«Трудная проблема сознания», под знаком которой развивается новейшая философия сознания, практически не интересна Джону Серлу. Ее изобретатель, философ Дэвид Чалмерс, интересен ему еще меньше. Написав однажды разгромную рецензию на книгу Чалмерса «Сознающий ум» (1996), Серл больше не возвращается к этой теме. По его мнению, книга австралийца не содержит ничего, кроме набора абсурдных положений, и поэтому ее следует рассматривать не с точки зрения ее содержания, а в качестве «симптома» болезни, поразившей философию сознания. Эта болезнь – путаница, с которой Серл, философ здравого смысла и чрезвычайно простого стиля, борется уже больше пятидесяти лет.
Зная философский темперамент Серла и его резкость в выражениях по отношению к коллегам, не удивляешься и его презрению к Чалмерсу. Но вообще-то отношение Серла к Чалмерсу могло быть и мягче. Ведь по ряду принципиальных моментов их можно считать союзникам. Они оба принадлежат к единому лагерю философов, признающих субъективное сознание (consciousness) в качестве реального нередуцируемого феномена. Когда-то этот лагерь пустовал. Долгие годы Серл боролся за сознание чуть ли не в одиночку, беспощадно критикуя функционалистов, физикалистов, бихевиористов, элиминативистов и вообще всех, кто стремился исключить субъективное сознание из философского анализа. В те времена – а Серл публикуется с конца 1950-х годов, а о сознании пишет с конца 1970-х – чуть ли не единственным его соратником в борьбе за сознание был Томас Нагель, с которым он дружит до сих пор. (23-го февраля 2009 года на праздновании 50-летия работы Серла в Университете Беркли Нагель выступил с дружественным докладом, приветствуя юбиляра). Правда, Нагеля нельзя назвать его полным единомышленником: он придерживается дуализма свойств – учения, к которому иногда причисляют и Серла, но от которого тот энергично открещивается.
Впрочем, мода в аналитической философии сознания давно сменилась, сейчас отмахиваться от сознания как от досадного феномена уже не принято. Во всяком случае теперь точка зрения, например, таких склонных к элиминированию сознания ученых как Пол и Патриция Черчленды или Дэниел Деннет уравновешивается позицией многих специалистов, не только признающих реальность сознания, но и приписывающих ему реальную каузальную силу и отказывающихся считать его эпифеноменом. Ландшафт философии сознания изменился, и во многом заслуга в этом принадлежит именно Серлу.
Но тогда почему Серл так демонстративно отмахивается от Чалмерса, самого известного философа сознания младшего поколения, обновившего эту область исследований в середине 1990-х годов (12: 32)? Ведь Чалмерс совершенно лишен редукционистского устремления, с которым долго воевал Серл, и даже, напротив, склонен преувеличивать роль сознания, развивая нечто вроде панпсихизма. Может быть, Серла раздражают – и его можно в этом понять – эти чересчур смелые стороны чалмерсовского учения? Или ему обидно, что именно Чалмерс, по общему признанию, является главным героем современной философии сознания, а не он? Но не будем преувеличивать пристрастность Серла. Существует простое объяснение: Чалмерс поддерживает функционализм, с которым с 1980 года борется Серл, автор знаменитой Китайской комнаты. Но почему Серл отказывается принимать даже безобидный вроде бы термин «квалиа», который в ходу у молодого поколения философов сознания? Что заставляет его даже сегодня позиционировать себя так, словно он по-прежнему находится в одиночестве, а сознание все еще нуждается в постоянной защите?
Чтобы ответить на эти вопросы, вспомним, как Джон Серл, ученик Джона Остина, в конце 1970-х годов превратился в философа сознания. Взглянем на его библиографию, позволив себе двигаться по ее пунктам непоследовательно. Сначала обратимся к 1990-м годам, когда Серл уже сформировал свою позицию по проблеме сознания, продолжал активно публиковать работы на эту тему – и попутно выступил с критикой первых работ Чалмерса. Затем вернемся к рубежу 1970-х и 1980-х гг., когда появились самые первые публикации Серла, посвященные сознанию.
Начнем с рассказа о том, как Серл встретил появление книги Чалмерса «Сознающий ум».
I.
