Большая игра

*********
Эта книга  продолжение первой - Большой охоты.

Файл в формате ПДФ с картинками можно получить написав мне.

*********





-0+
В этом мире всё малое повторяет большое. Я вижу себя как летящую кристальную звезду, раз за разом промахивающуюся мимо своей цели, проскальзывающую, не способную уцепится за неё своими лучами, гранями и сияющим хвостом. Чего-то не достает во мне, что бы попасть в нужную точку, и я не могу это найти. Что это такое? Не в силах разобраться в себе, я смотрю на большее, на весь наш мир целиком и вижу его начало.  Я вижу идеально прекрасное создание, которое скользит между мирами, заходит в них, приобретая там любые формы, но, не меняя своей сути, радуется увиденному или поражается ему, но движется дальше в своем бесконечном невероятном путешествии, не останавливаясь и не цепляясь. Я называю его спорой, потому что при всей своей абсолютности и законченности, это лишь начало мира, его не распустившаяся, не проросшая версия. Я смотрю на её сияние, пытаясь увидеть, что именно с ней случится, какой импульс, внутренний или внешний изменит её. Заставит остановиться, оглянуться на саму себя и расцвести новым миром. Нашим миром.  Сказать слово, и увидеть, как оно стало силой, рассыпалось множеством огней, изменило себя и вернулось бесконечными отражениями. И я вижу это, то чему не могу подобрать слова, потому что их просто нет. Оно наполняет спору, сначала постепенно сливаясь с её внутренним светом, и оставаясь незаметным, а потом все больше и больше, что в какой-то момент спора становится просто оболочкой, и ей приходится, открыться, распахнуться и выпустить его наружу - Истинное Тепло. Вот оно, что мне необходимо найти и чем себя наполнить.
 
Саша стояла на вершине горы, и смотрела на облака застелившие пространство до горизонта непрозрачным одеялом. Они казались морем, с пенными застывшими волнами и лишь отдельные, самые высокие вершины были видны на его поверхности. Два раза обогнув Земной шар по непредсказуемым траекториям, она не знала куда двигаться дальше. Что-то не срабатывало в ее диалоге с миром,  какую-то ноту она не слышала или не могла разобрать и учесть, что бы, наконец, найти то место и ту точку, где ее давно ждут. Саша пихнула ботинком сугроб, снежинки разлетелись веером, и она увидела под своей ногой цветной бумажный уголок. Присела, смахнула с него снег и кусочки льда, расправила на коленке и засмеялась. "Кто? И по какой удивительной случайности, мог потерять на вершине одной из самых высоких гор мира билет в Московский зоопарк?!" Пункт назначения был найден, мир сказал, что ей нужно вернуться домой и начать всё заново. Оказаться в исходной точке пути и обрести там Истинное Тепло. Но сначала длинный спуск вниз, к подножию, в теплые и зеленые долины.
Стол в гостинице стоял у окна, в распахнутую раму стучались ветки с листьями, ароматными розовыми цветами, пели птицы. Всего несколько дней отделяет безмолвные белые вершины от звонкого и яркого явления жизни внизу. Саша разложила на столе дорожку из билетов. Прошел почти год, как она вышла из дома, думая, что уже не вернется туда, в башню чародея  в спальном районе Москвы. Билеты рассказывали историю полетов, поездок, пеших походов - пляшущая кривая линия, которую нарисовала она своим движением на поверхности планеты. И завершающий билет, подобранный на вершине. Саша повертела его в руках, таких совпадений не бывает, это явный знак. Что не сделала она в Москве, что может изменить ее, вывести на новый уровень взаимодействия с миром. Кто поделится с ней тем самым, настоящим теплом? Волшебники поют как тонкие струны, свои безупречные песни, в них нет тепла, только ясность и предназначение. Саша запустила пальцы в волосы, сжала руками голову и попыталась сконцентрировать поток мыслей, надо было перебрать, повертеть в голове все, что с ней произошло за последние годы. Что она упустила? Где та самая нужная точка? Рыжие пряди волос скользнули и заслонили от нее мир за окном. Сквозь них светилось солнце, наполняя и без того яркие нити волос внутренним светом - золотая сеть.
Тепло, Саша почувствовала, как прикоснулась к нему, да, это близко. Тогда, надо идти туда, в летнее московское утро, жаркое, душное, когда она увидела тот сон. Песчаный берег без единого растения или строения, от горизонта и до горизонта, и прозрачное море, спокойное и не подвижное настолько, что можно сосчитать песчинки на дне. В руках у нее была сеть, ажурная, кружевная, связанная из золотой нити, она стояла и рассматривала на ладонях изящные завитушки и символы, которыми было покрыто воздушное полотно. А потом забросила ее в море. Сеть погрузилась в воду, было видно, как рисунки на ней оживают, двигаются и танцуют друг с другом. Саша потянула ее обратно, сеть сопротивлялась, будто не хотела покидать воду, будто соединилась с ней и стала ее частью. Вокруг вспенились волны, но Саша тянула все сильнее, доставая непослушное блестящее кружево сантиметр за сантиметром. Сеть поддалась, и она упала на песок, сжимая в руках мокрое, спутанное золото и улов - несколько золотых рыбок внутри.  Саша проснулась, открыла глаза, и посмотрела на солнечных зайчиков, бегающих по ее одеялу. Подобные сны имеют настолько явный вкус, будто кладешь в рот что-то особенное и катаешь между языком и небом, разбирая оттенки и нюансы.  Этот вкус надо почувствовать и запомнить, положить внутри себя в специальный сосуд, как в бутылку, закупорить крышкой, что бы ни выдохся и написать подробную этикетку. Скорее, в самое ближайшее время его тонкий, возможно еще заметный оттенок появится в линиях жизни, и этого нельзя упустить.
Но в тот раз все было слишком явно. Саша шла по нагретому солнцем городу, и стены и мостовая под ногами излучали жар, сверху палило яркое летнее солнце и девушке вдруг почудилось, что от этого жара она скоро превратится в невесомую пыль. Она представила как легкое облако, бывшее когда-то ею, летит по улицам города, заглядывает в окна, и рассмеялась. "Как же! Ни одного дуновения. Я просто упаду на асфальт, незаметной блеклой кучкой обычного столичного мусора!" Саша свернула в узкий переулок, высокие дома загородили его от палящего буйства и, густая тень была прохладной и влажной.  Она шла по каменной мостовой, редко где сохранившейся в Москве и разглядывала дома. Повернув направо, она оказалась в проулке, заканчивающемся тупиком. Высокий старинный дом, красивая деревянная дверь, огромная, будто рассчитанная на великанов и скромная табличка. Блестящие буквы на голубом фоне - Клуб "Золотая сеть". Девушка замерла, вот он, этот вкус из сна. Она поднесла руку к изгибающейся вдоль дверной створки бронзовой рукояти, но до того как успела дотронуться дверь распахнулась. "Фотоэлементы или бдительная охрана" - подумала Саша и прошла внутрь. Длинный, чуть освещенный красный коридор и блестящие лакированные черные двери в золотых рамах проемов. "Как пафосно и опасно, одновременно" - девушка увидела фигуру в конце коридора, вышедшую ей навстречу.  Она подошла к человеку, и еще даже не разглядев его и его лица, но, уже зная, что и как надо делать, протянула ему руку.
- Здравствуйте. Меня зовут Александра, и я хочу сделать у вас шоу, это будет то, что в Москве еще не видели. Я покажу.
Она прошла вперед и оказалась в огромном пространстве - невероятно высокие потолки, как в цирке, огромный зал. Столы еще не были освещены, сцена на противоположном конце тоже была в полумраке, границы зала не были видны, и, казалось, он просто висит в темноте и пустоте. Как отдельный мир в неведомом пространстве, к которому ведет только красный коридор с дверями без ручек, как мост, соединяющий привычный мир с этим. Саша улыбнулась: "Да, это то самое место!"
Она поставила сумку на ближайший стул и пошла к сцене.
- Мне понадобится немного света и вот это! - Саша потянула за край шелковой скатерти, встряхнула ее - совершенно невесомая ткань и накинула себе на плечи, как плащ. Распорядитель, шедший за ней, был ошарашен:
-Что?! Что Вы делаете!? Охрана.
Саша поднялась по узеньким ступенькам на сцену и обернулась к нему.
-Смотрите!
Она закружилась на месте, шелковая ткань заколыхалась, полетела по воздуху как паруса, блики света играли на ее складках. Саша взмахнула рукой, и из импровизированного рукава в воздух вынырнула золотая рыбка, поплыла вперед, сделав кувырок и остановившись у лица мужчины. Он смотрел на блестящую чешую, прямо у своих глаз, колышущийся хвост и с лица его постепенно сползало выражение бывалости и понимания, которое свойственно многим людям, считающим, что про этот мир они знают всё.  Рыбка сделала пируэт над его головой, застыла на мгновение и вдруг рассыпалась в облачко светящихся огоньков, упавших ему на волосы и лицо. Он провел ладонью по лбу, щеке и посмотрел на неё.
-Ищите чешую? Её нет! - рассмеялась Саша. Мужчина поднял глаза и встретился с ней взглядом. На холеном ироничном лице, похожем на старинный портрет самого себя, какое во все времена бывает у опытных придворных, сияли совершенно детские глаза. Он молчал, пристально разглядывая ее, потом моргнул, сглотнул.
- Это невероятно! - свет озаривший его изнутри, сбросивший маску постепенно затухал, он вспомнил кто он такой:  - Извините. Пожалуйста, присядьте и подождите, я позову шефа. Это вопрос не моего уровня.
Он подошел к столику, отодвинул стул и сделал приглашающий жест, потом поднес руку к лицу и стал беседовать, с круглой черной запонкой. Его приказы были отрывистые и четкие: "Накрыть стол! Кофе гостье! Легкая музыка!" Из темноты  к ним потянулась вереница людей, с тарелками, подносами и большой свечкой в руках. Официант водрузил свечу в центр стола и зажег ее. Ароматный кофе оказался перед Сашей. На столе стали возникать тарелочки, вазочки и крохотные блюдечки с разнообразными десертами, пирожными, конфетами и даже, на крохотном пьедестале скульптурное мороженное в форме земного шара, в районе Арктики густо залитое карамелью и посыпанное орешками.
-И соедините меня с шефом,- расслышала Саша его слова. Пауза, а потом тихо: - Глеб Евгеньевич, тут ситуация.
Саша пододвинула к себе мороженое, срыла маленькой ложечкой всю Капскую область Африки, вместе с утонувшей в ней клубничиной и положила в рот. Вкусно! События такого рода, это удивительная игра, странные случаи, когда судьба не прячется за углом, а выходит тебе навстречу, хватает за руку и тащит, тащит, тащит. Остается только бежать за ней, лучше всего вприпрыжку, и хохотать.
Саша как раз распробовала Аляску, когда стул напротив отодвинулся, она подняла голову и увидела всё сразу, лицо, светлые глаза, а потом вдруг за ними волны, брызги, бьющиеся паруса и штурвал, вырывающийся из рук, свой крик на давно забытом языке - вот так и встречаешь иногда старых знакомых. Он протянул руку и представился:
- Глеб.
Саша встала, взяла его руку в свою - теплая, почти горячая.
- Александра.
Они сидели, сначала молча, разглядывая друг друга. Официант принес еще кофе, еще тарелочек. От видения не осталось и следа. Саша смотрела на широкоплечего, седого мужчину с волевым и немного усталым лицом. Он был похож на огромную, застывшую глыбу камня, отколовшийся кусок скалы, и только сеть мелких морщинок вокруг внимательных глаз выдавала его изначальную живость - такие бывают только у тех, кто часто смеется.
Он покрутил кольцо на пальце, печатку с непонятными знаками и сказал:
- Я видел оттуда сверху из кабинета, - махнул рукой в темноту, - Что Вы делали. И потом еще посмотрел два раза видео с камеры. У меня достаточно жизненного опыта, что бы верить своим глазам и понимать, что это не ловкий фокус. Есть два вопроса. Первый - зачем Вы здесь? Второй - как Вы это делаете?
Он откинулся на спинку стула и выпил кофе, всю чашку сразу. Поставил ее на блюдечко и наблюдал за Сашей. Она пила кофе мелкими глотками, поставив чашку в лодочку ладони.
- Про «зачем», я могу сказать мало, сама еще не знаю. Проще всего сказать так - это судьба. Она привела меня сюда, вдруг. Но когда-нибудь это обязательно станет понятно, «зачем».  Про «как», попробую объяснить.  Думаю, наука до сих пор не разобралась где заканчивается материя и начинается волна, да и разберется ли когда-нибудь до конца не известно. Но все мы как части этого мира являемся и тем и другим одновременно. Легко можно представить, как повлиять материей на материю. - Саша поставила пустую чашку на блюдечко, она дзинькнула. - Мы оперируем материальными объектами, не обращая на это внимание, хотя звук - это уже волна. То есть на ваших глазах я, как материальный объект, повлияла на волновой. Стала его причиной. А представьте себе ситуацию наоборот. То во мне, что имеет волновую природу, становится причиной материальных объектов. Как-то так.
Глеб смотрел на нее так внимательно, будто пытался увидеть что-то внутри, что скрывается на самом деле в теле маленькой рыжеволосой девушки напротив.
- Вы хотите сказать, что делаете это душой, а не телом?
Саша улыбнулась:
- Душа, разум, энергия - это просто слова, которыми можно обозначить процесс, ни одно из них не кажется мне полностью отражающим суть. Для того что бы это делать, слова не нужны, можно просто делать, и это правильнее.
В уголках его глаз появились разбегающиеся лучики.
- Покажите мне еще раз, как это происходит, - он замолчал и, спохватившись, прибавил: - Пожалуйста!
Саша, задумалась, чуть наклонив голову, потом направила палец на свечу. Пламя затрепетало, уменьшилось и погасло.
Глеб помолчал и заметил.
- Что-то подобное я тоже могу,- он едва заметно взмахнул ладонью, и через несколько мгновений из темноты возникла рука официанта в белом рукаве и зажгла свечу вновь.
Саша засмеялась.
- Хотите увидеть что-то безаппеляционное? Что невозможно списать на случайность? Например, такое?
Она протянула к нему руку, сжатую в кулачок.
- Смотрите! - пальцы разжались, и стало видно, как на ладони пляшут язычки огня. Он подался вперед, впился в них взглядом. Фиолетово-оранжевые всполохи стали приобретать антропоморфные формы, как будто десяток крохотных человечков состоящих из пламени кружился по ладони. Они взялись за руки, и стали водить хоровод, выписывая круги и восьмерки. А потом вдруг разбились на пары и завальсировали. Глеб сидел неподвижно, застыв и не сводя с них взгляда.
Саша улыбнулась.
- Еще они умеют гопак, лезгинку, сиртаки, и, разумеется, танго. Но, я думаю, хватит пока.
 Фигуры на ее ладони слились в один большой всполох, и как будто втянулись внутрь. Саша убрала руку, её собеседник вздрогнул и откинулся назад. Глаза, его глаза были как у маленького ребенка, увидевшего в первый раз что-то захватывающее и прекрасное. Живые, текучие и восхищенные.
- Что же это такое? Как это называется?
-Я называю это магией, если уж подбирать слова. Но пусть это будет нашей тайной. Для всех остальных... - Саша задумалась и продолжила. - Это может называться световым шоу, с элементами классической иллюзии!
 
Саша вскочила и стала ходить по номеру. "Да! То самое воспоминание, та точка!" Надо соскользнуть в линии и ощутить их, как сплетаются они новым образом. Удобнее всего это делать, двигаясь, пересекая токи земли, переплетая их со своими. Саша надела туфли и открыла дверь, ей надо было пройтись, почувствовать найденный узел и обдумать его.
Год назад, когда она покидала Москву, Саша зашла в клуб, сообщить, что её выступлений больше не будет. Она поднялась в кабинет, под самым потолком. Он, скрытый зеркальными панелями, не был виден из зала, но в нём самом открывался широкий обзор на всё происходящее в клубе с одной стороны, и в городе с другой стороны, в большое окно, выходящее на одну из центральных улиц столицы. На границе этих двух пространств стоял огромный рабочий стол Глеба. Впрочем, совершенно пустой. Сама Саша моментально обрастала множеством вещей в любом месте, и так же легко покидала их потом. Что можно было делать за таким просторным столом, без компьютера, принтера и даже бумаги с ручкой - ей было непонятно.
Глеб тогда сказал. 
- Я смотрел каждое Ваше представление, но так и не понял, как это происходит и как вообще такое возможно. И я нашёл для этого слово, которое нравится мне, это слово Чудо. Я знал, что оно не будет длиться долго, но все-таки надеялся, что всё не закончится так скоро.
Саша посмотрела ему в глаза.
 - Мы ни когда не можем быть уверены, закончилось что-то или только начинается. Просто сейчас такой момент, что мне надо уехать, найти то, ради чего я пришла в этот мир.
- Итак, что мы сделаем? Пожмём друг другу руки? - он взял её ладонь, сжал её, а потом накрыл сверху второй рукой. - Я хочу сказать Вам что-то важное для меня, но не уверен в формулировке. Поэтому скажу напрямик и просто. Я у Вас в долгу. За то время, что прошло с момента Вашего появления здесь, я почувствовал и нашёл в себе, что-то действительно правильное, настоящее. Я не могу подобрать точного слова. Это то, что случалось со мной, когда я был ребёнком и я не думал, что оно может вернуться, да и забыл, как это бывает. Чувство жизни, общности всего вокруг и меня. Наверное, Вы правы, что слова для этого не нужны, главное, что оно происходит.
Саше стало очень тепло от его прикосновения, больше чем тепло - горячо. Она потянула руку, и он её отпустил. Отошёл, сел за стол и добавил.
-  Александра, если Вам понадобится моя..., - он запнулся, тряхнул головой, будто прогоняя какие-то слова, и продолжил: - ... помощь. Я тут.

Саша быстро шла по улице, под буйно цветущими розовыми, белыми, фиолетовыми цветками деревьями. Усыпанные яркими блестящими листьями кусты росли по краю дороги, а кругом сновало огромное количество людей - смуглых и черноглазых, необычайно подвижных местных жителей, женщин в красивых сари звенящих невидимыми бубенчиками, и туристов, останавливающихся и глазеющих по сторонам, фотографирующих все, что попадало в поле их взгляда. Саша свернула в узенькую улочку между домов и присела на скамейку, спрятавшуюся под свисающими со стен цветущими ветвями. Руки её горели. Она посмотрела на свои красные ладони, растопырила пальцы и потрясла ими. Жар не проходил. Казалось, она ухватилась за раскалённый трос и не может выпустить его из рук. Это было то, что она пропустила, Истинное Тепло, мимо которого она прошла, не заметив, не обратив внимания. Она встала и пошла дальше по улице, в центр города. Там можно было купить билет, назад, домой. Теперь она точно знала, зачем и к кому ей нужно вернуться.

Москва встретила ее проливным дождем.  Это непредсказуемое здешнее лето, то невыносимо жаркое, то слишком мокрое. Саша вышла из аэропорта и посмотрела на затянутое тучами небо. Надо было добраться до дома. Но в метро, в центре, ноги сами понесли ее на выход, мимо бронзовых статуй, по эскалатору, на знакомые улицы. Дождь лил во всю, отскакивал от асфальта, стен домов и через несколько минут Саша промокла насквозь, но это было не важно, она уже была на месте. Тот самый переулок, та самая дверь, в которую она входила много раз, что бы подарить людям немного чудес. Дверь не раскрылась, как обычно перед ней, Саша удивилась, но поняла, что странную наверно фигуру видит охрана - в толстовке с капюшоном, широких штанах, с большим рюкзаком и мокрую. Она сбросила капюшон, заглянула в камеру над дверью и помахала рукой. Сработало - дверь тут же распахнулась, и она вошла внутрь. Коридор, вперед, перед ней распахнулась дверь, за которой была лестница наверх. Он ждет ее. Пролет, еще один пролет, и вот, на самом верхнем этаже еще одна знакомая дверь. Она остановилась перед ней, вздохнула и открыла. В таких случаях лучше не медлить, а делать всё и сразу, ровно так, как подсказывает сердце. Она зашла в кабинет, нерешительно остановилась перед светлым ковром - с нее капала вода и ботинки хлюпали. Встретилась с ним взглядом.
- Глеб, мне нужна твоя помощь!
Он вскочил и быстро подошел улыбаясь:
- Вижу! - стащил рюкзак, поставил его в угол. - Ты выглядишь сиротинушкой. И еще так, будто слезла с Эвереста.
- С Аннапурны.
Он вглядывался в ее лицо.
- Что-то случилось? Плохое?
Саша помотала головой.
- Хорошее.
Глеб кивнул, подошел к стене и отодвинул панель. Саша не догадывалась, что за кабинетом есть еще комнаты, в том числе просторная ванная. 
-Тогда сначала тебе сюда. Есть хочешь?
-Да! - она оказалась одна, взглянула на себя в зеркало, пряди волос облепили мокрое лицо. Сгоревший в горах нос был всё еще ярко-розовый, а уши пылали красным сами по себе, видимо от волнения. "Да уж, раскрасавица! Но первый шаг сделан. Теперь очередь второго" -  и Саша залезла под теплый душ. После посмотрела на кучку мокрых вещей на полу, потом на огромный пушистый халат на вешалке и нырнула в него. Обернулась им три раза, завязала пояс бантом на спине, и поправила на голове тюрбан из полотенца. Кинула взгляд в зеркало, и пошла к двери. Полы халата тянулись за ней по полу как мантия. "Что мне сказать? И как?" В кабинете был уже накрыт стол, содержимое тарелок пахло так вкусно, что вместо неизвестных слов у Саши вырвалось:
- Нам надо поговорить, но можно я сначала съем это, и вот это! - она присела на краешек стула, и стала накладывать в свою тарелку вкусные кусочки.
Глеб рассмеялся, она в первый раз видела, что бы он так искреннее и открыто веселился.
- Мне нравится, когда люди хорошо едят. Я к тебе присоединюсь, пообедаю, - он сел напротив, тоже стал наполнять тарелку, посмотрел на нее. - Я очень рад, что ты вернулась.
Оказалось, это очень приятно, есть вкусную еду и видеть, как человек напротив тебя делает то же самое. Тайные струны души, начинали звенеть и вибрировать. "Первобытная общность" - подумала Саша. Она отложила вилку, выпила воды и повторила.
- Глеб, мне нужна твоя помощь. В своем пути я слишком далеко ушла от мира, от людей, и из-за этого делаю ошибки.
-Так чем я могу помочь? Что ты хочешь от меня?
Саша поняла, что она не знает в какие понятные слова обернуть свою просьбу. Она наклонилась вперед и тихо сказала:
- Мне нужно прикоснуться к Истинному Теплу.
Глеб сложил руки на груди:
- А ты уверена, что это у меня есть?
Саша кивнула:
- Да, я это знаю.
Он некоторое время сидел, молча, откинувшись на спинку стула. Пришел официант, собрал тарелки, соорудив из них высокую башню на круглом подносе. Глеб проводил его взглядом, посмотрел на лепнину на потолке, замер, глядя в окно.
- Обычно от меня ходят или денег или справедливости, а не тепла. Всегда. Но когда я был мальчиком, в школе в моем классе была одна девочка.  Она как будто бы случайно садилась на мое место, когда я вставал, в классе, в столовой, в физкультурном зале. Это было так явно, что стало заметно для всех. В какой-то момент мальчишки начали меня дразнить. Как это принято у детей, жестоко смеяться над тем, чего не понимаешь. 
Он посмотрел на Сашу.
- Я наорал на неё. Когда она опять села на мой стул, выдернул его и закричал. Спросил, зачем она это делает, почему так издевается надо мной. А она ответила, что просто хотела чувствовать мое тепло.  Этот поступок, вроде бы ни чего не значащий, но я не могу его забыть. Столько лет прошло, а я вижу перед глазами ее испуганное лицо, катящиеся по щекам слезы. Больше я с ней не разговаривал, и в том же году ее родители переехали в другой город, и я её никогда после не видел.
Он запустил пальцы в свои седые волосы и разворошил их.
- Смотри, жизнь почти прошла, а моё тепло так и не понадобилось ни кому с тех пор, до сегодняшнего дня, - он улыбнулся ей. - Конечно, я помогу тебе, не знаю только как. Я не умею делиться теплом. Ты меня научишь?
Саша задумчиво разглядывала его лицо. Удивительно, но оно было ей знакомо каждой своей чертой, будто она знала этого человека всегда. Много раз, в разных жизнях она сидела вот так, напротив него и говорила что-то на незнакомых теперь языках и про разные обстоятельства, глядя вот в эти светлые глаза. Когда-то они были ярко-голубые, а до этого еще и глубокими, черными, но всегда сквозь них она видела одну и ту же сущность.
- Я тоже не умею. Но если попробуешь ты, и я сделаю то, что могу я, наверное найдется золотая середина и всё получится, - она улыбнулась. - Дашь мне посидеть на твоем стуле?
Он вздрогнул, поднялся, держа стул за спинку, подвинул его:
- Прошу.
Они поменялись местами. Саша села на его стул, провела рукой по спинке и сидению. Зажмурилась и замерла прислушиваясь. Перед ней, в бескрайнем пространстве развернулась вся бесконечность светящихся линий, они пульсировали, будто перекликаясь друг с другом. Или с кем-то еще?
- Как ты думаешь, почему она выбрала меня тогда? - спросил Глеб. - Я был такой же мальчишка, как и все остальные, не умнее, не ловчей, не симпатичнее.
Саша ответила, не раскрывая глаз, наблюдая картины, которые отчасти и являлись ответом.
- Для настоящей любви не нужно повода. Это луч внимания, который одна сущность протягивает другой. И если та отвечает ей взаимностью, они соединяются, навсегда. Эта связь настолько прочна и неразрывна, что локальные жизни уже не важны. Люди рождаются, проживают  свои судьбы и умирают раз за разом, вместе, как будто взявшись за руки совсем на другом, вышнем уровне. А связь становится все крепче и крепче, пока не меняет сущности настолько, что... - она замолчала и покачала головой, открыла глаза и улыбнулась ему. - Прости, это уже слишком для меня, говорить об этом вслух, словами.
Глеб слушал ее очень внимательно.
- Ты думаешь, она протянула мне руку, а я свою отдернул?
Саша посмотрела в его напряженное лицо, складочки на лбу, взъерошенные волосы.
- Нет, я думаю, ты прикоснулся к ней, взял ее, и отдал ей свою руку. Именно поэтому это так важно, и ты не можешь забыть.
Глеб задумался, потом покачал головой.
- Сложно. Но я рассчитываю на твою помощь в этом вопросе. А сейчас езжай домой, отдохни с дороги, машина ждет у выхода. Увидимся позже.
Саша запустила руку в рюкзак и нащупала платье, вытянула его. Светящийся фиолетовым жатый шелк, очень удобная одежда для путешественницы. Она проскользнула в ванную комнату, переоделась, взглянула на себя в зеркало и широко зевнула своему отражению.
Глеб стоял у окна и разговаривал по телефону. Увидев ее, он констатировал.
-Хорошо, что ты вернулась, - помедлил и добавил немного вопросительно, - Ко мне?
Саша кивнула:
- К тебе.
Она сунула промокшие вещи в рюкзак, закинула его на плечо, вышла на лестницу и пошла вниз.
Башня звездочета совершенно не изменилась, все так же возвышалась над окраинами города около леса. Дети играли на площадке, собаки бегали по дорожкам, жизнь протекала неизменно, как будто фотография сделанная когда-то, но немного ожившая. Саша проспала весь остаток дня и ночь, проснувшись только на рассвете.
Она заварила чай, и глядя как чаинки кружатся в чайнике, раскрываясь и отдавая свою суть воде задумалась о том, что, наверное, в первый раз в жизни, она совершенно не представляет, что будет дальше. В ее не прекращающейся беседе с миром появился еще один участник. И теперь его очередь говорить. А её слушать, ждать и смотреть на танцующий чай.
Глеб позвонил в 10 утра. К этому моменту Саша уже успела переделать все домашние дела, разобрать рюкзак, убрать скопившуюся за год пыль, помыть окно и приобрести мрачное состояние духа.
- Доброе утро, ты выспалась? - услышала она в трубке. "Наконец-то!".
- Да еще 5 часов назад!
Саше послышалось, что он улыбается на другом конце. 
- Я слишком долго тянул? Извини. Машина подъедет минут через 10, собирайся. Я хочу показать тебе одно место.
Одним местом оказался гигантский магазин с одеждой, на одной из центральных улиц. Саша всегда проходила мимо огромных витрин, украшенных золотом, мехами и прочими атрибутами успеха в материальном мире. Всё это было мертвее мертвого, как и высокомерные лица манекенов, для которых этот весь товар  больше всего и подходил. Глеб ждал её у входа, взял за руку и увлек внутрь.
- Я хочу купить тебе что-то красивое, что бы ты не выглядела сиротинушкой.
Саша вздохнула и огляделась, плотные как из картона платья футляры, или пышные до пола расшитые блестящей нитью юбки.
-Здесь? Ты правда думаешь тут есть что-то красивое? – она глянула на его растерявшееся лицо. - Это твой план? Мне нужно тут что-то выбрать?
Он кивнул.
-Да, план приблизительно такой. Хотя здесь и сейчас я уже начинаю видеть некую неуместность.
Глеб был расстроен. Саша взяла его под локоть.
- Погоди, сейчас я что-нибудь найду. Тут много замечательных вещей, надо просто увидеть.
Она пошла вдоль стен с одеждой, прикасаясь рукой к тканям, складкам и вышивкам. Обойдя магазин по периметру, остановилась у группы манекенов, в светлых платьях и блестящих туфлях стоящих у входа. Всю композицию объединяло длинное полотно из тонкой ткани, красное в больших белых горохах, в каждый из которых была вписана черная цифра 7.
- Вот! Мне нравится этот шарф!
Шедший за Сашей по магазину консультант начал что-то объяснять  про юбилей и декорации. Глеб посмотрел на неё с сомнением и протянул продавцу карту.
- Мы берем этот... шарф.
Уже в машине, он повернулся к Саше и спросил.
- Зачем ты это купила?
Саша виновато улыбнулась:
- Это такая прекрасная вещь! Я просто не смогла устоять, прости, пожалуйста.
- И чем она прекрасна? Кроме того, что мы выглядели по-дурацки?
Саша переплела пальцы и уставилась на них.
- Знаешь, на самом деле мне всё равно как я выгляжу в глазах людей. Их слишком много вокруг. Но я не подумала, что это важно тебе, извини. А шарф действительно замечательный, глубокий цвет, рисунок, цифра 7 моя любимая. И длина! Он же огромный, метров 5 не меньше! - она захихикала - Если намотать его на голову, как чалму, то станешь похожим на огромный мухомор!
Глеб рассмеялся:
- Ну, если только мухомор! Покажешь?
- Разумеется! Но теперь моя очередь показать тебе "одно место".

Они шли по дорожке старого парка. Первые ворота, затем вторые и перед глазами открылся вид с холма на реку и город.
- Вот тот склон мой любимый. - Саша махнула рукой на соседний холм залитый солнцем. - Я почти каждое утро приходила сюда. Пойдем.
Они спустились по тропинке вниз, к реке, а затем прямо по лугу, поднялись вверх. Саша погладила желтые соцветия пижмы,  прикоснулась к колокольчикам и села в траву.
-Присоединяйся! Смотри, - она откинулась на спину и показала пальцем в небо. - Если отсюда смотреть прямо вверх, то видно  чистое небо!
Глеб устроился рядом и пристально вглядывался в кусок неба в окружении высокой травы и цветов, по которому проплывало облако похожее на автомобиль.
- Погляди-ка, облако похожее на Фольцваген жук! Чем еще это место хорошо, кроме того, что тут фигурные облака и множество насекомых? - он снял с пиджака божью коровку. Та деловито потопталась на кончике его пальца, расправила крылья и улетела.
Саша кинула на него взгляд.
- Здесь ты наедине с Темктосоздалэтотмир. Можешь говорить с ним напрямую. И здесь моё место силы.
Глеб оперся на локоть и разглядывал ее лицо.
- Если ты про Бога, то я не знаю о чём с ним разговаривать. А что такое место силы?
Саша закрыла глаза.
-Это то место, где ты особенно хорошо чувствуешь токи мира и можешь взаимодействовать с ними. Дотронутся до них, что-то поправить, что-то распрямить. И просто полюбоваться совершенством этой картины. Понимаешь?
- Думаю да. Когда ты уехала, вдруг, через некоторое время, я ощутил, будто между нами протянут канат. Ты на одном конце, а я на другом. Не знаю где, как и кем, но это было очень явно. И тогда я представлял будто у меня внутри лебедка, и я запускаю ее, что бы притянуть тебя поближе, назад к себе.
Саша вздохнула.
- Это и есть магия.
- И пару раз мне даже показалось, что получилось, что ты очень близко. Прошлой осенью я был в Новой Зеландии, и вот там почувствовал что вот-вот. Еще немного потянуть, и ты появишься из-за угла.
- В конце ноября я была на Южном острове, - она приоткрыла глаза и увидев его взволнованное лицо опять зажмурилась.
Глеб помолчал, потом продолжил.
- А потом в начале весны, в Нью-Йорке, я смотрел из окна гостиницы на улицу, и мне показалось, что там идешь ты.
- На 8 марта я была в Нью-Йорке, - тихо сказала Саша. - Где же твое место силы, где ты можешь почувствовать связь с миром?
- В воздухе, на высоте. Это было, когда я летал на самолете или вертолете.
- Совсем не практично иметь место силы над облаками, - она улыбнулась, - Но твоя лебедка работает. Я тут, рядом, всё получилось. Что ты думал делать, когда канат закончит сматываться?
Саша почувствовала, как он прикоснулся к её виску, щеке, открыла глаза, увидела его лицо так близко, и потянулась ему навстречу.

 











7-11

Теперь, когда наши тела едины, я отчетливо вижу и сплетение наших судеб. Я ныряю в сложные узлы, петли, скольжу по ним, поражаясь, насколько плотно и как бесконечно давно они связаны друг с другом. И я переплетаюсь с ним еще сильнее, выпускаю в него свой внутренний поток, расправляя все его паруса. Он же ловко ловит его и кидает мне обратно, уже дополненный  радостью, смехом и силой. Они попадают в мой сердечный цветок, рассыпаются мириадами огней, как огромный фейерверк, взорвавшийся прямо внутри тела. Я выхватываю волшебный сачок, сплетенный из чувств, слов и прикосновений, и ловлю каждую светящуюся, мерцающую звезду. Мне нужны они все, я не могу потерять ни одной.
Все большое в этом мире, повторяет малое. Я вижу расширяющийся бутон споры, ее заряд, ее желание и стремление вывернуть себя наизнанку, и стать Истоком. Но она бесконечность, сплетенная из бесконечностей, без форм, без идей, без слов. И тогда она находит себе пару, абсолютного друга, удивительного партнера в распускании своего цветка, он постигает её и дает миру форму. Слившись вместе, и станцевав волшебный танец, они замирают, что бы увидеть своё творение, и понять, что это хорошо. Вместе, Исток и Творец.


 

Глеб занял собой все пространство ее маленькой квартиры. Саша с удивлением наблюдала, как не помещается он среди ее вещей, которые до того казались ей очень правильно расположены, протяни руку, зачем угодно, и вот оно. Он чуть не перевернул стол, обрушил гирлянду из колокольчиков, изящный венский стул под ним жалобно скрипнул. Глеб вздохнул и посмотрел на нее вопросительно.
Саша улыбнулась:
- Это мелочи, не обращай внимания.
Он осторожно оперся локтями на стол, подпер щеку рукой и разглядывал как она легко и невесомо передвигается по комнате и прикасается к вещам, расставляя их, поправляя и убирая лишнее, что бы ему стало удобнее.
- Я чувствую себя слоном! В посудной лавке.
- Нет, просто я маленькая, мне уютно в такой норке. А тебе нужен большой, просторный корабль. Что бы было, где развернуться.
Он поймал ее за руку, когда она оказалось рядом. Прикоснулся губами к ладошке, и прижал её к своей щеке.
- Не думаю, что теперь, после всего того что с нами случилось, я смогу спокойно ехать домой, оставив тебя здесь. Я не могу перестать тебя видеть. Но тут мы точно не поместимся вдвоем. Поэтому, я предлагаю тебе жить у меня. Сразу, сейчас.
Саша замерла и удивленно смотрела в его лицо, пытаясь разглядеть плюсы и минусы его предложения. Он быстро продолжил:
- Там будет всё, что тебе нужно, и еще вдоволь моих стульев и кресел, что бы на них сидеть. Я тебя уговорил?
Она кивнула.
- Я согласна.
Глеб жил за городом, машина некоторое время ехала по шоссе, потом свернула на дорогу поменьше, потом еще меньше, мимо коттеджных поселков, деревни, и нырнула в лес. Через несколько метров, незаметные с опушки их путь преградили большие ворота, от них в обе стороны, в лес убегал забор из металлических прутьев. Машина поехала чуть медленнее, ворота чинно раскрылись, распахнув обе створки, как огромная зеленая раковина. Дальше дорога вилась по сосновому бору, и скоро они оказались перед еще одними воротами, тяжелые деревянные створки, посреди высокой белой стены. Заехали внутрь, и Саша увидела, как дорога поднимается на невысокий холм, на вершине которого, среди старых лип стоит большой белый дом, с двумя флигелями, как крыльями, вокруг центральной части с башней. Издалека эта усадьба, явно старой постройки, была похожа на белую птицу, чуть испуганную, собирающуюся взлететь в небо.
Глеб сжал ее плечо, будто бы опасался, что теперь она передумает и откажется.
- Вот тут я и живу.
Машина остановилась у центрального входа, с лестницей и колоннами.
Саша вышла, покрутилась на месте, озираясь.
- Ты живешь тут один, в таком большом доме? Зачем? Ты что, король?
Глеб покачал головой.
- Ну, я бы сказал руководитель. Мне так по статусу положено. Тут еще много людей живет, которые помогают содержать хозяйство в порядке. И теперь уже не один.
Он взял ее за руку.
- Пойдем, покажу тебе, что тут есть и как всё устроено.


