Большинство причалов в Гаване расположено недалеко от исторического центра города. Но "Ромен Роллан" поставили на выгрузку на другой стороне бухты, недалеко от маяка. В город приходилось ездить на катере. Механики на стоянке в порту были расписаны на суточные вахты. В первое же моё дежурство в четыре утра ко мне заглянул стармех и застал меня спящим под одеялом.
- Михаил Иванович, вы что, не знаете своих уставных обязанностей? Вы должны присутствовать при всех сменах мотористов, проверять, всё ли в порядке в машине, как произошла смена. Отдыхать разрешается только в одежде, со снятой обувью. Иначе за что же вам после суточной выходной предоставляется?
Стармех процитировал мне устав службы на судах министерства морского флота. - Ну, дед, погоди! Он и сам не заметил, как попался.
На третий день я нёс вахту, как положено. И в полночь проконтролировал смену мотористов, и в четыре встать не поленился. Зато, когда утром стармех поинтересовался о моих планах, ответил, что собираюсь в город. В увольнение.
- Но не с утра же!
- Почему? С утра и пойду, по холодку. Хочу ещё однокурсника навестить на "Мариинске", они напротив стоят, потом в город, достопримечательности смотреть. Когда я ещё в Гаване побываю? (Как теперь выяснилось, - никогда).
Дед не был тираном, и нахальство моё пресечь не осмелился. С уставом не поспоришь!
В увольнение, конечно, мы ходили только группой, к тому же помполит нагрузил меня коробкой с фильмом, попросив поменять его на что-нибудь хорошее на черноморском судне.
Нашлись и попутчики, не помню уже, кто именно. Денег у нас с собой не было совсем, зато мы запаслись одеколоном "Шипр" и мылом. И то и другое пошло "на ура" в баре "Флорида" на противоположном берегу, о котором рассказали нам бывалые моряки. Мы даже отведали там бакарди - самый распространённый кубинский ром. Там же на временное хранение оставили коробку с фильмом.
Сами же двинулись сначала по знаменитой гаванской набережной, которая производила тогда жалкое впечатление. Разбитые окна и заколоченные двери домов преобладали. Машин на улицах было немного, все они были американские, большого размера, и все, как одна, побитые и помятые.
Историческая часть Гаваны, так называемая Старая Гавана выглядела лучше. Вскоре мы обнаружили красивый бульвар Прадо, который привел нас к огромному сооружению, поражающему воображение строгой красотой и монументальностью.
Это был Гаванский Капитолий, построенный для заседаний кубинского парламента, очень напоминающий самый известный в мире Капитолий в Вашингтоне, даже превосходящий его по размерам.
Говорят, что из всех сооружений с подобной архитектурой 92-метровый гаванский Капитолийский купол уступает по высоте только куполам соборов Святого Петра в Ватикане и Святого Павла в Лондоне.
Скульптура, венчающая купол Капитолия, — это точная копия бронзовой статуи Меркурия, украшающей дворец Барджелло во Флоренции. Напомню, что на куполе Вашингтонского Капитолия установлена копия знаменитой статуи Свободы.
В нескольких кварталах от Капитолия можно увидеть кафедральный собор Гаваны, Собор святого Христофора. Он находится в Старой Гаване на Пласа-де-ла-Сьенага.
Здание сооружено из тесаного камня, имеет квадратную форму. Стены украшены копиями картин Рубенса и Мурильо. На одной из стен находится скульптура Христа, распятого на кресте.
Более ста лет в соборе покоился прах Христофора Колумба, много попутешествовавший по миру и до этого и после. Сейчас останки великого мореплавателя хранятся в испанской Севилье.
И больше я непосредственно в Гаване ничего не запомнил, экскурсии по городу первый помощник нам не устроил, зато организовал поездку на пляж, расположенный довольно далеко за городом.
