: история одной клиентки. Она дала разрешение на публикацию с
условием изменения фамилий и имен.
у каждого психолога, психотерапевта, лечителя душ, есть накопленные истории клиентов,
одну из них выкладываю.
Право быть рождается вместе с первым криком.
История одной клиентки. Она дала разрешение на публикацию с условием изменения
фамилий и имен.
Я имею право быть личностью со своими собственными желаниями и потребностями. Я
имею право быть тем кем я хочу и заниматься профессиональной деятельностью, той,
которой хочу я. Я имею право носить любую одежду, я имею право ходить и ездить куда я
захочу, я имею право хотеть и мечтать. Я имею право тратить деньги куда сама считаю
нужным. Я имею право на ошибки, я личность и женщина и имею право иметь отношения
сексуальные безопасные и ответственные за мое здоровье. Я имею право заниматься
сексом когда сама захочу.
Как зомби твержу, сидя на полу в ванной комнате, и капли крови сбегают с моих волос и
губы. Так ярко горят они на белом кафеле. Кафель из Италии. ОН любит все итальянское.
Любил. Он лежит рядом. Мертвый. Мертвый и я не верю в это. Я убила человека. Я убила
ЕГО. Я ? нет это сон, кошмар, и он живой, живой. Но почему тогда его глаза так
стеклянно налились кровью и не шевелится ничего у него. Судорожно вспоминаю, что
проверить жив ли человек можно сдавив глаз и посмотреть сузится ли его зрачок как у
кошки – или останется круглым. Пытаюсь что-то сжимать – не вижу ничего и не знаю я
как выглядят трупы! Я что паталогоанатом что ли? Нет, теперь ты убийца – вкрадывается
предательский голос реальности, прислушиваюсь к ЕГО сердцу – тихо. Не стучит. Неблагодарная тварь, сколько ты раз…
Всё! ВСЁ! Всё! Всё. Всё. Всё… всё больше никтоо и никогда не посмеет меня обидеть… ОН
теперь мертвый. Мертвый и не сможет больше мне указывать. Дикие огни в голове
стучали бешенно и все вдруг стало как в тумане. Я отключилась.
-фамилия?! Как ваша фамилия? – голос стальной резанно заорал возле моего уха.
Я увидела человека в серой форме возле меня «какая же серая теперь форма у
полицейских». И другая горячая мысль-догадка отчего он тут.
Соседи. Вызвали. Теперь поздно. Поздно. А ОН? Где же ОН?
-где ОН? – озираясь по сторонам и замечая целофан серый с очертаниями человеческого
тела. Все происходит как в фильме. Как в каком-то фильме это все. Это не я, не я и не ОН.
И этот полицейский – как я ненавижу его, что он заставляет опять – снова думать и быть в
реальности.
Как собака которую пригрели и дали миску еды, я растворилась тогда в этих отношениях.
Как верная собака прощает своего хозяина за пинки, я молча терпела ежедневные
обзывательства, унижения за кров, за еду, за редкую ласку принимала все происходящее
как должное. Сначала терпела, а потом привыкла и стала жить с этим. Терпеть, терпеть и
быть лучше, работать лучше, работать больше и зарабатывать больше, больше денег
тратить в дом, в семью, готовить вкусно, полезно и всегда наводить чистоту и порядок,
домывать до блеска посуду, хрусталь и окна, чистые рубашечки и носки, свежий хлеб в
плетенной корзинке на белой салфеточке, всегда полезный и горячий завтрак и второе с
первым на обед, и еще выглаженное белье, обязательно стиранное с кондиционером,
вовремя оплачивать за свет, домофон, охрану, газ и квартплату,чистить клетку этим
японским мышкам(сына так их любит), выгуливать и вычесывать собаку, менять воду в
аквариуме рыбкам, поливать и пересаживать все эти драцены и дифенбахии(так уютно и
мило когда на улице снег а у нас дома так много зелени, надо еще на зиму укропа и
петрушки с базиликом посадить – пусть будет своя вкусная зелень), намывать полы с
шампунем и спиртом, чтобы не испортить паркет, собирать с обивки диванов и кресел
шерсть, наглаживать шторы-тюли, бесконечное количество раз собирать конструктор на
полу и выслушивать и принимать ЕГО неудачи как свои собственные, не сильно
ворочаться во сне, чтобы не разбудить, не вставать утром и не включать музыку, чтобы не
прогневить ЕГО(очень живо в памяти то утро, когда встав пораньше, пожарила
приготовленную заранее с вечера замаринованную курицу, выгладила ЕМУ рубашку,
вызвала такси чтобы ему ехать в департамент, я тихонько подошла к нему и поцеловав в
шею тихо стала будить – вставай милый, утро же уже, ты можешь опоздать. И потом его
вскакивание как дикого зверя и его пинки в мой живот не понятно за что и почему и мое
ошарашенное состояние, ступор, просто шок. Просто непонимания ситуации за что сейчас
меня бьют и пинают. Мир рухнул в очередной раз. Тупая боль в животе от ударов и комок
слез в горле. И слова гинеколога : «У вас выкидыш, дорогая.» и ЕГО слова: «Какая ты
женщина ты даже ребенка мне родить не можешь».)