В современной философии сознания принято энергично критиковать коллег. В США, где дискуссии по философским вопросам порою выливаются на страницы общенациональных газет, философы активно рецензируют друг друга. Изданная в 1997 году книга Серла «Тайна сознания» принадлежит именно к этому жанрe. Под ее обложкой собраны серловские рецензии на известные философские и научные работы последних лет, посвященные сознанию. (В разное время они публиковались Серлом в The New York Review Review of Books. Тексты философа можно встретить на страницах этого издания до сих пор. Например, не так давно Колин МакГинн и Серл обменялись заметками по поводу выхода книги последнего «Создание социального мира»).
Книга полна сарказма и иронии. Даже название книги имеет ироническую интонацию. Ведь сознание для Серла – не какая-то мистерия (название книги, очевидно, отсылает к школе Колина МакГинна «новое мистерианство», в рамках которой проблема сознания считается принципиально неразрешимой), а нечто, вполне гармонично вписывающееся в научную физическую картину мира. Он почти не сомневается, что сознание дождется своего часа, когда нейроученые, подстегиваемые правильной философией, наконец внятно объяснят, что такое mind и что такое consciousness. Заключение книги озаглавлено так: «Как трансформировать тайну сознания в проблему сознания?».
Тональность этой, да и многих других книг Серла может озадачить. Впрочем, раскованный философский стиль Серла – не какое-то исключение. Многие из тех, кто стал мишенью этого воинственно настроенного рецензента в «Тайне сознания» – а это, в частности, философы Дэниел Деннет и Дэвид Чалмерс, математик Роджер Пенроуз – сами практикуют подобный стиль. Уж точно это можно отнести к Деннету и Чалмерсу. Главы, посвященные им, в книге наиболее интересны. Деннет – давний оппонент Серла. Не первое десятилетие он пропагандирует идеи, которые практически по всем пунктам диаметрально противоположны серловским. Если Серл упорно защищает онтологически нередуцируемость сознания, то Деннет едва ли не готов признать сознание иллюзией, а всех нас роботами и зомби.
Если Деннета Серл разносит в пух и прах, в отношении Чалмерса он чуть снисходительно разводит плечами, называя его аргументы просто нелепыми. Кажется, что он вообще не принимает всерьез самую известную работу Чалмерса «Сознающий ум» (1996 г.). Серл называет книгу Чалмерса «симптомом», отражающим ситуацию, сложившуюся в современной философии сознания (эта ситуация Серлу явно не нравится). Содержательная же сторона учения Чалмерса интересует Серла куда меньше, являясь разве что поводом для насмешливого поиска дыр в аргументации автора.
Хотя Серл и отзывается о Чалмерсе почти с презрением, за этим презрением можно разглядеть и сильное раздражение. По всей видимости, оно объясняется тем, что Чалмерс не только развивает взгляды, отличные от серловских – но и в каком-то смысле идет дальше Серла. И при этом, как ни странно, философии Серла и Чалмерса разделяет всего один шаг. По мнению Серла, шаг этот нелепый и делать этот шаг не следует. Но все же рассмотрим, в чем он заключается.
В своем знаменитом аргументе Китайской комнаты Серл убеждал, что компьютерная система, организованная согласно функционалистским принципам, может исправно работать и генерировать нужное поведение, но при этом теряется самое главное – сознание и понимание, то есть важнейшие субъективные человеческие качества. Следовательно, делал вывод Серл, функционализм ошибочен. Он ошибочен просто потому, что упускает самое важное. А существование этого важнейшего элемента – сознания – для Серла несомненно. Функционализм – одна из редукционистских программ в изучении сознания . Показать, что функционализм с необходимостью должен сопровождаться отрицанием субъективных приватных ментальных состояний, не так просто. Однако Серл даже не рассматривает возможность совместить функционализм с существованием квалиа (См. Searle J.R. Mind: A Brief Introduction. Oxford, 2004. P. 84). Чалмерс же называет свое учение «нередуктивным функционализмом», вводя при этом в свою схему квалиа и ставя вопрос об их статусе. Это и раздражает Серла. Он ставит дилемму: либо функционализм, либо сознание. Так, к примеру, Нагель отверг функционализм, выбрав сознание, а Деннет отверг сознание, выбрав функционализм; при этом Деннет, по Серлу, ошибается, а Нагель прав (но заблуждается в других отношениях). «Странность позиции Чалмерса в том, что он принимает обе позиции одновременно», - удивляется Серл (1: 144). Результатом становится панпсихизм – наделение ментальными свойствами всех материальных объектов, в том числе термостатов, и Серл вполне резонно называет такую точку зрения абсурдной (1: 155-156).
