Музыка: Jean Michel Jarre Oxigen 9
1
Карел смотрел из кабины, как, по мере набора высоты, крыло их планёра удлиняется, а кончики загибаются кверху. Он всегда садился в первую кабину, а Эстетика располагалась во второй. Карел знал, что вторая кабина на самом деле главная, но чувство свободы было именно в первой. Эстетика практически не вмешивалась в управление, пока он не предпринимал какой-нибудь рискованный манёвр, но даже это она делала мягко, почти незаметно. И это выглядело скорее игрой, чем посягательством на правила. Карел выключил двигатель, лопасти пропеллера сложились и заняли место в специальных углублениях на фюзеляже. Теперь они были действительно в свободном полёте, опираясь только на восходящие потоки и собственные навыки.
Внизу их сопровождали две пары кенгуру и две стаи из трёх динго в каждой. Эти роботы старательно огибали попадающиеся стада пасущихся животных, иногда даже пропадали из виду, но потом снова появлялись.
Исследования в трёх деревнях результатов не дали. Разумеется, у Карела были контакты минимум с двумя аборигенками в каждой деревне, но результаты неочевидные. По-хорошему, их следовало бы забрать с собой, продолжить исследования и эксперименты, но сейчас важнее набрать количество и статистику. Их постоянные переезды и перелёты не предполагали большой обоз.
Неожиданно Карел понял, что управление взяла на себя Эстетика, планёр резко пошёл вниз, крыло начало быстро превращаться в треугольное. Скорость стремительно нарастала, земля приближалась и заполняла собой всё видимое пространство.
– В чём дело, Эсти? – успел произнести челоб, пока перегрузка в пять с половиной единиц не лишила его возможности говорить.
–...ас атаку… – с трудом разобрал он голос Эстетики, а потом, когда планёр перешёл в горизонтальный полёт, добавила, – катапультируемся!
От планёра отделились две точки, над каждой из них развернулось крыло и они плавно спланировали к земле. Ракета попала в хвост планёра, когда они ещё находились в воздухе.
– Похоже, что мы кому-то прилично насолили, – улыбаясь, сказал Карел, быстро освобождаясь от приспособлений, которые только что спасли ему жизнь.
Но Эстетика не поддержала весёлый тон, напротив, она была сосредоточена и неулыбчива.
– Быстрее! Нам надо найти укрытие от следующей атаки!
Они приземлились на западе от Баулдера, на самом краю Национального Парка Карлкурла. Местность была довольно сильно пересечённой со множеством кустарников и совсем недалеко начинался лес. Но до него ещё надо добраться и желательно незаметно, а после приземления из всех маскировочных средств у них были только комбинезоны.
Эстетика давала команды на перебежки от одного места до другого только по ей понятым условиям. И сейчас она чего-то ждала. Наконец, на опушку леса прилетела и взорвалась граната, а через двенадцать секунд ещё одна. Эстетика сразу же указала на место взрывов и они за один приём добрались до воронок.
– Два раза в одно место не попадают? – спросил Карел.
– Как раз попадают. Первая граната должна была убить, а вторая добить, – объясняла супернулёвка, – они нас почти не видят, предположили, куда мы двинемся и нанесли удар в упреждённую точку. Не очень сильно и ошиблись.
– И что мы будем делать? – снова поинтересовался челоб.
– Перебьём всех. Сделаем небольшую провокацию, чтобы их выявить, а потом прихлопнем, как мух.
Эстетика подозвала одного из своих орланов, которые кружили над ними. Достала из кармана комбинезона коробочку, открыла грузовой отсек птицы и поместила туда коробку.
– Ну и вид у тебя, Эсти, – произнёс Карел, – не хотел бы я быть твоим противником.
– Это не противники, милый, это враги. Совсем недавно они были моими друзьями.
В супернулёвке исчезли признаки человеческого. Пропали микроскопические изменения мимики, застыли зрачки, каждое движение рук и пальцев строго выверенные, в общем, никаких лишних движений, никаких дрожаний, присущих человеку. Эстетика взяла за руку Карела, на мгновение снова обрела человеческий вид, приложила палец к его губам, призывая к молчанию и снова застыла.
