Да хранит тебя Бог, сынок!

               
                ЧЕЧЕНСКАЯ РАПСОДИЯ.
 О каких таких народно-эпических сказаний песнь моя? Да всё о том же!
Спору нет, два современника, два мои ровесника, сыграли громадную роль  в судьбе чеченского народа. Один из них: Ахмад Кадыров, чуть старше меня, учились мы с ним в одной школе, другой Владимир Путин, разница в возрасте три месяца. Не сторонник я делать скороспелых выводов их дел и свершений, этим займутся наши потомки. А это обязательно будет, хотим мы того или нет.
  Моя задача более чем скромная, я свалил себе на плечи, рассказать, как очевидец, иногда где то как участник, тех или иных событий, чтобы открыть читателю глаза предлагаю попробовать оценить обстановку окружающей реальности тех лет. А дальше -выбор за ним.
Это будет честная, частная жизнь неразрывно связанная с судьбой моей Отчизны, скорее рассказ о сожалении от такой жизни, чем гневное осуждение кого ни будь. 
 
 Я из тех кто выстрадал святое ПРАВО своей бескорыстной связью с Нохчичё (Чечня), огромной выдержкой, терпением, тревог и риска, когда, каждый день выходя утром из дома, не были уверены вернёмся ли мы обратно.
Мало у кого из сельских жителей даже скотина возвращалась вечером к воротам своего хозяина, в том числе и у автора этих строк. Они также подрывались на минах, растяжках и других смертоносных предметах, установленных человеком против человека, но эти неразумные животные, приносили себя в жертву, ограждая людей принимали огонь на себя. 
И прожили мы такую жизнь с 1991 года, не срезая с матерью Отчизной пупок "ни во дни торжеств, ни во дни бед народных".
У нашего народа не принято оставлять больного отца, тем более кровоточащего Отечества. Не следит издалёка за трагическими событиями происходящими в Отчизне, не "мнит себя полководцем, видя бой со стороны".

Помнит всегда, что ты не бессмертен и твой последний путь будет здесь, от Отчего дома до кладбища предков.
Кто, если не те кто остались дома могли это делать  ежедневно, а порой несколько раз в день, рискуя жизнью попасть под обстрел, соблюдать и не терять обычаи наших пращуров. "Жить в Чечне, одно геройство!",- была не пустой фразой. Они не хватали с неба звёзд, не пытались загребать жар чужими руками,  не произносили пафосных слов к Отечеству, не владели подобными выражениями. Хотя трудно, смертельно опасно, но радовались тому, что живут у себя дома, не в эвакуации или ещё хуже на выселении.  Тревожно заглядывать в пустеющий мешок муки, не мечтать о другой роскоши кроме, как не видеть детей голодными. Жили одной заботой- выжить и с надеждой, что когда ни будь этот кошмар кончиться.
О, Аллах, как это старо и как оно свежо в истории моего народа!
Я бы написал симфонию о простых людях, которых кидали из одной крайности в другую, но не покидали Отчизну, жалею, что не умею..
Ещё в детстве обдутые коммунистами, что жить нам ещё при жизни в раю коммунизма, мы действительно верили, что "завтра будет лучше чем вчера", да так и состарились в борьбе за выживание.

                ДА ХРАНИТ ТЕБЯ БОГ, СЫНОК!               
                Матери моей и неизвестной
                русской бабушке, посвящаю!
 
  8 марта 1996 году, после двух дневной отсидки на пятом этаже квартиры в микрорайоне, я пытался покинут вместе с семьёй  полыхающий Грозный. Уже двое суток, как над нашим "скворечником" летали снаряды всевозможных калибров. Спускаться в подвалы было невозможно, они протекали из- за не работающей канализации. 
 
  Грохот канонад, разрывы снаряд, стрельба стрелкового оружия и пунктирные линии трассеров в ночном небе, не пробуждали никакой романтики. И полное отсутствие связи с внешним миром. Оставаясь в черте города и не знать, что вокруг происходит. Страшное зрелище, не дай Бог никому.
Что же на самом деле произошло в Грозном?
Это в городе, хотя и не мирном, но относительно спокойном с осени 1995 года, по сравнению с остальной частью воющей Чечни.
Из- за низкой видимости, авиация не работала. И то Слава Всевышнему!
Трудно об этом вспоминать, но ещё тяжелее забывать.

В истории первой Чеченской войны, эту битву нарекли "мартовскими событиями 1996 года", когда Федеральные силы не пожелали вернуть Грозный боевикам, что им не помешало сделать то же самое в августе того же года, после бесчисленных и напрасных жертв и разрушений.
Почему напрасных..? Об этом чуть ниже.

Несколько слов о политико - экономическом состоянии Чечни той эпохи, на уровне руководителя строительного подразделения.

Мы, строители, тем временем, в составе Спецстроя России, занимались мартышкиным трудом, днём созидали, а ночью наши и ваши лупили по объектам почём зря. Делалось это для Ельцинской политтехнологий, который на полях международных саммитов мог говорит своим западным "партнёрам": "А чта-а, в Чечне войска не воюют, а занимаются созидательным трудом!"
Политический истеблишмент совместно с проходимцами от бизнеса России и Чечни, в мутном потоке воды ловили рыбки большие, малые, смотря кто и какую должность занимает. Делалось это под Богоугодной баталией наведения конституционного порядка.
Ох уж мне эта Конституция, сочинённая на русском языке, где глумливо над народом занесено, что он является источником власти!
 -И когда же ты станешь задом к лесу, лицом к народу?
 
А что мы могли видеть с вершины древнего башенного ансамбля горной Чечни? Ничего, кроме, как полувоенная организация Спецстрой, отмывала деньги, которые не выходили за пределы МКАД-а. И сами же распускали слухи, что Чечня -это бездонная яма, куда текут федеральные деньги. Выражаясь языком этих банд, мы отмывали им бабло, а они без всякого зазрения совести и других общечеловеческих ценностей, о которых понятий не имели, обогащались на крови народов России и Чечни.
Трудились мы на более сохранившихся объектах школ, больниц, меняли внутреннюю систему отопления жилых домов. Но в категорической форме не велено было подходит к разрушенным строениям свыше 5 %, о капитальном строительстве, о дорогах и коммуникациях хабар пока не был.

Два года предвоенного времени, люди не получали заработной платы, навсегда потерянные время и деньги, теперь, несмотря на военные действия люди трудились, чтобы там не было и не смотря ни на что.
Производственникам вся эта политическая свистопляска до одного места, им надо семьи кормить. Они другой жизни не признают, а проще говоря и не ведают, кроме как делать своё дело, даже в таких экстремальных условиях, с надеждой на счастливый финал. Их девиз простой: "Да всё образуется". Это о производственниках говорят, что ходят по земле своими ногами, а не чужими.
   Что их могло поддерживать в таком отчаянном пути жизни? Конечно,  с одной стороны вера во Всевышнего, а с другой, и ненависть: "-скоро им всем конец!" 
Но пока "На полях" Ельцинской СМИ, передавали фронтовые сводки о потерях федеральных сил, не более одного - трёх бойцов ежесуточно. Бойцов, а надо бы дельцов! Информации, о числе жертв с чеченской стороны не сообщалось.