Ночью, в темноте освещаемой только большой луной в окне спальни, они лежали рядом и смотрели друг на друга. Саша разглядывала его лицо и видела, как на нем проступают детские черты. Вот он, тот мальчишка, который живет в каждом мужчине. Она провела линию по его лбу, скользнула вдоль носа, нарисовала загогулину на щеке и погрузила пальцы в его волосы.
- Я хочу тебе что-то показать, но необычным образом. Есть такой способ, не простой, но результаты могут быть интересными.
Глеб приподнялся на локте, улыбнулся.
- Ты затейница. Так что же это такое?
- Я буду сплетаться с тобой снами. Тогда ты сможешь увидеть что-то из того что вижу я, как бы через меня, как через подзорную трубу. А я наоборот, буду видеть твое. Это в идеале, если всё получится. Согласен?
Он задумался.
- А что это будет, что ты увидишь?
 - Я не знаю, это достаточно непредсказуемо, наверное, в эти моменты и ты и я увидим то, что наиболее созвучно внутреннему состоянию. Теоретически. У меня была наставница, мой Учитель, которая могла через сон показывать мне разные ситуации и состояния. Но я так не умею, поэтому это будет для нас сюрпризом.
Глеб хмурился.
- Вдруг ты увидишь про меня что-то, что я бы не хотел показывать?
- А вдруг ты увидишь что-то обо мне такое, что страшно вспоминать, не то, что показывать? - она обняла его и прижалась всем телом. - Я принимаю тебя всего целиком, сразу. Все, что есть у тебя сейчас, было когда-то и будет. Как бессмертную сущность, знакомую мне очень давно. А то, что вызывает твои опасения, это все на поверхности, шелуха. На нее не стоит даже обращать внимание.
Глеб сжал ее и некоторое время молчал.
- Хорошо, давай попробуем. Что делать?
- Ложись как тебе удобно, расслабляйся и откройся мне, дай доступ.
Они лежали лицом к лицу, соприкасаясь лбами, носами и взявшись за руки.
- Как это, дай доступ?
Саша улыбнулась.
- Можешь просто закрыть глаза и сказать про себя "даю доступ" или "открываю ворота" или "заходи" - всё что хочешь, что обозначит для тебя отсутствие внутренней преграды между нами. А потом, спи!

Первый раз в жизни Саша спала совершенно без снов. Всю ночь она как будто парила в невидимой бескрайней ванне, в темной, плотной воде. Тепло и очень уютно. И только под утро почувствовала, когда Глеб проснулся и тихо встал, что бы ее не разбудить, что это место было у него под боком. Она перекатилась на теплую вмятину, оставшуюся от его тела, уткнулась в его подушку и заснула снова.
А потом, в бесконечном и пустом пространстве вдруг возник тихий деликатный голос.
- Александра, э-э-э, не знаю как Вас по отчеству. Завтрак накрыт, Глеб Евгеньевич велел позвать Вас в столовую.
Саша открыла глаза и увидела высокую девушку, в строгом черном платье и кружевном переднике.
- Кто?
Девушка смутилась, чуть наклонила голову и сказала еще тише.
 - Я Даша. Вас ждут завтракать.
Саша выскользнула из кровати и потянулась в луче солнца, пробивающегося в щель зашторенного окна. "Глеб закрыл их?"- обычно она просыпалась на рассвете. Натянула фиолетовое платье, и в соседней ванной комнате пару раз провела щеткой по волосам. За ночь они распушились и торчали во все стороны.
- Я готова. Где расположена эта столовая?
Даша бросила взгляд на ее босые ноги, открыла дверь.
- Пожалуйста, я провожу Вас.
Столовая, в былые времена явно была залой для танцев. Простор, высокие потолки, много широких окон взметалось вверх, впуская солнечный свет. Ровно посередине комнаты, стоял длинный стол, заставленный едой на тарелках, тарелочках, всевозможных мисках и конфетницах. Посуда перемежалась вазами с цветами. Глеб сидел на одном конце стола и пил кофе, читая какие-то бумаги. Второй стул стоял на другом конце стола, и там же было накрыто для неё. Саша улыбнулась. Одной рукой схватила чашку, другой обняла стул и потянула его за собой вдоль стола. Глеб услышал ее, и рассмеялся.
- Доброе утро.
- Да! - Саша остановилась, поставила стул и уселась рядом с ним. - Доброе. Мне слишком нравится, как ты ешь, что бы лишать себя этого зрелища.
Она налила себе кофе из большого прозрачного кофейника, и вытянула из первой попавшейся миски горсть печенья. Потом удивленно обозрела стол.
- Глеб, а зачем столько еды? Ты это все собираешься съесть? Как Робин Бобин Барабек?
Он отрицательно покачал головой.
- Я с утра вообще не ем. Но по статусу положено, накрывать стол. К тому же, вдруг ты - Робин Бобин?
Саша захихикала, отправляя в рот печенки.
- Если только чуть-чуть!
Некоторое время они сидели, молча, просто разглядывая друг друга, привыкая к совместному присутствию. Глеб покрутил чашку на блюдечке и спросил первый.
- Как тебе спалось, что снилось?
- Ничего! Представляешь, мне просто было очень тепло. - Саша увидела как на его лице, явно проступило облегчение. - А ты? Ты что-нибудь видел?
Он кивнул и стал внимательно разглядывать её лицо.
- Мне приснился рыцарь. Иногда я смотрел как будто из него, а иногда со стороны. Вот сейчас, чуть прищурившись, мне кажется, что ты похожа на него. Что-то в лице, или в повороте головы, или в том как ты держишься. Я смотрел, как он скачет, на большом белом коне, в сверкающих доспехах, с горящим мечом. Как он владеет им, сражается на поле боя, врывается в скопление воинов и оставляет за собой кровавую просеку. Очень сказочно.
- Вот оно что, - Саша заглянула в чашку, изучая рисунок на кофейной гуще. - Ты увидел эту историю. Наверное, что-то в ней отзовется в тебе. Да, мы с ним похожи, не как родня, но как сосуды, вмещающие одну и ту же сущность. Со временем она проступает всё более явно, видоизменяя форму изнутри.
- Я видел бой в таких деталях. Не думал никогда, что это было так... - он запнулся.
- Кроваво? Жестоко? Да, тогда война выглядела таким образом.
- Он разрубил человека напополам, прямо у меня на глазах, мгновение, легкое движение.
- Он был, как ты выражаешься - руководитель. Должен был вдохновлять примером. Хотя я представляю, твои впечатления. В детстве воспоминания о нем были самыми пугающими.
Глеб удивленно спросил:
 -Ты что, видишь всё это с детства?
- Во всех мельчайших подробностях.
Он покачал головой.
- Как же можно с этим внутри жить? Ребенку?
Саша пожала плечами.
- Наверное, так же как живут все остальные, просто я помню больше. Для меня в какой-то момент стало открытием, что остальные люди не помнят. В основном, когда научишься справляться со страхом, это дисциплинирует. Меньше ошибок совершаешь, пользуясь многократным опытом.
Она поднялась и подошла к окну. С этой стороны дома открывался вид на озеро и сад.
- Красиво тут у тебя. Какие планы на день?
Глеб подошел, прикоснулся к ее волосам, прижал к себе.
- Бедная маленькая девочка. Представляю как это, помнить такое среди других детей.
- Как?
- Очень одиноко, - он поцеловал ее макушку. - Мне надо поработать, решать разные вопросы.
Саша кивнула.
 - Ты говорил тут много кресел. Выдели мне одно, самое близкое к тебе и я буду сидеть в нем тихонько и не мешать, пока ты занят.
Он прижал ее еще сильнее, не выпуская.
- Сейчас, я вдруг понял, что всё это закончится. Что-то случилось со мной от того, что я увидел во сне. Как долго ты будешь рядом со мной, сидеть в кресле? Прежде чем опять исчезнешь?
Саша повернулась к нему, и, улыбаясь, заметила:
- Пока не согреюсь полностью. И я только начала!
Здесь, в доме, кабинет Глеба был еще больше, чем в клубе. Еще одна просторная зала, когда-то тут очень любили танцевать. Но сейчас стены были превращены в большущие книжные шкафы. Множество разноцветных корешков от пола и до потолка. Блестящий стол для совещаний, который мог бы уместить деревенскую свадьбу, когда люди съезжаются со всей округи, и те, кого звали и те, кого нет, и те, кто просто мимо проходил. Еще один большой рабочий стол, уже не такой пустой как в клубе, с компьютером и стопками бумаг. Глубокие кресла с высокими спинками, у стола, у книжных полок, у окна. Глеб показал на них рукой.
- Выбирай, которое тебе больше нравится.
Саша подошла к книжному шкафу.
- Так ты книгочей? Всё это прочел?
Он кивнул.
- В детстве я жил с бабушкой, в небольшом городке. Телевизора у нас не было, а вот кое-какие книги были. И мне нравилось уходить в них. Внутрь. И нравится до сих пор.
Саша опустилась в кресло и скрылась в его глубине целиком.
- А родители?
- Мамы очень рано не стало, а отец работал далеко, приезжал иногда, на несколько дней, учил меня послушанию.
Глеб нахмурился воспоминаниям. Саша взяла его за руку.
- Это тоже очень одиноко.
Она тихо сидела в кресле, перелистывая страницы, наблюдая за Глебом и оставаясь незаметной для множества посетителей. Люди приходили и уходили, по одному или целыми компаниями. Садились, что-то спрашивали, показывали бумаги, звонили. Глеб что-то им отвечал, спокойно и без суеты он стоял у штурвала неведомого Саше корабля. Она закрыла глаза и услышала рокот моря, шорох набегающих на берег волн, крики чаек. Соленые брызги на лице. Это состояние, в котором ей было всегда спокойно настолько, что можно расправить свои мысли, упорядочить внутренние потоки и посмотреть на запутанные линии, узлы её с Глебом сплетения. И попытаться разобрать этот сложный, связанный кем-то узор.


Глеб потянулся, открыл глаза и увидел Сашу. Она сидела на ковре, поджав ноги и выводя руками странные фигуры в воздухе.
- Доброе утро. Что это ты делаешь?
Саша замерла, улыбнулась ему:
- Разминаюсь, как могу. Я хотела побегать по лесу на рассвете, но твоя охрана меня не выпустила.
- В подвале есть тренажерный зал, там беговая дорожка. Они тебе не сказали?
- Сказали. Но какой смысл бегать по электронной штуковине, если живешь в лесу? С тропинками?
Глеб пожал плечами.
- Мне по статусу не положено в лесу бегать, вдруг, кто увидит.
- Птицы? Ежики? Ох уж этот статус. Обещаю, я буду так незаметна, ни одна ворона не каркнет. Честное пионерское!
Глеб кивнул.
  -Хорошо, если тебе так хочется, - потом добавил. - В чем, по-твоему, разница между беговой дорожной и лесом? Ну, кроме очевидного комфорта занятий в зале?
- Я разговариваю с деревьями.
Глеб удивился, сел на кровати, поджав ноги, и посмотрел на Сашу внимательно, пытаясь понять, шутит ли она.
- Ну-ка, ну-ка, и о чем они рассказывают? Даже если это так, что может поведать, скажем, береза из подмосковного леса?
- У деревьев память совсем по-другому устроена. Они помнят всё, что происходило с ними. Со всеми березами, например, во все времена. Они рассказывают, каким был мир до появления в нем людей.
Саша взяла его за руку и потянула.
- Пойдем! Я дам тебе послушать голос древнего мира. Это что-то особенное!
- Подожди, - Глеб улыбался ее нетерпению. - Я еще не одет!
Саша вздохнула.
- Это так просто, выйти с утра в лес. По статусу не положено?
Глеб кивнул.
- Но статус потерпит, дай мне 10 минут.
Они вышли за ворота и свернули на тропинку, шедшую вдоль забора. А потом на другую, уходившую в глубину леса. Саша шла, приглядываясь к деревьям, иногда легко прикасаясь к коре.
- Деревья не все одинаковые, ты ищешь особенное? - поинтересовался Глеб.
- Деревья, как и люди, есть более общительные, есть более замкнутые. Нам нужно такое, которое согласилось бы поговорить с тобой. Разговорчивое, любопытное.
Она свернула с тропинки в лес и пошла к пригорку.
- Смотри, какое странное дерево.
Они подошли к сосне, ствол которой на высоте нескольких метров разветвлялся надвое, делая ее похожей на гигантскую рогатку. Саша прикоснулась к дереву, прислушалась.
- Да, оно хочет поговорить.
Глеб скептически покачал головой.
- И что делать дальше?
- Садись, вот сюда. Что бы тебе было удобно, обопрись на ствол спиной. - Саша показала ему на подушку из мха между корней дерева. Он сел, вытянул ноги, прижался спиной к дереву.
- Не сказать, что это удобно. Терпимо.
Она села рядом, взяла его за руку, а второй рукой дотронулась до коры.
- Закрывай глаза и слушай. Я поработаю ретранслятором.
Глеб улыбнулся и замер. Саша почувствовала внутри себя поток дерева, как упругие гибкие тяжи, и поток Глеба, тонкие извилистые светящиеся лепестки. Соединила их друг с другом и стала наблюдать. Сначала лицо Глеба было напряженное, будто он ищет что-то внутри себя и не может найти. Потом дыхание участилось. "Ага! Услышал!" - поняла Саша. А затем тело его расслабилось, само нашло удобную позу, и он ушел далеко назад, в прошлое, о котором люди могут только догадываться. Саша закрыла глаза и стала разглядывать внутри себя сплетение их потоков. Пульс дерева, как особое состояние, передавшийся Глебу. В этом объединении, они как будто вышли на одну частоту и пели одну песню на два голоса. То громче, то почти замолкая и замирая, но потом опять догоняя друг друга и сплетаясь звуками. Потом они замолчали, и некоторое время пребывали в тишине, остановив общий поток, замерев, но вместе. А затем связь распалась, Глеб открыл глаза. Он лежал неподвижно, глядя на устремляющийся в небо ствол, слушая пение птиц. Саша дотронулась до его плеча.
- Ну что? Как это было для тебя?
Глеб смотрел ей в лицо, как будто вспоминая и узнавая. Потом тряхнул головой, сел, обнял руками колени.
- Было ни на что не похоже. Это ты делала?
 - Нет. Я просто работала коннектором, в котором соединяются два провода. А делали всё вы, ты и эта сосна.
Глеб взъерошил волосы, задумался.
- Сложно переложить в слова. Намного труднее, чем даже сон пересказать. Сначала как будто ни чего не происходило. Я слышал лес, шелест, птиц, чувствовал, как ползет по ноге муравей. И, честно говоря, предполагал, что ты так разыгрываешь меня. Но решил дать тебе возможность довести затею до конца. А потом, на заднем плане появился гул, будто я приложил ухо к трубе, внутри которой течет поток воды. Я стал слушать его, все остальные звуки отодвинулись, пропали. А это звук стал такой выпуклый, разбился на составляющие части, как будто шепот мне на ухо, на незнакомом языке. Я даже стал различать отдельные фрагменты, похоже было, что меня будят, стоят рядом и говорят "Просыпайся! Открывай глаза!". И я их открыл.
Он замолчал, прислушиваясь к себе, вспоминая, подбирая слова.
- Я оказался великаном, атлантом распростертым между небом и землей. И я чувствовал связь. Будто у меня два лица, и одно смотрит внутрь мира, в его глубину и пьет его суть, глоток за глотком. А другое лицо смотрит наружу мира, в его свет, и им дышит. Очень длинный вдох, свет наполняет тебя целиком, а потом длинный выдох и я отдавал миру назад то, что рождалось во мне. Какая-то алхимия, соединение сути и света порождало золотую пыль, так это выглядело. Я выдыхал её наружу, рассеивал в облака, и видел, как она становится живой, разносится по ветру, попадает в других существ. В том числе и в других великанов, таких как я. И мы все были связаны этим, будто думали, говорили и пели её. Я видел потоки жизни, текущие по земле, по воздуху и сквозь меня, как прозрачные бурные реки. И мне хотелось следовать за ними. Туда, далеко, куда я не могу дотянуться сам. Но я мог только наполнять их своим дыханием, этой золотой пылью. Мне стало грустно, и тогда все закончилось, я как будто скользнул вниз, сам в себя.
Саша вздохнула, погладила дерево рукой.
- Оно много тебе рассказало. Ты практически подошел к этой точке, тайне тайн, зачем Томуктосоздалэтотмир понадобились люди.
- Ни когда не задумывался об этом, мне казалось, они возникли сами собой.
- Как сорняк в огороде?- Саша покачала головой. - Тут всё происходит по заранее намеченному плану. Задумывается во всех мельчайших подробностях и кропотливо реализуется. Про многое, мы просто не можем понять зачем, но это от того, что не видим картины в целом, и не понимаем целей.
Глеб встал, отряхнул сосновые иголки, мох и посмотрел в вышину кроны.
- Теперь я вижу у деревьев лица. У каждого свое.
Саша улыбнулась.
- Я у всего вижу лица, у трав, у камней, у домов и даже у автомобилей. Во всем, что входит в его план, есть лицо, потому что он присутствует в каждом фрагменте своего творения.
Они пошли обратно по тонким тропинкам. Глеб задумчиво молчал, потом заметил:
- Ты о нем часто говоришь. О Боге. Как будто ты с ним хорошо знакома.
- Мы называем его Тотктосоздалэтотмир.
Глеб кивнул.
- Да, я заметил. У меня возникло два направления беседы. Первое, о том, кто такие эти мы. А второе о нём самом. Трудно выбрать. Пусть будет о "мы". Ты говоришь о таких людях, как ты? Вас много? Помню, ты упоминала про своего Учителя.
Саша заглянула в его лицо.
- Собирательно можно назвать нас волшебниками. Я так называю. Много - относительное понятие. Но мы есть. Некоторые из нас знают о себе это, некоторые догадываются, некоторые смогли запрятать эту часть своей природы так глубоко, что забыли о ней.
- Кто вы такие? Откуда взялись?
Саша замерла, прислушиваясь к себе, что-то перебирая в голове.
- Скорее, это не вопрос происхождения. А способ взаимодействия с миром. Трудно подобрать слово или объяснить. Представь, как будто бы существа живут постоянно погруженные в плотную среду, например в толще воды. И не знают ни чего кроме нее. Но некоторым, в силу разных факторов удается вынырнуть. И теперь они ощущают кроме плотности еще и разреженность, чистый воздух, в котором их не сжимает так сильно. И ещё возникают сами эти понятия, и понимание особенностей среды, а отсюда и возможность с ней взаимодействовать на новом уровне. Например, тому, кто живет в глубине, даже в голову не придет, что водой можно плескаться. А это совсем не сложно, просто задеваешь ее рукой и смотришь на разлетающиеся брызги. Научится направлять их в определенную сторону, или придавать им форму струи или веера, это просто вопрос навыка и техники. Главное - само знание того, что это возможно. Как взгляд не только изнутри, но и снаружи. Понимаешь?
- Да, кажется что это просто, но на самом деле не так, для нормального человека преодолеть тот барьер, о котором ты говоришь невозможно.
Саша засмеялась.
- Ну, конечно, придется перестать быть нормальным! Для начала. А потом, всё достаточно просто. Я видела у волшебников два пути - объединения и обособления.
- С чем и от чего?
- Друг с другом, и с миром. - Саша взмахнула рукой. - Я попробую объяснить, но боюсь забрести в дебри. Эта стена, которую надо перелезть или перепрыгнуть, по сути, умение видеть мир и себя отстраненно, как бы со стороны. И не только плотный мир, но и его тонкий план.
На лице у Глеба появилось скептическое выражение. Он хотел что-то возразить. Саша взяла его за руку.
- Подожди. Я знаю, что для человека который этого не видит сам, рассказы о Той стороне, выглядят как фантастика. Представь будто кто-то, например, с помощью научного прибора, может видеть волны вокруг - магнитные, радио и все остальные. Это совсем другая картинка. И представь, будто этот прибор позволяет видеть только их, выделяя от всего остального.
Глеб кивнул.
- Что-то вроде прибора ночного видения?
- Да прибор видения тонкой составляющей мира, не материи, а скажем энергии. А теперь представь, что человек там выглядит по-другому. Ни как тело с руками, ногами, и головой. А как сфера. Причем все точки на поверхности этой сферы это события. Которые с ним уже случались или могут случиться, и варианты этих событий. А в центре этой сферы присутствует кто-то,  с фонариком в руке. Он светит лучом на поверхность, и в самом том месте, где луч соприкасается с ней и происходит жизнь человека и его судьба в том виде, как мы привыкли воспринимать. И этих сфер ты увидишь огромное количество - грозди, скопления, как много спутанных друг с другом бус. Так вот, возвращаясь к волшебникам и их путям. Существует два основных метода покинуть эти плотные скопления. Первый это Луч расширяющийся - когда свет фонарика становится все сильнее, высвечивает иногда не одну точку, а сразу несколько или становится очень объемным, эти несколько лучей могут расшириться настолько, что они уже перестают быть лучами, вся сфера заполняется светом. И тогда нитка, на которую эта бусина нанизана уже не может ее удержать, она воспаряет из толщи, как пузырек наполненный воздухом. И оказывается на поверхности. А второй метод, это Луч соединяющий. Я уже говорила тебе об этом. Когда двое или возможно больше существ соединяются друг с другом своими лучами, образуя отдельный, свой собственный остров, они похожи на снежинки, как мне кажется. Их связь друг с другом настолько сильна, что связь с миром слабеет. И они тоже выныривают. А оказавшись на поверхности, узнаешь не только о свойствах среды и возможности взаимодействовать с нею, а еще и видишь Тогоктосоздалэтотмир, встречаешься с ним лицом к лицу.
Глеб обнял ее плечи и прижал к себе, лицо Саши уткнулось ему в грудь, и она вдохнула его запах, свежего ветра и почему-то конфет.
- Стой, стой! Мне еще работать сегодня. Так что о нём в следующий раз. Мы уже пришли обратно и пора завтракать. Мне кажется, я съем всё что предложат.
Саша улыбнулась.
- Слишком интенсивно, для такого неопытного психонафта?
Он кивнул.
- Да, я пока могу воспринимать подобное только малыми дозами. Мне надо обдумать всё, что я уже успел увидеть и услышать. Я запомнил, что ты сказала, но не целиком понял. Но то, что душа человеческая заперта в клетке, это, мне кажется, я знал всегда.
За завтраком они значительно проредили содержимое тарелок на столе. Допив кофе, Глеб откинулся на спинку стула и констатировал.
 -Уф! Я в жизни столько не ел, да еще с утра!
Саша кивнула.
- Такие выходы, за грани, большое испытание, тело требует восстановления.
- Вроде бы мы только прогулялись по лесу,  я посидел под деревом, а ощущение, как будто пробежал марафон.
- Можно сказать, что твоя душа пробежала. Отсюда, в доисторические времена и обратно. А поскольку тело от неё неотделимо, то оно это ощущает по-своему.
- Тяжелая это работа быть волшебником?
- Это не работа, это образ жизни. И устойчивость тела, одна из составляющих. Оно должно быть опорой, якорем. Без этого многое не получается, не хватает сил, что бы уйти далеко. А еще хуже, если ушёл, а вернуться обратно не можешь.
Глеб удивился.
- Что, и такое случается?
- Да. Бывало. С некоторыми из нас.
Саша замолчала, он рассматривал её лицо.
- Люди тоже уходят. Кстати, я не отчитался тебе. Светлый сон. Я видел, как наш рыцарь скачет на своем коне по цветущему лугу. Без доспехов и амуниции. А на лугу танцуют, смеются прекрасные девы. И он выбрал себе самую красивую, и похитил её. Просто примчался, схватил и увёз. Так можно было делать?
- Но дева-то была не против?
Глеб улыбнулся.
- Пожалуй, да! Потом я увидел, как они венчались - одетые в шелк и бархат, в сверкающих драгоценных камнях, в таком большом соборе, с разноцветными оконцами. И там были все, кто много значил в то время - король, знать. И толпы людей собрались на площади что бы хоть одним глазком увидеть это великолепие, поучаствовать в празднике.
- Легко черпать жизнь полными ладонями, когда ты богат, красив и знаменит. Она сама прыгает тебе в объятия, делая еще знатнее, еще богаче и еще знаменитее, - лицо её было грустным. - В таких вещах, во всем, что дают Они, всегда есть подвох. Ну, ты увидишь это потом. А дева была его кузиной. И он обещал венчаться с ней, когда они ещё были детьми, и бегали в кружевных платьицах по парку у замка. Им бы не дали пожениться иначе.
- Кто это Они?
- Хозяева.
- Хозяева чего? Я думал, такое может дать только Бог.
- Хозяева человеческих жизней, мира людей. А Бог - собирательное слово. В зависимости от контекста его принято прикладывать к очень разным фигурам. Но мы поговорим об этом в другой раз, так? Тебе же еще сегодня работать.
Глеб помолчал, потом поднялся.
- Да, мне надо уехать по делам. Чем ты займешься, пока меня не будет? И некому станет рассказывать такие интересные истории.
- В те часы, когда я не работаю Шехерезадой, я смотрю мультики.
- Мультфильмы? Ты не шутишь? - он был удивлён.
- Нет, это один из самых замечательных способов бездельничать. Ты не пробовал?
Он покачал головой.
- В детстве у нас не было телевизора, а потом я как-то быстро вырос.
- Ни когда не поздно привнести в свою жизнь что-то столь прекрасное. Возвращайся и я покажу тебе мои самые любимые.
Глеб с сомнением вздохнул.
- Ну ладно, наверное, можно попробовать, после беседы с сосной, мультфильмы уже не кажутся чем-то странным. На первом этаже есть домашний кинотеатр, тебе покажут.
Саша засмеялась.
- Фу! Смотреть мультики в кинотеатре это вовсе не правильно!
- А как же надо?
- В идеале, краем глаза, в щелку, спрятавшись под стол, накрытый скатертью, и воображая, что ты в блиндаже или вигваме. Можно взять с собой баранки! Усыпать всё вокруг колючими крошками.
Он поцеловал ее рыжую макушку.
- Звучит сказочно! Распорядится, что бы принесли телевизор в столовую?
Саша покачала головой.
- Не надо. Побережем твой статус.
- Спасибо! Начинай обустраиваться.
- А что это значит? Какое значение ты вкладываешь в это слово?
- Посмотри вокруг, - Глеб взял ее за плечи и покрутил в разные стороны. - Всё тут делали дизайнеры, исходя из того как надо и как положено. Но я совершенно уверен, ты бы сделала иначе. Делай. Преобразуй и заполняй это пространство так, что бы тебе в нем было хорошо и уютно. Я отдам распоряжения по этому поводу. Можешь спрашивать, и тебе помогут.

Вернулся он только вечером, усталый и серьезный. Сел в кресло, откинулся и замер. Саша тихонько пристроилась на подлокотник, запустила пальцы ему в волосы, погладила макушку, затылок и положила ладонь на шею.
Глеб повернулся, смотрел на неё молча, и как будто изучал, некоторое время, потом спросил.
- Скажи, а можешь видеть, что будет дальше? В будущем?
- Могу.
- А в моём бизнесе? Какое решение принять для оптимального результата?
Она замерла.
- Не могу.
- Почему?
Саша нахмурилась.
- Прости, но придворный волшебник из меня никакой. У тебя проблемы?
Он кивнул.
- Надо решать некоторые ситуации, но не понятно как. А ставки очень высоки.
Саша вздохнула, соскользнула ему в руки и обняла за шею.
- Знаешь, что я тебе скажу. Я понимаю, кто ты такой и чем занимаешься. Для этого, мне не нужно знать ни каких подробностей и слышать объяснений, и даже использовать магию. Просто такая деятельность имеет очень характерный вкус и цвет, вне зависимости от того вьется по ветру Веселый Роджер или всё происходит в спокойствии чинном, дорогих костюмах и интерьерах. И для меня это не имеет значения! - быстро добавила она, почувствовав, как он напрягся. - Многие жизни были проведены моей сущностью именно в подобном досуге, в разных эпохах, веселые были времена. Но потом она пошла дальше, перестала прикасаться к таким обстоятельствам. Поэтому я не могу в этом участвовать, это закрытая для меня область.
- Почему-то я догадывался, что ты не станешь мне помогать.
- Дело не в тебе вовсе, это процессы вне моей области взаимодействия с миром. А тебе я хочу помочь в главном.
- А что ты считаешь главным?
- Я не знаю, но я это чувствую, как твою сердцевину, - она задумалась. - Вот скажи, зачем тебе клуб? Он же не имеет ни какой связи с твоим бизнесом?
- Моя "Золотая сеть"?
- Да. Как ты его придумал? Создал?
Глеб надолго задумался, потом заглянул ей в глаза.
- Пытаюсь вспомнить, как пришла идея, и не получается. Это было давно. Но я отчетливо помню про название, я назвал его так, потому что хотел поймать свою золотую рыбку и загадать ей желание.
- И как, поймал?
Он погладил ее по голове, провел рукой по рыжим прядям.
- Да! Ты моя золотая рыбка. Надо же! Только сейчас я понял, что сделал его, что бы встретить тебя. И это сработало!  - Он прижал ее к себе.- Попалась!
Саша потерлась носом о его подбородок.
- Да, и впрямь! Ну что же, говори свое желание! Я готова.
Он замер, потом покачал головой.
- Представляешь, я его не помню! Я так долго шел куда-то, ждал чего-то, и вот, когда наступил тот самый момент истины, я и не знаю в чём она.
- Это и есть самое главное. Это твое предназначение. В этом я тебе помогу. Вспомнить и исполнить.
Они сидели, молча, обнявшись. Думая каждый о своём.
Саша потёрла рукой кончик носа, она всегда рада делала, когда вдруг к ней приходила интересная идея.
; Можно кое-что попробовать. Я не могу увидеть то, о чём ты спрашиваешь, но, может быть, ты сможешь сам?
; Видеть будущее? Вряд ли.
; Я помогу! Пойдём!
Саша вскочила, вытащила его из кресла и потянула за собой. Наверх, в спальню.
; Идея вот в чём. На материальном плане, тело человека имеет очень определённое устройство, хорошо знакомое каждому, так же и на энергетическом плане у него есть структура. Каналы, по которым идут потоки, их узлы, и много чего ещё. Обычно человек этого всего не ощущает, все потоки вялые, узлы не активны. Но есть способ их взбодрить, дать им распустится. Это я могу. В таком состоянии свойства меняются, а видеть будущее не самое сложное.
Она показала на кровать.
; Снимай всё лишнее, что мешает. Ложись!
Глеб с сомнением посмотрел на неё, но снял пиджак, брюки с рубашкой и растянулся поверх одеяла.
; Иногда я смотрю на тебя, и не верю что такое возможно.
Саша хитро улыбнулась.
; А я иногда смотрю на тебя и вижу, какой ты невероятно красивый.
Он хмыкнул.
; Так ещё страннее.
Саша присела рядышком.
; Закрывай глаза и чувствуй!
Она положила руки ему на голову, и держала их там пока не почувствовала как ладони налились жаром. А потом стала рисовать знаки на его спине, постепенно спускаясь ниже, на руках, вниз от плеч к ладоням и по всему телу, до пальцев ног.
; Я призываю твой сад расцвести. Энергетические узлы похожи на бутоны. Я здороваюсь с каждым, называя его по имени, и дую в самую серединку, что бы он расправил свои лепестки. Скорее всего ты не чего не почувствуешь кроме моих прикосновений, но когда они откроются все, это наполнит тебя силой!
Она продолжала дотрагиваться кончиками пальцев до разных точек на его теле и тихонько дула в каждую.
; Вот! Теперь! Всё готово! Вспомни о своих проблемах, об их источнике, когда и чем они начались. И увидь эту протяжённость, цепь событий. От начала и к сегодняшнему дню. Сделал?
Он тихо выдохнул:
; Да, готово.
; А теперь, как будто ты троллейбус, цепляйся за эту линию и езжай по маршруту. Едешь?
; Еду.
; Медленно достигай нынешней точки, а потом, не останавливаясь, езжай дальше. Вперёд. И смотри, что ты видишь, слышишь или ощущаешь. Это может быть и картинка и слово и чувство. Откройся!
Саша прислушивалась к его дыханию, сначала ровному и глубокому, потом оно будто упало вниз, с высоты, прервалось и ускорилось.
Глеб открыл глаза, перевернулся и сел.
; Насколько этому можно верить?
; Будущее не определено, но состоит из более или менее вероятных событий. То, что ты увидел, наиболее близко к тому, как всё может случиться.
Он соскочил с кровати, быстро оделся, схватил пиджак и достал телефон.
; Мне нужно дать распоряжения. Пойду в кабинет. Не жди меня, ложись спать.
; Ну вот, убегаешь. - Саша вздохнула.
Глеб обнял её за плечи, поцеловал розовое ухо, выглядывавшее из волос.
; Зато завтра, я весь день с тобой! Наверняка у тебя есть план, чем удивительным и замысловатым мы можем заняться!


