Глава II Воспоминания.
Воспоминания из детства. Ну правда, что может быть лучше для человека, которого жестоко потрепала жизнь? Ведь погружаясь в те славные, добрые и чистые деньки, что ребенок переживает в полноценной и любящей семье, как путешествие в сказку. Другой мир, где нет зла и фальши. Где человек окружен забой и настоящей любовью. Спустя годы понимаешь, что в том далеком мире было то самое чудесное в жизни и лучше уже не будет. Будет что-то хорошее, прекрасное и даже волшебное, но именно лучше - нет. А все те проблемы и трудности, что возникали у еще маленького ребенка - лишь суета. Да и о чем плохом можно вспомнить, если у тебя была действительно крепкая и дружная семья? Даже шутки старшего брата Юрия, которые казались жестокими и не честными, сейчас, спустя много времени, у нашего героя вызывают одно лишь умиление. Кроме старшего брата у Виктора был еще брат Дима, сестра Ксюша и, конечно, мама с папой. Все без исключения были люди порядочные и все благодаря заботе и воспитанию родителей. Главу семейства звали Роман Александрович Кротов. Парадоксально, но владея огромным состоянием, которое сколачивалась целыми поколениями, он оставался человеком скромным, не любившим пафос и роскошь. Словом - человек чести и воплощения благородства. Сразу хотелось бы отметить, что свои взгляды он так и не смог передать в полной мере своим детям. По крайней мере, не всем…
Несомненно, Виктор мог бы все изложить как нужно, однако, ввиду понятных причин, он не мог знать о происходящем с другими людьми, что в итоге внесли свою лепту в его судьбе и вот поэтому, да и не только, рассказ буду вести я – ваш покорный слуга, а не сам Виктор.
Итак, все дети семейства Кротовых учились в элитной школе, где практически все обитатели были обеспеченны и прямо-таки избалованные, поэтому, дабы избежать подобного у своих отпрысков, Роман Александрович всегда пресекал у своих детей проявление высокомерия и любви к деньгам в целом.
Однажды Дмитрий, один из старших братьев Виктора, отказался от своего товарища. Ребенок был сыном школьного учителя и из-за того, что он не был богат, а в школе оказался только благодаря положению его отца, Дима решил не вести с ним дружбу. Ведь над маленьким Володей, (так звали малыша) многие дети смеялись и недолюбливали от того, что недолюбливали его отца - строгого, но не богатого учителя. Узнав об этом, Роман Александрович собрал всех членов семьи, дабы обсудить сложившуюся ситуацию.
- Думаешь в деньгах счастье? – Вспоминал Виктор слова отца. - Тогда, будь добр, назови мне хоть одного человека, который готов умереть за деньги?! –Говорил он строго и не давал Диме поблажку на юный возраст, которому тогда было всего десять, а младшему Вите и того меньше - шесть.
- Дорогой, может не нужно сразу вот так вот говорить о смерти. - Пыталась защитить своего сына Надежда Алексеевна. Женщина, схожая по характеру с мужем, но только более мягче и терпимей. Хотя, когда дело касалось ее семьи, она могла круто удивить любого своей стойкостью и бескомпромиссностью. Супруг лишь взглянул на свою жену, и этого было достаточно, чтобы заверить ее в том, что он знает, что делает.
- Что, в голову ничего не лезет?! - Продолжал глава семейства, обращаясь уже ко всем своим детям. - Правильно, ведь мы, люди, готовы жизнь свою отдать лишь только за любовь. Чистую, невинную любовь к женщине, детям, к родителям, другу, Родине, вере, идеологии и так далее. И ничто и никогда не сможет заставить меня усомниться в своих убеждениях! И я очень надеюсь, что вы все уже сейчас можете это понять и принять мои взгляды. И вы поймете, потому что вы - наши дети, а у нас, с вашей мамой, не может быть глупых детей! Запомните! Только за любовь мы можем отдать все. - Все дети внимательно слушали и пытались воспринимать слова как взрослые люди, хоть и не знали, что такое «идеология». Но все же все услышали именно то, что говорил им их отец.
- Я завтра пойду и извинюсь перед Вовой. - Сказал маленький Дима, опустив глаза в пол.
- Это правильное решение. – Одобрительно качая головой, ответил отец. - И никогда не стесняйтесь просить прощения, если вы сердцем чувствуете, что виноваты. Никогда не бойтесь выглядеть нелепо в таких ситуациях. Мы же с мамой иногда просим у вас прощения?.. Ну ладно, думаю, вы хорошо запомните наш разговор, а теперь все дружно идем ужинать!