И потом снова я виновата, снова я не могу зыбывать, снова я не такая а вот если я все
забуду и прощу– ведь тогда меня будут любить, тогда я снова солнце и единственная
любимая всё понимающая и всё прощающая, ведь тогда меня оценят и будут восхищаться,
тогда я буду самой-самой. И не принимать, не впускать в сознание те сначала редкие,
затем становящиеся постоянными спутниками бытия придирки, не так вкусно, солено,
рубашка плохо поглаженная и чего это конструктор валяется посреди комнаты. Почемуэто ты не хочешь секса сейчас когда я то так наработался и хочу. Ты же не работаешь,
сидишь дома, посмотреть вон на мамочек одиноких пашут с утра до вечера и вообще куда
ты потратила последнюю тысячу – так-так, я не люблю когда меня обманывают, ты же
сказала, что собиралась купить кухонные весы и почему тогда ты купила вот эту
дребедень, ты не знаешь как мне тяжело достаются эти деньги, ты точно не умеешь их
считать, а поесть я и в столовой могу.
Моральные пинки и унижения. Бытие, на которое я сама дала согласие тогда, начав жить
с кем попало и как попало. Моя взрослая сущность протестовала, моя маленькая девочка
кричала «ХОЧУ». Хочу быть любимой, хочу семьи, хочу спокойствия, хочу принятия. И
прощала, и прощала, выкидывая, стирая, выталкивая из памяти все это мерзкое, колкое,
холодное, острое, режущее душу и плоть на куски, все это раздражение на меня. Это были
отношения не двух людей. Это были отношения собаки и хозяина. Сильная личность с
чего-то «пролегла» под этого первого попавшегося. И более того – вытаскивала эту
блювотину из такой грязи. Только бы не залететь – была одна мысль как спасение. Уйти
легко. Как не вернуться. Уход с охапкой вещей и твердым решением не допустить больше
никогда с собой такого обращения, и снова возвращение как наркотик, как опиум, как
большое счастье и ….нет, враг каждый кто меня из этой сладкой ванильной иллюзии будет
вытаскивать. Секс до одурманивания. Счастье снова ласки и близости, как же все-таки я
скучала по тебе, мой любимый, и как часто думала о тебе. Вот теперь все будет по-другому
и мы вместе пойдем, взявшись за руки, к нашему счастью…и ребенок при этом всем. Ему
уже восемь лет. Восемь лет как один день, как сон. Моя крошка, моя звездочка, мой
любимый мальчик, моя кровь – моя плоть. Прости, что ты родился в таких отношениях,
прости меня. Я просто эгоистка. Извини меня, моя радость, что ты стал свидетелем моей
такой части, моей слабой части.
И вспоминать скандалы прошлого нет ни желания, ни сил. Суды, разделы имущества,
оскорбления при всех, плевки в лицо, обзывательства, рукоприкладства, кровь, боль,
шантажи, запугивания и угрозы убийством и чувством, что никто не поможет и никому не
нужен ты. Мир занят только одним – самим собой. А Бог – ропот и взывания, Бог где ты?
Помоги и спаси. Помоги мне Боже, помоги моему ребенку.
Оборотень. Вампир. Темный черный человек. Бес. шакал. Даже не волк, а мелкий шакал,
всегда ждущий момента как украсть душу. Теперь еще и душу моего ребенка.
Нет. Прошлого нет. Надо его забыть, стереть и выкинуть. Как ненужный хлам. А куда
себя-то выкинуть. Выкинуть.
Это все в прошлом это все в прошлом.
«Я другой, теперь я другой.» А я кричу снова – «Не подходи! Не подходи ко мне, я боюсь
тебя.»
Не подходи – мои руки помнят твои удары и боль.
Я заслуживаю только самого лучшего в этой жизни. А ты явно не есть это самое лучшее.
Самое лучшее не плюет в лицо, а потом не целует его, говоря: забудь и не верь себе. Ты
просто сама не понимаешь, что это все в прошлом и его – прошлого нет. Нет прошлого,
значит тебе не должно быть больно. А если ты или твое тело это помнит, то ты точно
ненормальная и больная на голову. Хотя ты же всегда была не умной. Так легко было
вытаскивать деньги из твоей сумки, обманывать тебя и изменять. А ты плачь, плачь
потому что ты - ничтожество и не имеешь право быть вообще уже давно.
Откуда я заслужила все это слушать от этого мелкого абсолютно некрасивого мужчины.
Что было разменной монетой тогда в тот день когда я осталась у него на ночь и тянется
уже пятый год. Жилье, нечаянно брошенная подачка ласки, заботы, все это показалось
тогда любовью.
Любовь. Нас не научили любить и любви. Все что я видела в отношениях матери с
мужчинами можно назвать совершенно не любовью. Блуд, страсть, влечение, флирт, но
любви там было мало. Вся забота ее мужчин сводилась к хлебу насущному и может еще к
поездкам на природу и совместным копанием картошки и как великое свершение –
покупка шубы. Так и жили –были в «любви» - поели, позанимались сексом, поорали,
покричали до звона в моих ушах. А потом, когда все-таки мать решилась порвать такие
отношения, я стала виновата во всем. Что нижнее белье вешаю в ванной сушить – как я
мужика приведу в дом – кричала она. Что мою посуды – много трачу моющего средства,
что учусь на четверки, а не на пятерки, бестолковая. Вечные придирки посыпались на
меня и как хотелось сбежать от голода, от бедной одежды, от придирок и тиранств
мамочки. Куда не думалось тогда – была цель – уйти. Уйти и жить самой. Самостоятельно.
самой решать в чем ходить и что кушать и куда тратить мои деньги. Самой жить.
Заниматься тем, что я хочу и жить так, как я хочу. И быть. Мое право быть. Которое
пытались отнять и забить во мне.