещи?
     - Не вижу ничего предосудительного в моих словах.
     Медноволосая положила ладонь на лоб.
     - Если тебе плохо, я могу… - протянул к ней руку целитель.
     - Мне нехорошо от твоих откровений. У меня есть жених, но тебя почему-то это не останавливает! - на одном дыхании произнесла гостья.
     - Ты его не любишь, - как ни в чем небывало отозвался Давеон.
     Девушка зажмурилась и сосчитала до пятидесяти и обратно, дабы взять себя в руки. Когда открыла глаза, заметила заинтересованный взгляд собеседника.   
     - Не делай так больше, я могу не удержаться, - прозвучал его голос.
     В порыве гнева Лурия отступила на шаг назад.
     - Я быстро преодолею незначительно расстояние, - посмотрел на Зодиак чародей.
     - Даже если я не люблю жениха, это тебя не должно беспокоить.
     - Женщине нельзя выходить замуж без любви, она будет сторониться супруга, - не глядя на гостью, сказал Давеон.
     - Зачем говоришь мне все это? – не сводила с него взора девушка.
     - Чтобы ты меня услышала. - Темные глаза устремились на нее.
     - Я и так слышу.
     - Не так, как я того желаю и с нетерпением жду.
     Лурия посмотрела на дверь, выпускающую на волю. Заметив это, жрец решил быть осторожнее.
     - Тебе интересно, почему именно из ониксовой чаши я дал питье? Это потому что оникс полезен. Он обостряет слух, омолаживает организм, укрепляет память, снимает стрессы, облегчает боль. – Давеон, дабы не смущать гостью, не упомянул о еще одном важном свойстве: кристалл увеличивает мужскую силу. – Полосатые ониксы следует прикладывать к воспаленным местам. Минерал врачует и душу, гася напряжение. – Крепкая рука указала на один из камней, украшающих жреческое ожерелье. – Оникс избавляет носителя от мнительности и нерешительности, способствует накоплению жизненной энергии. Он тебе необходим. К тому же он камень уверенных в себе людей, умеющих достигать цели.      
     Лурия вскинула бровь - господину этот кристалл противопоказан. Меж тем рассказчик продолжал:
531
     - В Индии оникс – символ везения, удачи. В ряде стран он является священным камнем. Коль носить его в перстне, владелец избежит внезапной гибели. Шумеры, египтяне, индусы с давних пор делали из черно-белых ониксов глаза для статуй. Наши мастера переняли у иноземцев опыт. Может, видела когда-нибудь?
     Отлично поняла Лурия, чего добивается господин. Но ей было интересно, она отложила уход.
     - Мой учитель, господин Флавий, рассказывал, что в одной священной книге упоминается о троне царя Соломона, который украшали ониксы. И… я действительно видела скульптуры с ониксовыми глазами.
     - Наши мастера режут камеи и геммы из оникса.
     - И сардоникса, - добавила гостья.
     - Он разновидность оникса, - со знанием дела отозвался рассказчик. Он использовал минерал для увеличения силы ясновидения. – Жрецы различают «мужские» и «женские» сардониксы. – Чародей ответил на немой вопрос: - Последние отличаются более мягкими оттенками. – Господин посвященный хотел было добавить, что «мужские» исцеляют он ран и язв, а «женские» способствуют зачатию, но после недолгих раздумий посчитал это преждевременным.
     С каждым словом мужской голос становился мягче и проникновенней. Гостья насторожилась - ее обольщают?
     - О камнях можно говорить бесконечно долго, - произнес чтец чужих мыслей, ловко сменив интонацию. Из обольстительно-завораживающей, она превратилась в глубокую и бархатную.
     Лурия изумилась, как это удается жрецу? Мужская родинка над губой подпрыгнула, но чтобы избежать неприязни он скрыл веселье.
     - Позволь узнать, чем тебя привлекла эта фреска? – Крепкая рука указала на древнеарабский Зодиак.
     По краям расписного круга каймой шли надписи на незнакомом гостье языке, она только поняла, что он восточный. В центре мастера изобразили птицу, напоминающую сову с расправленными крыльями. Вокруг нее водили хоровод человечки, а уж после разместились животные и люди, заключенные в малые круги. 
     - Мне понравились все картины и фрески. Правда, в Зодиаке я совсем не разбираюсь.
     Давеон хитро приподнял бровь.
     - Слово «Зодиак» происходит от некоего другого, уменьшительное от которого означает «животное». Зодиак – это воображаемый пояс на небосводе.
     - Он включает в себя двенадцать созвездий, - вспомнила школьные уроки Лурия.
     Жрец кивнул и повел ее в обратном направлении.
     - Эти созвездия образуют двенадцать знаков. На столько же равных частей разделен круг-пояс, и каждая доля содержит тридцать процентов пространства, по нему измеряется прямое восхождение небесных тел.
     Тяжело вздохнула Лурия, жрец решил окончательно ее запутать. Она ничегошеньки не смыслит в астрономии, астрологии, астролатрии (и о ней  успел упомянуть рассказчик) и прочих вещах, в которых сведущи господа храмовники. Они-то хорошо оперируют сложными понятиями и пользуются полученными в школе Великих Родителей знаниями. Куда уж ей, простой горожанке, не имеющей никакого отношения к магии и жречеству, разобраться в таинственных знаках?
     А Давеон продолжал и поведал о том, что Зодиак был известен в Индии и Египте с незапамятных времен. Знания мудрецов, накопленные за неисчислимые века, превосходят общедоступные и многие достойнейшие ученые верят, что звезды и созвездия влияют на судьбу Земли и ее обитателей. Рассказчик вскользь затронул людей, посвященных в тайны природы, в секреты астрономии и астрологии. Увлеченный господин, не вдаваясь в запрещенные подробности, поделился, что маги знали и знают, каким образом знаки Зодиака
532
влияют на народы и человечество в целом.