      Забегая намного вперёд открою гостайну, как во второй Чеченской компании, Путинские СМИ изменили тактику оповещения неразумных граждан. В лице "добрейшей" души генерала Манилова- зам. Генштаба ВС, с его воистину Маниловской улыбкой Гоголевского персонажа, который с потрясающим упорством не менял цифру ежедневно уничтоженных боевиков - в ДВЕ тысяч человек!  Эти уже пошли семимильными шагами.
Здесь, осмелюсь сострит, возможно боевики во время атаки контрактников (а не срочников, как в первый раз) разбегались по сортирам, где нетрудно, и главное- приказано Главкомом, мочить их там хопом. Думаю, не совру если скажу, всего то их было активных штыков две тысячи единиц.

За время Яндарбиевского (и. о. президента, после гибели Дудаева) перемирия с Ельциным с 1996 по 1999 годы, народ Чечни насытился чарами Шариатского правления президента Масхадова. При нём, родимом, народ вновь показывал чудеса стойкости и бессмертия! Жить, работать без зарплаты и старикам существовать без пенсии могли только чеченцы, взявшись за не подъемный суверенитет.
На вопрос куда деваются деньги, был стандартный, в духе его предшественника Дудаева, ответ: "Это национальная тайна". А как по другому, когда кругом враги!

Зато свобода слова и совести было навалом!

 О совести. Какие то производные от религии ислама, ловили нас на дорогах, проверяли не хлебали ли водку со дня развала Союза, другие заглядывали в преисподни, не забыли ли ненароком дома одеть трусы (как у вахабитов), устанавливали в общественном транспорте перегородки между мужчинами и женщинами, третьи ковырялись в деловых бумагах.
 Появилась некая Шура, для контроля качества работы над самим президентом. Естественно тому это стало не по нраву, начались дворцовые интриги, переходящие местами до вооружённых стычек.

 И получилось так, что народ сам по себе, власть сама по себе. От сладости такой свободной жизни, до полного разложения общества один шаг, и перед этим шагом стала мощная стена многовековой традиции нашего народа, не изжитые, несмотря на суровые годы Советской власти. Ибо выстрел произведённый сегодня, у нас эхом отзывается в горах ещё лет сто.
   Отметившись в центральном телевидении для всеобщего обозрения в студии
Соловьёва и Гордона, возможно, и в невидимых застенках секретных помещений Москвы, в нашем районе появился даже "пророк" по имени Адам! Правда своё течение ислама "пророку" не долго удалось проповедовать. Его  взорвали прямо в собственной студии во время эфира.   

 Молодое поколение, только что вышедшее из советской инквизиции, начало сомневаться в компетентности наших бедных, несчастных мулл, когда появились знатоки ислама из арабских стран, с университетскими образованиями.  Считая своих уже дилетантами в вопросах религии.
А ведь наши Шейхи, муллы, и дальше их последователи, как подпольщики скрываясь от агентов КГБ, учили молодое поколение  основам Корана, как зеницу ока берегли религиозные чувства своего народа. И делали это не корысти ради.
Их выселяли на Соловецкие острова, на виду друг у друга, живыми пускали через металлические жернова, остатки спускали в реку Сунжу, но они не отреклись от своих взглядов. 

 Не беря грех на душу скажу, что чеченцы, ингуши и аварцы из всех мусульманских народов СССР, были более религиозны чем остальные. И главное, с сожалением, наши братья мусульмане признавали это.
И им был чужд всякие агрессии против мифических неверных, с которыми приходилось работать плечом к плечу.
Все эти страсти происходили при, так называемом руководстве, Масхадова.
 Запрещали работать на Масхадова, который, якобы, отошёл от чистого ислама! Клянусь, приходилось прятать папки с бумагами под ковриками в машине.

А каковы были дела у Масхадова с соратниками по цеху?

О слове. Например, возьмём героя Первомайска (февраль 1996 год. Кизляр, Первомайск. Дагестан) Салмана Радуева, сей "полководец" в 1997 году, не поделился чем - то с своим главкомом Масхадовым, а Масхадов возьми да объяви своему бригадному генералу четыре года тюремного срока. Только наш герой и не думал отбывать срок наказания, устроил бессрочный митинг своих сподвижников у пьедестала бывшего памятника Ленина, и через свой личный телеканал показывал фигу Масхадову и его, прости меня Аллах, шариатскому суду. Я видел, ты видел, все видели. В том же году создал собственную армию имени "генерала Дудаева". Со штабом в его родовом селе.
                * * *
Появились публичные расстрелы, производимые Шариатским судом на площади у памятника дружбы. Однажды случайно сам очутился во время исполнения подобной кровавой постановки расстрела парня и молодой женщины. Доказано прелюбодеяние, сговор и убийство мужа влюблённой. Судья зачитывал приговор, рядом с ним женщина и мужчина в белых халатах. Приговорённые стояли полуоборотом к толпе, пристёгнутые наручниками к каменной стенке,  читали молитвы, просили о прощении их душ.

Я не смотрел до конца финал, сел в машину позади толпы, дожидаясь товарища. Три палача выпустили, по моему, все 90 пуль.
Здесь на Прозе меня спросили: " А правда ли, что людей согнали силой на это "зрелище"?" Нет неправда, у Масхадова такой силы не было. Если сравнит по масштабам митингов, людей собралось не много, половина случайные зрители, как и я, другая половина такие же грешники, как и те. Здравомыслящий человек на такое зрелище добровольно не придёт.
Вот они пришли смотреть на парочку, что так глупо попались. Было много молодых женщин. С первых выстрелов раздались вопли женщин: "Ай, вай, уй!" Изображать из себя "благородных мадама". Остались удручающие впечатления, и ощущения, что значит коленки дрожать.
Считаю ли я, разумное существо, вопреки своему внутреннему миру, невольно ставшим одним из исполнителей этой сцены, что тяжесть греха этих людей надо карать подобным жестоким образом?
Не знаю, клянусь, не знаю. Хотя и утверждаю, но не случайно же сам я оказался тут, значит есть огрех и не мне быть им судьёй. Только не надо демонстрировать подобную свободу, если весь грешный мир такого не делает, то почему мы должны уподобляться средневековой инквизиции.
Так я записал  на листочках в тот вечер, досмотрев дома сцену расстрела по телевизору, и как врачи освидетельствовали смерть. И ещё, озаглавил свою писанину строками Расула Гамзатова: "Отныне, невежество вместе с дикарством, беру как солдат на прицель".
Я пристрастился писать с тех пор, как начались революционные события в Грозном, когда всем хотелось всё сказать, никто никого не слушал, а тут сидишь себе, "вверяя грусть тоску бумаге", а она молчаливо всё терпит. 
 В современной истории человечества, только ЧК взяло на себя подобный судебный разврат: ловить преступника, вести расследование, приговаривать и самим же исполнят. Вторые мы.
                * * *
Масхадовские школы закрыты, дети, как Гавроши на улицах революционного Парижа, чумазые от нефтепродуктов, продают в 10 литровых банках бензин, солярку.  Школьный товарищ, друг и ровесник моего сына, как факел сгорел от зажигалки, вспыхнула одежда пропитанная бензином, да и тело, наверное. Его не могли догнать и накрыть.

