Будущее, полное бурь, повисло над головами Лилиенштернов. Тамара часто чувствовала себя стесненной и, встречая неожиданно любящий и печальный взгляд мужа, краснела и волновалась. Несмотря на происшедшую ссору, глубокая симпатия, основанная на привычке и взаимном уважении, заставила ее снисходительнее смотреть на проступок Магнуса. При мысли о разводе сердце ее болезненно сжималось. Как он был добр, честен и великодушен, за исключением одного раза, когда им овладело какое то безумие. Полученное в это время письмо от баронессы Рабен еще более склонило ее на сторону мужа. Проживавшая в Ницце баронесса писала, что встретила князя Угарина, который всюду показывался в обществе одной венгерки, хорошо известной в свете под именем красавицы Илоны. Эту особу, заставлявшую его предаваться игре, князь возил по всей Италии, тратя громадные суммы. Это письмо произвело на Тамару тяжелое впечатление и оскорбило ее гордость. Несмотря на зародившуюся в Арсении надежду, он не мог совладать с собой и с достоинством ожидать, чем кончится дело с Магнусом. Пылкая страсть не помешала ему публично ухаживать за куртизанкой, проматывая деньги. Гнев и презрение наполнили сердце Тамары. Развод показался ей ненавистным, и она даже поймала себя на мысли, что Магнус должен был бы попросить у нее прощения за свое недостойное поведение.
В таком положении были дела, когда Лилиенштерны в конце сентября переехали в Петербург. Тамара много выезжала. Несмотря на тяжелое состояние души, она по прежнему чувствовала себя хорошо только дома. Вскоре после переезда в Петербург молодую женщину навестила Надя. Холодный прием баронессы не обескуражил Кулибину. Сначала горькие слезы и, по видимому, искреннее раскаяние в своем поступке, а затем ряд хитростей смягчили, наконец, Тамару и пробудили в ней жалость к легкомысленной подруге. Когда первый лед был сломан, Надя быстро овладела положением и стала выкладывать молодой женщине новости, собранные ей летом. Главную роль в этих новостях играли Наташа и Пфауенберг. Кулибина нанимала дачу в соседстве с вдовой Поленова, и подруги часто виделись. Столь же частым гостем Поленовой был Пфауенберг. Надя уверяла, что он усиленно ухаживал за Наташей, и та открыто оказывала ему предпочтение перед другими, так что все единогласно утверждали, что по окончании траура они обязательно обвенчаются. Но в последнее время выступил на сцену неожиданный соперник в лице какого то немецкого барона – высокого и коренастого кавалерийского офицера, положительно затмившего своей особой маленького Этеля Францевича. Посмеявшись над новой неудачей неутомимого искателя богатого приданого, Надя объявила, что медиумическая популярность Пфауенберга все возрастала и к лаврам медиума он присоединил еще славу мага. Сам Калхас посвящал своего ученика во все тайны магии и даже написал для него какой то особенный трактат. По словам Пфауенберга, это произведение по своей эрудиции превосходит все опыты Элифаса Леви и Фабра д'Оливэ и сделает из него такого могущественного мага, перед которым сам Аполлониус де Тиан ничто.
Тамара от души посмеялась над этим хвастовством. Она не подозревала, что болтовня Нади основана на истине. Неподражаемый Этель Францевич действительно погрузился в изучение оккультных наук. Могущество черной магии привлекало злопамятного и завистливого человека, который никогда не решился бы открыто отомстить за обиду, но охотно уничтожил бы тайно того, что не нравится или стесняет его. Поэтому он усердно занялся изучением магии. С неменьшим уважением относился он и к гипнотизму. Предательская сила, предающая душу другого во власть более сильного волей человека, сделалась целью его стремлений. С этим намерением он стал настойчиво развивать свою волю по методе, указанной в книгах, трактующих об оккультизме, и начал постоянно употреблять чудесную траву, предписанную ему Калхасом. Это необыкновенное средство должно было развить в нем все таинственные силы, присущие человеческой душе.
Пфауенберг рассчитывал воспользоваться этими могущественными средствами, чтобы привести, наконец, в исполнение давно лелеянный им проект – вступить в брак с богатой невестой. До сих пор из за роковых случайностей ему никак не удавалось осуществить своих матримониальных намерений: или невеста отказывалась от предлагаемого им счастья, или он сам отказывался от брака, не находя в своей избраннице тех совершенств, которых требовал от жены. Теперь обстоятельства изменились и выбор зависел исключительно от него. Не был ли он великим магом, способным воздействовать на всякого своей волей и продиктовать нужный ему ответ?