Потом, спустя три года, произошел забавный случай. Возвратившись домой из школы и не застав родителей дома, которые гостили у друга семейства Геннадия Юрьевича, Юра и Дима отважились на одну шалость. А именно, они решили попробовать алкоголь, который им никто, конечно, раньше не давал. Набравшись смелости, мальчики отправились в семейный погреб, где и выбрали для своего опыта одну из бутылок коньяка. Юре было тогда шестнадцать, поэтому он брал на себя ответственность перед выбором напитка. Ну а тринадцатилетний мальчик Дима полностью полагался на выбор старшего брата и вовсе не возражал. Вите было тогда девять и поэтому братья решили не предлагать и не звать его с собой. Нужно сказать, что к нему всегда было предвзятое отношение, ведь он был самым младшим в семье. Даже с сестренкой они чаще делились своими планами, чем с ним. Вернувшись поздно домой, родители хотели было пройтись по комнатам своих детей и лишний раз удостовериться, что с ними все в порядке. Но Димы и Юры не было в своих комнатах. Начались поиски, и взволнованная мать уже было собралась вызывать полицию, как маленькая Ксюша случайно обнаружила своих братьев. Проходя мимо двери ведущей в погреб, девочка услышала странный звук, похожий на рев дикого зверя. Испугавшись, девочка позвала папу, чтобы тот проверил, что же в погребе происходит. Но так как папа сам был весьма нетрезв после вечера у друга, в погреб спустилась мама. Роман Александрович уже тогда понимал, что произошло и спокойно стоял около двери, широко улыбаясь. Обнаружив своих детей пьяными в погребе, Надежда Алексеевна сразу успокоилась, а потом разозлилась на столь глупый поступок ее сыновей. Шкодники лежали и мирно спали, причем тот факт, что им обоим было плохо, и они образовали около себя две небольших лужи из содержимого желудков, никак не приводил их в чувства. В отличие от маминых несильных, но весьма звонких пощечин, которые сразу прояснили им рассудки. Вскоре мальчики уже поднимались на верх, подгоняемые своей не на шутку разгорячившийся матерью. Увидев своего отца, ребята остановились и начали прятать свои стыдливые глаза.
- Эх, ребятки. Вы хоть понимаете, что вы сделали? - Продолжая улыбаться, спрашивал отец. Ребятки не могли что-либо внятно объяснить и кроме бурчания у них ничего не выходило. - Не страшно, что вы тайком напились, пока нас не было дома. Рано или поздно такое происходит у всех. Страшно то, что вы заставили переживать свою маму. Да и меня ведь тоже! Ладно, ступайте и умойтесь, приведите себя в порядок, а затем отправляйтесь спать. Завтра будем разговаривать! - Подытожил отец и все стали расходиться.
- Постой, Витя. - Роман Александрович жестом велел подойти поближе самому младшему сыну. - Пойдем со мной на кухню. - Мальчик послушно последовал за отцом. - А тебя что, они не позвали с собой?
- Нет, папа. Они со мной не очень дружат, потому что я еще маленький. - Честно признался Витя. В детстве он всегда любил поговорить со своим папой, даже в редких случаях, когда от него сильно пахло тем же, чем и от его братьев в тот вечер.
- Ничего Витя, это скоро пройдет. На самом деле они с тобой не очень дружат не потому, что ты маленький, а потому, что это они еще не повзрослели и не понимают многого. - Ребенок внимательно слушал папу, хоть и не понимал толком, что тот ему говорит. - Видишь, сегодня твой папка тоже напился и мне стыдно сейчас сидеть здесь перед тобой. Но что поделать, я же так люблю тебя!
- Я тоже люблю тебя, папа.
- Я знаю, сынок. - Папа замолчал и стал закрывать глаза. Чуть после подошла мама и предложила мужу тоже отправляться в постель, на что тот ответил отказом, ведь ему еще нужно поговорить с сыном. Никто не возражал, так как Надежда Алексеевна была уверенна в своем муже и в том, что он в любом состояние не сможет навредить их детям. Ни словом, ни поступком.
-Вот знаешь, почему мы, взрослые, иногда выпиваем? Ведь все знают, что это вредно, но все равно - мы выпиваем! – После ухода супруги, начал говорить отец сыну.
- Нет, не знаю.
- Я вот тоже не знаю как у всех, но думаю, что догадался, почему выпиваю я. – Громко и весьма забавно икнув, отец продолжил. - Дело в том, что я простой человек со своими недостатками и слабостями. Одна из этих моих слабостей - это недостаток любви. То есть, понимаешь, я хочу людей любить больше, хочу приносить им добро, но часто у меня это не выходит. Кто-то когда-то меня обидел, кто-то сделал не хороший поступок и мне трудно относиться к ним хорошо. А вот когда я немного выпью с дядей Геной - я забываю о своих обидах и чувствую, что становлюсь лучше! Понимаешь, каждый раз, вот прям каждый раз у меня так! Только вот есть проблема. - Роман Александрович эмоционально покрутил из стороны в сторону своей хмельной головой. - Проблема в том, что это лишь видимость. Иллюзия и лучше я не стал. Более того, тогда уже и не я вовсе и на следующий день я это понимаю. То есть, видишь, как выходит: я стремлюсь к хорошему, а выходит все равно плохо. Особенно, когда я или вообще любой человек много выпьет. Тогда он уже и на человека не совсем похож. А на утро, знаешь, как стыдно бывает? О-о-о-о, ужасно стыдно! И вроде ничего ведь плохого не сделал, ну подумаешь, выпил с друзьями, но душа-то все знает и понимает! Ее не проведешь, вот она через совесть и подсказывает, что это - гиблое дело.