Тогда и разошлись пути дороги у президента Масхадова и Ахмада Кадырова, служившего муфтием Чечни, который демонстративно выступил перед депутатами и дал характеристику трём президентом Ичкерии: "Дудаев был- такой, Яндарбиев был -сякой,- и махнув рукой произнёс,- а Масхадов -никакой". Потом добавил: "Да он не является хозяином стула на котором сидит!"   
Он был один во мраке этого безумия, но глас его Услышал ...

А народ, тем временем, тешился над комедией "Свадьба в Малиновке", дублированном на язык вайнахов, чеченскими народными артистами. Сюжет фильма был перефразирован в духе текущей жизни свободной Ичкерии, а панычей, типа Грициана Таврического и адъютантов Попандопуло, предающего своего боса продажей его оружия массового поражения, у нас были столько, сколько в штате пана атамана Аслана Масхадова "генеральных бригадиров".

Иногда становилось даже жалко этого полковника-артиллериста Советской армии, который в своей жизни кроме трёхдюймовой гаубичной батареи ничего не видел и тут взялся обустраивать жизнь этакого народа, как чеченцы.
Оно так и случилось в конечном счёте в марте 2005 году, финал бывает печальным, когда берёшься не за своё дело. Вся страна лицезрела труп Масхадова в полуспущенных штанах, откуда выглядывали полосатые трусы.

   А Чечню при нём, "бригадиры" разделили по районам на вотчины и каждый, по мере возможности, тянул воз в личную епархию, но все были в одном едины. Нельзя пить водку! Нельзя и всё! Остальное всё можно, только водка- Хьарам, Грех! Шариатский суд вёл палочную экзекуцию пойманным за выпивкой и делалось это демонстративно в эфире телевидения.   
Бедные коллеги, каково им ездить в соседний Дагестан к своим единоверцам, у которых этого добра плескалось больше чем само Каспийское море и там развеять грусть тоску.
(Высоцкий В.) "Едем, Коля, море там!",- но там ещё до моря от Хасав- Юрта по Кизлярской трассе, в лесной чаше десятки кафешек под романтическими названиями "Вдали от жён!" Не нужны нам берега Таиланда нас и тут удовлетворяют. И это за 25 км от нашего села! 

Только чеченцы торжественно клянутся сражаться за чистоту ислама и должны быть на порядок выше чем те же арабы на языке которых ниспослан Коран.
Этакий народ - полицейских нравов. Оказалась, эта священная миссия предписана нам начинать из Чечни и до Саудовской Аравии. А каждый здравомыслящий, на уровне своего оппонента, предлагал обратную стратегию: "Давайте эту чистку начнём оттуда- сюда", пытаясь этим вывести горячие головы за пределы Чечни.

Мусульмане всего мира не любят Европу, но жить хотят по их стандартам, одни мы собираемся умирать. И главное, меня об этом никто не спрашивает и никто не задаётся вопросом: кому на руку наше всеобщее харакири? Раз в судный день перед Всевышним, ответ буду держать я, собственной персоной, то зачем мне здесь посредник между мной и Аллахом! Если, конечно, своим нейтралитетом я не буду мешать другим, то не лезь ты в мою душу.
 Вам смешно? Не поверите и нам было! Иначе можно поперхнуться глотком воды и откинут копыта - это в худшем, а в лучшем случае играть роль Наполеона в психушке. 

   Вот поэтому, надо было сдать Грозный боевикам ещё тогда в марте 1996 году, обладать малость политической дальновидностью, терпением и Чеченский "крейсер" сам пришвартовался бы из свободного плавания "к родной гавани". Без всяких там западных санкций и главное, без "бессмысленных и беспощадных жертв", без, так называемой, второй чеченской войны.

 Нам кажется, Жириновский больше артист чем политик, хотя и то и другое у него в избытке, но только он просил тогда у власти дожидаться, пока чеченцы не станут валить друг друга. А события развивались к этому. 
Вся свобода Чечни (Ичкерии) базировалась на слухах, и в понятиях, где любой сопляк считал себя вправе прервать самого президента и сказать: "А вот я от бабушки слышал совсем другое...".
Например ещё: быть подданными ЕЁ Королевского Величия Великобритании, конечно весть заманчивая, подобные слухи распускались в кулуарах меджлиса (парламент Ичкерии), ссылаясь на предсказания наших святых шейхов, что в далёком будущем Чечня станет под предводительством Англии и это будущее, слава Аллаху, уже наступило. И пошли "слуги народа" караванами в командировки в далёкую Британию... договариваться.

 "-И почёму шейхи, если дело было даже так, прогнозировали нам жить в составе консервативно -христианской Англии, а не под эгидой Саудитов, или пусть усыновят нас Эмиры в Эмиратах, ну на худой конец в Хункар- мохке (Турция). Хочу к своим единоверцам, а не подчиняться католикам, которые совершали крестовые походы против братьев мусульман!", -это я говорю.
"-Ха-ха, да ты кто такой подвергать сомнениям дела добродетелей ислама?",- это мне говорят.
"-При чём тут ислам, мы говорим о конкретных людях",-опять я.   
"-Они близкие люди Аллаха, они ЕГО друзья, товарищи!"
"-Почему, сидя так высоко, они дозволяют испытывать подобные трагедии каждому поколению чеченцев?",- опрометчиво выговариваю вслух, то что думает мой оппонент, но озвучить боится даже себе самому.
"-О! Да ты Богоотступник, ты не любишь чеченцев, ты любишь русских, христиан, любишь цитировать их и т. д..."  -Любишь, не любишь...
О чём говорит далее "если дуб, как дерево родился баобабом...".
Самое тяжкое, под тенью такого баобаба люди засобирались больше чем, у света пророчества, где предупреждали, что игры с Россией обойдутся себе дороже.
Примерно такие дебаты происходят всюду, три человека, три мнения.
В одной семье уживаются "позиционер" и "оппозиционер ".
"Лучше большой мир - чем поганая война!"- это я ещё до того сказал! Причём давно, в 1991 году, на площади "Незалежной" в Грозном, когда там впервые прозвучало слово "газават"! Меня тогда освистывали, а "все ближние мои бросали бешено каменья".
 