Его выбор пал на Наташу Поленову, состояние которой значительно увеличилось неожиданным наследством, полученным от тетки. По здравому размышлению он решил, что великолепная дача в Петергофе, большое имение в Полтавской губернии, хороший дом в Петербурге могут вполне доставить нужный ему комфорт.
На этом основании Пфауенберг с большим сочувствием старался поддержать этот надломленный цветок. Все шло как нельзя лучше, как вдруг на сцену выступил какой то барон, старавшийся устранить Этеля Францевича и желавший сам утешить неутешную.
Страшный гнев овладел Пфауенбергом, но это обстоятельство отнюдь не обескуражило его. Он решил только, что настало время воспользоваться таинственными силами для победы над соперником.
Однажды вечером, зная, что Наташа сидит дома одна, он заперся в своем кабинете и приготовился к великому опыту. Для увеличения своей энергии он прежде всего сделал себе впрыскивание виталином, а затем выпил две чашки herbae Damiani. Теплота разлилась по его телу, и яркий румянец выступил на лице. Почувствовав прилив неотразимой силы воли, он написал на листке бумаги предложение Поленовой. Положив затем руку на открытое письмо, он стал его гипнотизировать, вкладывая в каждое слово всю свою волю. Когда все было кончено, он запечатал письмо и приказал отнести его к Поленовой. Затем Пфауенберг взял другой лист почтовой бумаги и, произнеся каждое слово вслух, написал следующее: «Можете ли вы сомневаться в моей любви? С радостью принимаю ваше предложение и буду счастлива назваться вашей женой. Наташа».
Эту записку он гипнотизировал с еще большей тщательностью. Этель Францевич старался вызвать в своем уме образ молодой женщины и внушить ей желаемый ответ.
С крупными каплями пота на лбу Пфауенберг в изнеможении откинулся в кресло, но эта слабость была минутной. Он быстро выпрямился и выпил еще чашку herbae Damiani. Самое главное было впереди! Нужно было раздвоиться и послать свое духовное «я» следить за исполнением своей воли. Устроившись поудобнее в кресле, он сосредоточился, устремив, подобно факирам, глаза на кончик своего носа. Мало помалу смертельная бледность разлилась по его лицу, члены выпрямились и все тело неподвижно застыло.
Наташа сидела одна в кабинете. Она читала, прикладывая компрессы к распухшей от флюса щеке, когда ей подали письмо Пфауенберга. Удивленная таким поздним посланием (так как было уже около одиннадцати часов вечера), молодая женщина распечатала письмо и прочла его. Нисколько не думая подчиняться внушению, она с досадой отбросила записку.
– Что за глупая идея беспокоить меня ночью подобным письмом! Без сомнения, я предпочитаю барона. Сейчас же отвечу Этелю Францевичу, что я еще слишком подавлена ужасной потерей, чтобы думать о новом браке.
Перейдя к письменному столу, она приготовилась писать.
– Я хочу быть баронессой, как Тамара, – прошептала она с самодовольной улыбкой.
Вдруг она почувствовала острую боль в голове. Казалось, какая то невидимая сила овладела ее волосами и рвала их. Какое то странное ощущение заставляло дрожать все тело. Неизвестная ей сила вложила в руки перо и вынуждала написать согласие на брак с Пфауенбергом.
Едва она кончила писать, как перо выпало из рук. Широко открытые глаза молодой женщины с ужасом устремились на представшее перед ней видение… Это был Пфауенберг, пылающие глаза которого, казалось, насквозь пронизывали ее… Но она видела один только прозрачный бюст его, так как там, где должны быть ноги, было пустое пространство. Обезумев от ужаса, Наташа со страшным криком откинулась назад и… без чувств упала на ковер.
На следующее утро Пфауенберга нашли мертвым в кресле. Какая таинственная причина прервала нить его жизни? Эту тайну он унес с собой в могилу. Что же касается официальной власти, то она объявила, что он умер от разрыва сердца. Никто не усомнился в этом определении, и только немногие скептики уверяли, что спиритические сеансы и пресловутая трава были причиной катастрофы.
Калхас и медиум сошли со сцены, и общество с обычной неблагодарностью скоро совершенно забыло о них. Они не могли больше забавлять его, а об исчезнувшем человеке помнит только истинная любовь.
Тамару сильно взволновала эта внезапная смерть, но скоро другое происшествие, близко касавшееся ее самой, заставило молодую женщину позабыть этот трагический эпизод.