Глава из повести "Песчаное чудовище"
Пустыня – это не обязательно бескрайние пески и жара. Пустынной может быть выжженная безводная степь, каменистая равнина, солончаковая впадина, снежная равнина без всяких признаков жизни... Маленькая пустыня вблизи большой реки Куры, в которую мы пошли маршрутом– это глинисто-каменистая, довольно широкая безводная и безветренная балка. Когда выносил маршрутное задание на карту, никаких признаков пустыни не заметил.
Между городом Гори и городком Каспи расстояние составляет 26 км. По левому борту реки Куры от Гори до древней крепости Уплисцихе довелось мне однажды идти поисковым маршрутом. Нормальный грузинский пейзаж: справа – река Кура, за ней живописная зелёная долина с селениями, а дальше поднимаются горы, отроги Триалетского хребта, тоже зелёные и не очень высокие. Слева, вдоль реки, почти без перерыва тянутся скальные сглаженные уступы массивных песчаников высотой до 20-30 метров, а между ними и рекой – пойменная терраса, то узкая до 5 метров между водой и скалой, то широкая, до 200 метров, с полями кукурузы на каждом мало-мальски ровном участке.
В старинной крепости Уплисцихе мы задержались, поднялись в неё от реки, через туннельный наклонный проход сечением 3х5 метров – здесь могли въезжать и выезжать всадники. Интересное место – пещерный городок на мощном каменном уступе, высотой до 30 метров, с трёх сторон неприступный, а со стороны равнины ограждённый каменной стеной, ныне почти полностью разобранной на строительные нужды местного населения. В неприкосновенности сохранилась небольшая церковь с башенкой посередине крыши, а от всех остальных строений остались площадки да углубления, врезанные в округлые уступы всё того же массивного песчаника. Здесь я сделал несколько интересных фотографий.
По левому борту Куры мы прошли ещё около километра и вышли к подвесному мосту через реку. Смотрим, а на той стороне, на окраине села, нас уже дожидается «ГАЗ-51». Перешли реку, сели и поехали в лагерь.
На другой день мы опять приехали сюда же, к подвесному мосту, перешли на левый борт Куры и пошли вниз вдоль скал – впереди нас ожидала глубокая разветвлённая балка. Босс поставил нам задачу: сделать детальный разрез по глинам и мергелям, залегающими сверху, на массивных песчаниках, которые, как выразился Босс, «нам и на хрен не нужны».
Через узкий проход в песчаниках вошли в балку, а там…Ну, не совсем пустыня а такая нормальная, широкая и пологая, сухая балка. Очень сухая. Никаких родников, никакой зелени, только сухие травы вдоль сухого русла. Вода здесь если и течёт, то после сильных ливней, да и то недолго. Таких оврагов я насмотрелся в Нахичевани.
Первое обнажение взяли на песчаниках, отобрали пробы, замерили прибором радиоактивность, как положено. Привязал начало маршрута и поставил точку на карте: всё, поехали, ребята. Нормальный маршрут, нормальная работа, нормальная балка…
Обычно я ходил в маршруты с рабочим Сергеем, молодым парнем из Ессентуков. В тот день с нами пошла студентка из Старооскольского техникума – Босс велел научить её работе с радиометром.
Маршрут вначале пошёл весело – у девушки с Сергеем обозначились нескрываемые взаимные симпатии. Он навесил на неё прибор и обучал её практически, как пользоваться радиометром в полевых условиях. Под идиллическое воркование.
В течение часа прошли километр маршрута. Стало жарко. Вдоль реки всегда дует какой-никакой ветерок, а здесь стояла какая-то глухая духота при полной неподвижности воздуха. Девушка выпила свою фляжку воды на первых ста метрах. Теперь она опять просила пить и умоляюще, но пока ещё кокетливо, смотрела на Сергея. Нам предстояло пройти ещё 4 км по балке с подъёмом вверх. Посоветовал молодым экономить воду, пить по глотку, полоская немного во рту. Так они меня и послушались.
