В этот раз мы сидели не на кухне, куда отец Виржен мог зайти в любой момент, а в комнате юной хозяйки. Дверь предусмотрительно была закрыта на щеколду, балкон выходил прямо в сад, при необходимости прыгнуть в траву с высоты трёх пасо не представляло труда даже для Адана, не говоря уж обо мне.
Бывший учитель обгладывал, не помню, какую по счёту мясную косточку. Наконец, насытившись, и сделав из кубка большой глоток вина, он выжидательно уставился на девушку.
Пару минут Виржен водила пальцем по узорам на скатерти, изредка бросая на нас взгляды, в которых читалось сомнение; а стоит ли нам рассказывать?
- Неужели генеральская дочь думает, что её бывший учитель, у которого нет никаких причин любить нынешнюю нашу власть, побежит рассказывать обо всём стражникам? – насмешливо спросил Адан. – Вот наш гиперборейский гость может, - бросил он на меня мимолётный взгляд, - хотя бы для того чтобы спасти свою жизнь.
Лицо моё вспыхнуло, кулаки непроизвольно сжались, но тут же пришла мысль, что в словах его есть логика и резон.
- Ты хоть и учитель, но очень плохо знаешь гиперборейцев, - всё же счёл нужным ответить я.
- Ультидадец именно так бы и поступил, - ответил Адан, и в голосе его слышалась горечь.
- Не все ультидадцы такие, - тихо произнесла Виржен. – Есть те, кому не безразлично то, что каждую ночь происходит в городе. И в отличие от большинства они не испытывают священного ужаса.
- Значит, заговор всё же имеет место? – тихо спросил Адан.
- А что есть заговор? – в свою очередь задала вопрос девушка.
- Ты знаешь, Виржен.
- Да, знаю. Тайное соглашение о совместных организованных действиях по захвату власти. Только ни у кого из нас и в мыслях не было желания захватить власть. А разве городской совет не вступил в заговор молчания против собственного народа? Неужели ультидадцы не имеют право знать, откуда берутся псы Преисподней?
- А что, члены городского совета знают? – спросил я.
- Я уверена, знают! Иначе, зачем наведывается в Преисподнюю мой отец? Месяц назад одному из наших людей удалось попасть за медные ворота.
- А вернуться назад ему удалось? – спросил бывший учитель.
- Он вернулся. Но не таким, каким я его знала раньше.
- Позвольте угадать, госпожа. Он превратился в милого ночного пёсика.
- Он остался человеком, учитель. Но человеком, лишённым разума. Наш друг проник за ворота, надев мундир стражника при смене караула. Мы, сменяя друг друга, ждали его у ворот сутки. При следующей смене он маршировал в колонне, возвращавшейся с дежурства. У самой караулки нам удалось увести его в сторону. Но ничего рассказать он не мог, как мы его не расспрашивали. Лишь глупо улыбался, а потом заплакал как младенец, знаками показывая, что он голоден. Пришлось отвести его домой. Мы прислонили нашего друга к входной двери, постучали и тут же дали дёру. И вот уже месяц он не выходит из дома. Мы расспросили слуг, и они сказали, что молодой хозяин стал вести себя как животное, лишь ест и испражняется. Его родители – не последние люди в Ультидаде, приглашали лучших врачей, но всё без результата.
- Должно быть, его в Преисподней что-то напугало настолько сильно, что он тронулся умом, - предположил я.
- Такое возможно, но лишь при неустойчивой психике, - задумчиво произнёс Адан. – А какого возраста этот несчастный?
- Недавно ему исполнилось девятнадцать. Не так давно он вернулся из похода в гиперборейские земли. А там он насмотрелся всякого.
- Нашего солдата напугать трудно, - согласился бывший учитель.
- Да и наш друг не был трусом. В Гиперборее он был матросом гондолы республиканского воздушного флота. Их отправили распылять реагенты над одной из деревень. Они опустились, как и положено, по интструкции на двадцать пасо, и в это время из лесной чащи в гондолу полетели самострельные болты. Один из них пробил насквозь горло командиру корабля, двое матросов были ранены. И одна стрела угодила в шар. Наш друг, рискуя жизнью под обстрелом гиперборейцев, сумел заклеить дыру и привёл аэростат в расположение наших войск.
- Интересно, а яд, лишающий наших женщин рожать детей, они успели сбросить? – не удержался я от вопроса. – Твой отец ещё стыдливо называет его реагентом.
- Я, я … не знаю, - щёки Виржен стали пунцовыми.
Некоторое время мы все молчали, даже Адан удержался от саркастической реплики.
- Из твоего рассказа, Виржен, - прервал я затянувшуюся паузу, - я понял, что ты входишь в группу патриотической молодёжи, которой не нравится то, что происходит в Ультидаде. Вы пытаетесь выяснить, являются ли псы Преисподней карой небес, или это результат некого зловещего заговора против горожан, я прав?
Девушка лишь кивнула.
- И результатов у вас пока никаких, - подвёл итог бывший учитель.
Виржен как ребёнок шмыгнула носом.
- Выбор у вас невелик, - продолжил Адан. – Либо попытаться разговорить вашего храброго друга, либо повторно проникнуть в Преисподнюю.
- После того, что произошло с Димасом …
- Я понимаю, молодые люди боятся.
- Они готовы были к смерти, - горячо произнесла девушка, - но к такому …
- Милая моя, - бывший учитель накрыл руку Виржен своей большой и костлявой кистью, - поверь мне, смерть – это далеко не самое страшное, что может с нами случится. Чей он сын?
Виржен назвала фамилию, которая мне, чужому в этом городе, ничего не говорила. Но Адан понимающе кивнул.
- Я знаю это семейство. И я мог бы помочь вам.
- Ты знаешь учитель, что ты не вхож в аристократические дома после того что случилось.
- Я знаю доктора Луреса, который лечит всю семью вот уже много лет. А уж к доктору я вхож.
- Спасибо Адан! – Виржен сжала его ладонь.
Я не знаю, что заставило меня сказать это:
- А я попробую проникнуть в Преисподнюю.