 И тут меня, будто бы из поднебесья, озарила гениальная мысль: нет пророка в родном Отечестве, а в нашем селе тем более его отсутствует.    
Конечно, Россия тоже не подарок судьбы, от её непредсказуемой политики шарахаются во всём Мире, от неё можно ожидать всё что угодно. А об этом ещё дорогой Леонид Ильич говорил: "Нам нужен мир, желательно весь!" Шутка! Но в нём доля правды есть. Поэтому Чечня приобретёт свободу влияний тогда, когда России совсем не станет.
  А теперь, когда Россия ярко демонстрирует, как "крепнет, крепнет год от года сила русского народа", придётся отложит эти пророчества в долгий ящик и стать на защиту Единой и Неделимой! Что и делают успешно сегодня мои оппоненты тех революционных бурь. Такие не пойдут, как Бруно, на костёр. Вмиг переметнутся и вновь с усердием будут поклоняться новым Богам. Эксперимент? но не впервой в истории человечества.

    Это была увертюра к рапсодии, но давайте вернёмся в пылающий Грозный марта 1996 года.

     Сидеть с детьми на пятом этаже панельного дома, действительно было опасно, одна шальная пуля -дура, залетевшая ненароком смогла бы нанести моей семье массу неприятностей. В то время, мать моя была жива. Зная её характер, как дочери советского абрека, и что она будет про себя молча, словно партизан, без единого писка страдать от безвестности, я решил выйти на трассу. Это был огромный риск, но мне надо было покинут город Грозный.
Если мне предложили, отдай жизнь каждого из четырёх детей на 15 км пути, и ты станешь перед очами своей матери, я сделал бы это не задумываясь.
 Отца, к времени рассматриваемых нами событий, не было десть лет.
                * * *
  Если сразу начну говорит о матери, мои индейцы меня не поймут. Поэтому несколько слов об Отце. Он помнил царское время, как вчерашний день. Да так и остался, за годы Советской власти, политически близоруким колхозником  не веря в светлое будущее коммунизма, хотя и слыл ударником коммунистического труда, а родился в год первого съезда РСДРП (КПСС) в 1898 году.
И ушёл отец из жизни, оставив за собой одни развалины от КПСС.
В вагон теплушке, в пути в Сибирь в феврале 1944 году, отцовские шутки, прибаутки раздражали сельчан: "У тебя, что, нет никакого горе, беды? Как ты можешь?"
"Есть, -говорил отец,- на Кавказе у меня остался дырявый медный чайник, собирался лудильщику-аварцу отдать на починку, да так и не успел". Строгие мужские лица через силы улыбались. Ровесники отца, при его жизни говорили, что он ещё тогда получил путёвку в рай. Не усложняя жизнь в борьбе за материальные блага, которых ему не достигнут на ниве колхозного крестьянства отец отдавал весь свой досуг служению Аллаха! И это давало ему оптимизма:
Будь счастлив в этот миг,
Этот миг есть твоя жизнь! 
В общем, уверен, что отец Там обустроился на Славу! 
                * * *
А у матери не было никого кроме меня.
Самым страшным приговором на чеченском языке считается "к1ур байна ц1а"- дом с погасшим очагом. Она была родом из такого дома. Очаг её отца и братьев угас в годы коллективизации, в конце 1930-ых годов.
    Женский очаг дома- это жилище отца, после его смерти хранителем очага её дома становятся братья, дальше племянники.
Даже если, женщина давно имеет свой собственный очаг и взрослых сыновей, но без отцовского очага она считается ущемлённой жизнью человеком.         
Ей некуда идти, если муж выгонит из своего дома, и не дай Аллах, погибнет семья, которую она создала в замужестве.
Мать теряла очаг и во второй раз, когда первый муж её погиб на фронте, а дети на выселении умерли от холода и голода, она хоронила их почти сама.

    Таких одиноких женщин люди жалеют, при них хвастаться своим Домом считается невоспитанностью. Но люди бывают разные и поэтому ей надо иметь немного характер мужчины, чтобы не терять своё достоинство. Она уже сама в ответе за своих мужчин.
Вот такой женщиной была моя мать, она даже меня держала на дистанции, не мог при ней показывать слабость даже к своим детям.
Однажды в детстве я появился перед матерью в трусах: "Одевай штаны и рубашку",- тихим голосом сказала она и я понял, что детство кончилось.
  Не забуду суровых, мокрых мужских лиц на её похоронах и, как сказал мулла: "Мужчина показывает слёзы в двух случаях, когда умирает мать и сестра. Мы хороним женщину, у которой не было брата (ваша воцу йиша), сегодня мы все её братья".
"Если не будет сына, не будет крова"-безнадёжно, сурово говорит чеченская правда жизни. Но Аллах Милостив и Милосерден! ОН дал ей одного, единственного сына, на пределе возможности женского организма стать матерью.

 В начале 1950-ых годов, ей подвернулся такой же горемыка, как она сама, вдовец, с четырьмя детьми. Мой будущий отец и братья.
Получив на излёте женского счастья эту возможность, мать берегла свой очаг как святыню. В её "нохчийн пеш" (чеченская печь), которую она сама делала, всегда тлели три полена не больше ни меньше. Они лежали там и летом, готовые вспыхнут в любое время.
А теперь, как её подарок от Всевышнего мог ли я допустит, чтобы она неведомо сколько, оставалась в безвестности о моей судьбе, когда все знали в Грозном началась война? Недаром сказано: "Душа сына в сердце матери",- и эта душа стремилась к сердцу матери. А сердце матери колотилось в селе Бачи-Юрт.

  Всего два слова об Отчизне моей любезной. Бачи-Юрт, по прямой из Грозного, расположено на 55 км пути, и 65 км если ехать по Федеральной трассе по Гудермесу. Это моё Отечество, где я живу до сих пор. Село несёт свою боевую и трудовую вахту с 1738 года, ещё с былых Кавказских сражений.
    Для достоверности факта можно обратиться к писателю 40-ых годов ХХ века Н. П. Гриценко: "Первое село на плоскости, получившее название Оки-Юрт, было создано центароевцами...". Оки- Юрт сегодня одна из частей современного Бачи- Юрта, а сам я потомок центаровецев, которые когда то спустились с гор.
Оно было и остаётся важнейшим стратегическим и хозяйственным центром республиканского масштаба, откуда выход на три района.
 
    За несколько дней до последних событий в Грозном, пошёл слух, что в селе предвидятся крупномасштабные зачистки, с перекрытием всех дорог и движений. Это по нашему система "стоп- колёс", что значит не туды и ни суды, а если система "ниппель", туды можно- суды нельзя или наоборот.
     Руководствуясь яичным правилом не укладывать яйца в одну корзину, имея ещё горький фронтовой опыт, не кучковаться в одном месте, я посадил в машину троих детей. На крыше "Волги" скрутил два полужёстких матраца, затискал в салон и багажник всякий скарб, и поехал в Грозный, чтобы отсидеться там лихие дни. С такой конструкцией на крыше моя  машина выглядела словно легендарная "Катюша" времён ВОВ, в миниатюре.
Дома с матерью остались: супруга с тринадцатилетним сыном. Год назад рано утром, во время налёта штурмовиков на село, бабушка легла на спящего внука, как бы прикрывая его своей сорока пяти килограммовой, "железобетонной" массой, от ракетно- бомбовых ударов штурмовой авиации РФ. Он у нас в семье единственный кто умеет читать Коран. За это он стал любимцем бабушки, для него хранился в заветном сундуке то банан, то апельсин.

