(Наказание)
Она только что самодовольно учила Лукерью, как замешивать опару, когда Миша, шестилетний внук, в фартучке, на кривых ножках, в штопанных чулочках, прибежал в кухню с испуганным лицом.
- Бабушка, старик страшный тебя ищет.
Лукерья выглянула.
- И то, странник какой-то, барыня.
Прасковья Михайловна обтёрла свои худые локти один о другой и руки об фартук и пошла было в дом за кошельком подать пять копеек, но потом вспомнила, что меньше гривенника, и решила подать хлеба и вернулась к шкапу, но вдруг покраснела, вспомнив, что она пожалела, и, приказав Лукерье отрезать ломоть, сама пошла сверх того за гривенником. «Вот тебе наказание, - сказала она себе, - вдвое подай».
Она подала, извиняясь, и то и другое страннику, и когда подавала, не только уж не гордилась своей щедростью, а, напротив, стыдилась, что подаёт так мало. Такой значительный вид был у странника.
Л.Н. Толстой «Отец Сергий»
Неведомая, отчаянно-настырная сила лезла из Чери – он непременно должен был доказать, самоутвердиться, доконать своих товарищей чем угодно. Однажды он предложил такое, что всем даже стыдно стало.
- А спорим, что я обделаю это окно!
Ребята покосились друг на друга: такого ещё не было.
Черя отошёл на два шага. Снял штаны…
Совершив гадкое дело, ребята пустились наутёк. Но были всё же замечены. Говорят, отец ходил отмывать окна, говорят, что он всыпал чертей сыну. А когда всыпал, то приговаривал:
- Ну, и где же ты такой гадости набрался!..
Юрий Азаров «Печора»
***
(Народ)
Василий Ключевской, знаменитый историк, подметил в русской истории интересную особенность. «Господствующие идеи и чувства времени, с которыми все освоились, - говорил он, - и которые легли во главу угла сознания и настроения, обыкновенно отливаются в ходячие, стереотипные выражения, повторяемые при всяком случае. В 11-12 Веках у нас таким стереотипом была РУССКАЯ ЗЕМЛЯ, о которой так часто говорят и князья и летописцы… Везде Русская Земля и нигде, ни в одном памятнике не встретим выражения РУССКИЙ НАРОД». Пытаясь разобраться в том, что значит «быть русским», нельзя пройти мимо этого факта. Случаен ли он? Нет, ибо русская история, начавшаяся как фактор мирового (и даже космического) значения с момента крещения Руси, в первые два века своего течения представляет нам картину формирования и духовного оформления той народной общности, которая в своём окончательном виде получила наименование «народа святорусского» - этого излюбленного выражения былинных сказителей. Понятие «народ» по отношению к национальной общности есть понятие белее высокое, не материальное, но духовное, и её одной недостаточно, чтобы сложился коллективный духовный организм, столь крепкий и живучий, что никакие беды и напасти (а сколько их было за десять веков нашей истории) не смогли разрушить его и истребить. Первоначально единство крови, общность происхождения славянских племён при всей своей значимости не могли придать этому собранию необходимую живучесть и крепость. Лишь только тогда, когда душа народа – Церковь – собрала вокруг себя русских людей, когда Русь преодолела отсутствие государственного единства, порождавшее в народном теле язвы и трещины усобиц, когда, сбросив с себя иноверческое татаро-монгольское иго, Россия объединилась под скипетром Русского православного государя – тогда во весь свой могучий рост поднялся на исторической сцене русский народ. Народ соборный, державный, открытый для всех. Осознавший цель и смысл своего бытия. С этого момента смысл русской жизни окончательно и навсегда сосредоточился вокруг Богослужения в самом высоком и чистом значении этого слова – служения Богу как сосредоточению Добра и Правды, Красоты и Гармонии, Милосердия и Любви. Цель народной жизни окончательно определилась как задача сохранения в неповреждённой полноте этой осмысленности личного и общественного бытия, свидетельствования о ней миру, защите её от посягательств и искажений. И Церковь благословила народ на высокое служение. Благословение это облеклось в форму пророчества о будущей великой судьбе России, Москвы, как Третьего и последнего Рима, последнего оплота истинной Правослвной веры в страшные пред антихристовы времена всеобщей ипостаси и всемирной смуты.