И от этой поездки кое какие воспоминания у меня остались. Широкое загородное шоссе с транспортными развязками на разных уровнях. Никаких пересекающих шоссе дорог. Бесконечная полоса песка на пляже. Ласковое тёплое море. Купающиеся кубинцы и кубинки, откровенно спаривающиеся под водой. Ну, любят они это дело. Как китайцы - рис. А вот сервиса никакого на берегу я не запомнил. Ни зонтов, ни шезлонгов, ни кафе. Солнце, море и вода.
В то время советские суда постоянно возили с Кубы сахар. Он был дороже бразильского, но наша страна таким образом помогала кубинским братьям развивать экспорт. Вот и мы были в полной уверенности, что вскоре отправимся в обратный путь, гружённые сахаром-сырцом. Но у пароходства были другие планы и они направили нас в балласте в Канаду, в океанский, самый восточный порт Сент-Джонс.
Мало того, план заключался в том, чтобы поставить нас на несколько месяцев на линию Куба - Канада. Четыре дня перехода были заполнены мойкой грузовых трюмов и откачкой воды из них за борт. Осушительная система как раз и входит в заведование четвертого механика, и всей нашей вахте пришлось попотеть, чтобы сделать трюма пустыми.
Порт Сент-Джонс расположен на острове Ньюфаундленд. Несмотря на небольшую величину, он является столицей провинции Лабрадор и Ньюфаундленд. Город старинный, интересный, и центр можно легко обойти пешком. Идеальный для моряков. Там нам тоже пришлось постоять на рейде больше недели, и мне этого хватило, чтобы надолго испортить желудок жирной вяленой селёдкой.
Рыбалка там на рейде была просто сумасшедшая. Наши рыбаки, которых на каждом судне полно, говорили, что даже неинтересно им, такой клёв был. Сельдь и ставрида солилась и вялилась в большом количестве. В частности, развешивали её на спасательных шлюпках, моторы которых тоже входили в моё заведование. И лазил я запускать эти двигатели ежедневно, поглощая вкуснейшую рыбку в огромном количестве, и без хлеба, конечно.
После постановки к причалу наши николаевские студенты стали собираться домой. Практика кончилась, а судно надолго задерживалось, поэтому им организовали переход домой на новороссийском танкере, отправляющемся в Одессу. Я с ними так сдружился, что провожал чуть ли не со слезами. Но может быть, это были слёзы не печали, а обиды? Хотелось уже домой. На танкере я встретил знакомого, с которым вместе учился на первом курсе. Владимир Коваленко после первого же семестра покинул нас, перевелся на судоводительский факульте, и много позже стал капитаном.
А тогда я попросил его завезти домой канадские сувениры. Заканчивалось лето, а я купил двухлетнему сыну надувную красивую резиновую лодку, у нас таких тогда не было. Передал подарок и жене - оригинальную купальную шапочку. И вот, как бывает в жизни: изменили рейсовые задания обоим судам. "Ромен Роллан" направился в Одессу с заходом в Гибралтар, а танкер переадресовали на Персидский залив. Не знаю, как и когда добрались домой студенты, а посылку свою я получил только через год.
Денег мы тогда зарабатывали мало, и в Канаде покупали только сувениры. Я приобрёл тогда четыре забавных стаканчика, которые долго использовались в нашей семье. Стаканы были разбиты на унции, и на метках были изображены женщина, обозначающая норму потребления "для леди" - одна унция, мужчина - "для джентльмена" - две, свинья - три унции, и лошадь - четыре.
Помню, как сейчас, что мой приятель Юра Шукляр, часто бывавший у нас дома со своей женой Женей, всегда громко просил налить "до свиньи". Ну, а в Сент-Джоне мы знакомились с городом, побывали в спортивном клубе почему-то, устроили там международный товарищеский матч, который мы, конечно, продули. Со спортсменами не посоревнуешься.
Загрузили нам полные трюма и направились мы на восток. Курсом примерно сто градусов. Почему я, механик, это помню? Расскажу.
