Во время нашей предпоследней беседы, Герман утверждал, что обладает исключительной информацией — определенными тайными знаниями о нашем мироздании. Я, далекий от оккультных практик человек, с огромной долей скептицизма, слушал как он, жестикулируя руками, рассказывает о реальной пользе от проводимых им ритуалов. Информацию об необходимом для проведения обрядов Герман брал не из книг оккультистов-современников, которые по прежнему на слуху у трудных подростков и трусливых обывателей. Нет, Герман утверждал, что инструкции к проводимым им ритуалам сами появляются, спонтанно, в его голове. Они не имеют ничего общего с ивритом или латынью, не требуют определенных пентаклей для проведения, обходятся без, привычной для всех нас, литературной черной магии — свечей, приношений в жертву мелких животных и прочих типичных атрибутов. Ритуалы Германа, как мне тогда показалось, до смеха безобидны. И если его преуспевание в жизни обязано им, то я был готов тогда поверить в чудеса. Герман проводил серию ритуалов в начале прошлой недели — все они были направленны на его личную жизнь. Женщин. Богатство. Однако Герман не мог самостоятельно взять себе цель, провести необходимый для ее достижения ритуал и довольствоваться результатом. Нет. Обряд сам диктовал смысл и алгоритм действий, как я описывал выше — спонтанно появляясь в голове. Ритуалы, даже преследовавшие одинаковые цели, никогда не повторялись. Поэтому попытка провести один из обрядов, который Герман, к примеру, выполнял месяц назад для отведения сглаза, заканчивалась полным провалом.
Если по существу, то Герман выполнял абсолютно бессмысленные действия — ходил вокруг определенного дома, или закапывал в землю повседневный предмет — шариковую ручку например. Все эти действия он совершал строго по порядку, постоянно сверяясь с часами. Ошибок во время ритуала допускать было нельзя. Герман и не ошибался, он в принципе по натуре своей человеком был серьезным и обстоятельным, а к таким сакральным вещам относился с предельной скрупулёзностью.
Герман убеждал меня, что любая ошибка — неверное время, расположение солнца на небосводе, плохо запертая дверь, или еще черт знает что могли стать причиной краха успеха. И сейчас, ему выдали свыше — как утверждал Герман, новый алгоритм ритуала. Этот обряд должен основательно изменить его жизнь, а так же затронуть окружающих. Герман тогда, как мне показалось, напрягся. Я видел, как он отводит глаза, пытаясь скрыть подробности цели ритуала. Речь в итоге велась о его конкурентах — устранение которых и являлось целью ритуала. Примечательно то, что Герман не собирался надламывать работу конкурирующей фирмы. Он в целом имел с ним дружеские отношения, и в их профессиональной деятельности было достаточно взаимопонимания для спокойного сосуществования в нашем городке. — Понимаешь — я не могу пропустить ритуал. Мне пока не очевидны последствия обряда, смею предположить сильное ухудшение качества оказываемых услуг фирмой конкурентов и вследствие чего, перебежку клиентов ко мне! Я так же размышлял над этической стороной этих последствий и пришел к выводу, что такую возможность нельзя упустить! — кончил Герман и его глаза азартно засверкали, страх в них растворился и он широко улыбнулся. — Время деньги, я должен идти — Герман посмотрел на наручные часы, после сверил время с карманными и поспешил по делам.
Звонок раздался рано утром — без пятнадцати пять. На том конце провода плакал мужчина. Последний раз я мог слышать мужской плач, когда мать уходила от отца. Этот плач панический, страшнее чем у женщин, из-за столь редкого проявления подобных эмоций у мужчин — с плачем выходит все потаенное, все что хранилось годами, в глубине. А плач Германа я припомнить не мог. Даже будучи ребенком, несмотря на издевательства со стороны сверстников, Герман ни разу не плакал. Он всегда сохранял спокойствие и хладнокровие. Но утром Герман выл, стонал и кричал, словно его режут или сжигают. — Я в офисе — приезжай! Помоги! — более-менее разборчиво произнес Герман и я принялся в спешке собираться.
На столе стояла опустошённая бутылка бурбона, через темное стекло которой, фильтровалось восходящее солнце, и окрашивало комнату в причудливые блики. Недоеденные воки из китайской тошниловки, пачка крупной суммы, офисная канцелярия, пиджак на спинке стула. Герман сидел с револьвером в руках, периодически поднося его к виску или запихивая в рот, словно пытался определиться как будет лучше. После Герман высыпал патроны и отложил револьвер в сторону. Его красное от плача лицо уже ничего не отображало. Абсолютное спокойствие, как прежде. Только на полу медленно тянулись друг к другу две красные лужи, образованные в следствии огнестрельных ранений, от которых час назад скончались два учредителя конкурирующей фирмы.