Митрополит Санкт-Петербургский и Ладожский ИОАНН
«Державное строительство»
***
(Наука)
У мудреца спросили: «Что такое наука?» Он сказал: «То, чтобы знать людей». У него спросили так же: В чём состоит добродетель?» Он сказал: «В том, чтобы любить людей».
Китайское изречение
… В науке почти всегда так: поиски ответа рождают новые вопросы. Увеличивается запас знаний, фактов, идей, а одновремённо – расширяются пределы незнания. В том и состоит замечательная особенность познания, подмеченная ещё полтора века назад великим российским учёным Карлом Бэром: «Наука вечна в своём источнике, не ограничена в своей деятельности ни временем, ни пространством, неизмерима по своему объёму, бесконечна по своей задаче, недостижима по своей цели»
- Почему вы решили, что наука ваше призвание?
- По-моему, самый уместный ответ, который я могу дать, такой: я ещё в молодости понял, что наука – это прибежище для чудаков, для людей робких, не приспособленных к жизни.
(Из беседы с Максом Дельбрюком, американским генетиком).
Наука – океан, открытый как для ладьи, так и для фрегата. Один перевозит по нему слитки золота, другой удит в нём сельдей.
Э. Бульвер
Сколько бы ни было форм государственного правления, в науках всегда была и будет только одна – форма свободы.
Фр. Бэкон
Если бы наука сама по себе не приносила никакой практической пользы, то и тогда нельзя было бы назвать её бесплодной, лишь бы только она изощряла ум и заводила в нём порядок.
Фр. Бэкон
Какой деспот мог полюбить науку? Разве вор любит ночной фонарь?
К. Вебер
Истинная наука не знает ни симпатий, ни антипатий: единственная цель её – истина.
В. Гров
Великая поэзия нашего века – это наука с удивительным расцветом своих открытий, своим завоеванием материи окрыляющая человека, чтобы удесятерить его деятельность.
Э. Золя
Наука служит лишь для того, чтобы дать нам понятие о размерах нашего невежества.
Г. Ламене
Жизнь ставит цели науке: наука освещает путь жизни.
Н. Михайлоский
Я непоколебимо верю, что наука и мир восторжествуют над невежеством и войной, что народы придут к соглашению не в целях истребления, а созидания и что будущее принадлежит тем, кто больше сделает для страждущего человечества.
Л. Пастер
Наука должна быть самым возвышенным воплощением отечества, ибо из всех народов первым будет тот, который опередит другие в области мысли и умственной деятельности.
Л. Пастер
Наука выполняет свою задачу не тем, что объясняет причины появления пятен на Солнце, а тем, что выясняет законы нашей собственной жизни и последствия их нарушения.
Дж. Рескин
Что такое наука? Чтобы видеть весь абсурд её отрицания, заметим только, что наука есть не больше, чем высшее развитие знания. Итак, если отвергать науку, следует заодно отвергать и всякое знание.
Г. Спенсер
Великое искусство научиться многому – это браться сразу за многое.
Дж. Локк
Из научных произведений читайте предпочтительно самые новые, из литературных – наиболее старые. Классическая литература не перестаёт быть новой.
Э. Бульвер
В науке руководителем является разум, в поэзии – вкус. Цель первой – правда, единообразная и неделимая; цель второй – красота, разнообразная и многообразная.
К. Колтон
Вообще говоря, очень трудно выяснить связь сложных явлений, открыть законы их развития. Это требует времени и сил. Да, наука ещё не всё знает. Но это не может опорочить её: о силе науки надо судить не потому, чего она ещё не знает, а по тому, что она уже знает!
Мой собеседник умолк. Потянувшись в роскошном кресле, я устало пробормотал:
- Другой бы на моём месте поинтересовался: почему же нельзя верить религии, а науке можно? Чем она лучше? Впрочем, я и сам знаю, каков будет ответ.
