Какие же мы все-таки больные
Больные и святые.
Молодые убийцы невинных душ, нечистые дьяволы человеческих потех. И какая выгода была с этой душонки? На упокой. За упокой.
Так вот.
Маленькая светловолосая девочка шла на встречу со своим другом. Загвоздка вовсе не в том, что не придет этот друг, что его сбила машина ( а такое я могу провернуть с легкостью души и пера) или например просто забудет, проспит, переедет. Я могу делать с героями все что захочу, в этом же сила слова, ты понимаешь? Смотри, раз. Обрывок, обломок фразы,я не сказала ценность но перевернула сюжет. Вставила машину, убрала пешехода, скоординировала движения персонажа. Как корректировка душ, которая лежит как ни странно в этих пальцах, пока я это печатаю, а потом переписываю. И вдавливая почерк все равно изменится сюжет. К чему это отступление? Просто я так задумалась, а разве многие нас так не затачивают? В смысле, под своих собственных героев, где наши по их мнению недостатки должны быть вычеркнуты, и вообще делай не так. Ты же милая, ты же светлая, ты же, ну ты же персонаж, понимаешь? У тебя нет права быть вне моего личного восприятия,Я ТВОЙ АВТОР, Я ТВОЙ ГЛАВНЫЙ РЕДАКТОР. ЛИШЬ Я, и только я. Не стирай меня, пожалуйста. А потом у людей этот набор стандартов, как у писателей заезженных сюжетов. Что- то ты изменилась и почему кстати протух ваш воздух.
- Ты изменилась.
Amentia. Дай руку, пожалуйста.
Мой хороший бог, мы же потеряемся в этом огромном океане, стирая себе подошвы. Я не могу помочь, потому что тебя нет рядом, а тебя нет рядом потому что я не могу помочь. И ты больше не говоришь. Ты, ты и еще раз ты. Ты, это единственное слово, и самое прекрасное объяснение действиям. Ты.
Он часто появлялся в моей голове, звал к себе, а по сути люди кинули безумие, как прямое объяснение. Потому что только в таком случае ты можешь играть с ним, убегать и возвращаться.
Внешне всем казалось будто она просто растет. Бедная девочка. Такая же безрассудная, такая же смешная и нелепая, такая же чистая. В ней так много ребенка, но она уже такая серьезная. Слишком странная. Наверное не к нам.
Наверное.
А мы говорим, что корабли приходят всегда в порты и чувствуют облегчение. Дети океана, который высох. Представь огромный океан, который действительно опустел и там в самом самом низу, она ходит сама, напевают песню о боге и что-то про убегать, кричит на солнце и ищет своего ангела. Это оно. Это то, с чем надо справляться. С чем надо не чернеть, с чего начинает оптическая иллюзия. Она живая, но в целом ощущает слишком много груза в вперемешку с пустотой. А потом закрываешь глаза и тебя кто-то зовет обратно. Как по-твоему это, боятся держать за руку, чтобы в один момент, в прекрасный романтический вечер не закричать от боли? Потому что он черт бы его побрал всегда позади, и сам бог велел. Он объявил войну, когда в какую-то там ночь подряд ворвался в мою комнату и заявил, что мой ангел разбился. Ему вышибло мозги, он вылетел с игры, с этой автострады, где все на гонку, все, что ты чувствуешь это убывание. Как пересолить свои раны, чтобы потом их слизывать со слезами на глазах. Когда-то говорилось о шрамировании душ, а это как эпитафий перед броском. Она хотела, чтобы он ловил, а не спотыкаться на каждом шагу. Она хотела, а теперь мертвые жены стучат к ней в дверь каждую ночь. Боишься темноты? Я очень.
И он улыбнулся, коронной такой ухмылкой, какой заканчиваются роли людей в твоей жизни. А она потемнела еще на один градус, вниз и верх. Станцуй свой грех. Важный маневр. Я кстати хотела бы показать тебе душу, но душу не показывают, по этому ложу её на слова. А слова ложатся в головы, пока опять кто-то не забрал.
Добрый вечер.
Время, теперь твой черед.
Три, два, один, двенадцать тридцать ночи, и еще немного тесно. Пускай сейчас в твоей голове играет фортепьяно, и мы сидим да пьем бергамотовый чай, пока вокруг еще не виден горизонт. Какие честные ночи. Но ты единственная, кому нужен свет. Потому что когда много отдаешь, помнишь? Не надо пустоты. Маленькая девочка, которая никогда не сдается, потому что ей тогда не дотронутся до новых звезд. А что будет, если звезды начнут грустить? Грустить без неё. И если ты не пойдешь ввысь, как же узнаешь, насколько далеко от земли? Такое нежное шелковое платье, что спускается прям к твоим щиколоткам, и ты бежишь босиком по полю из лаванды. Но лишь, когда отпускаешь, лишь тогда, ты тогда сможешь узнать. Ты увидишь, ты все увидишь своими глазами и я знаю, знаю, что выберешь другой путь. А мы встречаемся там, на поле, чтобы за утром пришел дождь. Чтобы мы промокли к чертям, и ты увидела темноту. Не ту страшную, что ломает тебе пальцы, а ту что несет в себе то, к чему еще никогда никто не дотрагивался. Если солнце всегда будет слепить тебя, ты же ослепнешь, а мы хотим прятаться под деревьями и отпускать. Выше, ниже, правильнее, тише. Все это должно быть тише. Когда темнеешь, ты чувствуешь другую любовь. Понимаешь? Когда светлеешь ты чувствуешь, как душа просит чудес, а когда темнеет, то просит новых шансов. Ты бесшумно спускаешься к самому прибою и черное небо. Самое черное. Контраст эмоций, контраст взглядов. Я попробовала выпить это всё до конца и подожгла луну. To the moon and back ( всегда произношу шепотом) И чтобы понять, что ты сумасшедшая ты должна его отпустить, а потом бежать и кричать на птиц потому что, да, они как обычно забрали твоего ангела. Классика жанра. Пошли пить чай? Босые и больные на всю голову. К самому черту.