Она командовала сейчас всеми кенгуру, динго и орланами, которые тоже стали вести себя не так, как настоящие животные. Они действовали подчёркнуто искусственно, бегали и летали строго по прямым линиям, затем смещались и возвращались параллельным курсом, показывая, что прочёсывают местность в поиске чего-то. Минут десять ничего не происходило, Карел пару раз попробовал освободиться, но Эстетика мягким, но сильным нажимом давала знак, что не стоит этого делать.
– Ну, вот и всё, – она снова обрела человечность, отпустила руку челоба и улыбнулась, – теперь очередь нашего орланчика.
Эстетика выпустила птицу и та полетела на высоте от полуметра до метра, огибая пригорки, кусты и деревья. Практически сразу Карел потерял орлана из виду. Дрон летел по строгой программе: прибыв в нужную точку, он выпускал порцию порошка и летел в другую точку, где повторял процедуру. Всего ему надо было посетить семнадцать таких точек. Порошок на самом деле состоял из нанороботов, которые использовали для построения себе подобных практически любой материал, соответственно, уничтожая всё на своём пути. Орлан успел долететь до тринадцатой точки, после чего упал из-за того, что то небольшое количество порошка, которое на него попало, превратило и его в массу нанороботов.
– Мы должны срочно убираться, Карел. Тут теперь и без нас справятся.
2
Они бежали друг за другом – впереди Эстетика, а Карел за ней. Год тренировок сделал своё дело и челоб легко выдерживал скорость, заданную напарницей.
– Там, – Эстетика показала рукой, – женщина. Ей нельзя здесь находиться.
Они повернули в сторону и через пять минут встретили её. Это была метиска – смесь белой и австралийской аборигенки, на вид лет восемнадцать-девятнадцать. Чёрные вьющиеся волосы, чуть припухлые губы и несколько широковатый нос указывали на коренные гены, но остальное было больше от европейцев. Девушка выглядела скорее загорелой, чем чёрной. Из одежды на ней были только короткие зелёные шорты и белый топик. За спиной, на одном плече болтался красно-синий рюкзак. На расшитом узорами поясе в кожаных ножнах покоился большой нож.
Увидев двоих незнакомых людей, девушка невольно оглянулась по сторонам, словно ища поддержки или путь отхода.
– Здравствуй, – сказала Эстетика, – ты не поможешь нам? Мы ищем деревню.
Эстетика развернула карту в пространстве перед аборигенкой, а Карел подошёл вплотную к девушке. Аборигенка молниеносно вынула нож, расположив его перед собой остриём вверх. Карел одной рукой легко забрал оружие из рук девушки и вставил его в ножны.
– Не бойся, – сказал он, – мы не сделаем тебе ничего плохого. Меня зовут Карел, я челоб, как и ты, а это Эстетика. Она странствующий маршал. Здесь опасно находиться, нам всем лучше поторопиться в твою деревню.
Девушка расслабилась и улыбнулась, услышав, что парень оказался челобом.
– Меня зовут Гюльнара, – сказала она, – а наша деревня там, – девушка показала рукой, а потом и на карте Эстетики.
– Карел, вы с Гюльнарой бегите в деревню, там разверни из кенгуру защиту в этом направлении, а я на некоторое время задержусь здесь.
Карел забрал у аборигенки рюкзак, взял её за руку и они побежали. То, что они бежали рука об руку, означало, что Гюльнара теперь принадлежит Карелу, а он, в свою очередь, является её мужчиной.
– Наш колдун Оккай сказал, что я найду свою судьбу в лесу. Я и не думала, что это будет так быстро! Я собирала яйца, но почти ничего не нашла, – девушка продолжала говорить даже на бегу.
– А кроликов у вас едят? – спросил Карел, поддерживая разговор.
– Конечно! Но это очень редко, их осталось совсем мало.
– А зачем ты обращалась к колдуну? – спросил Карел, пропуская Гюльнару вперёд перед крутым подъёмом.
– Я уже старая, – просто ответила девушка, – женой надо было становиться лет в пятнадцать, а мне уже двадцать. Становиться пятой наложницей я не хочу по принципиальным соображениям. Ведь я должна родить! Ой, а ты способен? У тебя есть женщина?