-Просыпайся, соня!
Саша почувствовала, как вдруг стало щекотно её пятке, торчащей из под одеяла. Она спрятала ногу, потянулась и открыла глаза. Глеб был необычайно доволен.
; Все получилось?
; Да! Дела сложились отлично. Поднимайся, быстрый завтрак и мы пойдём гулять. Я покажу тебе место, из-за которого я и купил себе это большой дом. Он, кстати, был совсем развалиной. Пришлось изрядно потрудится, что бы привести его в приличный вид.
Через некоторое время они вышли наружу, Саша окинула взглядом фасад. 
- Да, я вижу новые слои и старые. Это был остов дома, его скелет, да?
Глеб кивнул.
; Смотри, что это там творится?
Вокруг домика охраны, с множеством антенн на крыше, собрались люди и что-то выкрикивали. А самую верхушку украшала зацепившаяся за длинный шпиль, связка разноцветных воздушных шариков. Один из охранников залез на крышу и пытался дотянуться до них палкой. Но шарики бодро парили в высоте на ветру, и, казалось, ловко уворачиваются от его ударов. Саша захихикала.
; Надеюсь там мощный фундамент! Как бы он не улетел вместе с ними в стратосферу!
Глеб улыбнулся.
; Они что-нибудь придумают. Я в них верю.
; Да! В крайнем случае, повиснут все по краям, вон народу как много собралось.
На улицу действительно вышли все охранники, рабочие, девушка Даша, следившая за порядком в доме, и даже маленькая плотная женщина, по белому колпаку которой было сразу ясно, что она повариха. Она отпускала самые едкие комментарии в адрес неловкого парня, явно проигрывающего сражение с шариками.
; Пойдем! - Глеб взял её за руку и потянул. Они обогнули дом, и подошли к озеру. Берега были аккуратно выкошены и в воду уходили деревянные мостки. Он пошёл вдоль берега в сторону примыкающего к озеру леса. Там, на самой опушке в озеро впадал широкий и прозрачный ручей. Они двинулись вверх по течению. Тропинки не было и пришлось идти по травам, кочкам, перешагивать через ветки. Вскоре Саша услышала шум, рельеф резко ушёл вверх, лес поднимался на холм, а ручей наоборот сбегал с него им навстречу. Вода вымыла русло, которое на высоте нескольких метров обрывалось и струя, превращаясь в водяной веер, падала вниз. Над ней, в солнечных лучах, проходящих сквозь кроны, искрилось сразу несколько радуг.
; Так красиво!
Саша села на мшистую кочку. Глеб присел на корточки рядом.
; Да, я увидел это место случайно, много лет назад. И всегда знал, что когда-нибудь оно будет моим.
; Такое не может ни кому принадлежать. Только если Томуктосоздалэтотмир.
Глеб пожал плечами.
; Это моя земля. А Бог… Я не согласен со многим, что в жизни происходит, если считать что он сделал всё. Но здесь можно сказать "Боже, как красиво!" Как ты думаешь, он это слышит? Хвалу? И молитвы? И проклятия?
Саша задумалась.
; Сложный вопрос. Бог, как любят говорить люди. Или Тотктосоздалэтотмир, как говорят волшебники, на самом деле не кто-то один, а целый коллектив авторов.
Глеб был ошарашен.
; Как это?
; Источник мира, вся его сила и энергия - это Исток. Но он вольный поток, не имеющий, ни каких границ, что бы обрести форму его понадобился Творец. Он дал ему русло, берега. - Саша показала на ручей. - Все в этом мире подобно друг другу - большое малому, малое большому. Одна и та же матрица, повторяющая сама себя на разных уровнях, в разных ситуациях.
Она помолчала, потом продолжила.
; А была ещё та, кто насадил по берегам деревья и травы, запустил в небо птиц, а в землю всяких жучков. Она стала источником жизни, всех проявлений жизни.
; Ни чего не понимаю. Ты так говоришь, будто мир не сам по себе возник.
; Не сам. А по замыслу. Вот ты, когда решил старые развалины превратить в шикарный дом тоже, сначала замыслил это, а потом осуществил. И я уверена тебе пришлось приглашать много специалистов, архитекторов, строителей, дизайнеров?
Глеб кивнул.
; Еще больше, кого тут только не было. Ты хочешь сказать, что мир создавался так же?
; Да. Миллионы лет Исток направлял свой поток в зелёные берега, любуясь красотой вокруг. Но потом, начался новый отсчёт. Тот, который тебе показывало дерево. Ему понадобилось больше движения, он захотел бурлить и пенится. И тогда от его потока отделилась ветвь и в руках нового Творца превратилась в людей. Со всем, что им присуще - личностью, судьбой, любовью.
; А что, до этого любви не было?
Саша покачала головой.
; В ней не было ни какой надобности. Все создания первого Творца являлись сосудами для Истока непосредственно. И чувствовали его как часть себя. А любовь это особый путь людей. Подарок для них, и проклятие одновременно. По большому счёту все, что люди делают, это только ради любви. Всё добро и всё зло.
; Добро и зло это тоже подарок людям? В природе же этого нет?
Саша вздохнула.
; Трудно объяснить. Люди оказались слишком плотными, очень проворными, весьма непослушными. И понадобились специалисты, что бы приглядывать за ними. Пастухи. Хозяева. Они открыли людям двойственность. Рассказали что такое хорошо и что такое плохо.
Глеб вглядывался в траву.
; Зачем же?
; Тебе должно быть понятно, как руководителю. Без этого невозможно управлять. Нужен кнут и нужен пряник. А то, что они находятся внутри каждой головы, это удобно устроенная система.
; Если вдумываться в то, что ты говоришь, становится страшно.
; Это если вдумываться. Вся махина работает ловко и достаточно исправно уже так давно, что это не нуждается в осмыслении. Просто в принятии, так как есть. Но возвращаясь к началу разговора. Когда человек в порыве чувств восклицает: "Боже, как красиво!", то в зависимости от контекста он может обращаться к Истоку, Творцу номер один, Творцу номер два, к Великой Праматери или к Хозяевам. Кто-то его услышит, впрочем, последние слышат всегда и всё, что говорят и даже думают люди.
; Этому всему трудно поверить. И я не большой знаток религиозной литературы, но, похоже нет совпадений с принятыми у людей версиями.
Саша скорчила рожицу.
; Вся литература такого плана написана Хозяевами. И основная её цель, это ещё больше подпруг и уздечек. Людей становится все больше, и требуется периодически менять методы воздействия на умы. Так и возникают новые религии.
; Ты, похоже, безбожница?
Саша подошла к водопаду и подставила руку под струи. На её ладони заплясала маленькая радуга.
; Напротив. Я разговариваю с Темктосоздалэтотмир не останавливаясь. Глядя на облака, плывущие по небу, или на то как ползёт божья коровка. Когда ем мороженное, и когда смотрю на твоё хмурое лицо. Если хочешь услышать Бога, надо не листать старые книги, а обратить внимание на то, что напевает ребёнок ещё не научившийся говорить или шепчет юноша, ночью бродя по улицам. Бог говорит через них на языке понятном каждому, это поэзия жизни. Живая, не умолкающая ни на мгновение.

Глеб проснулся в середине ночи. Он сел на кровати, замер. Саша повертелась во сне и тоже открыла глаза, почувствовав его волнение.
; Что случилось? Сон?
; Да. Я увидел её.
Саша вздохнула, села на кровати по-турецки закуталась в одеяло.
; Её. Да, она в этой истории самое главное. Сердцевина.
; Я начинаю иногда слышать его мысли и чувствовать его эмоции. Рыцарь шёл по дворцу. Много роскоши, много людей. И он ждал встречи с тем, во что не особо верил заранее. Поскольку его жизненный опыт подсказывал ему, что такого просто не может быть. И он уже заготовил усмешку, когда открылась перед ним дверь огромного зала. И на него хлынул свет. Всё там внутри было заполнено таким ясным сиянием, до самых краев, что оно обрушилось на него как волна и полностью затопило, ослепило. Он закрыл ладонями глаза, думая, что вдруг ослеп. Потом сияние стало прозрачнее и сконцентрировалось, обняло маленькую фигурку посреди зала. Девочка-подросток, маленькая и хрупкая. Он так и видел её потом в дымке сияния, как будто стоящей в мерцающей сфере. Она назвала его братом. И в тот момент, когда она взяла в маленькую ладошку его руку, он понял, что она видит и знает про него всё. Самое главное и всё остальное и то, чем можно гордиться, и то, чего стыдится.
Саша улыбнулась.
; Да, в их беседах она не называла его по имени, говорила обычно - братик.
; Беседы да. Я видел, как она поразительно сражалась. Отказываясь от тяжёлых доспехов, используя их больше как парадную одежду, она появлялась на поле боя одетая как мальчишка, с тонким длинным мечом. И двигалась настолько плавно и быстро, что за ней было невозможно уследить взглядом. Светлый росчерк молнии, оказывавшийся то тут, то там, именно в тех местах, где нужна была сила или помощь, иногда казалось, что в нескольких одновременно. Это выглядит очень неправдоподобно. Неужели так было на самом деле?
; Так это видел он. А насколько хорошо срабатывает наше зрение, и слух, и осязание, и мозг обрабатывающих их сигналы мы не можем знать наверняка. Ни каких других точек отсчета, когда ты находишься внутри тела, нет.
; Она рассказывала, что слышит голос Бога, который говорит ей, что надо сделать и как. И она просто исполняет его волю, с помощью подаренной им силы.
; И проявления этой силы видели все вокруг, и друзья и враги. Да, так и было. Невозможно знать до конца, что происходит по-настоящему, а что нет. Есть явление, события, люди которые в нем участвуют и меняют этим мир вокруг себя. И для них, в тот самый момент это и есть реальность. Это не вопрос веры или неверия. Они просто знают, что это так. Иначе ни чего не получится. Так что да, Тотктосоздалэтотмир говорил с ней прямо и открыто.
Глеб обхватил голову руками.
; Она показывала рыцарю, как она видит мир, и это до сих пор стоит перед глазами. Страшно, как будто новый ракурс и ты уже не можешь видеть иначе.
; Почему страшно?
; Я слышал их разговор. Они сидели вечером, в шатре, за деревянным столом. Она сказала: "Свет Изначального есть в каждом из нас, в людях меньше, а в нас с тобой больше, ты просто забыл. Но его качество не меняется в зависимости от количества. Количество вообще не имеет значения. Страшно и мерзко когда его нет. Это настоящая тьма. Те, кто были призваны беречь и охранять, начали вносить свои коррективы в божественный замысел. Посмотри, каких гомункулов они сотворяют, без света и души, с пустыми глазницами бессмысленных обжор и прелюбодеев, наполненных злобой. Открой свои глаза, братик!" Она встала и одернула пролог, открыв его взгляду поле, лагерь, людей сидящих у костров и палаток. И он вдруг увидел, что она имеет ввиду. Люди как будто бы были по-разному устроены, у одних внутри сидел живой трепещущий светлячок, мечущийся и освещающий человека изнутри, делая его светлым как лампа. А другие. Они были похожи на тонкие оболочки, наполненные серым туманом. Как надувные куклы, которые так же двигают руками и ногами, едят, разговаривают и даже смеются, как люди, но, по сути, не являясь ими.
Саша закрыла лицо ладонями и прошептала.
; Я не помню этого разговора. Но я знаю, что она показала ему. Я вижу это постоянно. С тех пор картинка уже не менялась, только тумана становится все больше, а света все меньше.
Глеб вскочил и расхаживал по комнате.
; Знаешь, я помню, что в детстве, мне казалось, что часть людей вокруг не живые, а только делают вид. И я так боялся их, что постарался убедить себя, что это не так, и забыть. Убрать это очень глубоко, иначе просто не возможно было проходить рядом. И вот теперь, когда появилась ты, оказывается, что так оно и есть.
Саша вздохнула:
; Извини. Но действительно это так.
; Как же теперь жить? Что делать?
; Попробуй это просто принять. Иначе можно сойти с ума, как наш бедный рыцарь. Видимо это и стало началом его конца. Она его покинула, а ужасы остались. И этого не возможно было выносить.
; Покинула?
Саша кивнула.
; Ты наверняка увидишь это сам, потом. Не буду рассказывать.
Глеб согласился.
; Хорошо. Но может, ты хоть скажешь мне, как их звали? Я уже настолько хорошо и близко с ними знаком изнутри, но не слышу их имён.
; А это разве важно?
; Это удобно.
Саша пожала плечами.
; Ладно. Считай, что рыцаря звали Илья, а его светящуюся подругу Анна. Это наиболее близко и удобно в наших беседах. Хотя исторически их звали иначе, но это не имеет отношения к сути.
 
Саша сидела в кресле и смотрела в окно. В солнечных лучах воздух наполнялся искрящимися пылинками. Они порхали по разным траекториям, одни летели к окну, другие от него. И даже ее дыхание влияло на направления их движения. "Вот так, казалось бы, пустота, вдруг оказывается плотной и наполненной событиями,"- Саша дунула, пылинки закружились, завертелись, понеслись по новым маршрутам. "Исток играет миром, иногда даже не осознавая этого. Но когда он делает это намеренно, то уже невозможно не заметить. Я чувствую вокруг его возрастающий интерес к деталям игры. Часть нитей утончается и исчезает, но возникают новые, там, где их не было, никогда до этих пор," - Саша смотрела на изнанку мира, замечая новые штрихи, будто невидимая рука прокладывала стежки в гигантской вышивке мироздания. Узор на новый манер, совсем не понятный, но уже различимый. Отличный от всего остального своей мощью и насыщенностью. Она приблизилась к стежкам вплотную и хотела дотронуться до них, но вдруг почувствовала взгляд. Она была не единственным наблюдателем, кто-то еще смотрел на происходящую трансформацию. Саша обернулась, заметила движение в дымке, среди переплетений взлетающих вверх линий. Попыталась сфокусироваться, догнать ускользающую тень и почувствовав прикосновение, вздрогнула. Глеб положил руку ей на плечо.
- Ты как будто спишь с открытыми глазами. Когда я служил в армии, то тоже так умел. Что ты видишь?
- Изменения. Тотктосоздалэтотмир переписывает его снова. И судя по взмахам кисти, очень масштабно.
Глеб выглянул в окно, посмотрел на небо, деревья, и двух рабочих, несущих куда-то доски по двору.
- Пока всё как всегда, вроде бы.
- Проявленное отстает от замысла. От эскиза до воплощения проходит время.
- И когда же нам ожидать изменений?
Саша прислушалась к чему-то.
- Не знаю. Изменения происходят уже сейчас, я думаю, все волшебники это видят. И не только они, - она задумалась о чьем-то присутствии в ее видениях. – Да, и многие люди, тоже чувствуют. Те, кто видят чуть больше остальных. Время пройдет, и изменения станут видны всем и каждому. Может быть, это будет 100 лет, а может 200. Но мир изменится. Исток не чувствует времени, его течение, просто одно из его проявлений.
Глеб заправил рыжие прядки за уши и поцеловал ее.
- Не представляю, как это - не чувствовать времени. Мне предстоит неделя без тебя, надо уехать по делам. И я чувствую ее очень плотно. Каждый день.
Саша вскочила.
-Что же мне делать здесь без тебя?
-Ждать. Ожидание друг друга это часть отношений. Ну и ты можешь заняться домом, похозяйничать.
Она кивнула, дотронулась до стены рукой.
- Хорошо, я попробую что-то тут сотворить.
Вечером он уехал. Саша села на краешек кровати. "Одна…" - она уже и забыла как это. Быстро забыла. "Все существа стремятся к объединению и слиянию. Такова их суть",- она дотронулась щекой до его подушки и сделала глубокий вдох. А потом из рассыпанных молекул его запаха, стала плести след его присутствия, соединяя их одну с другой, как будто нанизывая на нить бусинки. Затем встала и вышла в длинный коридор, освещаемый только одной ночной лампой у лестницы. И начала прокладывать свою вышивку, невидимый узор, захватывая в стежки стены, мебель, крышу, пролетающих над домом птиц. Всё что вдруг возникало и казалось красивым в соединении друг с другом. Девушка Даша, спящая на первом этаже, и опустившаяся под воду кувшинка в пруду. Охранники у мониторов, и так и оставшиеся на шпиле воздушные шары. Водопад в лесу, мерцающий светлыми полукругами лунных радуг, и изгибающаяся парадная лестница, подсвеченная маленькими лампочками, в основании каждой ступени. Она села на лестницу, прислонилась спиной к стене и закрыла глаза: "Ну что же, дом, у нас будет интересный совместный досуг".

- Теперь я чувствую, как мир меняется,- сказал Глеб. Он обнимал ее и дотрагивался, как будто бы проверяя всё ли на месте, не разбежались ли куда-то отдельные части за время разлуки.
- Что ты замечаешь?
- Слои и краски. Будто их стало много, и мои глаза смотрят по-другому. Там где раньше я видел просто красный, теперь соседствуют множество нюансов - бордо, кармин, сангрия, киноварь. Я раньше и слов таких не знал, а теперь это вижу. Цвет это как пример, тоже в звуках, в словах, в поступках. Но это сложнее объяснить. Здесь, в доме, все это заметно больше, не размыто, а сильно концентрированно.
Саша кивнула.
- Да, я похозяйничала тут.
- Так это твоя работа! Я думал ты перевесишь шторы, передвинешь мебель, ну может, стены перекрасишь.
- Я взаимодействую с пространством на других уровнях, шторы и мебель это мелко. Помнишь, в сказках иногда говорят про живую и мертвую воду? Когда оживляют павших героев? Когда ты отремонтировал этот дом, отстроил его практически заново, ты как будто бы полил его мертвой водой - его раны затянулись, тело стало целым.  Я же пришла с кувшином живой воды. Я поливала его всю неделю и дышала вместе с ним, что бы он вспомнил, как это делается. И у него получилось. Он пробудился, вздохнул и открыл глаза. Так что получай своего ожившего богатыря.
Глеб огляделся.
- И что это значит? Как это проявляется?
Саша засмеялась.
- Я думаю, скоро ты все заметишь, ну и они, твои служащие, тебе расскажут, если смогут пересилить свой страх.
- Страх? Эти изменения пугающие?
- Твой дом оказался не так прост. И у него есть вполне определенное видение себя самого, свой характер. Мне это импонирует, а вот людей, не умеющих легко переходить грань материального - такое обычно пугает. 
Глеб еще раз огляделся, задерживая взгляд на лепнине, окнах, стенах.
- Какое, такое?
- Помимо семейства сов, которые живут теперь в башне? И не собираются ее покидать, даже если туда забирается рабочий со шваброй и тычет ею им в глаза?
Глеб вздохнул и улыбнулся.
- Так, хорошо, совы. Что еще?
- Звуки музыки и шагов раздающиеся в закрытой и пустой столовой.  Шепот из твоего кабинета, книги стали рассказывать друг другу то, что в них написано. И по ночам, можно увидеть, как из одной стены в другую входит кто-то полупрозрачный, но вполне антропоморфный. Один небольшой призрак. Но я думаю это только начало.
- И как же люди на это реагируют?
- Пугаются. Кричат, ну если встретят призрака ночью, в туалете.
Глеб сжал ее в объятиях.
- Представляю! Неужели они еще не догадались, чьих это рук дело?
 - В первую очередь! Люди во все времена быстро находят виновного, того кто связан с потусторонним. Твоя повариха пару раз осенила меня крестным знамением, со спины.
Он рассмеялся.
- Не помогло, да?
-Ага.  А еще я слышала, как Даша эмоционально и доказательно рассказывала водителю, почему, таких как я раньше сжигали на костре. Она не права, мне, обычно, отрубали голову.
-Обычно?
- Часто. Ты увидишь сам, когда досмотришь историю про рыцаря. Я соскучилась по тебе, и сны уже толпятся и водят хороводы, в ожидании твоего внимания.

Саша бежала по тропинке. Восходящее солнце доставало лучами, сквозь стволы деревьев, грело щеки. Она зажмурила глаза и соединила во внутреннем пространстве тепло ощущаемое телом и вибрацию нитей, тонкие потоки дыхания Истока. Свернула с тропинки и побежала сквозь лес, с закрытыми глазами, в открывающиеся просветы пустоты, между потоками света и тепла. Она слышала, как шуршит сухая листва под ногами и слышала звон нитей, как будто касалась натянутых струн. Прикосновения, нежные, деликатные, но вызывающие резонанс в каждой клеточке. Вдруг все пространство заполнило воспоминание -  Глеб, его прикосновения. Она споткнулась, кубарём скатилась в небольшой овраг, открыла глаза и засмеялась. Не над собой, или миром, как обычно, а просто от радости, которую невозможно удержать внутри себя, как не зажимай ладонью рот и не делай серьезное лицо.
Глеб шёл по тропинке навстречу и был явно взволнован. Схватил, прижал, чуть поднял вверх, как будто взвесив. Потом поставил её на землю и вынул веточку, запутавшуюся в волосах.
; Ты, правда, с этим всем живёшь?
; С ветками и листьями в прическе? Иногда случается. - Саша тряхнула головой. Провела руками по волосам, наблюдая небольшой листопад.
; Нет. С тем, что мне снилось сегодня. Как Илья её потерял. Как Анны не стало.
Она кивнула.
; Живу. Да. Расскажи, пожалуйста. Иногда тебе удается увидеть такое, чего я и сама не помню.
Глеб обнял ее за плечи, и они пошли домой.
- Этот сон состоял из нескольких сцен. И то, что про Анну было коротко, остро и очень болезненно. Сначала я видел их спор. Илья говорил, что битва выиграна, война завершилась, и теперь они могут уехать в его замок,  читать, гулять, разговаривать. Вместе. А она отвечала, что битва только начинается. Что невозможно допустить те изменения, которые происходят в мире. Он утверждал, что нельзя просто взять и убить всех людей, которые кажутся ей плохими. А она кричала в ответ, что не будет гоняться за химерами, а найдет тех, кто их создает. И Анна уехала, чтобы бросить им вызов. А он остался, наверное, потому, что не верил, что те о ком она говорит, существуют на самом деле. И еще из обиды.
Саша согласилась:
- Да, она отказала ему, даже не заметив, что он любил в ней не только друга, но и женщину. Для его гордости это было непереносимо тяжело. А дальше?
- А дальше очень отрывочно, как будто я видел это из воздуха, с высоты. Не Анна нашла их, а они нашли её. И поступили с ней так же бескомпромиссно, как бы и она поступила  с ними. Сожгли. А Илья метался, собирал войско, мчался ее спасать, но не успел. Я нырнул в его отчаяние и проснулся, увидел, что рядом нет  тебя. И на мгновение подумал, что тоже потерял тебя, вот так, вдруг.
Саша покачала головой.
- Я не исчезну внезапно, не попрощавшись. Даже не рассчитывай так легко от меня избавится.
Глеб улыбнулся.
- Я знаю это, и вместо того что бы бежать искать тебя я снова заснул. И увидел еще один сон. Это был разговор. Фигуры в черных рясах. Они стояли на холме и ждали, когда он найдет их. Он спрыгнул с коня, подбежал, выхватывая меч. Черная тень вышла ему навстречу, и он увидел сначала взгляд, горящие глаза внутри капюшона. А потом она достала из складок рясы шкатулку, чуть встряхнула содержимое и протянула ему: "Ты опоздал, рыцарь, мы успели её остановить. И это правильно. Ты сам это знаешь, иначе бы ты вошел в огонь с ней вместе". Илья ошеломленно смотрел на коробочку, излучающую такой знакомый, но ставший еще ярче, свет.  Он воскликнул, что глубоко раскаивается в том, что не поверил Анне. Теперь он видит, как она была права во всем. Капюшон пожал плечами: "Она видела лишь тень грядущего, и решила что оно ей не по нраву. Но нас нельзя остановить. Мы сделаем новый мир, где все желанию будут исполняться. И желаний этих будет невероятное множество, ты даже представить не можешь какие. Присоединяйся к нам, рыцарь, и ты увидишь всё своими глазами. Мы исполним твои мечты, ты ведь этого достоин!"  Илья закричал, что у него есть только одно желание, что бы она вернулась, и завершила то, зачем пришла в это мир. Остановила их. Он ударил по протянутой руке, шкатулка выскользнула, полетела по дуге, в полете раскрылась, и все ее содержимое вылетело наружу, золотой пылью. Она закружилась, на мгновение сложилась в красивые узоры-письмена, прямо перед глазами Ильи. А потом всё рассеялось на ветру. Капюшон засмеялся, отрывисто и сухо, как будто каркая, вороной, потом закашлялся. Скомкал рукой ткань на груди: "Сыро тут у вас, уже какую неделю сыро. Нас не остановить, любезный рыцарь. Но твое желание я могу исполнить. Мы вернем ее тебе. По частям. Попробуй собрать целое. Вдруг получится". После он поклонился и отошел. А Илья, будто оказался парализованным, не мог пошевелить ни рукой сжимающей меч, ни сойти с места. Только беззвучно кричать, глядя, как они разворачиваются и уходят прочь. А я проснулся и пошел искать тебя. Что это значит?
Саша молчала и хмурилась.
- Этого разговора я тоже не помню. Но теперь кое-что становится понятнее, - она покачала головой. - Всё-таки в чем-то сказки гораздо правдивее истории.
- Ты о чем?
Она махнула рукой.
- Не будем забегать вперед. Я думаю, ты увидишь сам, так намного интереснее.

Глеб открыл дверь, вошел в комнату и замер. Почти в темноте, при свете настольной лампы на которую сверху было накинуто полотенце, Саша совершала что-то совершенно невообразимое. Она то раскачивалась, то крутилась на одном месте, подпрыгивала вверх, словно пытаясь поймать невидимую стрекозу, и казалось чуть зависала в воздухе, складывалась и выгибалась в  самых невероятных движениях. Руки ее только что плотно обнимавшие тело, вдруг выпрямлялись или совершали большие гребки, словно она плыла. Рыжие волосы метались над ней языками пламени, кружились, опадали, взлетали и рассыпались по спине. Внезапно она села на пол, свернулась, обняла колени, волосы накрыли ее светящимся покрывалом. Замерла. Потом подняла голову и встретилась с ним взглядом.
- Что ты делала? Это колдовство?
Саша вынула наушники.
- Что?
- Ты делала какую-то крутую магию?
Она засмеялась.
- Я танцевала!
- Хм. А я уж подумал, что астрономы не досчитаются пары галактик. Кто так танцует?
-Я! - она развела руками. - Только так. По-другому я не умею. А как танцуешь ты?
- Никак вообще-то, - он был озадачен. - Я все-таки был уверен, что это твоя магия. Выглядело как что-то такое...
- За что сжигают на костре? - она покачала головой. - Нет. Как ты сам видел недавно, на костер попадают иными путями. А настоящая магия происходит тут.
Саша прикоснулась пальцем к голове. Положила руку на сердце.
- И тут. Внутри, тайно. Все остальное это просто спецэффекты. Не нужные по сути, а по большому счету даже лишние.
- Хочешь сказать, что можно быть настоящим волшебником, но жить просто и не заметно? Разводить кур, выращивать брюкву? И ни кто не догадается, что там внутри бурлит магия?
Она кивнула.
- Брюква - прекрасна! Она-то уж точно догадается, и куры тоже. А люди... Они обычно не видят ни чего, что выходит за рамки их понимания жизни. Только яркое шоу, способно пробить эту броню, ты сам сколько раз наблюдал это в клубе. Но в таких вещах нужна осторожность.  Потеря этого панциря настолько болезненна, что уже не до сбора дров и огненных представлений, слишком заметного волшебника уничтожают наиболее быстро и просто. Режут, колют, поднимают на вилы.
- Отрубают голову?
Она вздохнула.
- Это если повезло, и рядом нашелся кто-то с наточенным мечом.  Так что приходится учиться быть незаметными.
Глеб опустился рядом с ней, взял ее лицо в ладони и вгляделся в черты.
- Тебя не назовешь незаметной. Ни как. Ты яркая, сверкающая.
Саша улыбнулась.
- Спасибо, что видишь меня такой.
- Можно увидеть что-то другое?
Она усмехнулась.
- Конечно! Моя легенда - я маленькая, рыжая, весной у меня весь нос в веснушках и я умею играть на кларнете. Могу уроки музыки давать. Тут невозможно ни чего заподозрить. Эдакого, иного.
Он засмеялся.
- Ты можешь научить играть на кларнете? Надо же!
- Могу, но тебя я хочу научить другому. Я вижу, что ты наблюдаешь меня, пытаешься понять, даже участвуешь, но на самом деле не принимаешь. Не пускаешь внутрь по-настоящему.
- А это обязательно?
- Все живые существа встречают друг друга, что бы изменится, стать лучше, более совершенными. Я наполняюсь твоим теплом, все больше и больше, а ты не берешь ни чего от меня, я не становлюсь твоей частью даже в малом.
Глеб задумался и внезапно помрачнел.
- И насколько ты уже наполнилась? Теплом?
- Это не имеет единиц измерения.
- А ты попробуй в долях. Четверть? Половина?
Саша наморщила лоб, почувствовала себя как сосуд, подняла на него глаза.
- Уже далеко за половину.
Он вскочил, стал мерить комнату шагами.
- Ты же покинешь меня потом, так?
Саша тоже встала, подошла.
- Не пытайся увидеть, как именно это будет. Как все правильное в жизни - оптимально.
- А кто вообще решает, что правильно, а что нет?!
Он вышел и захлопнул дверь. Саша видела в окно, как прошел он по двору и углубился в лес: «Общение с радугами. Наверное, это помогает".
Глеб вернулся только ночью, она почувствовала его вес на кровати, и, не просыпаясь до конца, перекатилась к нему под бок. Сильные руки обняли ее и прижали.
- Я решил, что не отпущу тебя, - тихо сказал он ей на ухо.
Саша улыбнулась, кивнула.
- Не отпускай.
Утром она открыла глаза и увидела, что Глеб лежит, оперившись на локоть, и внимательно ее разглядывает.
- Что?
- Теперь я совершенно точно вижу внешнее сходство. Когда Илья окончательно сошел с ума, перестал быть рыцарем и аристократом, что-то появилось в нем такое, что есть и в тебе. Взгляд? Выражение лица? Другая мимика? Да и, в общем, пластика тела, движения рук особенно.
Саша села, закуталась в одеяло, вытянула руки, посмотрела на них.
- Он стал волшебником. В своем желании и попытках вернуть Анну полностью изменился.
Глеб кивнул и вдруг широко улыбнулся.
- Видел я эти попытки. И понял, почему ты говорила про сказки. Эту историю знаю даже я, бабушка в детстве читала.
Саша вздрогнула, посмотрела ему в глаза.
- Расскажи, что тебе снилось!
Он улыбнулся снова.
- Не сейчас, вечером. Мне надо уехать по делам.
Она нахмурилась.
- И как дожить до вечера?
Глеб засмеялся.
- Я уверен, что тут,  в доме, много что еще можно  сделать. В подвале, где тренажерный зал, ни кто по ночам не бряцает цепями, на кухне не поселились летучие мыши, да и пруд, там же совсем нет ни ядовитых змей, ни крокодилов!
Саша пристально на него поглядела.
- Ты рад! Я ожидала негативной реакции - неприятия, отвращения. Почему же тебя это всё так развеселило? Ты рад и доволен!
Глеб ходил по комнате, одевался, сделал пару шагов к ней, сгреб в охапку и поцеловал в макушку.
- Не знаю. Наверное, меня радует, что не у одного меня есть прошлое, в котором случалось всякое. 
 
Саша бродила по лесу, от дерева к дереву, вниз по оврагами, потом по сосновым пригоркам. Ждать его возвращения в доме в какой-то момент стало уже совсем невозможно. Лес успокаивал, причесывал мысли и чувства. Весь день она как будто держала Глеба в ладони, мысленно наблюдая его и вот, импульс, движение, приближается. Она вышла на дорогу, села на сухой пригорок у обочины. Через несколько минут из-за поворота показалась машина. Затормозила, открылась дверь.
Саша нырнула внутрь, оказалась в его руках.
- Выполнила твое задание. Дом мрачен, покрыт паутиной, и в нем можно снимать фильм ужасов! А теперь рассказывай ты! Свою часть баек из склепа.
Глеб кивнул.
- В этот  раз сон шел, как будто кинолента, разматывающаяся у меня перед глазами. Или ускоренная перемотка фильма. Но я мог сам приблизить отдельные моменты и рассмотреть их, расслышать. И даже вернуться и снова пересмотреть. Почему со снами так по-разному происходит?
- Думаю, у тебя появляется навык сновидца. В отличие от жизни, сон уже существует целиком. Как некое пространство, замкнутое, ограниченное. И его можно изучать раз за разом, во всех деталях. Однажды я видела сны как будто снаружи, а не изнутри. Они похожи на пузыри, мыльные пузыри, каждый из которых в чем-то повторяет мир. Является слепком с его фрагмента.
Глеб задумался.
- Всегда есть кто-то, кто надувает мыльные пузыри. Кто же присылает людям сны?
Саша пожала плечами.
- Не знаю. Не задумывалась об этом. Но твои сны об Илье, скорее всего, надуваю я, специально для тебя.
- Я видел, как он стал меняться. Оставил позади жизнь военного, придворного. Поссорился с королем. Разве можно было в те времена говорить с  монархом так грубо и остаться в живых?
- Он говорил правду. Потом даже королю требуется время, что бы понять, что твой родственник и близкий друг больше ни тот, ни другой. Да и казнить предводителя огромной армии не так просто.
Глеб кивнул.
- Всё не просто, да. А потом он стал, ты говоришь, волшебником. Я бы сказал чернокнижником, колдуном. Что за жуткие эксперименты он ставил в своем замке? Какие-то непонятные книги, подозрительные люди, дымящиеся колбы с сомнительным содержимым.  Эти странные знаки и завывания при луне? К этому можно было относиться серьезно? Думать, что оно сработает?
Саша вздохнула.
- Да, отсюда, из научно-технического сейчас, это выглядит сомнительно. Но знаешь, если ты представишь ось координат познания мира, которая начинается в предполагаемом нуле и уходит в воображаемую бесконечность, то Илья, с его алхимией, астрологией и заклинаниями на латыни, совсем недалеко отстоит от современной науки. Сейчас просто все в костюмах, с серьезными лицами и вместо странных символов, не менее странные формулы. А какой вид это примет еще лет через пятьсот трудно и представить. Может быть, опять танцы с бубнами и гортанным пением?
Он задумался.
-  Ты думаешь познать мир до конца невозможно? Эта бесконечность недостижима?
- Да. Нельзя дойти до конца этой линии. Но можно замкнуть ее саму на себе, превратив из прямой в контур. Уроборос, который начнет поглощать сам себя, пока превратится в точку, не имеющую толкований.
- Я ни чего не понял.
- А это невозможно понять, поскольку оно находится за гранью ума. Но можно увидеть, почувствовать и поучаствовать, конечно. Чем, собственно, все мы тут и занимаемся.
Глеб помолчал, потом тряхнул головой, улыбнулся и хитро посмотрел на нее.
- Да, это всё очень умно. Но головы! Отрезанные девичьи головы - это такая дичь!
Саша поежилась, кивнула. Машина остановилась, они вышли. Она взяла его за руку.
- Пойдем, прогуляемся, пока накрывают ужин. Я много думала об этом, в детстве. Но так и не смогла понять до конца. Не хватает данных. Кое-что, из твоих снов дает новый виток размышлениям.
- Ну-ка, ну-ка. Что тут можно думать, кроме того, что Илья совсем сошел с ума? Сейчас таких персонажей называют маньяками.
- Он верил и пытался вернуть Анну. Ты помнишь, они обещали прислать ее по частям. Каждая девушка, похищенная им, была сосудом. Хотя похитил он только первую. Остальные приходили к нему добровольно, как подарки перевязанные бантиком, с таким знакомым светом внутри. С частичкой этого света. Почему он извлекал его таким страшным образом? Я не знаю, было ли это действительно сумасшествие, или условие тех, кто эти части упаковывал. Это в их духе, такой тонкий юмор, превратить рыцаря на белом коне, в маньяка читающего странные заклинания при свете луны, в окружении светящихся черепов.
- Сколько их всего было? Семь?
- Да. Кто знает, может быть, если бы их было 9 или 12 или любое другое красивое число, Анна бы вернулась?
- Сомневаюсь. Даже моих ограниченных знаний о мире хватает, что бы понять, таким образом, ни кто не возвращается.
-А каким?
Он пожал плечами.
- Не знаю, как-то по-другому. Наверняка.
Глеб обнял ее.
- Это хорошая история. Интересная!
Они развернулись и пошли обратно к дому. Саша заглянула ему в лицо, он широко улыбался.
- Ты радуешься тому, что у меня за душой не пара скучных скелетов, припрятанных в шкафу между выходных костюмов, а семь алебастровых колон увенчанных черепами юных дев?
- На самом деле, да.
- Это так по-человечески. Знаешь, как ни странно, я хорошо помню каждую из них. И ту, первую, что он увидел на обочине дороги, идущую вдоль поля с букетом в руке. И остальных, их робкие улыбки, как они волновались и смущались вниманию такого знатного господина. Я до сих пор держу все эти головы в своих руках!
Он остановился, сжал ее руки.
- Прости меня.
Саша вздохнула.
- Теперь ты знаешь обо мне все самое страшное. И это даже не обо мне, на самом деле, но оно живет у меня внутри. И я ни чего не могу изменить. Илья давным-давно мертв и стал частью истории или детской сказкой, на выбор. Но твой случай совсем другой. Мы можем достать твои скелеты и похоронить их. Я большой ценитель старых костей, неплохо владею лопатой и искусством произнесения прощальных слов.
Глеб остановился, хотел что-то ответить, потом сбился, передумал, сжал кулаки, посмотрел на них, разжал и снова сжал.
- Много что в жизни было. И, скорее всего, я хочу с этим распрощаться, - он посмотрел на её взволнованное лицо. - Но сейчас накал страстей достиг своего пика. Так что давай займемся изучением моих тайн после ужина.
За ужином он долго и вымученно ковырялся в тарелке. Саша наблюдала, но не торопила его.
Наконец он отложил приборы, откинулся на спинку стула.
- Что бы ты хотела узнать обо мне?
- Всё, всё с самого начала. Каждый даже самый маленький скелетик, о котором может, ты и сам не помнишь, - она качнула головой, - Но не так.
Она встала ему за спину и положила руки на плечи.
- Не за столом. Для такой беседы нам нужно что-то более живое. Пойдем.
Она потянула его за собой, подошла к камину и развела там огонь.
- Садись. Живое слово и живой огонь хорошее сочетание.
Саша села на ковер и показала ему на место напротив себя. Глеб опустился рядом, поджав ноги, по-турецки. Она провела рукой по его ноге, остановила ладонь на колене, потом взяла его руки в свои. Прислушалась. 
- Я вижу, что мы уже не раз так сидели у огня, и, видимо, еще не раз так будем сидеть. Глядя друг на друга, и бросая лишнее в огонь. Это звенья одной цепочки, с узором повторяющимся снова и снова. Вот теперь, говори.
- Что?
- Всё что приходит в голову.
Он кивнул, задумался.
- Знаешь, меня в школе часто дразнили Зеброй.
Саша удивилась.
- Почему?
- Отец, когда приезжал иногда, считал нужным, как он говорил "показать мне жизнь", и лупил проводом. И после этого по всему телу долго еще держались синяки. Я действительно был похож на зебру. Потом, когда я услышал что жизнь полосатая, полоса черная, полоса белая, то сразу понял, о чём речь. Это ведь со всеми тут так?
Саша сжала его руки, кивнула.
- В некотором роде да, все мы один сплошной полосатый табун.
- Я думал тогда, что дело только в том, в чьих руках провод. И пообещал себе, что он всегда будет только у меня. И приложил к реализации этого максимум усилий. Что бы обрести силу, влияние и статус, позволяющие не ходить самому полосатым. Шаг за шагом шел к этому, не смотря ни на что и часто по головам. Но теперь мне кажется, что каждый из этих шагов также ложился на меня очередной полосой, которую уже ни как не отмыть. Это навсегда.
- И да, и нет. Их нельзя стереть, но можно сделать так, что бы они больше на тебя не влияли.
Глеб кивнул.
-Ну что же попробуем, - и начал свой длинный рассказ.