     Несколько раз Давеон изловчился и коснулся медных локонов. Когда заслушавшаяся повествованием гостья отвернулась, не дотрагиваясь, он провел ладонью в воздухе вдоль позвоночника, как бы поглаживая девичью спинку, и сделал вид, что смотрит в другую сторону, стоило девушке поднять на рассказчика сияющие глазки. Она и не догадывалась о маленькой шалости, сотворенной спутником – он незаметно поцеловал ее волосы и испытал жгучее желание продолжить, однако не посмел, чтобы не оттолкнуть навсегда прекрасную гостью, хорошо помнящую о его непристойном предложении.
 










































533
Кинжал. Концерт  и ужин у жреца
     Слушая Давеона (он нарочно делал рассказы более понятными, доступными, избегая сложностей), девушка следовала за ним. Он разжигал интерес к себе поистине увлекательными и захватывающими историями.
     Лурия огляделась.
     - Куда мы идем?
     Они очутились в оружейной зале.
     - В скульптурную галерею, - ответил Давеон.
     - Я там была.
     - В той, где мои произведения – нет, - возразил спутник. Он увидел, как гостья оглядывается на подаренный зятем за спасение дражайшей супруги кинжал. – Мне казалось, тебя не привлекает оружие. 
     - На нем необычный рисунок.
     Мастерская гравировка на металле, штрихи которой были заполнены черным сплавом, теперь молчала.
     Давеон снял со стены клинок. Кончик лезвия уперся в одну ладонь, а верхушка рукояти в другую.
     - Это «чистый» кинжал. Он ритуальный и не обагрен кровью.   
     - Признаться, я думала, любое оружие убивает. - Лурия захотела взглянуть на нож поближе, для этого она сделала шаг к господину.
     - Церемониальное орудие создается для благих целей. – Давеон ощутил смятение гостьи. – Расскажи, - мягко попросил он.
     Медноволосая не придала завораживающей интонации значения, от которой бы опьянела без вина Галинея, сестра подруги. Лурия начала привыкать к хитростям и уловкам жреца, она взяла с себя обещание не принимать близко к сердцу его причуды.
     - Мне показалось, камни светились, а лев… бежал, - смутилась она, предполагая, сановник наречет ее безумной, с радостью вернет дядюшке и жениху, и никогда больше не будет ходить за ней. Что ж так и лучше. – Ты мне не веришь? – спросила она, глядя на не сводящего с нее взгляда господина.
     - Я верю в чудеса. – Он протянул ей кинжал.
     Давеон всматривался в нее, стараясь разглядеть причину желания умертвить рыжеволосую чаровницу. Хвала Великим Родителям, Они наделили его силой, чтобы спасти прелестницу, смело расхаживающую по темным безлюдным улицам Миреи, так и притягивая к себе приключения, которые тщательно избегают все остальные жители духовной столицы. Хорошо помнил Давеон тот страшный миг, когда у бледной будто мел девушки побелели губы, появились синие круги под глазами, а приятное легкое дыхание исчезло за пеленою сумрачной тьмы.

     На холодной земле лежала бездыханная Лурия. Из ее шейки, где более не прощупывался пульс, крепкая рука извлекла ядовитый дротик. Девичья кровь в жилах остановилась, как остановилось сердце, а вместе с ним и жизнь. На мгновение Давеон закрыл свое лицо ладонями, простонал. Не желая так скоро прощаться с нарушительницей своего покоя, он сжал кулаки. Взгляд его стал напряженным. Чародей возвел руки к темному своду с пылающими на нем огоньками, взмолился о пощаде, призвал на помощь Стихии, стал «пятым». Большие ладони быстро стали горячими, целитель потер их и приступил к тайнодействию, произнося череду заклинаний.
     Вдруг в лицо подул холодный Ветер, напомнил о буре, большая Вода захотела поглотить, жаркий Огонь запылал, захватывая в плен, расступилась Земля в желании заглянуть внутрь. Мгновенно Давеон совладал с собой, откинул прочь все страхи, остался только он один. Звук за звуком, слово за словом, фраза лилась за фразой. Руки-чародейки выписывали над девичьим телом замысловатые фигуры. На магические формулы, приправленные сильным
534
желанием, откликнулась Вселенная. Жрец услышал слабое сердцебиение - медленно, но верно в тело возвращалась жизнь. Всякий жест мага, склонившегося над тяжелораненой,  притягивал к себе мощь Космоса, адаптировал, направлял ее в Лурию. Постепенно девичье личико утратило мертвенную бледность, без сожаления изгнал ее чародей и почувствовал  облегчение, услыхав стабильное ровное дыхание. Крепкая рука откинула назад непослушную прядь, смахнула со лба пот. Сидящий на брусчатке спаситель уперся ладонями в колени и, глядя на возвратившуюся девушку, протяжно выдохнул.   
     - Я не готов с тобой прощаться, - прошептал глубокий голос.   
    
     Сама себе не веря, Лурия приняла кинжал. Застывший на рисунке лев более не набирал скорость, зверь тоже замер в одном положении, камни сохраняли обычный блеск и не думали светиться. Но видение у нее произошло не впервые! Были же и другие таинственные случаи, что происходили с ней в поездке! Или у нее случились галлюцинации? Неужели у нее серьезное нервное расстройство? Коли так - дела плохи. 
     - Я больна? – Лурия опечалилась, как будет убит горем дядюшка, узнай он о душевной хвори единственной племянницы, как будет страдать жених. В конце концов, они смирятся не в силах что-либо исправить.
     - Ты здорова, - ответил Давеон, будучи абсолютно в том уверенным.
     Личико гостьи осветила задорная улыбка.      
     - Но упряма, - приподнял уголок рта жрец, девушка посерьезнела. – Не морщи маленький задиристый носик.
     - Тебе нравится задевать меня?
     - Немного. 
     Медные волосы всколыхнулись, Лурия прогнала прочь негодование, находя его лишним и ненужным.
