Посторожите мою собаку
(монолог счастливой женщины)
Комната в обычной малогабаритной квартире, обставленная далеко не по последней моде. Свободное пространство в углах, между шкафом и сервантом, заставлено коробками – с вещами и книгами. Стеллаж с книгами полон. Книги лежат и стопками - на полу. В центре диван, над ним ковер, перед диваном журнальный столик, чуть правее от центра, ближе к окну - небольшой обеденный стол и стулья. Около дивана на полу лежит женщина. Женщина начинает шевелиться и осторожно приподнимается. В полном недоумении она осматривается, словно удивляется, обнаружив себя на полу. Затем ощупывает голову, руки, ноги – и ,наконец, тихонько поднимается с пола, еще не совсем выпрямившись.
Что же это… что это было? Ничего не помню… ничего не понимаю… Кажется, я грохнулась в обморок. Да, так оно и есть: грохнулась. (Осматривает себя, потирает плечо.) Что же это такое получается? Делать мне, что ли нечего, как грохаться в обмороки? (Выпрямляется и тут же хватается за бедро.) Ох!.. Здорово, видать, грохнулась. (Потирает бедро, потом ощупывает голову.) Нет, вроде на месте. Да. На месте. Только гудит. И плечо тоже гудит. (Окончательно выпрямляется, убедившись наощупь, что все конечности целы.) Ну и угораздило! (Смотрит на место, где лежала.) Хорошо хоть просто на пол. А то могла бы об косяк. Или обо что-нибудь острое. Вот тогда бы было совсем не здОрово, совсем. Уф! А так ничего. Так даже совсем ничего. Можно сказать, повезло. Определенно повезло. Это счастье, что не об косяк головой. Или ногой. Или… Нет, это счастье, что так удачно упала. Счастье, что так упала… Счастье...
(Подходит к столу, садится на стул.)
Да, счастье…Нам на 8 марта в прошлом году дирекция подарок сделала – всем женщинам библиотеки. Пригласили с лекцией какого-то то ли психосексолога, то ли сексопсихопатолога. Пришла молоденькая… тридцати еще нет. А наши все собрались, даже читателей не обслуживали. Сказали, мол, производственное совещание по поводу праздника. И вот эта девочка… которой тридцати еще нет… сразу спросила нас: « А кто из вас, женщины, может сказать, что счастлив?» Наши все как-то замялись, а я говорю, что я, мол, счастливая. А сексологиня так удивилась, словно я что-то неприличное сказала. Ну как же, говорю, я не счастливая-то? Живу на белом свете, сын взрослый, хороший, не пьет-не курит…не женат еще. А потом… потом, как в песне: «Будут внуки потом, жизнь опять повторится сначала». Мама – слава богу- тоже жива; есть куда на работу идти и обратно возвращаться. Как же тут не быть счастливой?! А психопатка… нет психотерапевтка… ну, как ее там… девчонка совсем… и тридцати-то нет… глазами хлоп-хлоп, а потом выдохнула и спрашивает: «А вы замужем?». Нет, говорю. «Во-о-от,», - говорит она и снова выдохнула, словно ей воздух мешает. «Во-о-от, - говорю я, - видите. Не замужем, а все равно счастлива». Тут наши женщины зашикали, чтобы я не отвлекала от лекции, им же послушать хочется. А я что? Я ничего. Спросили – я ответила. А потом меня заведующая вызвала и велела обслужить читателя. Очень настырный какой-то читатель попался. Вернулась я только под конец лекции и из нее поняла, что счастье заключается в регулярной половой жизни во всем ее разнообразии. Хм! Ну, не знаю. Что ж тогда замужние наши – Алла Петровна и Надя - не назвали себя счастливыми? Может, у них не во всем разнообразии? Но ведь и Переладова промолчала! (Трогает голову.) Больно. Ой… шишка! Точно шишка. Ну как это – шишка! Я же об прямой пол ударилась, не об косяк.
(За окном слышен лай и взвизгиванье собаки. Идет к окну, высовывается; в окно.)
Мальчики! Чья собака? Твоя? Что ты ее мучаешь? Как так «не мучаешь»? А почему она лает? Играть с вами хочет! Ну так играйте с собакой! Мешается? Вы в футбол, а она мячик отнимает. Домой отведи. Ну вот, пропустил мяч! Забили тебе гол! А что ты грубишь? Что ты грубишь? Видали?! Я виновата: отвлекла его. А он не виноват! Смотри лучше, а то опять пропустишь.