Совместную со мной вахту, с восьми до двенадцати, на мостике нёс, как и полагается, третий помощник капитана. Настоящий штурман, то есть, с большим апломбом и самомнением. Звонит он как-то в начале девятого утра в машину:
- Держать сто оборотов!
- Есть! - говорю. И один оборотик сбрасываю. Как положено. График вывода главного двигателя из режима полного хода у меня перед глазами. И на мостике такой же тоже висит, только штурмана на него - ноль внимания, фунт презрения.
- Почему не держите сто оборотов ?
- Сто оборотов будет через два часа, - говорю ему, и ещё оборотик сбрасываю, раз уж он так торопится.
- Немедленно сделать сто оборотов! - приказывает вахтенный начальник.
Ну, у меня кроме вахтенного, и другое начальство есть. Звоню стармеху. Нахожу его в кают-компании, объясняю ситуацию, прошу провести на мостике техучёбу.
- О каком снижении оборотов идёт речь? Первый раз слышу. Вот и капитан рядом, ни сном, ни духом...
- Да мне откуда знать? Требует третий немедленно сто оборотов, аж ногами топает. Что делать?
- Пока ничего. Разберёмся. - через пять минут катится вниз по трапу, смеётся.
- Выходи опять на сто двенадцать. Это курс у нас сейчас ровно сто градусов. Старпом, сдавая вахту, передал третьему держать сто. Перепутал штурманец.
Как в старом анекдоте. Расскажу, может, кто не слышал.
Технические занятия в армии. Капитан проводит.
"Записуйте", товарищи бойцы
-
вода кипит при девяноста градусах.
- Может быть, при ста, товарищ капитан?
- Повторяю: вода кипит при девяноста градусах.
- Не при ста, товарищ капитан?
- А кто это у нас такой умный? Иванов? - Капитан лезет в карман, сверяется со своими конспектами.
- Записуйте, товарищи бойцы. Вода кипит при ста градусах, - и потише, сам себе, - Это я с прямым углом перепутал.
Следующая неделя у всех была занята подсчётами того, что можно купить в Гибралтаре "на школу", то есть с "преступной" целью перепродажи. Подавляющая часть моряков этим занималась, и это совершенно естественно. Существовали такие разряды товаров, которые и созданы были для перепродажи, так как были они намного дешевле любых других.
Разные порты славились своим набором товаров "на школу". Например, в итальянских Неаполе и Таранто была чудовищно дешёвая обувь. Ну, не отказываться же от подарка судьбы, не плыть поперёк течения. Из Генуи возили в 1965 году тонюсенькие нейлоновые плащи, последний писк моды, нейлоновые рубашки, чуть позже - плащи с подкладкой, красивые наборы всевозможных шариковых карандашей и фломастеров.
Сингапур славился дешёвым гипюром. Позже наступила эра нейлоновых пальто, их возили также и из Гибралтара, и из Лас Пальмаса, потом их сменил мохер. Ещё позже пошли ковры, потом - парча, потом - мокрый трикотаж, потом - люрекс.
Таможенники, как могли, мешали нашему бизнесу, постоянно составляли и переделывали таможенные нормы, не спеша, однако, информировать об этом моряков. Помню времена, когда в рейсе, продолжительностью до двух месяцев, разрешалось купить два пальто. До четырёх месяцев - четыре. До шести - шесть. Три мужских и три женских. Многие покупали семь.
"Лишнее" пальто вешалось в шкаф, предварительно оно искусственно старилось. В карманы клали носовой платок, сигареты. Был у нас как-то матрос, который тоже поступил так же, но не совсем понял, для чего. Проверяет его таможня:
- Сколько вы купили пальто?
- Шесть. Как положено. Три мужских, три женских.
- Шкаф откройте, пожалуйста. А это что?
- А это - себе.
- Так сколько же вы всего купили пальто?
- Как по норме. Три мужских, три женских.
- А это что?
- А это - себе! = Занавес.
* - Окончание следует.