     - Откуда ты знаешь, что это ритуальный кинжал? – посмотрела она на него.
     - Спросил, - коротко ответил жрец, ловя на себе заинтересованный взгляд гостьи, который  подзадорил его, он загадочно улыбнулся. – Да у кинжала.
     - Я полагала таких людей, разговаривающих с вещами, считают ненормальными. – Было время, когда Лурия так думала о господине. Но это в прошлом. 
     Чтец чужих мыслей нарочито громко кашлянул. Гостья непонимающе посмотрела на него, он не объяснил кратковременную перемену настроения.
     - История этого кинжала уходит корнями в седую древность. Некогда его выковал известный оружейник по заказу сильного мага, стоящего на защите Мира. Он-то и наделил его чудодейственными свойствами.

     В душную мастерскую знаменитого умельца пришел седовласый человек в длинных льняных одеждах.
     - Все готово, господин, - склонился перед ним мастер и велел ученикам принести заказ.
     Юноши вынесли на суд заказчика на пурпурной подушке с бахромой прекрасное изделие. Маг взял его и оценил мастерство оружейника.
     - Я сделал правильный выбор, ты превзошел самого себя. Прекрасная работа - кинжал достоин той участи, которая его ждет, - одобрил старания пришелец, известный на всю Ойкумену своей добродетелью. Он отдал мастеру обещанное золото.
     - Зачем вам, учитель, кинжал? Вы же не пойдете убивать. Или отдадите его другому? – сжал в кулаке монеты оружейник и отправился провожать гостя, которого уважал и с радостью выполнил заказ, запросив совсем немного. Он отказывался называть цену, а старец настоял на своем, говоря, что любой труд должен быть вознагражден.
     - Не все и всегда так, как нам видится. Это кинжал, острый, - поднес его к глазам пришелец и посмотрел на него против света. Изображение заиграло, отблески лучей забегали
по мастерской. – Но он не для убийств, а борьбы.    
535
     - Разве это не одно и то же, учитель?
     Старец покачал головой.
     - Для того чтобы одержать победу над врагом, сначала следует научиться бороться с собой. Тогда придет сила и не понадобится кровопролитие, противное мне.      
     Старик ушел. В своей пещере он совершил обряд и наделил кинжал уникальными свойствами. Своим ученикам маг повелел сохранить оружие и отдать в руки достойному, с чистыми помыслами, тому, кто не осквернит дар неблаговидными поступками.
 
     Лурия покрутила в руках нож, высматривая в нем чудеса, но кроме внешних других не обнаружила.
     - Какими же свойствами он обладает?
     - О них мне неизвестно. – Давеон повесил кинжал на стену и повел гостью дальше.
     Они шли довольно долго, жрец нарочно вел спутницу медленнее обычного, дабы она рассмотрела дом получше. Извилистые коридоры петляли, изысканные залы и галереи казались сказочными. Завороженно Лурия смотрела на всякую деталь особняка, которую великолепно исполнили мастера.
     - Такой интересный дом, - прозвенел голосок девушки. – Мы с Мионой немного заблудились. – Миру явились задорные ямочки на щеках.
     - Так всегда бывает сначала, - шел подле любознательной гостьи Давеон и любовался не достопримечательностями. - Если бы ты бывала здесь чаще или жила… - Он замолчал, глядя на выражение девичьего лица. - Пришли. - Крепкая рука легким движением открыла резную дверь.
     Лурия не догадывалась, что над этой створкой работала мастерская господина и он сам. После она была отдана художникам, которые занялись росписью по дереву. Средь деревянных узоров в виде переплетений растений и удивительных цветов, чрезвычайно походивших на настоящие, они нанесли рисунки, повествующие о дальних краях, где обитают необыкновенные птицы да звери.
     Шагнув внутрь, гостья замерла на пороге. Просторная, светлая зала с легкими, почти воздушными занавесями на вытянутых, касающихся потолка окнах, содержала в себе множество деревянных фигурок, статуэток, бюстов, стоящих на резных полках и природных постаментах, столь же примечательных, как и венчающие их произведения искусства. Расписные стены, окна, переливающаяся ткань на них выгодно подчеркивали изделия из растительного материала, каким-то чудом ставшие живыми. Медленно прохаживалась Лурия, рассматривала каждую кроху, на первый взгляд кажущуюся мелочью, но в действительности несущую громадный смысл. Учитель истории, господин Флавий, неоднократно повторял ученицам: «Мелочей не бывает. Во всем ищите смысл – это путь к познанию».
     Давеон поглядывал на гостью, которая затаив дыхание изучала представленные здесь экспонаты. Среди безделушек, шкатулок, фигурок выдающихся деятелей, знаменитых пелихориев, прославленных и талантливых мужей выделялись прекрасные девушки, созданные руками человеческими. Они склонялись с кувшином к роднику, задорно танцевали, распахнув нежные объятья небу, соблазнительно расчесывали пышные волосы, чуть склонив голову, обворожительно улыбались, устремляя взор куда-то в сторону.
     Осматривала Лурия и постаменты. Витые колонки с завитками, прямые, но оплетенные цветами, с желобками-канелюрами, фигурные, по типу египетских колонн, поддерживали необыкновенные скульптуры. Чистые, удивительные образы глубоко отпечатывались в сознании, будоража его.
     - Это все сделал ты? – изумленно спросила Лурия, не отрывая глаз от экспонатов.
     Наблюдательный жрец шел подле и не мешал созерцанию.
     - Здесь есть работы отца. И дяди. - Крепкая рука указала на каменные и глиняные изделия, расположенные в стороне.
536
     - Невероятно, ты мастер, - прошептал восторженный голосок.
     - Тебе правда нравится?
     - Лиген говорит, я не умею лгать. – Лурия не заметила, как поморщился сановник. – Все эти вещи как живые. Идеальные пропорции, плавные линии. Какая гибкость, пластика, движения естественны! – Гостья не знала, как словами выразить тот восторг, который испытывает, глядя на фигурки из обычного дерева. - Мне кажется, твои скульптуры поют!