В то время как Чалмерс разделяет сознание на «феноменологическое» и «информационно-процессуальное» и оперирует понятием квалиа, Серл не видит необходимости в этом термине. Он не нравится ему тем, что, сам по себе безобидный, приучает философов к неправильному мышлению: они могут подумать, что, раз есть ментальные состояния, сопровождаемые квалиа, то, следовательно, могут быть и состояния, лишенные квалиа. Но это невозможно для Серла, отрицающего существование бессознательных ментальных состояний : «любое ментальное состояние – квалитативное состояние», а значит, термин «квалиа» бесполезен. «Поскольку понятие сознания и понятие квалиа полностью совпадают, я не буду использовать понятие квалиа как что-то отличное от понятия сознания», - резюмирует философ в свойственной ему манере .
II.
Теперь вспомним, как Серл стал философом сознания. Это должно пролить свет на рассматриваемые сейчас вопросы. В 1992 году Серл опубликовал первую книгу, специально посвященную сознанию -- «Открывая сознание заново». Но достаточно активно он начинает писать на эту тему уже в 80-х годах. Довольно много страниц посвящено сознанию в небольшой книге 1984 года «Сознание, мозги и наука». Поворотной же считается книга 1983 года «Интенциональность: опыты по философии сознания», последние страницы которой посвящены проблемам сознание-тело и сознание-мозг.
Но было бы ошибкой думать, что Серл с самого начала прямой дорогой двигался в направлении к сознанию. Его самая первая работа, специально посвященная сознанию, появилась в 1981 году и называлась «Аналитическая философия и ментальные феномены». (Правда, еще в 1978 году появилась статья Серла «Сознание и язык», однако она (что нехарактерно для библиографии философа) ни разу не переиздавалась и проверить, насколько активно в ней обсуждаются проблемы сознания, мне пока не удалось. Впрочем, эта работа появилась всего за несколько месяцев до более известной статьи «Что такое интенциональное состояние?», в которой Серл расширяет теорию речевых актов, используя понятие интенциональности и интенционального состояния. Скорее всего, заметка «Сознание и язык» посвящена тому же самому). Статья 1981 года начинается с утверждения, что большая часть истории аналитической философии – «от Райла до Рорти» – отмечена предубеждением ко всему ментальному. То есть позднейшие, типичные для философа, интонации появляются уже здесь. Но взглянем внимательнее на его библиографию тех лет. Трудно не признать, что интерес Серла к теме сознания резко возрос в связи с его стремительным вторжением в область исследований искусственного интеллекта со статьей «Сознания, мозги и программы» (1980), в которой описывается прославленный аргумент Китайской комнаты. Причем это вторжение было достаточно случайным , не следующим прямо из его предыдущих исследований: никаких следов интереса философа к тематике AI в его публикациях до 1980 года нет.
Впрочем, непрямая связь между ранними работами Серла и его публикациями по теме искусственного интеллекта все же есть. Их связывает ключевое понятие – интенциональность. Вот как сам Серл рассказывает о том, как зародился его интерес к проблеме ментального . (Во введении книги «Открывая сознание заново» (1992) Сёрл заявляет: «Около двух десятилетий назад я начал работать над проблемами в области философии сознания». Но это явная абберация памяти. В 1972-1973 гг. Серл опубликовал всего две заметки: «Хомскианская революция в лингвистике» и «Лингвистика и философия языка»). В упомянутой статье 1981 года «Аналитическая философия и ментальные феномены» он пишет, что впервые натолкнулся на недоверие его коллег ко всему ментальному, когда попытался распространить теорию речевых актов на интенциональные состояния. Речь, очевидно, идет о статье «Что такое интенциональное состояние?», опубликованной в начале 1979 года. В конце этой статьи Серл отмечает, что не сказал ничего о связи интенциональности (intentionality) с сознанием (consciousness). «Только существа, способные к ментальным состоянием, способны находится в интенциональных состояниях», - добавляет он, обещая в будущем раскрыть эту тему полнее . Уже в этой работе содержится в свернутом виде известная идея Серла, что понимание языка базируется на понимании сознания, а, следовательно, философия языка есть ветвь философии сознания. С этих пор теория речевых актов объясняется им с привлечением понятия интенционального состояния.
