От поворота мы отмахали уже верст пятьдесят. И ничего. Никаких приключений. Где те знаменитые погони, крутые наезды, гоп-стопы, забросанные ветками изуродованные тела? Где Голливуд, «Оскар»? Ни даже приметы! Куда ни глянь, только степь, засеянная до горизонта арбузами и кочанной капустой, да та же дорога, пустынная и, казалось, что отринутая всеми, словно Северная Корея или казанская сирота. За час почти навстречу попались всего две машины. Глушь, словом. Асфальт хотя был вполне приличным. Не ждал.
Нора сидела рядом. Молчала, роняя иногда на грудь подкошенную дремой головку. Я больше не допекал ее никакими вопросами. Смысл? Что сделано, то сделано. Иллюзий по поводу исхода возможной встречи с лохонувшимися лохотронщиками я не питал. Отблагодарят от души, коли доведётся... Ну, доведу я ее до истерики. Что изменится? Много ль мы добиваемся, сжигая друг другу нервы? Пусть отдыхает. Разберемся по ходу дела. К тому же, и разбираться-то придется едва ли. Дорог много. Попробуй теперь — найди, угадай. Жизнь продолжается, господа!
—О-ох, — зевнула она в который раз.
-На спальник забирайся, горемыка!
—Кушать хочется.
Взглянула на шашлык, благоразумно уложенный между сиденьями в пакет из целлофана.
—Чего я на них смотрю?
Достала из своих пожитков влажные салфетки. Вытянула себе один шампур.
—Будешь? Пока совсем не остыло.
Мотнул головой. Не хотелось.
—А я бы еще чего-нибудь выпила.
—Минералка. Тёплая только. Пойдёт?
Потянулась…
—Водки бы лучше!
—Эк, разнесло…
—Рюмочку бы хотя бы.
—Нервишки?
Фыркнула:
—Вот еще! Просто — для аппетита. Чего мне переживать? В конце концов, ничего особенного не случилось.
—Неужели?
—А что?
—Совсем ничего?
—Ну, разве что поехали другой дорогой.
—Действительно,— хмыкнул, потрунивая. — Что нам? Для бешеной собаки семь верст — не крюк!
—Ты что имеешь в виду? — спросила она, сузив глазки. — Бешеная собака — это кто?
Усмехнулся:
—Получается, я. По твоей, правда, милости.
Барышня вернула шашлык на место и положила мне на плечо горячую ладошку:
—Прости. Я исправлюсь.
Ладонь ее соскользнула с плеча и протиснулась мне под трико:
—Хочешь, прямо сейчас?
Отстранил ее руку.
—Не хочешь? — искренне удивилась она. — Уже разонравилась?
—Нора… Не время…
—Обиделся?
-Да просто пир во время чумы…
Блудливо заулыбалась.
— А я хочу!
Снова отстранил её руку:
—Давай хоть отъедем подальше. Мало ли что.
Разочарованный вздох.
—Ты служил в армии?
—Ну.
—Что «ну»? Служил или нет?
—Служил.
—В стройбате, наверное.
—С чего так решила?
—Уж больно пугливый.
—Откуда такие познания про стройбат?
—Не важно. Знаешь, что меня раздражает в людях? Когда они зацикливаются на прошлом. Любуются им, как дети новой игрушкой.
-Камень в мой огород?
-Допустим. Ну, было — и нет. Чего постоянно этим терзаться? Может, ты мазохист?
—Скорее философ. Предполагаю разные варианты.
—Да? А вот я обыкновенная баба. И все же давно поняла, что с прошлым надо расставаться легко.
—С любым прошлым?
—С любым. А с тем, которое мешает жить в настоящем, тем более. Даже если ты в чем-то неправ, ушел, — все, с концами. Забудь и вычеркни! Жизнь не заканчивается на чем-то одном. Хорошее оно или плохое — все равно. Надоели тебе туфли — выбрось. Купи новые!
—А человек?
—О чем ты?
—Друг, муж, любовник. Как с ними?
—Какая разница?
—Главное в жизни — ты сам. Не уяснишь этого, будешь постоянно размениваться на других, — тебе крышка! Вот, скажем, отец моего бывшего мужа. Книг полон дом, образование высшее а всю жизнь прогорбатил на каких-то заводах и стройках простым работягой. Все для детей, для жены. Хотелось побольше заработать. И чем это кончилось? «Ты неудачник!» — смеются они ему теперь в лицо.
—Жестоко.
—Возможно. Хотя, в общем, правильно. О себе ему надо было думать. Прежде всего — о себе. Тогда бы и дети потом уважали.