     Давеон отвлекся от угнетающих мыслей.
     - Но что они поют? – Зеленые глазки взглянули на сотворившего красоту человека.
     Мужская родинка над губой подпрыгнула.
     - Придумай сама.
     - Это же твои работы, - возразила Лурия. - О чем ты думал, когда создавал, скажем... – остановилась она напротив одной из фигур, - эту? - Гостья застыла, глядя на статуэтку молодой женщины, чьи дивные локоны рассыпались по покатым плечам. Головка прелестницы кокетливо склонилась набок, а на лице сияла задорная улыбка, умиляя зрителя игривыми ямочками на щеках. – Это же… - Лурия перевела взгляд на жреца.
     Его уверенный взор был устремлен на нее. Она поняла, о ком думал мастер в момент творения. Девушка испытала неловкость, ей посвятили произведение искусства, куда вложили душу, иначе бы статуэтка не была б столь прекрасной, завораживающей. Изумительная фигурка занимала центральное место в коллекции необыкновенного ваятеля. Прежде медноволосая не водила знакомств с мастерами, вырезающими из дерева столь незаурядные вещи, тем более ее поразило то, что этим увлечен господин жрец. Поистине резец в его руках наделяется необыкновенными свойствами и становится волшебным!   
     Смущенно Лурия отвела глазки в сторону, она стала вдохновительницей мастера, так сказать его музой, а она даже не знает, что ему сказать. Похвалить? Поблагодарить? Что и как говорят в таких случаях? Гордятся девушки  тем, что мастер выбрал из массы именно их и запечатлел на долгие годы, остановив время? Теперь Лурия не постареет, она будет вечно молодой, о том говорит ее цветущий вид и улыбка, что никогда не сходит с уст девушки-статуэтки. Задорные ямочки вовек не покинут щечек, они и спустя годы будут все также радовать глаз. Упрекнула себя Лурия в невежестве - как можно быть такой неблагодарной? Она должна быть признательна ваятелю, но язык онемел и ничегошеньки не может сказать.
     Мужская родинка подпрыгнула.
     - Не подарю и не продам, - взял в руки статуэтку Давеон. – Она мне самому нравится. – Он взглянул на порозовевшую гостью, которая не знала, куда деть застенчивые глаза. – Не так, как натура, но все-таки…
     Медноволосая поджала губы. Желание сбежать усиливалось с каждой секундой. Она б давно сделала это, но не позволила себе пренебречь гостеприимством госпожи Миам и господина, спасшего ее и Миону. Пожалуй, она готова многое снести, лишь бы не быть неучтивой с человеком, много сделавшим для нее. Несмотря на все его хитрости и высказывания она ему обязана. Лурия уповала на не долгосрочную мужскую память и   надеялась, что когда-нибудь Регидий остынет. Рано или поздно это произойдет, и он забудет об увлечении. Оно пройдет и не будет тяготить ни ее, ни его.   
     Чтобы хоть как-то отвлечься, гостья, которая не замечала проницательных взглядов,  продолжила осмотр. Ее зеленые глаза задержались на фигурке, изображающей мужчину, которого она когда-то видела, но не могла припомнить, где и кто этот человек.   
     - Леоний, - помог Давеон.
     - Очень похож, - легко улыбнулась медноволосая гостья.
     Жрец отметил спад неловкости.
     - С годами Леоний стал немного ворчлив, но, в общем, он хорошо служит. – Мастер посмотрел на фигурку. - Это не очень удачная работа.
     - Ты не видел мою вышивку. – Лурия прикусила губу, само воспоминание об игле мучало ее. Никудышная из нее мастерица. То ли дело Селеника.
537
     Мужской смешок наполнил залу.
     - Зато прекрасно справляешься с арфой, - умерив веселье, произнес жрец.
     - Откуда ты знаешь? Хотя, наверное, дядюшка сказал, - опустила глаза в пол гостья.
     Давеон посчитал ненужным говорить, откуда он знает, как она играет. Для этого б пришлось объяснять, что он делал под ее окнами. Жрец повел девушку в музыкальную залу, поведав ей, что там будет концерт. Заинтригованная Лурия не отставала, идя подле высокого господина, по пути рассказывающего всевозможные истории. Она отметила его сообразительность и предприимчивость, понимая, что отступать он ни в коем случае не намерен. В свою очередь Давеон зрел в гостье смятение, связанное с неловкостью ситуации  - она невеста другого, но проводит время не с женихом. Пусть и вынуждено находится здесь, однако Лурии трудно было оправдать себя. Едва ли Лиген будет рад, когда узнает где и с кем она была.
     В комнате, куда определил хозяйку сановник, топталась из угла в угол обеспокоенная служанка. Услышав стук в дверь, она скривилась, догадываясь, кто именно тарабанит.
     - Чего тебе? – открыла Миона створку, на пороге стоял перс.
     - Я подумал, может тебе что-нибудь нужно? – Его поразил колкий взор красавицы. – Я всего лишь хотел узнать…
     - Сам догадаешься или мне сказать? – прошипела строптивица, едва сдерживаясь. Так просила хозяйка, она не посмела ослушаться.
     В коридоре появилась женская фигура, Миона ее сразу узнала.   
     - За тобой! – кивнула она в сторону Ламии и закрыла перед носом перса дверь.
     - Зачем ты пришла? – покосился Кир на кружевницу.
     - Так и будешь ползать у порога? В ней нет ничего особенного!
     Перс прошел мимо пышущей гневом Ламии, кинув на нее беглый, равнодушный взгляд. Кружевница фыркнула, не скупясь на проклятья.
     - Презренный Черный! Чтоб у тебя все отсохло! – Кричала она. Понимая, что ее никто не слушает, она махнула рукой, будто нанося удар в спину отдаляющемуся Киру. – Ненавижу тебя! – И от бессилия топнула ногой, испытывая желание вцепиться в волосы той, что встала на ее пути.