Сам факт появления статьи «Что такое интенциональное состояние?» заслуживает отдельного исследования. Ведь в своей первой книге 1969 года «Речевые акты» Серл вообще ни разу не использует понятие интенциональности. В сборнике 1979 года «Выражение и значение» он уже не обходится без него полностью, но упоминает о нем самое большее на четырех-пяти страницах (в предисловии и в заметке «Буквальное значение», впервые опубликованной отдельно в 1977 году). Однако чувствуется, что у него уже зарождается собственная теория интенциональности. В предисловии к сборнику Серл пишет о том, что философия языка должна базироваться на философии сознания и обещает в будущем изложить свои последние идеи и находки в категориях философии сознания в своей следующей книге (что и произошло спустя четыре года, когда была опубликована книга «Интенциональность»).
Но если в первой книге он обошелся без интенциональности, то почему появилась такая настоятельная потребность в этом понятии потом? На этот вопрос не так просто ответить сходу, а между тем ответ на него мог бы объяснить, каков был строй мыслей Серла в конце 80-х годов, когда он, впервые наткнувшись на модели AI, мгновенно отреагировал на них созданием блестящего аргумента Китайской комнаты. Не претендуя на окончательное объяснение, пока можно сформулировать лишь такую гипотезу. Теория речевых актов была проработана Серлом очень основательно. Но вместе с тем оставались и нерешенные проблемы, выходящие за пределы философии языка – в том числе и те, которыми Серл интересовался в своем «философском детстве». Тут нужно вспомнить его раннее увлечение Фреге, а также критическую позицию Серла по отношению к экстравагантной теории референции Куайна. На страницах «Выражения и значения» проблема референции достаточно активно затрагивается, а в предисловии к сборнику Серл говорит, что эта проблема всегда была одной из главных для философии языка. Однако, добавляет он там же, главной должна быть не проблема референции, а проблема интенциональности. «У нас не будет адекватной теории референции, пока мы не покажем, что она входит в более общую теорию интенциональности», - пишет Серл в 1979 году (Searle J.R. Expression and Meaning: Studies in the Philosophy of Mind. Cambridge, 1983. P. xi). Гипотеза заключается в том, что, пытаясь объяснить давнюю проблему референции с помощью своей теории речевых актов, Серл почувствовал потребность в более универсальном и более общем понятии интенциональности. А поскольку это понятие по своей природе ближе к сфере ментального, произошла своего рода перенастройка образа мышления Серла.
Так или иначе, но понятие интенциональности крайне важно для эволюции взглядов Серла. Ведь оно также связывает серловское опровержение компьютерного функционализма с его более поздними работами, которые специально посвящены сознанию. Но, мне кажется, дело тут не только в интенциональности. Есть и еще одна причина, почему Серл так быстро увлекся проблемой сознания. Статья «Сознания, мозги и программы» была перепечатана множество раз и вызвала настоящий шквал критических отзывов. Отзывы писали не только специалисты по компьютерным технологиям, но и философы, специализирующиеся на сознании. И очевидно, что Серла, отличающегося повышенной тягой к философским баталиям и ожесточенным спорам, сразу увлекло в этот водоворот.
Но нужно признать, что на рубеже 70х и 80-х гг. зачаточная философия сознания Серла еще не была направлена на решение проблемы сознания ни в одной из известных форм и вообще имела скорее прикладной, нежели проблемный характер. Она была нужна Серлу, чтобы развивать дальше его концепцию языка, дополненную понятием интенциональности. Модели «сильного AI» потому и показались Серлу нелепыми, вызвав сильное желание дать их авторам отпор, что они игнорировали интенциональность. «Основной смысл моего аргумента в том, что никакая чисто формальная модель сама по себе не будет достаточна для интенциональности, поскольку формальные свойства сами по себе не являются составляющими интенциональности», - писал он в 1980, представляя публике Китайскую комнату (12: 326).