(Возвращается к прежнему месту; собака за окном по-прежнему лает.)
И так голова разламывается, а тут еще собака. А чего она у меня разламывается-то? Сегодня же выходной! Надо бы гемоглобин проверить! Вот как освобожусь немного, так и схожу в поликлинику… А собака до чего смешная. Одно ухо совсем белое. На нашего Валдайку чем-то похожа. Ах, Валдайка, умнющий пес был.(Начинает что-то искать за шкафом, за диваном, в углах.) Иногда так не хочется выходить из дома: либо дождь, либо мороз – а с ним надо. Однажды я ему сказала: «Валдайка, принесли мне носки, а то холодно. Тогда и гулять с тобой пойду». Стоит, смотрит в глаза, хвостом виляет, «гулять» и «принеси» понятно, а все остальное явно не очень. Я еще раз повторила про носки, и еще. Отвернулся. Постоял, словно соображая, потом к шкафу, торк носом в нижний ящик – и принес в зубах… варежки. (Наконец находит в углу, за диваном старый мячик.). Вот, нашла, наконец. Любимая игрушка… А попал он к нам авантюрно, можно сказать. Мы всей парадной решили вход закрыть и консьержку посадить. А кто сядет консьержкой за смешную оплату? Вот и вызвались мы с Тамарой с четвертого этажа по очереди дежурить. Сижу раз, а в парадную мальчик входит с собакой, совсем еще щенком. Куда ты, мальчик? А я, говорит, к Стасику, проведать. А Стасик Теплов – это наш сосед по площадке. Так у него ж ветрянка, болезнь заразная. Ничего, отвечает, это же я его и заразил. Только вы, тетенька, посторожите мою собаку, а то к Стасу нельзя с Ван Даммом. Это он так пса своего назвал – Ван Даммом. Ладно. Сижу дежурю. Часа два прошло, щенок уже поскуливать начал, а потом и вообще лужу сделал. Позвонила к Тепловым: Стасик вышел – весь в зеленке. Где ж твой приятель? Ушел. Как ушел? А в окно выпрыгнул. Теперь на первых-то этажах все решетки ставят, у нас тоже стоит… вот времена настали!... а у Тепловых решетка вроде ставней: надвое распахивается и запирается из комнаты. Вот так дружок его и выпрыгнул. А собаку, сказал Стасик, ему не разрешили дома держать. Он вчера ее привел, так мама велела убрать собаку… Вот так у нас и поселился Ван Дамм. И стал Валдайкой. (Подходит к окно, высовывается.) Эй, мальчик! Уже уходите? Наигрались. А завтра придете? Вот держи. Пусть у твоей собаки тоже мяч будет (Бросает в окно мяч.). Когда Стасик вырос, он мне как-то признался, что это идея была оставить собаку у меня…Эх, Валдайка, Валдайка! Полгода как нет, а я все кости тебе покупаю… Потом варю. Себе. Бульон.
(Продолжая монолог, женщина достает и устанавливает гладильную доску, включает утюг, приносит корзину или пластиковую емкость с бельем и начинает гладить.)