Он давно уже заснул, обнимая, уткнувшись носом ей в шею, а Саше все ещё не спалось. Она лежала, смотрела в темноту, перебирая в голове всё услышанное: "Бедный мальчик! Выстроить себе такую судьбу. И зачем?" Она закрыла глаза, оказалась среди светящихся линий и нашла ту, что была связана с ним. Саша уже пыталась смотреть каково направление их совместного движения, но каждый раз как будто утыкалась в стену, сквозь которую не могла пройти дальше. Но теперь, наконец-то, проход, так давно заваленный камнями, открылся, и она вошла в него. Темный туннель, с ветром в лицо. Саша шла вперед, чувствуя в дуновениях запах моря и крики чаек. Туннель вдруг закончился, и она вышла из пещеры в невысокой горе, покрытой лесом. Впереди простирался лабиринт. Красивый и запутанный узор, из каменных стен, местами обрывавшихся в плотные стриженые кусты. Она шла вперед, четко ощущая направление, прислушиваясь к  ветру и гулу волн. Выход из лабиринта был прямо на берег моря. Перед глазами открылся пляж. Редкий лес с одной стороны, полоса земли и темное, набегающее волнами на черный песок море с другой стороны. Лес был испещрен тропинками, Саша выбрала одну, вдоль опушки. Совсем черная земля под ногами, с редкими вкраплениями серо-зеленой травы. Она наклонилась и увидела что черный песок, шуршащий под ногами, состоит из мелких осколков раковин. Какое-то движение впереди, кто-то шел там дальше, по кромке леса.  Саша пошла быстрее. Под ногами раздавался хруст, целые ракушки ломались и крошились от ее шагов. Быстрее, еще быстрее. Она почти бежала, но, ни как не могла догнать тень, мелькающую среди деревьев. Хруст стал таким громким, что заглушил шум моря. Закрыла руками уши и понеслась вперед из-за всех сил. Приблизилась, узнала Глеба. Он не шел, а как будто плыл в темном облаке впереди. И она увидела глубокую воронку, притягивающую его к себе. На склоне, как будто  огромное гнездо муравьиного льва. Саша обогнала его, взглянула в лицо, он как будто спал, окруженный клубами черного дыма. Она попыталась разогнать это облако руками, но оно было упругое и сгущалось и уплотнялось все больше, по мере приближения к воронке. Тогда Саша нырнула внутрь, влетела в Глеба, ударилась, но схватила его и выпала с ним наружу, они покатились кубарем по черному песку. Провела рукой по лицу, убирая песок, набившийся в глаза и нос. Отряхнула волосы, открыла глаза. Облако исчезло, Глеб тоже. Она обернулась на склон. Воронки тоже больше не было. Но на ее месте появилась дверь. Саша подошла ближе. Обычная дверь, какую часто можно увидеть в старых домах. Обитая дерматином, с узором из блестящих гвоздиков с круглыми шляпками и натянутой между ними проволокой. Табличка с номером 128 висела боком, на одном гвозде. Саша постояла, глядя на нее, ей казалось, что она уже видела эти цифры много раз. Потом нажала на ручку, дверь бесшумно открылась, и вошла внутрь.

Саша проснулась, потянулась, повернулась на бок и открыла глаза. Глеб ходил по комнате, уже одетый, тщательно причесанный, в костюме, туфлях.
- Прости,- он ей улыбнулся, - Не хотел тебя будить. Я уже позавтракал, осталось собраться.
Она села на кровати, кутаясь в одеяло.
- Куда собраться?
- Сегодня у меня очень важная встреча. Все мои приехали, даже  вертолет стоит на поляне за домом. Нельзя опаздывать.
Саша вскочила, подбежала к нему.
- Тебе не надо сегодня никуда ездить!
Глеб замер, посмотрел на нее.
- Почему?
Она разволновалась.
- Мне приснился странный сон. Очень странный. Первый раз за всё это время!
Он вздохнул, обнял ее за плечи и чмокнул в макушку.
- Это просто сон, всё будет хорошо.
Саша вздрогнула, отстранилась и посмотрела ему в лицо.
- Какое хорошо!? Что это вообще такое - хорошо? Пустое слово, которое перекладывает ответственность за происходящее на неизвестно кого. Вернее, мне известно. Поэтому я знаю, что хорошо не будет.
Глеб хмурился.
- Во-первых, не кричи. А во-вторых, я не могу не ехать. Даже если будет и не хорошо. Это статус или долг, как хочешь, - он бросил на неё хитрый взгляд. - В конце концов, ты волшебница, вот и наколдуй что-нибудь. Что бы всё шло как надо.
Он ещё раз поцеловал её и вышел из комнаты. Саша замерла, хотела догнать его, но сказать было нечего. "Какой же ты дундук!" - мысленно крикнула она. Оказалась на Той стороне и посмотрела на его линии, тут же погрузилась в черный, плотный морок, открыла глаза. Несколько мгновений она стояла без движения, потом сбросила одежду, подошла к зеркалу, бросила быстрый взгляд, зажмурилась, глубоко вдохнула. "Я дыхание Истока" - она нырнула в линии. "Я лист на ветру" - погрузилась в темные клубы. "Я скольжу" - открыла глаза, увидела в зеркале свое отражение, ставшее похожим на живую картину, и вышла из комнаты. Она шла вперед, по коридору. Видение Той стороны и Проявленного совместились, сквозь темные тяжи, опутавшие дом нити, мимо удивленного лица Даши. Вниз, по лестнице, в самое скопление черноты, в кабинет, она не слышала голосов, но видела лица оборачивающиеся на нее. И в центре тьмы Глеб, плененный темными подвижными змеями. Он заметил её, замер. Лицо застыло, зрачки сузились. Саша видела уже только его глаза, в закружившемся водовороте. Всё остальное вокруг как будто застыло, только темные щупальца вращались быстрее и быстрее. Она потянулась к нему, вошла в воронку, и схватила его, что бы удержать, не дать провалится. Вдруг вся темнота рухнула, упала на пол, поползла по ковру и как будто впиталась в него. Глеб обернул ее в плед,  что-то сказал людям вокруг, и потянул её за собой. Они опять оказались в спальне. 
Саша села на кровать, закуталась в пушистую материю. Он ходил напротив, жестикулировал, что-то  кричал. Она тряхнула головой, звук включился.
- Что ты творишь!? Ни чего не изменилось, они полетели без меня, но я поеду вслед на машине! Как только мы выясним, что с тобой не так! И зачем ты меня выставила таким идиотом!?
Саша почувствовала себя ужасно усталой, тихо сказала:
- Поменялось. Всё поменялось. Просто ты этого не понимаешь, но достаточно того, что это видно мне.
- Достаточно? Люди видят мир совсем иначе, и только ты одна каким-то особенным образом! Как ты можешь этому доверять!?
Саша встала напротив него.
- Это вопрос не веры, а знания. Ты наблюдаешь меня, пытаешься понять и даже поучаствовать, но не принимаешь по-настоящему. Я не становлюсь частью тебя, только эпизодом. Мы встречаем, друг друга, что бы изменится, стать более совершенными. Настолько, что бы в какой-то момент покинуть нити, связывающие нас с Истоком и обрести полную свободу. Из сущности превратится в спору и отправится в волнующее путешествие. Бесконечное и прекрасное приключение. Я встретила тебя и стала другой, изменись и ты. Только тогда это будет для тебя не напрасно.
Глеб схватил ее и встряхнул.
- Послушай себя! Что ты говоришь! Исток, споры, нити! Это всё просто интересные теории, делающие жизненную рутину, несомненно, интереснее. Но нельзя же на этой основе, принимать серьезные решения! Ставить этот бред во главу угла!
Саша отступила на шаг и посмотрела ему в лицо.
- А что же можно? Что должно быть главным?  Этот твой так называемый статус? Неужели ты не понимаешь что это такое? Его вложили тебе в руки как тот провод, что бы ты был послушный и делал, что и как им надо! Твоего отца давно уже нет в живых, но ты лупишь себя сам! Всю жизнь!
Саша не заметила его движения, но почувствовала, как её щеку будто обожгло огнем, а из глаз посыпались белые искорки. Она села на пол, положила ладонь на горящую кожу.
- Ну вот, и мне довелось его отведать.
Глеб замер напротив, с удивлением смотрел на свою руку, потом по его лицу как будто пробежала судорога и он выскочил из комнаты.
Некоторое время Саша сидела неподвижно, прислушиваясь к гудению в голове: "Что же, последнюю дозу тепла я получила ударно, в прямом и переносном смысле". Боль постепенно уходила, и она перестала обращать на неё внимание. Оказалась на Той стороне, огляделась и замерла. Линия, по которой её сущность двигалась бесконечно долго, столько сколько и не помнила она вглубь времен, закончилась. А она сама оказалась в начале новой, еще невиданной, прочерченной в мироздании только что, далеко за пределы её жизни. Саша скользнула взглядам по направлению, будто дотрагиваясь до линии рукой, ощущая неровности, шероховатости, изгибы. Увидела вдруг детский кулачок, разжавшийся у нее перед глазами, на ладошке лежала огромная гайка. Маленькая рука потянулась к странному сооружению, из ниток, изогнутой проволоки и двух створок от грецкого ореха. Гайка завершила композицию, Саша услышала детский смех. Видение закончилось. Она встала, открыла гардеробную и вытащила на свет свой рюкзак. Он совсем не изменился за прошедшее время. Одна за другой её вещи ложились внутрь аккуратными стопочками. Сколько раз уже вся ее жизнь вмещалась в него целиком.  Рюкзак заполнился, не влез только мухоморный шарф. Саша намотала его на шею, такой длинный, концы свисали ниже колен. Натянула ботинки и пошла вниз. Спустилась, остановилась у двери кабинета, помедлила и зашла внутрь.
Глеб стоял у окна, смотрел на лес. На его столе что-то бубнил ноутбук. Он обернулся, уставился на рюкзак в её руке, ботинки, платье, шарф, потом остановил взгляд на лице. Подошел к столу и повернул монитор к ней. На экране клубы черного дыма, поднимающегося над деревьями, новости, репортаж.
- Они не долетели. Вертолет упал у шоссе, прямо за лесом, и ни кто не выжил. Ты знала, что так будет?
Саша покачала головой.
- Нет, не знала. Я видела только, что тебе не надо ни куда сегодня ехать.
Он провел руками по лицу.
- У меня случилось какое-то замыкание. Прошла искра, как будто прямо в голове, и я сделал такое, что не собирался, и даже не думал, что могу. Я понимаю, что извинения ни чего не изменят, но всё равно, прости.
Саша поставила рюкзак, подошла ближе, заглянула в его лицо.
- Искра это не страшно, и даже то пламя, которое от неё может зажечься тоже. Потому что оно не способно уничтожить ни чего настоящего, только то лишнее, чем обрастаем мы все жизнь за жизнью.
Он помрачнел, сложил руки на груди, отошел к окну.
- От понимания, что я тебя потерял, я пылаю как огромный костёр. И не знаю, как теперь жить, зачем, что делать.
- Квинтэссенция человеческой жизни, самое важно в ней, это любовь. Её невозможно потерять, это бесконечный ресурс, данный людям Темктосоздалэтотмир. Но можно жить так, будто её нет. И ни кто не научит и не заставит жить иначе, ни я, ни сам создатель. Потому что свобода выбора, это тоже его дар. Почему же вы, люди, выбираете жить без любви? Это убийственно! Ведь кроме неё, по большому счету, вам ни чего и не нужно, - она дотронулась до его плеча, Глеб вздрогнул. - Ты щедро отдавал мне то, чем никогда не пользовался сам. Мой тебе совет, начни жить так, в любом своём проявлении, каждую минуту, делясь с миром, так же как ты делился со мной. Наполни его Истинным теплом.
Глеб вглядывался в её лицо, будто пытаясь что-то увидеть в нем, понять.
- Я не умею строить свою жизнь иначе. И, наверно, не могу. А единственная, кто может помочь мне в этом, собирается меня покинуть.
- Я стала настолько близко к людям через тебя, что изменила предначертанное, и теперь... - она задумалась, подбирая слова. - Теперь колеса мироздания закрутились иначе. И я знаю, где мне надо быть, я должна дойти до той оси, на которой они держаться. Это цель моей сущности. А тебе надо начать жить по-другому. Ты ошибаешься, думая, что я твой единственный возможный помощник!  - она зажмурилась, что-то высматривая внутренним взглядом.
- Ты не поверишь, но та девочка до сих пор сидит на твоем стуле.
- Катя?
- Она не вышла замуж, живет одна, в маленьком городе у моря, улица прямо вдоль берега, желтый дом, третий этаж, и под окном у нее яблоня, цветущая красными цветками. Одна такая на весь город, тебе будет легко найти это место. Напротив её кресла, у окна, стоит школьная фотография в рамке. Дети, выстроенные рядами, ты позади всех, справа, отвернулся и смотришь в окно, как сейчас. А она в первом ряду, с большим бантом и смотрит только на тебя, и тогда на фото, и всегда сидя в этом кресле, делая вид, что читает книгу.
Глеб молчал, Саша продолжила.
- Странные вы, люди. Тотктосоздалэтотмир подарил вам то, что ни кому до этого - любовь, а вы даже не можете протянуть руку и взять её. В мире есть силы, которые способны разлучить тех, кто создан друг для друга. И иногда им даже не надо прилагать к этому больших усилий. Но в любой момент можно пойти против них и быть вместе с тем, кто является твоей недостающей, лучшей частью.
Он вздохнул, обернулся к ней.
- Я тебя услышал и понял. Что же мы? Увижу ли я тебя ещё когда-нибудь?
Саша кивнула.
- Наши сущности так плотно связаны друг с другом. Эти узлы не расплести, и даже не разрубить. Когда мы встретимся вновь, ты узнаешь и вспомнишь меня сразу. Это ключ, и я дарю его тебе.
Она отошла, взяла рюкзак, посмотрела на него, отпечатывая в памяти все черты. Глеб грустно улыбнулся.
- Ты всё ещё выглядишь сиротинушкой.
Саша кивнула.
 - Это мой камуфляж.
Она вышла из дома, прошла за ворота и оказалась на дороге. Закинула рюкзак за плечо, подтянула шарф и пошла по обочине. Камушки вылетали из под ботинок, Саша смотрела на небо сквозь ветви деревьев. Дорога завернула, дом, оставшийся позади, скрылся за этим поворотом. Саша остановилась: "Как же ты мог отпустить меня!" Слезы покатились по лицу. Она провела по щеке рукой, посмотрела на пальцы. Их покрывала густая золотая пыль. Дуновение ветра сдуло ее, завертело, и в воздухе заплясали узоры и буквы, а затем развеялись, унеслись прочь, что бы стать частью нового мира.

 


7 сон.
Колдун и чернокнижник, темная фигура в свете луны. Он разглядывал светящиеся прямые  и рисовал их проекцию на полу. Семь черепов, стоящие на белых пьедесталах были окружены мерцающими сферами, но только в ночи полнолуния,  перед ними возникал невидимый в другое время призрачный чертеж, как будто парящий в воздухе. Илья написал тайные знаки на лучах, расходящихся веером, и набросал пышный хвост, проявившийся только в это, последнее полнолуние, когда он добавил в ряд последний, седьмой череп.  Линии ложились друг за другом, изгибались, ветвились. На стадии завершения этот рисунок стал похожим на странную звезду, с семью лучами и развивающимся огненным хвостом. 
"Карта! Карта почти готова! Ты сможешь, по ней найти меня вновь!"  Контур был завершен и он стал заполнять его историей звучавшей в него в голове. Мелкие буквы ложились друг за другом в ряды, петли, замыкались и разбегались по рисунку. В тех фрагментах изображения, где рисунок был закончен, заполнен, закрыт, происходило что-то странное - линии, изгибы наполнялись светом, оживали, начинали двигаться, смещаться и как будто петь. Тихое  мелодичное гудение, чуть слышная, но явная музыка рождалась над чертежом.
Занимался рассвет, луна померкла и с первым лучом солнца все погасло. Остались только черепа, странный рисунок на полу и уставший человек. Он повернулся к ним спиной, иногда ему казалось, что они смотрят на него.
-Осуждают своего душегуба, - раздался вкрадчивый голос. - Они были так молоды, и так красивы.
- Что тебе надо? Зачем являешься мне? - фигура в капюшоне, казалось, возникла перед глазами, но нет, это была тень от окна. Илья уже давно научился слышать их на расстоянии. Как будто они говорили прямо у него в голове.
- Я скучаю, - голос тихо засмеялся. - Твоя карта почти закончена. Еще одна ночь и она будет полностью готова.
- Всё случится, как ты говорил? Она сможет вернуться?
- Она увидит путь. А захочет ли пройти по нему, и сможет ли, я не знаю. Это будет её выбор.  Так ли ты мил ей, любезный рыцарь, что бы она вернулась к тебе?
- Пусть она вернется, не обязательно ко мне, просто в этот мир. Я хочу однажды увидеть ее, хотя бы еще раз. Этого достаточно. - Илье показалось, что он услышал вздох.
- Ты её увидишь, конечно. Так будет. Должно быть.
Илья вышел в сад, закрыл дверь своего тайного убежища, и замаскировал его. В старом лабиринте, построенном у замка еще его дедом, для развлечения домашних и гостей, было множество заросших закоулков, до которых не доходили садовники. Каменные стены, увитые плющом и покрытые мхом, постепенно разрушались, кое-где в них врастали деревья, втискивались между булыжников, выталкивали их и роняли на дорожки.
"Когда-нибудь это всё обрушиться, превратится в груду камней" - подумал Илья. "Погребет под собою мою тайну, но пока..." - он посмотрел на розовое небо и яркое встающее солнце. "Знаю, что я уже не имею права ни о чем тебя просить. Но, Господи, дай мне еще одну ночь, закончить эту волшебную карту!" - Илья пошел по дорожке, через сад к замку. Первые лучи осветили его стены, окрасили их в яркие цвета, будто выплеснули краску. В детстве он часто выбегал утром наружу, чтобы увидеть замок таким. Сейчас это красота уже больше не трогала и не привлекала его. "А потом, Господи, останови меня! Отпусти! Я уже давно не живу по-настоящему. Так дай же мне уйти!"  Он увидел двух всадников, подъезжающих к центральным воротам. Прищурился, узнал их, ускорил шаг и догнал их уже спешившимися во дворе.
- Друзья мои! Сколько времени прошло! Как я рад Вас видеть.
Они обернулись, удивленные, напряженные лица. Он подошел и обнял их.
- Старые соратники, снова вместе!
- Мы с посланием от короля, - разглядывая его, сказал один из них.
- Прекрасно! Но дела потом. Отложим. Пойдемте завтракать, и отдохните с дороги.
Они переглянулись, помолчали, но последовали за ним.
День был посвящен воспоминаниям, очень длинный. Илья ждал ночи, его гости тоже чего-то ждали, чем-то мучились. И конечно, среди всех воспоминаний о прошедших битвах и удалой молодости ни разу не прозвучало её имя. Слишком болезненно и невозможно было просто вспомнить, упомянуть, не то что бы обсудить, смеясь и играя бокалом.
Наконец сумерки, он встал, поклонился, пожелал им отдыха и сна. Пошел в свою опочивальню. Сменил пышный костюм на просторную рубашку, и по тайной лестнице спустился в сад. Сегодня, его долгий труд будет закончен.
Луна уже освещала и проявляла чертеж. Откуда-то Илья знал имя каждого луча и каждого всполоха, на неизвестном языке, похожем на пение. Чистая музыка, как дрожание струны неведомого инструмента, записывающаяся странными буквами, изогнутыми, извилистыми закорючками. Складываясь вместе они напоминали ему то цветы, то пейзажи и нарисованные они оживали, соединялись и перетекали друг в друга. Ему надо было назвать каждую часть своей схемы по имени, как будто окликнуть ее и этим оживить и проявить. Он нанес знаки, на лучи - они выпрямились, засветились, приобрели призрачный объем. На сердцевину звезды, в самом центре нарисовал он закорючку, похожую на цветок кувшинки, с множеством лепестков - они затрепетали, закружились, рисунок стал выпуклый и внутри него побежали светящиеся потоки. И пышный хвост, каждый его язык, как часть пламени он подписал длинным росчерком, напоследок соединив их друг с другом. Буквы сплелись, замерцали как в солнечном свете, став похожими на золотую сеть. Светящаяся звезда, взмахнув хвостом, воспарила и повисла в центре комнаты. Он подошел ближе, вгляделся в яркую сферу, все написанные им буквы объединились в сложную вязь, покрывающую ее поверхность.  Внутри он разглядел маленькую фигурку. Она сидела, обняв колени, сжавшись в комочек.
- Анна, Анна! - тихо позвал Илья. Она подняла голову, огляделась.
- Кто тут? - ее голос звучал не из сферы,  а как будто из стен комнаты, из окна, из рисунка на полу и из каждого черепа, резонируя и сопровождаясь многочисленным эхом.
Он сглотнул комок в горле, смог только выдавить:
-Я! Это я.
Она вскочила на ноги, стала озираться, потом, будто что-то увидела впереди себя.
- Братик мой! Это ты? Ты пришел за мной?
Илья молча кивнул, потом понял что надо говорить, крикнул в сердцевину золотой клетки.
- Да! Я! Иди ко мне! Возвращайся!
Анна сделала несколько шагов.
- Темно! Здесь так темно! Так давно и очень темно!  Но ты позвал меня, и я вдруг увидела свет. Как будто маленький маяк впереди. Лучик света! Я прикоснулась к нему, он как нить!
Он вздохнул.
- Иди на свет! Не выпускай нити! Найди дорогу. Я жду тебя. Иди!
- Я иду к тебе, братик!
Фигурка побежала вперед, исчезла из поля зрения. Илья развернулся и вышел из тайной комнаты. Что бы больше ни когда не видеть сияющей звезды и горящих пустых глазниц, смотревших на него с таким укором. Илья замаскировал дверь, окна, закинул плети плюща на стену. Растение обовьет и закроет собой камни, и ни кто и ни когда не сможет найти этот волшебный маяк. Он пошел прочь от этого места, в глубину сада.
- Вот видишь, мы сдержали свое обещание, - сказал голос в голове. - Ты счастлив?
Илья мотнул головой.
- Нет, я не счастлив, и уже ни когда не буду. Ваша цена оказалась слишком высока.
Голос тихо рассмеялся.
- Какова фигура, такова и цена. Ты заплатил её, значит, она была в самый раз. У нас не бывает иначе, все взвешено на весах абсолюта.
- Вы знали, я отдам за это всё, что у меня есть, и всё чего у меня нет, всё, что я могу и всё что я не могу. Так получилось.
Голос вдруг смягчился.
- Она сможет вернуться, милый рыцарь. Может быть, теперь ты присоединишься к нам? Станешь нашим другом?
Илья замер, остановился посередине дорожки.
- Никогда! Никогда нам не быть друзьями, у нас разные пути, так было и так будет.
Собеседник вздохнул.
- Ты ошибаешься, потому что не помнишь. Как давно и как долго мы были соратниками.
Он был поражен:
- Соратниками? С вами? С тобой?
- С нами.  Многие годы, тысячелетия мы шли к одной цели, делали одно дело. Пока вдруг наши дороги не разошлись, - голос замолк, видимо он что-то вспоминал или обдумывал. Потом став теплым и глубоким продолжил:
- А мне ты был другом. И я скучаю по тебе.
Илья сжал кулаки.
- Я не верю в это!
Опять вздох.
- Не надо верить. Ты просто вспомни. Прощай!
Тишина. Илья увидел, что по его плечу медленно ползет цикада. Он подставил ей ладонь. Она важно прошлась по ней, застыла в середине, расправила прозрачные крылья, а потом завибрировала и запела. Он внимательно слушал ее, различая, как звуки сливаются в пляшущие золотые письмена у него перед глазами. "Это язык, на котором бог говорит с миром. Говорит со мной?" - он поднял глаза к ночному небу и почувствовал сильный толчок в спину, увидел, как из груди медленно выходит окровавленное острие.
- Это тебе послание от короля, - сказал один из них и выдернул меч.
Цикада испуганно вспорхнула. Илья положил руку на расплывающееся на груди пятно. Опять посмотрел на звезды и прошептал:
- Спасибо! - и в последний момент, перед накрывающей его темнотой, подарил часть своей благодарности маленькому насекомому, часть небу над головой, спящему саду, старым друзьям, убившем его, невидимому врагу или другу, и Томуктосоздалэтотмир, всех кто в нём есть и всё что в нём происходит.

 
Глеб проснулся от сильного толчка в спину. Сел на кровати, прижал руку к груди. Сердце билось так, будто собиралось выскочить наружу. Он тяжело дышал, словно пробежал на время приличную дистанцию. Посмотрел на свою ладонь, она была чиста, хотя он уже готов был увидеть кровавый след, настолько реалистичным и насыщенным был его сон. "Сон! Это был только сон! Но как?" - он посмотрел на соседнюю подушку. Вместо привычных ярких рыжих всполохов - пустота. "Нет! Я не согласен! Это не может быть так! Не может так закончится!" - Глеб лег на Сашино место, схватил ее подушку, опустил  на нее голову, закрыл глаза  и вдохнул. Глубже и глубже, и вдруг почувствовал, как будто в затылке открылась воронка и потянула его внутрь. Он разжал руки, отпустил себя, отбросил все то, что было важно для него в жизни, и нырнул.  Сон продолжился.

Темнота пришла, она закутала его как в толстое одеяло. Боли больше не было, только плотный темный кисель, в котором он как будто завис. Где-то вдалеке, глухо, как из под воды Илья услышал голоса.
- Король велел забрать его голову, - дальше пошли ругательства.
И через некоторое время:
- А что нам делать с телом?
- Оставь тут, этим теперь займется инквизиция. Наша задача привезти королю желанный подарок. Доставай ларец.
Илья поплыл сквозь темноту на голоса. Сначала медленно, вязкая среда, будто не хотела его продвижения, только покоя. Потом он почувствовал во тьме слои, и научился скользить между ними. С каждым его усилием одеяло становилось все тоньше, пока он не ощутил что между ним и тем, что снаружи лишь тонкая, как пергамент, пленка. Сквозь нее был виден тусклый свет.
"Я вижу!" - закричал он и последним рывком порвал преграду.
Два рыцаря стояли у деревянного, обитого металлом небольшого сундука.
- Ну вот, - сказал один из них. - Приказ короля выполнен.
Они наклонились и заглянули внутрь, то ли не веря сами себе, то ли что бы бросить последний взгляд на того, кто когда-то был их другом. Голова лежала внутри, всклоченные волосы, белое лицо, ещё не запекшаяся кровь. Внезапно глаза её распахнулись.
Рыцари вздрогнули.
- Мне кажется, он на меня смотрит! Закрой ему глаза!  - прошептал один дрогнувшим голосом.
- Я слышал, так бывает иногда, - тихо ответил второй.
Илья покинул тьму, выбрался из нее полностью, и она съежилась у него за спиной, сжалась в комок и превратилась в пыль. В этой тьме он оставил все свои страдания, все несчастья, постигшие его,  сожаления об утраченном  и не случившемся. Весь он, вся его личность, все что наросло и покрыло его за прошедшие годы, впиталось в темноту и ушло с ней навсегда. Наружу выбралась суть,  самая его сердцевина. И это оказался дух, свободный, веселый и озорной как мальчишка. И ему хотелось пошалить, прямо сейчас:  - "Я говорю!"
Рыцарь протянул руку, что бы прервать бешеный взгляд. Но голова вдруг пошевелилась в ларце, уставилась на его ладонь, потом на лицо и сказала.
- Друзья мои, как я рад вас снова видеть!
Рыцарь постарше, наклонившийся к нему, отшатнулся, оступился, упал на колено. Второй, молодой, сделал несколько шагов назад и застыл. Голова продолжала шевелиться, ларец дрожал, сдвигался то в одну сторону, то в другую. Рыцари в ужасе наблюдали это движение. Луна ярко освещала дорожку, и то, как ларец как будто едет по ней вперед, назад, потом в бок, подскакивает и кружится. Внезапно он остановился, внутри появился голубой свет. Сначала тусклый, он постепенно становился все ярче и насыщенней, пока наконец им не показалось, что содержимое сундука горит почему-то неподвижным и холодным синим пламенем.
Внезапно голова вылетела наружу, огляделась. Рыцари выхватили оружие, выставили его перед собой.  Голова подлетела ближе, остановилась. Вся ее нижняя часть была объята этим ровным синим огнем, состоящим как будто из множества ровных, острых лепестков или лезвий. Они вибрировали, то становились длиннее, то короче и освещали снизу улыбающееся лицо Ильи.
Старший рыцарь, взмахнул мечом.
- Прочь, колдун! Убью!
Голова вильнула в сторону.
- Да не уж-то! Ты уже убил меня!
Голова пролетела перед их лицами, обдавая синим пламенем.  Они отшатнулись. Второй из убийц, показал на него пальцем и прошептал:
- Синяя борода.
Голова ухмыльнулась.
- Смотрю я, друг мой, ты не утратил своей наблюдательности, не красноречия. Тонко замечено!
Она облетела вокруг них, сделав пару петель в воздухе, кружась и хохоча.
-Ситуация безвыходная, ни вы ни я ничего не можем тут сделать. Уберите оружие и примите это как есть.
Рыцари отступили, убрали мечи.
-Что ты хочешь?
- Я что-то слышал про визит к королю? Давно не видел его величество! Буду рад навестить!
Двое переглянулись. Старший заметил.
- Король хотел его голову, он её получит.
Другой воскликнул:
- А-а-а! Как мы объясним вот это? - он бросил взгляд на голову, которая закатив глаза, медленно вращалась согласно вертикальной оси.
Рыцарь пожал плечами:
- Объяснить, почему мы не привезли ее, будет еще сложнее и невероятнее. Что мы скажем? Ваше величество, отсеченная голова засмеялась и улетела в неизвестном направлении?
Его собеседник сглотнул комок.
- Да.
Они уставились на голову.
- Ну, теперь, когда вы закончили это проникновенное совещание, мы отправляемся в путь. По коням, друзья мои! И скачите что есть мочи! А то вдруг я прибуду первым?
Двое всадников ехали по ночной равнине. Издалека могло показаться, что рядом с ними летит светящаяся звезда. Но вблизи, это был внушающий  ужас спутник. Голова могла лететь намного быстрее, чем скакали лошади. Она, то устремлялась вперед, то выписывала над их головами невероятные пируэты. Рыцари тогда вжимались в спины лошадей и старались увеличить скорость, будто желая, что бы это все скорее закончилось. Иногда она скрывалась в лесу, пугая криком птиц, которые стаями срывались с гнезд и уносились прочь.  А если на их пути попадались деревни или одинокие дома, голова подлетала к окнам, заглядывала внутрь, стучалась об рамы и раскатисто смеялась. Зажигался свет, раздавались вопли. Люди выбегали из домов, крича, ругаясь и молясь одновременно. Голова взлетала высоко вверх, и пикировала оттуда на крестьян, выпучив глаза, хохоча. Пролетала над их головами и возвращалась к всадникам.
- Зачем ты это творишь!? - спросил один из них. - Это же не пройдет незамеченным. Народ будет говорить о тебе, поползут слухи, истории, догадки!
- Это так весело! Ты бы видел их лица! - улыбалась довольная голова, кружась рядом. - Люди всегда что-то говорят, в основном всякую чушь! Неизвестно, что еще они будут говорить, после того как "этим займется инквизиция".  Хотя можно догадаться - всегда одинаковые истории, похожие друг на друга как две капли воды. Про Анну они тоже придумали такую, помнишь?
Лицо молодого рыцаря застыло, он кивнул.
- Так что пусть они рассказывают друг другу страшную сказку об отрезанной голове, которая смотрит  в окна,  ищет себе жертву! - Илья засмеялся. Его собеседник вжался в седло, пришпорил коня. Голова догнала его.
- В те времена, когда ты был моим оруженосцем, ты ценил веселую шутку. Что с тобой стало, друг мой?
Тот мотнул головой.
- Многое изменилось.  Анны, больше нет, ты тоже нас оставил. Я вырос на войне и не умею больше ни чего делать, а сейчас она закончилась.
Голова какое-то время молчала, летела рядом. Потом повернулась к нему.
- Помню, ты прекрасно пел! В любую свободную минуту, в паузах между атаками, на привалах, стоя на посту или приводя в порядок мою амуницию. Не умолкал ни на минуту.
- Я уже давно не пою, Ваша милость.
- Я тоже! Давай вспомним, как это было?
Молодой человек остановил коня, помолчал, потом тихо загудел себе под нос, а затем все громче и громче запел знакомую им всем мелодию. Голова подхватила слова, их голоса сплелись. Старший рыцарь обернулся, подъехал к  ним, прислушался и присоединился. Трое старых друзей пели о жизни, смерти, и, конечно, любви.
 Двое всадников ехали по ночной равнине. Луна постепенно садилась за лес, и дорогу им освещала летящая рядом комета, с ярким синим хвостом.

Глеб повернулся на другой бок, подгоняя сон вперед, заглядывая дальше и глубже. Ему хотелось увидеть конец этой истории, необъяснимой и невероятной.
Король сидел в кресле, поджав под себя пока еще босую ногу. Вокруг суетились придворные - утренний моцион.  Два рыцаря внесли ларец в покои, поставили его на пол. Король в нетерпении обернулся к ним.
-Несите сюда, ближе! - указал на столик рядом с собой. Один из них поставил ларец на указанное место, другой протянул ключ от замка. Король взял ключ, повертел его в руках, захихикал.
-А что вы ее заперли-то? Боялись, что убежит? - он наклонился к замочной скважине, не заметив,  как рыцари переглянулись. Замок щелкнул, король махнул рукой, веля поднять крышку.  Сразу несколько голов склонились над ларцом.  На лицах рыцарей проступило облегчение - голова была просто головой. Несмотря на весь безумный, проделанный вместе с ними путь, сейчас она просто лежала, неподвижна и мертва. Король же был доволен. Они поклонились.
- Ваше величество, Ваш приказ выполнен.
Он кивнул:
-Прекрасно! Это хорошо! Почему-то я не был уверен, что это получится так просто. Дурные предчувствия. Но вот, он мертв, а я могу смотреть в его лицо, не боясь уже больше, ни его обвиняющих взглядов, ни резких слов, - он посмотрел на рыцарей.
- Можете ступать, вас наградят. А я хочу еще побыть со старым другом. Побеседовать с ним! - король опять заглянул в ларец. - А потом мы покажем его людям, и сожжем на площади. Что бы все видели, чья власть сильнее и чье слово остается последним.
Молодой рыцарь хотел что-то сказать, но встретился взглядом со своим спутником. Тот покачал головой. Они поклонились, ушли.
Глеб заглянул в ларец вместе с королем, его глазами, почувствовав его удовлетворение. Он смотрел на застывшее лицо Ильи и прошептал:
- Ну что же ты! Покажи ему, покажи им то, что можешь только ты!
Ему почудилось, что голова в ларце шевельнулась в ответ на его призыв. Но этого уже, никто не видел. Король отвернулся и отдавал распоряжения.
А потом Глеб увидел толпу - сотни, тысячи людей заполнили площадь, окружили помост. Сверху, с вершины помоста, с самой высокой точки - длинного копья, с которого голова смотрела на площадь, были видны только лица. Ему показалось, что попрощаться с Ильей - рыцарем, героем, чернокнижником и колдуном, приплыли такие же бестелесные головы.  Где-то за спиной он услышал бой часов, палач получил сигнал, поднес факел к дровам, сложенным рядами у основания копья.
Глеб внутренне застыл. "Всё кончено!" – крутились мысли. - «Всё закончилось!"
И в этот момент голова как будто проснулась. Зашевелилась, выпрямилась и открыла глаза. Вокруг неё возникло голубое пламя, засияло в наступающих сумерках. Она бросила взгляд на палача и крикнула:
-Эй ты! Погоди!  Я хочу обратиться к собравшимся! - тот застыл.
По площади разлилась тишина, будто внезапно выключили звук. Все замерли, все застыло.  Голос Ильи раздавался как будто отовсюду сразу и был слышен каждому, хотя губы шевелились лишь слегка, будто он шептал.
- Люди, посмотрите на меня! Что вы видите? - Илья обвел взглядом людей у помоста и толпу на площади. Все действительно смотрели только на него.
- Уже несколько дней я должен быть мертв, но нет! Я мыслю, чувствую, говорю с вами! Может показаться - вот он, редкий случай торжества жизни над смертью! Нет! Перейдя эту грань, я вижу, что это торжество Чуда! Торжество чуда над всем, что было и будет в мире! Неважно есть внутри вас свет Изначального или нет! Главное, это прикасаться к нему! Этому бесконечному ресурсу, рассыпанному по земле, разлитому в воздухе везде, вокруг каждого из нас.
Пламя вокруг головы становилось все ярче, превратившись из синего шлейфа в окружающее её сияние, сине-голубую сферу.
- Люди! Черпайте свет полными горстями! Начните прямо сейчас и делайте это всегда! Каждое мгновение своей жизни! Наполните себя чудом, которое дается всем даром! Только протяните руку и возьмите его! Иначе жизни ваши будут совершенно бессмысленными. Пройдут в мелких или крупных делах, нескончаемых заботах и ничего не дадут ни вам, ни миру, кроме усталости.
Голова уставилась на лица людей, пытаясь различить в них реакцию на свои слова.
- Люди! Посмотрите на небо, посмотрите на солнце, посмотрите друг на друга! Мы все сотканы из света! Потому, что кроме него ни чего тут и нет, по большому счету! Так сияйте же! Ружье не должно висеть на стене без дела! Дайте ему выстрелить!
Он смотрел на тысячи людей и видел одновременно каждого из них. И читал на их лицах одно общее желание. Все они хотели, что бы этот ужас наконец-то закончился. Его лицо исказила гримаса страдания.
-Люди! Почему вы меня не слышите? Почему вы никогда, ничего не понимаете!? Люди-и-и!  - голова испустила громкий пронзительный крик. Крик превратился в ветер, его порыв ударил по толпе. Согнул и сломал ее, заставил людей расступиться. Многие не устояли на ногах и упали на колени.
От группы за помостом отделилась фигура в рясе с капюшоном. Поднялась по ступенькам, сделала жест палачу. Тот выдернул копье, протянул. Она сняла голову, посмотрела ей в лицо.
- Они ни чего не понимают, потому что Вы говорите с ними по-русски. Ружьё ещё не изобрели, - из капюшона послышался смешок, - Глеб Евгеньевич, что это за балаган Вы устроили! Прекратите немедленно!
Голова бешено вращала глазами, пыталась вырваться, но Капюшон крепко ее держал.
- Это вы во всем виноваты! - хрипела голова. Во сне Глеб сжал кулаки, и сгруппировался, будто собираясь драться.
Капюшон пожал плечами.
- Мы? Глеб Евгеньевич, будьте честны сами с собой. Кто Вас-то за руки держит? Мы? Кто не дает Вашему ружью выстрелить? Нет! Вы сами построили свою стену, и сами на ней весите, по собственному желанию и выбору! Ни кто Вас не заставляет и не останавливает! Стреляйте уж, наконец! Она спасла Вашу жизнь, так сделайте в ней что-то настоящее. То, к чему Вы сейчас всех тут призывали. Начните с себя!
Глеб вытянулся на кровати, тяжело дыша, лоб его покрывала испарина. Голова в руках Капюшона померкла, закрыла глаза и застыла.  Фигура поднесла её ближе к своему лицу и прошептала:
- Так, да. Спасибо! Задержитесь в этом сне еще немного, и Вы увидите кое-что действительно интересное. Кое-кого. И передайте ему от меня… - из капюшона показалось лицо. Глеб увидел сияющие зеленые глаза, изогнутые черные брови. "Какая красивая!" - успел подумать он. Розовые губы приблизились и прикоснулись к его лбу.
Она положила мертвую голову на дрова и махнула рукой палачу.
- Поджигай!
Языки пламени взметнулись вокруг.