С учетом этого и нужно оценивать поздние работы Серла, посвященные сознанию. Философы, начинавшие непосредственно с проблемы сознания как таковой, обычно считают ее очень непростой – в независимости от того, склонны ли они редуцировать сознание к чему-то другому или нет. Серл же, начинавший с совсем других проблем, напротив, считает эту проблему легкорешаемой.
III.
Многие работы Серла начинаются с постановки проблемы: как вписать субъективное человеческое сознание в научную картину мира с ее атомами, электронами и физическими полями. Традиционную проблему сознание-тело Серл почти всегда трансформирует и подает в виде проблемы сознание-мир. Одна из самых ранних формулировок содержится в книге 1984 года «Сознание, мозг и наука»: «Мы считаем себя сознательными, свободными, разумными существами, действующими в мире, который, как утверждает наука, состоит из лишенных сознания, бессмысленных физических частиц. Как же согласовать эти два представления? Возможно ли, чтобы мир не содержал ничего, кроме не обладающих сознанием физических частиц, и в то же время содержал сознание?» (9: 6).
Но, повторим еще раз, изначально Серл не исходил из проблематичности сознания. Занявшись сознанием, он уже был респектабельным ученым, философом языка; его акмэ уже было позади. На тропу философии сознания он вышел, развивая теорию речевых актов, в частности обогащая ее идеей интенциональности. Сознание было для Серла не самостоятельной проблемой, а всего лишь входило в качестве недостающего элемента пазла более общей философской системы, в которую позже были включены теория рациональности и свободы воли, а также социальная концепция. И хотя Серл впоследствии посвятил так много страниц именно сознанию, это не должно сбивать с толку. То, что он вовсе не философ сознания par excellence, как обычно думают, сейчас – особенно после публикации его последней книги «Создание социального мира» (2009) – представляется очевидным.
Обстоятельства, при которых зарождалась философия сознания Серла, оказали влияние на ее дальнейшее развитие. Она внутренне устроена таким образом, что постановка в ее рамках чалмеровской «трудной проблемы сознания» кажется невозможной. Во всяком случае, на первый взгляд. Между тем существует мнение, что чалмерсовские «трудные» вопросы в скрытой форме можно найти в текстах Серла – и что самое интригующее, – в текстах, опубликованных до выхода в 1996 году «Сознающего ума» (10: 83-84, 103). Действительно, в ряде работ, в том числе книгах «Тайна сознания» (1998), «Сознание: краткое введение» (2004) и других Серл повторяет, в числе прочих вопросов о сознании и мозге, такой: как мозг может порождать сознание?
(Судя по всему, первое упоминание того, что можно назвать завуалированной формулировкой трудной проблемы сознания, можно встретить в работе Серла «Сознание, мозг и наука», опубликованной в 1984 году. «Кажется удивительным само существование сознания (consciousness)», - пишет Серл в этой книге таким тоном, что на следующей странице предложит разрешение этой удивительной загадки (9: 6). Впрочем, не являются ли эти слова всего лишь риторическим восклицанием, призванным показать, что Серл от души сочувствует тем наивным читателям, которые все еще считают проблему сознания (он так и пишет в 1984 году: «трудная проблема сознания», имея в виду традиционную проблему соотношения сознания и тела) загадочной и неразрешимой).
Напомним, Чалмерс поддерживает функционализм, который вообще-то в не требует с необходимостью существование субъективных переживаний – функционалисты могут описать сознание и без них. В то же время этот субъективный «остаток» или «довесок» (то есть пресловутые квалиа) существует, что следует из нашего опыта. Трудная проблема как раз и заключается в том, чтобы объяснить существование субъективных переживаний в обстоятельствах, когда в них вроде бы нет необходимости.
Подчеркнем, что трудная проблема не возникла бы или, по крайней мере в такой острой форме, если бы по умолчанию не принимался функционализм. Серл же, как уже было сказано, функционализм отвергает, ведя войну с компьютерной метафорой сознания с 1980-го года. Это первое, лежащее на поверхности, объяснение того, почему «трудная проблема сознания» не принимается Серлом всерьез. Но ведь «трудная проблема» имеет и несколько другую формулировку: почему мозг вообще порождает сознание? Эта формулировка, отвлеченная от терминологии, принятой в рамках функционализма, лучше совместима с философским стилем Серла.
