ВЛАДИМИР МАРФИН
Н Е О П О З Н А Н Н Ы Й О Б Ъ Е К Т
И Л И
С П А С А Й С Я, К Т О М О Ж Е Т
( трагифарс )
ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА
Иван, предприниматель. 30 лет.
Лариса, его жена. 29 лет.
Пётр, предприниматель. 33 года.
Вера, его жена. 31 год.
Все жители некоего города ДЫРЯВИНСКА.
В настоящее время интуристы в ПАРИЖЕ.
Время действия: наши дни.
Действие
первое и единственное.
Сцена изображает пустую площадку со стоящей посреди
неё открытой кабиной ГРУЗОВОГО ЛИФТА.
За сценой шум, крики.
Появляются двое запыхавшихся МУЖЧИН с сумками в руках, и две ЖЕНЩИНЫ. Одна из них держит в руке слетевшую с ноги туфельку. Нервно оглядываясь и переглядываясь, обмахиваются руками, утирают пот.
Иван
Ф-фу... задохнулся! Вроде оторвались. Никого за нами нет? Все отстали? А то целая толпа, и каждый с претензиями!
Пётр
Но за что-о? Почему? Я так и не понял! Вроде всё было прилично... вели себя привычно.
Иван
Однако шороху навели. Показали лягушатникам, как гуляют дырявинские! А они в хрюк и в крик! Весь кайф поломали!
Пётр
Вот именно. Тоже мне - Европа! Говорил, на хрена нам Париж? Давайте лучше в Турцию! Так ведь нет. Нашим гёрлам монпарнасы потребовались! Без Елисейских Полей им уже и жизнь не в жизнь. Вон Веруха верещала: «Ах, Лувр! Ах, Лувр! Хочу Мадонну Милосскую и Венеру Сисктиньскую узреть!» Ну, узрела. И - что? Как была пэтэушницей, так ей и осталась.
Иван
А Мадонны этой ихней там вообще не висело. Зазря только шли. И на дур такое бабло потратили.
Вера
Сам дурак необразованный! Я хоть вслух не высказывала своих впечатлений. А ты орал на весь зал, что подобных статуй раньше в парке Дырявинском восемь дюжин стояло!
Иван
А разве не так? И баба с веслом, и пионерчики с дудками и мужик голый с тарелкой... назывался - дискобол. Гляди – не хочу! И всё за бесплатно!
Вера
Так у нас же все статуи были из гипсу. А тут мраморные!
Улавливаешь разницу? Потому их и держат, и за показ евры дерут.
Лариса
А лохи, вроде нас, стремятся и плотят. Да ещё и восторгаются, чтоб разочарование не показать. Стояли вокруг и охали, ахали! А с чего было ахать, скажите на милость? Ну, девица безрукая, и что же с того? Я её на картинках, может, тыщу раз видела. И других всяких... разных... которых печатали раньше в «Огоньке».
Иван
Так зачем же стремились и нас будоражили? «Ах, Мадонна! Ах, Венера! Как же их пропустить? Вот вернёмся домой, будет об чём рассказывать!» Ну, расскажете. Сбылась голубая мечта!
Лариса
Так Верунька-то утешилась! И то хорошо. Да и мы теперь знаем, что это такое. Только я не поняла, отчего же они охали? Видно, все захотели культурными показаться.
Вера
Так заохала первой я... с животом что-то сделалось. А уж потом и они... Но с чего, не знаю. Однако с полным уважением меня озирали!
Пётр
Ишь ты, даже с уважением! А тебе не померещилось? Теперь всё, культтуристки! Свою программу вы выполнили. Больше никаких музеев и прочих гранд-опер! Достаточно и того, что живём в гранд-отеле. Только что-то не помню, на каких этажах?
Лариса
Мы с Иваном на двенадцатом, а вы на двадцатом.
Иван
И поэтому сначала заедем к нам. (Трясёт сумкой, в которой позвякивают бутылки) Надо же оттяг продолжить. Иначе не уснём.
Пётр
Не-ет, поднимемся к нам. От нас легче спускаться. Если лифт вдруг отключат, так можно пешком. А попробуй от вас ещё на десять этажей взбираться!
Иван
Ладно, уговорили. Но где же лифтёр? Вот он, их хвалёный сервис! За что только евры платим?
Лариса
Слушайте, а где мы вообще находимся?
Иван
Как где? В этом же нашем... гранде... Где живём третьи сутки.
Лариса
Да? Но где тогда вестибюль? Где портье? Где швейцары?
Оглянитесь! Мы попали совсем не туда! Это ж вроде подвал, или что-то подобное!
Пётр
То есть как? Мы же вышли прямиком из ресторана. И из здания, как помню, никуда не выходили. Ни во двор, ни на улицу... лишь по колидорам! А потом куда-то вниз... бежали, бежали... Слушайте, а бутылки мы не побили? (Заглядывает в свою сумку) Нет, как будто всё цело. А то я от волнения вдруг обеспамятел. Но мы, кажется, бежали и через кухню? Почему?
Иван
Да потому! Потому, шо нас преследовали!
Пётр
Кто -о?
Лариса
Метротель ихний с омаром! И ещё много всяких!
Вера
А на кухне повара тоже чуть не набросились! И все орали чего-то... только я не поняла.
Лариса
Зато я уяснила. Я же всё запоминаю. Мне французским овладеть, считайте, раз плюнуть.
Иван
И чего они орали?
Лариса
«У куре ву дон си вит!» Курвами, видно, обзывали! Сволочи! И ещё «пар си, пар ла! Пар си, пар ла!»
Пётр
Точно! Вот за эти параси я паразитам и врезал! Сразу заткнулись и попрятались за котлы!
Иван
И всё же в кабаке ихнем мы классно отметились.
Вера (ехидно)
Да, да! Особенно, когда ты омара, как рака, начал драть. А облившись и обрызгав всех, запустил им в метротеля!
Пётр
Х-хе! Так поэтому он за нами бежал?
Иван.
-Не только поэтому. Балдёж начался, когда Ларка через
соломинку фужер водки выцедила. У гарсона, что стоял рядом, поднос из рук вывалился. А толстяк за соседним столом устрицей подавился! А уж когда мы виски стали с шеррями мешать, так вообще весь ресторан перестал пить и жрать. Только и слышалось: «Руссо туристо»! Рашен магнато!»
Лариса.
-А какой-то гад вякнул: «Рюс мафиози!» И вот с этого драка и началась. Ванька не стерпел и ихний стол опрокинул. А потом и соседние... и тогда они на нас... Тут-то мы и побежали!
Иван.
-Бежали до-олго! Но зато какое удовлетворение душе! После этих музеев надо было возвыситься. И теперь я опять себя человеком чувствую. Нет, шо ни говори, а и в Париже при желании можно оторваться. Главное, шоб эти жабы хоть што-то понимали. Вон в боевиках американских захотел кайфануть - бей, стреляй, круши, шо ни попадя! И хозяин не препятствует. Вали! Пали! Лишь бы только оплатил причинённый ущерб. И никто не в обиде, никто не в накладе. Один душеньку отвёл, другой обогатился. Да разве б я тому метротелю пиджак новый не купил? Да хоть десять! Носи, обливайся, чем хочешь! И ещё бы на чипсы пару евров подкинул. Так ведь нет, он визг поднял. Шуток не понимают!
Лариса.
-Не пиджак это, а смокинг!
Вера.
-«Смокинг» - это в самолете, где написано «Не курить!» Мне стюардесса объяснила.
Лариса.
-Но и пиджак тоже. Вроде фраку короткого.
Иван.
-А мне по фигу! Пусть хоть комбинезон. Или манто какое... Ты главное уясни - человек к тебе приехал, шобы разрядиться,отойти от своих делов российских. А ты для того и поставлен, шоб содействовать и угождать. Там же скукотища была, пока мы не появились. А теперь всей той кодле воспоминаний на год хватит.
Пётр.
-Но тогда чего ж мы стоим? Где лифтёр? Где он, гидра? Э-эй, мусью!.. Пардон! Парле франсе? Женераль! У куре ву дон си вит!
Иван.
-О-о! А говорил, что к языкам не способен. Ты же шпаришь по-ихнему, лучше любого деголя! Надо будет завтра у переводчика спросить. Что такое «у куре» и вся их «пара сита»?
Лариса.
-Может, это танго? Вроде «Кумпарситы»? У нас его в Дырявинске на дискотеке крутили.
Пётр.
-Так, по-твоему, на кухне нас плясать заставляли? Ерунда! Однако выясним. И вообще, пока мы здесь, надо хоть немного по-ихнему шпрехать научиться. Однако где же лифтёр? Че-е-лове-ек! Мосье, мать твою!.. Иди, включай машину! На гамбургер получишь!
Иван. -
-А шо, мы сами не включим? Мало разве на лифтах катались? Правда, тут табличка висит, и на ней шото написано. Ларка, ну-ка, прочти! У тебя ж десятилетка, ты языки изучала.
Лариса.
-Да я давно всё забыла! Ну, на что оно мне? И вообще у нас был английский. Только наша училка сама в нём не хрюндила.Брала словарь и с него все слова нам зачитывала. Так мы это и без неё могли изучить. Только шрифт был не русский, и это затрудняло. И ещё... написано одно, а выговаривать следовало
по другому. Как сейчас помню... выведено «браке». А говорить надо «брейк». Или «кастрате», а по-английскому «кэйстрэйт». То есть кастрат!