- Надеюсь. Но вопрос важен, и я всё-таки скажу пару слов. Наука не свалилась с неба. Она возникла из потребностей общества. На протяжении колоссального времени накапливались знания о мире. Они легли в основу науки. Непреоборимая сила её именно в том и состоит, что она построена не на химерах, не на фантазии, а на знании, на фактах. Никто не просит верить науке! Пожалуйста, если хочешь, изучай, проверяй, начни с азов, дважды – два – четыре, пройди весь путь сам и убедись! Но нет, на это требуются годы упорного труда! Гораздо проще и удобней поверить в какую-нибудь ласкающую самолюбие чепуху. Для этого много ума не надо! Да что там говорить, вы люди, и расплодились-то на Земле в таком количестве только благодаря науке, благодаря ей живёте с таким комфортом. Вспомните: на заре развития, когда наука была слаба, прокормиться могла считанное количество людей. Даже к началу нашей эры (Рождеству Христову) всё население планеты составило не более 230 миллионов человек! А в наше время – около шести миллиардов! И это при том, что численность человекообразных обезьян исчисляется лишь десятки тысяч особей.
Какой, однако, нонсенс, если вдуматься: служители культа не только в повседневной жизни пользуются всеми благами той самой науки, выводы которой несовместимы с их собственными представлениями о мире, но и, заболев, уповают не на пресловутые небеса силы, а на мощь всё той же науки! Это же смешно!
А. Жаров «Формула жизни»
***
(Ненависть)
Вальтер Скотт утверждал, что нет страшнее любви превратившейся в ненависть.
- Добро воспитывается добром, справедливость – справедливостью, это же для педагога элементарно… Ненависть разжечь нетрудно, человечество разжигало её уже не раз, и в колоссальных масштабах, в как потом погасить её? Что её противопоставить? Инстинкт разрушительства побудить, в ураган раздуть – тоже куда легче, чем потом опять загнать его в берега здравого смысла. Позже чем вызвать какую-то мощную энергию, надо хорошо подумать, с каким она знаком, какой природы и к каким последствиям всё это приведёт. Что в душах останется? С чем встретит человек суровую будущность? Вас, юношу интеллигентного, мыслящего, неужто эти вещи не смущают?..
Олесь Гончар «Твоя заря»
Аул, разорённый набегом, был тот самый, в котором Хаджи-Мурат провёл ночь перед выходом своим к русским.
Садо, у которого остановился Хаджи-Мурат, уходил с семьёй в горы, когда русские подходили к аулу. Вернувшись в свой аул, Садо нашёл свою саклю разрушенной: крыша была провалена, и дверь и столбы галерейки сожжены, и внутренность огажена. Сын же его, тот красивый, с блестящими глазами мальчик, который восторженно смотрел на Хаджи-Мурата, был привезён мёртвым к мечети на покрытой буркой лошади. Он был проткнут штыком в спину. Благообразная женщина, служившая во время его посещения, Хаджи-Мурату, теперь в разорванной на груди рубахе, открывавшей её старые, обвисшие груди, с распущенными волосами, стояла над сыном и царапала себе в кровь лицо и не переставая выла. Садо с киркой и лопатой ушёл с родными копать могилу сыну. Старый дед сидел у стены разваленной сакли и, строгал палочку, тупо смотрел перед собой. Он только что вернулся с своего пчельника. Бывшие там два стожка сена были сожжены; были поломаны и обожжены посаженые стариком и выхоженные абрикосовые и вишнёвые деревья и, главное, сожжены все ульи с пчёлами. Вой женщин слышался во всех дворах и на площади, куда были перевезены ещё два тела. Малые дети ревели вместе с матерями. Ревела и голодная скотина, которой нечего было дать. Взрослые и дети не играли, а испуганными глазами смотрели на старших.
Фонтан был загажен, очевидно нарочно, так что воды нельзя было брать из него. Так же была и загажена и мечеть, и мулла с муталимами очищали её.