- Тогда зачем же ты потом опять пьешь, папа? - Ничего толком не понимающий из сказанного , спросил маленький мальчик.
- Так хочется же быть лучше! Хочется же…ну ладно, сынок. Давай отправляйся в свою кроватку - завтра рано вставать. Я хочу более наглядно всем вам показать, что такое пьянство!
Маленький Витя послушно выполнил папин указ и отправился в свою комнату. Вдогонку Роман Александрович еще раз обратился к своему младшему сыну.
-Сынок…я горжусь тобой. Просто знай об этом. – А после, подмигнув, папа еще раз отправил сына в постель, пока в его голове не появилось еще чего сказать.
Перед сном, Витя все думал о том, что сказал ему отец и не мог понять: зачем папа хочет быть лучше, если он и так самый лучший?
Раним утром, как и обещал, глава семейства всех поднял с кровати и велел собираться с ним на прогулку. Мама стала просить смиловаться над детьми, ведь после вчерашнего опыта они явно чувствовали себя прескверно.
- Так в этом же и суть, милая моя! К тому же, я ведь тоже вчера выпил, так что все честно! Преподав урок им - я преподам урок и себе. - Таков был ответ Романа Александровича. К слову сказать, вид у вчерашних шкодников был и правда паршивым: у них явно жутко болела голова и к тому же, было видно, что их до сих пор подташнивает. Зато Витя и Ксюша были очень веселы и радовались очередному приключению. Посадив всех детей в машину и сам усевшись рядом с ними, глава семьи попросил своего личного шафера отвезти их всех на площадь «Трех вокзалов», что почти в центре Москвы. Юра с Димой тогда перепугались, что папа решил наказать их и увезти неизвестно куда. Но все оказалось иначе. Роман Александрович решил показать на примере, что бывает с людьми, которые много пьют. Проводя их по самым злачным местам, где бездомные от пьянства и безысходности доводили себя до того, что даже не стеснялись ходить под себя в туалет, отец говорил.
- Посмотрите на этих несчастных людей. Конечно, мы не знаем, что довело их до такой жизни, но в одном я уверен: если вы будете много пить, то рано или поздно станете такими же! Запомните их лица, запомните на всю жизнь! - Детям, особенно младшим Вите и Ксюше, было тяжело смотреть на бездомных людей и, возможно, это было даже жестоко для их маленьких, не окрепших сердец, но они все как один запомнили этот урок и больше отец никогда и никого из своих детей не видел пьяных до беспамятства.
Конечно, было еще множество примеров воспитания, но, думаю, все их перечислять не стоит. Ведь уже всем стало ясно, какая атмосфера царила в семействе Кротовых. Единственное, что я не могу обойти, так это еще один случай из жизни деток. Рядом с их домом жил один очень старенький и немощный старичок. Он был беден и обитал в элитном районе только по тому, что эта земля уже очень долго принадлежала его семейству, а продавать дом он даже и не думал. Еще его никто не трогал, потому что его защищал сам Роман Кротов. Ведь если бы не его слово, корыстные люди уже давно нашли бы способ выселить старика. Остальные соседи не понимали в этом Кротова и считали дедушку вообще сумасшедшим. Да, у старика была одна странность: он абсолютно всем раздавал яблоки со своего сада. Даже когда у дедушки обнаружили рак легких - его это не остановило. И вот однажды он пришел к Кротовым домой со своими яблоками и постучал в дверь. Дверь открыл маленький Витя и толи испугавшись, толи побрезговав, он прогнал старичка, выбросив яблоки у него на глазах. Приехав домой с работы, Роман Александрович увидел сидячего на обочине дедушку, который тихонько плакал. Долгое время старик не хотел рассказывать о случившемся, но все же выложил все, как было. Войдя в дом, глава семейства объявил о начале семейного совета, вместе с собой он привел и соседского дедушку.
- И так, дети, я хочу, чтобы вы все дружно поприветствовали Иннокентия Петровича, нашего доброго соседа. - Все дети хором сказали «здравствуйте», кроме Вити. Он уже понял, что весь сбор из-за него.
- Молодцы. - Похвалив сыновей и дочь, Роман Александрович обратился к маленькому Вите, который стоял отдельно от всех и прятал глаза. - А ты, Витя, ничего не хочешь сказать дедушке?
-Извините меня. Я поступил с Вами нехорошо. - После слов мальчика, на лице старичка образовалась добродушная, беззубая улыбка. Было очевидно - зла он не держит. Глава семейства снова начал говорить.
- Вот и славно. Спасибо Вам, Иннокентий Петрович, больше я Вас не смею задерживать. - Дедушка поклонился детям и уже собравшись уходить, что-то сказал мужчине на ухо. Роман Александрович выслушал и кивнул в знак согласия.