—А долго ты была замужем?
—Три месяца.
—Чем же так можно насолить друг другу всего за три месяца?
—Птицу одну не поделили. Сидела на яблоне на даче у родителей. Он говорит: сорока, я — ворона. Ворона, и все!
—Что ж, это веский повод для развода.
—Какой есть. Не люблю, когда со мной спорят.
—А если по делу?
—Не важно. Не люблю просто, и все!
—Трудно ему, похоже, было с тобой.
Она усмехнулась:
—А мне? Лежать на диване и рассуждать о высоких материях может всякий. Ты деньги пойди заработай. Не вшивые копейки, а что-то стоящее. Чтобы жизнь действительно оказалась жизнью, а не вечным стоном!
—Не смог?
Пожала плечами:
—Наверное. А может, просто не захотел. Голова у него соображала, вообще-то. Но всех вас, мужиков, губит одно!
Хохотнул:
—Пьянка!
—Ну, это само собой, — отмахнулась она. — Редко кто живет иначе. Беда в другом. Нерешительность, лень! Вы любите плыть по течению, даже если оно вас никуда не несет. Гниете в болоте своих диванов, попоек с друзьями. Если бы не женщины, которые постоянно вас вытаскивают оттуда за уши, вы давно бы снова превратились в обезьян. Причем, самых примитивных, вроде мартышек. И так же таскались бы по помойкам, выковыривая из дерьма остатки чьей-то благополучной жизни.
У меня стали ныть зубы.
—Может быть, сменим пластинку?
—Сам начал.
—Я просто сказал «мало ли что».
—А не надо говорить глупости. Да они уж сами давно забыли про нас!
—Оптимистка...
—Просто позитивный человек. Мы выиграли, вот что важно.
—Я — тоже?
—Разве нет? А любовь?
—Ты секс имеешь в виду? Ну, это не выигрыш. Кое-что я за него заплатил, даже авансом.
Она отмахнулась от меня, как от мухи:
—Шашлык стоит больше. Не мелочись. Сколько ты мне должен еще?
—Не переживай. За мной не заржавеет.
—Прощаю!
—Что?
—Все долги.
—Как трогательно…
—Вернее, полагаюсь на твою совесть.
—Спасибо за доверие.
Погладила ладошкой свой электронный трофей и промурлыкала радостно:
—А меня пока и это устроит.
—Кино снимать будешь?
—Кино, еще чего-нибудь, — заулыбалась, кокетка. — Такая профессия — все снимаю!
—И как?
—А какой ответ ты хочешь услышать? Не каюсь ли?
—Ну, я не такой моралист.
—Не каюсь, Саша. Если уж совсем руку на сердце, я просто ловлю момент и пользуюсь тем, чем одарили меня родители.
—Не поленились они. По твоей женской части…
—И я не ленюсь.
—Заметно. Похоже, в тебе ещё одна собака зарыта.
—Кошечка.
—Которая гуляет сама по себе…
—Как-то так.
—Между прочим, — вспомнилось вдруг, — а что это все-таки была за птица?
—О чём ты?
—О вас с бывшим мужем. На даче.
—А, — засмеялась она. — Он все-таки оказался прав. Это действительно была сорока. Но это уже выяснилось потом, когда мы разбежались.
—А мысль покаяться?
—Ха! Я уже купила себе новые туфли.
—Вроде меня?
—Не будем уточнять.
За разговорами мы перевалили за холм и стали спускаться в низину. Сверху долина была, как на ладони. То, что я заметил сверху примерно в километре от нас, меня напрягло.
Профессия дальнобойщика сродни армейской разведке. Быть может всякое. То рак на горе громко свистнет, то вошь кашлянет, иль курица из духовки запоет петухом. Ну, словом, готовым нужно быть ко всему и всегда. И, тем не менее, я ощутил себя так, как если бы из-под земли передо мной вырос Китеж-город или на землю спустились инопланетяне. Я смотрел и не верил своим глазам. Внизу, перекрывая путь, стояла белая вазовская «шестерка», точь-в-точь такая же, как у той злополучной придорожной забегаловки.
—Так ты говоришь, новые туфли? — проронил я, потрясённо впадая в ступор. — Кочергой, значит, прошлое, на замок!
Нора молчала. Ее самоуверенное личико скисало на глазах.
Как они смогли нас опередить? Как нашли? Не представляя совершенно финала неизбежной встречи, я сбросил скорость. И мы, словно кролики, завороженные опасностью, смиренно поползли в пасть к удавам.