А теперь у меня вышло ровно как в поговорке: "Бежавший от воды- попал под мельницу".
Пол дня я мыкался в поисках, так называемого коридора, которого обычно в таких условиях, устраивали военные для желающих покинут Грозный во время интенсивных боевых действий. После безуспешных попыток найти эту щель на Востоке и на Юге, для меня приемлемых направлений, меня уже устраивал любой курс. С такими думками, как богатырь на перепутье, сидел я за рулём почёсывая затылок, куда же и в какую сторону податься?

Вдруг, откуда не возьмись, у машины "выросла" русская бабушка с просьбой: "-Дай, сынок, на хлеб". У меня в кармане последняя бумажка, в то время самого высокого достоинства, которую на уличных торговых точках я так и не смог обменят. А к конторе нашей хода нет.
Коллеги водители знают, какие эмоции возникают при внезапном появлении ГАИшника при въезде на "кирпич". Знаешь тут без штрафа не обойдешься. Вес на нервах, готовый отправит любого святого духа куда подальше, тем более подобное безопасное создание, требующее вынь да положи, меня от этого шага остановила какая то неведомая сила.

Что мне пришло в голову- это наличие почти полного бака бензина в автомашине, а с таким запасом стратегического резерва, я в состоянии объехать вокруг Чечни. Водители держали резерв в машине в любое время суток и несколько канистр НЗ. Благодатная земля Чечни выдавала чистый конденсат и путём нехитрой топки мы получали чистый бензин марки АИ-72. Заливай не хочу. А хлеб и вода дело общее, с голоду не помрём, если где- то  кто- то кушает. Посмотрев на своих детей, я безропотно отдал бабке последние "бабки". А нам сколько ещё блокпостов преодолеть.
Кому бабка вверяла мою жизнь- Аллаху, Христу или просто Богу, не помню да это и не важно, ибо имели мы в виду Одно и то же! Но отчётливо помню, как она сказала: "-Да хранит тебя..., сынок!" Добрая христианка вышедшая из советской инквизиции не произнесёт другой фразы, кроме как: "-Да хранит тебя Бог, сынок!" Перекрести она меня на прощание, я бы сказал ей "спасибо!" А в моём положении любая помощь не помеха.
В довершении основных религиозных концессий России, прочитав про себя несколько аятов из Корана, я подумал: дайка сделаю попытку выехать через Северные ворота, в сторону села Петропавловск.
По этой дороге Федеральные силы дважды пытались совершить операцию "Блицкриг" 26 ноября и 31 декабря 1994 года.

Здесь мне необходимо преодолеть мост через реку Сунжа, где, как положено основному стратегическому направлению города стоит блокпост. Я не стал обращать внимание на очередь людей, пытающихся выехать из города, едва касаясь по узкому коридору других машин доехал до шлагбаума. Высунув голову из окна объявил церберам, что еду вон к тому жилому дому к брату.
Там в черте города, по улице Петропавловское шоссе, по над левым берегом реки Сунжа есть жилой массив, будто не относящийся ни к селу- ни к городу.
 Хотя я не знаком ни с одним тамошним жителем, но я уверенно указал на один из крайних домов. Постовой с поспешностью открыл мне заветный шлагбаум без обычных процедур документов и багажника. Оглядываясь назад в зеркале, не следит ли постовой за мной, тихо доехал до указанного мною дома, свернул за ним направо и дал по газам.

Не дай Бог, читатель, воспользоваться никому моими "открытиями чудными", но слишком беспардонная наглость на блокпостах может помешать вашему плавному движение, тут больше по обстановке надо проявлять смекалку, спеть арию из оперы "Я ваш старинный сват и кум!" Не оглядываться по сторонам, не искать в очереди родных, не кидать "Салам!", чувствовать себя в театре абсурда, а артисты со сцены не кивают знакомым в зале. А как же без этого! Война - это та же политика в худшей её форме, а политика и артистизм- древнейшие профессии. Ведь мы вечно куда то спешим.
Мне больно слышать, что на территории моего Союза ССР, ещё существуют эти проклятые блокпосты. Украина!

   По прямой дороге до моего дома 14 блокпостов, а по обходной возможно будут больше. Но у меня не было иного выхода, "крута гора, да миновать нельзя". К каждой из этих маленьких крепостей, я подъезжал с заметным волнением:  "пройду, не пройду" и судьба наша, в прямом смысле, зависела от настроения простого солдата. Это знали и мои дети. На улице стояла холодная, весенняя погода, с хмурым низким небом. Значит не будет воздушной опасности.
   Но самое убийственно трудное, для человеческой психики, было отсутствие машин на дороге. Особенно встречных, у которых мы привыкли простым миганием фар, как в азбуке Морзе, сказать друг другу, что и как там впереди. 

   Я ехал по обходной через Петропавловск, с надеждой свернут на его окраине на право и спустя 4-5 км  выйти на трассу Аргун -Грозный, а тут застопорилась большая группа людей. Отсюда с высокого левобережья реки Сунжа, далеко просматривался её низкий правый берег, насколько это позволяла мрачная погода. Движение здесь остановилось из-за воинской колонны идущей откуда то из Надтеречнего района. И люди стояли в нерешительности.
За мостом, в голом лесном массиве ранней весны, отчётливо проглядывалась белая гравийная дорога и по ней двигающая змейкой воинская колонна. Пока я предполагал одно, Бог по иному расположился нашей судьбой.

А теперь мне пришлось оценивать стратегическую обстановку: воинская колонна, идущая со стороны Надтеречнего района, наверняка исходит из Моздока (Северная Осетия), она свежая и ещё не была в бою. Самое опасное на дороге - показаться на виду у колонны, которая вышла из боя.
Если эта колонна не вошла в город по той пути, по которой я еду, значит, она идёт в обход города и войдёт в Грозный со стороны Южной Автостанции и площади Минутка. Меня не занимает, что она там будет делать, важно, что она дойдя до Аргунской дороги свернёт направо, а мне нужно наоборот, на лево.
С этаким тактическим расчётом, я только собрался двинутся, как подошла машина со стороны ушедшей воинской колонны, с перебитыми колёсами на одних металлических дисках, но все оказались живы и здоровы.
 