- Радуйтесь жизни, а не порокам. – Начал вдруг говорить пожилой сосед, обращаясь к детям. - Отпустите страхи и волнения, верти в лучшее, что в вас есть: верти в добро, верьте в любовь, дружбу, и, постепенно, вы сможете по-настоящему верить в себя. В себя таких, какими вы и должны быть. И в этот момент всевозможное зло всего мира не сможет вас сломать! - Закончив речь, старичок раскланялся и отправился на выход, продолжая все так же широко улыбаться. Видимо, дедушка был счастлив, что ему разрешили поговорить с детьми. Оставшись в кругу семьи, отец задал вопрос, обращаясь к детям.
- Как думаете, почему я его позвал? - Повисла тишина и, спустя время, первым решил ответить Витя.
- Для того, чтобы я извинился, за то, что прогнал его и не захотел брать его яблоки.
- Да, это так. Но это не главное. Главное в том, чтобы вы запомнили этого человека, потому что, возможно, лучше его вы уже не встретите. Только подумайте: старый, больной и одинокий человек, что только и делает, что раздает людям свои яблоки. А ведь он никогда не просил за это денег, не ждал похвалы, он просто хотел поделиться тем, что у него есть. А кроме яблок у него и нет ничего. Он готов отдать последнее, что у него есть, чтобы сделать хоть немного приятное пусть даже не знакомому человеку. Да, он не много странноват, но он уже очень старенький и все мы представить не можем, как ему тяжело собирать свои яблоки. Подумайте об этом - нам всем есть чему у него поучиться!
Так дети и росли: в заботе и нравственном воспитании. Спустя годы, Виктор, вспоминая нравоучения и мировоззрение своих родителей, никак не мог понять: как же они смогли быть такими богатыми и влиятельными людьми? Ведь стараясь видеть в людях хорошее, часто можно быть обманутым. Причем, что не редко, даже самим собой. Хотя, кто сказал, что добрый человек - это человек глупый?
Так же нужно добавить, что в подростковом возрасте Витя переставал и не хотел уже понимать, принимать взгляды своих родителей. Возможно, это связанно с тем, что его старшие братья так и не смогли научиться относиться к нему в серьез, а ему этого так не хватало. Лучшим другом Виктора была его сестренка, а он ведь хотел себе друзей таких же мальчишек, как и он: молодых, веселых и богатых. Поэтому в девятнадцать лет, поступая в один из столичных ВУЗов, Виктор потребовал себе отдельную квартиру, надеясь, что с отдельным жильем он все-таки сумеет обзавестись друзьями. Как ему тогда казалось, так оно и вышло, и он вступил в компанию самого популярного парня университета Егора Двардова. Но, будучи, чувствуя власть и свое высокое положение среди сверстников, этот популярный парень был совсем не такой, как любой из представителей семейства Кротовых. Егор Борисович Двардов, сын очень влиятельного бизнесмена, чье богатство было даже много больше состояния Романа Александровича, вырос совсем не в таких условиях, как Виктор. Его мать умерла, когда ему не было еще и десяти, а отец, Борис Сергеевич, не находил времени для нравственного воспитания сына. Более того, после смерти супруги, мужчина стал черствый и даже жестокий. К тому же, его виденье жизни шло в разрез с виденьем Романа Александровича. Возможно, именно поэтому сын Бориса Сергеевича и стал по примеру отца жестоким, да и чувства абсолютной вседозволенности и безнаказанности подливали масла в огонь. Так в светловолосом и на вид ангельском ребенке с голубыми глазами, легко умещались не лучшие духовные качества. О его проступках боялись говорить исходя из страха перед его отцом. Для более понятного восприятия, я приведу вам пример из одной из встреч отца и сына Двардовых.
Произошла эта встреча, как раз тогда, когда счастливый Виктор и подружился с Егором. Придя домой под вечер после занятий, Егор просто убивал время в семейном саду, дожидаясь вечера - времени развлечений.
- Егор, тебя отец зовет. - Без приветствий сказал Михаил, начальник безопасности и личный телохранитель Двардова-старшего. Мужчина отталкивающей наружности, с большим, безобразным шрамом на щеке.
- Зачем? - поинтересовался юноша.
- Ты забыл, что за человек твой отец?
- Как же...
Пройдя быстрым шагом сад, Егор намеренно сбавил скорость у входа в дом, делая вид, что любуется узором высокой, увесистой дубовой двери, на вид которая, весила не меньше 200 килограммов, но, как ни странно, легко открывалась.
Приоткрыв немного дверь, юноша спросил у Михаила в полголоса.
- А что ему от меня нужно?
- Ты же знаешь - твой отец не слишком общителен.
Опустив глаза, молодой человек с выдохом сказал:
- С тобой он-то хоть бывает и нормально разговаривает.
Улыбнувшись тонкими губами, Михаил ответил своим обычным грубым басом, нисколько не стараясь говорить тише.
- Тебе не нужно так говорить, он любит тебя одного по-настоящему. Только немного скрывает это. - После этих слов, косо взглянув на Егора, серьезно добавил: «Наверно.»
