Как всегда, все проблемы начинаются одинаково: сидела женщина и вдруг подумала...
Я вот подумала, что на всю свою писанину я трачу уйму слов, пытаясь донести неважные, в общем, мысли. Они страшно локальны, существуют только в моей голове, и человечество вполне обойдётся без очередной моей истории. Тут ещё и муж масла в огонь подлил, как он умеет. Спрашивает пару дней назад: о чём ты, чёрт побери, пишешь? Мы с тобой столько не ругаемся, сколько ты за айпэдом сидишь, так что жаловаться на меня ты столько не можешь, по крайней мере, не должна. О чём все эти временнозатратные шедевры?
Он однажды пытался прочитать мой пост с помощью Google translate, но авторизированный переводчик очень вольно обращается с авторским текстом, меняя смысл и временами подсовывая вопиющий подлог. Типа, не Иванов, а Сидоров, не в карты, а в рулетку, не 5 тысяч, а 3 миллиона, и не выиграл, а проиграл. Так что муж плюнул на попытку понять, что же такого жизненно необходимого я могу сказать грамотной публике. "Да вот, написала, как мы занавески выбирали..." - "Да?! Что, всему миру интересны наши занавески?"
Правда, думаю, как информация о наших занавесках может украсить чужую жизнь? Тем более сопровождалась она фотографией лампы...
А дело, видимо, в словах. Они растут во мне, копятся и в критический момент выплёскиваются в текст. Кстати, по-секрету, когда текст пишется от желания поболтать-поделиться-пообщаться, на него обычно вяло реагируют, импотентно. Через глаза в голову входит, но ниже трахеи не опускается и с выдохом исчезает. Тексты важные, личные и прожитые, пережитые даже, как-то лучше публикой принимаются, видимо, некоторые слова, чувствами наполненные, задевают определённые нервы. По крайней мере, щекочут.
Я уже говорила о важности слов, о их необходимости и целебности. И даже склонна думать, что Библия, представляющая для человечества скорее культурную и историческую ценность, права, утверждая: сначала было Слово. Потому что помысл, в слово обличённый, имеет огромную силу. Прекрасно и страшно то, что каждое произнесённое слово, доброе или злое, даже нейтральное, но сказанное в определённом оформлении, несёт в себе определённый заряд, некий "запрос во вселенную". Потому и "бойтесь своих желаний", о чём уже упомянуто.
Я со словами, их магическим, даже мистическим смыслом, сталкивалась много раз. Просто когда меня заставили целенаправленно об этом задуматься, связь между ними и реальностью стала очевидной. Впрочем, судите сами, несколько примеров я приведу, аккуратно выбирая формулировки.
Боль моя 1.
Я однажды уже упоминала про свою злосчастную экзему, болезнь, которая меня реально подкосила 12 лет назад и заставила пересмотреть многие вещи, например, своё отношение к человеческой красоте.
Мне всегда внушали, что женщина обязана следить за собой, мыть посуду в перчатках, в них же работать в саду, мазаться кремом повсеместно, включая руки, а так же пару раз в месяц делать маникюр. Кто внушал? Да фиг знает, просто как-то из воздуха однажды материализовалось, что если всего этого не делать - ты не женщина, а труба на бане. Я всегда несколько нигилистически к этому относилась: все пункты в списке не очень удобны в повседневной жизни. Но минимально за собой ухаживала и даже ногти временами в салоне красила.
Когда болезнь на начальной стадии возникла, красота рук пострадала первой. Ничего привлекательного в распухших в два раза пальцах нет, при этом эти сардельки чешутся, болят и гноятся. Я боялась снимать с рук перчатки, чтобы окружающие люди не подумали, что это проказа - так от меня несколько раз знакомые при рукопожатии отшатывались. А вдруг заразно? Да и внешне, чисто эстетически, неинтересно выглядит, если только вы не патологоанатом.
Когда же руки перестали выполнять функцию рук, то есть не то что работать, а шевелить ими больно, про красоту забылось моментально. Нож в руках не держался, потому что для этого надо было согнуть пальцы в суставах, и истонченная кожа лопалась, оставляя долго незаживающие раны.
Я однажды осенью вела Матвея на день рождения подружки по песочнице. Вечеринка намечалась на вечер, чтобы дети вместе с родителями насладились праздником и помогли двухлетней имениннице задуть свечи на торте. Мы нарядились оба и уселись на нижней ступеньке лестницы обуваться.
У Мотькины ботинки были неудобные, на шнурках. Обуть-обули, но надо и завязать. На этом действии руки меня подвели: когда я попыталась шнурки затянуть, шкура лопнула по всем суставам всех пальцев, и кровь с гноем взмыла фонтаном вверх, достигла пятиметрового потолка и стала медленно, тяжелыми каплями капать на нас сверху.
Мы сидели под этим дождём обнявшись и рыдали оба. Удивительно, что на день рождения мы-таки попали.
Я не верю в оккультную медицину, и прежде, чем попасть к психологу, попробовала почти всё. Но психология меня заставила задуматься. Раньше я ждала, что приду к врачу, мне дадут таблетку, и я выздоровею. Здесь же выяснилось, что выздороветь, как и заболеть - необходимость моего организма. Сигнал, на который надо реагировать. То есть думать, анализировать и меняться.
