Наш папа Пётр Фёдорович Харланов.
Родился 18 августа 1926 года. Ветеран ВОВ и инвалид 2 группы.
Историк. Работал в школе. Был учителем начальных классов
и учителем истории. Закончил Томский гос. университет, исторический факультет
Я только недавно узнала. что он писал в молодости.
Отдал мне оставшиеся рукописи, мы к его 90 - летию (18 августа) напечатали книгу
И я решила здесь выставить его рассказы. Может они наивны.
Но это было время его молодости.
Несколько рассказов я напечатала уже в рубрике Папины рассказы.
Продолжаю выставлять рассказы из изданной книги.
Автомашина ГАЗ-51 медленно въехала во двор межколхозной мельницы и остановилась у лаборатории. Из кабины выскочил низкого роста подвижной и очень худой мужчина. Быстрыми мелкими шагами он вбежал в помещение и постучал в закрытое окошко.
– Будьте добры, возьмите анализ, – обратился он к девушке-лаборантке и, не передохнув продолжал: – Смолоть нужно. Колхозники ждут, не дождутся свежей муки. Так сказать, для общественного питания. Сами понимаете, через пару – другую дней народ выедет в поле убирать хлеб.
Лаборантка согласно кивнула копной курчавых волос и молча, вышла к машине.
– Открывайте борт, – приказала она.
– это мы мигом, – заторопился клиент, дергая крючки кузова. – Ваня, – позвал он шофера, – подай молоток.
– Снимай мешки, – приказала лаборантка. – Я не должна из-за вас прыгать по машинам.
– Ну, да птичка! – подумал подвижной очень худой мужчина, а вслух сказал: – Разрешите, я поддержу, – и, протянув руки к банке, в которую лаборантка ссыпала зерно, взятое на пробу.
Сам, ни на минутку не умолкая, тараторил:
– Пшеничка, что надо, первый сорт! Вы, девушка, пожалуйста, проверяйте хорошенько, чтоб зерно мне назад не везти, – почти продекламировал он.
– Как умеем, так и проверяем, – равнодушным тоном ответила лаборантка и направилась в лабораторию.
Мужчина пожал в недоумении плечами и последовал за ней.
– Как ваша фамилия? – через несколько минут спросила лаборантка, выписывая квитанцию.
– Краснобаев, Мефодий Касьянович.
– Оно и видно, – буркнула девушка.
– Что вы сказали? – переспросил клиент.
Лаборантка вместо ответа подала квитанцию и, громко стукнув дверью, закрыла окошко.
– Ваня, поедем сдавать пшеницу, – тормоша задремавшего шофера, скороговоркой произнес Мефодий Касьянович.
Краснобаев вошел в дверь мельницы. У большого деревянного ларя толпились люди. Они поспешно насыпали мешки мукой, подтаскивали их к весам и, утерев запорошенные мучной пылью лица, подавали квитанции приемщику.
Приемщик, с болезненным лицом, в больших очках (одно стекло было треснуто) сидел за высоким столом перед весами и с невозмутимым видом взвешивал мешки. Вся его фигура выражала неподкупность.
Мефодий Касьянович, подавая квитанцию, мягким голосом произнес:
– Примите, пожалуйста, пшеничку. Не личная, а колхозная.
– У меня не десять рук, – отрезал приемщик. – Ждите очереди.
И стал взвешивать очередную партию мешков.
– Но, понимаете, – нежно начал Краснобаев. – Я тороплюсь.
– А другие разве не спешат? – возразил тот.
– Зачем так строго? – хихикнул Мефодий Касьянович, стараясь улыбкой смягчить строгость приемщика. Мефодий Касьянович озадаченно почесал затылок. От нечего делать стал рассматривать мельницу. В помещении стоял звенящий, похожий на стук железа шум. Ремни со свистом терлись своими широкими плоскостями. Вальцовые станки вибрировали и содрогались. Здание тряслось мелкой дрожью, словно в морозной лихорадке.
– Везите мешки к складу, – прервал его созерцание приемщик и пошел к выходу.
Краснобаев заторопился. Он бегом таскал мешки с машины на весы и с весов к элеватору. Тщательно вытряхивал их, боясь оставить хотя бы одно зерно.
Приемщик примостился у стола и не спеша стал выписывать квитанцию.
– Без сдачи, – шепотом выговорил Мефодий Касьянович и сунул в руку приемщика свернутую сторублевку.
Минуту спустя, Краснобаев потирал руки от удовольствия. Его маленькие лукавые глаза хитро улыбались. Он считал, что его комбинация удалась, и подсчитывал барыш. Только одно сердило Мефодия Касьяновича. жена забыла положить ему порожние мешки.
– Ну, ничего, насыплю лишних два мешка. Это тебе не шутка. Хоть и ершистый, а приманку сразу заглотил. Не даром говорят, сухая ложка рот дерет. Можно председателю сказать, что купил два мешка то.
Рассуждая так, Мефодий Касьянович, набил мукой пять мешков, взял тачку, подвез их к весам. Пот ручьем лил с лица, попадал в рот и глаза щекотал. Краснобаев часто чихал, утирая слезящиеся глаза, но был весел.
– Сколько муки? – спросил приемщик строго, когда мешки были сложены на весы.
– Да там известно! – подмигнул Мефодий Касьянович.
– Раз известно, сваливай!
– Да я же…
Но приемщик так строго посмотрел на клиента, что тот поперхнулся. Краснобаев сбросил с весов два лишних мешка и высыпал их содержимое в ларь.
– Забирай, – приемщик отметил на обратной стороне квитанции вес, зачем-то свернул ее и бережно подал Краснобаеву.
Чернее тучи вышел Мефодий Касьянович из мельницы.
– А отруби? – напомнил шофер, когда машина выехала из ворот.
– Ну их к черту! Больше пролетело, – чертыхнулся сдатчик зерна. – Вот подлец-то! За сто рублей ни одного килограмма. Впервые в жизни встретил такого плута
Мефодий Касьянович в сердцах развернул квитанцию, которую все еще держал в руке и из нее выпала сторублевка.
– Как же это? – недоуменно подумал он, подымая деньги, и стыд красной краской покрыл все его худое лицо вместе с тонкой шеей.
Газета «Кировец»
16 августа 1960 года