Старики хозяева собрались на площади и, сидя на корточках, обсуждали своё положение. О ненависти к русским никто и не говорил. Чувство, которое испытывали все чеченцы от мала до велика, было сильнее ненависти. Это была не ненависть, а непризнание этих русских собак людьми и такое отвращение, гадливость и недоумение перед нелепой жестокостью этих существ, что желание истребления их, как желание истребления крыс, ядовитых пауков и волков, было таким же естественным, как чувство самосохранения.
Л. Н. Толстой «Хаджи-Мурат»
Я ушам своим не верю. Снова удушье сковало тело. И правая сторона у виска так заломила, что я не в состоянии был пошевельнуться.
- Испугался? – это Кашкадамов сказал, похлопывая меня по плечу. – Ну что, пойдёшь? Или нет?
- Куда? – машинально спросил я.
- В морг, разумеется…
Я и потом думал, что было со мною в те минуты, когда я сидел в кругу Кашкадамова и Абрикосова. Я их ненавидел. Боялся ли я их? Страх ли был это? Я ощущал себя растоптанным. Они были великанами, топтавшими меня, букашечного. И я не мог сопротивляться. Я молчал, утаивая себя истинного. Они противостояли мне не как Рубинский и Бреттеры, они противостояли по-другому. Моя ненависть захлебнулась в моём страхе. У меня будто почву вышибли из-под ног. Я сам себе стал омерзителен. И когда омерзение к себе достигло предела, появились силы, ибо вспыхнула ненависть к собственному предательству, к собственной мерзости.
Юрий Азаров «Печора»
***
(Несовместимость)
… Антон, казалось, слушал его, кивая согласно, но перед его глазами возникали новые картины. Он вспомнил май сорок пятого года. Балтийское побережье. Аккуратные немецкие городишки у моря, не тронутые разрушением, уютные, точно из сказок пришедшие каналы, газоны, стриженная травка, подрезанные деревья. По краснокирпичным стенам зданий и глухих высоких заборов вьётся сплошным квром плющ. Балконы голубых, розовых, жёлтых домишек смотрят на крохотные площади, где по обыкновению поднимаются фонтаны или статуи. Всё пространство вокруг заполнено солнцем и густым духом сирени – даже липкая сладость в горле ощущается. Никак Антон не мог поверить в то, что вот из этих райских обиталищ вышли те, кто жёг, насиловал, грабил. Всё здесь говорило о мире, добре, о благочестии. Неужели в этих кирхах проповедовали не братство, а разбой? Неужели по этим гладеньким плитам ступали будущие садисты?! К чему тогда эта тишина, умиротворённость, красота побережий, целебный воздух лугов?.. Или, может быть, им всё это надоело, прискучило, захотелось грохота разрывов, крови, человеческих стенаний?! А может красота была не подлинной – деланной? Может быть, добропорядочность и благочестие – всего-навсего скверные маски, которые тут же были отброшены, явив миру истинное лицо?.. Как всё это понять? Как дойти до сути?.. У них у каждого ведь была своя святыня: ну, если не какой-то там высочайший духовный идеал, то хотя бы, скажем, мать, отец, братья, сёстры, дети, наконец! Свой дом, свои боги в доме которым молились, которым верили, у которых просили счастья. Были ведь совесть, понимание добра и зла, страх перед возмездием, уважение к другому человеку, а значит, и иной нации с её языком, верой обычаями. Допустим, им не нравится наш общественный строй, наш образ жизни, пусть он был им даже ненавистен. Но зачем же убивать грудных младенцев, жечь избы, вешать стариков, истреблять всё живое. Кто дал право пришлому распоряжаться в чужом доме? Или, может быть, ими руководила только жажда наживы, и была она до того одурманивающей, что затмевала все остальные чувства, вызывая к жизни всё самое низкое, что есть в человеке?.. И это отсюда, из этих гнёзд, из этой красоты вылетели кровожадные коршуны? Да пропади она пропадом такая красота!
Антона душили узкие улицы, пряничные домики, обвивал горло сухими щупальцами шершавый плющ, горчила глотку сирень, дурманило голову густое, липкое, как кровь, солнце…
Михаил Годенко «Потаённое судно»
***
(Нож)
Нож за поясом носить – беду в гости просить.