   Но я был неумолим. Время послеобеденное, ещё два - три часа и наступят сумерки. Читая, в очередной раз, про себя аяты из Корана, я пустился вниз к мосту, пересекать реку Сунжа уже в обратном направлении.
 Да уж, верно сказано, пока не грянет гром, мужик не перекреститься.
Через некоторое время догнал большую воинскую колонну, у которой в арьергарде двигался "Урал", а на кузове солдат крутился на платформе с двумя 23 мм дулами. Ехать так рискованно близко от воинской колонный в мой расчёт не входил, это получилось неожиданно на повороте. А может это к лучшему, что солдат сразу мог увидеть какие пассажиры в салоне машины.

Не успели мы выйти из лесного массива на открытую местность, где кругом колхозные поля заросшие бурьяном, как вдруг на колонну напали. Началась бешенная перестрелка автоматов, крупных пулемётов и даже выстрелы из РПГ. Солдат на платформе свернул свои стволы и прямой наводкой начал лупить. Имея немалый опыт подобных переплёт, я знал, что солдаты забыли о нашем существовании. Их цель одна, стрелять по ту сторону смерти, но здесь, видимо, она наступала с двух сторон.
Классический метод партизанщины и эту классику я, инженер- строитель, освоил не хуже русских генералов и чеченских бригадных генералов.

 Но нас могли зацепить рикошетные пули от брони. Рядом в машине сидят: сын -19 лет, ему на коленях устроился младший- 6 лет, сзади дочь- 16 лет. Так получилось, что дети меня называют по имени, как моя мать, Гунки, ему  44 года. И вся эта батальная панорама на наших глазах.
У "Волги" хороший разворот чем у "Жигулей", я развернулся прямо на дороге, но в одном месте дороги типа "Амурских волн", падая на грешную землю из низкого полёта, у машины выпотрошил глушитель. А это самое слабое зевно Советского автопрома.
С оглушительным ревом, как у самолёта- истребителя, поднимаюсь верх по пологому спуску обратно на окраину Петропавловска, люди кинулись было ко мне, но успокоились, увидев нас всех живыми и машину без царапин.

На все уговоры остаться в селе, я не реагировал, моя душа, разгорячённая боем, рвалась туда... домой. И мы двинулись совсем по иному пути, по полевым и грейдерным дорогам в сторону Гудермеса с Севера, через Виноградное, Брагуны, где в основном живут наши кумыки.
Разумеется, выдавливал из машины всю её силу и мощь, а чтобы взбодрит себя и детей, показать им, что я не потерял самообладание не нашёл других слов кроме Чапаевских выражений: "Врёшь! Не возьмешь!"
Дорога, как меня предупредили очевидцы на окраине Петропавловска, простреливался. Она была выткана из старых и свежих воронок от снарядов и мин, их можно отличить по характерным очертаниям усечённого конуса.

Там у правобережья Терека, то подъёмы, то спуски и на одном из спусков, я заметил зияющую свежую воронку, а на обочине "семёрку" с раскрытыми дверцами. Крикнул старшому: "закрой ему глаза", но на лету не заметил около машины движений, лежащих тел. Меня в тот момент могла бы остановить только мина.
Здесь блокпосты стояли только у населённых пунктов, которых я также без всяких происшествий одолел. Проезжая кумыкские сёла, редкие прохожие смотрели на мою ревущую машину и на меня, как на психика, сбежавшего из больницы. Село Брагуны у нас ещё с Советских времён славиться с своим психолечебным учреждением.

Также без внешних эпизодов, но с тем же громовым шумом, подъезжаем к мосту в устье реки Сунжа. Эта водная преграда, не попадается мне в пути по обычной дороге домой, но сегодня преодолеваю уже третий раз. Недалеко отсюда она войдёт в легендарный Терек и дальше в составе Терека она понесёт мутные воды всех реки и речушек Чечни в Каспийское море.
У моста вижу взорван один пролёт, но военные сапёры снарядили из понтона колейный проезд. Здесь также отсутствовало всякое движение. Но солдат на блокпостах не могло удивить ничто, даже если подъедет сам чёрт с чертятами, они с тем же усталым, безмятежно деловым тоном произнесут: "Документы. Откуда, куда? Багажник открой."
На этом блокпосту был оборудован в стороне колейный мост, для осмотра транспорта. Ребята позволили мне подняться на машине, может удастся смастерить, что - нибудь для ликвидация этого шума.
                * * *
     Хотя это будет про между прочём и я сворачиваюсь с пути совсем не в ту степь, но не могу не сказать несколько слов об одном члене нашей семьи - о машине "Волга", марки ГАЗ-2410. Ей было в 1996 году - 7 лет. Солидный возраст!
Часто на ходу мне приходилось чинит свою Волжанку, случалось и тащил на "галстуке" до ближайшего СТО, но всё это в мирное время, но во время боевых условий, она никогда не подводила. Не признавала она заводской АИ- 93, приобретённый у солдат, чихала, пыхтела, но как зальешь родной первач из кустарных мини нефтезаводов, она летала, как арабский скакун закусив удила.
А однажды от старости и ржавчины у моей Волжанки, начал протекать бак, так я туда воткнул деревянную щепку и забыл об этом на время. Много машин имел я после неё, но Волжанку мою не забыть мне никогда.
И погибнет она в бою "лицо к лицу, как в битве следует бойцу", ровно через пять лет, 8 марта 2001 года. День в день, час в час!

  В тот вечер через село проезжала воинская колонна, я не видел и не слышал из-за шума моторов, но спиной почувствовал, как с одной брони через металлические ворота ко мне во двор перелетел какой то странный, тяжёлый предмет.
Возможно это подарок, предназначенный женской половине моей семьи, в связи с Международным днём женщин! Но на всякий случай пошёл в дом быстрым шагом. Не успел закрыть за собой дверь, как произошёл оглушительный взрыв.
  У соседей, как и у меня вылетели все окна. Прибежали родные, близкие, дальние и увидели, что всю ударную мощь чей- то ненависти, не знаю в каком эквиваленте, приняла на себя Волжанка. Я не смог подойти к боевой подруге своей, заглядывать в её изуродованную душу. Накрыв брезентом тут же, люди бережно на руках загрузили её на бортовую машину и увезли. Зная, что мне будет больно быть в курсе о дальнейшей печальной судьбе Волжанки, никто ничего о ней мне так и не сказал. Жаловаться? А куда?
                * * *
И на этот раз моя подруга меня не подвела, я воткнул одну трубку в другую, крепко связал проволокой, сказав солдатам "спасибо"" двинулся дальше. 
После Гудермеса я вышел, наконец, на Федеральную трассу, где нам предстояло одолеть 19 км пути с не наилучшими блокпостами, которые стояли на виду друга. Но мы преодолели и этот путь без всяких происшествий, хотя ни одной машины встречной, поперечной так и не встречали, только спрашивал у солдат, как там впереди? И почему то сегодня, наидобрейшие солдаты, на литературном языке отвечали: "Нормально! Езжай!" Слушаю и повинуюсь! Я ехал дальше.
В населённом пункте Новогрозный (ныне Ойсунгур), я свернул с трассы на право. Эта центральная проходная дорога маршала Жукова, полученной улицей в 1974 году, после его смерти. Имя маршала сохранили до сих пор.