А мой первый муж не любил собак. Да-да, у меня был и первый муж. Мы с ним на вечере поэзии познакомились. Ну а где могут познакомиться выпускница библиотечного техникума и студент-филолог? Боже мой, как мы любили друг друга! Мы так любили, что… поженились. Маме Игорь совсем не понравился. «Ну что это за мужчина!- говорила она. – Он же даже не знает, где в доме свет включается!» И все хотела, чтобы он работать пошел. А учиться, мол, и заочно можно. А я не хотела, чтобы он заочно. Я потом одну шутку услышала: женщина-филолог не филолог, а мужчина –филолог не мужчина. Но Игорь, правда, делал все, если просили: и мусор выносил, и за картошкой ходил. Конечно, уже не до стихов было. Вернее, он занимался творчеством русского поэта Кантемира. Думаю, мало кто знает про этого Кантемира. Он из 18 века. Я пробовала читать. Строчки тягучие и скучные. А назывались сатирами. И ничего смешного в них я не находила. Игорю говорила, он злился. Он по Кантемиру тогда диплом писал… Чехол на доске совсем прохудился, надо новый покупать… А я его, Игоря-то, несколько лет назад встретила. Он совсем седым стал. И растолстел. Доктор наук! И все Кантемиром занимается: две монографии выпустил и учебное пособие по его творчеству. Я спросила, неужели не скучно заниматься одним и тем же всю жизнь. Как же наука будет развиваться, если топтаться вокруг одной темы? Он дурой меня не назвал, все-таки столько лет не виделись, но заметил так ехидно, что размениваются на темы только несостоятельные люди. У него друг был, он полжизни суффиксом ЕНЬ занимался. Ну, знаете, такие слова – плетень, сбитень, увалень…дребедень. А потом вдруг сказал, что тема исчерпана – и начал другой суффикс изучать в русском языке. Суффикс ЮК. Игорь посмеялся над ним, сказал, что настоящий ученый никогда не отступает от намеченной цели и всегда видит новые горизонты. И еще его говнюком назвал. Мол, вот тебе и весь твой суффикс!.. Ой, не отстиралось! И никакие «ариэли» не помогли… Игорь, наверное, прав. Я вот 23 года в одной библиотеке работаю. И мне нравится. Меня хотели в комплектование перевести. Там и спокойнее, и оклад побольше, а я не пошла. Мне нравится с людьми работать, на выдаче. Моя подруга называет это «на выданье». Да какое там выданье! К нам и раньше-то редкий мужчина заглядывал, а сейчас только старушки и приходят, которые с Интернетом не в ладах. Правда, заведующая предложила устроить при библиотеке курсы компьютерной грамотности для пожилых людей. Все поддержали, а я против проголосовала: мы ж можем последних читателей лишиться. Надежда, конечно, есть, что у пожилых людей не очень хорошее зрение, и перед экраном сидеть они долго не смогут.. Ой, и здесь пятно осталось! Нет, видать, лучше по старинке – хозяйственным мылом.
(Звонок. Сначала подходит к стационарному, но потом понимает, что звенит мобильный на столике).
Да…сынок. Как ты? Нормально. Ну хорошо. Не сможешь подъехать? Ой-ёй-ёй. А я подумала, что сможешь. Может, отпросишься? Бабушка очень хотела тебя видеть. Ну что ты говоришь! Ну, конечно, не в последний раз!.. Да я бы и сама, но у меня сумка тяжелая: я ей тут собрала белье, не люблю, когда в больнице все время в одном. Оладушек тыквенных напекла. И компот сварила… Трехлитровая банка!.. Знаешь ведь, как бабушка любит… И ты тоже любишь? Ну так и тебе осталось, заезжай…Постараешься… Ну, постарайся, постарайся, сына… Я-то?.. Да ничего… Хорошо я… Голова только немного кружится, а так ничего… Да я осторожно. А я ничего и не делаю. Вот мальчишек прогнала… Да под окном футбол устроили… с собакой… Нет, собака не играла. Она мне на нервы действовала.. Плюнуть? А я и плюнула… Я собаке мячик отдала… Валдайкин…пусть играет… Что? Не можешь больше…перезвонишь… ну, целую тебя.
(Отключает, бросает мобильник на диван, возвращается к гладильной доске).
Сын хороший у меня получился. Жаль, что вуз не закончил, но зато в армии профессию получил – повара. Работает в кафе. Не по специальности, нет. Мальчик-то он рослый, сильный… Это уже когда у меня второй муж появился, Женя… Появился… Мы с подругой в лесу грибы собирали, его и встретили. Сказал, что заблудился. А может, наврал. Я потом-то не спрашивала. Так вместе и вышли к подружкиной даче. А потом незаметно поженились. Только Женя не захотел к нам переезжать. У меня, сказал, своя квартира имеется, а ты давай ко мне. А я так растерялась и говорю: «А меня мама не отпустит». В общем, Женя стал у нас жить. Мы очень были счастливы, очень. А Павлик появился как раз, когда цены в стране свободными стали – 2 января 1992 года. Мы так и говорили про сына - павловское дитя. Тогда все костерили министра Павлова. Нет, сына мы не в честь министра назвали, что вы. Это в честь дедушки, Жениного отца. И Женя был хорошим отцом. И по дому все-все делал. А чего ему еще оставалось-то? Его предприятие скоро закрылось, всех рассчитали. Мама на двух работах, я халтуру на дом брала: карточки для каталогов печатала на машинке. Да что там! Все так жили тогда! А Жене просто не везло. Он тогда свою дачу продал. Деньги невелики были: халупа совсем разваливалась, но все-таки. Продал, отметил, как водится, с покупателем, и на такси домой… И деньги в такси он обронил! Явился домой без денег. Я так ревела… Нет, не из-за денег, не думайте. Женю жалела. Мама в тот раз сказала, что лучше бы он тогда в лесу заблудился и его бы волки съели. Женщины надрываются из последних сил, а он только с сыном тетёшкается. Ну и что? А кто будет с сыном тетёшкаться, если мы все время заняты?... В общем, Женя ушел… А когда Павлику двенадцать исполнилось, он сбежал от нас к отцу. И вот тут я на Женю страшно разозлилась.. Мы с мамой с ума сходили, милицию на уши поставили, а он только через три дня позвонил и сказал, что Павлик у него. Ох я ему наговорила много чего. А вот Павлику про отца никогда ничего плохого не говорила…Павлик пришел через неделю и сказал, что будет жить с папой. Мама сразу в больницу попала, а у меня экзема началась. Долго не проходила. Да и сейчас, как понервничаю, опять вылезает. Но сейчас мне нервничать особо не из-за чего. Мама, правда, опять в больнице. Но все страшное уже позади. Вообще так повезло, больница очень хорошая. Очень. Ну, правда, хорошая. Оказывается, такое бывает. Ах, мама, мамочка.