Но есть еще одна любопытная деталь. Дело в том, что Серл исключает ситуации, когда сознание отсутствует, а человек при этом нормально «функционирует» (если под нормальным понимать состояние бодрствования здорового человека с неповрежденным мозгом). Если в ранних работах он еще допускал такую возможность, то позже укрепился в мнении, что сознание всегда сопровождает бодрствующего человека. «Когда я просыпаюсь после лишенного сновидений сна, я вступаю в состояние сознания, которое продолжается, пока я бодрствую. Когда же я засыпаю, оказываюсь под общей анестезией или умираю, мои состояния сознания прекращаются», - пишет Серл (8: 93). Он отрицает, что у слова «сознание» имеется смысл, «который вообще не предполагает чувствительность, смысл, в соответствии с которым полнейший зомби мог бы оказаться “сознательным”» (8: 94).
Вместе с тем Серл остается поборником здравого смысла и поэтому не может отрицать, что среди сознательных процессов есть более и менее сознательные. Но это не значит, что более сознательные процессы «дублируют» менее сознательные процессы или те идут «под аккомпанемент» первых. Нет, и те и другие работают сообща, обеспечивая гибкость и эффективность человеческого поведения. Иными словами, в рамках этой модели нельзя говорить о том, что первые являются «квалитативной» стороной вторых. Трудность заключается в том, что между процессами, которые описываются нейронаукой с позиции третьего лица, и квалитативными процессами, имеется не только качественное отличие. Но с другой стороны и описать это отличие только количественно тоже нельзя. Отличие и количественное и качественное одновременно. Возьмем, к примеру, ощущение зубной боли, которое почти полностью притуплено таблеткой анальгина или радостным событием, которое отвлекло все внимание на себя. Оно может быть более интенсивным, менее интенсивным или даже совсем почти незаметным. В то же время боль – безусловно квалитативное состояние.
Впрочем, описание таких состояний, одновременно и «качественных» и «объективных», не представляет большой трудности для Серла. На мой взгляд, модель Серла подходит для решения этой трудности лучше, чем модель того же Чалмерса. Серл использует понятия центра и периферии. Он сочувственно цитирует Уильяма Джеймса: «Сознание уходит оттуда, где не в нем не нуждаются». Впрочем, идея исчезновения сознания Серлу, разумеется, не может понравиться, и поэтому он заменяет в этой формуле сознание на внимание. Получается, что даже в случае ушедшей на периферию боли, сознание боли не исчезает – смещается лишь фокус внимания.
Таким образом, понятие внимания имеет большую важность для Серла, хотя сам он не склонен это подчеркивать. Возможно, потому что эта идея не лишена своих недостатков. В самом деле, каков статус сознательных процессов, находящихся на периферии сознания? Что дает основание считать, что они не перестают быть сознательными? Модифицируя формулировку Джеймса, Серл просто переопределяет термины, однако по существу не вводит ни одной новой идеи. Неясно, какая, в сущности, разница, говорить о внимании или говорить о сознании. Защищая свою точку зрения, Серл вполне резонно указывает на различие между совершенно бессознательными процессами (химические процессы в теле, к примеру) и теми, которые мы замечаем лишь когда обращаем на них свое внимание. Но что доказывают эти примеры? Только то, что помимо процессов, бессознательных всегда и в любом случае, что бы не произошло, есть процессы, которые могут быть сознательным. Но из того, что в тех или иных ситуациях они могут быть сознательными, не следует, что мы должны считать их сознательными всегда, то есть с необходимостью.