В психологии есть такое направление - "психосоматика". Оно отслеживает, объясняет, а если получится, то и лечит, взаимосвязь между ментальным и физическим состоянием больного. То есть, какие его мысли, реализованные в словах и действиях, привели к заболеванию. Идея проста: мы сами себе вселенная, и если наши помыслы сгенерировали болезнь, наши же помыслы могут её излечить. Ну, если коротко.
Хотя скоро сказка сказывается, да не скоро дело делается. На одной из первых встреч потрясающий психолог Мая Шахова спросила: вспоминай всё, что говорила или тебе говорилось про кожу и руки. Вообще всё, с детства до наших дней. Одно дело вспомнить случайно, а вспоминать целенаправленно, чуть ли не под гипнозом, это, скажу я вам, нечто.
В детстве нам всем говорили "вот подожди, на своей шкуре однажды прочувствуешь". Иногда, когда моя подростковая реакция на собственные фейлы была спокойней ожидаемой, я слышала в свой адрес термин "толстокожая". В глубоком детстве у моей подружки был диатез, у деток такое бывает на щеках или руках. Я вспомнила, как завидовала её рукам, коже малинового бархата, как будто дымкой подёрнутого. Плюс моя собственная взрослая присказка "руки чешутся это сделать" и "дурная голова рукам покоя не даёт". И слово "интуиция" не использовала, говорила: шкурой чувствую. Вот с этим и будем работать, сказала Мая.
Не могу сказать, что она меня излечила. Может, однажды расскажу про ещё одного удивительного человека, за которого я очень благодарна своей ненавистной экземе, докторе-гомеопате. Он тоже очень сильно помог, вправив остатние мозги на место, с хрустом выламывая самоиронию, сарказм и остатки тщеславия пластами, как наст с заснеженного поля. При этом искренне любя.
Сказать, что болезнь совсем ушла - сильно преувеличить.В минуты обострения прополоть сад, отдраить сковородку или почистить лук или киви, то есть кислотные продукты, мне по-прежнему больно. Но так как настоящее состояние рук несравнимо с десятилетней давностью, я не жалуюсь и научилась с этим жить.
Маникюр я больше не делаю и тоже научилась не оправдываться, когда мне намекают на недамскую мою внешность. Потому что сейчас красота - в гармонии: если руки работают руками, они красивы. Не каждый маникюр может создать красоту: картину, украшение, лоскутное одеяло, вкусную картошку, наконец. Так что с тщеславием я простилась болезненно, но бесповоротно. И красота тоже приобрела совсем другой смысл.
Боль литературная 2.
В книге "Есть, молиться, любить", в части "молиться", главная героиня в индийском ашраме встречается с американцем, пытающемся вернуть себе жизнь, то есть здоровье, и её смысл. Человек так разочаровался во всех своих убеждениях, что сбежал от привычной жизни в аскетичные, лишённые удобств обстоятельства, чтобы понять: для чего? Он рассказывает про свою жизнь так:
"Всё стало тускнеть и перестало приносить радость. Я, верующий христианин, понял, что сам со своей жизнью не справлюсь. Поэтому ежевечерне стал молить Бога: "Господи, открой мне сердце! Открой! Дай знак!"
Всё закончилось операцией на открытом сердце. Буквально так, как он и просил.
Получив знак, он отправился искать себя. Надеюсь, в словах он был уже более избирателен.
Боль чужая 3.
В Кракове у нас была банда: четыре девчонки. Две русских, одна американка и одна полька. Это дома или в школе с детьми мы были примерными мамами, но вырываясь вечерами с мужьями, а днём в женской компании на пообедать, мы становились опасной группировкой. Дружили очень, как могут срастись только отщепенцы на чужбине - друг другу были и оставленными дома родителями, и сёстрами, и подругами. Все разные абсолютно, тем друг другу и ценнее.
Польская девушка, неотъемлемая составляющая нашей четвёрки, назовём её Магда (это самое распространённое в Польше имя - Магдалена), в тот момент переживала сложный период. Дело в том, что она была замужем за козлом в образе золотого американского мальчика, смазливой сволочи с прекрасным образованием и звёздной карьерой. Мы все знали, что он - моральный урод, но подруге такого не скажешь, пока она его любит. И так случилось, что весь болезненный процесс открытия, за какую же тварь ей довелось выйти замуж, проходил на наших глазах, мы были невольно посвящены в подробности. Когда у тебя на груди рыдает красавица-девка, захлёбываясь соплями и слезами и не особо фильтруя конфиденциальную информацию, временами даже жалеешь, что наш общий английский язык знаешь в подробностях, некоторые детали можно было бы и опустить. Тогда у меня не было бы желания при встречи со всё-ещё-мужем всадить ему вилы в бок.
Худо-бедно, но первые критические шесть месяцев мы пережили, настал момент прозрения и, наконец, развода. Магда была зелёная в красное пятно, про дочку её и вспоминать не хочется. Она выпала из наших встреч на пару месяцев, отращивая себе новый хвост самоуважения. А потом мы встретились на обед.
