Спросили тут меня намедни о самом большом кайфе, который я испытывал в своей жизни, и, соответственно, о самом большом обломе этого самого кайфа. Задумался. Начнем с того, что понятие «кайф» настолько многогранно, что вмещает в себя широчайший спектр понятий, от бутылки холодного пива в хмурое похмельное утро, до религиозного катарсиса, экстатического просветления и вознесения на небеса. Так что, пока не изобрели хитрый прибор под названием кайфометр, как-то трудно назвать, что же было самым большим. Могу сказать лишь, что пришло на ум в первую очередь.
КАЙФ.
В городе Оленегорск, в котором я родился, с досугом было туго. Поэтому я проводил свои выходные с отцом и его друзьями на рыбалке. Надо сказать, суровая северная красота – это нечто. Скупая, без кричащих южных красок и запахов, красота. Кто был, тот меня поймет. Невозможно забыть или разлюбить ледяные прозрачные озера, кривой подлесок, низкие деревья, цепляющиеся корнями за голые скалы, краснеющую бруснику в желтом мшистом ковре тундры, низкое свинцовое небо белых ночей и ощущение дикости и первозданности природы, которая за миллионы лет ничуть не изменилась. Очень много хочется рассказать о своей родине, попробую найти время и остановиться на этом поподробнее, но речь сейчас не об этом.
Лето за полярным кругом – это вообще не лето в общепринятом понимании. Вы можете себе представить лето, когда все население ходит в верхней одежде, и есть лишь несколько дней в году, когда можно одеть футболку или рубашку с коротким рукавом? Но такие дни бывают, и случай, о котором я говорю, пришелся именно на такой.
Ездили мы на рыбалку на озеро Чудзьявр, что на местном лопарском наречии означало «Гиблое озеро». О происхождении этого милого названия я расскажу в другой раз, сейчас замечу лишь, что ловить рыбу на самом Чудзьявре с точки зрения аксакалов было не круто, поэтому мы часа три переезжали на моторке на другой берег, там выходили и шли пешком до Светлого озера, переезжали и его, после чего шли, опять же пешком, до третьего Луневого, и вот там-то и была настоящая рыбалка.
А теперь включайте воображение. Иду я по тропинке до Луней, километров пять, в полной выкладке северного рыбака, то бишь в ватных штанах, двух свитерах, телогрейке и даже зимней шапке-ушанке. Температура окружающего воздуха за тридцать по Цельсию. За плечами здоровенный рюкзак, на плече лодочный мотор «Ветерок – 12», в руке бак с бензином. Иду, балансируя на камнях, проваливаясь в болото, грязная жижа которого заливается в сапоги, иду матюкаясь и думая, сколько же еще осталось до места стоянки. Пот заливает глаза, отгонять мошкару нет сил, при взгляде на окружающую природу все ее составляющие начинают колыхаться и менять форму в зыбком мареве рефракции, ну, примерно, как асфальт на солнцепеке. Сознание мутится, в голове нет никаких мыслей кроме одной: «Блин, когда же это закончится???». И вот, наконец-то, конец пути близок, я уже вижу всех наших, расположившихся под кустами, выражать радость нет сил, просто передвигаю ногами на грани теплового удара. И вдруг, боковым зрением вижу в нескольких метрах от тропинки белое пятно…
Вкратце, о том, что такое вечная мерзлота. Это не красивый эпитет, это геологическое понятие. Земля на Севере – это всего лишь тонкий, в несколько метров, верхний слой, под которым находится тот самый ледник, известный некоторым по Ледниковому периоду, миллионы кубометров древнего льда, который никуда с тех пор не делся, а покрывает весь Кольский полуостров, подобно панцирю гигантской черепахи. В некоторых местах ледник выходит на поверхность, и в этих местах снег не тает никогда, даже летом.
И вот я, не веря своим глазам, подхожу ближе и вижу пятачок, примерно два на три, девственно белого, пушистого искрящегося СНЕГА! Я на ходу сбрасываю тяжкий груз, скидываю с себя всю зимнюю одежду, раздеваюсь до пояса и раскинув руки, всей раскаленной тушей, падаю лицом вниз, прямо в этот сугроб! Я лежу и чувствую, как от меня идет шипение, как от утюга, упавшего в ванну, лежу не шевелясь, не дыша, каждой клеточкой тела ощущая этот огромный, ни с чем не сравнимый КАЙФ…
ОБЛОМ КАЙФА.