Вера.
-Хи-хи-хи! Кэйстрэйт! А зачем вы это заучивали? Чтоб при случае отличить нормального от выложенного? Хи-хи-хи!
Лариса.
-А я знаю? Девки словари листали, хохмы выискивали. Вот чего-то и запомнилось.
Иван.
-Ну, умолкли! Утёрлись! Ишь, развеселились. Кастраты их интересуют! Ты читай, шо тут написано?
Лариса.
-А откуда мне знать? Это ж по-французски. А я всё же англичанка!..Но уж ладно, попробую... Та-ак... это Пэ или Рэ? По-ихнему, кажется, Рэ. Тогда, значит... р е й... м о... унт! Моунт... моунт... не помню такого.
Иван.
-Конечно, кастраты тебе были важнее! Нет, шоб путное чего-то запомнить. Так бы вот и дал по морде! Надень туфлю!Чего стоишь босая?
Лариса.
-А мне так нравится! И к тому же, я каблук сломала. Придётся обе выбросить...
Иван.
-Ты чё, ты чё? Я тебе выброшу! Ишь ты, моду взяли, чуть шо, сразу выбрасывать!
Пётр.
-Да хватит вам собачиться! Тоже нашли время. Вот гадай теперь, что это у них обозначает? Может, «Закрыто на обед»? Но давно и ужин прошёл.
Вера.
-А может, лифт не работает?
Пётр.
-Так попробуем проверить... Не работает, так не работает. Поищем другой. Но лампочка же горит! Стало быть, всё в порядке. Загружайся по одному! Вперёд и выше!
Лариса.
-Да зачем же всем сразу? Ты сначала сам проверь.
Пётр.
-Нет проблем! (Входит в кабину. Оглядывает её изнутри)Все кнопки включены... светятся, как положено. И телефон...(снимает трубку настенного аппарата) во-от... гудит! Гудок нормальный. Але! Але-е! Дырявинск на проводе!.. О-о! Кто-то отвечает... лопочет по-своему! Эгей, франсе!.. Марсельеза! Бастилия!.. Как там ещё? А-а, Наполеон... Бонапарт! Д’Артаньян! Усёк? Ай лавю! Тьфу... паразит! Бросил трубку!.. Но ясно, связь есть. Так что заползайте. Не то уеду один!
Иван.
-Мамзели впереди! Кавалеры сзади! Ларка, захвати сумку! Мне уединиться надо!
Вера.
-Ой, и нам! А куда? Где здесь эти... ихние нули?
Иван.
-Откуда мне знать? Бежим в разные стороны! Вы в одну, я в другую... Петь, тогда ты забери. А я мигом!..
Отдаёт сумку Петру, сам убегает. Вера и Лариса в противоположную сторону. Пётр достаёт из сумки бутылку, разглядывает, откупоривает, делает из горлышка несколько глотков.
Пётр.
-Э-э-э! Вермутяга паршивый! А они его за аперитив какой- то продают! Ванька клюнул на этикетку, вот пусть его и лакает!
( Прячет бутылку, высовывается из кабины) Э-эй, славяне!Вы где -е? Карета подана! Залезай по одному, а то кони застоялись!
Возвращаются дамы и Иван. Входят в кабину.
Вера.
-Фее! Разве это карета? Ни сидений, ни зеркала. Ни присесть, ни поглядеться.
Иван.
-Да на шо тебе глядеться? Ты и так хороша! Ночью встретишь в подворотне, навек заикою станешь! Ха-ха-ха-а!
Вера.
-Ах... ты-ы... га-ад! А сам-то, а сам? Куда Ларка глядела, выбирая себе такое мурло? В подворотне, говоришь? А когда ко мне подкатывался, про заику чевой-то не заикался!
Лариса.
-То есть, как это подкатывался? Когда? И где?
Пётр.
-Что-о-о? Приставал? А ну, признавайтесь, чего у вас было?
Вера (испуганно)
-Да ты что, ошалел? Чего могло быть? Это ж я от обиды дурынду сморозила! Он меня оскорбил, я ему ответила! В другой раз будет знать, как над дамой надсмехаться!
Иван.
-Так ведь я пошутил! Шуток не понимаете? Ну, раз так, извини. И ты, Петька, не дёргайся!
Вера.
-Пошутил! Ничего себе шуточка! Это ж какою крокодилою следовает быть, чтобы сделаться заикой при виде её личности? А я, к вашему сведению, везде успех имею! Даже тут, на Монмарте, французики млели! Все художники стремились мой портрет начертать!
Пётр.
-Точно! Заместо той Сикстиньской Мадонны! И потом его в Лувр побежали бы продавать. Зря я евров пожалел. Висела бы ты там, Верка, как принцесса Дырявинская нонешнего образца!
Вера.
-Ах, и ты раззадорился? Дружку подыгрываешь?.. А ну давай, крути кнопки! В номере договорим! Погляжу, как запоёшь, когда лезть ко мне станешь! Будет тебе и образ, и принцесса, и Лувр!
Лариса.
-Ну, довольно, Верунька! Сил больше нет! У меня ж нога замёрзла на бетонном полу! Поехали, поеха-али! Петюшка, включай!
Пётр. Так куда поначалу? К вам? Или на двадцатый?
Иван. К нам! Добрать надо до нормы. А иначе не уснём!
Вера. А вот я не хочу! Вы меня отвезите, а потом дурейте себе хоть до утра. И бедилу моего с собой заберите. Я дождусь, когда он ко мне на коленях приползёт!
Пётр. Это я? На коленях? Да не в жисть тебе не выждать! Ты сама прибежишь и под дверью скулить станешь! А иначе я всё финансирование прекращу! Ты гляди, Вань, чего они себе позволяют! Одна туфлями швыряется, другая грозит! Или так на них этот Париж подействовал? Говорил я, на хрена он нам, лучше бы в Турцию! А тут моды, соблазны... и они от них сдурели! Как же, первые парижские мамзели будут в Дырявинске!
Иван. Ладно, вы пока беседуйте, а я кнопку нажму. Где он, этот двенадцатый?.. Кажется, вот... (Нажимает кнопку)
Пётр. Погоди! Я сам! Мадаму мою сперва отвезём!
Вера. Ах, ещё и мадама? Ну, погоди!
Иван. Да я уже нажал!.. На двенадцатый!.. Во-от...
Пётр. А я говорю, оставь! Сперва на двадцатый!
Иван. Но оно уже включилось! Слышишь, гудит! А чего-то не идёт... стоит на месте.
Пётр. Так ты на «ход» не надавил! Отойди, деревня!
Иван. А где этот чёртов «ход»? Тут же всё не по-нашему! Ларка, посмотри, может, ты разберёшь?
Лариса. Ну откуда мне знать? Чего ко мне пристаёте? Я же французский не учила! Сколько ещё объяснять?
Пётр. Вот и эта взъерепенилась! Ты-то хоть не заводись! Не учила и не учила! Зачем нервно орать? Разберёмся по-своему. Помню, у нас в колхозе я как-то трактор угнал. Совсем новенький. «Беларусь» марки «пять». Тракторюга напился, вывалился из кабины и в кювете задрых. А машина работает! Ну, я туда и залез. Интересно же было. И покататься хотелось. Мне пятнадцать как раз стукнуло... Ну, давай я давить на рычаги и педали! Чего-то там включил, чего-то дёрнул! И, едрить твою в корень, он вдруг ка-ак рванёт! И погнал! Поскакал! Я за руль ухватился, прыгаю на сиденье, как жаба испуганная. А он меня несёт, неизвестно куда... Впереди же река и мост деревянный... Всё, думаю, копец! Крышка! Но сумел оклематься. Тормоз нашёл и мотор заглушил. Так и тут, не пропадём! Сейчас «ход» отыщем... Во-от... сперва эту кнопку... затем вот эту... Не идёт? Всё гудит? А мы тогда эту!.. Ооо, по-о-ехали!
Лифт внезапно дёргается. Гаснет свет. Раздаётся грохот, скрежет, лязг цепей, визг и ор. Сцена в полной темноте.
Голоса: Ой-ой-ой! Что это такое?
Тормози! Тормози-и! Нажми другую кнопку!
Да ни хрена здесь не видно! Я и жму на все подряд!
О-ой, держите меня -а! Я, кажется, падаю! Почему дверь не закрылась? Куда мы летим?
Айяйяйяй! Останавливается!.. А-ах! А теперь рванул вниз!
Тормози же! Тормози!
Да никак не получается!
Так ты же, дурак, не на кнопку, а на мои пуговицы жмёшь! Отцепись! Отойди! Это личный мой пиджак!
Ой, ой, ой, мы же убьёмся! Погибаем! Карау-у-ул!
Как до низу долетим, так все тут же подпрыгивайте! Это прыганье, может, убережёт от удара!
А когда будет низ?
Откуда я знаю? Ты уже сейчас подпрыгивай! Авось, повезёт!
Ой, мама моя родная, на что ты меня родила-а-а?
Уууууй! Он опять останавливается!