Батя исподволь наблюдал за Колобом. И по тому, как запылало у Андрея лицо, как гневно заблестели его тёмно-серые глаза, видимо, почувствовал, что не ошибся в выборе.
- А ты чем-то походишь на Стёпку Шалого, моего бывшего дружка. Смелый был парень, а в дело не втянулся. – Маг скрывается здесь, в Дербенте. Затаился в какой-то берлоге и следы замёл.
- Я его выслежу и… - Андрей вскочил, - и он узнает наших.
- Не спеши. – Батя взял со столика финку, повертел её в руках. – Его берлогу охраняет Заморыш. Слышал про такого? Не слышал – и ладно. Он когда-то тоже был моим учеником. Отлично владеет ножом. Других достоиств за ним не водится. Но финка в его руке – страшное оружие…
Батя дотянулся до ближней свечи, срезал финкой с подсвечника восковой наплыв и стал лепить из него какую-то фигурку. Казалось он так увлёкся, что обо всём забыл. И вдруг:
- Что, струсил?!
От резкого Батиного голоса Андрей вздрогнул, испуганно отшатнулся. Потом, оправившись, сказал:
- Я тоже могу ножом орудовать. Чёрный поднатаскал…
Николай Мирошниченко «Человек, сын человеческий»
***
(Ночь)
Самые короткие на свете ночи – ночи влюблённых. Не заметишь, как и промелькнёт такая ночь, уплывёт звёздами, отбагрянится заревами за Днепром. Забрезжит серебристый туман рассвета над сагой, и сады зачеплянские насквозь просветятся – заря загорается. И если кто-нибудь из зачеплянских, из тех, кто всех раньше встаёт, увидит, как двое выходят из светлеющей ночи, выходят, взявшись за руки, - вспомнит он и свои серебристые туманы, вспомнит свет счастливых тех зорь, что двое влюблённых встречали у калитки, когда пора бы уже и разойтись, а расставаться нет силы, потому что не всё ещё сказано, не нагляделись ещё – он на неё, она на него…
Олесь Гончар «Собор»
В такие ночи хорошо бы шагать над городом по канату и всматриваться в каждый дом, дворик, окно; садиться на канат, свесив ноги, закурить и перекинуться двумя словами с пожилым человеком в сандалиях, который сидит на валуне у самого берега Великой и смотрит куда-то вдаль. В такие светлые ночи можно смотреть и назад и вперёд, и в прошлое и в будущее…
Да, конечно. В этой ночи рождаются песни чуть слышные, певучие, добрые до ломоты в сердце, бесшумные, точно пряжа из текучего бисера.
Это не дремучие ночи Саян. Когда и небо и земля черны. Когда, если ты шагаешь, не чувствуешь, идёшь ли каменистым лугом или движешься в воздухе. И каждая звезда величиною с голубиное яйцо. И только тяжкий широкий запах кедров холодит лицо и лёгкие.
Юрий Куранов «Сердце ключей»
Ох и роскошные же ночи бывают в Хабаровске. Опускаются они плавно, медленно, имеют пронзительно синие, чистые предночья - сумерки, когда небо приобретает такой ослепительный цвет, что от удивления даже кровь перестаёт течь в жилах, и жизнь останавливается в тебе, замирает и волосы начинают шевелиться перед страхом небесной глубины, которая, кажется, совсем лишена дна. Мысли о высоком, неземном приходят в голову, когда смотришь в такое небо. Звёзды дрожат, будто плачут, в них скапливаются слёзы – горькие чистые слёзы человечества, и от слёз этих то одну, то другую звезду вдруг обволакивает туман. Вот тогда и кажется, что они плачут. Выплачется звезда и снова становится чистой, и снова на краю её дрожит, скапливается глубокий прозрачный омут. Скапливается, чтобы опять заставить дрожать лик звезды, опять пролиться на землю чистым светом.
В. Поволяев «Долгий заход солнца»
***