Было в нашей, некогда единой стране, веселое время, именуемое ПЕРЕСТРОЙКА. Полный бардак, дикая инфляция, время китайских кожаных курток, стихийных рынков, челноков и бандитов, время, когда миллионные состояния делались из воздуха, когда деньги сыпались с неба и так же легко уходили, как вода сквозь пальцы, время торжества великих бизнесменов, из нищеты мгновенно возносящихся к вершинам богатства, и великих авантюристов. Естественно, ваш покорный слуга не мог остаться в стороне от таких событий, и уволившись с госпредприятия, с разбегу бросился в погоню за золотым тельцом.
Деньги тогда делались на всем. Прикинув, что к чему, мы с моим тогдашним компаньоном и другом Саней Хохлом решили поехать за водкой в места, где жили его родители, а именно в Белгородскую область. Пользуясь саниными связями, мы колесили по югу России на разваливающихся Жигулях с прицепами, скупали на складах водку по десять рублей за пузырь, сажая свою печень на ежедневных пьянках с завмагами и товароведами, с тем чтобы отвезти стратегический груз в Мурманск, где зеленый змий продавался исключительно по талонам и шел с рук по тридцатке. Не самый плохой подъем, между прочим:).
Однажды решили приехать домой пораньше, было очень жарко и вымотались мы как черти. И только успели смыть с себя пыль степных проселков, как ввалилась толпа одноклассников Хохла, и хором заорала: «Пацаны, едем ловить раков!». Честно говоря, забаву эту я всегда считал удовольствием ниже среднего, с устатку ехать на какие-то пруды и ползать в грязюке в поисках говноедов, живущих в мутной воде, мне совсем не улыбалось. Но среди местных парубков ловля раков и последующее их поедание почиталось чем-то сродни африканскому сафари или охоте Короля-солнца со свитой на благородного оленя в Булонском лесу. Пришлось ехать.
По приезду на место вся толпа с гиканьем, вздымая огромные волны, кинулась в мутный водоем. Я тоже изображал энтузиазм, но только до того времени, пока клятый омар не оттяпал мне полпальца своей клешней, плюс разбитая бутылка на дне, порезаться о которую выпало счастье только мне. Проклиная все на свете, я выбрался на берег, где и пребывал до тех пор, пока местный бомонд развлекался извлечением членистоногих из глубоко законспирированных нор. Но наконец-то последний рак был извлечен из своего убежища, и мы поехали домой.
О, эти южные летние ночи! Столик со скамейками, вкопанный у ворот, благоухание растений с неизвестными мне названиями, стрекотание цикад, черное бездонное небо над головой с огромными мерцающими звездами. Усталость, растекающаяся по всему телу и пьянящее сознание того, что на сегодня уже все, аллес, пошло все нахер, два по сто, и спать, на душистый сеновал. Выносят казан вареных раков, наливаем по соточке, выпиваем, в животе взрывается горячая бомба…кайф… Приятная вяжущая истома, иллюстрация к песне Pink Floyd, дословно переводимой как «Комфортабельное оцепенение», я смотрю в звездное небо, благодарю Бога за прожитый день, глаза слипаются, сил осталось ровно столько, чтобы встать, пожелать спокойной ночи, добрести до лежбища и упасть лицом в подушку. И погрузиться в крепкий, как магаданский чифир, сон без сновидений…
Дядя Вова… Бл@дь, этот дядя Вова, брат хохлопапы, хитрожопый селянин, долбаный куркуль, крепкий зажиточный мужик, из тех, которым никогда не бывает «хватит». Именно в этот момент, когда я собрался встать из-за стола и поблагодарить общество за прекрасный вечер, в этот момент к столу подбегает дядя Вова и орет: «Пацаны, подъем, звыняйте, но пришел Камаз сена, надо срочно разгружать!». Краем глаза я вижу прочих сорачников-собутыльников, выползающих из-за стола в великой радости, что к ним это не относится...
Первая мысль, если честно, была та, что все это мне уже снится. Знаете, как маленькие дети в своей беспомощности перед лицом грозного жестокого мира пытаются спрятаться в норку, исчезнуть, нырнуть, как моллюск в раковину, чтобы их не видели и не трогали? Что-то сродни этому я и испытал в первый момент. А потом как зомби встал, взял вилы и пошел разгружать эту долбаную шаланду. До семи утра. Камаз сена, чтоб вы знали – это очень много. О така фигня…