- Ну а в каком он хоть настроении, может он на что-то намекнул, когда сказал позвать меня?
- К чему расспросы? Если бы твой отец и стал бы со мной откровенничать или хотя бы говорить намеками - я бы оставил это при себе. Иначе, это могло бы не лучшим образом на мне сказаться. Я верный пес своего хозяина.
После этих слов, личный телохранитель Бориса Сергеевича слегка подтолкнул сына своего хозяина, давая понять, что ему уже начинают надоедать эти пустые расспросы трусливого мальчишки, который искренне боялся своего отца, но всячески демонстративно пытался всем доказать обратное. Но Михаил, суровый человек, с врожденной философией служения более сильному духом, видел его насквозь. И от этого относился с презрением к единственному отпрыску своего господина, хоть и довольно-таки искусно скрывал это из уважения к Двардову-старшему. Вообще, нужно сказать, что глядя на Михаила, невозможно определить, что у него на уме. С одним и тем же выражением лица он может давать похвалу отличившемуся работнику и, ровно с теми же эмоциями, придушить человека голыми руками, если ему будет отдан приказ. «Хладнокровие и самообладание - две сущности одной из не многих добродетелей воина» - так всегда он отвечал на вопросы о его беспристрастия к делу. Хотя, должно признать, посторонние люди вопросы ему задавали не часто. Остальную часть пути, длинный коридор от входа до кабинета Бориса Сергеевича, они шли молча. Ведь Егор, хоть и не на столько, сколько отца, все же опасался приближенного своего родителя и знал: если Михаил не хочет вести диалог (а болтать он никогда не любил), то лучше помолчать. Перед дверью в кабинет, телохранитель остановился, давая понять, что дальше Егору нужно идти самому. Набравшись мужества, парень вошел вовнутрь. Оказавшись внутри кабинета, он не сразу заметил отца. Сам кабинет был весьма просторный, но все-таки находится внутри многим было тяжело. Немного мрачное помещенье, с всегда закрытыми занавесками темно-красного цвета. Слева от входа находилась старинная деревянная вешалка, на которой неизменно всегда весел один лишь пиджак, да в зимнее время шарф хозяина дома. У многих, да и у Егора, она вызывала ассоциации спаленного в самой преисподней молодого деревца. Если же приходили посетители, они всегда снимали верхнюю одежду еще в коридоре, хоть на этом и не настаивал Борис Сергеевич. Справа располагались доспехи средневекового рыцаря, причем не парадные, а боевые. На них отчетливо можно было рассмотреть вмятины, оставленные неприятелем в бою. Еще одна особенность доспехов заключалась в том, что глазницы полного, закрытого шлема, как будто бы наблюдали за смотрящим на них человеком, под каким углом не оказался бы взгляд наблюдателя. У левой стены расположился масштабный мраморный камин. Многим приходило на ум, что камин и вешалку создавал один и тот же мастер, так как складывалось впечатление, что достали его от туда же, от куда и «спаленное деревце». В длину он был примерно два с половиной метра. Две фигуры полуодетых девушек, со склоненными головами, держали крышку камина в позе древнегреческого титана Атласа. В целом, глядя на этот камин, можно было прямо-таки ощутить силу отчаяния этих скульптур. На самой крышке лежала одна лишь сабля, принадлежавшая какому-то хану «Золотой Орды». Спереди данного творения располагалось массивное кресло из красного дерева, под которым находилась шкура медведя, подстреленного самим хозяином кабинета. С противоположной стороны стоял деревянный книжный шкаф, коричневого цвета. И, на конец, прям напротив двери, находился трехметровый стол овальной формы. На нем никогда не было ничего лишнего, лишь бумаги, настольная лампа, подставка для ручек и стеклянная пепельница самой обыкновенной формы.
Молодой человек было уже подумал, что отец вышел, пока Михаил его искал, но уже через секунду обнаружил хозяина кабинета в правом углу комнаты, наблюдающего из-за края окна за цветением своего сада. Это был человек немногим более пятидесяти лет. Худощавого телосложения, чуть выше среднего роста, но все же ниже своего сына. Одевался он всегда просто и строго: белая или черная рубашка, серый костюм, черные туфли в сочетании черного ремня. Такую одежду мог себе позволить любой из его работников и подчиненных. Левую руку украшали золотые часы, сделанные ему под заказ в какой-то не известной мастерской, расположенной в самом сердце Швейцарии. Сколько они стоили, не знал никто, так как их владелец не считал нужным кому-либо об этом рассказывать. На безымянном пальце был надет массивный золотой перстень с выгравированной короной Российской Империи, на вершине которой располагался внушительный бриллиант. На правой руке так же присутствовали кольца: простое обручальное и перстень на мизинце, не много меньше первого, но также выглядевшего солидно. Узором кольца был герб предков Двардовых: лежачий щит, на котором восседал орел. Некоторые считали, что семейство Двардовых когда-то являлось приближенными самого Императора Александра III, но эту информацию Борис Сергеевич не подтверждал, однако, и не опровергал. Практически полностью седые волосы на голове, с не большой залысиной в районе лба. Лицо у него было как у уставшего человека, но всегда гладко выбрито. Небольшой подбородок, тонкие, узкие губы, которые за последние десять лет забыли, что значит улыбаться. Впавшие щеки, множество морщин и среднего размера нос с горбинкой. Особо выделялись темно-карие глаза, глубоко опущенные и словно отделенные от глазниц. Вся их оригинальность заключалась в том, что когда они смотрят на тебя, чувствуется какая-то тяжесть и даже некая враждебность. Причем с кем бы Борис Сергеевич не вел разговор, смотрел он на всех одинаково и, непременно, в глаза. В целом, если судить о его внешности и не брать в расчет немногие аксессуары, то его можно было бы сравнить с самым обыкновенным человеком с улицы. Несмотря на то, что он являлся одним из самых влиятельных и уважаемых во многих кругах людей страны.