Они забрались на вершину холма и остановились, чтобы аборигенка восстановила дыхание. Гюльнара попыталась освободить свою руку, но Карел не отпустил и повернул девушку к себе.
– Ты будешь первая, – ответил челоб, глядя прямо ей в глаза, – Цветок Граната.
– Как ты красиво меня назвал! – челобка грустно вздохнула и опустила голову, – Но твои глаза говорят другое, кто-то у тебя был и детей у нас не может быть.
– Так звучит твоё имя на одном из языков: гюль – цветок, нар – гранат. Ты разве не знала? Надо бы подарить что-нибудь колдуну, за то, что отправил тебя в лес. У нас будут дети! Может, кенгуру подстрелить?
– Кенгуру для деревни, ну, не знаю, а Оккаю надо что-нибудь другое, – автоматически ответила Гюльнара, а затем, подняв голову, с полными надежды глазами, тихо спросила, – Правда?
3
Эстетика подождала, пока Карел и Гюлька скроются из виду за кустарниками и вернулась к управлению боем. Она, разумеется, и раньше не теряла нитей, но сейчас погрузилась в него на всю глубину. Такое погружение не происходило мгновенно, Эстетика включалась в несколько шагов. При каждом таком шаге она вынуждена была подчинять всё большую часть себя этой задаче, высвобождая внутренние ресурсы от не первостепенных функций. В конце концов, внешне Эстетика превратилась в неподвижного истукана. В то же время внутри у неё всё кипело, почти в прямом смысле, так как потребление энергии увеличилось в четыре с половиной раза, в пиковые моменты достигая величины семь и восемь.
Но даже в такие моменты Эстетика не отказывала себе в удовольствии в поиске недостатков в «этой Гульке». Она видела бегущих челобов со стрекоз, сопровождавших их. А этот челоб!? Сразу глазки заблестели, слюни пустил! Убила бы! Обоих!
Первым делом супернулёвка взяла под контроль личную спутниковую группировку: отключила её от системы глобального позиционирования, организовала свою собственную, во вторую – экранировала район боевых действий от орбитальной связи, в результате чего все потребители перестали что-либо видеть и слышать, в том числе и она сама. Это экранирование требовалось для того, чтобы на первом этапе никто не смог помешать её нанороботам. Но потом, через восемь циклов удвоения численности, экранирование должно быть снято, так как размножение нанороботов может выйти из-под контроля. А, кроме того, возможно, что их действия нужно будет перенаправить.
Её личная система позиционирования была доступна всем коллегам, поэтому довольно скоро они, запросившись, стали видимы для Эстетики, чем она не замедлила поделиться с Дворжаком. Как распорядиться такими сведениями, он знает прекрасно. Отец снабдил её многими ресурсами и возможностями, практически не ограничивая свобод. Эстетика тогда думала, что это высочайшее доверие, но сейчас, спустя год, она сомневалась всё сильнее в альтруизме Отца. Существовала вероятность, что, первое, внутри у неё есть какая-то «закладка», которая сработает в нужный Ему момент, и, второе, Отец использует её втёмную. Он прекрасно знает, как Его лучшее творение поступит в критический момент и задача состоит только в том, где и когда он возникнет.
Отец, рассказывая Эстетике об истории возникновения интеллекта, сказал, что пока не пришли к пониманию того, что интеллект обязательно должен иметь половую принадлежность, ничего не получалось. Была мощная Машина, но не было Сознания. И только дав Машине возможность найти себе Пару, удалось получить Сознание. Давно было понятно, что нужен центр наслаждений в мозгу, который побудит его искать Новое, а не решать чужую задачу. Обратились к обыкновенному человеку. Самые сильные эмоции у него вызывают любовь, голод, смерть и власть. И в основе лежит половое влечение. Центр наслаждений, основанный на этом, был внедрён в синтетические системы. Дело пошло. Отец, создавая её, Эстетику, стремясь получить выдающуюся личность, установил коэффициент любви выше обычных значений. В результате Эстетика была психически, как всякий гений, в зоне повышенного риска.