Можно сделать вывод, что Серл называет сознанием не только и не столько то, что в данный момент актуально сознается человеком, сколько то, что по какому-то признаку относится им к классу сознательных процессов. Получается, что вовсе не обязательно, чтобы сознательные процессы были сознательными в настоящее время. Если они когда-то в прошлом были частью сознания или обладают способностью стать частью сознания в будущем, этого достаточно, чтобы называть их сознательными. Другими словами, те процессы, обращение внимание на которые способно сделать их сознательными, считаются сознательными, даже если в данный момент они находятся вне поля внимания. Критерием является «доступность сознанию». Все, что обычно называют бессознательным, по Серлу, должно быть доступно сознанию. «У нас не может быть никакого иного понятия бессознательного кроме того, которое потенциально сознательно». Поэтому даже убеждение, что Эйфелева башня находится в Париже, является сознательным или ментальным состоянием, несмотря на то, что оно «большую часть времени не присутствует в сознании» (8: 148-150). Поэтому, кстати, ставший знаменитым мысленный эксперимент о представимости зомби не кажется Серлу интересным. Ведь в сущности быть зомби – значит быть «сознательным» в одном смысле, не будучи сознательным в другом (феноменологическом) смысле. А поскольку для Серла можно быть сознательным лишь в одном смысле, эти рассуждения для него не представляют никакой ценности.
Вроде бы кажется само собой разумеющимся, что внимание может переключаться, а сознание как бы скользить от периферии к своему центру и обратно. Но строго описать эти процессы не так легко. В целом понятия центра, периферии и подвижного плавающего внимания – скорее психологические, чем философские. Но только с их помощью Серлу удается сохранить свою излюбленную идею никогда неисчезающего сознания бодрствующего человека. И поэтому они в действительности так важны для него.
Чалмерсу важно понять, почему сознательный опыт сопровождается квалиа. Какова их роль? Не являются ли они эпифеноменами? Модель же Серла допускает другой вопрос: почему внимание обращается (или в другие моменты отвлекается) на те или иные в принципе сознательные процессы, делая их сознательными в полной мере? Если для Чалмерса схожий вопрос порождает «трудную проблему», то для Серла его вопрос, скорее всего, вызовет очень простой ответ. Внимание привлекается туда, где оно необходимо и где его наличие делает человеческую жизнь эффективнее, а поведение гибче.
Разделяя психологическое и феноменологическое сознание, Чалмерс относит внимание к первой категории. Серл отказывается разделять сознание на части, и даже когда перечисляет свойства сознания, всегда подчеркивает единство сознания и взаимосвязанность этих свойств. Между тем, по Чалмерсу, за смешение психологического и феноменологического аспектов сознания несет ответственность Декарт. Любопытно, что в данном случае Серл оказывается защитником этой «ошибки» Декарта, хотя обычно он сам критикует Декарта, возлагая на него ответственность за то, что до сегодняшнего времени проблема сознания считается такой запутанной.
Выходит, что Серл, используя достаточно простые, даже старомодные психологические понятия и с их помощью очень просто решая – возможно, ошибочно – достаточно трудные вопросы, блокирует для себя серьезную постановку вопросов, которые в случае Чалмерса породили «трудную проблему сознания». И это было объективно предопределено обстоятельствами формирования философии Серла, впервые начавшего писать о ментальном ровно через 20 лет после получения докторской степени в Оксфорде в 1959 году.
Литература
1.Searle J.R. The Mystery of Consciousness. L., 1998 (1997).
2.Searle J.R. The Problem of Consciousness // Searle J.R. Consciousness and Language. Cambridge, 2002.
3.Searle J.R. What Is an Intentional State? Mind, New Series, Vol. 88, No. 349 (Jan., 1979).
4.Searle J.R. Mind and Language // Prospects for Man: Communication, W.J. Megaw (ed.), Toronto: York University, 1978.
5.Searle J.R. Analytic Philosophy and Mental Phenomena // Midwest Studies in Philosophy, VI/1981, French, Uehling, and Wettstein (eds.), Minneapolis: Minnesota University Press 1981.
6.Chalmers D.J. The Conscious Mind: In Search of a Fundamental Theory. N.Y., 1997 (1996).
7.Chalmers D.J. Facing up to the problem of consciousness // Explaining Consciousness – The “Hard Problem”, ed. by. J. Shear. Cambridge MA, 1997. P. 9-30.
8. Серл Дж. Открывая сознание заново. М., 2002.
9. Серль Дж. Р. Сознание, мозг и наука // Путь, 1993, № 4.
10.Философия сознания: аналитическая традиция. Третьи Грязновские чтения. М., 2009.
11. Хофшдатдер Д., Деннет Д. (ред.) Глаз разума. Самара, 2003.