- Здравствуй, сын. - Начал Борис Сергеевич, - Ты догадываешься, для чего я попросил тебя прийти?
- Ну привет. Попросил? Насколько я знаю, последнее, что ты просил, это было согласие маминых родителей на ваш с ней брак, а после их отказа…
- Довольно, еще слово и ты почувствуешь разницу между моей просьбой и приказом. - Все тем же спокойным голосом отец перебил молодого человека. Но этого оказалось вполне достаточно, так как Егор сразу же опустил голову и покорным тоном сказал:
- Нет, папа, я не знаю, для чего ты меня позвал.
- Я хочу, чтобы ты мне рассказал о своих друзьях.
- Ты же сам их прекрасно всех знаешь, это мои одноклассники, дети твоих партнеров или же…
Снова не дав договорить, отец перебивает сына.
- Я имею в виду твоих постоянно новых друзей, про твоих безмозглых бездельников, прожигающих родительское состояние, я знаю достаточно. Расскажи мне, что это за люди, откуда они берутся и куда все-время пропадают.
- Новые друзья? О чем ты? Я, я не понимаю. - Юноша старался говорить четко и быстро, чтобы скрыть начинающую дрожь в голосе.
- Я напомню тебе. Мне стало известно о том, что у тебя стали появляться новые знакомые. В течение недели ты таскаешь их по своим распутным вечеринкам, знакомишь их с такими же дегенератами, как ты сам, покупаешь на мои деньги для них девок, а потом они исчезают, как и из твоего круга друзей, так и вообще из города. Я повторяю вопрос: «Что это за люди и что с ними происходит?»
Вопрос звучал все так же спокойно, но резкий тон давал понять, что Борис не желал долгого диалога. Понимая это, Егор пытался выкрутиться и быстро подобрать те слова, которые удовлетворили бы отца. Бегая глазами по комнате, словно пытаясь найти подсказку, он не придумал ничего лучшего, как задать встречный вопрос.
- Когда ты прекратишь следить за мной? Я уже не ребенок и мне не нужна твоя горилла-нянька, которую ты ко мне поставил еще в детства. Небось, это он тебе все докладывает? Каждый мой шаг, каждое слово, что я ел и когда я хожу отлить?
Закурив сигарету, Борис Сергеевич, не спеша, приступил к ответу.
-На счет Фёдора я дал тебе слово, что он будет служить и хранить верность только тебе. И я его держу. Но я так же и не скрываю, что многое знаю о том, что и как с тобой происходит, вплоть до того, как звали бабушку той девки, что ты снял в субботний вечер. Но все же я хотел бы, чтобы ты мне сам рассказал о происходящем с этими ребятами. А пока ты попытаешься найти в себе силы и смелости все мне честно рассказать, я хочу поведать тебе историю об одной моей крупной сделки. Полтора года я лично вел переговоры с одной некой компанией. Завтра мы должны были подписать договор, в котором четко прописано, что после утверждения я стану абсолютным монополистом в поставках леса на один очень крупный мебельный завод в Италии, а также, по устной договоренности, мой лес через Италию будет доставляться и в другие страны Европы. Эта сделка повысила бы доход нашей семьи примерно на 10%. Ты хоть можешь себе представить сколько это? Ну да ладно… но вдруг происходят странные обстоятельства: у господина Стефано Поглливи, владельца контрольного пакета акций этого самого итальянского завода внезапно заканчивает жизнь самоубийством его единственный сын, девятнадцатилетний жизнерадостный молодой парень, подающий надежды в живописи. На Родине, в Италии, его ждала молодая девушка, на брак с которой уже дали одобрение родители двух влиятельных европейских семейств. В целом, ничто не предвещало беды. Но она произошла. Мой друг Стефано, узнав о смерти своего наследника, так и не смог справиться с горем и сошел с ума. Ты когда-нибудь видел, как взрослый, и весьма человек неглупый, сходит с ума? Ему сообщили скорбную весть прямо в моем ресторане, где мы обговаривали последние мелочи. Бедняга вначале не поверил и на эмоциях ударил свою помощницу, которой не посчастливилось стать гонцом дурных вестей. Но не прошло и двух минут, как ему позвонила госпожа Поглливи и, разрывающимся от горя голосом, обвиняла мужа в смерти их мальчика. После услышанного, Стефано обронил телефон, пустил слезу и резко поменялся во взгляде. Сел прямо на пол и с силой стал колотить себя по лицу. Это не прекращалось до того, как его не привязали к носилкам, чтобы он не убил себя. Его жажда самобичевания продолжается до сих пор. Врачи говорят, что разум его оставил, а чувство вины - нет. Кстати, как звали парня?