     Двери перед господином расступились. Приглашающим жестом он указал на залу с приглушенным освещением. Переступив порог, Лурия осмотрелась. Большая уютная  комната вобрала в себя музыкальные инструменты разных стран. Здесь были и народные пелихориев, и египетские, и греческие, и восточные. Среди литавр, труб, систров, кимвалов, лютней, тимпанов, свирелей, флейт и многих других инструментов прекрасного исполнения   центральное место занимала старинная египетская арфа – один из наиболее любимых инструментов египтян и пелихориев. Раньше арфы изготавливались немного другой формы, но со временем выгнутый лук претерпел изменения, число струн увеличилось. Сообразительные мастера-инструментальщики, стремящиеся добиться улучшения звука, снизу арфы прикрепили пустой ящичек для резонанса.
     Взор гостьи скользнул к пылающему в нише огню, придающему мягкости освещению и создающему еще больший уют. На занавесях из иноземной богатой ткани прыгали отблески пламени. Оттого зала выглядела весьма загадочно, подготавливая вошедших к восприятию музыки.
     Слуги поставили в ряд мягкие, обитые материей стулья с невысокой, удобной спинкой и с изогнутыми ножками, оканчивающимися звериными лапами. Рабы поправили на украшенных с большой роскошью сидениях подушки и вынесли вперед арфу, на которой должна будет играть музыкантша.
     Не решилась Лурия подойти и взглянуть на инструмент, украшенный позолотой, чеканкой и живописью, поближе, любуясь всем этим издалека. Она хотела что-то сказать, но в залу вошли другие гости, двоих узнала. Некий человек, политик (как-то девушка столкнулась с ним в храме), и сейчас холодно смотрел на нее. Она не придала этому
538
значения, памятуя, что власть имущим свойственно высокомерие. Миленькая же женщина, облаченная в нарядное, но достаточно скромное платье, радушно встретила Лурию. Сестру Регидия сопровождал приятный мужчина примерно того же возраста что и жрец.
     Когда гости были представлены друг другу, Давеон пригласил всех занять места. Миам попросила девушку присесть рядом. С другой стороны от нее расположился супруг, что с нежностью посматривал на жену. К своему удивлению Лурия обнаружила, что спаситель - родственник правителя Сантари, который сел по левую руку от Регидия старшего, младший - по правую. Гостья прикинула, что такое же распределение мест будет и за столом, во главе которого будет ни кто иной, как господин жрец. Лурия отметила, с каким уважением к нему относится помощник Тизана и правитель соседнего города. Приходилось слышать, что сановник водит дружбу и с государем, он влиятелен, потому его внимания добиваются многие. Но какое она, племянница корабельщика, дочь давно умершего чиновника, про коего все забыли, кроме дяди и нее, имеет отношение ко всей этой братии сверхважных господ?
     Давеон переговаривался с братом и зятем, посматривая на гостью, ведущую беседу с милой сестрицей. Он приподнял уголок рта - Миам удалось разрядить обстановку, медноволосая более не выглядела скованной. Она почувствовала на себе взгляд и подавила смущение, испытывая недовольство, - к чему все эти проникновенные взоры со стороны господина? Сдержанно посмотрела Лурия на жреца, однако, это ничуть не остановило его,   он ей подмигнул! Борясь с негодованием, гостья нахмурилась, но к хозяину подошел управляющий (кто личный слуга и кто поверенный она успела запомнить) и Давеон отвлекся на него. Лурия отвернулась и если б не сестра несносного жреца, она бы вообще ушла отсюда - дошло до того, что господин проявляет себя на людях! Что будет следующим шагом? Страшно подумать.
     По мановению сановника в зале появилась красивая женщина, которая медленно проследовала к инструменту, стоящему напротив зрителей. По ее движениям Лурия догадалась: музыкантша слепа. Она не отважилась задать милой соседке вопрос, а всматривалась в красивое лицо незнакомки.
     - Талисса замечательно играет, - шепнула Миам и коснулась девичьей руки.
     - Отсутствие зрения не мешает ей? - переглянулась с госпожой девушка.
     - У Счастливой чувствительные пальцы и отличный слух. Сейчас ты сама все увидишь.
     Миам коротко поведала историю девочки, некогда спасенной ее матерью. Она добавила, что Талисса популярна и в высших кругах, что составляет конкуренцию очень известным зрячим музыкантам, не уступая им.
     - Счастливая, так зовут ее домашние, и так привыкла с детства я, участвует в конкурсах и занимает призовые места, - поделилась Миам.
     - Она живет здесь? – глядя как грациозно усаживается за инструмент исполнительница,  спросила гостья.
     Она удивилась, когда собеседница кивнула. Лурия полагала знаменитые люди живут отдельно от господ, даже если являются подневольными. Чтобы не зависеть от хозяев они снимают жилища или покупают скромные, зато свои домики и не боятся впасть в немилость и быть высеченными за любую мелкую провинность.
     Гостья хотела спросить о музыкантше еще, но Миам разговаривала с мужем, трепетно относившимся к ней. С радостью для себя Лурия отметила, как важный градоначальник ласково беседует с женой. По его взглядам она поняла, что тот дорожит благоверной. Пожалуй, она б не смолчала, увидев суровость и жажду насилия в господине, которого здесь именовали по-свойски просто Аредом без всяких титулов и упоминаний рода. Медноволосая вознесла хвалы Богам, которые даровали милой и доброй госпоже Миам заботливого мужа. Признаться, она считала такое явление уникальным и несвойственным высоким господам, женящимся по обыкновению ради выгоды, а после всем своим существом важные мужи ненавидят жен.
     С разрешения жреца музыкантша начала играть. Первые же аккорды поразили Лурию.
539
Она оценила мастерство талантливой женщины. Слушая переливы чудной мелодии, гостья согласилась с госпожой – арфистка уникальна. Дядюшка называет племянницу даровитой, но куда ей до этой исполнительницы. Из-под ее пальцев выходит настоящий звук, задевающий самые трогательные нотки души, взывающий к полету. Не игра, а волшебство. Немудрено, почему Счастливую приглашают в самые состоятельные дома, на государственные концерты и конкурсы. Она даст фору любому зрячему музыканту.