А на какой мы высоте?.. Ну-ка, выгляни, Петь! Может, мы уже у пола? Тогда сразу выпрыгиваем!
Да не видно ни черта!.. Ларка, дай вторую туфлю!.. Сейчас по звуку определим... Ну, кидай!.. Швырнула?
Да! Но чего-то не слышно.
Значит, высоко... О-о, теперь вроде стукнуло! Значит, если прикинуть, мы сейчас на уровне... хрен знает какого этажа!
Шо же делать?
Как быть?
А где этот телефон?
Да никак не нашарю!
Так ты ж шаришь не там! Это же мои грудя!
А-а, вот вроде нащупал!.. Але! Але-е! Франция? Отель? Как вас там? Пардон… парле…Растудыть вашу мать, подавайте монтёров!.. Ничего. Кругом молчание. В гробу я бы видел этот Париж!
А ну, тихо! Замрите! Что-то снова гудит! О-ой! Опять вверх поехали... опять поднимаемся! Да как быстро!
Карау-у-ул! Петька, ищи кнопку! Да не грудя, не грудя-а-а!.
Раздаётся едва ли не реактивный свист. Словно в космос уходит запущенная ракета. Затем очередной грохот, визги, охи. Зажигается свет в кабине. И она зависает, раскачиваясь над сценой. В то же время внизу, на заднике, возникают написанные люминесцентными красками силуэты Парижа.
Пётр (наполовину вывалившись из кабины, дрыгает ногами)
Помогите же! Я падаю! Аааай! Тащите меня!
Объединёнными усилиями его втаскивают в лифт. Все растрёпаны, расхристанны. ПЁТР лежит. ВЕРА скулит, обхватив голову руками. ИВАН и ЛАРИСА навалились друг на друга.
Иван. Ёкаламоне! Куда ж мы взлетели? Вроде крышу проломили и висим в небесах!.. Точно! Гляньте -е! Весь Париж под ногами!
Вера. Ой, мамочки! Это правда? Мы в небе?
Иван. Куда правдивее. Да ты разжмурься! Открой глаза!.. Ну, шо?
Вера. Я боюсь! Мамоньки, папоньки, и зачем я сюда ехала? Если только спасусь, то уж никуда из Дырявинска. Буду только к мамане в деревню ездить!
Пётр (приподнимаясь и свешиваясь из кабины): У-ух! И впрямь в небесах! Нарочно не придумаешь! Вон Эйфелевая башня!.. А вон храм, что на Монмарте!.. А тут ихняя Сена... кораблики плывут!
Вера. Ыыыыыыы! Ой, зачем я посмотрела? Лучше бы не видеть такого ужаса! Я ж помру от расстройства! Ой, до утра не доживу!
Пётр. Замолчи! Не каркай! Не то впрямь беду накличешь!.. Что же делать, Иван? Давай присоветовай!
Иван. А чо присоветовать? Надо орать! Вызывать ремонтёров. И ихнюю эМЧееС! Пускай срочно спасают! Мы же тут по их вине. Лифтёра внизу не было. И никто не объяснил...
Пётр. Да ори, не ори, никто нас не услышит. Если только в том подвале чего-то не поймут.
Иван. А ведь нас предупреждали! Висела табличка. Только мы не сподобились её разгадать.
Лариса. О-ой! Теперь я поняла, что такое реймоунт! Рей моунт! Это же просто - ремонт! Как мы сразу об этом, дураки, не догадались?
Иван. Не догадались? Не допёрли? Не дотумкали? Не дошурупили? Ах, ты ж, умница! Ангелица небесная! До тебя лишь сейчас дошло? Скажите, пожалуйста! Когда все мы, придурки, залетели под облака и качаемся тут, как в подвешенном гробу! Ну, не вышвырнуть её отсюдова? Пусть летит без парашюту до самого приземления!
Лариса. Да за что-о? Я же честно предупреждала, что с французским ни бу-бу! Чего опять ко мне с претензиями?
Вера. Ой, мамашеньки - папашеньки, ой, царица небесная! Ой, спаси и охрани! Ой, куда же мы денемся?
Иван. Да умолкни ты, блаженная! Петь, уйми свою клуху!
Пётр (неожиданно, торжественно): В поднебесной пустоте
висю в испорченном лифте!
Иван. Шо? Шо ты сказал?
Пётр. А чего? Разве не так?
Иван. Но ты же выразился стишками! Просто так? Иль с перепугу?
Пётр. Я-а? Стишками?! Не может быть!.. Хм... Это, значит, от раздумья. А не то и от нервности.
Иван. Может, и так. Но сейчас вот опять рассуждаешь нормально. Если можно быть нормальным в таком положении.
Пётр. А то, может, и впрямь поорать? Авось кто-то услышит.
Лариса. Бесполезно. Вон, какой шум доносится с улицы! Уже ночь заполночь, а они всё шумят. И народ... и машины туда - сюда носятся. Надо, по-моему, до утра сидеть тихо. Чтоб троса не оборвались, и вновь чего-то не случилось. Странно, что вот свет горит, а телефон не работает. Вань... проверь на всякий случай.
Иван. Не трудно. Попробую. (Снимает трубку, дует в неё, стучит ею о стенку кабины) Ничего! Глухо, как в танке! Видно, где-то замкнулось... Но, однако, мне кажется, стало холодать. Петь, бутылки-то целы? Давай малость подкрепимся!
Вера. Да вы что-о? В предсмертной ситуации? Тут молиться надо всем! А не водку в невесомости лакать! Ой, мамуньки, папуньки, спасите меня-а-а!
Пётр (снова. Громко): Не один висю. С женой!
И друзья мои со мной!
Иван. Во, даёт! Прямо Пушкин! Опять, што ль, накатило?
Пётр (растерянно): Не пойму!.. Изнутри так и прёт, так и прёт! Вроде это не я, а кто-то включается!
Вера. Го-осподи-и! Наказание это за наши грехи! Петь, ну хоть перекрестись! Тотчас полегчает!
Пётр (испуганно): Над Парижем мы висим,
И все вместе голосим!
Да что же это за наваждение? Чего со мной делается? Ванька, сам достань бутылку! А то я ведь трясусь! Скорее давай!.. Это что? Вермутяга? Не могу его видеть! Виски поищи!
Вера. Ой, не надо пить, Петруня! Господь не простит!
Пётр. Ванька! Живее!
Иван. Во-от... привычная наша. «Белая лошадь». Эта подойдёт?
Пётр. Эта как по заказу... ( Выхватывает у Ивана бутылку. Отвинчивает пробку. Пьёт )
Вера. И чего ж ты, ирод, делаешь? За грехи твои тяжкие и я кару несу!
Иван. Ну, Петь, приложился? Тогда передай товарищу. Хватит, хватит тебе! Ишь, присосался! Ты же не один! А до утра ещё сколько!
Пётр с сожалением отдаёт бутылку Ивану. Иван разглядывает её.
Ничего себе глотнул! Но теперь уж точно успокоишься!
Пётр. И-ик... надеюсь. Это ж надо... и-ик... стишки! В жизни всего лишь три и запомнил. Один с детского сада... два других со школы. Вот самый втемяшившийся... «Я маленькая девочка, я в школу не хожу. Я Ленина не видела, но я его люблю!»
Иван. Че-его? Ты - маленькая девочка?
Пётр. Да не я, а стишок детсадовский! Воспитательница нас учить заставляла. Вот и запомнилось... и-ик! А теперь у самого прорезалось... прихватило! О-ой... оооой…опять! Вроде, как наезжает... Так мозги и тупырятся, так и шебуршат!.. Вот... во-от! Прямо наказание!
Вера. За грехи наши тяжкие! Молись! Молись!
Пётр. В этом лифте окаянном,
где застряли мы с Иваном,
Ларка с Веркою сидят
и безумственно нудят!
Дай... дай... дай опять бутылку! Или садани меня ею по башке! Может, этаким манером поэзию уймём!
Вера. Да перекрестись, перекрестись! Я тебя призываю! Это бесы в тебе буйствуют! Нечистая сила!
Иван. Сама ты нечистая! Чего буровишь? У мужика просто бзик! С панталыку его сбило! Как и тебя! Только повело его в другую сторону. Знаешь, Петь, ты себе не перечь... не
препятствуй. Лезет из тебя, и пускай себе... пускай! Может, в эти минуты талант в тебе буйствует. И ты сделаешься самый великий поэт!.. Вон, как бабка Евстигнеиха! Мишки Тёртого тётка! Её дед Трофим по пьяни поленом по башке огрел, и она с тех пор необыкновенность в себе почувствовала. Сразу знахаркой стала, народной целительницей! Целый день у них в дому народ толчётся! И какую деньгу она теперь зашибает! Даже больничные врачи её силу признали! Так и ты... может, Гоголя, или кого там другого, запросто переплюнешь. В историю войдёшь! И за стишки свои бешеные бабки огребать будешь! Ишь, как складно они у тебя получаются. Я хоть лопну, а подобного ни в жисть не сочиню.
Пётр. А чего?.. И-ик! (Вере) А ты: нечистая сила, нечистая сила! Может, Ванька и прав. Талант меня обуял! А поскольку талант, то он должен оплачиваться!
