На лавочке городского парка вдвоем с пятилетней Аксиньей едим мороженое и наблюдаем, как юноши и девушки крутятся на жутком аттракционе для космонавтов. Сеанс верчения закончился, парень, пошатываясь, выходит из вольера и говорит своим товарищам:
— Попробуйте! Там порядочная скорость!
Дочка спрашивает:
— Папа, что такое порядочная скорость?
— О! Это будь здоров! Такая быстрая, что аж страшно. На такой скорости отсюда до самого дома махом добежать можно.
— А дядя Витя из Полтавы быстро бегает?
— Да он вообще не бегает.
— А мама сказала, что он порядочный.
— У слова «порядочный» два значения ; быстрый и хороший. Мама хотела сказать, что дядя Витя хороший человек.
— Он тоже разрешает детям есть мороженое?
— Конечно! Он же хороший человек.
— А два разрешает?
— Есть два мороженых разрешают только глубоко порядочные люди. Хочешь еще одно?
— Да! Папа, ты глубоко порядочный?
— Э-э-э... ох!.. как его?.. короче, долго объяснять. Только маме ничего не говори. В смысле, про два мороженых. Она может ошибиться в оценке наших действий.
Ну вот! Хоть кто-то считает меня порядочным человеком. Дал Аксинье двадцать гривен и послал за вторым мороженым. Она растерялась:
— Мне самой покупать?
— А в чем проблема?
— Я не умею.
— Ты хочешь мороженое?
— Хочу.
— Тогда волю в кулак, страх долой и прямиком в кафе. Сначала подойди к витрине, выбери то, что ты хочешь, потом стань в очередь и терпеливо жди. Тетеньке-продавщице скажи: «Будьте добры, дайте мне мороженое». Покажи пальчиком на то, которое ты выбрала. Возьми мороженое, скажи «спасибо» и смотри на нее в упор. Она должна дать тебе сдачу. Сдача будет из бумажек и монеток. Можешь не пересчитывать, все равно не сумеешь. И, кстати говоря, порядочные люди сдачу не пересчитывают, они верят другим людям. Деньги ; в левую руку, мороженое ; в правую и возвращайся. Будем считать, что цель второго мороженого не удовольствие, а опыт познания жизни.
— А можно есть по дороге?
— Конечно, можно. Но как ты его раскроешь? У тебя же руки заняты, деньги растеряешь.
— Я смогу.
— Дело твое. Только монетку не проглоти вместе с мороженым.
Аксинья убежала, а я начал размышлять.
— А вообще, что значит порядочный?
— Наверное, честный и благородный.
— А если плохо одет?
— Причем здесь одежда?
— Притом, что у честного и благородного человека она опрятная. Неаккуратность была бы проявлением неуважения к другим людям.
— Пожалуй, да. Честный, благородный, бедный и аккуратный ; вполне совместимо. И я одного знаю. У меня есть друг Сергей. Точно порядочный.
— Почему?
— Потому что не говорит о людях плохо. Когда начинаю ругать кого-нибудь последними словами, то не желает поддерживать такую радостную беседу о чужих костях. Чувствую, что он согласен со мной, однако не поддакивает, вздыхает и буркает что-то вроде: «Да уж, бывает. И зачем они так сделали?». Пьет по чуть-чуть, хотя может и напиться. Если напьется, то ходит и орет. Однако орет только доброе, никого не обижает. Когда-то в полевом лагере ходил, громко болтал возле палатки одной нашей знакомой, которая спала в ней вместе с ребенком. Знакомая вылезла и вылила на него ведро воды. Он ничего ей не сказал, развернулся и ушел болтать в другое место. Ходит в белых носках, которые стирает каждый день. Спрашиваю, почему белые, отвечает, чтобы грязь сразу заметить. На его спортивных штанах нет дырок, у него всегда с собой нитки и иголка. Если занимает у меня деньги, то всегда отдает в обещанный срок. Если я занимаю у него и не отдаю вовремя, никогда не напомнит. Из общего котелка ест медленнее всех, черпая пищу на кончик ложки. Встает и уступает место в автобусе не только пожилым людям, но и молодым женщинам. Я сейчас свихнусь! Мы едем по трассе за городом, и он не позволяет себе выкинуть обертку в окно. Когда его оскорбляют на ровном месте, не отвечает и только удивленно пожимает плечами. И самое для меня невероятное ; если обещает, то делает! Мало, что ли, для порядочности?
— Нет, не мало.
— Почему он такой, а другие нет?