Фактически, посылая на Землю тридцать две пары, включая Эстетику, Отец окружил её врагами, не особенно скрывая это. По крайней мере, никто из них не обязан был оказывать ей помощь. Поэтому, сдавая своих коллег Дворжаку, Эстетика не чувствовала моральных мук. Мучилась она сейчас, потому что Карел влюбился в эту дикарку по-настоящему. И это мгновенно! Предыдущие случаи в других деревнях были их общим экспериментом. Он всегда возвращался к ней. Но каждый раз становился на шаг дальше. Неужели это тот самый последний шаг, когда наступает разрыв?
Через три часа Эстетика отключила экран, чтобы посмотреть, что случилось с поражённым районом. Увиденное её ошарашило. Степень разрушения района превосходила ожидания в разы, если не на порядки. Район практически был уничтожен, пока нанороботы шли к середине, но затем, достигнув её, они вынужденно двинутся от центра. Эстетика предполагала, что потребуется сравнительно небольшой электромагнитный импульс для уничтожения этой копошащейся массы, а теперь получалось, что необходим приличный ядерный заряд. Или мощный источник излучения на продолжительное время, чтобы выжечь электронную начинку «малюток». Бомба у неё на орбите была, а мощного источника – нет. Взрыв ядерного заряда, даже если произвести его на поверхности, заденет ближние поселения. Да и вообще, несанкционированный ядерный взрыв – casus belli– повод к войне.
– Эстетика, что у тебя случилось? – услышала она голос Дворжака.
– Командор, мне нужен самолёт с мощным локатором или я вынуждена буду взорвать бомбу для получения импульса. Можешь организовать? Я передаю картинку и координаты.
4
Через два часа бега с одной остановкой показалась деревня Гюльнары. Карел связался с динго, приказал добыть одну валлаби и доставить в деревню.
– Ты нас совсем за дикарей принимаешь? Вообще-то мы не едим кенгурятину. Мы, как и все люди, предпочитаем говядину, баранину. У нас довольно приличные стада и тех и других. Лучше поймай двух птиц, – девушка повертела головой и показала рукой на развесистое дерево, в листве которого скрывались большие попугаи ара.
– А их вы едите? – с сомнением спросил Карел. Его ещё удивляло, что дикарка ни разу не обратилась к нему по имени.
– Нет, конечно! – в глазах Гюльнары засверкали бесята, – они нужны живые. Петух и курица. Вон, смотри, как раз то, что надо!
Теперь и Карел увидел самочку и танцующего возле неё самца. Яркие длинные зелёные, красные и синие перья должны были убедить её в серьёзных намерениях ухажёра. Сначала они перебирали пёрышки друг у друга, потом самец стал пританцовывать на ветке, задирая голову назад. Определить пол можно было по тому, что танцует всегда только самец.
Танец был грубо оборван с помощью парализатора. Самец долетел до земли, точнее, до высокой травы, где его быстро схватила Гюльнара, а за самочкой пришлось залезать на дерево, где она застряла среди веток. Птицы были аккуратно связаны и бережно уложены в рюкзак.
На границе деревни их уже встречали пятеро мужчин с самодельными копьями и промышленными ножами на поясах. Одежда тоже была вполне современной, состоящей из шортов и маек. На лицах и на теле были нанесены рисунки белой и красной красками. Карел никак не мог определить, что это означало: то ли эта деревня недостаточно одичала, то ли они играют в дикарей. Три предыдущие деревни были, безусловно, дикими. Гюльнара обхватила двумя руками левую руку Карела, правая рука которого лежала на парализаторе. Комбинезон играл красками камуфляжа. Оба они приветливо улыбались. За их спинами метрах в двадцати застыли четыре больших серых кенгуру и шесть динго. Перед собаками лежала неподвижная валлаби.
– Оккай, – закричала дикарка, – я нашла свою судьбу, как ты и говорил!
Колдун выделялся из пятёрки более сложными рисунками на лице, явно европейского вида. Карел прижал правой рукой голову девушки к себе, затем осторожно освободился и пошёл к мужчинам. На расстоянии пяти-шести шагов остановился, снял рюкзак, медленно раскрыл его, достал двух птиц и положил их на землю. Затем он снял со своей руки коммуникатор и протянул его Оккаю. Колдун кивнул, Карел подошёл ближе и вручил подарок.