Иван. Ещё как! Писатели очень роскошно живут! У них даже под Москвой целый городок имеется. Не запомнил названия... по телику передавали... то ли Пердилкино, то ли Перделкино... но, в общем, что-то с этим связано.
Лариса. Переделкино, Вань! От слова п е р е д е л! Они всё, что не
прочтут, тут же под себя переделывают. Оттого и название. А ты... Пердилкино! Фу! Вот что значат неполные пять классов!
Иван. А ты шибко уж грамотная со своими десяти! На хрена мне было больше? Всякие химии, физики? Читать, считать умею, и этого достаточно. А ты, Петь, как писатель, будешь жить в особняке и на личном компьютере стишки сочинять.
Пётр. Да на что мне компьютер? Я ж и без него могу!
Иван. Ну, так нужно... для солидности. Для общего авторитету! А то, шо ты за гений, если без электроники? Тебя же никто уважать не захочет! Придёшь ты в редакцию, представишь стишки, а редактор и спросит: чем сочинял? Ах, вы шариковой ручкой? Без всякой механизации? Извините, товарищ, у нас это не пойдёт! Так шо, волей- неволей придётся обзавестись.
Пётр. Но особняк у меня есть. К тому же трёхэтажный. А компьютер для стеклотары совсем ни к чему. Я и без него отлично сосчитаю, сколько собрано бутылок. С каждой точки ежедневно по тридцать ящиков пивных и по пятнадцать
винно -водочных. А эти точки у меня по всему Дырявинску раскиданы. В праздники же и по выходным количество
стеклотары утраивается. Вот и вся арифметика! Считай на калькуляторе. И для этого никакие институты не нужны И-ик!
Лариса. Го-осподи! Ну, о чём вы болтаете? Что вас волнует? Вы взгляните, где мы! Осознайте! Опомнитесь! Они висков нахлебались и теорию развели!
Вера. За грехи наши общие! Погибаем! Покайтесь!
Лариса. Вот и эта туда же! Ты-то хоть заткнись! Хочешь каяться - кайся! Только про себя! Свои грехи замаливай, а чужие не трожь!
Вера (сварливо): А тебе, значит, не надо? У тебя их вроде нет? Ты чистая и честная? Так, хочешь сказать? А кто полное имущество в детдоме растащил, когда ты там полгода в завхозах прочислилась? Кто, торгуя пивом с бочки, его водой разбавлял? А какая экспедиторша мясокомбината чуть не целое стадо говядины стащила? Уж, не с тех ли доходов ты свой сортирный бизнес устроила? Все дырявинские туалеты за бесценок скупила!
Лариса. А ты... ты... ты... ты забыла, как? А? Когда... вот там и тогда... и ещё и то... что-о? Ну-у? Вспомнила?
Пётр. Цыц, вертихвостки! Кикиморы болотные! Нашли время счёты сводить! И-ик! Сейчас обоих вышвырну! Завелись, балаболки!.. Вань, ты что мне разъяснял про нагрянувший талант?.. Вот же дуры, перебили такое обсуждение! И-ик! Давай, Вань, бутылку! Заново настроимся!
Лариса. И мне дайте выпить. А то ноги околели. И вообще здесь так дует, что до утра не досидим.
Иван. На, хлебни!.. А про ноги не скули! Сама виновата, зачем выкинула туфлю? Она хоть и без каблука, а все равно б согревала!
Лариса. Но вторую вы сами меня заставили снять! Высоту измеряли! Или забыл? (Прикладывается к бутылке) Ф-фу! Ну и гадость же эти ваши виски! Сплошной самогон. Да ещё и неочищенный!
Иван. Много ты понимаешь. Весь мир её пьёт! Ты б текилу попробовала. Вот с чего душу воротит! ( Забирает бутылку. Пьёт сам. Затем передаёт её Петру )
Пётр. Над Парижем мы вдвоём
с другом Ванькой виски пьём!
Иван. Во, опять! Ну, прямо Маяковский!
Лариса. Не обращай внимания. Он теперь чебурахнутый!.. Ты носки мне свои дай! Я тебе жена, или нет? Должен ты меня спасать, как законный супруг?
Иван. Вона... вспомнила! И сразу же - законный!.. Ладно, пользуйся, чёрт с тобой... Может, последние минуты доживаем!
Вера. Да ты чего, ирод, такое долдонишь? Я ж сейчас вообще помру от одних только ужасов!
Иван. Да я ж, может, не менее тебя ужаснутый. Потому хоть напоследок жене угождю. На, Лариска, пользувайся! (Снимает полуботинки, отдаёт их Ларисе) А вообще-то надо
было тебе йогою заняться. Я по телику видел, как подобные
йогнутые своими ногами чего только не вытворяли! То
их за голову закинут, то на шее сомкнут, то завьют, будто в
косички. Будто у них не кости, а шарниры резиновые! Вот и
ты бы сейчас не страдала, не мучалась, а засунула бы пятки под мышки и грелась, как на солнышке.
Пётр. М-да... но до солнышка ещё далеко. Ещё ночь в своём разгаре, и Париж всё гудит. А огней-то, огней! Море разливанное! И никто их не отключает, никакой ихний Чубайс. Это у нас по полгода без воды и без света пол- России сидело . А у них, поди, попробуй! Сразу всех отключателей заместо лягушек сожрут!.. Э-эх, но нам-то чо делать? Может, всё же покричать? Аааааааа!.. Оооооооо! Ээээээээээ! Эгей! Месье, шоб вас всех! Синьоры и прочие! Ау-у- у-у-у!.. Петь, поддерживай! Братан, ты чо, заснул?.. А и точно, храпит! Видать, вымотался от стишков. Позавидовать можно. А я, хоть ведро водки выпей, не засну, когда нервничаю... Та-ак, чего-то все притихли... Правда, Верка сопит... видно, молится втихую. Ну ладно, молись! А ты, Ларка, согрелась?.. Ларка! Лариск!
Лариса. Да ноги вроде отходят, но ещё не совсем. А вот в теле озноб. Виски ваши не помогают.
Иван. А ты снова приложись. Спирт кровя разгоняет.
Лариса. Ты мне лучше пиджак дай. Это будет полезнее. А не то прижмись ко мне. Вдвоём станет теплее.
Иван. Не могу! Не имею гуманного права. Если я ещё скопытюсь, тогда всем нам хана. Или замёрзнем в этом резервуаре, или вывалимся спросонья. Ты же знаешь, как я сплю. Мне ж одной кровати мало. Меня вечно кошмары нечеловеческие тревожат. То приснятся рэкетёры... то киоск торговый сгорел... то, как будто бомжи мине ноги выдёргивают, а за шо, не пойму! Вот и дрыгаюсь, и мечусь... Не-ет, нельзя мне засыпать! Мне наоборот бодриться надо. Поэтому бери пиджак! Без него меня холодрыга двигаться заставит. ( Снимает пиджак. Отдаёт его Ларисе. Та торопливо закутывается в него ).
Лариса. Правду говорят, что на высоте всегда прохладнее. А мы сейчас как бы на самой высокой ихней французской горе! Выше крыши небоскрёба! Но вот где сейчас крыша?
Иван. Попробую разглядеть... (Опускается на колени, свесив голову вниз) Кхм! Вроде шо-то темнеет... и как будто с оградою... Но довольно далеко. А под кабиной прямо пропасть! Вот если б опуститься нам до уровня крыши, можно было б выбраться. А так... пустая затея. Нет, орать, орать надо! До глубокого изнеможения! А то, может, зажигалку зажечь?
( Достаёт сигарету, зажигалку. Закуривает. Размахивает зажженной зажигалкой ) Ээээ, ерунда! Никто её не видит. Потому, как даже свет у нас тут горит, а и на него внимания не обращают. Вот если бы по-ихнему, по-французски, покричать! Или по какому другому, иностранному!.. По-английскому-то как? Неужели не знаешь?
Лариса. А откуда было знать, что я в Париже взлетать буду? Если б кто надоумил, так бы и французский выучила. Пусть не весь, но отдельные слова в башку вбила бы!
Иван. А вот в фильмах, например, где война или бандиты, как несчастные орут, когда их истребляют?
Лариса. Да по-всякому. Только эти их вопли на наш язык переводят.
Иван. Но иногда всё же проскакивает. Хенде хох, например. Или, помню, басмачи «вайдот» голосили. Их Будённый гоняет, а они «вайдот» орут. Это ж тоже «караул»?
Вера (внезапно) «Вайдот» - это азиатское. Я с узбеками на овощной базе сталкивалась. И лишь только их обвесят, как они тут же хором: «Вайдо-от»!
Иван. Тогда «вайдот» отпадает. Французы могут не знать, шо такой народ вообще в природе имеется. Надо им попонятнее... более международное.
Лариса. А израильское подойдёт? Евреям же везде место.
Иван. А ты знаешь по-израильски?
Лариса. А то! Будто с ними родилась. И вообще рядом жили. Помнишь Зелика Цфасхера и Шуньку Шулермана? Они были
двоюродные, а бабка у них общая. Так вот, когда Моньку, Зелькиного сына, менты за драку забирали, эта баба Рива на всю слободу геволт подняла. Даже все изумились, как это у неё получается. «Ой, геволт, кричит, геволт! Чего вы к ребёнку пристали? Ой, азохен вей, он такой скромный, мирный мальчик! И никого даже в жизни не обидел!» А Монька же был боксёр. И так кого-то приделал, что тому две недели челюсти вправляли!