- Откуда мне знать? Что, я должен помнить всех итальяшек Москвы? - Отводя взгляд, невнятно пробурчал светловолосый юноша.
Затушив скуренный окурок, медленно, подчеркивая каждое слово, Борис повторил вопрос. Егор знал, что когда отец быстро курит, он сдерживает себя. Сигарета улетела за минуту.
- Как звали парня?
Понимая, что отец сам знает ответ на свой вопрос, он не стал увиливать и, опустив глаза как провинившийся школьник, тихо ответил.
- Ферро Поглливи.
Подкурив вторую сигарету, Борис продолжил.
- Да, так его звали. - Остановившись на минуту, он пристально всматривался в своего сына, пытаясь найти ответы на все свои вопросы, но, видимо, не сумевши, продолжил говорить.
- Так же у меня есть надежный партнер, занимающийся транспортировкой всей продукции Двардовых: от фургончиков с конфетами и заканчивая танкерами битком набитых углеводородами. И у него так же есть сын. Его зовут Виктор Кротов и до меня доходят сведенья, что он так же ввязался в твою компанию безответственных отморозков, с тобой во главе. А сейчас я хочу получить четкий и ясный ответ на свой, даже для тебя, простой вопрос: «что происходит с этими людьми?» И не вздумай мне говорить, что это совпадение - я в них не верю, особенно, когда в течении года столицу покидают семь детей влиятельных людей, на свою голову нашедших с тобой знакомство, а последний восьмой, иностранец, так вообще, повесился в гостиничном номере. Давай, я жду!
- Я…я..я…я…я…
- Что ты заикаешься, что ты за трус такой, кто тебя трогает? Чего ты боишься? Я в жизни тебя пальцем не тронул!
- Ты…ты не тронул? - Набравшись смелости, Егор начал говорить более уверенно. Голос его звучал прерывисто, но решительно. Видно он вздумал высказать все своему отцу.
- Ты вспомни, подумай, что ты со мной делал, после смерти мамы! - Откровенно, повысив голос, истерил единственный сын Бориса Сергеевича. - В двенадцать лет ты заставлял смотреть меня, как бойцовые собаки твоих мордоворотов разорвали на куски моего пуделя «Бимбо», которого мне подарила мама!
-Ты должен был понять, что собака должна быть сильной, как и её хозяин. Какой толк вообще от пуделя? – Искренне удивлялся Борис Сергеевич.
-А в четырнадцать заставил наблюдать, как твой любимый головорез Миша отрубил руку парню, за то, что тот пытался украсть сумку с машины, пока его товарищ отвлекал твоего сумасшедшего телохранителя. «Смотри сынок, как нужно поступать с вором» - Комично процитировал сын отца. - А что стало с той девушкой, которая протестовала против того дерьма, что ты творишь в Артике? Она нашла в себе смелости и плюнула тебе в лицо. И что ты с ней сделал, папочка? Я очень хорошо помню ее крики с подвала нашего дома. Вышла ли она оттуда живой? – Все продолжал истерику недовольный сын. - Очень сомневаюсь, ты же Двардов! Человек из стали! Титан современности! Ты бы не закончил дело на полпути, верно, отец?
- Да, это так. - Швырнув остаток сигареты, еле сдерживая себя, сквозь зубы проскрипел Двардов-старший. - Я дал тебе все: лучшее образование, безбедное и беззаботное детство, тебя тренировал лучший тренер по боксу, который вообще когда-либо жил. Все его ученики были чемпионами, все, кроме тебя! Я купил тебе квартиру, машину. - Нарастающим тоном продолжал отец. - У тебя всегда была куча денег. Да сейчас на тебе одежда, на которую обычный парень будет собирать год! И то, если не будет ни есть, ни спать. И после всего этого ты смеешь критиковать меня? Ты, жалкий беспомощный щенок! Да, я пытался сделать из тебя мужчину, сильного, волевого, достойного продолжателя рода. Достойного своих предков...
- Достойного тебя, ты хочешь сказать? Тебя - Великого?
- Видно это все твоя мать... - Уставшим тоном ответил Борис Сергеевич. - Она слишком была к тебе мягка. И я... я не мог ей противиться в то время. Все ее поблажки к тебе, балование, твоя вседозволенность с раннего детства. Абсолютная безнаказанность сыграли свою роль я уже ничего не смог исправить. Я пытался, но не смог....
