Стихирский детектив
Жила-была молодая женщина, которую звали Мортаделла Флюгеротти. Её жизнь протекала, как у многих других молодых женщин – со своими радостями и горестями, взлётами и падениями, достижениями и провалами, восторгами и разочарованиями. И вот как-то Мортаделла попала на сайт Стихи.Ру. Будучи женщиной энергичной и общительной, она активно окунулась в сайтовскую жизнь. И, естественно, через некоторое время у неё появились виртуальные друзья, среди которых были Гарри Штерн и Хелен Фрайман. При этом, Гарри и Хелен уже давно дружили между собой. Ещё следует заметить, что оба они были евреями (это важно для понимания дальнейшего сюжета).
Практически одновременно в числе друзей г-жи Флюгеротти появился некий Гениталий Бей-Спасаев (фамилия не должна вводить в заблуждение: к северо-кавказским народам он не имел отношения; скорее в его крови была примесь народов Предуралья; впрочем, прямого отношения к нашему рассказу это не имеет). Этот самый Гениталий, начитавшись статей своего идеологического кумира и идеолога современного нацизма Хурайи Миллергрубера, ненавидел евреев лютой ненавистью. Большинство его высказываний в общении с коллегами-стихирянами постоянно соскальзывало на эту тему – и тогда даже через монитор у читателей возникало ощущение, что у г-на Бей-Спасаева аж пена появляется на губах, поскольку с его пальцев, бойко бьющих по клавиатуре, вырывались по отношению к евреям самые грязные, самые изощрённые оскорбления и угрозы. Ну и, конечно, самое махровое враньё.
Но всё вышеописанное не мешало Мортаделле дружить на первых порах и с Гарри и его приятельницей, и с Гениталием. Причём, в разговорах Флюгеротти с первыми часто проскальзывало: мол, я понимаю, что Бей-Спасаев – антисемит, но... Надо сказать, что эти «но» были разнообразными, но так или иначе были призваны как-то погасить недоумение Гарри и Хелен по поводу дружбы с «той стороной».
Что произошло в какой-то момент между Мортаделлой и Гениталием – история об этом умалчивает. Но вдруг он резко повернулся к своей подруге задом. Причём, до такой степени, что не только стал в разговорах оскорблять её самыми грязными, самыми чёрными словами – такими, что одесские биндюжники позавидовали бы, но и в разговорах с третьими лицами, как только касалось Флюгеротти, употреблял ту же лексику. (Ну, о том, что эта же лексика применялась Гениталием по адресу Гарри и Хелен, даже говорить излишне – они же были представителями той самой ненавистной национальности; правда последние двое не пожелали общаться с махровым юдофобом и быстро исключили какие-либо разговоры с ним).
Итак, Бей-Спасаев «побил горшки» с Флюгеротти. К кому последняя побежала, в первую очередь, жаловаться на бывшего друга? Правильно: к Штерну и Фрайман! А что те могли посоветовать? Только одно: вычеркнуть бесноватого последователя нацизма из жизни. И на начальном этапе это, действительно, было сделано. Так – Мортаделла убрала из своего резюме фрагмент стихотворения Бей-Спасаева. И стала уверять своих друзей-евреев, что никогда его не простит. И можно было в это поверить, поскольку те тонны грязи, которые Гениталий успел вылить на Мортаделлу как в очном общении, так и общаясь с третьими лицами, забыть и простить, с точки зрения нормальных людей, общечеловеческой морали, было просто невозможно. И вдруг... Начинается, прямо-таки, детективный сюжет – что и послужило причиной заголовка рассказа. В голове г-жи Флюгеротти словно переключился какой-то тумблер. До сих пор непонятно: то ли Мортаделла была пришелицей из космоса с набором тумблеров и кнопок, мало известным землянам, то ли при зачатии её родителями в её организм попала лишняя хромосома. Но, так или иначе, дружба Флюгеротти с Бей-Спасаевым в одночасье возобновилась. И стишок на странице первой был восстановлен, и общение с навсегда бывшим, как казалось, другом, возобновилось.
Гарри и Хелен были настолько шокированы подобным демаршем, что расценить его иначе, как предательство, просто не могли. СудИте сами: Мортаделла так горячо перед этим уверяла их обоих, что с общением с г-ном Бей-Спасаевым покончено раз и навсегда, что Гарри и Хелен – самые надёжные её друзья на сайте, что именно их поддержку она ценит больше всего, что без них она вообще бы не знала, что делать и т.д., и т.п. И тут вдруг такое! Я думаю, что после такого предательства никто из здравомыслящих людей не стал бы допытываться у Мортаделлы о его причинах. Не стали ни Гарри, ни Хелен. Просто первый от имени обоих кратко написал Флюгеротти, что после подобного предательства они полностью вычёркивают её из своей жизни, поскольку она мало того, что не пресекала факты оскорбления своих друзей зарвавшимся поклонником теоретика-антисемита, но и простила ему такое вытирание ног об себя, любимую, после которого тело уже полностью не отмыть.
Как должна была бы развиваться ситуация после этого, если по-нормальному? Гарри и Хелен своё слово сдержали – ни сном ни духом нигде больше не упоминали бывшую подругу . Вычеркнули её из жизни – и всё! Единственное, что требовалось от Мортаделлы – сделать то же самое. «Мы друг друга знать не знаем, нас больше друг для друга не существует». Но не таковА Мортаделла! Она «обидемшись». Как это так - люди не захотели понять её демарша? По-видимому, она думала, что другие способны позволять вытирать о себя ноги, как она – причём, позволять не только Бей-Спасаеву, но уже и ей. А как иначе это можно было бы назвать, если бы Штерн и Фрайман сделали вид, что ничего не произошло, и продолжали бы мило щебетать с Флюгеротти?! Короче: наша героиня, посчитав себя оскорблённой, не стала хранить молчания по отношению к бывшим друзьям, в потере дружбы с которыми виновата была только сама (хотя они-то молчание хранили), и начала всячески их поносить. Правда, до грязного языка своего восстановленного в правах кумира она не опускалась (следует заметить, что он опять, хоть и был за «хорошее поведение» уже многократно удалён с сайта, как только заново регистрировался, снова отпускал тонны мерзости по адресу представителей еврейской нации), но кольнуть обоих то тем, то этим, видимо, почитала за честь. И прямо, и намёками. Причём, самое интересное, что в нескольких случаях она не чуралась делать «тонкие намёки» на национальность, теперь уже бывших, друзей. Вот и замелькали словечки «иудей», «ИзраИль», «израИловка» (с нарочно «вывернутым» ударением) и иже с ними. Как, всё-таки, из некоторых быстро, стОит им только в чём-то не сойтись с «лицами еврейской национальности», лезет антисемитская гниль! Вспоминается эпизод из фильма «Гараж», когда героиня Ахеджаковой говорит директору рынка (в ответ на реплику той о якобы уплате мужику за то, что тот помог зачать ребёнка): «Вы хотели меня оскорбить. Вы же себя оскорбили!» Вот почему-то та сцена кажется мне применимой и к этому случаю. Хотела Флюгеротти оскорбить своих бывших друзей – и тем, что предала их, простив нациста, и тем, что, не соблюдя элементарных человеческих норм о том, что ОБЕ стороны, разбежавшись, должны друг друга ПОЛНОСТЬЮ забыть, а не поливать друг друга грязью,- фактически оскорбила СЕБЯ, по большому счёту утратив не только право называться порядочным человеком, но и человеком вообще, показав, что такого понятия, как мораль, для неё не существует, низведя СЕБЯ до... (здесь стОит промолчать) Поймёт ли она это когда-нибудь? Вопрос риторический...
Необходимое дополнение.
После публикации этого рассказа, Мортаделла Флюгеротти, по-видимому, чтобы заглушить остатки совести, пустилась во все тяжкие. Не особо рискуя быть плохим прогнозистом, скажу, что это будет продолжаться до тех пор, пока Гениталий Бей-Спасаев не начнёт метать в неё новые экскременты. А он начнёт! Раньше или позже...