Иван Шо ж, давайте тогда погеволтим! Только Петьку разбуди, пусть поддержит своим рёвом. Он же, как пароход...
Вера. Петь, а Петь! Очнись! Коллективный геволт выкрикивать будем!.. Ну, чего ты? Пе-еть! Проснись!.. Говорила я, не надо давать ему висок! Он же, гад, как дорвётся, так за уши не оттащишь!
Иван. Да ты лягни его покрепче!.. Каблуком! Каблуком!.. Петька, чмырь! Скоро приземляться будем! Э-эй! Оживай!
Пётр (вскакивая ) А? Что? Чего? Куда? Зачем? Я сейчас... выхожу...
С закрытыми глазами направляется к дверному проёму. Иван и Лариса с трудом удерживают его.
Иван. Ты куда, обормот? На тот свет ещё рано!
Пётр (сонно ) А причём тут тот свет? И вообще... где мы?
Иван. Как где? Ты шо, всё заспал? За какие-то минуты? Так очнись, оклемайся! Ты ж паришь над Парижем, а Париж, он пониже! Эээ! И я стишками заговорил! От таких переживаний ещё не то в тебе прорежется!
Пётр. А мне чудное сейчас снилось. Вроде я Тургенев, и с меня лепят памятник для Красной площади!
Лариса. А ты был там с Мумой?
Пётр. С какой ещё Мумой?
Лариса. Ну, с той самой, про которую Тургенев написал.
Пётр. Она - кто?
Лариса. Да собачка! Её Герасим утопил!
Пётр. Ааа... что-то припоминаю. Вроде в школе проходили. Нет, Мумы там не было. Только ГУМ и Кремль!
Иван. Ну, хватит! Завязывайте! Про свой сон потом доскажешь. А сейчас вопим «геволт»! Шоб французов обеспокоить. Может, хоть на этот зов они как-то откликнутся. Три- четыре... Геволт!
Все вместе. Ге-е-ево-олт!
Иван. Хорошо. А сейчас три раза подряд... Ну!
Все вместе. Геволт! Ге-еволт! Ге-е-ево-олт!!!
Иван. Теперь тихо! Замрите!.. Никто в ответ не геволтит?
Лариса. Никто. Да бессмысленно это. Во-первых, шум внизу не стихает. А во-вторых, весь геволт наш к небу обращён. Туда уходит! Ввысь! А оттуда никто ни за что не поможет. Кроме разве космонавтов. Так ведь и им не до нас, если даже и заметят.
Иван. М-да-а... синьфония! Без поллитры не обойтись. Ну-ка, Вер, пошуруди в своей котомке. Шо там затарено? Мы же много всего брали. А то в моей уже пусто.
Вера. Нет у меня ничего! А если и есть, то не дам. Если Петька вновь хлебнёт, его уже не добудишься!
Пётр. А ну цыц, пограничница! Вечно она на страже. Дай сюда кошёлку... да-ай! Я сам определю! ( Вырывает у Веры сумку, заглядывает в неё) Во-от! Ещё пара бутылок! Настоящий коньяк!.. А вот это... вот это... Ванька, дьявол, гляди! Мы ж про них совсем забыли! Мобильник с приёмничком! Вот лафа! Сейчас музыку врубим, чтоб не так смурно было. И она под коньячок так-то пойдёт. На, откупоривай пока, а я что-то поищу...
Передаёт бутылку Ивану. Сам настраивает приёмник. Попадает на какую- то музыкальную волну. Гремит рок.
То, что надо! Попрыгаем с отчаяния! Ведь живём один раз! Эх, эх, эх, э-эх!
Над Парижем я вишу
и безропотно пляшу!
Эх, эх, эх, эээээ-эх!
Вера ( в истерике ) Дуболом! Ты же всех нас погубишь! Сейчас ковчег развалится! Так и грохнемся в преисподнюю! Останови-и-ись!
(Наклоняется к приёмнику, выключает его )
Пётр (останавливаясь) Да разве возможно? Ведь я же осторожно!
Вера. А то нет? Ты же, буйвол, один центнер целый весишь! Да и мы в совокупности на полтора... на два... тянем. Уяснил?
Пётр. Да бред это! Лифт же грузовой! На тонну рассчитан!
Вера. Может, и на тонну. Когда отремонтированный. А сейчас мы неизвестно на чём висим. Может, на одном каком тонком канате. И он только и ждёт того, чтобы оборваться!
Лариса. Точно, точно, Петь. Вера права. Так что лучше присядь. И поищи пока Москву. Может, она новость важную скажет. Ведь у нас там, что ни день, то мировой катаклизм! И возможно, о Дырявинске чего-то передадут!
Пётр. Конечно. Об Дырявинске Москва только и думает. Других забот у неё нет. Но тебя если интересует, сама и ищи. Вань, ну ты откупорил? Давай разговляться! (Забирает бутылку ) Жаль,
пожрать не захватили. А в животе уже бурчит, будто там кишка
шкворчит!
Иван. Так никто ж на эту дикую эпопею не рассчитывал. И съестные припасы пропадают в номерах. Но могу предложить жвачку... эту, как её... которая спермент!
Пётр. Да ты что! Я ею брезгую! С одного названия тошнит! Лучше рукавом занюхать... оно привычней. ( Пьёт. Утирается рукавом пиджака ) У-ух, зараза! Печёт! Чего-то у меня нутро стало вроде бы нежное. Раньше чистый спирт хлебал, и ощущения не чувствовал. А сейчас и после водки жгучесть градусов осознаю.
Вера. Да ты всё своё нутро спиртом испепелил! Вы же, дурни, в себя чего только не вливаете!
Пётр. Но мы пьём одно импортное! На наше не клюём. Потому, как суррогатов развелось непросчитанно.
Вера. А средь импортной дряни подделков вроде нет? Да я тебе любых фирменных этикеток напечатаю, на бутылки наклею, бурды пойловой налью, и эту пакость Дырявинскую за французскую выдам! Вот и этот коньяк, что вы сейчас жрёте, может, вовсе не в Париже, а в каком-нибудь французском Бормотухинске сделан. А сюда завезён по доступной цене.
( Отдаёт приёмник Ларисе ) На, подружка, крути!
Пётр. Ну, утишилась? Вот стрекозы! Как начнут фантазировать, только уши развесивай. Или развешивай?.. Как правильно?
Иван. Да так и так понятно. Я вот о чём думаю... У тебя же, Петька, шурин вроде в спасателях числится?
Пётр. Да. В эМЧееСе, в самой Москве. Там им с Нюркой в общаге жилплощадь выделили. А в чём дело? С чего он тебе на ум пришёл?
Иван. Так ведь спасаться надо! Выходить из катастрофы! А у него, раз он в Москве, прямой доступ имеется. Если позвонить ему и сказать, шо мы тут, в Париже, под луной пропадаем, может, он посочувствует. И предпримет спасение!
Пётр. Из Москвы? Здесь, в Париже? Как ты это представляешь?
Иван. А чего? Можно запросто свершить. Пусть он скоропостижно начальству доложит. А уж начальство по своим каналам с французами свяжется. Было б клёво, если б сразу с ихним президентом напрямик. Кто в Париже сейчас правит? Я шо-то запамятовал.
Пётр. Де Голь, как будто...
Иван. Да какой де Голь? После него уже сколько новых было! Вспоминаю... один... с окончанием на «ран». Или на «рант»? В общем, чего-то в этом роде.
Пётр. Погоди, сейчас осмыслю... Если на «рант», то... то... во-от!
Если это не курант,
то, наверное, гарант!
Тьфу! Опять стишками выразился.
Иван. Какой «гарант»? Шо ты буровишь?
Пётр. Ну-у... гарант конституции. У нас же президент - гарант! Стало быть, и у них...
Иван. Гарант - это должность. А фамилия - другая. Нечто вроде «ветеран»... «лютеран»... На «ран»! Это точно!
Лариса. Миттеран, может?
Иван. Он самый! Вот голова! Именно! Миттеран!
Лариса. Так ведь и он давно ушёл. Потом тут Шираков командовал. Нам же гид объяснял. Про всю ихнюю власть. Неужели в извилины ваши ничего не запало?
Вера. Не Шираков, а Ширак. А за ним новый, носатый…Я тоже запомнила. Чего-то на «зи». Постоянно его у нас по телику показывают. Вторая жена у него вроде бы из сексмоделей!
Иван. Вот цокотухи! Про секс и про модели, они тут же запоминают. А чего-то путного, так прости, извини! Потому мне и довольно того, шо Ларка у меня учёная.