- Ох отец, как ты ошибаешься. - Сын не дал закончить слова отца - Ты мне по сути ничего не дал! Ничего! Я всегда ненавидел бокс. Учился драться лишь для того, чтобы выплескивать на людей свою ненависть к тебе! Я всего добился сам! Сам, слышишь? – Двардов-старший продолжал молча смотреть прямо в глаза своему сыну, но так и не издал ни звука. Почувствовав уверенность в себе, Егор продолжил еще громче, еще более дерзко. - Я собрал вокруг себя людей, которые слушают меня, подчиняются мне! Я - главный! Я - лидер! Я всегда и везде первый, я сплю с лучшими женщинами, мне рады на любой вечеринке, меня даже в полиции не трогают, потому что знают кто я! Все знают кто такой Егор Двардов! И не смей мне говорить о матери! Ты с ней рядом не...
- Хватит! – Гневно проревел Борис Сергеевич. Впервые за всю жизнь Егор услышал крик отца. Крик, полный ненависти и отвращения. Крик, прошедший мурашками по всему телу, пронзив саму его душу. И в этот самый момент он понял, что зашел слишком далеко. Но было уже поздно...Медленно поднимаясь со своего кресла, Борис Сергеевич направился к своему сыну говоря:
- Ты - ничтожество, возомнившее себя Богом! Все твои успехи, все твои победы, все твои мнимые достижения - лишь тень моего авторитета. Тебя уважают, потому что знают, чей ты сын! Тебя бояться, ведь понимают, что если обидят - я отомщу. Тебе все можно, так как в тебе течет моя, слышишь, моя кровь! Ты ничто без моей фамилии. Ничто, ноль! И я тебе это докажу. Отныне, я лишаю тебя всего, что тебе было дано с рождения. Я лишаю тебя денег, забираю квартиру, машину. Все! Теперь ты будешь самый обыкновенный сопляк, ломающий голову, где ему заработать копейку, чтобы купить себе пожрать, где переночевать и как вообще выжить в этом мире.
Последние слова Егор так и не услышал. Страх одолел его, отозвавшись в дергающихся руках и дрожащих коленях. Всё его естество кричало ему: «Беги», пот, стекающий со лба, попадал в глаза и мешал нормально видеть. Теперь он стоял как вкопанный, до смерти перепуганный и не мог нормально разглядеть отца, который в упор приблизился к нему. «Беги» - отозвалось в голове. И он побежал, быстро развернувшись, он направился к выходу. Открывая дверь, перепуганный мальчишка где-то отдаленно, словно под водой, услышал голос того, от кого, собственно, и бежал: «Михаил! Держи его!» Выскочив в коридор, Егор направился к спасительной входной двери. Куда он вообще бежал, зачем и почему, он понять не мог, он просто чувствовал, что дальше говорить не нужно, что это опасно и это страшно. Страх перед родным отцом помутнил его разум, как вдруг он почувствовал, как сильная рука, удушая его, схватила за воротник рубашки. Падая на пол, он понял, насколько тщетным и бессмысленным был его побег. Больно ударившись об пол, он, наконец, пришел в себя и паника отступила. Михаил резко, но аккуратно, поднял его на ноги и глаза молодого человека встретились с испепеляющим взглядом отца. Слезы поступили из его глаз, но это особо не подействовало. Отец, грубо схватив рукой за щеки сына, начал уже спокойно говорить.
- Мы не закончили. - И с этими словами влепил две звонкие пощечины, по удару на каждую сторону.
- Нет!...НЕТ!... я ничего не знаю, я не понимаю о чем ты говоришь…Я...я не знаю, что случилось с Ферро, я не трогал его...мы просто гуляли, выпивали и веселились, а потом он исчез. - Плача и пряча лицо руками, кричал перепуганный мальчишка.
- Я ни знаю точно, что с ними произошло, но ты меня не обманешь. Я был бы не я, если бы любой сопляк мог бы легко обвести меня вокруг пальца! А теперь - слушай очень внимательно! Если хоть один волос спадет с головы Вити Кротова и ты разрушишь мою дружбу с его отцом, крик той девки, что ты слышал в детстве, покажется тебе колыбельной песней.
Егор слушал очень внимательно своего отца и если бы тот сказал все повторить слово в слово, он бы повторил без запинки.
- А теперь пошел прочь с глаз моих, чтобы я тебя не видел. Ничтожество…
Развернувшись, Борис Сергеевич обратился к начальнику безопасности:
- До завтра никого ни впускать. Сегодня нет меня.
И не обращая внимания на хныкающего сына внимания, направился в кабинет. Закрыв за собой дверь, молча постояв с десять секунд, мужчина отправился заниматься своими бумагами.
У Егора же в голове была буря. Страх переплетался с гневом, самоотвращение соперничало с гордыней, отчаяние заглушало надежду на хоть какие-то добрые отношения с отцом. «Я - ничтожество...я - ничто...НЕТ! Нет! И я докажу тебе. Виктор Кротов говоришь, что же, раз уж ты так настаиваешь, папочка, я устрою твоему ненаглядному Витеньке такое, что жалкий итальяшка еще на том свете ужаснется!» И слезы прекратились, и появилась на губах улыбка...