Прошли ещё километр. Студентка осушила серёжину фляжку и начала хныкать чисто по-детски, и капризничать…
Отлил из своей, почти полной фляжки, и велел Сергею давать подруге по глотку через каждые двести метров. Пошли дальше. Прибор Сергей взял на себя. Девушка шла медленно, но всё-таки шла, тихо поскуливая.
После третьего километра она упала и зашлась в истерике. Требовала идти назад, к речке, где много воды. Никакие уговоры не действовали. Она кричала, что дальше не пойдёт, что лучше она вот здесь и умрёт, где лежит. Кое-как мы подняли её, усадили…Отдал ей последнюю воду. Она выпила с жадностью. Пошли потихоньку дальше.
Через пятьсот метров опять случилась истерика. Чего только мы не наслышались от этой, прежде красивой кудрявой девчонки, а сейчас похожей на жалкую старую скандальную бабку, визжащую и топающую ногами. И ведь не было повода для такой драмы – её здоровью ничто не угрожало, воды в ней было ещё много. Практически, все три фляжки выпила она. До обезвоживания было далеко.
Безвольный, разбалованный ребёнок 19-ти лет, привыкший с колыбели ублажать все свои капризы за счёт окружающих её мамы, папы, бабушки, дедушки и других, валялся перед нами на сухой горячей глине и требовал к себе исключительного внимания. Мерзкое зрелище, я вам скажу. Противно смотреть.
Мне в жизни досталось женских истерик с избытком. Мои родные и близкие женщины – мать, сестра, жена пытались меня воспитывать и перевоспитывать под свою волю, а когда я упирался, то они пускали в ход слёзы, иногда переходящие в истерики. Все трое они почему-то дружно считали меня умственно неполноценным и учили, как я должен жить. От своих истерик они имели некоторый успех, порой я уступал, и потому пользовались этим приёмом часто. Я возненавидел женские истерики на всю жизнь и хорошо себя чувствовал вдали от любимых женщин, в полевой геологии. И вот теперь, в полевом маршруте, в прекрасной солнечной Грузии меня достаёт истерикой молоденькая студентка. У Сергея с ней любовь, а я отвечаю за маршрут и за них обоих.
Нет, моя милая, женским истерикам я больше не верю – маршрут мы пройдём до конца.
Мы присели по обе стороны от всхлипывающей девушки, закурили, помолчали. Попросил Сергея измерить радиоактивность двадцатиметровой толщи серо-зелёных глин, на которых валялась стонущая девушка. Сделал записи в полевой книжке, отметил наше местонахождении на карте – нам оставалось пройти полтора километра, но подъём предстоял круче прежнего. В верховьях балки намечалась лесополоса, за ней виноградники, потом асфальтированная дорога. Там нас в 17-00 ожидала машина. Сейчас на часах было 13-30.
Наши деловые телодвижения подействовали на истеричку. До неё, наверное, дошло, что сюда мы пришли работать, а не на туристическую прогулку. Никто её не успокаивал и не гладил по голове. Вскоре студентка успокоилась.
Самое время продолжать маршрут. Солнце палило безжалостно и сидеть на жаре мне казалось ещё хуже, чем идти вперёд.
Взял радиометр у Сергея, сказал ему:
– Нам осталось полтора километра. Наверху есть лесополоса. Там, по крайней мере, можно отсидеться до приезда машины. Надо идти. Студентку бери и тащи, как сумеешь. Хоть на руках…Лежать на жаре не стоит.
Сергей молча кивнул и посмотрел на подругу. Сказал ей пару ласковых слов. Та зашевелилась и стала со стонами подниматься.
Пошёл вперёд, не оглядываясь. В наушниках прибора ровно потрескивала фоновая радиоактивность. В привычном рабочем темпе и в непривычной тишине - истерические визги остались позади - незаметно прошёл подъём и вышел на равнину. Глазам открылась приятная зелень густой лесополосы.
Оглянулся: Сергей тащил подругу на подъём, обхватив одной рукой за талию, а другой рукой удерживал её руку на своём плече – так водят санитары ходячих раненых. Ногами девушка всё-таки переступала сама. Уже хорошо, не на руках тащит.