Пётр. Правильно. Вот что оно дало мне, то моё образование? Я в своём специнтернате по два раза в каждом классе сидел! До седьмого дотянули, и директор меня выпер. А года два назад встречаю его. Ходит возле ларьков и пустые бутылки подбирает. Вот как жизнь повернулась. Из князей да в грязи! Он меня, блин, гнобил, недоноском обзывал. Дескать, все педагоги от тебя, Гунявин, воют!.. Но я, это хоть и помнил, а всё ж таки подошёл. Здрасьте, Константин Васильевич! Прохлаждаетесь, стало быть? А чего ж не начальствуете, как в минувшее время? А он: я, дескать, на пенсии... и как общественный эколог экологию народную стараюсь блюсти. Вот природную атмосферу облаготворяю. Низменные отходы общества, так сказать, ликвидирую. Ну а я подковыриваю: почему ж только стеклотару? Вон же сколько полиэтиленки и картона разбросано! Собирайте и их, раз вы искренний блюститель! Тут-то он и раскололся. Пенсия, говорит, маленькая. Жена болеет, сын инвалид, жить, говорит, не на что. И прости меня, Гунявин, за моё жлобское прошлое, потому, как я раскаялся и во многом был неправ. Вот такие дела! ( Вновь прикладывается к бутылке. Утирается рукавом )
Иван. Ну а дальше-то чо? Так вот и разбежались?
Пётр. Да пожалел я его. Денег на лекарства дал. И к себе тут же сборщиком стеклотары устроил. Разрешил с каждой бутылки по десять копеек отстёгивать. В построение зарплаты. Так он нынче едва не по три сотни в день зашибает! Даже выходных не берёт! И меня благодетелем во всеуслышание чествует. Ну, какой бы олигарх так человеку помог? А я жертвую, пожалуйста! Хоть и без достойного образования!
Лариса. Ну, нашёл чем гордиться! Второгодник, недоучка!.. А сам сына и дочь в гимназию определил. Да не в общую школьную, а в отдельную элитную. Для чего?
Пётр. А ты не понимаешь? Здесь подучатся, затем в Англию или в Америку загоню. Это нам так повезло... тебе, мне, Ваньке. Под шумок, под разброд общий сумели что-то урвать. Но ведь время хапужного прихвата прошло! Сейчас те наверху, что не с семилеткой. А дальше ещё хуже будет. Может, даже двумя образованиями уже не обойдёшься. Так вот Танька моя и Колька, оболтус, и юридическое, и экономическое, и какое ещё понадобится, получат. Но мы снова отвлеклись. Шуряку звонить будем? Он мне как-то сказал, что с самим Шойгой знаком.
Иван. Ну-у? Так это вообще полное великолепие! Пусть он выйдет на него, а Шойгу на французов. И их местный президент в момент всё устроит!
Вера. Ой, дурилы вы, дурилы! Алкаши захлёбнутые! Действительно без мозгов! Ни одной извилины! Да ведь Гришка ни в жисть не осмелится начальника среди ночи будить! А тот, если и проснётся, никакую Францию тревожить не станет. У него на то ни права, ни желания нет. Так что сунь, Ваня, свой мобильник себе, куда вздумается. А соскучился, так кому-то в Дырявинск позвони. Разбуди, ради хохмы, пускай тоже пободрствуют. А то, что ты тут одни бессонно пропадаем?
Лариса. А ну-ка, тихо! Замрите! По-русски говорят! Москву, кажется, поймала... Точно! «Последние известия»!..
Иван. Сделай погромче! Давай на полную мощь!
Лариса. Слушаюсь, господин начальник!
Голос диктора. «... президент России готовится выступить в роли председателя так называемой «восьмёрки». А теперь к международным новостям. Сенсационное сообщение пришло из столицы Франции. По сообщению агентства Франс Пресс над одним из высокоэтажных отелей Парижа завис неопознанный объект странной конфигурации, из которого доносятся истошные крики. К месту зависания срочно стягиваются отряды специального назначения и полиции. Специалисты космических служб готовятся к визуальному контакту с возможными пришельцами. И о погоде...»
Иван. Выключай! Выключай! Вы слышали? До всех дошло? Неопознанный летающий... это же про на-ас! Это мы, значит, пришельцы! Инопланетяне! С геволтом! Мама родная! А ну, как они вдруг задумают по нам... по нас... палить? Тут же с первой ракеты ничего не останется! А если ещё и захватят? Возьмут внезапно в плен? Им же, чуркам, не докажешь, шо мы из Дырявинска. Они ж нас, как орангутангов, изучать начнут!
И ни в жисть не поверят, шо мы интуристы!
Пётр. А уж если разберутся, так ещё и посодят! И за лифт этот гребанный, и за панику международную... за то, что шорох про инопланетян подняли на весь мир, а они, инопланетяне, нами оказались!
Вера. Что же делать? Что делать? Только Гришке звонить! Пусть он там, в Москве, докажет, что мы не пришельцы!.. Набирай, Петь, набира-а-ай! Номер-то помнишь? Ой, батюшки-светы, мне срочно надобно выйти! Ой же, я не стерплю! Ой, куда мне тут деться?
Пётр. Ползи к краю и пользуйся! А мы отвернёмся. От таких известий с ума можно сойти!
Вера. Как ползи? Ка-ак воспользоваться? А если я сверзюсь? Это вас, кобелей, Господь с удобствами устроил, а нам, женщинам, каждый раз невозможная морока! И вообще, я подползу, а ты меня вдруг спихнёшь!
Пётр. Это почему же?
Вера. Потому! Потому, как к Соньке вторчерметчице давно уже подкалываешься!
Пётр. Какой Соньке? Какой Соньке? Тьфу, скаженная! Да у меня и в мыслях об ней ни одного намерения не было! Так, к примеру, проходя мимо, здоровкаюсь. И всё!
Вера. Здоровкаешься, как же! Знаем мы вас! Первоначально за ручку, а потом и под юбку! Ууу, глаза бы мои вас всех не видели! Ма-амочка! Что же мне делать?
Пётр. А как хочешь, так и делай. И на меня не рассчитывай!
Иван (подходя к краю кабины и выглядывая наружу ): Ничего не видать,
шо делается внизу. Вот Эйфельку, пожалуйста! И собор на Монмарте! А под нами - никак. Если бы повыше забраться!
Пётр. Да ты на крышу лифта взберись! И оттуда озирайся. Посигналишь им, туркам, они и опомнятся. Осознают, что тут не объект, а человек. Пробуй, Вань! Ты полегче, и тебе будет ловчее!
Иван. Ну а как тут выбраться? С боков лестниц нет.
Вера. А вон вверху вроде люк... или местное отверстие.
Пётр. Точно! Будто в автобусе аварийный выход. Ну, попробуешь?
Лариса. Не-ет! Я, Вань, тебе запрещаю! Там и током может жахнуть... и вообще... не удержишься. А мне, что ж, становиться французской вдовой?
Иван. Да я только башку высуну, ею поверчу. А потом уж и по пояс, если в безопасности. Главное - действительно углядеть, шо
они, паразиты, против нас замышляют. А заодно и обдумаю... Может, вовсе не про нас, а про другой какой отель радио говорило. Их в Париже ведь до чёрта! Не только этот драный...
Модным «грандом» назвали, в пять звёзд определили, а паршивый лифт, и тот, в норме содержать не могут. Ладно, давай подсади меня, Петь! Лишь бы этот люк поддался... Девки, а вы помогите... Ну, раз, два... дру-у-ужно!
Пётр сгибается пополам. Иван забирается ему на спину. Женщины поддерживают «акробата» с двух сторон.
Сейчас... сейчас я крышку вытолкну!.. Ух, гадость не поддаётся!
Пётр. Небось, что-то там заело? Резьба, например?
Иван. Да какая резьба? Она ж должна просто выпихиваться! Но, может, шо свалилось на неё, когда мы взлетали!.. Ладно, попробую ещё... Аааааааа! Ооооо! Уууууй! Как бы ни надорваться! А то и портки могут лопнуть с напряжения!
Пётр. Слезай, передохнём! А то ты на мне прыгаешь, усиливаясь многократно. Это ж вроде пять пудов дополнительного
обрушения!
Иван. Сейчас, сейчас... потерпи! Люк уже раскрывается! Ну, ещё чуток... ещё малость... Вот, вот, во-от... эх! Вот и всё! ( Откидывает крышку люка ) А теперь подтолкните меня, а то сам не подтянусь. Руки ослабли!.. Да за шо вы цепляетесь? Ёпарасате! Ларка! Ты же, зараза, не за то ухватилась! Ай-яй-яй, щёкотно! Отстань, злыдня! Я ж взлечу, как снаряд!
Лариса. А мы к этому стремимся! Шевелись, шевелись! А то бедненький Петечка грыжу заработает!
Иван. О Петьке беспокоишься? А меня так во Вселенную? Ну, бандитка! Ну, лярва! Погоди, спущусь с крыши, я тебя пощекочу!
( Высовывает голову в люк. Озирается )
О-о! Висим на какой-то балке! Но как будто надёжно... Луна с этой стороны светит. Полнолуние сегодня. Ларка, помнишь, как мы с тобой однажды в полнолуние в пруду купались? Тебя ещё всю тогда пиявки объели?
Пётр. Да ты что издеваешься, идол позорный? Сколько можно меня вытаптывать? Я ж тебе не газон! А ну слезай, не то скину! Мочи уже нет! Луна его заинтересовала, лимпопу лопоухую! Ты
гляди, что там внизу! Какое бедствие нас ещё ожидает? И де-е-ержись!
Пётр резко пригибается и отскакивает в сторону. Иван повисает на растопыренных локтях.