     Одна музыкальная композиция сменяла другую. Лурия заслушалась, улетев куда-то в неведомые дали. Она неслась по волнам исключительных вибраций, пробуждающих все самое светлое, что может быть в человеке. Не понимала гостья, как может смертный так влиять на сознание? Присоединяясь к дуновению ветра, звуки, живые, текли и текли потоком.  Смолкнув, они погрузили залу в звенящую тишину.
     - Еще сыграть, господин? – вопросила чудо-арфистка, обращаясь к жрецу.
     - Достаточно, ты уже устала. – Он взглянул на погруженную в размышления рыжую гостью. – Порадуешь нас?
     Ее точно молнией ударило, она растерялась. 
     - Я не могу соревноваться с Талиссой, - неуверенно проговорила она. Никак не ожидала, что ее попросят что-нибудь исполнить.
     - Не надо соревноваться - сыграй.   
     Лурия сжалась – на нее обратились все взоры. Политик одарил ее холодным надменным взглядом. Сегодня он был без жены, она готовилась разродиться, потому избегала поездок и походов в гости, чувствуя утомление от длительных развлечений. Миам и супруг заинтересованно глядели на гостью, которой благоволит господин жрец. Лурия готова была умолять госпожу избавить ее от выступления, но она поддержала брата, что плавным жестом указал на инструмент, из-за которого вышла Талисса.
     Ничего другого не оставалось, Лурия покинула удобный стул.
     - Ох, спасибо тебе, жрец, - шепнула она под нос, направляясь к импровизированной сцене.
     Всевидящий и сестрица обладали острым слухом. Улыбаясь, они переглянулись. 
     Слуга проводил Талиссу на место гостьи, а та села за красивейший инструмент. Чеканные узоры подчеркивали красоту живописных, красочных цветов, которые нанес мечтательный художник. Позолота добавляла арфе изысканности. Прочный металл приготовился к исполнению. Лурия, надеясь, что господин передумает, еще раз взглянула на безмятежного - будто может быть иначе - жреца, который приподнял бровь в предвкушении, вздохнула, вызвав его улыбку, собралась с силами и легким движением коснулась струн.
     Откинув прочь все сомнения, как делала не раз, когда оказывалась за инструментом, Лурия погрузилась в иной мир. Пропуская через себя, она выплескивала чарующие звуки посредством металла, и они колебали всякую суть человеческую, которой достигали. Медноволосая забыла все дурное, что видела, все, что когда-либо тревожило и печалило. Она отправилась в путешествие, встретилась с Биларой-музой, поприветствовала Солнце, Луну, Землю. Ей навстречу вышли светлые души. Они подпевали арфистке, играющей собственную мелодию, написанную во время сильного ветра.
     В то прохладное утро приятельница-ветка высокого древа опять стучала в окно, зазывая к себе на огонек. Лурия пробудилась ото сна. Под неравномерный стук, отбивающий незнакомый ритм, она проснулась окончательно. Мгновенно покинула ложе, оставляя его позади, села за любимую арфу.
     Прислушиваясь к вновь возникшей песне ветки, поддавшейся ветру, Лурия пела с придыханием и играла, облекая напев природы в арфовый звук. Она не видела в этот момент жреца.
     Сопровождаемая тихим задушевным пением музыка, запечатленная глубоко-глубоко в каждом слушателе, окутала пространство. Изливался мягкий слог, колебля самые чувствительные струны присутствующих. Расчувствовавшийся Аред прильнул к мило улыбающейся жене. Заподозривший неладное Анорк поглядывал на старшего брата,
540
который слушал гостью, соединив ладони и поднеся их к губам. Он не сделал ни малейшего  движения, все его внимание было приковано к арфистке, незамечающей, что поет.
     Счастливая судорожно вздохнула.
     - Что с тобой? – шепнула, обеспокоившись, Миам.
     - Господину нравится эта девушка, госпожа, - с трудом произнесла арфистка, чувствуя ком в горле. – У него дыхание сбилось, и сердце слышно стучит.
     - Да, Талисса, - ласково пропел голосок, хозяйка взяла исполнительницу за руку.
     - Позвольте мне уйти, госпожа. – Мутные глаза Счастливой налились слезами.
     - Тебя проводить? – с соучастием откликнулась Миам.
     Арфистка покачала головой и неслышно удалилась, тихо прикрыв за собой дверь. Не успела она сделать шаг, как услышала чье-то присутствие.
     - Почему ты печальна? – подошел к ней Макур, он стал благодарным слушателем, жаль о том не ведала Талисса.
     - Я хочу уйти. – Она направилась к себе.
     Мастер замешкался, но побоялся упускать момент. Он настиг арфистку.
     - Если я куплю дом, войдешь в него хозяйкой? 
     От неожиданности Счастливая застыла на месте. Придя в себя, положила ладонь на мужскую грудь.
     - Как стучит, - улыбнулась Талисса. - Почему же ты раньше ничего не говорил?
     - Ты слушала только господина, - сжал женскую ладошку Макур.
     - Но ты же молчал.
     Песня стихла, за ней последовала мелодия, навеянная игривой ветвью, бьющей в окно всякий раз, как ей заблагорассудится.
     Первой зааплодировала Миам, ее поддержал супруг и старший брат, младший сделал три сдержанных хлопка и отвернулся. Смущенная признанием высоких господ Лурия едва вздохнула, сознавая, что еще и пела. Она выругала себя - голосовое сопровождение было абсолютно ни к чему. Достаточно и игры, которая уступает исполнению именитой арфистки.  На ее фоне она выглядит простой любительницей поиграть ради развлечения.
     - Превосходно! - отозвалась добросердечная Миам.