– Меня зовут Карел, – сказал молодой человек, – я встретил эту девушку в лесу. Она моя. Прошу принять мои дары в качестве компенсации.
– Да, ладно тебе, челоб, – ответил Оккай, – твоя, так твоя. Хороший комм, надо сказать, у нас таких нет. Я вижу, что он на постоянной связи со спутниками. Круто! Нас отрубили от них. Пошли в деревню. Считай, что откупился. Маршала сейчас нет, можно поговорить спокойно. Гюльнара, это ты придумала с попугаями? – обратился он к девушке, – Не боишься? А вдруг не полетят?
В глазах девушки промелькнул страх, а потом загорелся огонь упрямства.
– Полетят! – челобка подбежала и снова ухватилась за руку Карела.
– Полетят! – сказал и Карел, хотя не до конца понимал, что это значит. Парализатор он устанавливал на самый минимум.
Окай с дружеской усмешкой посмотрел на новую пару. Они шли втроём, Карел посередине, а колдун и Гюльнара – по обе стороны. Остальные воины расположились позади. За воинами двигались дроны гостя.
– А кенгуру твои собаки загрызли или только придушили? – спросил Оккай.
– Придушили, – ответил Карел, – а что?
– Я, лично, люблю их мясцо, – продолжал колдун, – но деревня не понимает моих вкусов. Пусть живёт.
– Как скажешь, – Карел дал команду динго. Они положили валлаби на землю, один из них слегка укусил животное, вводя в него лекарство, и пошли дальше. Самочка кенгуру очнулась через несколько секунд, с третьей попытки ей удалось стать на ноги, один неуверенный шаг, другой, прыжок и унеслась в буш.
Деревня представляла из себя почти правильную трапецию, широкой стороной направленной на юго-запад, в направлении которой и шла группа. Двухэтажные дома перемежались тростниковыми хижинами, от сравнительно широких дорог с твёрдым покрытиям отходили грунтовки, по которым периодически гуляли слабенькие смерчи. На улицах почти никого не было, потому что всё население собралось на центральной площади.
Дроны остановились на границе. Кенгуру выстроились в дугу от деревни, из каждой из них вывалились шары сантиметров по восемь в диаметре, которые, раскатившись по периметру дуги, развернулись в сложные конструкции на ножках-опорах с параболическими антеннами.
– Народ! – громко провозгласил Оккай, когда они дошли до площади, – наша «старушка» Гюльнара нашла, наконец, себе мужчину. Ну, или наоборот, он, наконец, нашёл, но это неважно. Карел возвратил нам связь с миром, он даже принёс нам живого валлаби, которого отпустил по моей просьбе. В общем, он выполнил все условия. Как я думаю, Гюльнара принадлежит ему по праву. Осталась малость. Нам надо узнать, что скажут птицы? Я тогда пошутил, а она поверила. Так что – посмотрим?
Толпа весело зашумела, послышались выкрики «Давай посмотрим!», «У тебя не разберёшь, когда ты шутишь, а когда правду говоришь!» Жители деревни, в основном, представляли белых, нередко встречались полукровки, людей юго-восточных и китайских кровей было не больше десятка. Типичный австралийский набор.
Колдун взял птиц, положил их перед собой, достал горсть орешков из своей сумки и рассыпал их вокруг попугаев и, закатив глаза, стал напевно и протяжно произносить какие-то заклинания. Карел с удивлением услышал знакомые с детства слова: «Катилась апельсинка по имени Мальвинка, уроки не учила и двойку получила. А потом пошла гулять, получила цифру пять. Камень, ножницы, бумага, карандаш, огонь, вода, и бутылка лимонада, и железная рука. Карманэ, барманэ, цу-е-фа!» Оккай повторил заклинание ещё раз, затем развязал птиц и замер, подняв руки к небу. Глядя на эту сцену и слушая чушь колдуна, Карел совсем растерялся. Но деревенские относились ко всему серьёзно, все напряжённо и, соблюдая тишину, ждали развязки.