Иван. Ааааа-ай! Шо ж ты делаешь, изверг? Я же чуть не убился! Давай, ещё подтолкни, шоб я вообще выдвинулся!
Пётр. Лариска, повтори! У тебя это классно получается!
Иван. Не-е-ет! Лариска, у-убью! Не подходи! Я сам!.. Ишь ты, моду взяла не за своё хвататься без спросу!
С усилием подтягивается и влезает на крышу. Встаёт на четвереньки.
У- уф!.. Тут, можно сказать, из последних сил стараешься, а они развлекаются, морды несусветные! Та-ак, на чём же мы висим?.. Железяка огромадная! Видать, вылетела вместе с нами со всеми... Сейчас я её качну... Но нет, не поддаётся! Значит, крепкая. И проводов тут навалом... запутаться можно...
Лариса. Ванька, к проводам не лезь! Может, в них электричество ещё состоит! Долбанёт тебя сдуру, и куда я тогда денусь?
Иван. Ы - ых, венера дырявинская! Эгоистка милосская! О себе лишь морочится! А обо мне ты подумала? Мне же, если скупырюсь отсюда, лететь до приземления без всякой поддержки почти сто этажей!
Пётр. Да тут всего их штук тридцать. А то и меньше.
Иван. А испуг мой законный ты, шо, не засчитываешь? Я высоты боюсь с младенчества! Когда года в полтора из коляски впервой вывалился. А сейчас проявляю геройство невозможное, хотя весь трясусь внутри. И снаружи, тем более! И ведь жертвую собой не только ради нас, но и всего земного шара, который из-за этого «объекта» в заблуждение ввели!
Поднимается с колен, выпрямляется, держась за канаты.
Та-ак... приступаю к озиранию... Ёка ты моё! Да на нас же надвигается целая армия! Всё французское воинство тут собралось! Мама моя родная, конца - краю не видать! Прямо тучи их внизу! Озверевшие полчища! Навроде, как с Наполеоном, когда шли на Москву! (Изумлённо) Во! От личного ужаса даже историю вспомнил!.. А ну, Ларка, снова поищи Москву! Может,
она чего-то путное передаст? Да скорее, скорее! Не то эти набежавшие, не раздумывая, с нами, как с Бастилией поступят! Э-эх, да что же такое и со мной? Петька - стишками, а я в исторические изучения невольно проник!.. Может, им, французякам, для опознания нас, «Интернационал» запеть? Так они за эту выходку ещё больше обозлятся. Да и слов я не помню, хотя учить заставляли! ( Запевает ): Союз нерушимый республик свободных сплотила навеки великая Русь! Да здравствует...
Пётр. Ванька-а! Ты что-о? Опупел от предчувствий? Это ж гимн
СССР, которого нет! Да они за него нас ещё больше уроют!
Иван. О, Ерёму твою в дых! Опупеешь тут! Если сам понаблюдаешь за ихним нашествием!.. Ну, чего там Москва? Обнадёживает, или как?
Лариса. Да не найду её никак! Видимо, передачи её закончились. Ничего по-русски нет. Одно иностранное. А вот вроде французское... точно, оно! ( Усиливает звук. Поёт Пиаф. «Не жалею ни о чём « ) Заглушить?
Иван. Оставь пока! Может, внизу услышат и по своей стрелять не будут! ( Дёргается на крыше. Кричит ): Э-эй, мусьё! Господа! Как вас та-ам? Францу-у-узы-ы.!.. Кто начальник? Вас ис дас? Мы не инопланетяне! Мы туристо! Руссо! Руссо! Дырявинск! Дырявинск!.. Алле, вашу мать! Ну-у? Пар си, пар ла-а-а!.. Ни хрена не реагируют!.. Ладно, отключи приёмник. Им это до лампочки!
Лариса. А ты не «руссо», а «рашен» им теперь покричи! А потом
ещё «рюс»! Может, так они поймут? «Рюс» и «рашен» доходчивее!
Иван. Да-а? Попробуем... Алле! Эй, земели! Мы не с Марсу! Мы - рашен! Слышите? Рашен! Рюс! Дырявинск! Пар си? Э-эй, мы раше-е-ен!
Пётр. Ну, что? Внимают?
Иван. Вроде, да. Бошки вверх задрали. И ещё больше засуетились!
Вера. А вдруг они из-за этого «рашена» вообще с ума сойдут? Вдруг подумают, что это русские к ним инопланетян запустили?
Пётр. Да откуда в России у нас инопланетяне? А если б вдруг и
оказались, то хрен бы стали ими разбрасываться! Так что, хочешь, не хочешь, а мы их сейчас заменяем!
Иван. Аааааааа! А вот это уже гибель!!! Карау-у-ул! На нас нападают! Держите меня! Я сматываюсь! Ва-а-а-ай!
Спрыгивает с крыши в кабину. Садится на пол, прикрывая голову рукам.
Ло-о-ожись! Сейчас они начнут!
Пётр. Да что там такое? Что с тобой?.. Не молчи -и!
Иван. Психическая атака! Возможно, ракетная! Слышите? Слышите? Они приближаются!!!
Возникает нарастающий гул
вертолёта. Всё пригнулись, прижались друг к другу. Луч вертолётного прожектора падает на кабину лифта.
Пётр. Всё-ё! Капут! Сейчас ка-ак грохнут!.. Что же предпринять?
Вера. Да показаться им надо! Зачем Ванька с крыши слез? Они б определили, что здесь человеки!
Иван. Ах, ты смелая? Ну, так сама и покажись! И тебя ихними винтами тотчас к чертям сдует! Понесёт аж до самого, может, Нотер - Дама! Вон, какое ветрище! И вообще... Кто знает? Может, высунешься, а они в тебя смертельным лазером пальнут! Они ж не знают, как выглядят настоящие инопланетяне! В ихних фильмах пришельцы всегда в людей превращаются!
Пётр. Но другого выхода нет! Так что, была, не была... Подсадите меня! Я сейчас высунусь! Раз этот змей не улетает, стало быть,
чего- то ждёт!
Иван. Да мы тебя не удержим! У меня хребет хрупкий! Ты ж его переломишь одной левой ногой!.. Видно, мне опять придётся
сделаться всемирной жертвой! Чёрт с вами, подставляйтесь... подсаживайте меня! Коль они до сих пор ещё не пальнули, так, может, ещё малость повременят...
Лариса. Ва-анечка! На кого ж ты меня, несчастную, бросаешь?
Пётр. Отстранись! Не безумствуй! Может, обойдётся миром! Ну а нет, так благодарность ему будет от всего человечества! И, конечно, от нас, если останемся в живых!.. Давай, Ваня, взбирайся... топчись на мне, сколько хочешь... Может быть, в
последний раз... Ну, поддерживайте, поддерживайте! Лезь, Ваня, ле-езь!
Иван ( обнимаясь со всеми ): Ну-у... на всякий случай... как это... прощайте!
Не поминайте лихом! И извиняйте, если шо было не так!
Вера. Прощаем, Ваня, прощаем! И ты нас прости! Но давай уже
лезь, пока бомбы на нас не сбросили!
Лариса. Ва-анечка-а! Я тебе верной до конца твоей жизни буду! Ты
не сомневайся! И в память твою в мэрии нашей улицу откуплю и Ивановской назову!
Пётр. Хватит скулить! Не препятствуй героическому подвигу! Давай, Ваня, да-авай! Порадей за Россию!
Иван вновь взбирается на крышу кабины. Хватается за канаты.
Иван. Уууй, какой ветрище! Оно ж меня снесёт!.. Эй, вы там! Наверху! Поднимитесь повыше! И не светите в глаза! Я же ничего не вижу -у!.. Ну, до чего непонятливые! Никак не врубаются!
Неожиданно с вертолёта раздаются усиленные акустикой голоса.
1-й голос. Кесь ке се? Кесь ке се?
2-й голос. О, мон дью! Ку диабле!
Иван от неожиданности приседает.
Остальные в лифте в панике.
Вера. Что они говорят? Чего от нас хочут?
Пётр. Ва-а-анька-а! Поори им опять, что мы рюс и рашен!
Лариса. Ванечка! Кричи лишь «рюс»! Это вроде по-ихнему!
Иван ( приподнимаясь, тычет в себя пальцем ): Э-эй вы, нерусские! Смотрите сюда!.. Я есть рюс Иван! Рюс! Рюс! Рашен, гроба вашу мать! Но Марс! Но Венера! Но космос! Рашен! Рюс! Руссо туристо! Я есть человек! Понимать? Ферштейн?
Ариведерча!
Голос. Кесь ке се ч е л о в ъ е к ь? Парле ву франсе? Же ве авек ву парле?
Иван. Че-его? Не-ет! Не понимаю! Не обученный!
Голос. Шпрехен зи дойч?
Иван. Опять не-ет! Найн! Тоже не шуруплю! Едрить твою
в печень! Рюсо! Рюс! Шо? Опять не доходит?
Голос. Ду ю спик инглиш?
Иван (горестно) : Откудова? Ла-а-арка-а! Ты же шпрешешь по- английскому! Давай подключайся!
Лариса. Крикни им для начала «хау ду ю ду»!
Иван. А это шо?
