… в комнате находилось несколько человек…
Да и не комната это была вовсе, а обычный бюрократический кабинет. Только находился этот кабинет в здании, где решаются судьбы разведчиков, спецназов и особо отличившихся сотрудников после наступления их предельного возраста. Сегодня присутствующим предстояло решить очередную судьбу. Очередную судьбу Настоящего. Мужчины в кабинете чувствовали себя неуютно. Они вынесли уже много пенсионных «приговоров» бывшим нашим, но сегодня был особый случай. Никто не смотрел в глаза другому. Все взгляды были направлены в столешницу и в папки с бумагами на этой столешнице. Каждый демонстрировал, что тщательно изучает дело кандидата на вылет со службы. У каждого было предмандражное состояние. Они знали, чью судьбу сегодня будут решать. И знали, что он сам может решить судьбу любого из них. Мужчины находились в патовой ситуации. Но выбора у них не было.
Молчание в кабинете звенело зловещей тишиной. Настенные часы пробили нужное время, заставив всех вздрогнуть. В кабинет никто не входил. Каждый из мужчин подумал и понадеялся, что где-то случилась бюрократическая накладка или ошибка и заседание сегодняшнего дня будет перенесено.
… секундная стрелка заканчивала первый круг пробитого часа. Ручка двери опустилась вниз, дверь отворилась, и в кабинет зашёл Настоящий. Он доложил коротко и ясно. «Рядовой Иванов для решения своей судьбы прибыл». Это не было издевательством над мужчинами из комиссии. Настоящий не имел своего имени. Точнее, имя у него было. Как у всех людей. Но оно было спрятано государством давно и навсегда. Настоящий был одним из многих и немногих.
Один из мужчин встал из-за стола и произнес: «Товарищ Иванов, здравствуйте. Я – генерал-майор нашей организации Степанов Андрей Ильич. Председатель кадровой комиссии по рассмотрению вашего дела. Присаживайтесь, пожалуйста». Он указал рукой на свободный стул.
При этом голос генерала всё-таки немного дрожал, глаза не отрывались от столешницы, покрытой зелёным сукном, в уголках губ скопилось немного слюны. Ему было откровенно неловко, чуть ли не впервые за всю свою кадровую службу он не был уверен в себе и не знал, как поступить в этой ситуации.
- Три месяца назад приказом Президента вам присвоено очередное воинское звание,- продолжил Степанов.
- Служу России, - ответил Иванов.
- Только вот какой казус, в приказе не указано, какое именно звание. Видимо, писарь в штабе не доглядел,- попытался пошутить Андрей Ильич.
Настоящий знал о присвоении ему звания генерал-полковник, но официального приказа не слышал. Хотя это его не сильно расстроило. Крайний раз ему официально объявляли приказ о присвоении очередного звания «капитан» много лет назад. Это произошло после окончания Академии. Тогда он был молод…
Он и сейчас был молод. Душой… Крепок телом… Ясен разумом…
- Месяц назад руководством нашей организации подписан ещё один приказ. Мы ждали вашего возвращения из-за рубежа, поэтому приказ вступает в силу со дня ознакомления вас с ним, - генерал-майор Степанов не отрывал взгляда от бумаг. Казалось, что он ищет в них защиту. – Приказ гласит, что в связи с достижением предельного возраста товарищ Иванов увольняется с военной службы в отставку, - голос генерала всё-таки «поплыл». Закончив читать приказ, Андрей Ильич подумал: «Ну, сейчас начнёт вспоминать все свои высокие знакомства, брызгать слюной и топать ногами».
Но он был Настоящий. Он никак не отреагировал на услышанное. Он вспомнил своё послевоенное детство, голод, как бродяжил с пацанами в поисках хлеба, воровал на рынках, пока однажды не попал в облаву на одном из них. Его поймали люди в синих шинелях, составили протокол, определили в детский дом. Там была совсем другая жизнь, там он стал учиться. Неожиданно для себя и для учителей, он проявил тягу к иностранным языкам, четырьмя из которых позже овладел в совершенстве. Потом было суворовское училище, военное, Академия и работа вдалеке от родной страны. Он стал специалистом по решению деликатных вопросов в иных местах земного шара. Он изменял мнение отдельных групп населения относительно своих правителей. Очень скоро правители менялись. Современные «оранжевые», «синие», «зелёные» и прочие цветные революции, которые регулярно случались то здесь, то там, он считал баловством и дилетантством. Однажды в далёком 1968 году Настоящий решил деликатный вопрос в одной каннибальской стране. Однако в это время начались события в Восточной Европе, и отчёты Настоящего никто не читал. Когда же у начальства дошли руки до ознакомления с его информацией, обстановка в мире изменилась, и в каннибальской стране необходимо было вернуть прежнюю власть. За три неполных месяца Настоящий выполнил задание, не раскрыв при этом себя. Это был высший пилотаж.
- Выслуга лет составляет столько-то, в льготном исчислении столько-то, - всё тише и тише продолжал генерал Степанов.
В это время дверь комнаты открылась и, к всеобщему изумлению, в кабинет зашёл Верховный Главнокомандующий и Начальник охраны.
Все присутствующие встали со своих мест.
- Прошу садиться, товарищи офицеры, - сказал Верховный и рукопожатием поздоровался с Настоящим.
Начальник охраны остался стоять у двери.
- Товарищ Иванов,- обратился Верховный к Настоящему, - будем называть вещи своими именами, вас сегодня отправляют на пенсию. Однако, кабачки на даче выращивать ещё рано. Мы знаем о вашей квалификации, поэтому обращаемся именно к вам. Есть мнение предложить вам экскурсионную поездку в одну очень демократическую страну. - Верховный сделал упор на слово «очень».
- Думаю, что десяти минут для решения бюрократических вопросов и оформления пенсии вам хватит, - Верховный посмотрел на часы, которые носил на правой руке, - а затем я жду вас в другом кабинете. Начальник охраны проводит вас,- и вышел из комнаты.
Мужчины из комиссии явно недопонимали случившегося и были в полном изумлении. А Настоящий подумал: «Ну что ж, не так и плохо на пенсии. Всё только начинается».