Магда была весела и оптимистична. Жизнь налаживалась, начали даже поступать какие-то фиансы от бывшего мужа, так что она опять стала покупать молоко и заплатила долг за свет и отопление за несколько месяцев. В этом воодушевлении чувствовался новый мужчина, улыбка её на этом настаивала.
Не знаю почему, но я (а за обедами мы ничего не пили - потом детей везти по кружкам и бассейнам) ей сказала: мальчик, с которым ты сейчас встречаешься - не то. Да, из юности, да, была любовь, но это не оно. Магда на меня, открыв рот, посмотрела, спросила "are you sure?", и на этом тему закрыли.
А после обеда мы вдвоём с американкой моей сидели в бассейне у бортика и ждали сыновей. И разговариваем. Про Магду. Она говорит: "слушай, с поляком она уже жить не сможет. Но и американцев после этого идиота ей уже хватит. Нужно что-то другое". Да, говорю, но Австралию и Новую Зеландию мы тоже исключаем, как предпочтительных англоговорящих кандидатов - далековато, родители здесь немолодые, сложно добираться, если что. Тогда что? Великобритания. И пусть, знаешь, он будет её ровесник, ну, может, на пару лет постарше, не больше. Без деток - у неё дочка, если её полюбит, родят своих. А чем он будет занят? Чёрт, даже не знаю... Давай, у него будет свой бизнес, связанный с машинами, всё что угодно: продажа, починка, что там ещё с ними делают...
Короче, в подробностях всё расписали: он будет темноволосым высоким парнем, при встрече вечером на главной площади будет одет в светлую, белую или голубую рубашку, с закатанными выше локтя рукавами. Подойдёт к ней сам и больше не отпустит.
Мы с Шерри нарисовали такую чёткую картинку, что сомнений не было: это не будущее, это прошлое, которое просто ещё не совершилось. Как время Perfect в английском языке: совершённое действие в прошедшем, настоящем и будущем.
Магде мы об этом при следующем обеде, конечно, рассказали. Она сначала подумала, что мы что-то покурили, а потом просто ржала над нами, как над полоумными.
А через месяц мы из Польши переехали в Берлин. Трогательно очень расставались.
На первое же Рождество и Мотькин день рождения мы рванули в Краков: соскучились по всем страшно после полугода на чужбине. Друзья организовали истинно польское застолье в польском ресторане с национальной музыкой. Народу было много, только Магда запаздывала. Когда же она появилась с высоким брюнетом, держащим за руку её дочь, мы даже не удивились.
Джон (самое распространённое английское имя) праздновал с друзьями мальчишник, не свой. Молодые британцы вообще наводняют Польшу как идеальное тусовочное место: дёшево, недалёко и девчонки красивые. Он с друзьями выпивал в восьмом по счёту баре и вышел проветриться, когда Магда пробегала по площади мимо. И он её за руку задел. Она бы и не почувствовала: дело было к осени, она в куртке, темно. Но у него была такая ослепительно-белая рубаха, закатанная чуть ли не до плеч, что она невольно остановилась. Обычный обмен при необязывающем знакомстве: кто, откуда. А, Бирмингем, знаю. Машины? Интересно. Свой дилерский центр? Молодец! Мальчишник? Вот это плохо. Не твой? Это здорово!
Короче, они больше не расставались. Нет, он, конечно, уехал, но по скайпу ежедневно твердил, что она - его судьба. Каждые выходные приезжал в Краков, готовил ужины и дочке с математикой помогал.
Теперь она счастливо замужем и живёт с ним в Лондоне, если информация не устарела и она не наслаждается счастьем где-нибудь на Таити: со счастливой женщиной сложно поддерживать постоянную связь. Ей не до нас, у неё любовь.
Если при всём сумбуре моего повествования вы немного потерялись и связь не прослеживается - это всё про слова. Что они с нами делают и что могут.
Чтобы закончить. Я привыкла к жизни с мужем-психологом. Уже давно поняла, что при ссоре с этой публикой можно сэкономить время и нервы, просто взяв парабеллум, и застрелиться, потому что выиграть у них нельзя. Но если под рукой нет огнестрельного оружия, можно биться с ними их же оружием. То есть, дословно цитировать всё ранее сказанное. Одним из его посылов на ранних стадиях нашего совместного существования было: если ты делаешь что-то в надежде на похвалу, ты делаешь это для кого-то, а не для себя. Делай то, что делает тебя счастливой! Не жди, что кто-то придёт и тебя счастьем обеспечит.
Поэтому на его жалкий пассаж о мире, незаинтересованного в наших занавесках, я ответила его же словами: мне важно написать о занавесках, остальное меня мало интересует. Если кому-то о занавесках необходимо прочитать, они это прочитают, даже если это написала не я. Вроде, справедливо, нет?
А вот теперь всё.
Я беру отпуск на неделю и даже думать не стану о новых текстах. Буду детей растить и в Краков поеду. Набираться сил и копить слова. И не засорять эфир занавесками.
Всем большой словесный привет! Или даже слоган из ТНТ "Почувствуй нашу любовь".
Пока!