 Илья узрел свет со всех сторон.  Темнота отступила, он понял, что разрушил ее своим сиянием. Искрящимся синим шлейфом. Илья закутался в него, соединился с ним, уплотнился и превратился в ярко-синий шар.  Он воспарил куда-то вверх, как будто в облака, и заметил на горизонте тонкую розовую полосу начинающегося рассвета. Полетел к ней, нырнул в смесь розового, оранжевого и желтого света, как в морскую волну. Она накрыла его с головой, погрузила в сверкающую радугу. Он приблизился, взглянул и увидел, как распадаются ее цвета на составные части. Бесконечные поля разноцветных сияющих шаров. Они перемещались, менялись местами, составляли узоры, рассыпались  и смыкались вновь.  Он снова услышал голос Тогоктосоздалэтотмир, похожий и на музыку, и на шелест листвы, и на шорох прибоя одновременно.  Зов, очень отчетливый, шел откуда-то дальше, пробегая над всем бесконечным разнообразием игры разноцветных шаров. Илья полетел над  живой плоскостью, как будто внутри огромного калейдоскопа, развернулся в нем, и, вдруг, увидел того кто смотрит на всю эту картину. Гигантскую фигуру, сидящую на каменном кубе. Ноги спущены вниз, руки лежат на коленях, лицо спокойное, отрешенное, глаза закрыты. Илье показалось, что этот некто, похожий на древнее изваяние, спит. Тем не менее, зов шел от него. Синий шар подлетел ближе, завис напротив лица. Сомкнутые губы легко улыбнулись ему, рот приоткрылся, оттуда стремительной лентой вылетел язык, слизнул его и поглотил.
Илья огляделся вокруг, узнал дверь перед собой, скорее распахнул её и вошел внутрь.
- Наконец-то я вернулся домой!
Глеб услышал его последние слова и в тот же момент открыл глаза. Некоторое время он лежал на кровати, глядя перед собой. Потом вдруг вскочил, взял телефон стал отдавать распоряжения, зашел в гардеробную и стянул с верхней полки чемодан.















18-20
В этом мире все взаимосвязано, и у всех есть своя судьба, у амебы, у листа, у человека и у самого мира. И внутренняя цель всех существ - стремится к одной точке, расположенной так далеко, что я ее не вижу, но чувствую и знаю, что она есть. Потому что могу дотянуться до нее, дотронуться и ощутить нити, скручивающиеся в одно мощное и неделимое целое. Невероятное и не понятное событие, которое соединит все, что есть в этом мире вместе. Раз за разом я оставляю то, что мне дорого, поворачиваюсь и ухожу, и не знаю, вернусь ли обратно. И это приходится делать любому из нас - пчеле, ветру, камню, малышу начинающему ходить и всем волшебникам, особенно. Следуя своей цели, назначенной и записанной в невидимых скрижалях, я шагаю в сторону нового  и неизведанного, оставляя за собой след из моей любви, к миру, к его проявлениям и к отдельным сущностям.  Эта цель одна на всех, и она зовет меня. Только прислушайтесь, и вы услышите ее, в любом звуке, существующем в этом мире и даже в его тишине. И она обещает, что достигнув ее, мы обретем все то, что потеряли, встретимся с теми, кого оставили. Что бы уже никогда не расставаться.
 

Проводник заглянул в купе. Обвел его взглядом, как будто в нем собралось скопление пассажиров.
- Бельё брать будете?
Саша ехала одна, полупустой поезд, ни каких попутчиков - прекрасный способ погрузится в свои мысли, а потом еще глубже. Она посмотрела на пожилого мужчину в форме, на рекламный листок на столе, обещавший крупным шрифтом универсальный сервис современной железной дороги.
-Буду! И чай в подстаканнике!
Проводник оживился.
-Хорошо! Сразу видать правильного пассажира. А то, что это выдумали, белье не берут, посуда одноразовая. Скажите мне, разве можно выпить вкусный чай из бумажного стакана с пластиковой палочкой вместо ложки?
Саша улыбнулась.
- Совершенно невозможно, - протянула ему билет и деньги. - Мне всё классического образца и по высшему разряду!
Проводник прищурился.
- И ужин из вагона-ресторана?
Она кивнула:
-Да! - есть не хотелось, но если начинаешь играть в правильного пассажира, надо идти до конца.
Мужчина свернул ее билет, убрал в специальную папку, прижал ее к груди.
- У меня для Вас особенный подстаканник есть! - сказал он мечтательно - С пингвинами!
Он закрыл дверь, Саша села у окна, посмотрела на пробегающие мимо  окраины родного города. Опять она уезжала из него, неизвестно куда, не понятно на сколько. Зато она точно знала зачем - найти ось мира, его сердце. Когда-то в детстве у нее была книга о тропических лесах, в названии говорилось, что это легкие планеты. Саша тогда представляла, что всю планету можно разложить на составные части-органы, как тело человека. Леса это легкие, что-то печень, что-то мозг. Она смотрела на глобус и задумывалась то над Африкой, то над Японией. Что они для планеты? Это была интересная детская игра, которую она забыла, поняв, что всё не так просто и однозначно устроено. Но это место, к которому Саша стремилась сейчас, в котором токи мира сходились в одну точку, скручиваясь, сжимаясь, выворачивались на Другую сторону, а потом разбегались снова, что бы обогнуть не только планету, все проявленное и весь тонкий план и вернуться обратно. Это место она чувствовала,  как источник пульса этого мира, несомненно, можно было бы считать его сердцем.
Она вышла на тонкий план, воспарила над поездом. Он показался ей стремительным ящером, бегущим между полей и холмов согласно начерченным на поверхности земли линиям и расписанию.  Саша ощутила токи земли, ее живые, наполненные биением  сосуды, и полетела вдоль них. Подобно ручьям и реками они объединялись, сливались друг с другом, приближаясь к всеобщему устью. Она увидела его еще издалека, как искрящийся энергией проход, в котором смешивались и проявленное, и тонкий план, и другая сторона. Саша словно заглянула внутрь, как стоя на краю водопада глядеть на обрушивающиеся вниз каскады. И прыгнула вслед за ними, полет превратился в парение, струи и потоки мира пронизали ее и смешались с ней. Она чувствовала, как растворяются в них ее огорчения, ее непонимание, все то, что вынуждена она носить с собой как свою личную историю. Все что досталось ей в наследство из жизней, прожитых не ею, но ее сущностью. Поток вобрал в себя и семь отполированных черепов, и соленые морские волны, бьющие в лицо, и много жизней до этого и даже танцующую маленькую собаку. Потом он потянул в себя её воспоминания о Глебе. Саша схватила их, попыталась спрятать, задержать у себя. Но не нашла ни какого места, где это можно было бы схоронить, она стала прозрачнее самого чистого кристалла. Летящая в волшебном пространстве завершенная и законченная пустота. И она отпустила все. Не перестав быть при этом собою, она вылетела из сердца мира с обратной стороны, и стала истоком. Слилась с множеством истоков, пролетела точку начала всех начал, побежала вместе с потоками по многочисленным разветвлениям и почувствовала, что могла бы вращаться в этом замкнутом токе тысячелетиями, пребывая в неизменности и внутреннем покое.  Но внутри этого круговорота зов предназначения был слышен еще отчетливее, чем где-то еще.  Саша взлетела вверх, нырнула в проплывающие над равнинами и лесами облака, покружила над стаей птиц, и, увидев скользящего по рельсам ящера, позволила себе вернуться обратно, напоследок промчалась над вагонами, проскочила в открытую форточку, задев проводника, наливающего чай. Он взмахнул руками, просыпал сахар на стол. А она нырнула в свое купе, в свое тело, обернулась на мгновение, что бы запомнить произошедшее и открыла глаза за несколько секунд до того как проводник постучал в дверь.
- Ваш чай! - он подставил перед ней граненый стакан, с дымящимся чаем, в голубом подстаканнике, на котором ловкие пингвины скользили на льдинах.
 - Почему-то не смог насыпать сахара, подумал, может не надо. Вот! - он поставил перед ней блюдечко с несколькими кусками рафинада.
Саша кивнула.
- Спасибо большое! - и почувствовав невероятный голод, после случившегося приключения, спросила: - А ужин будет?
Проводник кивнул.
- Сейчас привезут!
Через пару минут в дверь постучали. Саша с изумлением посмотрела на девушку в кружевном фартучке поверх формы и с вышитой шапочкой. Официантка закатила в купе тележку, поставила на стол тарелку под колпаком и жестом фокусника подняла его. На тарелке дымилась куриная нога, с картофельным пюре, периметр был затейливо выложен зеленым горошком.
-О! Классика жанра! - восхитилась Саша.
Через несколько мгновений стол был накрыт, белели салфетки с вышитыми поездами. Синие надписи на блюдечках и тарелках сообщали об их принадлежности к железной дороге и желали приятного пути.  Официантка укатила тележку, дверь захлопнулась, Саша наклонилась над столом и вдохнула запахи.
- Прекрасно! То, что нужно!
Вскоре в дверь опять постучали. Проводник прислонился к косяку, спросил:
- Как Вам понравился ужин?
Саша кивнула:
- Шикарный!
-Вот и я так думаю, - согласился проводник.- В старые времена в вагон-ресторан было не попасть, столько людей. А сейчас на поездах мало ездят. Кто деньги экономит, больше автобусом, а кто не экономит самолетом. Пустой вагон, - расстроено констатировал он, поведя рукой вокруг.
Саша взмахнула куриной косточкой.
- Сегодня я принимаю заказы на исполнение желаний. Хотите много пассажиров?
Мужчина кивнул:
- Конечно, откуда им, только взяться?
- Людей на свете много. Нет ни чего удивительного, если вдруг кому-то понадобится ехать куда-то на поезде.  Вот прямо в ближайшем городе, - она округлила глаза, нарисовала в воздухе загадочный знак. - Ждите! Скоро будут!
Через полчаса Саша лежала на верхней полке, слушая музыку, глядя на пробегающие в темноте за окном фонари, горящие окна незнакомых городов. Поезд начал тормозить, остановился. В окно был виден бок старого здания вокзала. И огромная толпа людей на перроне. И гора вещей. И все это тонкой струйкой, как будто вливаемое в горлышко бутыли, стало заполнять поезд. Саша вынула наушники - шаги, разговоры, крики, шум и гам, толкотня. Захлопали двери, поезд тронулся, она выглянула  в коридор. Мимо пробегал проводник с огромной стопкой белья, в сбившейся на бок фуражке.
- Съемочная группа села, едут на море, фильм снимать. Актеры, режиссеры, операторы там всякие. Ну, Вы представляете?
Саша кивнула и улыбнулась. Поезд въехал в ночь. Она уснула, но даже через сон чувствовала биение, все ближе и ближе.
Протяжный гудок,  Саша села, кутаясь в одеяло, выглянула в окно. Железная дорога изгибалась, скорость движения уменьшилась. Она увидела заболоченные леса, подступающие вплотную к насыпи. Густые, непроходимые заросли увитые хмелем. И, вдруг, поляна - сотня метров трясины, а посредине засохшее дерево, без коры и ветвей. Один, сверкающий в рассветных лучах остов, вздымающий серебряное многоручие к небу. Саше показалось, что оно что-то просит у Тогоктосоздалэтотмир. Что-то особенное. Она проводила его взглядом, спустила ноги с полки, поболтала ими в воздухе. Оделась и вышла в коридор, надо совершить утренний моцион до того как проснутся киношники. Дверь в купе проводника была приоткрыта,  заглянула внутрь. Он сидел, откинувшись к стене, курил у раскрытого окна. Весь помятый, волосы всклоченные, фуражка валятся на полу. Саша подняла ее, положила на полку.
- Они только к пяти утра угомонились, - вздохнул проводник. - А так им нужно было всего, присесть не дали. Весь чай выхлебали, все, что было в ресторане, съели подчистую. А сколько выпили!
Саша улыбнулась:
- Зато много народу, как Вы хотели. Теперь, наверное, наоборот, хочется, что был пустой поезд?
Проводник бросил на нее усталый взгляд:
- Что вы, это лучшая ночь за последние несколько лет. Чувствуешь, что всё не зря!
Поезд опять загудел.
-Косуль гоняет, - заметил проводник. - По утрам они тут прямо на рельсы выходят и стоят.
Саша выглянула в окно и действительно увидела несколько животных на опушке. Они рассматривали поезд, готовые умчаться в любой момент. А за ними, полоска леса и огромное зеленое поле и дом. Из трубы поднимался слабый дым, но почему-то не уходил в небо, а горизонтально стелился над полем, иногда выписывая  кренделя и загогулины. Поезд отъехал, и издалека ей показалось, что это надпись на небе. "Привет!" или может быть "Поздравляю!" - было уже не разобрать. Саша вдруг почувствовала, как ее внутренний пульс полностью совпал с тем, к которому она стремилась. Они зазвучали вместе, слились в одно.
- А что это за местность? Будет остановка?
- ****ск. 10 минут стоим, - название города скрылось в третьем гудке.
Саша поняла, кивнула своим мыслям.
- Я выйду там. Пойду, вещи соберу.
Проводник посмотрел на нее удивленно, но промолчал.
Она зашла в купе, достала рюкзак, сложила его, затянула веревку. За окном уже начались пригороды. Поезд ехал медленно, постепенно притормаживая.
"Может быть, семафор или уже приехали" - подумала Саша, подняла глаза. Лицом к железной дороге стоял двухэтажный деревянный дом, с большим крыльцом в центре, и пестрыми клумбами по бокам. На крыльце застыла старушка, в красном платье и зеленом платке, в ее вытянутой руке была зажата веревка, уходящая вверх и в районе крыши завершающаяся оранжевым воздушным шаром. Она глядела прямо на нее. Саша улыбнулась ей, подняла взгляд на шарик, но вдруг он зашевелился, вытянулся, стал огромным рыжим котом, прошелся по крыше, сел на конек, и отчетливо махнул ей лапой. Мол, что смотришь, давай сюда, к нам.
- Поняла я! Поняла уже! - засмеялась она, закинула на плечо рюкзак и пошла в тамбур, ждать остановки.
Солнце вовсю гуляло по пустынным улицам, поезд остановился. Проводник открыл дверь вагона, вышел на перрон, подал ей руку.
- Надеюсь, Вы приехали туда, куда надо!
- Я тоже!
Саша спустилась, по лесенке, встала рядом с ним, огляделась. Здание вокзала с колоннами, и часами под треугольной крышей. На крыше деловито сидят чайки. Проводник поднялся обратно в вагон, закрыл дверь, поезд дрогнул, чуть прокатился по рельсам вперед.
-Эй! - Саша обернулась. Он высовывался из окна своего купе и размахивал голубым подстаканником. - Возьмите себе! На память!
Саша взяла подарок, прижала к груди, поезд тронулся, набрал скорость и скрылся под мостом вдалеке. Она обернулась к городу. Солнечные стены, окна, пустынные утренние улицы, множество горланящих чаек  и ни одного человека в поле зрения. "Ну что же, будем знакомиться".
От вокзала в разные стороны разбегались улицы, она выбрала одну, самую прямую и пошла по ней.
Невысокие старые дома были окружены деревьями, отчего город казался парящим в зеленых облаках. Саша свернула на одну улочку, потом на другую, позволяя ногам идти туда, куда им самим хочется. Пошла по узкой улице, дома казалось, склонились над ней, пытаясь заглянуть друг другу в окна.  Её внимания привлекла вывеска на розовом особняке, украшенном цветочной лепниной. "Соломоново решение" - крупными буквами. А ниже, и мельче - про недвижимость и различные операции с ней.  Саша остановилась, огляделась, увидела на доме напротив, желтом, с большой аркой вторую вывеску "Ахиллесова пята" крупными буквами, и мелкими тот же самый текст, про аренды, покупки площадей и земель. 
"Мне бы надо поселиться где-то в этом городе" - подумала она. На мгновение задумалась которую дверь выбрать и повернула в "Соломоново решение".  Указатель в подъезде практически направлял палец на небо, Саша пошла по винтовой лестнице вверх, открыла деревянную тяжелую дверь обещавшую знакомство с Соломоном ***штейном (часть фамилии была закрыта бумажной запиской "Ушел на обед вернусь не скоро") и сразу попала в кабинет. За столом сидел круглолицый, полный человек в строгом костюме.  В руках он держал большую черную ручку и быстро выводил ей ряды цифр в толстой тетради.  Он поднял голову, прищурился, положил ручку на стол. И неожиданно, высоким голосом спросил:
- Что, вправду такая рыжая?
Саша удивилась, притронулась рукой к прическе, поправила и кивнула.
- Да, рыжая. А что?
Толстяк не удостоил ее ответом, а задал следующий вопрос:
- Замужем?
- Нет. А какая разница? Я хочу снять квартиру.
Он пристально посмотрел на ее ботинки, потом взгляд пополз вверх, задержался на рюкзаке, шарфе в горох и остановился на рыжих волосах.
- Какая профессия?
Саша ответила привычно.
-Я музыкант, играю на кларнете. А что, что бы поселиться в вашем городе нужно пройти особый кастинг?
Толстяк откинулся на спинку стула, сложил руки на груди.
- Нужно. И однозначно нам тут не нужен еще один попрошайка, фальшивящий на улицах со своей дудкой.  Прощайте девушка. Не мешайте работать.
Он опять взял ручку и продолжил писать в тетради. Саша замерла. Ей показалось, что из ниоткуда возник ветер, завертел, закружил её. Она прислушалась к нему, не поняла что это такое.
- Хорошо. Пойду, попытаю счастья в "Ахиллесову пяту".
Не поднимая глаз, он махнул ей рукой, мол, иди уж. Она пожала плечами, спустилась по лестнице и зашла в дом напротив. Точно такая же табличка - рука с вытянутым пальцем, опять направляла ее на самый верх. Саша поднялась, раскрыла массивную деревянную дверь (Ахиллес Биби**** - тут самоклеющийся листочек просто пояснял "Очень занят") и снова оказалась в кабинете. За столом сидел тот же самый толстяк, и писал в толстую тетрадку. "Не тот же самый!" - поняла она - "Он левша, но явно они близнецы! Во всем остальном - похожи невероятно".
Он отложил ручку, прищурился, пробежался по ней взглядом, так же отметив рюкзак, шарф и остановившись на растрепанных волосах. Так же как его брат сложил руки на груди и откинулся на спинку стула, открыл рот. Саша опередила его.
- Действительно рыжая, не замужем, играю на кларнете. Я прошла конкурс?
Он отрицательно качнул головой и снова погрузился в дела. Саша, чувствуя, как незнакомый ветер проносится над ее макушкой, от чего мурашки бегут по всей спине, развернулась, вышла на улицу, остановилась посередине. Она вдруг представила, как эти два дома, под тяжестью, сидящих на верхних этажах толстяков, складываются, стукаются лбами и падают на мостовую грудой кирпичей, разноцветная штукатурка столбом взлетает в небо. В открытом окне первого этажа стояла птичья клетка. В ней по жердочкам скакала оранжевая канарейка. Она посмотрела на Сашу и просвистела песенку.
- Да птичка, ты-то ни в чём не виновата, - кивнула ей Саша и пошла дальше. Через пару минут она оказалась в небольшом сквере, которым заканчивалась эта улочка, или может быть начиналась с него. Села на скамейку у фонтана, поставила рядом с собой рюкзак и подстаканник. Незнакомый ветер все еще летал вокруг, касаясь то ее плеч, то спины, то закручиваясь в кольцо вокруг головы.
"Давай-ка, мы с тобой поговорим, на твоем языке" - тихо сказала Саша, развязала рюкзак, вытянула из него небольшую коробку, открыла ее и собрала кларнет. "Как же давно я этого не делала!" - она взяла его в руки, расставила пальцы и заиграла. Почувствовала как ветер, сначала затих, а потом закружился под музыку, выделывая па и петли. "Я как заклинатель невидимой змеи".  Она погрузилась в ноты и мелодии, закрыла глаза. Веселый ветер стал совсем ручным, свился вокруг ее запястий, замер и только щекотал их немного. Саша посмотрела на него, и вдруг, вместо воздушного потока увидела тонкого голубоватого змея, с двумя парами прозрачных, в сеточку стрекозиных крылышек и пушистой зеленой бородой. Она помотала головой, видение исчезло.
- Ну вот! Не прошло и получаса  как она попрошайничает в парке! - раздался голос и кто-то опустился справа от нее на скамейку.  Саша открыла глаза, это был Соломон.
- Дубы и липы - мои лучшие слушатели.
- Отлично играет, я услышал из конторы, - слева от нее сел Ахиллес.
- Нет! это я услышал! - бросил на него недобрый взгляд Соломон.
- Думаю пригодиться, приживется. Я знаю где ее поселить! - игнорируя его, продолжил Ахиллес.
- Нет! Я знаю!
- Откуда тебе-то!?
- А тебе?!
Они вскочили и возмущенно уставились друг на друга.
Саша с любопытством их разглядывала, совершенно одинаковые.
- А вы деретесь?
Братья переглянулись.
- Бывает.
- В детстве постоянно дрались.
Она улыбнулась.
- Может сейчас?  Я бы с удовольствием посмотрела!
Они сели обратно, придвинувшись к ней поближе.
- Нет, лучше начнем сначала.
Соломон протянул ей руку, взял ее ладонь, пожал ее и представился:
- Моня!
Ахиллес взял ее левую ладонь, тоже пожал и добавил:
- Хиля!
Саша посмотрела на свои перекрещенные руки.
- Почему вы такие странные?
Толстяки переглянулись, ответили вместе.
- Мы нормальные.
- Нормальнее многих нормальных!
-Будь уверена!
- А имена?
Хиля показал пальцем на Моню.
- Он украл моё имя! Это родовое имя и должно было достаться старшему сыну, мне!
Моня захихикал, сделала круглые глаза, и сказал громким шепотом:
- Он пятками вперед родился! Вот папа и назвал его так, любил древние сказки. А уж меня как положено!
- У меня просто особый взгляд на жизни!
- Вверх тормашками?
- Шмоня! - ядовито выпалил Ахиллес.
- Хиляк! - выкрикнул Соломон.
Они снова вскочили, кидая друг в друга яростные взгляды.  Потом обернулись на Сашу.
- Не будем посвящать гостью в наши семейные распри!
- Не будем!
Саша смеялась.
- Я не против еще послушать!
Соломон потянул ее за правую руку, Ахиллес за левую.
- Пойдемте!
Ахиллес взял ее рюкзак, а Соломон подстаканник и кларнет.
-Мы Вас сейчас поселим!
И они повлекли ее из парка в переплетенье улиц.
"Ещё одна башня звездочета!" - подумала Саша, увидев квартиру. Братья-риэлторы затащили ее туда вдвоем, согласившись друг с другом, что для нее это будет "то самое место".
- Настоящая?! Неужели бывает такое жилье? - спросила она их, оглядываясь. Квартира занимала собой второй этаж старинного дома. Ближняя комната служила явно кабинетом, она была заставлена книжными полками вдоль одной стены. Книг было невероятное множество, не только на полках, но и метровыми колоннами на столе, по его периметру и на полу. На противоположной стене, вокруг печки выложенной зелеными керамическими изразцами,  висели коробки с коллекциями бабочек, каких-то черных жуков, разноцветных птичьих яиц. Такие же коробки стояли в высоченных дубовых шкафах со стеклянными дверцами. И на них, стопками, перемежаясь с огромными стеклянными банками, наполненными неизвестным загадочным содержимым. Саша заглянула в одну из них, и ей показалось, что там сложены то ли чьи-то лапки, то ли сушеные ножки, то ли веточки необычного растения. Чтобы забираться на самую верхотуру, в комнате была лестница на колесиках, обильно украшенная разноцветными обрывками тканей, сбоку на ней висела деревянная маска, со зверским выражением лица. 
- Хозяин этой квартиры мой друг, он ученый, - пояснил Моня.
- Хозяин этой квартиры мой друг, - повторил, как бы пропустив его слова мимо Хиля, - Он уехал в долгое путешествие. Просил меня найти для его дома хорошего жильца. Ему кажется, что без человека внутри его жилье скучает.
- И вот я нашел тебя! - радостно кивнул Моня. - Осваивайся тут. Живи, играй здесь на кларнете. Думаю это правильная оплата за аренду такого места.
Его брат кивнул:
- Да, каждый день! Я уверен, что хозяин бы одобрил эту сделку!
Саша кивнула. Пошла дальше, заглянула во вторую комнату.  Она была круглая и располагалась в настоящей башне, на углу особняка. Окна выходили в парк и на маленькую улицу. Круглый потолок, с лепниной, трещинки, пробежавшие по штукатурке, были похожи на карту неизвестных созвездий. Огромная старинная кровать из темного дерева, с резными узорами в изголовье и высоким балдахином.  И напротив нее маленький камин.
Ахиллес показал на него.
-Тут нет центрального отопления. Но если ты задержишься до зимы, мы тебе дров привезем.
Соломон приподнял бровь в ответ на его "мы", мол "что, наконец-то мир?" и кивнул.
- Да, можешь рассчитывать на нашу помощь. Смотри, что тут еще есть.
Они вышли обратно в узенький коридор, он открыл небольшую дверь. За ней располагалась крохотная кухня, но с окном во всю стену. Ахиллес распахнул его, за ним был балкон с кованой решеткой.
-Тут можно пить чай, видишь? Раньше мы так и делали, - он показал на столик и стулья, стоящие на балконе. Саша улыбнулась, она уже заметила гигантский металлический чайник на плите и вожделенные взгляды, которые браться на него кидали.
-Продолжим традицию!
Братья привычно заняли свои места.
- Давай прямо сейчас. Хозяйничай! - предложил Соломон.
- Посмотрим, как у тебя получится! - добавил Ахиллес.
Саша покачала головой, снова проверки. Зажгла огонь, поставила на него чайник с водой. Открыла шкаф и увидела множество разноцветных банок с неясным содержимым. Потянулась сначала к самой большой, а потом взяла ту, на которой слоны шли по джунглям. Внутри действительно был чай. А в самой большой - да, конечно печенье с орешками, свежее и ароматное. Она и сама бы сложила все именно так. А вот в соседний шкаф поставила бы посуду. Распахнула дверцы, достала чашки и блюдца. Протянула руку к полочке, точно ложки тут. Она обернулась к братьям.
- Я как будто знаю заранее, как тут все устроено. Что за человек этот ваш друг, ученый, путешественник?
- Хороший друг, - немного подумав ответил Ахиллес.
- Хороший человек, - добавил Соломон.
- Не уверен, что он человек.
- Да, слишком странный.
-Не обычный.
- Вроде тебя! - закончили они в унисон. - Так что тебе тут и жить!
Саша поставила перед ними поднос с чашками и печеньем. Налила ароматного чаю.
- Я согласна!
Уже после их ухода она обнаружила еще одну незаметную дверь. За ней полутемную комнату, с окном, увитым снаружи девичьим виноградом. У окна стояла колченогая ванна, одну чугунную львиную лапу заменял каменный куб.  И огромное зеркало похожее на дверь. Старинное, амальгама по краям пошла трещинами, а само отражение было почему-то не холодное, серебренное, а теплое, светящееся. Бамбуковая ширма с шелковыми извивающимися драконами и родственная ей высокая этажерка. Маленький туалет, на крышке которого плавали нарисованные золотые рыбки. "И вы тут как тут!" - Саша еще раз обошла квартиру, прикасаясь рукой к трещинам, выемкам, ручкам, ключам, торчащим из замков ящиков. Села в кресло у стола, положила перед собой тетрадку-дневник и написала там то, что как ей показалось, полностью отражает ее ощущения:
-Наконец-то я дома!
Весь день Саша исследовала свой новый дом и его окрестности. Прогулялась по соседним улицам, заглянула во все магазинчики, посидела в парке под своими же окнами, глядя на прохожих и поедая лимонное мороженое.  Она постоянно чувствовала биение всеобщего пульса, но не равномерно, а, то сильнее, то слабее, будто бы подходила ближе к нему, или отдалялась. Иногда ей казалось, что вот он, прямо за ее спиной, надо только обернуться. Тихо поворачивалась, оглядывалась, но это был город, со своей обычной дневной жизнью, кто-то куда-то шел, иногда проезжали машины. "Похоже, мы танцуем менуэт" - думала Саша. С другой стороны парка проходили трамвайные пути. Старый красный трамвай выезжал из густых зарослей сиреневых кустов, блестя огромной фарой как глазом, похожий на циклопа, и делал остановку на углу.  Утренний знакомец, шаловливый змееветер иногда догонял ее, дул в макушку, спутывал волосы.
Она погладила квартиру, прикоснувшись ко всем ее поверхностям - помыла окна и полы, вытерла пыль.  Незаметно пришел вечер. Саша хотела сделать что-то еще, сходить куда-то увидеть. Но она останавливала себя. "Времени хватит на всё" - думала она, готовясь ко сну, застилая постельное белье в веселую ромашку. "Первый сон на новом месте всегда самый интересный!" - забравшись в огромную кровать, она посмотрела на полупрозрачную ткань, свисающую складками с балдахина, на вздымающееся во все стороны одеяло, ряд подушек и вырезанную в изголовье деревянную женскую фигуру - лицо с античными чертами и летящие волосы, переходящие в цветочный орнамент. Саша раскинулась, закрыла глаза и почувствовала, что как будто движется. "Я как на большом корабле. Отплыла из порта в сторону неведомых пока приключений. Ну что же, я готова. Идите ко мне!"- она повернулась на бок и заснула.
Вначале сон был легкий, и чуть касался ее, как покачивание на волнах во время штиля, а затем вдруг паруса сновидения затрепетали и наполнились прилетевшим вихрем. Ее повлекло куда-то вперед, вверх, а потом вниз, как с высокой волны, раз за разом и вдруг подкинуло и выбросило на сушу. Саша замерла, остановилась, прислушалась. Вокруг был как будто плотный туман, и в нем, как рыба в толще воды, кто-то двигался, сбоку, сзади, вокруг нее, постепенно сужая круги.
- Кто здесь? - она кинула вопрос в белую пелену. Движение замерло, будто ее услышали и думают над ответом или разглядывают её. Да, в этот момент она ощутила пристальный взгляд, этот кто-то обнаружил ее и теперь внимательно изучал. Саша чувствовала его присутствие где-то сбоку, впереди, пошла навстречу и вдруг услышала тихий шепот, будто сразу на ухо.
- Братишка, братишка. Братишка! - голос звал её, но куда идти и что делать было не понятно.
- Где ты? - спросила Саша, решив, что, может быть, в беседе что-то прояснится.
- Я застрял тут. Братишка. Не могу выбраться. Помоги мне! - он был явно расстроен, и еще казалось, говорил с трудом, делая большие паузы между фразами.
- Я попробую помочь. Меня зовут Александра и я все-таки не братишка, может сестренка. А ты кто?
Невидимый собеседник надолго замолчал, то ли обдумывая ее слова, то ли свой ответ. Потом из тумана раздалось:
- Личность не имеет значения. Я обращаюсь к сущности.
Саша замерла, становилось все интереснее.
- А ты знаешь мою сущность?
- Ты брат мне, - пропел голос. - И был им всегда, как можно тебя не узнать?
- Как меня зовут? - она затаила дыхание, ожидая ответ. Ей показалось, что, то отверстие в ее личной стене, в абсолютном препятствии, куда она протискивалась так много лет, вдруг стало стремительно расширятся, открывая неведомые до этих пор виды и горизонты.
- У чистого духа нет имени, - ответил некто невидимый. - Есть только его суть и предназначение. Ты - натянутая струна. Струна всех струн этого мира. Но из всех слов, которыми нас описывали люди, когда научились ими пользоваться, и стали называть всё вокруг, разбивая этим изначально  неделимое на множество фрагментов, самое похожее на тебя было Камертон. Но слово так и остается словом, в нём нет глубины смысла, только прикосновение к поверхности.
Саша кивнула.
- Да, слова не способны отразить сути, но дают возможность выстроить контакт. А дальше мы разберемся, сможем пойти шире и глубже. Кто же ты? Как мне называть тебя?
Он опять задумался, ей послышалось, как будто он что-то неразборчиво бубнит, как делают в задумчивости люди, себе под нос. Потом Саша услышала:
- Я - Пребывающий в неизменности, когда люди хотели указать на это, то подбирали разные подходящие слова. Можешь называть меня Константин.
Саша почувствовала, как земля ушла у нее из под ног, и она падает в туман. Летит сквозь него куда-то вниз.  Но вдруг ее как будто подхватили невидимые руки, бережно опуская обратно в проявленное. Она открыла глаза, увидела распахнувшееся окно. Стопку книг упавших с подоконника на пол. Выглянула на улицу  - мягкий свет фонарей, тишина и пение птиц в парке. Прикрыла окно, поставила защелку и пошла на кухню. Сделать себе крепкого чая и записать сон в тетрадь, пока он еще не смешался с утром, не развеялся под лучами солнца.
До утра она лежала в кровати, закутавшись в одеяло, в облаке разлетевшихся по подушкам рыжих волос и смотрела на трещинки, бегущие по потолку. Невообразимыми поводами были связаны они друг с другом, с элементами лепнины, с тем как падал свет  из окна. "Как много элементов, воздействий и притяжений формируют событийную сеть. Кажется, это невозможно просчитать, и все на свете произошло случайно, потому что сложилось просто так, а не иначе. Но тот, кто хотя раз ощущая мощь предназначения, знает, что случайность иллюзия. Все заранее придумано, решено и записано, от начала времен и до самого их конца. Мы просто реализуем этот план. Катимся по проложенным рельсам, думая, что прокладываем их сами. В то время как они заезжены до блеска, потому что по ним раз за разом, век за веком ездят одни и те же сущности, просто меняя свои воплощения. И в то же время каждый раз, в каждой жизни, я заезжаю все дальше и дальше. Камертон. Я знаю, что это про меня, но и не знаю одновременно. Это где-то там, дальше за стеной. Я еще не доехала до этого пункта. Но я в пути!"
Саша завтракала на балконе, разглядывая город, прислушиваясь к нему, и к тому отклику, что вызывали у нее внутри даже самые малые его события - лучи солнца, веером проходящие сквозь кроны деревьев, похожие на стрелки-указатели. Они, как будто, говорили - вставай и иди туда, нет туда, нет вот туда - сразу множество направлений.   Чайки поссорившиеся на крыше соседнего дома, или старушка катившая по улице тележку на колесиках, одно из которых поскрипывало через каждые три оборота, а другое подпрыгивало, издавая звук похожий на "бамц" - вместе создавая впечатление, что эту музыку должен играть маленький оркестр, но часть музыкантов не пришла на концерт, но остальные не сдаются, и исполняют свои партии. "Где-то тут, в этих сплетениях линий, лишь сверху прикрытых, казалось бы, простыми и обыденными событиями, спрятана суть всего, что происходит в этом мире. Почему здесь? Почему сейчас?"
Она вышла на улицу, прошла вдоль парка, обогнула его. Из-за угла показался трамвай, и навстречу ему еще один, с дальнего конца улицы. Они приближались, Саша увидела, как одна вагоновожатая красит помадой губы, а другая разговаривает по телефону. Но когда трамваи встретились, они разулыбались, помахали друг другу руками, будто на торжественном приеме. Один из трамваев остановился. Саша догнала его и зашла внутрь - пора составить для себя карту города целиком. Она подошла к схеме движения, наклеенной на стенке, вгляделась в петли маршрутов. Оказалось в городе существуют  основные пункты - река, лес и старая крепость, и все пути, так или иначе связывают их, как будто они передают друг дружке приветы, посылая трамваи, автобусы и их пассажиров. Саша села у окошка, нырнула на Другую сторону. "Так и есть!" - светящиеся реки потоков текли друг к другу, сливаясь в мощные узлы, создавая водовороты и омуты. Иногда от них отрывались маленькие фрагменты, похожие то на птиц, то на крохотные смерчи, то на крутящиеся колеса, пролетали, пробегали и опять сливались с общей вибрацией. "Чудеса!" - подумала она - "Сколько же их тут! Как люди живут в этом месте?"  Она открыла глаза и посмотрела на пассажиров. Обычные будничные лица: - "Они или привыкли, или не замечают". Потом вспомнила Соломона и Ахиллеса, первых встретившихся ей аборигенов, оказавшихся совершенно фантастическими. И еще неведомый хозяин ее нового дома.  И Константин. Кто он? Как это всё устроено? И что тут происходит? Жизнь наполнилась вопросами. Саша вышла на конечной остановке, увидела сквозь лесную опушку сверкающую гладь озера. Пошла к нему, села на песчаный берег и опустила в теплую воду ноги: - "Что же, будем разбираться, распутывать веревку и наматывать клубочек".  А пока вокруг было лето, солнце и место наполненное чудесами до самых краев, так, что они выплескивались на каждом шагу.
По прошествии двух дней в городе, Саша выделила отдельную страницу в тетрадке для описания того, что казалось ей необычным и странным в этом месте. Первым там оказался, конечно, летающий змей, похожий на ветер - игривый шалун, со странным чувством юмора, который мог то затолкать человека с забавную ситуацию, то вдруг вытащить из нее, как будто окунал с головой в фонтан своего смеха.  А иногда он, садился на плечо, мол "всё будет хорошо", или нырял в  волосы, взъерошивал их - "не волнуйся", и вдруг взметал их дыбом, рассыпал по плечам - "давай поиграем".
А второе явление Саша назвала - Бродячее Пятно Счастья. Перемещающаяся по городу флуктуация, ни чем не заметная снаружи, и чуть искрящаяся, когда попадешь внутрь. Она столкнулась с ним три раза за день. Попадая в это пятно, и сама Саша и люди и даже одна кошка, начинали вдруг чувствовать себя невероятно счастливыми, просто так без повода и предлога. Сердечный цветок распахивался, раскрывался, давал Бродячему Пятну Счастья заглянуть в себя и наполнить беспричинной радостью. На тонком плане оно было похоже на нежно розовое облако, постоянно меняющее форму, как и положено облаку, но около пяти метров в диаметре и с несколькими десятками тонких ножек снизу, слаженно ундулирующих. Оно гуляло по улицам и вдыхало все самое лучшее что есть в людях, наслаждаясь их сутью, как ароматом цветов.
Вечером она залезла в кровать, накрылась с головой одеялом и прошептала в темноту.
- Константин, поговори со мной.
Вокруг тут же сгустился туман, Саша даже не заметила перехода в сон, да и был ли он.
- Мне сложно разговаривать, я забыл давно все слова и что они значат. Давай я покажу тебе?
- Что именно?
- То, что тебе надо знать. Письмо. Послание.
- Мне? От кого?
Константин помолчал и продолжил.
- Много вопросов, сложно ответить. Посмотреть вернее. Это место где тебя давно уже ждут. Готов, братишка?
Саша кивнула:
- Готова!
Она оглянулась, туман вокруг начал светится, и опускаться вниз, потек молочной рекой. Саша стояла посреди непрозрачного потока, по колено глубиной. Вокруг нее в воздухе летали, переливаясь радугой мыльные пузыри. Один, ярко светясь, завис перед ее лицом и стал увеличиваться, пока не вырос размером с двухэтажный дом.  Закружился и перед ней очутилась дверь, и крыльцо, деревенские, деревянные, покрашенные когда-то зеленой краской, но уже изрядно облупившиеся. Она поднялась по ступенькам, взялась за латунную ручку, открыла дверь и сделала шаг внутрь, в траву, сухую и редкую, шуршащую под ногами. Еще мгновение, она чувствовала дверь за спиной, ее движение, потом та захлопнулась и Саша оказалась на обрыве у реки. Она глянула вниз, на темный стремительный поток, потом на противоположный берег, такой же высокий, как и тот, на котором она стояла.  От противоположного края обрыва шла широкая желтая дорожка к высокому бревенчатому дому, с множеством окон. Явно предполагалось наличие переправы через речной каньон.  Саша посмотрела в стороны, ища глазами мост, неужели она его пропустила? Но нет, ни чего такого видно не было. Спуск по отвесной стене и переправа вплавь не казалась приятной перспективой.  Она подошла к краю обрыва, нагнулась и стала вглядываться в детали, видя лишь редкие пучки травы и торчащие корни. Заметила выходящую из под камня тонкую черную нитку,  с нанизанными бусинами. Проследила взглядом и поняла, что бусы тянутся над рекой до противоположного берега. Саша легла на край, протянула руку и дотронулась до них, потянула на себя, нитка натянулась.  Вскрикнув, выпустила. То, что она приняла сначала за бусины, оказалось чередой нанизанных друг за другом впритык человеческих зубов. Их вереница, чуть качаясь в воздухе, убегала  от этой стены и заканчивалась там, у желтой тропинки.
"И как идти по этому мосту?" - она пошевелила нитку рукой, та завибрировала в ответ.  Саша села на краю обрыва, спустила ноги вниз. "Ну, как-то они же тут ходят, дорожка-то явно натоптанная".  Вдохнула, шагнула, и пошла вперед. Невидимый мост был устойчивым и основательным. Черно-белые бусы раскачивались под ним, как будто обозначая ширину полотна.
 