Лариса. Да я точно не помню! Но чего-то хорошее... Вроде, «здравствуйте»... А может, и нет...
Иван (сложив ладони рупором ): Э-эй вы там... поднебесные! Хау ду ю ду- у! Уловили? Ларка-а! Давай чего-то ещё!
Лариса. Ну, чего... голова совсем не варит! Ну, ещё... ай лав ю! Янки гоми хоу! Про Макдоналдс поори! Он у них тут тоже есть!
Иван. Гоми хоу лавю! Макдоналдс! Гамбургер!.. Ну-у?.. Замолкли чего-то... Видно, совещаются!
Голос. А ви говорить по-русски?
Иван ( обалдев ): Че-е-ево? Аааааааа! Конечно, конечно! Рашен! Русский!
Россия! Дырявинск! (Вскакивает, чуть не свалившись с крыши ) Руссо туристо! Ай лавю! Интернационал! Дырявинск!
Голос. Что такое Дырявинск? Кто ви есть? Как тут оказаться?
Иван. Да лифт же ваш ёгнутый сюда нас занёс! Понимаете,
ли-ифт! ( Наклоняясь к своим ): Ни хрена они, видно, не слышат!.. Да ты выключи мотор, дубина! Тогда уяснишь!
Пётр. Да ты что-о? Сду-у-урел? Если он мотор заглушит, так на нас тотчас и свалится!
Иван. Ну, тогда давайте хором! Как геволт раньше высказывали! Надо крикнуть погромче: «Это лифт ваш паршивый!»
Вера. За «паршивый» оскорбятся! Давайте крикнем: неисправный!
Иван. Ну, пускай «неисправный»! Только погорластее! Эй вы, местные, слушайте! Три... четыре!
Все хором. Это лифт ваш неисправный!!!
Иван. Дошло, наконец?
Пётр ( с завываньем ): С неисправного лифту
залетели в высоту!
Голос. Кесь ке се? Ли-ифт?.. А-а, лифт! Не эНЛеО? Ви не инопланета? Ви есть людь? Человъекь?
Иван. Да, конечно же, люди-и!!! Такие, как вы! Человеки! Только русские! Уяснил?
Голос. Оставляйтесь на мест! Вас будут поможить!
Иван. Слава Богу! Дотумкались! Но и всё же ту-у-упые!
Лариса. Ванечка! Возвращайся! Мы спасены!
Иван спускается в кабину. Все его
обнимают.
Ты герой! Настоящий! Тебе орден надо дать! Даже два!
Французский и русский! За спасение Отечества!
Пётр. По такому случаю не грех и отметиться. А ну, где у нас бутылка? Верка, доставай!
Вера. Теперь и я не препятствую. И выпью вместе с вами. А что, стаканов у нас нет? Нужно прямо из бутылки?
Пётр. А ты, кажется, брезгуешь?
Вера. Нет. Но это неприлично.
Лариса. Неприлично! Скажите, пожалуйста! А на своей овощной базе мало пила из горла? Давай пей, не ломайся! Или передай бутылку!
Вера. А ты моей базой меня не кори! Там ситуация была особая. И то, что было, то прошло! А теперь мы - культурные! И я, за ради нашего спасения, отвечать тебе не буду. А то б вспомнила, как ты с бомжами из трёхлитровой стекляшки пиво отхлёбывала!
Пётр. Ну, отрава! Я те вспомню! Вот гадюки! Как кобры, друг дружку сожрать готовы!
Отнимает у Веры бутылку. Пьёт сам. Передаёт Ивану.
Иван. Ну, тогда за прекрасных дам! ( Подносит бутылку ко рту и вдруг её роняет ) Шо это? Нас, кажется, подвешивают? Вроде шо-то цепляют? Не может быть! А ну, подсадите меня снова!
Его подсаживают. Он выглядывает из люка. И падает на пол.
То-очно! Заарканили за крюки!.. Ай, да шо ж вы, гады, делаете? Ку-уда нас?.. По-о-ехали-и!
Гаснет свет вертолётного прожектора, то и дело гаснет свет в кабине лифта. Сцена погружается в полумрак. Рёв вертолета становится тише. И лишь истошные голоса несчастных летят в зрительный зал.
Голоса. Карау-у-ул!
Мы сорвёмся!
Канаты не выдержат!
Деточки мои, про-о-ощайте!
Господи, помилуй нас! Ой, мамусеньки, папусеньки!
Ой! Ой! О-ой! Ооооооооой!
За грехи наши тяжкие!
Вставай, проклятьем заклеймённый!
Да заткнись ты! Нашёл время!
Сам заткнись! Русские не сдаются!.. Это есть наш последний и решительный бо-ой!
Ой, ой! Мы, кажется, снижаемся!
А ну выгляни, Вань!
Точно! Идём на посадку! Вроде на поляну у Эйфельевой башни!.. А народу там... народищу! Пол-Парижу сбежалось! Телевидение! Кино! Снимать, видно, нас хочут!
Да кому это надо?
Нам, Петенька, на-ам! Мы ж навечно прославимся! Весь мир об нас узнает!
Ну и дуры! За лифт же этот проклятый придётся платить! Мы ж, считай, с его помощью гранд-отель сокрушили!
А ещё могут нашему правительству анонимку послать! Дескать, ваших охламонов больше в Париж не допустим!
И из-за нас сколько безвинного народу пострадает! А уж,
коли, дознаются, кто это всем удружил, так ва-аще, куда бежать будем от всеобщего гнева?
Ну а что ты предлагаешь?
Да как только приземлимся, тут же драпать без оглядки, куда глаза глядят! И сегодня же из Парижу - вон! Или, в крайнем случае, в другой отель двинем. Потому что в этом «Гранде» нам жить не дадут!
Всё! Как будто приземляемся!
Подпрыгивайте! Подпрыгивайте!
Ма-амоньки! Спасены-ы-ы!
Раздаётся стук кабины о землю. Включается свет на сцене. И вдали - нарастающий гул голосов. Иван выглядывает из кабины.
Иван. Мать твою в банный лист! Сейчас они нас точно снесут! Или всемерно затопчут! Их же тыщи набегают!
Пётр ( высовываясь ): Какие тыщи? Миллион! А впереди... быть не может... Это ж надо! Ну, га-ад! Впереди... всех обогнал... Метротель с омаром! Па-а-адла-а!
Лариса ( выглядывая ): Ка-ак? И он тут? Ай, правда! Видно, караулил до сих пор! И с ним все остальные, что из ресторана!
Вера. О-ой! А меня опять прихватило! Как теперь быть?
Пётр. Разряжайся на бегу!.. И где наш мобильник? Та-ак... они ещё далеко, и я успею связаться... Сейчас, сейчас... ( Торопливо
набирает номер ):Алло! Москва? Шурячок, это ты-ы.?.. Да я, я, Петруха! Мы с Веркой в Париже! Слышал про инопланетян? Так это мы! Ну да, да-а! Потом расскажем! А сейчас свяжись с правительством! Передай, что на нас тут готовится массовое
покушение! Всё! Пока -а! Если жив останусь, опять позвоню! Ну, бежим! Хватай ноги в руки!
Пётр выскакивает из кабины. Остальные за ним. Мечутся из стороны в сторону
Иван. Ну, куда теперь?
Вера. Куда бежать?
Лариса. Они уже со всех сторон!.. Обходят! Окружают! Телевидение! Ки-ино-о! Может, останемся?
Иван. Ты шо, чокнутая? А омар? Метротель же нас слопает! Ему ж мы не заплатили! Ничего не остаётся, как только лезть теперь на Эйфельеву!
Пётр. Да ты что-о? Опять наверх? А лифты там работают?
Иван. Да без лифтов! На кой теперь они? Прямо по конструкциям! Нас считают пришельцами? Вот и закосим под их! Доберёмся до верху, и никто за нами не посмеет! Это ж такая высота! А мы к ней уже привычны!
Пётр. Ну что, девки? Рванём?
Вера. А мне уже всё равно. Хоть на Эйфельеву, хоть на Эверест! Наверху обсыхать будет даже приятнее! ( Запевает ): Отпустите
меня в Гималаи! Отпустите меня насовсем!
Гул толпы нарастает.
Пётр. Ну, значит, решили? Бежи-и-им?
Лариса. Бежим!
Иван. А вертолёт они за нами и сюда пришлют! А не захочут, так мы эту их башенку так раскачаем, шо она сама согнётся до самой земли! И поэтому, впе-е-ерёд!
Пётр. Вперёд! Спасайся, кто может!..
Убегают.
З А Н А В Е С.
И сразу же по трансляции, как бы выдержкой из «Последних известий», звучат слова диктора:
«…космический корабль благополучно приземлился в заданном районе восточнее казахстанского города Аркалык.
И последнее. После того, как недавно в Париже несколько наших граждан на глазах у всех согнули и выпрямили Эйфелеву башню, мир убедился в наличии у России новых мощнейших нанотехнологий. В связи с этим, представители итальянского города Пиза обратились к нашему руководству с просьбой помочь им выпрямить всё более наклоняющуюся знаменитую Падающую башню. С подобными же предложениями обратились ещё несколько стран. По имеющимся данным из достоверных источников, ныне этот вопрос рассматривается на самом высшем уровне. Вперёд, Россия!»