(Закончила гладить, складывает гладильную доску.)
Как говорится, нет лучшего дружка, чем родная матушка. Я так и думала всю жизнь. Не зря же народ пословицы о матери слагает. И эту тоже сложил. А недавно одна женщина к нам в библиотеку приходила. Она для своей матери книжки брала. Разговорились. А женщина эта занимается…. как это…антропологическими исследованиями…Я сначала подумала, что это вроде археологии. Кости там разные выкапывают. А оказалось, что это изучение фольклора. Только современного, в ход даже детские страшилки идут. Ну, вроде «в одном черном-черном городе стоял черный-черный дом…». Так вот эта женщина мне сказала, что пословица про дружка матушку раскрывает отношения взрослого ребенка и его матери. Это не для дитяти она лучший дружок, она же все время в поле трудится и своего чада не видит совсем. Вот так. Надо же! Чем только люди не занимаются!…У нас во дворе один мужчина психологию насекомых изучает… Но я после разговора с той женщиной задумалась. Обо всем. То есть о себе, Павлике и маме. Мама, мама! Ты мне жизнь подарила, ты же ее и отняла. А потом передумала. Ничего она не отняла, сама я во всем ей следовала, а надо было своим умом жить… А своим…разве бы у меня получилось? Я обязательно бы жила либо умом Игоря и статьи ему про Кантемира печатала, либо Жениным умом. Тут я честно скажу, не знаю бы что делала. Наверное, то, что и делала. А как иначе? Как человеку жить только своим умом? Ничегошеньки не получится. За плечами огромный груз – это же опыт всего человечества. (Смеется.) Правда, правда… Так что, ни в чем ты, мамочка, не виновата. И живи, мамочка, подольше…Когда человек родителей лишается, тогда у него и детство кончается. Сколько бы ему ни было лет – десять, двадцать или два года до пенсии. (Смотрит на часы). Четыре часа. Пора собираться в больницу. Если вахтерша добрая, то и до пяти пропустят.
(Ставит на стул около стола большую сумку и начинает укладывать в нее белье, предварительно завернутое в полиэтиленовый пакет, приносит трехлитровую банку с компотом и т.д. и т.п.).
Мама считает меня несчастливицей. Мол, женское счастье меня стороной обошло. И доля моя незавидная. А мне вот что недавно подумалось. Есть такие понятия в народе: женская доля и женское счастье. Женская доля – это всегда что-то тяжелое и безрадостное, а женское счастье – наоборот. Но ведь не получается по-разному-то? Совсем и не по-разному, а наоборот. Доля же – это часть. И счастье – это тоже часть. То есть ты С- ЧАСТЬЮ. Со своей. (Весело) И я – со своей!
(Звонит телефон. Сначала направляется к лежащему на диване мобильнику, потом понимает, что звонит стационарный.)
Павлик, наверное. Хорошо бы его отпустили. (Берет трубку.) Алё…Да…со мной…Дочь…слушаю…Что? Да, знаю. Сказали, что уже опасность позади… Как?! Но как же так?...Нет, этого не может быть…не должно быть…нет…нет…нет…нет…
(С трубкой опускается на пол, сначала на колени, потом ничком).
ЗАНАВЕС
Январь, 2016