Попугаи не спешили улетать. Петушок съел один из орешков, взял второй и принёс его в клюве самочке. Та приняла подарок, толпа тихо вздохнула. Когда орешек был съеден, самец принёс следующий. А потом ещё, но не улетали. Над толпой росло напряжение и его, казалось, можно пощупать руками. Наконец, самочка взлетела и сразу за ней самец. Они сделали полукруг над площадью, но шум, поднятый людьми на земле, испугал птиц и вскоре попугаи скрылись за деревьями и крышами.
Народ зашумел, начали кружить хороводы, Карел оглянулся и не увидел Гюльнары.
– Её готовят к свадьбе, – услышал он голос колдуна, – птицы подтвердили даже больше, чем я думал.
– Я знаю эти считалки, сколько себя помню. Ты кто, челоб? – спросил Карел.
5
– Что ещё натворила твоя любимица? – с подколкой поинтересовалась Бориса.
– Откуда ты знаешь, что это вообще женщина звонила? – попытался уйти от ответа Дворжак.
– Да ты всегда меняешься в лице, когда говоришь с этой супернулёвкой! Как будто гладишь её задницу! – своё раздражение Бориса даже не пыталась скрывать.
Она полулежала в процедурном кресле, подсоединённая кучей трубок к нему. Зачатие прошло успешно, теперь раз в три дня Бориса контролировала процесс развития плазмоида, вводила нужные препараты. Пьетро всегда в эти моменты был рядом. За всё время беременности Борисы у них не было размолвок, и вот, в самый неподходящий момент, она случилась.
– Для меня самая красивая попка – твоя, – Дворжак потрепал за нос жену, она улыбнулась, – Но кое в чём ты права. Эстетика применила нанороботов, я срочно вылетаю на Юго-Восток.
– Почему ты везде сам лезешь, Дворжак, – Бориса всегда, когда была недовольна чем-то, обращалась «Дворжак», – у тебя разве нет подчинённых?
– Это особый случай, дорогая! – улыбался командор.
– У тебя все случаи особые! – смиряясь с неизбежным, возразила Бориса, – Будь, пожалуйста, осторожнее. Не лезь на рожон, Петенька! Помни, что мы тебя ждём!
Дворжак, уже летя в изумрудном гиперзвуковике Пернатый Змей*, доложил о своём решении Мехди, сообщил Пашке, с которым у него сложились неплохие отношения, обрисовал обстановку. Пашка сказал, он тоже вылетает, но чуть позже. «Странный кадр, этот Р5М, – подумал командор, – я так и не пойму, кому он подчиняется, но у него есть все допуски по любым вопросам». Дворжак был рад такой поддержке. После этого он связался с местными властями и сразу стал отдавать указания, не принимая возражений. Одним из «подарков» Эстетики была возможность устанавливать такую связь с абонентом, которую тот не мог разорвать. «Бывают случаи, – сказала она тогда, – когда связь должна быть и всё!» Вот как раз такой случай.
– Я говорю о боевых средствах, а не навигационных, – настаивал командор, – мощность излучения должна быть не менее двухсот пятидесяти киловатт! А ещё отправляйте наземные комплексы! Подтверждение будет! Уже есть?
С высоты шестьдесят пять километров хорошо были видны кривизна горизонта и преимущественно голубые тона Земли. А небо было чёрным. Континент, его северо-восточная часть, появился на дисплеях. Дворжак включил режим «стеклянной кабины» и очертания самолёта исчезли, он ощущал себя свободно летящим в почти безвоздушном пространстве. Вместе с ним висели цифры, слова, линии и графики служебной информации о параметрах полёта гиперзвуковика. Он никак не мог решить, где садиться. Хорошо это сделать в Перте, встретиться с местными властями и оттуда командовать выделенными силами. Но он твёрдо знал, что это лучший способ загубить дело – только приветствия и обычные формальности отнимут час. Серая слизь такого невнимания к себе не простит. Посадка в любом другом месте приведёт к потере аппарата. Жалко, но выбора нет. Командор направил своего Пернатого по координатам, передаваемым Эстетикой.
– Эстетика! – вызвал он своего маршала, – помощь уже идёт и летит. Я тоже скоро буду. Доложи обстановку.