Оказавшись на противоположном берегу, Саша обнаружила, что дом, к которому шла дорожка, наполнен жизнью, окна открывались и закрывались, из них выглядывали какие-то люди, кто-то выходил из дверей, и шел куда-то по дорогам, разбегающимся от него в разные стороны. Подъехала пара на мотоцикле, сняли шлемы, зашли внутрь. Она заметила длинные клинки на боку. Саша подошла ближе, дверь распахнулась, зашла внутрь. Это была гостиница или  ресторан, или бар, всё вместе. Внутри полно народу, на лестнице уходящей вверх, к  этажам с номерами, у барной стойки слева, и в большом зале со столиками и стульями, справа. Люди разговаривали, ели, выпивали, громко играла музыка. Она оглянулась, заметила в дальней части ресторанного зала длинный стол под пейзажем в огромной массивной раме, за ним три человека. Они смотрели на нее, а тот, что сидел спиной, повернулся, и призывно махнул рукой. Мол, иди сюда.
Саша прошла между столиков, приблизилась и, вдруг, все как будто замерло и превратилось в фотографию. Она разглядывала трех мужчин, с кожей насыщенного синего цвета. Старший из них был совсем старик, с глубокими морщинами вокруг глаз и узкого рта, заплетенной во множество затейливых косичек седой бородой. Он был одет в ослепительно белый костюм, с пиджаком и галстуком. Второй среднего возраста, в джинсах и футболке, с темными, почти черными глазами, такими тонкими чертами лица, что они казались нарисованными рукой художника, стремящегося изобразить фантастическую инопланетную красоту. И третий, подросток, с забавной прической из стоящих дыбом черных волос, с таким выражением лица, как будто все происходящее невероятно смешно и еще чуть-чуть и он начнет хохотать, а может даже петь, или плясать. Веселые чертики в глазах и сжатая пружина внутри  - все вместе, в каком-то неоново оранжевом костюме с множеством лейблов нашитых везде.  Перед ними на столе лежала, как показалось сначала Саше карта, но она сразу поняла - это что-то вроде настольной игры. Игровое поле было расчерчено на пронумерованные квадратики, на первый взгляд  хаотично соединенные стрелками разных цветов, линиями и какими-то каракулями. На каждой ячейке было что-то написано, знакомой золотой вязью, где-то сквозь нее проступали рисунки, сцены и лица. В игре участвовало несколько десятков фигур и фишек. Некоторые стояли на одной ячейке целыми компаниями, некоторые поодиночке, то тут, то там.  Саша вдруг заметила на одном из квадратиков рыжеволосую девочку, как будто из японского мультфильма.  Наклонилась, что бы разглядеть поближе и узнала в ней себя.  Фигурка повернулась к ней, и посмотрела в глаза, крохотная, но совершенно живая. Саша вздрогнула, и все ожило, зашумело и задвигалось вновь.
- Что так долго? - спросил самый старший из них.
- Что долго? - переспросила она. Самый младший синий человек захихикал.
- Ты заставила нас ждать себя, очень долго шла. Плохо! - он сдвинул брови, борода из косичек затряслась, и Саше показалось, что он похож на осьминога, парящего в воздухе. Она отодвинула стул, села, еще раз оглядела их внимательно.
- А кто вы вообще такие?
Он наконец-то не выдержал и засмеялся.
- Я вам говорил! Она ни чего не помнит! - он постучал ладонью по столу и махнул синему мужчине в джинсах. - Объясни ей!
Тот наклонил голову, рассматривая Сашу.
- Хорошо, хорошо, что ты здесь.
- Где здесь? - опять переспросила она.
- В игре.
- Что за игра?
Он пожал плечами.
- На этот вопрос не ответишь кратко и однозначно. Мы называем её Большая Игра. Это самое интересное из того, чем занимает себя Тотктосоздалэтотмир.
Саша посмотрела на игровое поле, потом снова на него.
- Если тут играет Тотктосоздалэтотмир, то кто вы? Игроки? Фигуры?
Он улыбнулся и покачал головой.
-  В данном контексте проще сказать, что мы его руки. Можешь называть нас Хранители. 
- Хранители, - она попробовала слово на вкус. - И что вы храните?
- Я Хранитель Запада, - он показал на старика, - Он Хранитель Севера. Этот, ржущий без повода балбес, Хранитель Востока. 
- Это всё весьма условно, - добавил Хранитель Севера. - Я предпочитаю, что бы меня называли Хранителем Земли.
Парень в оранжевом снова засмеялся. Хранитель Запада кивнул.
- Да, имена условные, можешь называть меня Хранителем Вод, а нашего веселого друга Хранителем Воздуха. Как тебе угодно. Если тебе вообще понадобится нас как-то называть.
Саша задумалась.
- Ну, тогда вас должно быть четверо? Где же Огонь?
Старик ответил.
- Хранитель Юга еще слишком юн, что бы занять место за этим столом. Но он тоже играет, как и мы все, как и ты.
- Что это значит? Играть?
Юноша опередил остальных.
- Дайте я скажу! А то вы такие занудные, - он бросил взгляд на остальных, и заглянул Саше в глаза. - Большая игра, это одно общее предназначение для нас всех. Не знаю можно ли в ней выиграть или проиграть, главное, что она должна состояться. И у каждого из нас в ней своя роль. Мы движемся по линиям, или являемся ими, - он ткнул пальцем на синие стрелки на схеме. - Это мы, Хранители. Мы направляем фигуры в сторону определенных событий.
- А красные стрелки?
Он поморщился.
- Красные это они.
- Хозяева?
- Да какие они хозяева!  - рассердился внезапно Хранитель Севера.
- Смотрители. Так, наверное, вернее, - добавил Хранитель Вод.
Саша кивнула.
- Хранители и Смотрители. Угу. А зачем вам понадобилась я? Какова моя роль?
Воздух продолжил.
- Ты вроде приглашенного специалиста. Нам нужна твоя помощь и твое участие.
- Иногда игра протекает слишком напряженно, и часть поля повреждена, видишь? - Хранитель Запада показал на схему, в некоторых местах были пятна или пробелы без рисунка, как будто кто-то их закрасил, или не нарисовал до конца.
- Собрать, что потеряно, склеить, всё что разбито. Только ты это можешь сделать правильно, - пояснил хранитель Севера.
- Почему я?
- Это твой путь, твое предназначение, - ответил он качнув головой, косички заплясали в воздухе и он снова стал похож на осьминога.
Саша улыбнулась.
- На самом деле мы не можем знать ни одну роль до конца, ее значение и возможности. Ни свои, ни твою. Многое сокрыто и не ясно. Даже от нас! - вздохнул Хранитель Запада.
- Но точно понятно, что ты в игре! - воскликнул Восток. - Ты же поиграешь с нами?
- Не вижу ни малейшей возможности отказаться.
- Это хорошо! - заключил Север. Он хлопнул в ладоши и повернулся к картине на стене. Саша поняла, что это окно, выходящее на другую сторону дома, не видную с реки.  - Иди и смотри.
Окно распахнулось, и она увидела бесконечное, уходящее в горизонт поле, расчерченное на такие же ячейки, как схема на столе. И сразу же оказалась возле него, пролетая над квадратами, видя события и действия, наполняющие их. Они окружили ее, как будто она одновременно видела множество экранов, на каждом из которых шел свой фильм, с сюжетами спокойными, пасторальными или драматическими, или комедийными. Перед глазами замелькали картинки, вот вдруг танцующий человек в голубом костюме, а потом сразу опушка утреннего леса, лучи солнца, пробивающиеся сквозь листву, трава в росе и уходящая в лес тропинка, следующий мальчик в панаме, сидящий на невысоком заборе, руки сложены лодочкой, и он что-то говорит в них.  Голова закружилась, Саша почувствовала, как всю ее завертело в круговороте событий, как в омуте. "Надо ухватится за что-то!" - она стала вглядываться в парящие вокруг обрывки событий, поняла, что некоторые из них это прошлое, они выглядели как будто отретушировано, и чуть выцветшими.   Настоящее было очень плотное, будто сразу проваливаешься в него, притягательное. А будущее как облака на рассвете светилось изнутри, легкое и воздушное.
- Сейчас! - скомандовала она, и поле послушалось и оставило перед ней только события настоящего. Они слились в бесконечную ленту, и Саше почудилось, что она находится внутри множества спутанных друг с другом спиралей, состоящие из отдельных картинок.
Она распалась на тысячи кинопроекторов, прокручивающих множество фильмов. "Надо сузить обзор, иначе совсем не понятно. Что я хочу увидеть?" - и ответ родился моментально сам, словно лежал на поверхности и только ждал момента, что бы воспарить и полететь вместе с ней.
- Глеб.
Перед ней осталась одна лента, играла и развевалась как будто на ветру. Саша стала двигаться вдоль нее вверх, и поле зрения внезапно развернулось, и ей показалось, что она летит над рекой. На поверхности воды то тут, то там проступало его лицо. Вот он что-то сказал, губы шевелились, но, ничего не было слышно, потом развернулся и пошел. Картинка исчезла, но дальше появилась новая, Саша не успела рассмотреть её, все происходило  одновременно и сразу на разных уровнях. Она дотронулась до истока этой реки, потом до устья, схватила их, потянула к себе и соединила вместе. Круг замкнулся, закружился, и Саша оказалась внутри него, как белка в колесе. Побежала, понеслась вперед, события слились в одно марево перед глазами. "Нет, так не пойдет!" - она резко остановилась, уперлась в это колесо как в обруч, став похожей на витрувианского человека. Схватилась за  возникший вокруг нее обод, поднесла его к глазам, ближе и ближе, и нырнула внутрь. В тоже мгновение она очутилась внутри девочки, глядя на мир ее глазами. Девочка бежала по набережной, перед её глазами мелькали прутья в ограде парка. С другой стороны шумело море, пляж, отдыхающие на разноцветных полотенцах. Она опустила взгляд, увидела, как расстегнулась сандалия. Присела поправить, но мороженное в руках, куда же его поставить, одной рукой справится с застежкой не выходило.  Девочка оглянулась, увидела мужчину, идущего на встречу. Серьезный, в костюме, только пиджак уже снял, повесил на плечо и завернул рукава рубашки.

- Глеб, - позвала Саша.
 
Он повернулся. Девочка протянула ему мороженое.
- На, подержи, пожалуйста.
Он остановился, взял вафельный рогалик. Девочка застегнула сандалию, поднялась, протянула руку за мороженым и вдруг предложила:
- Хочешь лизнуть?
Он покачал головой.
- Нет.
Она прищурилась.
-Ты что, не любишь мороженое?
- Не особо.
Девочка насупилась, забрала его, лизнула сама, улыбнулась вкусу.
- Это очень плохо - не любить мороженое! Все хорошие люди его любят. И ты должен.
Глеб кивнул.
- Я буду стараться.
Он двинулся вперед, девочка побежала в парк, Саша выскользнула из нее и полетела за ним.
Парк закончился, дальше вдоль набережной стоял ряд домов. Глеб пошел быстрее, вглядываясь в номера, пока не увидел нужный. Остановился, посмотрел на дерево в палисаднике, на окна. В окружении разноцветных цветов растущих на клумбе, стояла деревянная скамейка. Он присел, задумался, вздохнул. Дверь подъезда была открыта, Саша присела зеленой стрекозой ему на плечо:
- Иди уже!
Он встал, вошел внутрь, замер, пытаясь после яркого солнца разглядеть в темноте подъезда двери, номера квартир. Поднялся вверх по лестнице, остановился возле двери, номерок 128 висел боком, на одном гвоздике. Глеб дотронулся до круглого звонка, замер в нерешительности, потом надавил на кнопку.
Саша как будто стояла за его спиной, слышала шаги, потом ключ повернулся в замке, дверь стала открываться. Из образовавшейся щели на нее хлынул поток ослепительного яркого света, вырастая, становясь все больше, как надвигающаяся волна цунами, накрыл её с головой.
- Катя, - услышала она голос Глеба и почувствовала, как у нее внутри внезапно образовался шар, наполненный ярко-синим огнем. Сгустившийся, концентрированный крик, пришедший из глубин прошлого, уже не принадлежавших ей, а ставших памятью и судьбой другого человека.
- Анна!
Шар вырвался наружу, вылетел как ядро из пушки, догнал Глеба и врезался в него. Ударил его в спину, пытаясь пройти насквозь, и соединится с той, которую он узнал и наконец-то увидел. Вошел в него и слился с ним в единое целое.  Глеб споткнулся, взмахнул руками, стал падать вперед, с размаху ударился головой о дверной косяк, и провалился внутрь квартиры.
Саша смотрела на них зелеными глазами рыжей кошки на окне. Глеб сидел в кресле, Катя прикладывала к огромной шишке лёд, завернутый в полотенце.
- Пока я добирался сюда, то придумал целую речь, что и как говорить,  -  сказал он, разглядывая ее лицо, знакомое больше по снам, чем по воспоминаниям из детства. - Но сейчас все слова вылетели из головы и рассыпались по полу. Многие закатились под шкаф, - он улыбнулся. - Давай я их поищу и попробую заново.
Анна совсем не изменилась, маленькая, тонкая, но несгибаемая на ветру, тростинка. Покачала головой, повернула компресс другой стороной.
- Не надо речей. Главное, что ты приехал, что наконец-то я обрела тебя.
-Это был долгий путь.
Она кивнула.
-Да, для нас обоих.
Кошка спрыгнула с подоконника на карниз, прошла вдоль него и спустилась на крышу подъезда. Увидела там двух прижавшихся боками голубей, пригнулась, стала подкрадываться к ним, заранее зная, что это бессмысленно, в последний момент птицы всегда улетали.  Саша взмыла вместе с ними в небо, полетела над городом, нырнула в облако, ощутила, как рождаются у нее внутри капли будущего дождя, стала каждой из них, познала концентрацию и упорство, упала вниз всеми каплями сразу. Собирая себя в единое целое на лету, стала, наконец, вольным духом, закружилась вместе с ветром над волшебным городом, ныряя и проскальзывая вокруг игривого змея, влетела в окно своей башни, рассыпала книги, уронила стул, нырнула под одеяло, защекотала сама себе пятки, потянулась и проснулась.








34-37
Братья мои, я чувствую каждого из вас. С начала времен мне знакома и близка любая ваша нота. Бескрайнее приятие, неограниченное ничем познание - то, что занимало существ духа, не ведающих материи, когда они сплетались на лету в атмосфере из паров и молний.  Обретя плоть мы лишь усилили наше взаимодействие, с миром и друг с другом. Помножили его на миллионы обретенных молекул и клеток. Мы стали плотно связаны - физически, химически, обрели возможность прикосновения. Помню время, когда в мире появилась любовь - я бесконечно возлюбила каждого из вас, навсегда. Я хочу вас видеть, но глаза мои закрылись. Я хочу дотронутся, но не могу дотянутся рукой. Я хочу обнять всех сразу, но не нахожу вас. Мы части одного целого и должны вновь обрести друг друга, совпасть, соединится.  Братья мои, я не помню себя и не помню ни кого из вас.
 
Саша сидела в парке, высокие дубы окружали круглый фонтан. Она щурилась от яркого солнца и холодных капель, которыми ее окатывало, когда порыв ветра проходил сквозь рвущийся вверх столб воды. Она наблюдала его беспрерывное движение, радуги, которые возникали и исчезали вокруг него, когда сквозь брызги проходили солнечные лучи.  "Анна вернулась" - думала она. - "И в тот момент, когда я увидела и почувствовала ее вновь, что-то случилось еще. Я почти не заметила этого, но сейчас те мгновения проступают яснее. Глядя на ее свет, наполнивший все вокруг, я обернулась, и увидела весь мир сразу, будто подсвеченный гигантским прожектором. Да, она и тогда была такая, и всегда - Разгоняющая тьму. Освещающая мир и душу, выявляющая сокрытое, проясняющее непонятное. Розовый луч рассвета приходящий с первым криком петуха, и яркое полуденное солнце, не оставляющее тени".
Она подставила лицо под солнечные лучи, пробивающиеся через деревья, зажмурилась: - "Что же там было?  Я видела весь мир сразу. Все варианты его проявления. И существ, связывающих его, опоры которые держат мироздание на всех уровнях. Похожие на взметнувшиеся вверх столбы света, или  великанов, стоящих на земле, в проявленном, проходящих через тонкий план как невидимые, но мощные потоки  и десятками своих рук упирающихся в другую сторону. Волшебные колонны, не дающие небу упасть на землю. Кто вы? Мне кажется, я знаю вас всех с начала времен. Но не могу вспомнить".
Саша поморщилась, она очень явственно стала ощущать внутри себя стены, внутренние блоки сквозь которые уже пробивался свет, но не могла их пока разрушить. "Я, как будто живу в доме, где большая часть окон замурована. В щели старой кладки я вижу то пробивающийся луч, то какую-то дискретную часть пейзажа. И не могу сложить целого. Где я, кто я, и зачем я здесь нахожусь?"
- У тебя не получится разобраться со всем сразу, - услышала она в голове голос Хранителя Запада.  - Поступай последовательно.
- Все эти стены можно разрушить одним метким выстрелом! - воскликнул Хранитель Востока. - Ты не потеряла своих пушек? Или тоже забыла, что они у тебя есть?
- Не трать время на бессмысленные попытки вспомнить и понять. Ты фигура, ходи. Все будет проясняться само собой,  - заключил Хранитель Севера.
 "Скажите мне, кто запер меня в этом доме? Почему я лишена понимания и большей части памяти?" - она спрашивала сразу у них всех, представив их сидящими за столом, в том доме на берегу реки.
- Это только твое собственное решение.
- Забавно, что ты не помнишь, почему ты так выбрала. И это, тоже твой выбор.
- Ты можешь выйти из этого дома, с замурованными окнами, через дверь. Не пытаясь расширять щели или разбирать заслоны по кирпичу. Просто выходи наружу. 
"Грандиозная мысль! Так, где же эта дверь?"
- Кому знать, как не тебе?
- Не стой на месте, ходи.
-Только в движении у тебя появляется шанс найти выход из своей тюрьмы.
Хранители замолчали, Саше показалось, что они уходят, и напоследок шепот Хранителя Востока.
- Смотри!
Она открыла глаза, сощурилась от яркого света, и увидела, как по бортику фонтана идет девочка лет пяти в воздушном розовом платье. Аккуратно и внимательно глядя вниз, ставя ноги в туфельках в одну линию, будто нарисованную на камнях. Рядом, держа ее за руку, шел мальчик чуть старше, не сводя взгляда с ее лица. Девочка подняла глаза и уставилась на Сашу, замерла на мгновение. Мальчик почувствовал заминку, мельком глянул и снова стал наблюдать лицо своей подружки или, может быть, сестры. Они были похожи, и так погружены друг в друга, что Саше показалось - само её присутствие здесь, вторжение в их пространство.
Она встретилась с девочкой взглядом,  глаза широкие, немного раскосые, прямой нос с тонкими ноздрями, губки бантиком.  И вдруг картинка стала меняться, каштановые локоны, собранные в два хвоста начали извиваться, распрямляется вверх и в стороны, окружили лицо девочки пышной гривой. Розовое платье исчезло, на его месте  появилось туловище, принадлежащее, скорее всего львице, массивные лапы, напряженные, как перед прыжком. Львица с детским лицом замерла, чуть прижалась к камням, рассматривала Сашу, и одновременно вдыхала ее. Ноздри расширились и затрепетали. С мальчиком произошла точно такая же трансформация, он стоял боком, и Саша увидела хвост, длинный мощный, со сверкающей шаровой молнией на конце. Он так же продолжал смотреть на девочку, но хвост его замер в воздухе, рассыпая искры, и был явно предназначен для нападения, опасен.
Саша вспомнила старинные гравюры, и в голове всплыло слово - мантикора. Но, как любое слово, оно совершенно не отражало сути и, главное, не несло в себе рекомендаций о том, что надо делать в подобных ситуациях.
 -Дети, что вы тут застыли! Дайте пройти!
Чуть не наступив на светящийся хвост, мальчик отдернул его в последний момент, мимо них пытался протиснуться Соломон.  Саша встряхнула головой, видение пропало, у фонтана снова стояли дети. Они пошли дальше, девочка чуть заметно кивнула ей, Саша улыбнулась в ответ.
Сол уселся рядом.
- Привет! Шел мимо, увидел вот тебя.
- Привет, -  она проводила взглядом мантикор.
- Как дела, чем занимаешься?
- Погружаюсь в чудеса, с головой.
Он вопросительно посмотрел на нее. Саша пояснила:
- Здесь их так много, я пока как зевака, хожу от улицы к улице с раскрытым от изумления ртом. А ты?
Соломон заерзал.
- Что я? У меня рот закрыт. Ну, обычно, если я не разговариваю, как сейчас, с тобой.
Она прищурилась, посмотрела на его лицо.
- Я не могу пока понять, вы, местные жители, совсем ни чего не видите?
Он задумался.
- Видеть чудеса это особый талант.  Но я догадываюсь, что ты имеешь в виду. - Он встал, потянул ее за руку. - Иногда мы с ними сталкиваемся, наверное, не так часто как ты. Пойдем, я тебе кое-что покажу.
Они прошли под дубами, перешли дорогу и оказались на маленькой улице. Вперед, до перекрестка, потом завернули на другую, потом в арку, прошли наискосок по дворам и оказались на улице с булыжной мостовой и старыми липами. Саша ещё не бывала тут в своих пеших походах, и пыталась представить в какой- части города они находятся. Ближе к очередному перекрестку дома друг обрывались небольшим пустырем, окруженным невысоким деревянным забором. Соломон навалился на него, перегнулся, показал пальцем в заросли травы.
- Видишь?
Саша встала рядом, всмотрелась, среди крапивы и лопуха виднелся разрушенный, почти ушедший в землю фундамент. Только тщательно вглядевшись, можно было понять, что здесь когда-то стоял дом. От него остался ряд камней заросших мхом и лишайниками.
- Здесь был дом?
- Да. Это был дом, в котором моя семья жила до войны.  Отец нам рассказывал, что когда война началась, они уезжали из города, неизвестно куда, неизвестно на сколько. Отец тогда мальчиком был ещё, пришлось все бросить, оставить. В том числе деньги. У дедушки было состояние, мешок золотых монет, еще николаевских. И всем было понятно, что брать их с собой, это значит потерять очень быстро.
Она смотрела на его взволнованное, покрасневшее лицо.
-  Смотри, вот там, где камни лежат, там было крыльцо, дверь, вход в дом. И дед спрятал там монеты. Заткнул их в щели вокруг дверного проема, за наличники и притолоку, попросил дом сохранить клад и они уехали.
Саша показалось, что во мху, покрывающем камни, что-то мелькнуло, яркая точка.
- Что было дальше?
Соломон вздохнул:
- Дальше была война, что еще? Сюда они вернулись, когда уже всё закончилось. Город бомбили, и от нашего дома ни чего не осталось, кроме груды обгоревшего дерева и камней.
- Очень жаль.
- Да. Но когда дед и отец пришли сюда, единственное, что стояло совершено целым среди обломков старой жизни - это был дверной косяк. Все монеты были на месте. Они забрали свой клад, смогли начать новую жизнь. Дом все сохранил. Если это не чудо, то я тогда не знаю, какими могут быть чудеса.
Саша кивнула.
- Однозначно - чудо!
Сол отвернулся, несколько мгновений смотрел на небо, на старые липы, потом опять на остатки фундамента.
- Место здесь хорошее, я думал, построят новый дом, кто-то будет тут жить. Но нет, так и стоит с тех пор всё заброшенное, - он бросил на нее взгляд. - Мы бы сами построились и жили, но выкупить, ни как не получается.
Саша погладила рукав его пиджака.
- Получится.
Он вдруг засмущался, растерялся своей откровенности и заторопился.
- Пойду я, на обед выскочил. Увидимся?
- Приходите на чай, вдвоем.
Он кивнул, развернулся и скрылся в переулке.
Саша постояла у забора, оглянулась. Улица была пустынная, ни одного прохожего. Подтянулась, села на забор, а потом спрыгнула с другой стороны. Подошла к камням, дотронулась до них - последнее пристанище целой семьи домовых духов, маленький каменный плот в море травы. Она показала на свой карман, потянула за край, раскрыла его.
- Все, кто хочет переселиться в другое место, интересное и уютное, прошу сюда.
Мелькнула одна точка, потом другая, и вот среди мха показались разноцветные крапинки, будто кто-то рассыпал там мармеладки. Маленькие камушки, прозрачные, как из фруктового желе, лишь немного антропоморфные - очертания головы и, кажется, маленькие ножки.   Отталкиваясь, как кузнечики, и прыгая, они стали покидать развалины. 
Саша шла домой, казалось в кармане лежит увесистая горсть камней. Заглянула внутрь, но он был пустой. Она открыла дверь, подошла сначала к книжным полкам, посмотрела на ряды и стопки книг, надо бы тут убрать, качнула головой и направилась к шкафу. Открыла дверцу, оглядела банки с разным содержимым, стеклянные колпаки,  коллекцию птичьих гнезд, странные фигурки и статуэтки. Раскрыла карман:
- Добро пожаловать в новый дом! С вами, маленькие духи, тут будет намного веселее и красочней.
Карман моментально опустел, тяжесть исчезла. Она заметила, как разноцветные точки разбегаются по полкам, находят подходящие места и сливаются с ними. Вот зеленая точка на ножках стоит на стеклянной крышке банки. Внутри лежат скорлупки яиц певчих птиц - желтоватые, голубые, в крапинку. Дух как будто просачивается внутрь, на мгновение зависает над содержимым, а потом ныряет в ярко-голубое яйцо.  А другой, маленький красный шарик запрыгнул на голову бюста в тюрбане, может это какой-то восточный поэт? Устроился в складках, стал похож на застежку с драгоценным камнем.  Саша закрыла дверцу и отправилась на кухню, ждать гостей, подготовится к их приходу.
Открыла шкафы, осмотрела содержимое, нашла и выставила на стол все необходимое для ее задумки - миски, миксер, противень, бумагу и продукты. Хозяин квартиры явно умел и любил готовить. Саша тоже - в руках ее замелькал нож, потом венчики, в воздух взметнулось облако муки. Она чихнула, попробовала маленький кусочек теста, добавила пряностей, все, что ей было нужно, тут же находилось в недрах кухни - мускатный орех, кардамон, корица. "Может быть, тут по углам замурована скатерть-самобранка? Или волшебники - готовят?" Она уже не сомневалась, что неведомый хозяин тоже принадлежит к их разрозненному и рассыпанному по миру сообществу. Она разгладила тесто руками, насыпала сверху начинку - мелко порезанный ревень с сахаром. Ревень продавался на местном рынке огромными связками, как хворост. Готово, можно печь. Открыла пышущую жаром духовку и поставила туда пирог. Теперь осталось прибраться и поставить чайник.
В шкафу она нашла стопочку скатертей, выбрала одну, с вышитыми вензелями и кружевом по краю. Встряхнула ее, вышла на балкон и разгладила на столе. Поставила чашки, блюдца, достала ложки и скользнув взглядом по окрестностям увидела как одновременно, будто по расписанию, в парке мелькнула фигура Ахиллеса, а с другой стороны, из-за угла дома показался Соломон, он шел напрямик, через дворы.
Саша достала пирог, оставила его остывать и налила в миску сливок, опустила туда вращающиеся венчики. "Вот сейчас самое вкусное!" Верх пирога, по ее задумке, должен был украшать густой и сладкий крем из взбитых сливок и клубники.
Ахиллес достал ложку изо рта, поглядел на нее, на небо, потом закрыл глаза и ушел в себя. Пожевал пирог, прищурился:
- Это как-то невероятно вкусно! Ты волшебница?
Саша засмеялась:
- Вопрос на засыпку! Но можно это и так формулировать.
Соломон запихнул в рот сразу весь кусок пирога, сделал круглые глаза и показал пальцем на пустую тарелочку.
- Добавки?
Он кивнул.
- Вот жадюга! - прокомментировал Ахиллес, - Так он всегда, и в детстве тоже, сразу захватывает большую часть вкусного.
Соломон, дожевывая, кивнул снова.
- Да! Что касается тортов, пирожных и конфет - я страшный и неудержимый захватчик!
Саша подлила им чаю и сама принялась за пирог.
- Мне тоже нравится, как получилось.
Ахиллес доел первый кусок  и протянул ей тарелку для добавки.
- Ты точно уверена, что тут обошлось без волшебства?
- Уверена, что не обошлось!
Братья переглянулись.
- Наш друг, тоже всегда так говорил, слово в слово.
Саша сделала большой глоток, отломила ложкой кусок пирога, посмотрела крем на просвет.
- Расскажите мне о нем. Какой он? Что делал? Когда вернется?
Они задумались.
- Вот так сразу и сказать нечего, - начал Ахиллес. - Вроде бы человек, живет в городе.
- Он загадочный! - воскликнул Соломон. - Иногда мне кажется, что я видел его с самого детства, на улицах встречал, когда был мальчиком. Его лицо мне знакомо было еще до того как мы познакомились по-настоящему.
Ахиллес пожал плечами.
- Не знаю, как такое может быть, сейчас я бы сказал что мы старше его, ну или чуть старше, ровесники. Но мне тоже иногда кажется, что он всегда тут. Вот даже сейчас, когда я точно знаю, что он в отъезде, вернется не скоро, а в его доме поселилась ты, он видится мне на улице.
Соломон кивнул.
-Да! Показаться где-то вдалеке, или мелькнуть в магазине, или стоять у окна проходящего мимо трамвая - это в его духе.
- Чем он занимается?
Они посмотрели друг на друга.
- Ты не поверишь! Мы знаем про этот  город и его жителей всё! - начал Сол.
- Почти всё, - поправил его Лес.  Сол и Лес, так их начала называть Саша про себя. Ей показалось, что эти имена подходят им намного больше, чем официальные версии. Сол был такой круглый и наполненный, а Лес пронзительный, как будто пытался дотянуться до чего-то.
- Но мы не знаем, что он делает. Совершенно точно не ходит на работу, в офис, как мы. Ученый, возможно. Что бы ты сама сказала, глядя на то, как он живет?
Саша задумалась, вспомнила  кабинет, спальню.
- Ну, я бы подумала, что он много путешествует. И еще, что он коллекционер. Наверное.
Сол сделал круглые глаза.
- И что же он коллекционирует?
Она представила собрания предметов, которые успела обнаружить - старинные полу размытые фотографии гейш, с японскими подписями от руки на обороте, лежали в кожаном чехле на завязках. Рядом с ними, там же переложенные бумагой листья и цветы неизвестного дерева. Шкатулка с желудями, на каждом из которых написана темной, с пузырьками, краской буква неизвестного алфавита. А еще папка со страницами из разных книг, вырванными на первый взгляд хаотично, но Саша заметила, что текст на каждой из них начинается с буквы А.
- Мне тоже трудно сформулировать. Он собирает какие-то явления. Но какие и зачем - не понятно.
Лес продолжил.
- Когда он вернется непредсказуемо. Он всегда уезжает с огромным чемоданом. Знаешь, такой старый, еще с металлическими уголками и заклепками. Мы ему предлагали новый купить, но он говорит, что так удобнее. Иногда возвращается через день, иногда через год. Но впервые, он попросил найти жильца. Мол, надолго покидаю вас, дом будет скучать.
- А мне кажется, он просто знал,  что появишься ты, и заранее об этом предупредил, - добавил Сол. - Ты как вышла тогда  из моего кабинета, я сразу, как будто, на том же месте увидел его, как он стоит, смотрит на меня. - И я вспомнил его просьбу о жильце, а когда услышал, как ты играешь в парке, ноги меня сами понесли.
Лес разглядывал ее лицо.
- Может, ты с ним знакома?
Саша наморщилась.
- Не припомню. Хотя последнее время я обнаружила, что не помню много, что, казалось бы, должна.
Они замолчали, каждый думая о своем. Паузу нарушил Сол.
- Это, конечно, всё странно, но можно мне еще пирога?
Саша улыбнулась, кивнула.
- Сменим тему. Лес, прекрасная история про ваш фамильный клад. Если бы я что-то и коллекционировала в этой жизни, то это были бы вот такие истории.
- Собирать удивительные истории хорошая идея. Тебе надо попробовать.
Саша показала им толстую тетрадку, пролистнула ее, страницы были мелко исписаны, кое-где попадались рисунки.
- Я уже начала.
Сол спросил:
- Ты еще и рисуешь там?
- Да. Иногда случаются такие истории, что я не могу описать их словами. Или они намного больше в моих ощущениях и чувствах, чем те слова, что я могу к ним подобрать. Тогда я пытаюсь их отобразить графически. Рисование, это слишком важное слово, для моих схем и набросков.
Сол посмотрел на нее внимательно.
- Мне кажется, ты много понимаешь в этих историях и происшествиях, наверное, куда больше чем мы. Может быть, ты знаешь, что нам делать или можешь, чем-то помочь? С нашим домом, который уже не дом и уже не наш.
Лес присоединился:
-Да, не один год мы пытаемся выкупить эту землю, но ни как не складывается. Как будто что-то мешает, или срывается в последний момент. Мы занимаемся этим постоянно, но не выходит.
Она кивнула.
- И да, и нет. Думаю, вы подходите к этому процессу не с той стороны. Я ни чего не могу сделать напрямую, но могу научить вас. Другому взгляду, тогда вы сможете это сделать сами. У вас же огромная связь с этой землей и  развалинами, куда больше, чем у меня.
Сол одернул пиджак, Лес поерзал и устроился поудобнее.
- Учи, мы готовы.
- Это не больно?
Саша захихикала.
- Нет, не больно, но не просто. Для этого нужно освоить один момент, приобрести некий навык, который доступен, в принципе, каждому, но почему-то большинство людей так не делают.
- Если надо бегать, то я не смогу! - сказал Сол. - Мне не дано!
- И прыгать, и лазить по канату! - добавил Лес. - Это не наша сильная сторона.
Саша смеялась.
- Не, вам надо научиться представлять. Сейчас я попробую объяснить, что имею в виду. Сядьте удобно, закройте глаза. Готово? Вот я даю задание - представьте, что вы на море. Представляете?
- А какое море? - уточнил Сол.
- Можно представлять шикарный отель? - переспросил Лес.
- Вот! - воскликнула Саша. - Вы сразу направились не туда. Вы не представляете море, вы думаете о нем!
- А в чем разница?
- Большинство людей, когда  что-то пытаются представить, на самом деле не представляют, а вспоминают, как это было или, как это может быть, исходя из информации, которая у них есть по теме. Создают много мыслей в голове и начинают бегать кругами вокруг них, как собачки на прогулке вокруг фонарных столбов. Что за море, холодное или тропическое? Заполненный людьми пляж или пустынный берег? Я в костюме или в чем мать родила? Вместо представления, много вопросов и ответов. Десятки принятых решений, сделанных выборов. Это не то, что нам нужно.
- А что нужно? - переспросил Лес. - Вот если я тебе говорю - представь, что ты на море. Что происходит?
Саша закрыла глаза.
- Я стою на берегу, волна мочит мои пальцы, легкий ветер в лицо, запах водорослей. Я слышу крики детей строящих песчаный замок.
- Я не понимаю.
 - Я тоже.
- Разница в том, что я не придумываю это и не решаю, что море будет таким. Я просто оказываюсь там, мгновенно трансформируя себя. И наблюдаю, что именно происходит вокруг. Можно сказать, что представление, это работа, которая делается не  умом, а душой. Понимаете?
Братья замолчали, задумались. Потом одновременно предложили:
- Давай попробуем еще раз! Что-то другое, море мы уже запороли.
Саша улыбнулась.
- Давайте. Так, сидите, расслабляйтесь, закройте глаза, а теперь простое - вы в лесу!
- Я грибы собираю,- через несколько мгновений сказал Соломон. - Вот только белый увидел на пригорке.
- А я на лесопилке почему-то, дровосеки кругом, машины, стволы, - поделился Ахиллес.
- У вас получается! Отлично!  Но здесь двор, люди, птицы - много отвлекающих моментов, пойдемте в комнату тренироваться.
-Да! Пирог пахнет невероятно. Не дает грибы собирать.
Они перешли в кабинет и уселись на ковер.
- Ну вот, готовы? - Саша посмотрела на их лица, замершие в ожидании нового задания. - Расслабьтесь срочно! Это же не укол!
Она дала им пару секунд и сказала:
- А теперь представьте, что земля ваша. Вы ее уже купили, что вы там делаете?
Братья замерли. Через минуту Сол поделился:
- Я сижу на камнях, ем бутерброд.
Лес открыл глаза.
- Тебе лишь бы пожрать.  У меня не получается. Я же знаю что земля не наша. Да и как это может нам помочь?
Саша кивнула.
- Это сложно, ага. Но это твой разум знает что-то, а сердце нет. Оно чувствует. И задача этих упражнений научить его чувствовать что-то определенное, в данном случае, что ваше фамильное место снова принадлежит вам.
Соломон тоже открыл глаза.
- И что это даст?
Саша задумалась.
- Я скажу по аналогии, а вы додумывайте. Те события, которые вы видите и осмысливаете в жизни, как нечто происходящее линейно, это как трамвайные рельсы. Кажется, что вот они, неизменные и плотные. Вы встаете на них и катитесь, как будто вперед, хотя на самом деле, обычно по кругу. Есть же ситуации, в которых такой метод не срабатывает, потому что остановка, которую вы хотите достигнуть лежит далеко за пределами пути следования ваших рельс. Но если смотреть глубже, то движение трамвая определяют не рельсы, а провода. Это они дают ему силы и энергию. А проводов разных много, они все очень воздушны и переменчивы. И если двигаться по ним, а не по рельсам, можно проложить совершенно новые пути. А то, что связывает трамвай с проводами, это однозначно не ум, это душа. Если вы тщательно и многократно скажете ей, что  хотите именно на ту остановку, а ни на какую другую, то она найдет те сплетения в проводах, которые приведут вас туда.
Ахиллес потер пальцами виски, нахмурился.
- Но ведь рельсы проложены там, где проложены, не смотря на то, что провода везде?
- Если ваше сердце, решит, что трамваю нужно ехать туда, где рельс, казалось бы, нет, они возникнут сами собой. Иногда не моментально, но возникнут. Надо не переставать представлять, что вы уже на месте. И уму будет легче сориентироваться в сплетении проводов.
Соломон спросил:
- Почему так происходит?
- А почему капли дождя падают на землю? Так устроено. Может быть, от того, что душе миллионы лет, а ум очень молод, она намного сильнее. И она существовала еще до того, как люди появились в этом мире.
- Как такое может быть?
-Просто раньше она была частью других существ, и иначе. Но это тема вне слов. Хотите, я Вам ее сыграю?
Саша достала кларнет.
-Слушайте, и, по возможности, представляйте!

