Он сидел в саду, на старом, изношенном кресле, тихо покачиваясь из стороны в сторону. Было весьма жарко, и ему приходилось омахивать себя небольшой бумагой с пригласительной надписью, хотя при такой жаре не хотелось и поворачивать головы. Он поминутно поглядывал на часы. Вот уже почти полдень, а её всё нет. Как же так может быть, ведь они договаривались встретиться в половину двенадцатого!
Жарко! Он отчаянно теребил уже намокший жилет и рубаху. Выпить бы хоть чего-нибудь, но лень идти за графином.
Взгляд упал на бумажку в руке. Будем пить чай у тебя, вот мой портрет, твоя Сонечка... Странно всё это. Здесь какой-то подвох.Неправильно написала адрес?...Может, вообще не туда пригласила?..Нет, совершенно не может быть, уже должна прийти...
Он резко встал и начал ходить из стороны в сторону. Где же она, та одинокая и милая барышня, которая любит пить чай по утрам? Где? Где?...
В напряжении он перебрал все варианты того, что могло случится с той, что пригласила его на чай,и, сам того не заметив, вышел с дачи на широкую дорогу.
Пока он преодолевал расстояние от своей дачи до соседской, слышался странный смех, доносившийся, по-видимому, с самой дачи соседа. Кроме смеха, слышались еще и разговоры -
его сосед, Петр Алексеевич, говорил с какой-то девушкой. Он называл её на "ты" и обращался к ней "Сонечка" .Еще он успел усмотреть, что девушка была широколицей блондинкой.
Сонечка?! Широкое лицо?! Блондинка?!... Ну, поплатишься ты у меня, уродец!!
Он бесцеремонно вошел на дачу к соседу, который, как ни в чем ни бывало, продолжал пить чай и разговаривать с барышней в синем платье. Только сейчас его взгляд обратился на него.
-Ах, здравствуйте, Антон Ильич! Мы давно уже ждем вас. Садитесь с нами, мы пьем чай с вареньем. Да, чуть не забыл! Познакомьтесь с моею сестрой, Софьей Алексеевной!
-Письмо...чай...Сонечка...встреча...
Он, неуверенно шагнув два шага, упал на стул, приготовленный для него, одним разом сметя приветливые улыбки с лиц соседа и его сестры.
-Что с вами,Антон Ильич?Антон Ильич, да очнитесь же!
Петр Алексеевич отчаянно пытался привести его в сознание, но безуспешно. Софья Алексеевна носилась вокруг с встревоженным выражением лица, будто бы пытаясь чем-то помочь.
-Сонька, не мешайся!...А это что ещё такое?
Он развернул пригласительную бумажку, лежавшую в руке у Антона Ильича.
-Приглашаю тебя в половину двенадцатого...у тебя...беседка...молода, хороша собой...люблю чай...твоя Сонечка...Сонечка?!Плут, шельмец, искуситель проклятый!Вот ты как, значит, с сестрою моей говоришь?!... А ты, сама-то, что такое пишешь?А?
Петр Алексеевич придумал еще много прозвищ для своей сестры, и для самого Антона Ильича,который, только очнувшись, и видя все будто бы в тумане, тихо и почти неслышно захихикал.