     - Не думаю. После Талиссы моя игра посредственна. – Лурия заметила отсутствие музыкантши. Она обвела взором залу, но так и не обнаружила Счастливой.
     - Она ушла, - сообщила Миам. – Сыграешь еще что-нибудь?
     Как же гостья этого опасалась. Она не сумела отказать просительнице и завела первую пришедшую на ум песню, подыгрывая себе:
Ураганы страстей бушевали,
Волны бились ввысь.
Встречам поддавались,
Низвергались резко вниз.
Я смотрю в твои глаза,
Они окутаны мечтами.
Исчезнет свет, настанет тьма -
И пропасть…
     Лурия осеклась, пальцы застыли на струнах. Зачем выбрала эту песню?! Не зная, как быть, она склонила голову.
     - Забыла слова. Ничего, такое бывает, - произнес глубокий голос. – Ты устала и голодна. Пора к столу. - Давеон поднялся со стула, за ним последовали гости.
     Медноволосая все еще сидела за арфой, надеясь не испортить остаток вечера. Поддавшись немому зову жреца, она отошла от инструмента.
     - Не думал, что римлянам нравятся мирные забавы, - направляясь к двери, с долей высокомерия произнес Анорк.
     Рыжеволосая гостья подавила в себе негодование. Ясно намекал помощник правителя  на
541
жестокие и кровавые так называемые «игры», проводимые в Риме, где она никогда не бывала - не доводилось. Увидев самодовольную улыбку политика, Лурия не сдержалась:
     - Не все римляне живодеры, равно как и пелихории праведники!   
     Отдаляющийся Давеон приподнял уголок рта. Анорк кинул на гостью косой взгляд, сестрица позвала напряженного брата за собой.
     За знатной фамилией в обеденную залу проследовала и Лурия. Войдя в роскошную столовую, не удивилась - нечто вроде того и представляла. Во внушительной комнате, больше подходящей для пира, были солидные окна, впускающие много света днем и добавляющие загадочности в темное время суток. Тяжелые занавеси прекрасно сочетались с драпировкой и покрывалами на ложах, гармонировали со стенными и потолочными росписями и со всем, что присутствовало здесь. Мозаичный пол сверкал при свете разнообразных ламп. Они были выполнены из глины, меди или бронзы. Одни представляли собой широкие чаши на высоких столбах, заканчивающихся львиными лапами, другие были украшены бронзовыми листьями и ягодами. Гостья обратила внимание на поддерживающего светильник сфинкса с поднятыми вверх крыльями.
     Дядюшка всегда из поездок привозит что-нибудь заслуживающее внимание. В один прекрасный день в его доме появились необычные, из глины и коринфской меди лампы, на которые сбежались посмотреть все домашние. Их украшали и мифические птицы, и орлы с хищниками, не говоря уже об орнаментах. Одна лампа и вовсе была необыкновенной – роль  стержня выполняла прекрасная девушка, несущая широкий сосуд, который как раз и наполняется маслом.   
     Лурия продолжила изучение столовой. Вдоль стен нашли прибежище колоссальные вазы и амфоры из мрамора, алебастра, оникса и прочих материалов. Она задержала взор на гранитном кратере, выполненном в греческом стиле, по достоинству оценила ярко красочные настенные росписи на бытовую тему. У каждой из шести мраморных колонн, поддерживающих высокий потолок, стояла удивительная чаша с цветами, отдающими аромат пышно убранному помещению.
     В покоях Лурии есть не менее завораживающий сосуд – кувшин с позолоченными накладными украшениями. Стоящая работа мастера по драгоценным металлам. Изделие с узким горлышком и длинной изогнутой ручкой оплетает виноградная лоза. Тело сосуда плотно обнимают большие листья, почти что полностью покрывая собою. 
     Давеон проследовал к своему ложу, указав гостье на ее, находящееся поодаль от него. Как и предполагала Лурия, точно в том порядке, каком сидели на концерте, гости разместились и за столом из дорогой породы дерева. Девушка расположилась на бронзовом ложе, украшенном слоновой костью и рельефами. Для удобства господ слуги положили на мягкие лежанки удлиненные и маленькие подушки.
     В стороне от ужинающих находились треножники, выстроенные в ряд. На них рабы будут ставить подносы, а после разносить блюда гостям.
     Когда все господа удобно устроились, хозяин дома подал знак. Послушные невольники с серебряными сосудами обошли гостей, предоставляя им ароматную воду для омовения рук.  Другие рабы начали подносить ужинающим всевозможные яства. Для себя Лурия отметила, что великоважный господин, отдавший распоряжение музыкантам играть потише, не прикасался к мясным изыскам, едва потягивал вино, проявляя себя весьма сдержанно по отношению к еде и выпивке. В отличие от него политики чрезвычайно благосклонно относились к блюдам животного происхождения, с удовольствием поглощали их. Любители полакомиться мясом не отказались от тушеной говядины, почек, отведали зайцев и птичьи крылья. К Лурии поднесли блюдо с рыбой, обильно политой соусом, – она будто плавала в нем. Согласно кивнула девушка, слуга поставил чашу с рыбешкой на хорошо сервированный стол. 
     Дядюшка всегда следил, чтобы его столы были накрыты наилучшим образом. На них присутствовало обилие красивейших соусников, подставок для мяса, рыбы, зелени,
542
компотов. Не скупился он и на выполненные из драгоценных металлов кубки, но любимыми были и остаются из цветного стекла и каменьев. Как и у господина жреца в доме Тинарха вино подавали в серебряном либо позолоченном чеканном кратере, предварительно разведя хмельной напиток ледяной водой.
     Изящная ручка потянулась за персиком, лежащим поверх остальных плодов в золотой корзине, похожей на обыкновенную, плетенную из соломы или тростника. Искусно мастер повторил плетения. Лурия поглотила сочный плод и приступила к сливе, замечая съестные пристрастия госпожи Миам. Она лакомилась преимущественно растительной пищей. Отказавшись от птицы, начиненной трюфелями и бобами, она отведала сыр и немного рыбы.
