Такое можно увидеть лишь в начале осени,
когда сонное солнце нехотя отбрасывает покрывало ночи,
а сиреневые облака у края земли вдруг становятся её истечением.
И едва первые лучи запалят завесь,
и нескончаемая даль разметавшись безбрежным океаном,
откроет бездну мироздания, утренняя зорька и затрепещет нежной дымкой, показывая дорогу новому дню.
Надька шла по пустынной улице и радовалась восходящему солнцу. Не слепило оно, и глазам не больно.
"Ты, сынок не пропадай надолго, как приедешь, письмецо отпиши, и так, кажен месяц весточку мне передавай."
От Ваньки полгода как нет вестей и спросить не у кого, и не знает в какой стороне сына искать.
Вот так, как повзрослел и месяца дома усидеть не мог. Появится, подправит, что нужно, порядок наведет в хозяйстве и снова в путь-дорогу, а зачем, куда и не говорил никогда.
- Не могу, мать, на одном месте, манят меня дали заветные, хочу Мир осмотреть, какой он есть.
А она ждёт его ежедневно, и волнуется; вот, появится Ванечка, а денег мало. Не накормить по-путёвому, ни обновкой какой порадовать. И так, собирает мелкую пенсию в коробку и держит под кроватью бумажки и от своего, и от чужого глаза.
Сердце все чаще истерику закатывает. Зайдется, трепещет птицей в клетке запертой и просится наружу, больно бьется в горле, и голова от этого раскачивается и кружится, кружится...
Соседка-Наташка как-то усмехнулась: «Ты чего головою трясёшь, навроде согласная со всеми?».
А она и не замечала.
Глянула в зеркало, а там старуха седая: кивнет и в сторону головой поведет, так и болтается она вразнобой, вроде просит чего и отказывается тут же. Видать, болезнь какая привязалась.
К врачу бы, да кто повезет?
- От сердца помру, - думала Надька,- ну и хорошо, хоть знаю от чего с Тем Светом встречусь. Главное, Ванечку дождаться.
И вот, улица Надьку к храму привела, и купола золотом блещут, и звон колокольный душу радует, и народ молится, поклоны кладет, и Бога поминает.
Встала она у ворот, руку протянула, другой крестится неистово и молитву шепчет.
Отяжелела рука просящая, и никак не удержать её, а опустить не решается, хочет побольше взять. И вторую бы протянула, да неловко, не крестясь, подаяние брать. И вот не выдержала тяжести, да и уронила все.
Упала на колени, хочет собрать оброненное, а не получается. Народ богатство её хватает, из руки последнее вырвать хочет .
Ударила одного, другого, а тут Наташка появилась и тащит её куда-то.
Свалилась Надька на землю, в глаза темнотой ударило, и сердце затрепетало больно.
Открыла глаза: перед ней соседка стоит и за плечо теребит, будит.
- Проснись, проснись, весточку от Ваньки принесли.
Встрепенулась Надька, сон как рукой, и забыла вмиг, что и виделось, только сердце часто стучит.
Вышла с подругой во двор. У калитки мужик незнакомый в щетине рыжей.
- Вот, от сына весточку принес,поговорить бы надо.
И тут сердце ёкнуло, застыло где-то у горла, да и повалилась Надька у завалинки.
Отпоила её соседка валерьянкой, в кровати усадила.
Мужик рыжий глазами шастает по дому, ждет, когда старуха в себя придет и как увидел - румянец на щеках появился, спокойно и говорит: «Ванька жив, работает, да денег много хозяину задолжал по глупости своей. Когда отработает и не знает. Вот, прислал меня. Говорит, если у матери есть что дать, пусть через меня и передаст, и через неделю дома будет».
Залилась слезами Надька. И видится ей, как сын в сырой яме грязный сидит и руки к свету тянет.
Сползла на пол, под кровать забралась, коробку вытащила, в руки рыжему сует.
- Возьми, сынок, сколько есть, отвези поскорей, а то ведь не дождусь Ванечку, чувствую, помру скоро.
С той поры сердце как-то и успокоилось. И болеть реже стало, а в кровати и не чувствовала его. Одним и жила – вот, вот Ванечка приедет.
Месяц пробежал незаметно, снег пару раз выпал, по ночам морозы крепчать стали, а от Вани ни весточки.
Грустит Надька, причины всякие придумывает, оправдания ищет и ждет каждодневно.
В то утро буран знатный занялся, видать зима решилась снег надолго уложить.
Окна пушистой ватой залепило, на улице круговерть и калитки не видно.
Ветер подвывает в трубе, шевелит огонь в печке, шумит под потолком в дырявой крыше, да бьет железом об карниз.
В дверях милиция стоит. Парнишка молодой розовощекий, шапку снял, ну, Ванечка и Ванечка! Похож, да не он.
Представился. Говорит участковый, мол, по делу, и её коробку из-под денег показывает.
Коробка эта стародавняя, еще посылкой от сынка пришла, лет шесть назад, с Надькиным адресом, а хозяйке и не понять, откуда она у участкового-то.
На улице вдруг снег с крыши упал: хлопнул о землю громко, и показалось Надьке – он на неё и свалился. Голова закружилась, во рту сухо, сердце запрыгало часто, нарвалось на колючку и никак с неё не соскочит!
И видится, как Ванечка в снегу лежит, а участковый у него коробку с деньгами отбирает.
Тут, Наташка стакан с валерьянкой к губам подносит, а голова Надькина из стороны в сторону мечется, и никак ей губами его не поймать.
Успокоилась кое-как и узнала – коробку-то у рыжего забрали. И от того еще хуже ей сделалось.
Как же так,- говорит,- зачем забрали, когда же теперь Ванечку ждать и кто ему деньги передаст.
А участковый поясняет, мол, рыжий этот бандит и что нашли у него коробку эту с адресом.
-Теперь ясно бабушка, что и вас он ограбил, пишите заявление.
Ох, и худо Надьке стало, так плохо, что и колючки в сердце не чует, и что голова трясется забыла, и никак лица сына представить не может, и лишь снег кругом, и ветер воет волком белым, и поземка в глаза бьёт больно...
Через три недели выписалась из больницы, как до дома добиралась не помнит. Только замерзла шибко и подивилась калитке открытой. На кухне тепло, кашей духмянется.
- Ваня, Ванечка, сыночек,- шепчет скороговоркой. И в спальне, и сенцах смотрит, а нет никого.
Тут Наташка появилась, с выздоровлением поздравляет, а Надьке хоть обратно в больницу, так вмиг сердце закручинилось.
А та, письмо ей сует.
Вот,- говорит,- сынок объявился, к Новому году жди, с заграницы едет.