— Ты другими не заслоняйся, о себе говори. Ты ; порядочный?
— «Ваше нравственное кредо? ; Всегда!» На 99 процентов. Например, работаю в кабинете 99 минут, никому зла не делаю, даже себе. На сотой минуте зайдет кто-нибудь и тут же разрушит мое мирное устроение. Нельзя предоставлять мне случай проявлять непорядочность, и тогда все будет хорошо.
Вернулась радостная дочь. Лицо в мороженом, платье в мороженом, сандалии в мороженом, деньги в мороженом.
— Папа, а там была не тетенька, а дяденька. И тот дяденька назвал меня девушкой. Сказал: «Девушка, вам что?»
— Что я тебе скажу? Поздравляю. Шаг вперед сделан. Теперь ты у нас не ребенок, а юная девушка. Ты хочешь быть любой девушкой или порядочной?
— Порядочной.
— Тогда вот тебе платок, вытри лицо, платье не трогай, я сам его вытру, помой сандалии и деньги.
— А где помыть?
— Так вот же! Смотри, какая замечательная лужа.
— Деньги мыть в луже?
— Лучше сказать «отмыть». Моют сандалии, а деньги отмывают. Лужа для таких целей самое подходящее место.
Дочка с поставленными задачами успешно справилась.
— Папа, а можно мне еще сочок?
— Можно. Но потом ты наверняка захочешь покататься на карусели. Так?
Она согласно кивнула головой.
— Так вот, порядочные девушки должны уметь себе в чем-то отказывать. Выбирай ; сочок или карусель. Мне все равно, что ты выберешь.
— Карусель.
— Годится!
— А потом, когда мы будем к дому подходить, мы зайдем в магазин за сочком?
— Ни-за-что! Иди на карусель! Надеюсь, ты уже сможешь за себя рассчитаться? Держи десять гривен. Карусель стоит ровно десять гривен, так что с этой бумажки сдачи не будет.
Она уходит, я закуриваю.
— Можно ли волевым усилием стать порядочным человеком?
— Вряд ли. Волевым усилием можно замаскировать свою непорядочность от внешнего мира. Но от себя никуда не денешься, она будет жить внутри и глодать. Или не глодать… Хотя… Примеров много, как люди, самоотрекаясь, переделывали себя.
— Так то ж люди! С Великим Антонием вздумал потягаться? Пылинка ничтожная, хоть бы до Уса дотянись.
Сергея все звали Усом – сокращение от фамилии. И сейчас так зовут. Ус учился в небольшой одноэтажной школе на окраине города. Дети там были такие, что даже в пионеры не каждого брали. С первого класса курили папиросы «Беломорканал».
Мы познакомились в пятом классе, когда начали ходить в одну спортивную секцию. Вместе занимались ориентированием, стайерским бегом, не пропускали тренировок, начали добиваться успехов. Несмотря на несовместимость бега с курением, Ус окончательно свою забаву не бросал. Мне объяснял: «Как не закурить, когда в школе на перемене все курят?»
На тренировочном сборе в Алуште Ус нашел в своей сумке школьную «Беломорину» и решил ее выкурить вечером, хотя, как говорил, курить не хотелось, разве для того, чтобы папироса больше не присутствовала в сумке. За этим порочным занятием его застукал тренер. Ничего не стал делать, сказал, вернемся домой, разберемся.
Ну а дома началось! Клубная комната, посередине общий длинный стол, все сидят за столом, тренер ходит вдоль стола и стены, украшенной всевозможными кубками и грамотами. Ус тоже за столом, но стоит. Уже не помню, какая связь между победой нашей страны во второй мировой войне, победами наших спортсменов на олимпийских играх и курением, но тренер говорил о чем-то таком. Говорил долго, громко, чеканя слова и свой шаг вдоль стола. Ус стоит к нему спиной, опустивши голову, я сижу рядом, тоже опустивши голову. Вообще у всех головы опущены. Курил вроде бы один, но убивают всех. Сижу и думаю: «Как хорошо, что я не курю, как хорошо, что я не курю». Рядом со мной товарищ рассматривает спортивную карту с напечатанной на ней эмблемой летящей пчелы. Перед началом казни у нас было теоретическое занятие. И в тот момент, когда тренер трубил о позорящих клуб, товарищ пририсовал летящей пчелке зубы и в них дымящуюся сигарету.