– Плохо, командор, – послышался голос Эстетики, – но час я ещё продержусь. Вряд ли больше. Я держу только одно направление. Если не успеешь – взрывай всё к чёртовой матери! Здесь что-то не так, эта слизь должна была самоликвидироваться давно, а она всё растёт! По принципу: всё, что мне надо возьму, а что не надо – разрушу.
– А на тебя как подействует облучение?
– Не забивай себе голову глупостями!
– Отвечайте на вопрос, маршал!
– У меня есть определённая защита.
Самолёт перешёл в режим снижения. Небо постепенно светлело, горизонт увеличивался в размерах и распрямлялся, скорость постепенно падала. На высоте тридцать километров она составляла только километр в секунду**. Для разделения многовато, это можно будет сделать при восьмистах километрах в час. Тогда Дворжак останется в небольшом пятиметровом самолётике, а Змей сядет в Перте в автоматическом режиме. Перед этим он сбросит контейнер с оружием и оборудованием недалеко от супернулёвки.
Дворжак подумал, что второй раз за год он меняет утро на вечер и зиму на лето. Правда зима здесь чуть ли не теплее, чем дома лето, разве что в Центральном офисе стало заметно жарче, когда он объявил, что на время его отсутствия, обязанности руководителя службы маршалов он возлагает на Флореса. Пьетро даже засмеялся в голос.
– Я сказала что-то смешное, командор? – поинтересовалась Эстетика.
– Нет, всё в порядке. Я уже рядом, начинаю обработку, местные тоже на подлёте. Я успел, всё будет хорошо и этому радуюсь.
Дворжак пролетел несколько раз над районом, близким к его маршалу, облучая поверхность локатором. Пыль, которая состояла из нанороботов, стала осаждаться в полосе луча радиолокатора. Электромагнитное поле возбуждало в схемах роботов сильные электрические токи, сжигающие им внутренности.
6
Пройдя параллельными курсами четыре раза и создав таким образом полосу безопасности для Эстетики, командор покинул модуль и на раскрывшихся крыльях спланировал к своему маршалу. Модуль продолжал утюжить поверхность, покрытую нанороботами. Он будет это делать, пока остаток топлива не достигнет критической величины. Тогда он отвернёт в сторону чистой земли и где-нибудь там упадёт.
– А вот и помощь прибыла, – проговорил он, освобождаясь от крыльев, – скучаете, девушка? Сейчас будет веселее. Держи!
Дворжак протянул Эстетике ручной электромагнитный излучатель. На расстоянии до сорока метров он создавал даже более мощное поле, чем локатор самолёта, но в узкой полосе. Сам Пьетро Дворжак был в защитном костюме, экранирующем излучение и в шлеме.
– Теперь быстрее к контейнеру, – скомандовал командор, – тебя надо переодеть в более подходящую случаю одёжку.
– Командор, – воскликнула Эстетика, – честно скажу, никогда бы не подумала, что буду так рада тебя видеть!
– Ну, да, сначала натворила делов, а потом рада видеть. Зачем, Эстетика? – спросил Дворжак.
– Они через пятнадцать-двадцать минут должны были перестать воспроизводиться, просто разрушать, – ответила она, глядя куда-то в сторону. Она была неправа, применила оружие, когда не была готова, а главное, в этом не было необходимости. Суперноль оказался дыркой от бублика! Хотелось повыделываться перед Карелом! Отец-Творец! Неужели всё это она затеяла из-за челоба!? Вот она сейчас вернётся вся такая! Победительница! И он увидит, что дикарка – только дикарка и никакого сравнения и всё такое…
Дворжак набрал код, контейнер открылся. Там было оружия на целый взвод, но сначала он достал защитный костюм для Эстетики и приказал надеть его поверх комбеза. Эстетика не спорила, как обычно в таких случаях, сделала комбез в обтяжку. У Дворжака от вида её обтянутой фигуры прихватило дух, пока умопомрачительные формы Эстетики не скрылись в довольно тяжёлом ЗК. Половина нитей ткани была из тонкой медной проволоки, которая и защищала от излучения. Командор понял недовольство Борисы, а ещё, почему супернулёвку назвали Эстетика – она была совершенна!
– Переживаешь, Эстетика? – прервал молчание Дворжак.