     Взгляд гостьи остановился на корзинке с финиками. Лурия съела, по меньшей мере, горсть сладких плодов, удивляясь, как может жрец обильно заедать их медом? Она угостилась ароматной, вязкой массой, но быстро отказалась от нее - большое количество сладостей  не лучшим образом повлияло на самочувствие. Медноволосая предположила, что господин, скорее всего, сладкоежка. От него несколько отставала сестрица, однако, Лурии до них было далеко. Она никогда не ела столько сладкого, предпочитая овощи и фрукты.
     Мужи вели непринужденную беседу. Миам поддерживала разговор, если находила его интересным и занимательным. Гостья же старалась помалкивать, переведя все свое внимание на созерцание обстановки, что позволило ей не замечать взглядов наблюдателя.
     - Следует ужесточить меру наказания для беглых рабов и ленивых крестьян, - произнес Анорк в ответ на речи зятя.
     Зеленые глаза вмиг устремились на него. Он проигнорировал это, ничуть не смутился, лишь искоса посмотрел на гостью и переключился на собеседников. 
     - Куда уж жестче? – отозвался сантариец. Аред никогда не приветствовал пытки и  кровопролитие.  – На мой взгляд, мирейский Совет Семи кровожаден.
     - Это ты излишне мягок, как и со своими слугами, которых надо чаще сечь. Как бы не распоясалась городская чернь. 
     - Анорк! – одернула сестра, не разделяющая его точки зрения.
     - Ах, Миам, беднота обленилась, - несколько мягче ответил брат. – Она только и делает, что сетует на налоги.
     - Налоги растут быстрее, чем сорняки на полях, - не удержалась Лурия хоть и дала себе зарок не внедряться в разговоры великоважных господ. 
     - Госпожа работает в поле? – лукаво улыбнулся Анорк, помощник правителя Миреи и его правая рука.
     Давеон многозначительно взглянул на него, он отступил, а гостья не намеревалась.
     - Нет, но знаю - порою проезжаю мимо - что крестьяне не разгибают спин и под палящими лучами и под проливным дождем! – Она решила не договаривать, как бы не хотелось, что все это происходит в то время как важные господа решают, насколько увеличить подати, потому как их доходы не растут или упали. – Землепашцы работают не покладая рук, но на урожай влияет много факторов: солнце, дожди, град, птицы, насекомые. Этот год, как и предыдущий, не самый урожайный и в этом нет вины обычных крестьян. После всех выплат у них остаются малые крохи и живут они впроголодь, - выдохнула Лурия и упрекнула себя в многословии.
     Анорк холодно взглянул на нее. Жрец намеревался сменить тему, но не тут то было.
     - А что касательно рабов, - вопреки всем обещаниям вдруг сказала Лурия, - так, по-вашему, недостаточно того, что творят с ними хозяева?
     Она не дрогнула, когда политик сурово свел брови, намереваясь ответить. Легким, едва заметным движением пальцев одной руки жрец пошатнул на расстоянии кубок брата. Питье немного расплескалось. Гостья ничего не заподозрила, Миам и Аред переглянулись, а помощник мирейского правителя перевел взгляд на старшего брата.
     - Попробуй-ка это вино, - подал ему Давеон кубок в виде рога, днище у которого заканчивалось орлиной головой.  – Я приобрел его на днях, купец клялся, что оно
543
достойно царского стола. – Жрец приблизился к брату и шепнул ему на ухо: - Замолчи, я буду на пиру у Тизана.
     Анорк принял кубок и откинулся на спинку удобного ложа.   
     - Если верить грекам, египетское вино лучшее в мире, - заговорил остывший сантариец, жена не на шутку разволновалась.
     - Особенно тот сорт, что прописывается тяжелобольным, - добавил Давеон.
     С облегчением заметила Миам спад страстей и немного успокоилась.
     - У нас не меньше ценится фазосское, хиосское и фалернское вино, - как ни в чем не бывало, продолжал жрец, глядя на питье сквозь стеклянный кубок.
     - Ты не упомянул лесбосское, - поддержал Аред. - Мой приятель побывал на Лесбосе и остался доволен вином. И не только, - прищурившись, тихо сказал правитель.
     Миам покачала головой, муж намекал на женщин. Он приложил ладонь к груди и склонился, принося извинения. Мужчины хохотнули.
     - Добавляя в вино пряности, коренья или ароматные масла мы насыщаем вкусом любое, - сгладил заминку Давеон и отпил глоток редкого питья.
     В то время как господа улыбались, Лурии было не до веселья. Ее более не привлекало рассматривание достопримечательностей столовой. Она не произнесла ни слова, коря себя за громкие высказывания. Узнай о дерзости дядюшка, он будет недоволен или сердит, как господин политик. Может так и лучше. Регидий старший, коль гостья дерзит его брату, разочаруется в ней и оставит провокационные наступления, с которыми она не знает, как быть.   
     - Я получил письмо от Леды и Мади, скоро они приедут погостить, - видя огорчение нарушительницы своего покоя, произнес жрец. И оказался прав, она немного отвлеклась от тяжелых дум и укоров, взглянув на него.
     - Это наши кузины, - пояснила Миам, приблизившись к гостье. – Некогда дядя Геаркон с семьей уехал из Миреи. С тех пор наши двоюродные сестры и брат живут далеко отсюда. Мы их редко видим и все потому, что когда-то матушка и дядя Геаркон повздорили. Мужчины такие темпераментные. Порою они творят такие вещи, о которых после жалеют и возможно раскаиваются в содеянном всю оставшуюся жизнь.          
     Почему-то Лурия взглянула на жреца и немедленно отвела глаза – он смотрел на нее без всяких стеснений.      
     - Мужчины обвиняют нас в легкомыслии, но совершают поступки, которым нет оправдания, чаще женщин.
     Задумавшись над словами гостьи, Миам перевела взор на братца, беседующего с мужем и младшим братом, успевая отдавать приказания слугам и наблюдать за дамами.