«Что за удивительный корабль, — думал про себя Мит, пока драил палубу, — причем с виду-то неказистый такой, а скорость развивает бешеную. Вон он как прямо волну разрезает, — он осторожно выглянул за борт. — Да еще и название такое чудное — Зовущий».
И действительно, корабль, на котором сейчас работал Мит был весьма необычным. По виду, так простой трехмачтовый парусник, но скоростной, конечно. Корвет или клипер, кто сейчас разберет, особенно после переделки. Однако изначальных качеств совсем не утративший, а напротив, после модернизации ставший еще более быстрым. Да и капитан его — старый бородатый моряк, загорелый как смоль и буквально просоленный насквозь, ведь он же буквально жил морем, а на сушу выходил лишь для того, чтобы выгрузить товар или получить новую его партию. К тому же работа на этом корабле была делом весьма престижным и далеко не всякий матрос мог на это рассчитывать. Во-первых, потому, что здесь платили больше чем где-либо. А во-вторых, слава. Ведь этот корабль был почти знаменитым. Все его знали, и прежде всего потому, что он быстрее остальных любой груз доставлял, а еще никогда не попадал в ураганы.
В этом была, прежде всего, заслуга самого капитана, конечно, который словно бы носом чуял какой курс выбирать. Но ведь остальные капитаны не могли так же как он, хотя не меньше времени проводили на своих посудинах. Причем Мит уже и сам не раз задавался подобным вопросом, да и у других моряков выспрашивал: в чем секрет, почему их корабль такой, ну просто невероятно везучий. Ведь едва лишь хоть где-нибудь возникал шторм или ураган, как их капитан уже словно заранее все знал и, естественно, прокладывал такой курс, какой требовалось. Но Миту на его вопросы никто, конечно, ответить не мог. Матросы только недоуменно пожимали плечами да посмеивались. Ну хорошо нам всем на этом корабле служить, словно бы говорили они, так чего тебе еще-то надо.
Вот и сейчас Мит уже в который раз внимательно разглядывал свой корабль и вновь удивлялся его скоростным качествам. А заодно драил палубу, с рвением и азартом возя шваброй туда и сюда. Пару раз ему пришлось, по просьбе самого капитана, заглянуть даже в его каюту и убираться уже там. И в общем-то, в этой каюте все было так же, как и во всех прочих капитанских каютах, в которых Миту уже приходилось бывать. За исключением, пожалуй, лишь одной необычной детали. Большой груды увесистых булыжников в самом дальнем ее углу. И эта груда ну никак не гармонировала с остальным, в общем-то, образцово показательным убранством всего помещения. Но Мит и об этих камнях спрашивал уже. И матросы, несколько замявшись, все-таки ответили ему, что по их мнению, эти камни как раз и были причиной их удивительного везения. И что капитан каким-то образом, именно по ним и предсказывал погоду. Однако, все это слишком уж походило на нелепые выдумки и суеверный бред. Отчего Мит отмахнулся от таких объяснений и именно тогда, кстати, и решил разузнать обо всем сам.
Буквально на следующий же день, разделавшись со своими обязанностями, он специально проследил за капитаном. И когда тот находился где-то на носу корабля, отдавая распоряжения, незаметно проскользнул в его каюту. Там он первым делом решил осмотреть все те же большие увесистые камни, которые все так и лежали в дальнем углу у окна. Но нет, это были на вид самые простые, обыкновенные округлые камни, которые ничем не отличались от других таких же, валявшихся на побережье. Тогда Мит начал рыться в разного рода судоходных бумагах, которые в беспорядке лежали на капитанском столе. Но и в них не нашел ничего примечательного. Тогда он решил рискнуть уже всем и даже своей службой на этом корабле, отчего забрался в платяной шкаф, что стоял неподалеку от входной двери и уже там, затаившись среди офицерских плащей и камзолов, затих.
И прошло, наверное, еще часа два или три, и было уже довольно поздно, когда он услышал наконец уверенные и громкие шаги капитана, возвращавшегося в свою каюту. А еще через некоторое время капитан, по всей видимости, стянул свои тяжелые кожаные сапоги, а сам завалился на дубовую кровать, которая под ним отчетливо заскрипела. И Мит начинал потихоньку подумывать, что зря, наверное, затеял всю эту авантюру со слежкой, как вдруг, уже ближе к полуночи, капитан отчего-то поднялся со своей скрипучей кровати и настежь распахнул одно из боковых поворотных окон. Мит же осторожно, чтобы его не заметили, наблюдал за ним через узкую щель между дверцами платяного шкафа. Тем временем капитан подошел к огромной куче округлых камней в углу, взял один из них, что потяжелее, приблизился к распахнутому настеж окну и, постояв так некоторое время… выпрыгнул наружу. Мит и сам не смог тогда понять как все-таки сдержался и не вскрикнул, ведь капитан-то обрек себя на верную гибель. Но все-таки, и теперь ничего не опасаясь, он выскочил из своего платяного шкафа и выглянул в окно. Однако там почти ничего уже не было видно: одни лишь облака, подгоняемые очень сильным порывистым ветром, черный океан, да молодую луну, освещавшую неровным белесым светом весь этот жутковатый ночной пейзаж.
И вдруг, причем совсем неожиданно, и прямо вверх из под воды, как иногда это делают рыбы, вылетело нечто. Мит не понял в точности, что именно. А затем и стало хаотично метаться по небу словно бесплотная невесомая тень, иногда залетая в облака, а иногда опускаясь почти до гребней волн. Мит пригляделся и, — просто-таки раскрыл рот от изумления. Это был их капитан. Он, словно неведомая, огромная морская птица скользил сейчас по воздуху. Причем перемещался он невероятно быстро. А затем, в добавок ко всему, еще и завыл. И это был ужасно странный вой, тоскливый, отрешенный. Как будто кто-то звал кого-то или тягостно стонал. Мит вздрогнул. «Уж не по этой ли как раз причине так и назвали наш корабль — Зовущий», — подумал он, пытаясь все же осознать увиденное.