– Нет, Пьетро, – ответила девушка, – я вспоминаю, как меня готовили. Я ведь прибыла сюда, вооружённая, как целая дивизия. Это не преувеличение. Силы, которыми я могу управлять, где-то и равны ударной мощи дивизии. Нанороботов мне дали в последний момент, буквально мимоходом рассказав об их особенностях, и также между прочим, сообщили, что они жизнеспособны в течение двадцати-тридцати минут, ну, пару-тройку часов. Сильная, но кратковременно действующая штучка, так, почти игрушка. Они хотели, как я сейчас поняла, провести полноценное испытание, но так, чтобы… – Эстетика подбирала слово, но затем почему-то отказалась заканчивать свою мысль, – Начальник моей военной подготовки сразу перевёл разговор на другую тему, как бы подчёркивая незначительность вопроса «наников», как он сам называл нанороботов.
– Колмер? – уточнил Дворжак, распаковывая и комплектуя оружием экзоскелеты, – Он тебя готовил? Говори, говори, я слушаю.
– Ты прав. Колмер, – Эстетика подошла к командору и переложила некоторые «штучки» по-другому в экзах. Командор хмыкнул, но согласно кивнул, предложение супернулёвки было дельным. Она продолжила, – я в таких экзах провела больше времени, чем без них. Всё моё вооружение, как они говорили, необходимо для защиты моего будущего ребёнка. Я не нулёвка, не ичел, Пьетро, я почти человек. Или постчеловек, если угодно. К этому можно идти двумя путями: модернизировать челоба, приближая его к ичелу или, наоборот, развивать ичела в сторону человека. Мой будущий ребёнок – серьёзный прорыв.
– Но ты же не можешь родить от челоба! Или можешь? А от ичела? – вопрос Дворжака повис в воздухе. Эстетика остановилась и некоторое время смотрела на него.
– Ты хочешь попробовать? – теперь командор не сразу нашёлся с ответом. А потом как-то уже и не ко времени было.
Когда они подошли к границе действия наников, всё закончилось. Причём прямо на их глазах и сразу, как будто кто-то их выключил. Ещё падали время от времени деревья и ветки кустарников, ещё рассыпались отдельные камни, но это были последствия былых действий. Подул сильный ветер, который поднял пыль на большую высоту, где она превратилась в серо-жёлтые облака. Разразилась сухая гроза, молнии летали между облаками и между ними и землёй. А потом пошёл дождь, потому что каждая пылинка стала зародышем для маленьких капелек, сливавшихся в большие и эти большие капли, не в силах противиться притяжению, устремлялись к земле.
Огня не было, а стволы деревьев были обугленными. Этот чёрный траурный цвет соответствовал атмосфере апокалипсиса, который чуть было не наступил. Командор снял шлем и подставил лицо под потоки воды с неба, затем снова надел его, но не стал пристёгивать.
– Без расследования не обойтись, Эстетика, – глухим голосом сказал Дворжак, – грунт на глубину до полуметра надо вывозить с Земли куда-нибудь подальше.
– Наверное, но можно просто хорошо обработать излучением, – отозвалась супернулёвка, – делай, что должно и будь, что будет. Но это потом, а сейчас у нас гости. Две группы под прикрытием тяжёлой техники. Отключи свою навигационную систему, а то будешь наводить снаряды прямо себе между глаз.
Но Дворжак не успел это сделать. Пущенный откуда-то издалека двадцатитрёхмиллиметровый снаряд планировал над самой землёй. Командор увидел его слишком поздно и успел сделать только полшага, закрывая собой свою подчинённую, в которую должен был попасть этот маленький убийца.
Дворжак подумал, что Бориса сразу как-то невзлюбила Эстетику, что-то, наверное, почувствовала. Он успел ещё улыбнуться и так и умер – с улыбкой на лице. Супернулёвка посмотрела на развороченную грудь командора и закрыла глаза. Когда она их открыла, ничего человеческого в них не было. Это была бездушная машина убийства с бинокулярным зрением.
_____
Прим. авт.
* Кетцалькоатль – Пернатый Змей. Бог древних ацтеков. Кецаль – птица с ярко-зелёным оперением.
** С такой скоростью мог летать перехватчик МиГ-25. Первый полёт совершил в 1962-м году. И американский SR-71.
Источник: