За свою правду!
Действующие лица:
Александр — корнет в отпуске после ранения;
Николай — телеграфист;
Елена — сестра милосердия в госпитале;
Максим — реалист, младший брат Елены;
Клим — железнодорожник;
трое патрульных.
Картина первая
Квартира Николая. Александр, сидя на диване, читает газету. Входит Николай.
Николай: Здравия желаю, господин корнет!
Александр: Добрый день, Николай Васильевич. Я положил вам на бюро сажень керенок - за мою комнату.
Николай: Напрасно беспокоитесь, друг мой. Не в моих правилах наживаться на служивых людях, проливших свою кровь за Отечество. Что продали на сей раз, если не секрет?
Александр: Не поверите. Плачу с гонорара — честно заработанное.
Николай: Вот как! И какой же из своих талантов вы употребили?
Александр: Даю частные уроки французского соседу Максиму. Дабы наша прекрасная Елена не огорчалась неудами, которые её братец носит из реального училища.
Николай: Дело сие богоугодное. А что нового пишут в газетах?
Александр: Новости весьма любопытные — из Казани. Прогнали чешские легионеры большевиков и болтуны из учредиловки уже делят власть. А о чём стучит телеграф?
Николай: Много чего стучит. Властей теперь в России-матушке много и все грозные. Вот, на ижевском заводе некий «Союз фронтовиков» взял большевиков в совете за лацканы.
Александр: Любопытно! Бросили герои фронт, но замашки свои митинговые, как и оружие, с собой привезли.
Николай: Посетил я, давеча, большевистский митинг — орут благим матом о гидре контрреволюции. Все комиссары приблудные. Один Седельников местный — с детства его знаю, как отъявленного хулигана и хама.
Александр: Не на долго их хамская власть. Квалифицированным рабочим их уравниловка нужна, как собаке палка. Знаю я сколько получали они на казённом заводе при государе-императоре. Прости, Господи, этого болвана.
Николай: Забыли его все в Екатеринбургском изгнании. Не нужен он никому. Все сейчас от имени народа на власть претендуют. Вот и наш сосед Клим в совете представительствует.
Александр: Неплохой он парень — грамотный. Зря он якшается с этими проходимцами — ведь повесят их скоро. А хороший механик на железной дороге любой власти нужен.
Раздаётся стук в дверь. Николай отпирает дверь и приглашает войти Елену.
Николай: Здравствуйте, соседушка. Пожалуйте войти. Давно вас не видели. Всё на дежурствах пропадаете в своём госпитале. Побледнели от утомления, но по прежнему хороши.
Александр встаёт, подходит к Елене и целует ей руку.
Александр: Бонжур, мадмуазель.
Елена (шутливо приседая): Бонжур, месье. Как наш шалопай? Не безнадёжен?
Александр (с улыбкой): Бойкий юноша. Однако, его французского я, пока, не понимаю.
Николай: Со временем вы найдёте общий язык. Я в этом уверен. Довелось наблюдать с каким интересом он расспрашивал вас о вашем «Парабеллуме».
Елена: Негодный бездельник! Расскажу маме — она ему задаст!
Николай: Вы ещё не сказали нам, чему мы обязаны вашим визитом?
Елена (всплёскивая руками): Ах, да! Мама приглашает вас на ужин. Приготовили, что Бог послал. Не обессудьте.
Николай: А я паёк на станции получил и охотно с вами поделюсь.
Елена: Ну, что вы! Спасибо.
Уходят.
Картина вторая
Входят Александр и Клим. Клим ставит на пол корзину.
Клим: Отец велел отнести вам гостинец. Уж очень вы напомнили ему его командира в балканском походе.
Александр: Спасибо вам с батюшкой. Совсем я в бедность впал, в это нелёгкое время. Пока я в отпуске по ранению был, армия российская приказала долго жить и довольствие мне платить теперь некому.
Клим: Вот и шли бы на службу в Красную армию. Там военспецы очень нужны.
Александр: Увольте. Ваш Ленин изменник-пораженец и погубитель нашего Отечества.
Клим: Я с вами совершенно не согласен, но уважаю ваше мнение. Однако, согласитесь, что Керенский был пустой болтун, а Ленин решил аграрный вопрос и дал самоуправление рабочим.
Александр: А теперь продотряды отбирают у крестьян урожай и на рабочих трудовая повинность. Загонят они вас в крепостное право и будете вы на их произвол бесплатно работать.
Клим: Рабоче-крестьянское правительство трудится на благо трудового народа.
Александр: И кто же в этом правительстве рабочий? А кто, если не секрет, там крестьянин?
Клим: Но они за народ шли на каторгу и в ссылку!
Александр: И на каторге и в ссылке много разных воров и бандитов. Вы образованный человек, Клим. Вам не по-пути с этими проходимцами. На ижевском и воткинских заводах кадровые рабочие восстали против уравниловки и произвола большевиков. Пора вам решать с кем вы.
Клим: Я за советскую власть до конца. За нами правда и марксистская наука. За нами будущее и за свободу трудящихся всего мира почётно погибнуть.
Александр: Удивительный вы человек, Клим. Я этих трудящихся на той стороне фронта видел и они стреляли в наших солдатиков — таких же трудящихся.
Клим: Их обманули капиталисты!
Александр: А вас обманывают комиссары. Они с вами в очередях не стоят и стоять не собираются. Так и будете работать в обмен на их обещания?
Клим: Не знаю, как вас убедить, но душой чувствую, что правда за нами. Народ долго терпел и заслужил лучшую жизнь!
Александр: Вот только комиссары ваши из другого народа.
Клим: Они интернационалисты.
Александр: То есть - приблудные.
Входит Николай.
Николай: Опять у вас диспут? А я вот самогоном на станции разжился. К столу, товарищи!
Картина третья
Александр, сидя за столом, чистит пистолет. Раздаётся стук в дверь. Александр накрывает детали пистолета тряпкой.
Александр: Входите!
Вбегает возбуждённый Максим.
Максим: Александр Юрьевич, в Гольянах ижевцы!
Александр: Отдышись, Максим. Откуда ты знаешь?
Максим: Мой одноклассник — Пашка там у своей тётки гостил. Только что вернулся и сразу меня встретил!
Александр: Да, много ли там штыков в отряде и кто им командует?
Максим: Пашка говорил, что много, а командует штабс-капитан. Пашка в погонах разбирается — у него брат прапорщик был, который на империалистической погиб.
Александр: Нахватался уже большевистских словечек. Лучше бы французские учил — куда как полезнее.
Максим: Вы на войну собираетесь? Вот и «Парабеллум» чистите.
Александр: Дамы любят ласку, а оружие — смазку, камрад мой Максим.
Входит Николай.
Николай: Большевики одурели от страха! Штаб их второй армии, как говорят, украл из банка двадцать четыре миллиона золотом и удрал в Вятские Поляны. В городе этой швали почти не осталось.
Александр: Пора мне представиться господину штабс-капитану, что привёл авангард повстанцев в Гольяны, как поведал только что наш вездесущий Максим.
Максим: Да, Пашка сам видел!
Без стука входит взволнованная Елена.
Елена: Простите великодушно за бесцеремонность, но маменька с ума сходит — в городе стреляют, а Максима нет дома.
Максим: Я только зашёл показать стихотворение, которое я написал по французски.
Елена: Марш домой, Пушкин сарапульский! Успокой маму — она места себе не находит!
Максим, махнув рукой, удаляется.
Елена: Что теперь с нами будет, Александр?
Николай тактично выходит.
Александр подходит к Елене и берёт её за руку.
Александр: Мой долг офицера зовёт меня в строй. Ничего не бойся. Мы сейчас пойдём к твоей матушке, попросим её благословения и немедленно обвенчаемся. Я решил вступить в армию повстанцев — им несомненно понадобится мой опыт фронтового разведчика. Но я не отпущу тебя далеко и чем бы не закончилось это предприятие — мы всегда будем вместе. Ты будешь сестрой милосердия в моём отряде. А дальше, что Бог даст. Но мы никогда не расстанемся, пока я жив.
Елена: Проклятое время, но мы будем вместе и будем счастливы - назло всем этим безумцам!
Александр предлагает руку Елене и они вместе уходят.
Картина четвёртая
Елена накрывает на стол. Александр стоит у висящей на стене карты и задумчиво смотрит на неё.
Елена: Ты сегодня пришёл мрачный. Дурные новости с фронта?
Александр: Скорее из штаба. Все хотят командовать. Политиканы визируют каждый приказ военных, а солдаты его потом обсуждают и выполняют только если захотят. И дальше всего этот балаган зашёл в сарапульской «армии». Одно радует, что и у нашего противника дела идут не лучше. Им хватило глупости мобилизовать в шесть своих полков местных крестьян, которые их ненавидят. И теперь комиссары упражняются в том, что гонят их в атаку, а те потом бегут, бросая оружие, которое мы с удовольствием затем собираем.
Вбегает Максим.
Максим: Лена, Александр, какой ужас! Мы с Пашкой ездили на их лодке на остров — там полно утопленников прибило к берегу! Пашкин папа сказал, что это арестанты, которых большевики держали на винном складе и расстреляли перед тем как бежать из города! Теперь они все всплыли и их там много! Я побоялся считать.
Елена: Женщины в лавке говорили, что контрразведка ловит теперь большевистских доносчиков.
Максим: Да, я ещё видел, как солдаты повели под конвоем Клима — наверно тоже на винный склад — там снова тюрьма. Александр, как вы считаете, его тоже расстреляют?
Елена: Не болтай ерунды! Это будут решать культурные люди, а не комиссарские варвары.
Александр: Культурные люди быстро звереют от власти над другими людьми. Клим был слишком активен, а ведь я его предупреждал. Золотые у него руки — помнишь, как он починил мои часы?
Елена: Память о твоём покойном батюшке? Конечно помню. Очень услужливый молодой человек, но очень наивный.
Александр: Идеалист и совершенно не разбирается в людях. Можно сто раз перевернуть общественные устои, а люди не изменятся и не хочется говорить, что всплывёт наверх.
Максим (хохоча): Я догадался, что! Г…
Елена хлещет его салфеткой.
Елена: Негодник! Набрался у своего Пашки!
Александр: Смех-смехом, однако, прибьют под горячую руку нашего добрейшего Клима не за понюх табака!
Елена: Ведь ты можешь его выручить? Комендант тебя ценит.
Александр: Попробую. Ах, Клим-Клим, и скрыться толку не хватило! Это тебе не книжки заумные читать — тут игры не детские. Пожалуй поспешу — обедайте без меня.
Уходит.
Картина пятая
За столом сидят Александр и Николай. На диване пристроился Максим с гитарой. Он пытается подобрать какую то мелодию.
Николай: Должно быть ваша супруга очень устаёт последнее время, дежуря сутками в госпитале?
Александр: Вы правы — очень она выматывается на работе. Новых раненых везут постоянно — бои приобретают ожесточённый характер. Взаимное озлобление растёт и уже не понятно являются ли расправы под горячую руку следствием или причиной этого. Как же надо ненавидеть народ, чтобы звать его к гражданской войне!
Николай: Кстати, а что сталось с нашим ленинцем, сиречь Климом?
Александр: Опоздал я — отвезли его на баржу. На винном заводе сажать уже было некуда — набит арестантами, как кадушка солёными огурцами. Леночка расстроилась, да и мне искренне жаль парня. Что теперь делать? Ведь комендант тюрьмы такая скотина — этот Касьян Владимирович. Говорят, он ещё в своём селе, кажется в Мостовом, слыл живодёром. Пытался взять Клима на поруки, ручался, что он не опасен. Ни в какую - упивается властью вахлак. Не посылать же мою роту на абордаж!
Николай: Да, уж! От перемены мест слагаемых сумма не меняется. Чья бы не взяла, а первым делом сажают и стреляют. Тут один священник попытался осудить в проповеди массовые расстрелы — так его самого забрали наши демократы и расстреляли — за сочувствие большевикам.
Максим напевает.
Максим:
Сброшены цепи кровавого гнета,
Дружно врага уничтожил народ,
И закипела лихая работа:
Ожил рабочий и ожил завод.
Молот заброшен, штыки и гранаты
Пущены в ход молодецкой рукой,
Чем не герои и чем не солдаты
Люди, идущие с песнями в бой.
Люди, влюбленные в светлые дали,
Люди упорства, отваги, труда,
Люди из слитков железа и стали,
Люди, названье которым «руда».
Александр: Откуда ты взял эту песню?
Максим: Ижевцы пели.
Николай: Тоже идеалисты. На их крови беспринципные выскочки строят свою карьеру.
Александр: Из двух зол выбирают меньшее. Это всё же получше большевистского фанатизма. А ту тюремную скотину я однако лично пристрелю, если придётся отступать. Нет никакого желания таскать этого палача в обозе.
Николай: Думаете, что придётся оставить Сарапул?
Александр: Боезапаса в Ижевске мало. Штаб просит Казань поделится. Если не помогут…
Максим: Ведь вы возьмёте меня с собой?
Александр: А кто останется с матушкой, ведь Лена уйдёт со мной. И не болтай нигде о том что слышал. Спой лучше ту песню.
Максим поёт.
Картина шестая
Елена убирает со стола. На диване лежит кто-то завернувшись в шинель. Раздаётся стук в дверь. Елена идёт к двери.
Елена: Кого вам надо?
Александр: Это я, Леночка.
Елена открывает засов. Входит Александр.
Александр: Что случилось? Ты боишься чего-то?
Елена: Т-с-с. Тише. Он под утро пришёл раненный — в него стреляли.
Александр: О ком ты? Кто этот человек?
Александр, увидев фигуру на диване, хватается за кобуру.
Елена: Успокойся. Это наш Клим.
Александр: Откуда он здесь? Каким чудом? Объясни.
Елена: Он протестовал против издевательства охранников над узниками, а они поволокли его на палубу, для расправы. Он рванулся из последних сил и прыгнул в Каму. Охрана стреляла. Он долго не выныривал. Но когда уже не мог выдержать дальше и вынырнул, пуля оторвала ему часть уха. Спасла его только темнота и то, что он научился так плавать, когда служил на Черноморском флоте. Он был весь в крови. Я его отмыла и перевязала. Видел бы ты, как он ел! Он тощий как кляча и весь в кровоподтёках. А теперь спит — я дала ему морфий. Он весь трясся, когда рассказывал о пережитом в контрразведке и на барже смерти. Пусть поспит.
Александр: Я выведу его ночью в моей старой форме в безопасное место. Хотя, где сейчас безопасно? Я недостаточно знаю ваш город и его окрестности.
Елена: Придёт Николай со смены — он подскажет. А можно к моей тётушке-попадье — там сейчас много убогих. Никто не обращает на них внимание.
Александр: Ещё подумаем об этом вместе. Надеюсь, что не весь мой завтрак ты ему скормила?
Елена: Я бы ему всё отдала, но ему плохо стало — отвык от еды. У меня яички остались — сделаю быстро глазунью. Присядь пока к столу.
Картина седьмая
Ночь, улица. Клим в военной форме идёт в сопровождении Александра. Окрик — Стой кто идёт! Стрелять будем! Клим рванулся прочь, но Александр удержал его за рукав.
Александр: Свои!
Подходят трое патрульных.
Начальник патруля: Ваш пропуск.
Александр: Извольте ознакомиться.
Начальник патруля берёт бумагу, светит на неё карманным фонарём и долго читает, шевеля губами.
Начальник патруля: Ваш пропуск в порядке, господин корнет. А это кто с вами?
Александр: Я сотрудник контрразведки, а это мой секретный агент. Я не имею права раскрывать его личность и вы не имеете права видеть его лицо. Военная тайна — ну, вы должны знать.
Начальник патруля: Ничего не знаю. Мы получили приказ проверять документы у каждого, кого встретим на улице, когда комендантский час. Пройдёмте в комендатуру.
Александр: Но послушайте…
Патрульные снимают с плеч винтовки. Клим неожиданно бросается на начальника патруля, наносит ему удар и пытается отобрать наган. Александр сбивает с ног солдата с винтовкой и бросается на второго. Завязывается драка. (Постановку драки оставляю на усмотрение режиссёра) Происходит случайный выстрел.
Начальник патруля: Тревога! Шпиёны!
Клим стреляет в него из отобранного револьвера. Вдали раздаются крики и свистки. Александр и Клим убегают. Патрульные с кряхтением встают с земли и, ругаясь, волокут убитого командира в другую сторону.
Картина восьмая
Максим и его подружка — гимназистка Аня гуляют по Пушкинскому саду.
Аня: Максим, как ты думаешь, какая жизнь настанет, когда война закончится?
Максим: Я думаю, Аня, что хорошая будет жизнь — ведь не зря народ бьётся за свободу.
Аня: Разные армии бьются и во всех этих армиях русские люди — значит за разную свободу они бьются?
Максим: Нашей армией эсэры командуют — они за социализм и большевики вроде тоже за него…
Аня: Значит разный у них социализм? А договориться они не могут? И что такое — социализм? Я вот Чернышевского читала, которого нам в гимназии в руки брать не велели — у него в романе героиня видит четвёртый сон и там про социализм. Все люди будут жить в общих дворцах, работа им будет в радость — за них машины будут работать, и все будут заниматься искусством. Мужья не будут иметь ни какой власти над жёнами и, вообще, семей не будет. Детей будут все вместе воспитывать. И от такой приятной жизни они долго не будут стариться и болеть не станут.
Максим: На сказку похоже... А куда дураки и злодеи денутся?
Аня: Наверное их добрые люди выгонят - жить отдельно…
Максим: Да, выгонишь таких — они сами кого хочешь разгонят и добрых людей - в первую очередь!
Аня: Но ведь философы про будущее мудрые книги писали — и Платон и Маркс.
Максим: Они все думали, что люди в будущем будут умнее и лучше, а они всё воюют и от войны звереют.
Аня: Мне иногда и нашим солдатам смотреть в глаза страшно. Хоть они и говорят, что нас защищают. Не должны люди убивать людей.
Максим: Не знаю, Аня, но не могут же безумцы победить? И жизнь станет справедливой и люди будут друг другу товарищами! Иначе зачем же всё это? И война и жертвы…
Аня: Вот и мне — и интересно и боязно...
Картина девятая
Елена, Николай и Максим смотрят в окна.
Николай: В городе паника, как перед бегством большевиков.
Елена: Только месяц, наверное, здесь продержится власть рабочей республики.
Николай: Террор и разложение — только на это и оказались способны эсеровские болтуны, пока рабочие проливали за них свою кровь. А теперь, эти политиканы мечтают замириться с большевиками. Город сдадут.
Елена: Как здесь будут жить вместе люди, которые доносили друг на друга и радовались расправам? Как будут гулять по красивым окрестностям, где вершился самосуд?
Входит Александр.
Александр: Ну, что, други, заметили нездоровое оживление в городе?
Николай: Вестимо! Не пойму только непосредственный повод для этого. А что стряслось?
Александр: Большевики угнали баржу смерти от Гольян. По всему, добрался-таки наш Клим до своих. Скоро придут спрашивать с нас за проделки заплечных умельцев. Штаб упаковывает его канцелярию. Город сдадут. Надо успеть попрощаться с матушкой. Береги её, Максим. Ты теперь взрослый.
Елена плачет. Максим обнимает сестру. Николай кладёт руку на погон александра, хочет что-то сказать.
Николай: Помнишь, как радовались мы в феврале семнадцатого. Свобода!
Александр: Помню, друг. И никогда не забуду обманутых надежд. Заболтали нашу Свободу и утопили в русской крови!
Николай: Куда теперь?
Александр: Мы с Леночкой - конечно в Ижевск. После падения Казани и он долго не продержится. Большевики бросят на нас все их силы, а нам помощи ждать не откуда. А главное — боеприпасы…
Александр берёт руку Николая в свои.
Александр: Я верю — ты не оставишь без помощи наших Макса и матушку…
Николай: Конечно.
Александр подходит к Елене и её брату, берёт их за руки. Все уходят.
От автора
Когда оборона Ижевска стала невозможна, прорвав кольцо красных, рабочие двинулись на восток, к армии Колчака. Сначала там отнеслись к ним очень насторожённо, но посланный к ним с инспекцией генерал Тихмеев вскоре докладывал, что рабочие представляют собой великолепную боевую единицу и горят желанием бить большевиков. Ижевские рабочие были сведены в одну стрелковую дивизию, и у них была особая форма с синими погонами и выпушками. На их погонах была буква "И". Такая же форма была и у рабочих Воткинской и Сарапульской дивизий с буквами на погонах соответственно "В" и "С". Были у Колчака ещё три дивизии, сформированные преимущественно из рабочих Урала и Сибири, а также отдельный Петроградский рабочий полк. Всем рабочим корпусом командовал генерал-лейтенант Молчанов родом из г. Чистополя Казанской губернии. После разгрома Колчака, остатки его армии ушли в Харбин, а после прихода к власти китайских коммунистов — бежали оттуда в Америку и в Австралию.
Александр был снова тяжело ранен в бою под Уфой, но Елена смогла его выходить и вернуть в строй. В конце их нелёгких странствий, они осели в австралийском Квинсленде, где до сих пор живут потомки их шестерых детей.