   Преодолев по этой улице село и предпоследний блокпост, почти на вершине Качкалыковского хребта, меня остановили. Стояли бронированный Урал, БТР, БМП. Без бортовых номеров, они были замазаны грязью. Здесь не был блокпост официально, таких залётных мы называли ГРУ-шниками. Они могли появиться в любом месте и в любое время суток, и, человек, попавший в поле их зрения мог пропадать навсегда, не оставляя даже Сталинскую отписку "Осужден на десять лет, без права переписки"
Моё повествование откуда и куда еду их мало интересовало. Они прекрасно владели всей информацией через какие посты я проехал.
Эти уже высадили нас всех с машины, пока одни делали обыск, другие посадили нас с сыном в положение на корточки, руки за голову. Я покорился судьбе, и решил стараться не терять достоинство для тех кто из нас останется в живых, ибо подобную унизительную позу держать мне ещё не приходилось не до и ни после, да ещё на виду собственных детей. Раз если не дают, как обычно дозволено водителю, присутствовать при осмотре его транспорта, значит тут запахло керосином. На расстоянии 3, 150 км от матери!

 Этот трагикомический спектакль разыгрывался для собственной потехи ГРУ-шниками, чтобы найти у вас в машине дежурную взрывчатку и человек или человеки, как я уже говорил, терялись, як будто на свете их никогда не було.
Какие у меня могли появиться мысли в голове? Помню только, что мы сыном понимали любое перекинутое нами слово на родном языке, смерти подобно.
Сидели мы на обочине дороги, а когда солдат встал за нашими спинами, я почувствовал затылком холодное дуло его автомата. И тут дочь, за ней младший сын не выдержали картину оба расплакались. Дальше осмотрели наши плечи, на предмет ношения оружия и отпустили.

Им ничего не стоило уничтожить нас и отрапортовать: ликвидирована группа террористов, пытавшихся минировать дорогу. Мало ли нам показывают сюжеты с оборотнями в погонах, а на войне тем более их полно. А на этом участке пути, подобные диверсионные методы, боевики часто совершали.
Скажут: "-но не ликвидировали же?" Нас  нет! А других, а сама суть, а допустит вседозволенность людским отбросам делать подобное над беззащитными семьями, как сейчас над чеченскими,  так и над русскими раньше?!?
Верьте, друзья, здесь нет ни одной фальши, отъехав немного, я вспомнил Шолоховского Соколова: "Опять смерть прошла мимо, только холодком от неё повеяло!"

Далее, асфальтированная дорога республиканского значения, идёт по лесу, но при выходе из леса, навстречу попались три БМП-ки, также заляпанные грязью. Краем глаз заметил двоих с мешками на головах гражданских лиц, сидящих на трансмиссии. "Эти уже с одного табора с теми",- подумал я про себя.

Наконец, я очутился на правом берегу реки Мичик, где расположился последний блокпост.
О! Эти чудо богатыри, словно Лермонтовские "Тучи" "...вечно холодные, вечно "голодные...", уже кровно сроднились с нашими сельчанами срубили на топку ореховые, абрикосовые деревья у дороги, не стесняются проглатывать и чужую заблудшую скотину, в два счёта. Ну уж тут и на виду родного села, расслабившись от пережитой напряжённости, у меня развязался язык: "Ребята, вы знаете на каком историческом месте вы стоите? Вон там на вершине стоял Куринский крепость, где служил граф Толстой, а здесь, я ещё помню, были три тополя, под ними происходили обмен военнопленными между русскими и чеченцами в Х1Х веке. Их срубил колхоз наш имени Куйбышева".

Надвигающие сумерки на лицах хлопцев отражались тревожными симптомами, потому их мало интересовало история края. Им бы, как Гайдаровским красноармейцам "день пройти, да ночь продержаться", закончит свой срок командировки тепло, сыто, без потерь и оставить это место, с его легендарным прошлым, на память нам самим.
Стало почти темно, когда мы прибыло на окраину села, где собралась большая толпа сельчан, в беспокойстве за своих родных, покинувших село как и я. Но самое страшное было, то что натворил безымянный десант с заляпанными грязью бортовыми номерами, которые попали нам навстречу. Они обстреляли село вдоль по улице, где дорога прямая,  без предупреждений "кто не спрятался, мы не виноваты".
 Но по улице ходили люди, убили троих у своих ворот, а двоих пастухов, гнавших стадо вечером, забрали с собой. После моего рассказа о том, что видел двоих на броне, родные успокоились. Значить пока ещё живы. Забегая вперёд скажу, один из них вернулся домой, второй пропал без вести.

А матери я нашёл у окна, которое смотрит на ворота. Сидела на тахте, она другой кровати не признавала, при виде меня качнулась всем телом. Я сел рядом, дети обнялись с бабушкой.
Какие стальные нервы у этой дочери советского абрека! Вот она школа ГПУ, НКВД, которую она освоила в своё время, никаких эмоций, не одного лишнего слова! Не мать и сын, а так, сосед пришёл справиться о здоровье бабушки. 
Можно подумать у неё семеро их... сыновей.
"Всё в руках Аллаха,- говорила она, когда у неё родился третий внук,- из семерых делает одного ОН, из одного делает семерых также ОН!" Уж кто- кто, она это изведала.

Фу ты, наконец, это самое безопасное место на всей планете и я её достиг. При свете керосиновой лампы, я видел её просветлевший взгляд, направленный куда то вдаль. Она молча обняла внуков и тихо промолвила одному мне: "Ты домой приехал!"
На свете много дорог, но говорят самая лучшая дорога к маме.
Дальше пошли обычные семейные беседы, где мать обычно принимала живое участие своим острым природным умом, не лишённый иронии, юмора. Я предупредил детей ещё на дороге, ни одного слова о том, что нам пришлось пережит, чтобы не было сказано не моей и ни своей матери. Потому что эти "пути - дороги фронтовые" мне приходится преодолевать почти ежедневно. С тех пор мы не разу не говорили об этом, а теперь я уже поведал миру.
И всё! Никаких телячьих нежностей  мать не признавала.
 