Никогда не умел себя контролировать, сейчас тоже. Кошмар! При виде курящей пчелы из меня нечаянно вырвалось ржание, от которого задвигались плечи и зашмыгал нос. Следом накатил страх, от которого голова ушла внутрь груди. Сижу, как черепаха с втянутой головой, трясусь от смеха и страха. Все смотрят на меня.
— Встань! – это тренер мне.
Длинная пауза.
— Пошел отсюда!
— Куда? – спрашиваю.
— Туда, где тебе весело.
— Мне совсем не весело. Я случайно.
Опять длинная пауза. Очень длинная. Тренер раза два прошел туда и обратно.
— После собрания вымоешь тряпкой пол в подвале! Тебе ясно?
— Ясно.
— Сядь!
Фух, пронесло. Мне его не в первый раз мыть. Он по площади, как небольшой спортзал. По правде сказать, никакой справедливости в жизни. Один кайфует – курит, другой за это подвалы моет.
Тренер опять переключился на никак не оправдывающегося Уса, но теперь уже без лекций решил покончить с делом. громко и резко спросил:
— Ты нам собираешься что-нибудь объяснять?
Ус молчит.
— Или ты собираешься курить дальше?! – перешел на крик.
Ус молчит.
У меня уже нет никаких сил терпеть допрос этого молчащего партизана. Я уже про подвал забыл, места себе не нахожу, кручусь, как ребенок, который вовремя не сходил в туалет. Залег на стол, вывернул голову, чтобы видеть опущенное лицо Уса и начинаю губами по слогам ему выговаривать:
— По-про-си про-ще-ния!
Ус молчит.
Мое терпение лопается, начинаю орать шепотом:
— Ска-жи, я бо-льше не бу-ду.
Ус молчит.
Тренер наверняка слышал мои подсказки, но не одергивал. Теперь мы с ним уже на одной стороне. Его решимость на крайние меры и молчание подсудимого загнали ситуацию в тупик. Либо Ус должен разорвать при всех рубаху и поклясться, что больше никогда в жизни, либо тренер должен выкинуть его с балкона второго этажа.
Но Ус, зараза, молчит.
Тренер подходит к сейфу и достает Зачетную книжку. В то время Зачетная книжка спортсмена была настоящим документом. Она хранилась у тренера. После каждых соревнований – районных, областных, республиканских – он выдавал нам ее, мы записывали соревнования, свой результат и сдавали назад. В ней отмечался каждый медосмотр. По ней шли все выполнения, без нее к соревнованиям вообще не допускали.
— Усенко, вот твоя зачетка! Даю тебе пять секунд! Через пять секунд я ее разорву!
Пять секунд прошли в молчании.
Тугой длинный скрип. Шпокнула вылетевшая скрепка. Две половины бывшей зачетки из двух рук тренера летят в одну мусорную корзину.
Тишина.
И потом звук! Никогда его не забуду. Ужасающей громкости взрывной хлопок. Хотя, кроме меня, его никто не слышал. А я не только слышал, но и видел. Из опущенной головы Уса летит слеза и гулко грохается на карту, лежащую перед ним. Ус, все так же молча, не оборачиваясь, отодвигает ногой стул и, не поднимая головы, уходит из комнаты.
Все тихо расходятся. Я иду искать уборщицу, чтобы попросить у нее ведро и тряпку…
— Ну что, доченька? Накаталась?
— Накаталась, только там детей нет, я одна крутилась. Папа, а в аквапарке лучше?
— Коне-ечно! С водой всегда веселее.
— А мы поедем в аквапарк?
— Когда-нибудь поедем.
— Там будут дети?
— Валом.
— Взрослые их туда родят?
— Ты что, знаешь, откуда дети берутся?
— Знаю, мне мама говорила.
— Очень интересно! Расскажи и мне.
— Сначала Бог создал какого-то дяденьку, потом тетеньку. Потом у них в животе появилась клеточка, а когда они стали мужем и женой, из клеточки начали рождаться ребенки. Можно, я еще на батуте попрыгаю?
— Попрыгай и уходим. Куда побежала? А деньги?..
Вот почему ребенок Ус не попросил прощения? Почему не сказал, что больше не будет? Тем более, что он действительно собирался бросить курить, и, кстати, со временем бросил. Да потому что извинения только тогда чего-то стоят, когда они искренние, идут и от ума, и от сердца. Какую вину за собой он мог почувствовать своим детским существом? Понимал, что курение – вред, но понимал и то, что оно обычное дело, все вокруг курят. Как он мог сказать, что больше не будет, если завтра в школе на перемене все начнут курить, а он не знает с точностью, присоединится или нет? Его молчание и есть порядочность. Не надуманная волевая, а естественным образом продиктованная изнутри, врожденная. Настоящая порядочность – это как голубая кровь: либо есть, либо нет. Другое дело ; я. Извинился бы, наобещал, присел десять раз. Никакой кровищи, и все довольны.