Наконец невиданная тень проделала еще один изломанный пируэт над кораблем, а затем, и прямо со всего размаха, влетела во все еще распахнутое настежь боковое окно каюты. Причем Мит и сам едва успел тогда отскочить в сторону, потому что тень его явно не видела. Подойдя к кровати, он обнаружил на ней все того же своего капитана, который лежал теперь на ней весь мокрый. А еще капитан негромко повторял одну непонятную фразу: «Помню… с облаками, помню… с облаками». И все. Ясно было, что капитан находился в бессознательном состоянии. Не зная что и делать, Мит прошел к умывальнику, который находился около окна, и намочил под ним платок, чтобы положить его на лоб страждущему. Однако, когда он повернулся, то увидел, что капитан уже пришел в себя и, чуть привстав на локте, смотрел на своего гостя очень внимательно, при этом хмуро насупив брови.
— Теперь ты знаешь мой секрет, — произнес капитан с явной угрозой, — а оттого покинешь мой корабль. Я высажу тебя на берег в первом же порту, где мы причалим. Но чтобы ты не чувствовал себя обиженным, выплачу все жалованье за несколько недель вперед. И еще, — он заговорил немного тише, — расскажу тебе свою историю. Но это вовсе не потому, что ты меня так ловко выследил. А просто мне необходимо это сделать. Иначе я и сам не выдержу, и попросту сойду с ума.
После этого капитан тяжело вздохнул, немного приподнялся на кровати и, накинув на себя тряпичное, но очень толстое одеяло, приступил к короткому рассказу.
— Я тонул тогда, — начал он безо всякого вступления, — как и вся моя команда. В ту ночь мы огибали острый мыс, за которым находилась наша бухта. Причем там близко было все. И мы прекрасно видели и свет от маяка, и даже бегавших по берегу людей. Но, не судьба. Корабль наш налетел бортом на рифы, отчего стал медленно тонуть. И множество водоворотов было там. И от уходившего в пучину корабля, и от прибрежных переменчивых течений. Поэтому спастись из нас не мог никто. И вот, простившись было с жизнью, и очутившись под водой, я вдруг увидел серого дельфина. Я знал, что эти странные зверюги действительно спасают моряков, выталкивая их носом на поверхность. Но в тот раз все случилось по-иному. Дельфин сначала глянул на меня, потом негромко свистнул, и заговорил. «Я подскажу тебе как выбраться отсюда, — сказал он чуть пощелкивая, — но времени в обрез. Ты должен отсчитать свой возраст так, чтоб пропустить одно число — тот год, когда впервые вышел в море. И ты тогда сам станешь легче перышка и океан сам вытолкнет тебя. А в воздухе, на высоте, у тебя останется так много времени, как долго ты находишься внизу. Но в это время ты не должен думать. Поскольку мысли над водой вернут твой прежний вес и ты мгновенно рухнешь вниз». И все. Дельфин неторопливо повернулся, махнул мне на прощание своим раздвоенным хвостом и скрылся где-то в глубине.
Я сам не мог тогда понять, как выбрался на берег. Поскольку после разговора с тем дельфином и до своего чудесного спасения не помнил вовсе ничего. И только через несколько часов я начал вспоминать. И это было что-то, — капитан опять вздохнул. — Я вспомнил как поднялся над водой. Я вспомнил ветер, небо и луну. Про темные и кучевые облака. И эти облака как будто разговаривали в небе. Они там перешептывались тихо, а некоторые обращались и ко мне. А я их слушал. И столько всего удивительного услышал я от них ту ночь, что даже передать нельзя. И о штормах, и волнах, и о ветре. А также, — океане. О его извилистых течениях и невероятной глубине, о силе и спокойствии. Некоторые из них шептали, где скоро будет буря, а другие говорили, где вновь случится штиль. Одно большое облако шепнуло мне случайно, что видело как мой корабль тонул и как он налетел на рифы. А еще оно тогда сказало, что все погибшие матросы принадлежат теперь воде и океану, а сами тучи их прекрасно слышат.
В этот момент Мит все же не выдержал и спросил:
— Слышат голоса, но как такое возможно? Ведь они же все умерли.
А капитан посмотрел на него как-то странно и продолжил:
— Да, умерли, утонули. И океан теперь их могила. Они все принадлежат теперь ему. А оттого, он знает. Он все про них знает. А тучи? Ну откуда же они берутся, если не из океана. А значит они тоже про них знают и тоже рассказывают. Вот только их никто не слышит и не понимает. А я все слышал, но ничего не мог сказать. И как бы я хотел тогда задать всего один, но самый важный для себя вопрос: “Что с моей командой, может быть хоть кто-то уцелел? Или же все в ту ночь погибли?” Но нет, я мог лишь только вспоминать. И все.
Ну а теперь, — капитан отбросил в сторону одеяло, — пора прощаться. И очень прошу тебя, прояви учтивость, не беспокой понапрасну память погибших, и не рассказывай никому об этой истории. Ведь океан знает и тучи помнят, а ветер рассказывает.
Но Миту и не надо было ничего объяснять. Поскольку он и без предупреждения прекрасно все понял. Что столкнулся с силами настолько могущественными, что даже сама мысль о том, чтобы встать у них на пути, приводила его в настоящий ужас. А оттого он никому тогда не рассказал. Хотя еще в течение целого месяца находился на этом корабле. И только лишь изредка по ночам, когда слышал далекое, то ли завывание, то ли печальный призыв, с тревогой вспоминал об услышанной странной истории.