Широкая долина разветвлённой балки простиралась внизу. Сквозь марево едва просматривались мутно-зелёные долины и горы за Курой, а сама река вообще не просматривалась никак. Здесь бы мне и сделать исторический снимок: двое в пустыне, любовь и жажда. Но я и сам давно уже жаждал – губы пересохли, а во рту еле ворочался шершавый сухой язык. Даже губы облизнуть было нечем – слюна кончилась. Фотоаппарат из рюкзака я так и не достал. А могла бы получиться необычная фотосессия.
Присмотрелся к лесополосе: слева, в глубине редких кустов, виднелись как будто бы заросли камыша. Опыт жизни подсказывал мне, что там будет вода. Двинулся туда и метров через двести вышел на полянку, а там – родник, культурный, ухоженный, и даже железная труба вставлена в мергелистый откос. И течёт-то вода в…нашу балку, но через пять метров исчезает в рыхлых наносах. То есть, здесь начинался исток нашей сухой балки, и где-то под сухим руслом всё же текла вода в сторону Куры, или же она терялась в рыхлых грунтах уже здесь, наверху, и уходила на глубину по трещинам в массивных песчаниках. Текучая вода всегда найдёт себе путь. И стремится она вниз, по кратчайшему пути, пока не упрётся в непроницаемый водоупорный горизонт, и тогда она пойдёт по уклону вниз, в сторону реки.
Когда встречается родник, истекающий из нижних горизонтов пород – это нормально. А когда идёшь по сухой балке, а родник неожиданно появляется наверху, то это похоже на чудо. Однако, никакого чуда – вода пробивается по трещинам из нижних пластов под давлением! и выходит на поверхность в верхних горизонтах.
На моей карте родника не было. Впрочем, у меня на руках была копия-калька с генштабовского планшета масштаба 1:50000. Это самые лучшие топокарты для геологов, мы их ценили по высокому классу. Уже вечером, вернувшись в лагерь, я просмотрел секретный оригинал из сейфа: есть родник! И даже дебит проставлен – 20 литров в минуту.
Набрал воды во фляжку, попробовал – холодная, пресная, вкусная. Пошёл навстречу измученной парочке. Сколько было радости! Вода в пустыне – это же неописуемое блаженство!
Смотрел на них, пока они пили. Видок у них был ещё тот: два выжатых влюблённых лимона…с красными распаренными лицами.
Где вода, там и жизнь. Через пять минут мы бодро шли наверх, молодые смеялись и шутили по поводу недавнего бессилия. И всё же мне показалось, что смех у них был нервный. Вперемешку с плачем.
В тени деревьев, недалеко от родника мы присели отдохнуть и вспомнили, что ещё сегодня не обедали. Спешить нам было некуда, а потому обедали мы долго и вдумчиво.
Никто никого ни в чём не упрекал.
Я и сам тогда поразился этой, невесть откуда взявшейся жаркой пустыне, которая нас испытала на прочность. До сих пор мы ходили и ездили по зелёной цветущей стране. Субтропики. Знал бы, что будет такая сушь и жара, взяли бы воды с запасом. Называть эту балку пустыней язык не поворачивался, пока нам студентка не устроила драматическое представление.
Признаюсь, были у меня опасения, как бы девушка там не кончилась – такой накал страстей она устроила. Вдвоём с Сергеем мы бы прошли маршрут спокойно, скучно, как обычно, ну, может быть, прочувствовали жару в горячей долине. Прошли и забыли. И не писал бы я сейчас о том маршруте, да вот так случилось, что день тот запомнился и пригодился для сравнения: как разные люди по-разному ведут себя в суровых условиях пустыни. Семнадцатилетняя студентка из 1930-х годов (см. в начале главы – Вероника Казимировна Василевская, ботаник), заблудившаяся без воды в пустыне Каракум, и девятнадцатилетняя студентка из 1970-х годов, не выдержавшая и пяти часов в знойной балке, хотя она была не одна, да и воды было в достатке.
Воля и безволие, выносливость и изнеженность, терпение и эгоизм – вот чем отличались эти две девушки из разных эпох.