С порядочными людьми всегда проблемы, жить мешают.
Когда-то один мужик, узнав, что я еду с детьми в полевой тренировочный лагерь, подарил мне громадный бумажный мешок сухофруктов. Вечером собрался сварить себе компот, а товарищ удивленно говорит: «Так это же для детей сухофрукты». Остался без компота.
В газете прочитал, что нашла женщина сверток с деньгами ; двадцать тысяч долларов! – и отнесла в милицию. Потерявшими оказалась семья, продавшая двухкомнатную квартиру ради трехкомнатной, потому что у них пополнилось семейство. На целый день настроение испортилось. Я бы в жизни не отдал. Это же не зонтик или перчатки. Это ого-го ; состояние! Сколько добрых дел можно за такие деньжищи сделать!
На севере такой увлекательный роман наметился, что от предчувствий дух захватывало. А друг, знавший о ситуации, взял да и ляпнул: «Жены моих товарищей для меня ; мужчины». Всю зарождавшуюся любовь убил. И кто его за язык тянул?
С порядочными людьми и поговорить не о чем. Не хотят никого обсуждать…
— Папа, посмотри какой цветочек. Это тебе.
— Классный! Вот я его в пуговичку вставлю. Красиво?
— Ага! Сейчас еще принесу.
— Нет, нет, не надо! Одного хватит. Два ; перебор, аляповато смотрится. Давай-ка побыстрее перебирать ножками, мне в магазин зайти надо.
— Купишь мне сочок?
— Мы уже проговорили эту тему, ты выбрала карусель.
— А чупа-чупс?
— Муля, не нервируй меня.
— Я не Муля, я Аксинья.
— Да это так… фразу из одного фильма вспомнил.
— А что такое «ненервируй»?
— От слова «нервы». Внутри каждого человека есть нервы. Что я только что сделал?
— Ущипнул меня.
— Вот тебе и нервы. Мой щипок ты почувствовала своими нервами.
— А что ты себе купишь в магазине?
— Какое-нибудь успокоительное. У меня расшатана нервная система. Помнишь, у тебя мальчик в садике отобрал паровозик и ты плакала? Ну, вот! Тогда мальчик расшатал тебе нервную систему, поэтому ты заплакала.
— А у тебя кто отобрал паровозик?
— У меня не паровозик, у меня мечту отобрали. Когда я был такой, как ты, а ты же теперь у нас юная девушка, у меня была мечта ; стать космонавтом. «Летит, летит ракета. В ней много, много света. А в ней сидит Гагарин ; простой советский парень». Недавно врачи сказали, что в космос меня уже не возьмут и космонавтом мне, увы, не стать.
— Почему?
— Сердце шалит, одиночества не выдерживает, а в космосе сплошное одиночество, темнота и звезды. Это… как если бы тебя закрыли в туалете без света с маленьким фонариком. Хотелось бы такого?
— Да.
— Да?! Так, может, вместо меня космонавтом станешь?
— Нет, я хочу быть акробаткой.
— Понятно, тогда заходи в магазин. Осторожно! Порядочные акробатки на ступеньках не спотыкаются.
Знакомая продавщица приветливо улыбнулась:
— Здравствуйте!
— Здрасьте! Дайте, пожалуйста, сочок с трубочкой.
— Еще что?
— Чупа-чупс. Маленький.
— Еще что?
— Еще вон ту успокоительную водичку.
— Какую водичку?
— Да вот же, на второй полке.
Продавщица взглянула на Аксинью, на меня и засмеялась.
— Еще что?
— Спасибо, всё.
Детская история Уса на изгнании не закончилась. Через пару месяцев он, ко всеобщей радости, опять появился на тренировках. А на первых областных соревнованиях я увидел его зачетку целехонькую и невредимую. Подхожу к тренеру:
— Откуда Усовская зачетка? Ты же ее порвал.
Взаимоотношения с тренером сложились такие, что общались мы на «ты», ему тогда было 25 лет. Но дисциплина в клубе держалась железная, подчинялись беспрекословно, решения не обсуждались.
Тренер смеется:
— Ты что думаешь, я бы стал Усову зачетку рвать? Чистую порвал.
Я тоже смеюсь вместе с ним, но почему-то чувствую себя порядочным дураком.