В назначенное время Ольга пришла на ванны. Какое это удовольствие – теплые «жемчужные» минеральные ванны! Окна ванного отделения выходили на сосновый бор, насквозь пронизанный солнечным светом. Сосновые ветви, утомленные зноем, лениво покачивались в истоме, и их аромат, казалось, наполнял все отделение.
А, скорее, это был аромат хвойной ванны, которую принимали в соседней кабинке. По своеобразному коридору между кабинками и стеной с окнами ходили медсестры, отпускающие процедуры. Сегодня Ольгу обслуживала моложавая стройная женщина с аккуратной короткой стрижкой, похожая на спортивного тренера.
- Вы прежде работали балериной? – спросила она Ольгу.
Для Ольги это был привычный вопрос, который ей часто задавали в бане или в бассейне.
- Тренером по художественной гимнастике, - привычно отшутилась Ольга.
- То-то смотрю, фигура у вас такая красивая, - с легкой похвалой сказала медсестра.
«Не поняла моей шутки, жаль», - подумала Ольга, а вслух сказала:
- В этом нет никакой моей заслуги. Просто природа такую подарила.
- Щедрый подарок Вам достался!
- И Вам ведь такой же, - ответила Ольга.
Медсестра улыбнулась и ушла по коридору.
Ольга уж собралась расслабиться, как ей помешали голоса мужчин. Двое мужчин разговаривали в соседней кабинке.
- Радоновые ванны гораздо эффективнее этих. Я ежегодно принимаю курс радоновых ванн в Загорском санатории. Вы бывали там?
- Да, лет семь назад. После операции «Буря», помните?
- Конечно, я тоже участвовал в этой операции. Мы были тогда на … (мужчина назвал марку военного самолета).
- А я тогда на … (второй мужчина назвал другую марку) летал. На … нас пересадили только через три года.
Мужчины принялись обсуждать технические характеристики машин. Ольга сделала вывод, что они оба – высококлассные специалисты. Потом мужчины поделились собственными оценками военной операции, в которой участвовали. Ольга заключила, что и звания у них немалые. «И что же это я не приметила таких интересных людей? Особенно этого, с раскатистым баритоном. Может, в санатории есть закрытое отделение для вип-персон?»
Однако сожаления по этому поводу Ольга не почувствовала. Напротив, чем больше рокотал баритон за стеной, тем больше он ее раздражал. «Кого же он мне напоминает?» - путалась в воспоминаниях Ольга.
«Ба! Ни «кого же», а «что»! Ольга чуть не расхохоталась. Ей вспомнились продовольственные автоматы, которые ей удалось застать в детстве. А именно, автомат по розливу подсолнечного масла, очень похожий на автомат для отпуска газированной воды. Надо было подставить к кранику горлышко бутылки, опустить в щель монетку и ждать, пока в бутылку нальется подсолнечное масло.
Когда автомат заканчивал работу, на табло зажигалась надпись: «Доза готова». Незнакомое слово «доза» всегда производило на Олю волнующе-интригующее впечатление. Что оно означало, Оля почему-то стеснялась спросить даже у всеведущего папы. Повзрослев, Ольга поняла значение слова «доза», и с тех пор ее стало волновать слово «готова» в том смысле, в котором оно было употреблено в надписи. «Готов» – значит, «окончательно сделанный, годный к употреблению».
А если перенести это определение на человека? Человек готов … предполагается, к чему-то. А если «окончательно сделанный» человек? Какой ужас! Это же просто смертельный диагноз! «Окончательный», нельзя ни прибавить к нему, ни убавить. Медицина бессильна. Готов, и больше не нужен. Получается, готов … к уничтожению? «Мавр сделал свое дело, мавр может уходить»*
Владелец баритона, судя по его рассуждениям, был совершенно готовым человеком. Определенным, неколебимым в своих убеждениях, окончательно сделанным. «Как такого можно полюбить? Он ведь, как шар. К нему даже своей плоскостью любви и прижаться нельзя. Разве в одной только точке можно. Наверное, в точке смерти, … может, спасет тебя во время войны, а может, нет. Как хорошо, что мой косенький не такой! Не окончательный, не весь исписанный лист. Он еще способен взять.… Наверное, и дать способен. Милый мой!
А эти двое чего там в одной ванне делают? Или караулят друг друга? Да какое мне до них дело! Мавры могут уходить.
*«Мавр сделал свое дело, мавр может уходить» - цитата из драмы Ф.Шиллера «Заговор Фиеско в Генуе». Эту фразу произносит мавр, оказавшийся ненужным после того, как он помог графу Фиеско организовать восстание республиканцев против тирана. Эта фраза стала поговоркой, характеризующей циничное отношение к человеку, в услугах которого больше не нуждаются.