Во снах, Саша продолжала ходить по городу, так же как и наяву, находить новые парки и скверики, или просто заросшие старыми липами и ясенями дворы, со скамейками и металлическими каруселями. Маленькие и большие пруды, с утками в тростниковых зарослях, или нахальными чайками. Подлетят стаей и зависают напротив лица - "принесла вкусный хлеб или просто так шатаешься", с криком уносятся ввысь. Улицы, их развилки и повороты, неожиданные тупики или слияния друг с другом. Ей казалось, что она шагает по буквам, написанным на карте города, только не может пока сложить их в слова. Иногда она даже не понимала, видела этот фонтан, дом, арку, наяву или во сне. Но запоминала их все.
Вот она идет по тропинке под раскидистыми дубами. Тропинка ныряет вниз, а потом резко вверх, это валы старой крепости. За поворотом, над поляной еще не видной за каменной стеной вдруг собирается стая птиц. Вороны, галки, черные грачи - вьются, кружатся, кричат, падают вниз, потом летят  вверх, будто их отшвыривают сильной рукой. Птиц становится все больше, они нападают на кого-то, обрушиваясь целыми стаями. Саша ускоряет шаг, выбегает на поляну между валами. Мелькают сверкающие хвосты, удары толстых лап, мгновение она видит раскидывающих птиц мантикор, но атака усиливается, черно-серое кричащее облако давит, и две огромные  фигуры вдруг превращаются в маленьких котят. Они сидят в траве, шерсть дыбом, когти выпущены, шипят. Волна птиц накрывает их, Саша встречается взглядом с зелеными глазами, видит, как открывается розовая пасть, котенок просит: "Помоги мне!". 
Она просыпается, садится на кровати, тяжело дыша. Идет на кухню, выпивает стакан воды: "Что за ерунда такая творится! Но это надо проверить". Саша быстро одевается, выходит на улицу, в только начинающийся рассвет. Во сне схватка была на валах старой крепости, 10 минут пешком, а если быстрым шагом, то еще меньше. "Пора раздобыть велосипед" - думает она, и идет быстрее.  Доходит до валов, сворачивает на тропинку. Стай птиц не видно, кругом еще ночная тишина и покой. Вверх вниз, вверх вниз повторяет она волны тропинок и подходит к приснившейся поляне, заворачивает, уже не ожидая в этой тишине увидеть что-то, кроме утреннего тумана в траве. И вот они - девочка лежит в траве, поджав ноги и раскинув руки, изогнувшись, как поломанная кукла, мальчик стоит рядом, сжимает кулаки, лицо в грязи, вся одежда разорвана.  А вокруг них, плотно сжимая кольцо, плавно движутся высокие фигуры в длинных плащах. Они оборачиваются на Сашу, и она замечает длинные клювы, высовывающиеся из глубоких капюшонов.
Саше показалось, что сон продолжается, превратившись в изысканный кошмар, но нет, все было наяву, ноги мокрые от росы, утренняя свежесть и комары. Она бросила в птиц порыв ветра, он закружил их одежды, уронил несколько капюшонов. "Какие огромные глаза!" - успела заметить она. Одна из птиц распахнула клюв и вместе с раздавшимся звуком к ней полетели сверкающие капли. Саша взмахнула рукой перед собой: "
-Тишина!
 Капли ударились в эту стену, скатились по ней в траву. 
- Плотность! - она дополнила преграду, а потом накинула ее на птиц, как будто сеть, надела на них и окружила ею. Они замерли, не в состоянии сдвинуться с места и пошевелится.
Саша подошла к девочке, присела рядом, дотронулась до ее лба. Глаза распахнулись, те самые, зеленые, пронзительные. Она резко села, затем вскочила, пошатнулась. Мальчик подхватил ее, поддержал.
- Ты пришла! - девочка, наклонив голову рассматривала Сашу. - Я и не надеялась на помощь.
Саша пожала плечами.
- Ты хорошо позвала. Что тут происходит?
- Они нам мешают! - выпалил мальчик. - Мы тут Старшие теперь, а они нам не дают прорасти. Не уходят, крутятся под ногами.
Саша бросила взгляд на застывших птиц, кто-то из них пытался пошевелиться, убрать путы, остальные стояли неподвижно, как статуи.
- А они, судя по всему, были Старшими раньше, до вас? Что это значит? Расскажи подробнее.
Мальчик поморщился, потирая руки в царапинах.
- В каждом месте есть кто-то, кто следит за порядком среди духов, направляет энергии. Старшие.
- На тонком плане?
- Да. Раньше, с давних времен тут были они, а теперь мы. И им это не нравится.
- А кто это решает?
Мальчик посмотрел на нее внимательно, помолчал, будто подбирая слова или что-то вспоминая. Потом встрепенулся.
- Так ты же все видела!  Сферы влияния, мы дружим с Хранителями, а эти,  - он махнул на птиц. - Подчиняются Смотрителям.
Саша кивнула.
- Синие стрелки. Красные стрелки. Ага.
Мальчик закатил глаза.
- На высшем уровне все уже решено, но они не уходят.  Помоги их прогнать! Ты же на нашей стороне!
- Я не знаю, на чьей я стороне. И на стороне ли я вообще.
Она повернулась к птицам, подошла ближе к одной из них. Большая круглая голова, покрытая серыми пушистыми перьями, длинный светлый клюв и совершенно черные глаза. Вне сражения птицы были очень красивые. Саша протянула к ней руку, хотела дотронуться, как будто проверить настоящая ли фигура перед ней, или  развеется от прикосновения. Но одернула, увидев большую слезу, выкатившуюся из темного глаза и побежавшую вниз по перышкам.  Она ослабила путы.
- Почему вы не уходите?
- Мы не можем! - пропела в ответ птица. Голос ее оказался легким и звонким. - У нас тут гнезда!
- Пшш! - мальчик скорчил презрительную гримасу. - Гнездышек наделали, свежая яичница!
Птица попыталась броситься к нему, но лишь вздрогнула на месте. Моргнула, уставилась на Сашу.
- Мы любим наши гнезда. И не оставим их.
- Мы тоже любим это место, и должны быть тут! - прошептала девочка. - Мы Старшие здесь, и оно связано с нами всеми своими нитями. Они проросли в меня, а я в них.
Саша рассматривала их, потом кивнула.
- Все как всегда, только ради любви.
Она взяла девочку за руку, и потянула с поляны. Девочка, прихрамывая пошла за ней, мальчик двинулся следом.  У поворота Саша обернулась к птицам, убрала невидимые сети.
- Ни каких больше драк при луне, вообще ни каких конфликтов. Все меня поняли?  - птицы, все одновременно, кивнули.
Мальчик открыл рот, хотел что-то возразить. Саша покачала головой.
- Нет. Вас это тоже касается. Если встречаетесь, проходите мимо друг друга. А лучше просто пользуйтесь разными дорогами.
Дома она отмыла двух котят, накормила  и уложила досыпать остаток утра. Девочка свернулась клубочком на подушках, мальчик раскинулся в ногах кровати. Они в унисон засопели под первыми лучами солнца, свесив искрящиеся хвосты вниз. Саша задвинула штору, вышла из комнаты и тихонько прикрыла дверь. Устроилась в кресле в кабинете, закрыла глаза.
- Константин, что это за ерунда тут творится? Что ты думаешь?
И сразу из темноты пришел ответ:
- Иногда они пересекаются.
- Синие и красные стрелки?
- Да. Основные силы этого мира.  Но в этой точке пересекается вообще всё. Все линии и все течения. Перемешиваются, спутываются, образовывая невероятный узел. Так устроено. Ни кто не может этого понять.
- Но что-то можно сделать?
- Можно. Именно поэтому ты и тут.  Разберись, распутай его.
- Я не знаю как.
- Я тоже. Но, возможно, знают они.
Саша вдруг оказалась на берегу, среди сухой, выжженной солнцем травы. Перед ней на ветру раскачивался мост из зубов. Она кивнула и пошла вперед, на другую сторону.
В этот раз в доме было немноголюдно. Посетителей - пара человек у бара, официант протирающий  бокалы, и у входа стоял высокий, больше двух метров ростом богатырь в кожаных доспехах.  Он оперся обеими руками на бревенчатую стену, будто собрался попробовать свалить дом.  Саша заглянула ему в лицо и поняла, что он спит. Она прошла вдоль столиков, увидела Хранителя Запада. Он склонился над игровым полем, пытался сдвинуть какую-то фигуру, подталкивал ее пальцем, шевелил, фигурка же в ответ вздымала руки к небу, беззвучно ругалась, а потом села на клетку, поджав ноги и свернув руки крендельком на груди.  Хранитель вздохнул, подпер щеку рукой, воззрился на поле.
- Не получается? - спросила Саша.
Он кивнул.
- Чаще всего свобода выбора мешает всем. И нам, и людям, да и вообще. Я не могу заставить фигуру сделать нужный ход, могу только предложить.
Саша задумалась.
- Без нее партия заканчивалась бы очень быстро. Да и была бы однообразной, скорее всего.
Хранитель снова кивнул.
- Так и есть. Но от этого понимания сам процесс не становится легче. Уже которую тысячу лет мы не можем закончить текущую игру. Все запуталось, перемешалось и отяжелело. Это уже не легкое парение с изящными ходами и остроумными вывертами, как было когда-то. А вялотекущая и, кажется, бессмысленная работа, на которую все участники устали ходить.
- Так почему не выкинуть это все и не начать новую партию?
- Ты за полномасштабный апокалипсис?
- Нет. Мне нравится в этом мире очень многое, и я не хочу, что бы оно исчезло.
Хранитель Запада криво улыбнулся.
- Одно время мы думали о каком-нибудь катаклизме, метеорит, или потоп, по старинке. А Смотрители всегда предлагали войну, после которой ни чего не останется. Но у всех, также как у тебя, есть свои любимые штуки и, ни кто не хочет с ними расстаться. А все продолжает запутываться, фигур осталось мало, и вариантов ходов тоже, а действительно хороших и интересных практически нет.
- Как так может быть, ведь живых существ в мире невероятно много?
- Да, много, но тех, кто в силу своего устройства способен оказаться на игровом поле не как часть фона, а как самостоятельный персонаж раз, два и всё. Это основные фигуры,  действующие лица этого спектакля. Они так давно играют и делают ходы, что многим из них это надоело, и они перестали воплощаться.
- Что это значит?
- Они больше не рождаются среди людей, да и вообще ни каким другим образом не обретают материального воплощения. Остаются духами. А дух,  он видит и понимает намного больше, чем живой человек или, например, собака, но не способен сделать ход. Они наблюдают игру, но не участвуют в ней. А еще больше тех, кто за давностью лет или из-за омраченности, забыл, кто он есть. Они что-то чувствуют, иногда мечутся, чаще всего застывают и превращаются в подобие истуканов, путают линии, но не способны проходить путь толково и планомерно. Смотри!
Он показал пальцем на разноцветные пластмассовые фишки - сверху шарик снизу конус, часто встречающиеся на поле. Саша нагнулась, что бы разглядеть ближе, и  увидела как проступает на шарике, как будто, наклеенное сверху лицо, вырезанное из фотографии на паспорт.  Посмотрела глубже и увидела судьбы, обычные, человеческие - рождения, взросления, браки, разводы и похороны. На многих фишках лица были наклеены в много слоев, одно на другое.
- Все что ты говоришь, звучит безнадежно.
- Мы надеемся на твою помощь.
- Вы думаете, что-то изменится, если я восстановлю утерянные части игрового поля? Какая разница целое оно или нет, если некому делать ходы?
Хранитель бросил на нее быстрый взгляд.
- Мы не понимаем кто ты. Пока.
Саша улыбнулась.
- Сомневаюсь, я думаю, что вы знаете про меня намного больше, чем я сама. За такой долгий путь, все фигуры должны быть известны вам, как облупленные.
Хранитель Запада пошевелил пальцем фишки, как бы выстраивая определенным порядком. Дотронулся до фигуры, с которой недавно общался. Она встала, вдруг подпрыгнула на месте, и, перемахнув через пару клеток, распласталась в сплетении линий. Он вздохнул.
- Не в эту сторону, друг мой, не в эту! - посмотрел Саше в глаза. - Ты  "кот в мешке". Единственный, кто вдруг взял и изменил себя, изнутри и кардинально. Как, зачем и для чего мы не знаем. Мы даже не знали, что такое возможно. Теперь ты неизвестная фигура, Камертон, братишка. Мы не понимаем, кто ты, что задумал, но ждем твоих ходов. Делай же их.
Саша прислушалась к себе.
- Я не знаю, куда и как.
- На самом деле, ты уже их делаешь. Видишь? - он дотронулся до поля. Яркие, будто только что из типографии ячейки с номерами. - Еще недавно в этих местах было пусто, все выцвело и ни чего не разобрать. А сейчас - они живые, наполненные жизнью. Я кладу руку на эти клетки и чувствую биение пульса. Все оживает.  Это твоя работа, пусть даже ты и делаешь ее, не зная об этом. Продолжай, мы видим, что это правильно. И они видят, он дотронулся до красных стрелок. Ни кто тебе не будет мешать. Мы все хотим закончить эту игру.
- А если вы проиграете?
Хранитель засмеялся.
- В некотором роде, мы уже проиграли, но и выиграли тоже, всё, что было возможно.  Поэтому ни кто не проиграет и не выиграет. Просто всё должно завершиться красиво.
- И что потом?
Он пожал плечами.
- Не знаю. Может ничего, а может быть начнется новая игра. Думать об этом бессмысленно, смотреть туда тоже. Это сокрыто.
- И что же тогда делать сейчас?
Он ткнул в ячейки третьего десятка.
- Видишь, здесь пятно, а за ним не видно поля, события не могут происходить, взаимосвязи нарушены. Займись этими клетками.
Саша посмотрела на цифры, и увидела как будто с высоты горы, извивающиеся по ним дороги и маленькие города на склонах и в долинах.
- Что там надо сделать? Пойти туда?
- Можно и так. Тебе виднее, доверься своим ощущениям.
- Как туда попасть?
Хранитель подошел к стене, щелкнул выключателем. Зал погрузился в темноту, Саша заморгала, пытаясь разглядеть хоть что-то. И вдруг где-то в вышине показался свет. Она задрала голову, это луна? Круглая, яркая. Потом увидела лестницу - это колодец. Она стояла на самом его дне, а выход был где-то очень высоко. Нащупала руками перекладины. Часть их была сломана, части не хватало.  Зрение постепенно возвращалось, она стала видеть, что лестница местами изогнута и сломана, перекладины иногда отсутствуют  по нескольку штук подряд.
- А что, лестницы поцелее не нашлось?
 - Хорошо хоть такая есть, - услышала в голове ответ Хранителя Запада. - Ты же видела, ячейки полностью повреждены. Это единственный путь.
- Мне понадобится помощь.
- Конечно, ты можешь взаимодействовать с любыми фигурами на поле.
Саша почувствовала, что он ушел, а она осталась в одиночестве. Под ногами было что-то неровное и мягкое, пахло тиной, и землей.
 