Я даже не помню, когда я с ней обнимался в последний раз, но точно знаю, не было этого во время проводов в армию и во время прибытия обратно. Что я маменькин сынок!? Прежде всего я стеснялся, и немного опасался матери, что она не позволит мне обниматься публично на людях, когда "тут вся моя родня, прибежала". (А ведь не обошлись большевики без внука бандита, призвали в армию в 1971 году и гонял он танк у города Эйзенах, на самом остриё соцлагеря, а скажи ему "вперёд в атаку" пошёл бы он защищать, мать её Родину, не хуже внуков старых большевиков). 
Не делала мать из необходимости спектакли: разлуки и встречи. Это плохо или хорошо? Наверно, плохо, она всё таки мать, а при ней ты всегда остаёшься быть ребёнком, но об этом я подумал поздно, когда её уже не стало.
Мать-вторая по величине драгоценность у людей, после отца, а мы откладываем всё на потом. Это сугубо моё личное желание, вознести себя выше супруги на глазах детей, внуков. 
А может мать и вправду величина недосягаемая!
                * * *
Итак. Отсидев лихие мартовские дни 1996 года у материнской юбки (представляю, как она восприняла бы  подобные слова из моих уст, но я подрядился писать только правду!), я вернулся на работу в Грозный. Война войной, а кушать хочется два, а то и три раза в день.
Вот какая картина предстала пред моими очами у нашего дома, которого я покинул, как на пожаре.
Перед домом, в трёх метрах от моей лоджий, стояло большое дерево грецкого ореха. Деревья такого сорта бывают роскошные, когда им ничего не мешают они занимают большую площадь. Наше дерево росло с северной стороны, место, где солнце меньше всего посещает, и оно вытянулось ввысь. "Ещё года два, три и по этой ветке можно ко мне подниматься и спускаться",- любовался я ею.  Народ наш любить, как священную реликвию три дерева: дикую грушу, айву и грецкий орех. Они спасали людей от голода, во время длительной Кавказской войны. А дикую грушу срубить считался большим грехом, это дерево должно было принять смерть само.
И можете себе представить, ракета взорвалась попав в ствол дерева, а фасад дома принял на себя осколки, уже безопасные для конструкции дома. Снаружи и внутри вся столярка перебита, в квартире осколки выноси вёдрами!
                * * *
Прошло шесть лет с того памятного моего бегства из города. На дворе зима 2003 на 2004 год, я ломаю вторую Чеченскую войну и не представляю без блокпостов другой свободной пути на дорогах. Уж я то научился их брать сходу, в конце второй пятилетки Чеченских войн.
Сын, которого мать прочила в муллы, пошёл по стопам отца, учиться во втором курсе Грозненского нефтяного института. Я ему толковал ещё тогда слова из священного писания народной мудрости: "Кто смолоду стал набожным, того чёрт обманул!"  А они с матерю не верили.
Чудом сохранившую нашу общагу, где я провёл пять лет студенческой жизни, превратили в учебный корпус. А кругом одни развалины, напротив стоять остатки Храма Архангела Михаила, торчат одни стены без куполов и крыш.
Но вижу полным ходом идёт ремонт. Дожидаясь сына, пока он решал свои вопросы в институте, я, как строитель не мог стоят в сторонке и подошёл к рабочим.

 С Грозненской церковью у студентов 1970 -ых годов остались самые тёплые, добрые воспоминания. Не смотря на наше консервативное воспитание в мусульманских семьях.
В те безмятежные годы сам процесс будущей христианской пасхи мы ожидали не меньше мусульманской. В конце апреля или в начале мая когда наступал сам праздник Воскресенья Христова, мы, как обычно сельская братва не уезжала по домам. Всю ночь накануне светлого Воскресного дня, по очереди крутились около храма, получали от сердобольных бабушек и дедушек всякую снасть. Наш бедный студенческий стол в общежитии напротив церкви, ломился от небесного дара. Никто не обращал внимание на наши лица не Христа. Уж эти то понимали кому отдавали свои скудные запасы советской системы доставаловки.

В эту ночь мы все соглашались быть братьями во Христе.
Конечно, там более присутствовало молодое озорство, но не было ни тени хулиганства, иронии. Как и почему я расскажу ниже.
Дома, естественно, мы об этом не рассказывали, боялись не поймут, а больше всего, что там присутствовало спиртное.
И теперь я рассказываю историю нашей молодости своим ровесникам, рабочим.
Все чеченцы. На прощание предоставил ребятам на обед 1000 рублей.
А вот такие вещи не являются у нас зазорными, не считается постыдней милостыней. Многие так делают, например, оставляют несколько тысяч рублей в хлебном магазине, чтобы продавец на эту сумму отпускал покупателям бесплатно хлеба и можете быть уверены, лавочник, сделает себе ущерб, но исполнит ваше пожелание до единого рубля.

Это не подаяния нищему, убогому, хотя в первую очередь предусмотрено шариатом. А здесь человек даёт от головы, от живого, чтобы в жизни у него не было преград, даёт от имени ушедшего, чтобы душа его Там возрадовалась, называется это- садакъа. Кто ты, нищий, богатый не имеет значение, все должны брать и говорит: "Да отблагодарить тебя, Аллах!" Этим благородным жестом человек открывает своё сердце, добродетелей тела, духа!
Нет здесь никакого унижения человеческого достоинства, оба, кто даёт и кто берёт возвышаются над суетой жизни, твой брат, сестра делятся с тобой куском хлеба и оно ценнее всех богатства к чему мы так стремимся.
 И религия вместе с национальностью не играет никакого значения. Дело это святое и обжалованию не подлежит.
                * * *
  Много эпос, пословиц и поговорок у нашего народа, восхваляющих мужество, героизм. Но есть одна присказка, на мой взгляд, более значимая для родителей, каждый из нас стесняется произнести её в слух, стыдимся сказать сыну на дорожку, хотя слова её и пытаются вырваться с языка.
Присказка эта одинока и сиротлива в нашем народе, приверженцам храбрости, отваги и тщеславия, но важна для наших матерей и звучит она так: "Мать осторожного не плакала". Правда, на чеченский лад русское  слово "осторожность" здесь обретает несколько иной смысл.
Это, как бы сказать поделикатнее, не трусливого, не испугавшего, но что то середины между этими двумя понятиями. Я бы так сказал.

Слишком скуден запас слов у дады (папы) чеченца на прощание с сыном, всего их три слова: "Не будь слабаком" (Ледар ма хила!). И всё. И меня отец проводил подобными словами в армию, и я повторяю их, и многие так скажут. Но за этими без пафосными словами скрывается более могучий смысл: "Смотри, сынок, не опозорь меня!" Это что проявление эгоизма ценою жизни собственного сына? Да, если хотите, это так.

 А вот право сказать общеизвестную фразу "Мать осторожного не плакала",- принадлежит только матери.
И тихонько ещё добавить своё, чтобы слышали только они вдвоём: "Ничего, сынок, всё позабудется, а ты у меня останешься!" А кто вправе винит её, ведь их так мало, только двое -Мать и сын, внуки не в счёт.
 
  В 2003 году, матери моей не было в живых уже пять лет, отец умер 16 лет назад, и в момент раздумья дать садакъа рабочим я имел в виду сына, который учиться через дорогу. Но оглянувшись ещё раз на христианскую церковь, я вспомнил русскую бабушку шести летней давности, которая, как  "шестикрылый серафим на перепутье мне явилась" и проводила на одну из моих опасных, незабываемых путешествий, с напутствием: "ДА ХРАНИТ ТЕБЯ БОГ, СЫНОК!"