Этот разговор происходил в гостиной со старинным
камином, на котором покоились скульптурные работы луч-
ших мастеров и часы в малахитовой оправе, стрелки на ко-
торых застыли на без пяти минут двенадцать, что раз в году
при встрече Нового года оказывалось весьма уместным.
Хумов в это время находился в комнате Ханы наверху.
Дверь была приоткрыта, и он отчётливо слышал весь раз-
говор, так как профессор по своему обыкновению говорил
достаточно громко: сказывалась привычка при чтении
лекций на кафедре, а кроме того это была манера челове-
ка, желающего достучаться до ума собеседника, если не до
сердца. Хумов лежал на своём матрасе, но каждый мускул
его тела находился в напряжении и готовности к исчезно-
вению через приоткрытое окно на случай, если Хана не-
ожиданно признается в его таинственном присутствии.
Он допускал, что Хана может рассказать о нём дедушке,
хотя и отказывался полностью этому верить. Внизу голоса
притихли, что заставило его подняться и кошачьей поход-
кой подойти к окну.
Из парадной высоченного небоскрёба, который нахо-
дился напротив и существенно мешал солнцу проникать в
окна даже второго этажа — о первом и говорить не при-
ходится, — выпорхнула маленькая фигурка прелестной
китаянки в розовом комбинезоне, на ходу поправляющей
лямочку, сползшую с худенького плечика и перехваченную
беленьким бантиком. Она достала из бежевого кружевно-
го рюкзачка огромные розовые очки, ловко нацепила их,
слегка опустила головку в маленькой шляпке с полями,
закрывающими личико не только от солнца, но и от не-
желательных взглядов, и, быстро оглянувшись, пошла по
тротуару, по всей видимости, к остановке метро. Не успе-
ла хрупкая фигурка девушки скрыться из поля зрения, как
Хумов приметил белокурого юношу, поспешающего за ней,
разгорячённого и несколько смущённого вида. «Не одни
только девочки-подростки не могут сохранять тайну, —
подумал он, — а некоторые тайны для внимательного глаза
легко становятся явными. Да-да… так оно и есть». Мысли
его вернулись к себе и к ситуации, в которой он оказался.
Хана. Зачем он пришёл к ней? Никогда не имел ни с
одной девушкой даже возможности поговорить. Она ему
понравилась? Да. Очень понравилась. Благодаря этой
встрече он провалил экзамен, так как действовал с огляд-
кой на неё: что она подумала бы о нём, не начала ли сме-
яться над ним, не посчитала ли бы его трусом? Трусом?
Трусом он не хотел стать ни в своих, ни тем более в её гла-
зах. Что за ерунда? Почему случайная встреча смогла пе-
ревернуть всю его жизнь?
Вот он сейчас находится не в том месте, где ему поло-
жено быть. Совсем не в том. Совсем. И не знает, как ему
дальше действовать в создавшейся ситуации. Создавшей-
ся ситуации... Создавшейся ситу… Ситу… Он сам создал
эту ситуацию. Теперь пытается оправдаться. Перед собой?
Хотя бы перед собой. А перед кем? Его разыскивают. Он
должен скрываться. Ему проходится скрываться из-за
того, что его разыскивают. Он бы мог переступить через
себя и сделать так, как должно, как надо, как от него жда-
ли, как на него рассчитывали, готовя к выпуску. И он сдал
бы этот последний экзамен.
Он бы сделал так, как надо. Он всего лишь исполни-
тель, будущий спасатель и должен действовать в ситуации
не раздумывая, быстро, решительно! А ему захотелось вы-
глядеть героем в её глазах. Её глазах. Голубых, небесных,
изумительно прекрасных глазах.
Человек, когда неожиданно для себя задумается — хотя
этому препятствует огромное, ежедневно пополняющееся
поле информационного замусоривания через всевозмож-
ные СМИ, сайты, блоги и тому подобное, не говоря уже
про видео, фильмы и другие визуальные штуки, — так вот,
когда он всё-таки задумывается, то начинает понимать, что
он всего лишь один, один из миллиардов живущих с ним в
одном пространственно-временном отрезке; он начинает
понимать, что это явно и неожиданным образом сближает
его с другими. И даже очень сближает. Стоит только на се-
кунду задуматься, осознать невидимую взаимосвязь всего
живого и космоса. В другое время и в другом, изменённом
пространстве — пространство тоже изменяется, тем бо-
лее если пребываешь на Марсе — будут жить совсем дру-
гие люди, которые не будут знать ничего или почти ничего,
разве что о больших учёных, великих мыслителях, прави-
телях, а о простых, как он и миллиарды других, таких же
как он, ничего знать не будут. Просто не смогут найти о
них информацию в этих бесчисленных ЖЖ, сайтах разно-
го назначения, где каждый пользователь спешит поведать
о своих простых и естественных потребностях, описывая
каждый свой бесценный прожитый день с максимально
возможными подробностями для общего обозрения и с
надеждой хоть на какую-то, пусть самую минимальную,
чью-то заинтересованность своей особой в будущем, уже
без него: после его смерти.И всё же.всегда брезжит такая,
на первый взгляд, абсурдная идея, а посему, люди, упраж-
няясь в писательском мастерстве на ежедневной основе,
неожиданно для себя обнаруживают довольно высокий
уровень владения оным, что повышает планку их само-
уважения, делая возможным в какой-то мере исполнить
свой антропологический долг перед потомками, предо-
ставив последним продолжить свой недюжинный труд. Но
некоторые не хотят «выставлять» перед другими свои ис-
кренние порывы души и тяготы своего измученного тела,
не хотят по одной простой причине: численность народо-
населения устрашающе увеличивается. Устрашающе! И бу-
дет так и дальше происходить. Вот хотя бы эта китаянка,
китаяночка — ночка Китая, Китая ночка и белобрысый.
Сразу понятно. Слов не надо.
А он никому не нужен. Совсем никому. У него никого
нет. Родителей нет. Вырос в детдоме. Сам, как говорится,
по себе. Выбрал профессию спасателя, а ведь мог бы вы-
брать другую. Романтики захотелось. На Марс нацелился
лететь. Как там пели… «И на Марсе будут яблони цвести».
Теперь его разыскивают. Он не желает сдаваться. За ним
устроили погоню. Если бы просто поговорили, объяс-
нили, поправили, а то сразу — погоня. Нет, даже облава!
И он сейчас чувствует себя затравленным зверем. Зверем,
загнанным опытными, беспощадными охотниками. Он
же применил силу к тем двоим. Сработал инстинкт. Ин-
стинкт самосохранения. Он применил силу и пустился в
бега. Куда делась его дисциплинированность, готовность
подчиняться? Те двое, если бы он с ними не расправился,
взяли бы его, как зверя. А что потом? Об этом не легче ду-
мать, чем о том, как быть с Ханой. Рассказать ей обо всем?
В любой ситуации главное — держаться позитивных
мыслей. Вот он и держится позитивных мыслей. Ему очень
хотелось увидеть Хану, и он её увидел, и это здорово! Это
замечательно. Хана — необычная девушка. Она добрая.
Так с ним никогда и никто не разговаривал. Так может
разговаривать только сестра. Ласковая, добрая сестра. Он
мужчина. Смелый, тренированный, сильный, но ему нуж-
ны забота и ласковое слово, да, хотя бы слово. И кошке ко-
торое…
Внизу хлопнула дверь. Он отвлёкся от своих мыслей,
улыбнулся, застыл в ожидании.
По лестнице застучали торопливые шаги, и в комнату
вбежала она.
Продолжение: http://www.proza.ru/2016/11/16/2304