Она провела рукой по стене, каменная кладка, по перекладине, холодный метал, потрясла лестницу, вроде прочно. Зажмурилась, пошла внутрь себя, потом по коридорам, на голос и запах, как делала когда-то собака на охоте. Протиснулась в узкий лаз, вот он, тут, позвала.
- Странник!
Он сидел в шезлонге, в больших солнечных очках, в шортах с пальмовыми листьями, на заднем плане те же пальмы и ослепительно голубое море.
- Саша!? - он вздрогнул и заглянул в стакан с коктейлем у себя в руке. - Это ты меня зовешь? Или я на солнце перегрелся?
Она засмеялась.
- Носи панамку! Это я, мне нужна подмога.
Странник разглядывал говорящий стакан с изумлением.
- Помочь тебе? Я готов. Что нужно делать?
- Для начала перестать разговаривать с ломтиком лайма в коктейле. А то твоя спутница решит, что ты не просто милый чудак, а полностью сумасшедший.
Он обернулся на девушку, на соседнем шезлонге, которая удивленно поглядывала и прислушивалась, засмущался, зашептал.
- Ну, это одна знакомая, ни чего серьезного, снимаем стресс друг у друга.
- Хватит снимать стресс, пора уже получать новый. Отрули куда-нибудь в уединенное место.
Странник встал, огляделся, пляж и сад вокруг гостиницы были наполнены туристами. Он прошел к зданию, а тут вовсю работает персонал.
- Пойдем в номер, там спокойнее всего, - поднялся по лестнице на широкий балкон, прошел вдоль балюстрады и открыл дверь номера пластиковой картой. Поставил стакан на столик и сел рядом. - У нас есть час, другой.
- Прекрасно! Давай руку! И иди ко мне!
Он захлопал глазами.
- Куда давать? Как идти?
Саша вздохнула.
- Вот последствия чрезмерного отдыха. Суй руку в стакан, я тебя вытяну.
Прямо перед ней появились пальцы Странника, она взяла их, потянула, потом вся ладонь, сжала её и сильно дернула. Отшатнулась, ударилась локтем об лестницу, но он уже стоял рядом, весь целиком, в шортах и очках.
- Одеваться не пробовал?
Странник оглядел себя:
- Ты же не сказала. Что надо делать?
Саша постучала по перекладинам и показала вверх.
- Лезть!
Он задрал голову, посмотрел на светящийся круг в вышине.
- А там что?
- Не знаю.
- Ага, понятно. Все как всегда. Ну, полезли.
Он забрался на лестницу, преодолел несколько метров, дальше был промежуток без перекладин. Встал на верхнюю, дотянулся до следующей, схватился, подтянулся, сел на нее и, свесившись, подал карабкающейся за ним Саше руку.
- Держись, я тебя подниму.
Они поднимались все выше и выше. Выход из колодца, изначально похожий на луну в небе, теперь виделся широким светлым порталом.
- Я надеюсь, там нас не поджидают неведомые опасности? - забеспокоился Странник, заметив промчавшуюся в круге света тень.
Саша захихикала.
- Не бойся, я тебя спасу! Если что, ныряй обратно в колодец, окажешься в исходной точке. Я разберусь.
- Я не смогу тебя бросить.
- Я сплю, и со мной ни чего не случится, а ты нет, и поэтому можешь пострадать.
- Такое возможно?
- Как видишь.
У самого выхода лестница расширилась, Саша добралась до края первой, высунула голову, огляделась и вылезла наружу.
- Идиллия!
Странник выбрался следом и сел рядом с ней на землю. Они оказались на вершине горы, солнечная поляна, невысокие кривые сосны, внизу горная долина с маленьким городом, похожим на одеяло из лоскутков - черепичных крыш, палисадников и улиц.
- Монстров нет, агрессивных местных жителей тоже, судя по всему, - Странник огляделся. - Похоже на Европу. Может быть Италия или Германия. Что делаем?
Саша посмотрела на город, назад на колодец, подошла к краю обрыва. В сотне метров под ними проходило шоссе. Машин не было, Саша вгляделась вдаль, потом еще дальше и увидела автобус. Он еще не показался в поле зрения, но уже выехал откуда-то и двигался сюда. И он не должен был проехать. Это выглядело и чувствовалось как невероятная неправильность пространства. Она обернулась.
- Нам нужно похулиганить. Случай на дороге, - Саша пихнула с края обрыва камень, он полетел вниз, потом заскользил по осыпи, вовлекая в движение песок и мелкие камушки на склоне. Некоторые из них упали на шоссе.
- На устройство полномасштабного завала у нас, - она на мгновение задумалась, - Где-то полчаса. Приступим!
Она спихнула вниз еще один камень, потом еще один. Странник проследил их движение.
- Не, малышня не сработает, они все застревают внизу, там специальные ограждения над дорогой. Все-таки это Германия.
Он показал на огромный, в человеческий рост, валун недалеко от края.
- Нам нужно отправить вниз вот этого карапуза.
Саша дотронулась до камня. Он на четверть был погружен в землю и казался частью скалы.
- Выглядит очень устойчиво. Думаю, даже если мы вдвоем его толкнем, то он не пошевелится и на миллиметр.
Странник довольно ухмыльнулся.
- Предоставь это мне! Как говорят в фильмах - вы обратились к правильному человеку.
Он запустил руку в карман шорт и вытащил горсть красных шариков. Разложил их на ладони.
- Осталось 5 штук, должно хватить.
Саша разглядывала их, блестящие то ли камушки, то ли стеклышки, непрозрачные, ей показалось, что по их поверхности иногда проходит рябь, как мурашки.
- Что это такое?
Странник равномерно разложил шарики с одной стороны камня.
- Я не знаю. Приволок из одного местечка. Случайно нашел. Единственное что мне про них известно, они не любят крика. А может наоборот, - он потянул ее за колодец. - Пригнись, сейчас увидишь.
Потом выглянул наружу, набрал в легкие побольше воздуха и заорал.
Саша услышала легкий треск, выглянула, заметила, как шарики вдруг стали расширятся, как будто надувались изнутри, достигли размера арбуза, треск стал громкий, а потом, внезапно, они лопнули. Странник дернул ее за руку. Раздался грохот, земля под ними дрогнула,  сверху посыпались  камушки, сухая трава. Саша прикрыла голову руками. Потом  шум стал расширяться, и удаляться, пока не закончился ударом где-то внизу.
Они выглянули. Не только огромный камень, но и весь край обрыва рухнул вниз. Саша посмотрела на дорогу.
- Получилось! - всю ширину дорожного полотна перекрывал высокий завал. Тот самый большой камень расположился в посередине, поперек, объехать его было невозможно ни с какой стороны. А дополняла его куча мелких камней рассыпавшихся по шоссе на десятки метров во все стороны.
- Хорошая работа! - согласился Странник. - Зачем это все?
Среди деревьев показался желтый автобус. Он бодро двигался вперед, мелькал все ближе, пока вынырнув из-за поворота, не затормозил возле осыпи. Дверь раскрылась, вышел водитель, пнул ботинком попавшийся камень, достал телефон.
Из автобуса высыпали наружу как горошины китайские туристы. Так много, что не понятно было, как они в него поместились, все в яркой разноцветной одежде и с фотоаппаратами. Смеялись, галдели и стали фотографироваться на фоне большого валуна.
- Ну вот. Они не должны были проехать, - пояснила Саша.
Странник задумчиво почесал нос.
- А почему?
- Я не знаю почему. Это как с твоими шариками. Знаю только что не должны, - она показала на тропинку, сбегающую с вершины вниз, в город. - Пойдем, может, выпьем кофе, после ударного труда?
Он кивнул, и они направились вниз. Странная пара - рыжая девушка в ярком платье и с босыми ногами и длинный молодой человек в шортах с зелеными пальмовыми листьями, солнечных очках и резиновых шлепках, покрытые пылью, песком и с торчащими из волос хвоинками. Они сели за столик у кафе, на центральной площади маленького городка. Площадь с фонтаном посередине и бюстом то ли кайзера, то ли другого благородного сына этой земли, восседающего на бронзовом коне, была по периметру окружена зеленью гигантских платанов, и вторым кольцом старых каменных домов, с магазинчиками внизу. В разные стороны  уходило несколько улочек.
Странник отхлебнул кофе, кинул в рот горсть печенья:
- Расскажешь, что это такое?
- Это Большая Игра.
- А что это значит?
Саша задумалась.
- Помнишь, мы с тобой как-то говорили о смыслах? Всего происходящего? Так вот, судя по всему, Большая Игра это то, что наполняет смыслом всё вообще. Каждый вздох и каждый шаг любого живого существа, хотя, возможно, все, что принято считать не живым, тоже играет.
- Белые начинают и выигрывают?
- Всех возможных цветов. На нашем уровне, я думаю, главное это участие. А выигрыш? У меня есть подозрение, что эта игра устроена ни как шахматы или шашки, а как самое привлекательное казино, выигрывает по большому счету только заведение. Когда ты возвращаешься из путешествий, не видел, случайно, на входе в наш мир яркую и красочную, мигающую огнями вывеску Эльдорадо?
Странник пожал плечами.
- В следующий раз посмотрю. В казино, когда ты проигрался в пух и прах, включая часы и ботинки, тебя в носках выпихивают на улицу и дюжие молодцы захлопывают перед тобой дверь. Что же в Большой Игре? Как выглядит проигрыш?
- Думаю, когда вместо живого существа, имеющего волю и решимость делать ходы, ты превращаешься в пластиковую фишку с бумажным лицом, с наклеенными друг на друга размытыми лицами, мало отличающимися одно от другого.
Он допил кофе, поставил чашку на блюдечко.
- Я подумаю об этом.
- Пора снимать новый стресс? - засмеялась Саша. Она встала, взяла его стул за спинку и опрокинула. Фигура Странника стала быстро уменьшатся, и в тот момент, когда стул коснулся каменной мостовой, он был уже пуст.
И в этот же время, на одной из улиц показался желтый автобус. Он завернул на площадь, остановился. "Наконец-то добрался!" - Саша оставила деньги на столике, встала и неспешно пошла к нему.  Двери раскрылись, китайские туристы стали заполнять собой небольшую площадь старого немецкого городка. Часть их атаковала кафе, часть фотографировалась со статуей и фонтаном, остальные разбрелись по магазинчикам. Саша присела на скамейку, наблюдала, она ощущала, как сгущение вихрей, как будто превратилось в кисть, и заново рисует эту ячейку Большой игры прямо у нее на глазах. За спиной раздался громкий крик, она обернулась, китаянка в желтом платье, стояла на пороге небольшого магазина, радостно кричала и махала парой туфель. Остальные потянулись на ее голос, устроили затор у входа, потом протиснулись внутрь. Саша подошла поближе, сквозь витрину, с разноцветной обувью, чинно стоящей на пьедесталах, заглянула в магазин. Горы коробок вырастали на глазах, среди туристов, окликаемая ими со всех сторон сразу, бегала невысокая пожилая фрау. Обувь казалось, ожила, и играла с ней в прятки и догонялки одновременно. Пары путались, оказывались не в своих коробках, или занимали чужие места. Она растеряно оглядывалась, пытаясь, уследит за ними, но они убегали по рукам в разные стороны, правая налево, а левая направо. Делая финт в воздухе, вдруг прыгали на разные ноги, а потом с ноги на ногу и одна на витрину, а другая под стул. Старушка ловила одну и мчалась за другой, что бы соединить их, как должно. Но, кто-то выхватывал туфли у нее из рук, и она замирала и лишь озиралась, пытаясь понять, что происходит. Как в ее магазине, где покупатели случаются очень редко, вдруг произошел аншлаг. Постепенно, спустя два часа, шум и крики стали уменьшаться, затихать, ручеек туристов потянулся к выходу, с коробками в руках.  На витрине остались только резиновые сапоги 45 размера, все остальное, даже крохотные голубые лодочки с вышитыми птицами, стоявшие на полке уже пятый год, волна туристов забрала с собой. Старушка подняла опрокинутую банкетку, расставила стулья по углам, попыталась собрать обрывки упаковочной бумаги. Они парили в воздухе, постепенно опадая на пол и полки как осенние листья. Подошла к кассе, ящик, набитый мятыми купюрами отказывался закрываться. Монеты тоже не помещались внутрь, и горками лежали на прилавке. Она начала пересчитывать их, несколько раз сбилась, покачала головой и ссыпала в ящик стола. Присела на краешек стула, вздохнула, увидела в зеркале свое отражение, с растрепанной прической, вылезшими шпильками и ярко-красными щеками. Провела рукой по волосам, надела шляпу, жакет и вышла на улицу. У самой двери сидела белая, в черных пятнах кошка и внимательно наблюдала за ней. Старушке на мгновение показалось, что животное осуждает оставленный в магазине беспорядок и пробормотала про морген, заперла дверь, неторопливо пошла вдоль площади и свернула на одну из улиц. Взгляд последовал за ней, переместившись в серого голубя, стаю воробьев и затем в желтую бабочку, которая села на ограду у небольшого домика в цветах, и сложила крылья.
Старушка открыла калитку, прошла по тропинке из разноцветных камней к входной двери, отперла ее. Навстречу ей вылетел шерстяной рыжий шар и радостно залаял. Саша на мгновение посмотрела его глазами, снизу, но изображение так прыгало и тряслось, что она тут же переместилась в зяблика на ветке яблони. Собака сделала несколько стремительных кругов вокруг хозяйки, перемежая их прыжками на месте, а потом, вдруг заметив, что калитка осталась открытой, понеслась на улицу. Старушка только успела обернуться, и раскрыть рот, что бы позвать ее назад, как раздался удар и крик. Пути собаки и желтого автобуса, уезжающего из города, что бы преодолеть, наконец расчищенный завал, пересеклись. Улица заполнилась туристами, вздыхая и качая головами, они передавали из рук в руки крохотное бездыханное тельце, пока не положили его у ног опустившейся на траву хозяйки.  Автобус поехал дальше, что бы навсегда исчезнуть за поворотом, старушка гладила рыжий комок рукой и что-то шептала.  Потом скрылась в доме, вернулась с лопатой в руке, огляделась.  Подошла к старой яблоне, росшей в этом саду еще до того, как тут был построен дом, и поселилась хозяйка. Почва у корней была рыхлая и мягкая, и вырыть там яму оказалось очень легко. Саша слышала обрывки слов - бед, хунд, гат - старушка разговаривала сама с собой, стоя на коленях в траве и копая среди толстых корней.  Лопата стукнулась обо что-то, она достала продолговатый плоский камень, положила рядом с собой и продолжила копать.  Вскоре среди яблоневых кривых корней образовался холмик. Старушка сидела рядом, вытянув ноги, сбросив туфли и шляпу, смотрела на лучи заходящего солнца, пробивающиеся сквозь крону. Солнце опустилось ниже, и осветило лежащий в траве камень, он заблестел и заискрился. Она отряхнула его от земли, вгляделась в проступившие на поверхности буквы неизвестного языка.
Саша же видела как лучи света, попадающие на камень, разбегаются в разные стороны, как будто сквозь мощный проектор, вытягиваются, и достают до самых облаков. Как разноцветные знаки отрываются от поверхности, начинают парить в воздухе, кружиться,  складываясь в слова и фразы. Одна из них замкнулась в кольцо, завертелась вокруг маленькой птички, сидящей на ветке, потянулась к ней разноцветными лентами. Саша почувствовала, как пляшущие кругом буквы, подобно короне ложатся к ней на голову. Покинула птицу, порывом ветра понеслась над городом, упала в колодец, стремительно пролетела сквозь него, ощущая направление сначала, как падение, а затем как полет в длинном темном туннеле. Врезалась в плотную стену, оказавшуюся креслом, вскочила, еще несколько секунд видела, как разноцветные нити, которыми она опутана вся с ног до головы впитываются в кожу и гаснут.
- Что это такое? - крикнула она в еще не закрывшийся туннель внутри себя. И услышала издалека донесшийся ответ хранителя Запада.
- Всё что потеряно, должно быть найдено! Все что скрыто - проявлено! Да зажгутся вновь все маяки изначального!
Голос затих эхом, туннель закрылся. Саша сжала голову руками, постояла, ее немного шатало, и пошла на кухню, где-то там была банка с кофе.
После, придя в себя, заглянула в спальню. Мантикор уже не было, только две глубокие вмятины на кровати, она села посередке между ними. В голове опять закружилось все сразу, мантикоры, птицы, сияющий булыжник, Хранители, Сол, Лес и их мешок золотых монет - всё вертелось, как будто взявшись за руки, и образовав невиданный хоровод. Саша откинулась на спину, зажмурилась.
- Что же мне с вами со всеми делать?! Какой должен быть ход, что бы разрозненные части сложились друг с другом. Что бы картина получилась без искажений, и каждый в ней нашел свое место и обрел свое предназначение?
Она увидела перед глазами поле Большой игры, пронумерованные ячейки, уходящие к  горизонту, фигуры и события. Линии стали разрушаться, ячейки сливаться, фигуры объединятся, образуя новое, неведомое существо, или механизм. Все живое стало частью его ядра, а все неживое замкнулось в оболочку, покрытую узорами и письменами. Но соединенные вместе радужными тяжами, потоками они все равно были единым целым, замкнутым, закрытым, готовым к невероятному путешествию.
- Это спора! - догадалась Саша.
- Да!- услышала она голос Хранителя Востока. - Это моя версия, мои догадки, о том, к чему все идет. Какого завершения большой игры хочет Тотктосоздалэтотмир.
- Это возможно?
- Теоретически. Здесь уже давным-давно не зарождались новые миры, как его посланники и его продолжение. И теперь это кажется невероятным. Но было время, когда они появлялись, я помню его, и ты тоже. Иногда сущности оказывались настолько связаны друг с другом, что обретая другие цели, образовывали новые пузыри Предназначения и покидали наш мир,  находя свой, иной путь.
- Да, я помню! - Саша прислушалась к себе и увидела великолепие снежинок, которые собирались из разноцветных шаров. Иногда им надо было помочь, добавить элемент, или поменять местами. Тогда Камертон, не вставая со своего каменного трона, открывал один из своих глаз, чаще всего из тех, что были на первых фалангах пальцев, как перстни. Он рассматривал ситуацию, и добавлял в нее нужного цвета. И, становясь полностью гармоничной, снежинка обретала целостность, превращаясь в радужный шар, взмывала вверх, к великому приключению. - Но ты показываешь глобальный процесс. Не связь отдельных сущностей, а всеобщую. Всех, кто существует  в этом мире.
- Это мечта. Моя, и, я думаю, его. - Хранитель Востока вздохнул. - Ведь не может быть в нас ничего такого, чего нет в нем. Я полагаю таков его план. Такой же оригинальный и невозможный, как и мир, который он создал. Самый странный и самый противоречивый из всех, что я видел.
- Ты путешествуешь по мирам, как Странник?
-Нет. Я часть путей этого мира, и не могу его покинуть. Но есть способы поглядеть на то, что расположено далеко. Я покажу тебе один. А сейчас мне пора. Да и ты уже сделала ход на новую клетку, требующую реконструкции.
Саша вспомнила вопрос.
- Подожди-ка. Скажи, а нельзя обойтись без убийства собак и не обижая старушек?
-Ты о чем? - он замолчал на мгновение. А потом продолжил голосом Хранителя Севера.
- Это мелочи. Все происходит наиболее простым путем. Игровое поле само выбирает его и складывает обстоятельства.
- Поле? Само? - она вдруг рассердилась. -  Так передай этому полю, что мне такие пути не нравятся. Пусть избегает этого, в дальнейшем.
- Не много ли на себе берешь? - зарокотал Хранитель Севера.
- В самый раз! - Саша отрубила эту радиопередачу внутри своей головы. Лицо ее пылало, щеки раскраснелись. Она подошла к окну, распахнула его и вдохнула свежего ветра.
"Гулять!" - достала легкое белое платье, мухоморный шарф и туфли. - "Бродить по улицам, пока ноги не отвалятся! Есть мороженное! Играть со змееветром! Нырнуть в Пятно Счастья!"
Она выбежала на улицу, и пошла в первом попавшемся направлении, позволив ногам идти самим, куда им хочется.  "Новые клетки, новые ходы - все подождут!"
Круг за кругом по городу, а потом извилистые диагонали, по дворам, сквозь арки, протискиваясь между старых сараев и одиноких стен.  По узкой тропинке под старыми тополями и дальше через дорогу, к заброшенному дому разрисованному граффити. Водосточную трубу, разломанную и кривую, обнимал нарисованный король, в соболиной мантии, короне и с выпученными глазами. Саша встретилась с ним взглядом, остановилась на мгновение и вдруг услышала глубокий вздох. Она обернулась, улицы совершенно безлюдные, вдалеке показался трамвай. Еще один вздох, громче.
- Кто здесь? - она бросила взгляд на рисунок, стену дома, гравий под ногами.
- Я-я-я-я. - голос прогудел из трубы.
Саша дотронулась до водостока, приподняла за краешек отломанный кусок метала.  В образовавшуюся щель на нее смотрел глаз.
-Ой! - она отшатнулась,  разжала пальцы, лист металла стукнул о трубу, зазвеневшую и задрожавшую.
- Попрошу по осторожнее! - раздался изнутри недовольный голос. - Я же здесь живу. У меня теперь гудит в голове, да и вообще все может развалиться в любой момент. Что я тогда буду делать?
- Э! - Саша приблизилась. - А Вы кто?
- Вот вчера на желоб уселись голуби, несносные птицы, и какие тяжелые. Все ходуном ходило, чуть не упало. Куда мне податься, когда это всё обвалится? А ведь оно обязательно рухнет, в сильный дождь, или в очередную зиму! - кто-то в водостоке продолжал жаловаться и гундосить, не обращая внимания на её вопрос.
Она снова приподняла краешек листа и встретилась взглядом с зелёным глазом в окружении пушистых девичьих ресниц, потом со вторым - карим, а потом показался и третий, небесно-голубой.
- Как Вас зовут?
- Меня так давно уже никуда и никто не звал, что я не помню.
Разноцветные глаза двигались, вращались и менялись друг с другом местами.
- Я Саша. А как к Вам обращаться?
- Не знаю. Какие могут быть варианты? - глаза двигались хороводом, по кругу. Саша встряхнула головой.
- У каждого есть имя. Например, Мария.
- Я похожа на женщину?
- Ну, или Петр.
- Я похож на мужчину?
Саша пожала плечами.
- Честно говоря, мне не видно на кого Вы похожи. Вы не можете вылезти оттуда?
Глаза спрятались, в трубе загудело.
- Я тут давно, это мой дом.
- Насколько давно?
- Не помню.
- А как Вы сюда попали?
Труба вздохнула.
- Не знаю.
Саша попыталась заглянуть внутрь водостока, но там было темно и ничего не видно.
- Кто Вы?
- Не помню! - снова вздох.
- А зачем Вы здесь, не знаете, да? Я поняла ситуацию, в общем.
- Я Чужак, я как-то оказался здесь, но зачем и почему я не вижу, не помню, не знаю. У-у-у-у! - труба гудела и дрожала. Проходящая мимо женщина, вышедшая из трамвая на остановке, вздрогнула, и пробормотала:
- Эти старые пустые дома. В таком аварийном состоянии, иногда страшно даже рядом проходить.
Саша кивнула, проводила ее взглядом, потом сказала в щель:
- Есть предложение. Следуйте за мной, я покажу более уютное место. Там и побеседуем. Попробуем разобраться, кто, как, зачем. Договорились?
Показался голубой глаз.
- Отойди-ка на пару метров, Сашок. Хочу тебя рассмотреть. Можно ли тебе доверять.
Саша отступила, хмыкнула.
- А что, есть варианты?
В трубе вздохнули.
- Не дави на меня! - теперь ее разглядывали все три глаза.
- И в мыслях не было. Но если Вас одолевают сомнения, я пойду. Не буду мешать, - она сделала еще шаг в сторону.
- Ты вроде в целом ничего, прилично смотришься.
Саша улыбнулась.
- Я ухожу.
- Подожди! И-и-и-и! - застонала труба. - Есть закурить?
- Я не курю.
- Это зря! Я вот курю. Трубку. Была у меня когда-то, но потерялась. Может, купишь мне в ларьке сигарет, с ментолом?
Саша развернулась, махнула рукой.
- Я пошла.
Она перешла улицу через трамвайные пути и заметила краем глаза тень, выскользнувшую из трубы, на крышу, скатившуюся по коньку и скоплением мглы повисшую на проводах. Саша пошла медленнее, позволяя неведомому спутнику не отстать. Он ловко проехал две остановки по трамвайным проводам, потом по вершинам елок перебрался на электрические столбы, с них на стену дома, и дальше следовал за Сашей вдоль водосточных желобов.  У своего дома она остановилась, показала рукой на балкон и открытое окно. Чужак скатился по стене, издалека напоминая тень от небольшого облака, провалился в форточку, захлопнув ее за собой.
Саша поднялась по лестнице, открыла дверь, зашла и огляделась. Заглянула на кухню, в кабинет, тихо окликнула:
- Эх, Чужак, Вы где?
Голос раздался сверху.
- Сашуля, я здесь, на абажуре!
Она отступила назад и задрала голову. В кабинете, под высоким потолком висела массивная старинная люстра, с изогнутыми рожками, подсвечниками, переделанными под лампочки и семью абажурами из стеклянных подвесок. Теперь люстра стала похожа, на творение художника сюрреалиста. Она казалась выполненной из ярко-зеленого, блестящего и флюоресцирующего пластика. Напоминая кокон неведомого насекомого, из которого в разные стороны веером торчали стеклянные палочки, а на подвижных выростах спускались три разноцветных глаза, обрамленных ресницами. Глаза поехали вниз, оказались на уровне ее лица.
- Ну как я тебе?  Хорошо смотрюсь?
- Нетривиально.
Чужак захихикал.
- Да! Такое великолепие каждый день не показывают. Смотри, что тут нашлось. - Из кокона выкатились и повисли две крупные капли, в одной была курительная трубка, в другой книжка. - Ты была права, здесь уютнее. И табачок нашелся. Есть спички?
Саша показала на ящики в столе. Мелькнул зеленый тяж, ящик хлопнул и из трубки потянулся дымок. 
- Тут действительно хорошо, ты была права, так что, я остаюсь! - еще один тяж прихватил Сашину тетрадку, и поднес ее к глазам. - Это твой дневничок с рисунками? Как мило.
Саша забрала тетрадку, спрятала ее в ящике стола, заперла на ключ.
- Так! Перестань хозяйничать, не хватай вещи. Курить только в форточку, и вообще будь скромнее. Ясно?
Выросты втянулись, остался только карий глаз, который крутился вокруг своей оси.
- Сашок, я буду лапочкой.
- И ни каких Сашок и Сашуля. Саша или Александра, да?
Глаз втянулся вверх и голос согласился.
- Да.
- Отлично. Сейчас я займусь обедом. А потом мы побеседуем. Вы употребляете борщ?
Из кокона в одно мгновение свесились десятки зеленых сталактитов, разной длины, переливающиеся синими и красными пятнами,  сделав люстру похожей на декорации фантастического фильма. 
- Су-у-уп! Это концентрированное счастье. Я люблю куриный! Бульон с гренками и зеленью и кусочками омлета. Сделаешь?
- Здесь тебе не ресторан. Сегодня борщ. Но идея про омлет в супе, мне кажется потенциально богатой.
- Со сметаной? Борщ! Это прекрасно! - сталактиты извивались и сплетались друг с другом.
- Когда я вернусь, попробуй подобрать более развернутые ответы на мои вопросы, кроме не помню и не знаю. Это тебе задание такое. Так?
Чужак попытался отдать сталактитами честь, они окончательно запутались и, булькнув, втянулись.
- Так точно. Я думаю!
На пороге комнаты Саша обернулась, бросила взгляд на нового знакомого, так необычно вписавшегося в интерьер квартиры. "Надеюсь, когда вернется хозяин, он не будет против такого жильца, хотя..." - заметила, как сбоку от кокона появилась и задымила трубка.
 Она налила суп в тарелку и задумалась. Подошла к кабинету, посмотрела вверх.
- А как Вы едите суп?
- Как все! Хе-хе! - забулькал Чужак. - Ложкой, конечно, и салфетку не забудь принести, на шею повяжу.
Саша бросила взгляд на зеленые выросты, повторяющие форму рожков, пытаясь угадать, который из них больше походит на шею.
- Да шучу я, шучу! Не томи, ставь тарелку на пол! Прямо сюда, подо мной!
Она присела, поставила тарелку, от супа вверх поднимался пар.
- Вкусно пахнет! - сообщил Чужак. Саша не успела увидеть все подробности, за долю секунды сверху упала зеленая лапа, накрыла собой суп вместе с тарелкой и втянулась обратно.  - И на вкус - супер! Добавки дашь?
Саша кивнула.
- Посуду верни!  -  мелькнула зеленая нить, и у ее ног  оказалась пустая, и на вид совершенно чистая тарелка.
- Нате!
После трех добавочных порций Чужак обмяк и расслабился, свесился вниз десятками полупрозрачных лент, плавно колышущихся в такт не громкой музыке, которую он то ли напевал, то ли извлекал из себя непонятным образом.
Саша села на ковер, закрыла глаза и прислушалась, следуя за мелодией. Легкая и невесомая, как будто чуть заметное касание струн неизвестного инструмента. Пожалуй, они могут сыграть дуэтом.
- Всем сердцем ощущаю, ты – хорошая, - раздался голос сверху.
Она задрала голову.
- У тебя внутри не только струнный квартет, но еще и сердце имеется?
Чужак засмеялся, люстра затряслась.
- В моем случае это аллегория. Но отсутствие физиологического сердца совсем не мешает им чувствовать! Хочется, что-то для тебя сделать, смотри сюда. Кино покажу.
Ленты раздвинулись, образовав собой периметр, окруживший её, и Саша как будто очутилась в шатре. Они стали непрозрачными, свет почти не проникал внутрь. И вдруг это пространство озарилось разноцветными лучами, как солнечные зайчики они бегали по импровизированным стенкам. На тонкой нити к ней спускалась прозрачная, светящаяся капля.  Она остановилась напротив Сашиного лица.
- Возьми её и смотри!
Саша сложила руки лодочкой, подставила их и капля оказалась внутри. Растеклась, образовав толстый переливающийся блинчик, и вдруг отвердела. На поверхности появилось прозрачное окошко, Саша заглянула внутрь.
Порыв ветра взъерошил ее волосы, наполненный солью, запахом моря, водорослей и дерева разогретого солнцем. Она стояла босиком на деревянных мостках, парящих над водой. Они разбегались в разные стороны, разветвлялись, подходили к таким же летающим домам, выгибались и взмывали вдруг верх, в небо, скрываясь в низких облаках, плывущих в нескольких метрах над головой. Саша подошла к краю, посмотрела на воду, черная, совсем не прозрачная. Ее окликнули, она обернулась, увидела как из дома, две стены, зависшие над полом и прозрачная выгнутая крыша, вышел высокий мужчина и пошел к ней. Она разглядывала его кожу, серого цвета в черную крапинку, и наряд из полос ткани, вьющихся в воздухе, вокруг тела по спирали. Он подошел, что-то быстро говоря, улыбаясь, схватил ее, закинул себе за спину. Так, она еще ребенок, привычно вцепилась в его плечи, между пальцев полупрозрачные нежно розовые перепонки. А потом он взлетел вверх, перекувырнулся в воздухе, она захохотала, и вместе они ушли под воду. Он плыл все глубже и глубже, и она заметила, что вдыхает воду и выдыхает её, это совершенно естественно. Свет совсем не проникал на эту глубину, но его и не требовалось, телом она чувствовала вибрации исходящие из всего вокруг. И в них было намного больше информации о сути и процессе, чем могли дать глаза. Впереди показалась гигантская арка, они проплыли через нее, и зависли над подводными пиком, в ожидании. Вода зазвенела, это было невероятно приятно и щекотно, из расщелины на краю подводной горы показался пузырь, сейчас будет выдох. Пузырь лопнул, распался на миллионы маленьких частиц, которые понеслись к поверхности моря, и понесли их на себе и за собой, подбрасывая и толкая. Она чувствовала, что лопаясь, они отдают ей свое содержимое, похожее на отрывистые звуки, оно проникает в нее, насыщает и она растет. Каждый раз, после каждого погружения, она становится чуть больше и чуть старше. Они вынырнули, фыркая и смеясь. Она соскользнула с его спины и в несколько взмахов добралась до парящего города, взвилась над водой, закрутилась вокруг своей оси и, перевернувшись, встала на мостки. Сделала серьезное лицо, но не удержала и опять засмеялась.
Саша вздрогнула, капля в ее ладонях стала текучая, как шарик наполненный водой, сверху упала зеленая нить, подцепила ее и втянула.
- Что это было?
- Это одна из моих "пробирок". Ты просила, что-то вспомнить. Так вот, вся моя память хранится в таких "склянках". Это было воспоминание.
- Что это за место?
- Один из множества миров, где меня носило.
- Что значит носило?
- Ну, я этим занимаюсь, перемещаюсь по мирам, и собираю в них то, что мне кажется ценным настолько, чтобы сохранять это, как свои воспоминания. И поверь, я выбираю самое лучшее, очищаю и экстрагирую!
- А зачем ты это делаешь?
Чужак задумался.
- Вот этого я не знаю, или не помню. Извини.
Она вздохнула.
- Хорошее кино.
- Да! "Склянок" у меня много разных. Показать еще?
- Давай, - она опять сложила ладони и поймала в них упавших шарик.
Она летела между двух вертикальных плоскостей, всем телом чувствуя их притяжение. Одна ярко-зеленая, светящаяся манила упасть в неё и погрузится в плотные вкусные ложбины, другая - светло-зеленая, глубокая и мерцающая обещала восхождение к веселым насыщенным потокам. Только их взаимное противостояние давало ей шанс сохранять равновесие своего существования, и это стремительное движение вместе со всеми детьми этого мира. Цикл за циклом проносились они по длинному кругу года, перемешивая слои всего сущего. Она почувствовала всех детей сразу, как теплый поток частиц, единый в своем стремлении двигаться, но состоящий из отдельных существ, воспринимающих и осознающих. Год уже почти кончился, и впереди показались ловцы. Это было последнее испытание в каждом цикле, проскользнуть, не попасться, не потерять свою свободу. Темные колонны на пути, обогнуть их, избежать соприкосновения, столкновения. Она легко, не снижая скорости, миновала первых, но дальше их становилось больше, слишком густо, слишком темно. В этом году они придумали развилки, и заполнили пространство черными сетями. Она осторожно проскальзывала в сплетениях их ветвей, искала ходы в ячейках, и вот, когда уже впереди показался просвет, совершила непростительную ошибку, рванулась к нему, чувствуя близкое освобождение, и с ним начало нового цикла, и врезалась в отросток. "Как глупо было так попасться!" Темный стержень прошел сквозь нее, и сразу же стал расти внутри, ветвится, пускать корни, оплетая её суть. Она почувствовала, как сквозь него, по капле её начинает заполнять нектар, все то , что обещали всегда зеленые плоскости, концентрированное и насыщенное. Она приняла этот дар, дала заполнить себ,я и вместе с ним пришло понимание. Мир вдруг перевернулся, ярко-зеленые равнины оказались внизу, а звездное небо сверху. Она ощутило сладость земли и насыщенность световых потоков. Они распались на множество вкусов, особенных и прекрасных, теперь она могла попробовать и насладится каждым из них. И не переставая быть собою, она стала им, колоссом исходящем из земли, стремящимся вверх и упирающимся своей вершиной в небо. Пробежала импульсом по его телу, вернулась назад, и замерла, поняв, что теперь она часть семьи. Все взрослые этого мира соединены друг с другом этими ветвями, и она может перемещаться  по ним, как по дорогам.  Впереди бесконечный путь, полный познания и странствий.
Саша протянула ему каплю, потом откинулась на ковер и потянулась.
- Ни чего себе. Это очень странно, почувствовать себя кем-то даже не напоминающим человека.
Чужак захихикал.
- Ты слишком вросла в свою оболочку, это привычка. Принимать именно такую форму.
- А у тебя?
- Что у меня?
- Вот эта форма, на данный момент облепившая люстру, твоя изначальная, или результат какой-то привычки? - Саша услышала, как сверху раздалось гудение, похожее на ток в высоковольтных проводах.  Ленты, окружавшие её, втянулись обратно, вверх.
- Этого я тоже не помню.
- Я спрашивала тебя о воспоминаниях, твоих, именно твоих. Ты показываешь прекрасные сюжеты, но они не твои.
- Мои! Я посещал разные миры, сливался с их жителями, видел лучшее и самое интересное, что случалось с ними, и запоминал это.
- Да, я это поняла. Ты хранилище чужих воспоминаний. Жителей разных миров, с которыми ты каким-то невероятным образом контактировал.  Как домашний кинотеатр, с множеством чудесных фильмов, ты можешь их транслировать и это поразительно. Что же касается тебя самого? Ты можешь показать, откуда ты сам?
Он вздохнул:
- Нет, наверное.
- Ты помнишь, как ты оказался в этом мире? Как нашел его? - Чужак опять загудел, потом затих, так и не ответив. - Ясно. Ты хотя бы можешь рассказать, как ты попал в эту водосточную трубу?
Три разноцветных глаза не мигая, смотрели на нее сверху.
- Ну, - протянул он, - Я знаю, что раньше я помнил больше про себя. И жил в другом месте, но там меня заставляли делать то, что я не хотел, и я сбежал. А до этого был еще кто-то, и еще где-то. Много мутных слоев, будто в каждом я оставлял часть себя, что бы протиснуться вперед.
- Пока не оставил почти все? Тотальная амнезия, заполненная фрагментами прекрасного. Что ж, это удобно для тех, кто любит красивое кино, но не своевольный кинопроектор.
Глаза спустились вниз и пристально разглядывали ее лицо.
- Ты думаешь, для меня есть путь назад? Я смогу вернуться домой?
Саша села, подставила ладони и все три глаза уместились в них. Она заглянула в один, затем в другой, в третий - маленькие водовороты потянули ее вглубь. Она зажмурилась и последовала за ними, нырнув сразу в три потока.  Первый был как река, которая омывает весь мир сразу, состоял из череды происходящих событий, самые красивые из которых выпрыгивали на поверхность и плескались как рыба, и оставалось только поднести прозрачный сачок, что бы поймать её. Второй поток больше походил на прозрачный кристалл, из бесконечных стен и коридоров. Находя по ним особый путь, поворачивая за угол, или возвращаясь, открывая новые развилки среди блестящих стен можно было прийти к ощущению особой тонкости и безупречности правильного направления. Третий водоворот оказался ветром, ураганом, который подхватил ее как пылинку, помчал куда-то ввысь, и выбросил в неизвестное пространство, наполненное разноцветными шарами, где продолжал кружить и вертеть. Саша казалось, что она подлетает к скоплению мыльных пузырей, и сейчас, когда она столкнется с ними, они лопнут. Но, как только она приближалась, они обретали плотность, становясь похожими парящие в невесомости осиные гнезда, многослойные, плотные, наполненные жизнью.  Они сверкали и переливались волнами разного цвета, одно, самое близкое развернулось, и Саша увидела вход, поток притягивающий внутрь. Последовала за ним, и как будто оказалась внутри пончика, скользя по его оболочке,  усыпанной драгоценными камнями и светящимися знаками. Манящими и притягательными, только протяни руку и дотронься. Она прижала ладонь к поверхности, увидела, как раздвигаются слои, как будто разматывается ткань, скрученная в рулон, скользнула внутрь, между ними, ощущая, как они нежно гладят ее и открываются дальше и глубже. Потом полет по длинной спирали, виток за витком, она парила, любуясь игрой света и цвета на окружающих ее поверхностях, и вдруг вынырнула в бесконечное пространство, наконец-то полностью оказавшись внутри. Оно отчасти повторяло то, что было снаружи,  представляя собой скопление разноцветных шаров, выстроенных в ряды и узоры. Она знала что теперь, надо проникнуть в один из этих шаров, слиться с ним, и стать частью этой схемы. Шары звали к себе, но вместо этого она полетела над ними, в затем вверх, что бы увидеть их рисунок с другого ракурса. И обернувшись назад, уже на большой высоте, совершенно не удивилась, узнав ячейки бескрайнего поля Большой игры.
 
Саша открыла глаза и разжала ладони.
- Ну что? - взволнованно спросил Чужак.
- Как говорят в сказках, у меня для тебя две новости, хорошая и плохая.
Глаза уплыли вверх, он облепил люстру, потом свесил вниз зеленый тяж, махнул им как рукой.
- Ну ладно, не томи, рассказывай.
- Пути назад нет. Нет пробирки, где лежал бы фильм о том, кто ты такой, откуда и зачем пришел. Твоя исключительная коллекция образов и воспоминания может поведать о множестве миров и существ, и не скажет ни слова о тебе. Ты ловец, а не рыба. Ты свет, отражающийся от граней красивейшего бриллианта, но не сам камень. И ты умелый ювелир, создавший из своих находок прекрасное творение, но в нем нет зеркала, что бы ты мог увидеть свое лицо. И ты попался! Этот мир поймал тебя, что бы уже не отпустить. 
- Как это? Я всегда мог нырять из одного мира в другой совершенно свободно.
Саша пожала плечами.
- Это как в этом воспоминании, что ты мне показал.  Или сказку про колобка слышал? Тебя проглотили. Ты подошел слишком близко, нырнул слишком глубоко, что-то вроде этого.
Он помолчал, потом вздохнул.
- Надеюсь, это была плохая новость? И есть еще хорошая?
-Да, - она подбирала слова. - Хорошая новость в том, что выход есть, но он совсем с другой стороны.  Мне сложно рассказать о нем, потому что нет тех понятий, смысл которых не заслонил бы то, что я хочу выразить. Ты стал играть с этим миром в его игру, зачем? Наверное, ты сейчас и не вспомнишь, хотел ли ты наполнить ею еще одну склянку, или она тебя привлекла и втянула в себя. Раз за разом ты ставил на кон себя самого,  и каждый раз проигрывал, пока совсем ничего не осталось.
- Мне кажется, я вспоминаю. Понимаю, что ты имеешь ввиду, это мое скольжения с волны на волну, взлеты и падения, от которых ты то сжимаешься в одну точку, то вдруг распахиваешься, как цветок. Это невероятно и великолепно!
- Надо же, то, что я вижу как игру, в которой невозможно выиграть, для тебя фантастический аттракцион, как американские горки.
- Но выходит, что каждая следующая волна смывает увесистую часть меня самого. Что же делать, как перестать играть?
Саша закрыла руками глаза и всмотрелась в череду разноцветных линий.
- Непросто, но возможно. Скользя по этой волне, оглянись, волны тут ходят по замкнутому кругу, и в какой-то момент ты окажешься рядом с сердцем мира.  И тогда бросай все и прыгай. 
- Как это? Куда?
- Бросай все свои пробирки в волну, не жалей! А сам отпусти её, оттолкнись и ныряй в пульс, ты почувствуешь его биение. - Она подняла лицо и посмотрела на него. Он покрылся темными, чернильными, переливающимися пятнами. - Понял?
- Да. Я не пропущу его, если оно окажется рядом. А оно окажется? Сердце мира существует?
- Оно очень близко. Я видела его, значит, и ты можешь увидеть.
- Буду смотреть во все три глаза. - Чужак хмыкнул. - Слушай, а борщ еще остался? Что-то я проголодался.
Саша улыбнулась.
- Не, ты все съел. Но есть пирог с яблоками и чаем. Будешь?
- А то! Неси его сюда скорее!















57-63
Эй, Тотктосоздалэтотмир, открой секрет, зачем тебе нужна эта игра? Почему мы должны блуждать по ячейкам? Шаг вперед, несколько назад, разворот, прыжок, падение.  Это похоже на ту польку, что умела танцевать пегая собака, но на расчерченном мелом полу. Клетки, символы, знаки - имеющие вероятно глубокое значение, но ни для кого, кроме тебя. В чем суть этого бесконечного менуэта? Мы танцуем его сами с собой, в нескончаемом одиночестве. Раз за разом спотыкаясь в одних и тех же местах, съезжая вниз, что бы вновь начать подъем по лестнице, которая ни куда не ведет. Скажи мне, она ведь замкнута сама на себя? И выхода, нет, есть только вход. И многократные падения, в каждом из которых мы теряем часть себя, пока не рассыпаемся в труху, становясь частью фона. Пылью под ногами следующих идущих. Блуждающих в этом березовом лесу...
 

- Березовом лесу?! - Саша разглядывала возникшую перед глазами картину. Залитый солнцем  лес, бело-черные стволы, листья пока не распустились, но уже на ветру колышутся длинные зеленые сережки. Весна, и травы почти нет под ногами, шуршат прошлогодние листья. Она проводит рукой по стволам, трогает розовые рулончики бересты. Выходит на тропинку, которая идет сначала прямо, а потом взбирается на небольшой холм. Солнечные лучи проходящие сквозь стволы делают его полосатым. На вершине холма появляется мальчик, в джинсах, синей куртке  и вязаной шапочке, он машет ей рукой и бежит навстречу. Саша идет по тропинке, мальчик сбегает с холма, и ныряет в лес, она видит мелькающее среди стволов синее пятно. Он кричит:
- Найди меня!
Саша вертит головой, березы мутнеют, исчезают, перед глазами проступает улица, двор.
Она поставила чашку на блюдечко, огляделась. Все как всегда, ни чего необычного, летний день, утренний чай.  Место в видении было незнакомое, да и что это вообще значило?
Саша потянулась, скрутила свой вопрос в мячик и кинула его в пространство, в улицы, в деревья, в прохожих. "Посмотрим, чем ты вернешься ко мне." Пошла в кабинет, села за стол и достав тетрадку записала: "Мальчик потерявшийся в лесу. Найти и прояснить!"
Чужак открыл карий глаз и наблюдал за ней.
-  Что ты пишешь в своей тетрадочке?
- Я фиксирую то, что происходит. Иногда картины сменяются так быстро, что если не запишешь, то потом трудно найти взаимосвязи.
- А зачем их искать?
Она потерла нос, кинула взгляд на зеленую люстру.
- Я думаю, у меня такое задание. Разобраться, прояснить, распутать. Я это чувствую.
Чужак открыл еще один глаз, поглядел на неё. Потом протянул к ней зеленую лапу, на ладони которой оказались оба глаза. Они зависли напротив ее лица и смотрели не мигая.
- Что такое? У меня что-то с лицом?
-  Вроде того. Ты сейчас говорила, про распутать и я, вдруг, увидел как проступает изнутри другой облик. И если тебя я первый раз увидел несколько дней назад, у водостока, то вон этот персонаж мне знаком.
- И какой он?
Чужак запыхтел и загудел.
- Это что-то неявное. Надо перебрать склянки, найти ту, которая хранит воспоминание о нем.
Саша кивнула.
- Поищи, пожалуйста.
Глаза уплыли, пропали. Сверху раздался голос.
- Мне очень помогло бы ведро клубники, с сахаром.
- Тарелка?
- Тазик!
- Миска.
Чужак согласился.
- Ладно, миска, но без зеленых хвостиков!
Саша открыла ящик стола, положила дневник, между коричневым томиком на арабском, ей казалось это стихи, и стопочкой газетных вырезок, со статьями об удачливых рыбаках. Сияющие лица, руки сжимающие гигантскую рыбину, в окружении текста поясняющего обстоятельства происшествия. Самым первым статьям больше 100 лет, бумага желтая, ломкая. "Вечный сюжет, вероятно его можно встретить и среди петроглифов в древних долинах и на стенах пещер."
Она одела фиолетовое шелковое платье, с оранжевым поясом. Свернула волосы в пучок, но они так пушились, что напоминали корону. Два пакетика самодельного печенья с орешками легли в сумку, надо проведать Сола и Леса. Пока они не пришли сами, и не заметили обновку в кабинете.
Саша вышла на улицу - солнце, пение птиц, голоса, разговоры. Все это совместилось, наложилось друг на друга и стало одной светящейся ячейкой. Она увидела себя сверху, не человека идущего по улице, а фигуру, шагающую по бесконечному полю. Увидела головы хранителей склонившихся над картой на столе, внимательно наблюдающих.
Зажмурилась от солнечного зайчика, прыгнувшего ей в глаз от открывшейся двери магазинчика.  "Константин, как ты полагаешь, обычные, бытовые дела, неужели они тоже часть всеобщего плана?"
И тут же ответ, как будто липа, растущая в тротуаре, прошептала:
- Это, смотря, чьи дела. Ты в самом эпицентре, и каждое твое движение волнует нити, меняет их местами.
- А ты?
- Не знаю. Я вижу это все. Но я неподвижен, совершенно. Как будто когда-то меня парализовало, и я так давно не чувствовал ни рук не ног, что забыл какие они у меня, и есть ли вообще. Полная потеря чувствительности. Осталось только знание, и способность делится им. Но вокруг нет никого кроме тебя, кто бы мог меня услышать.
- Как тебя найти? Кто ты?
- Я вижу себя только изнутри, но не вижу снаружи. Поэтому любые ориентиры, которые я тебе могу дать, это только  стены камеры без окон, которые я подсвечиваю фонариком.
- Давай их сюда! Может, пригодятся.
- Смотри!
Саша оглянулась, на небо, на дома, и вдруг заметила, как на асфальте под ногами начинает проявляться рисунок. Как будто камешки, пыль и трещинки соединяются чуть заметным светом, образовывая узор. Это звезда, сложная, с несколькими рядами лучей и яркой сердцевиной. "Какой знакомый рисунок" - она поморщилась, пытаясь вспомнить, где и когда, и, кажется, уже не раз она видела похожее. Но нет, не получается. Саша вздохнула.
- Константин, я найду тебя. Мне надо что-то вспомнить. Но я пока не понимаю что.
Она пошла дальше по улице, пока не оказалась между двух склонившихся друг к другу домов. Сначала к Солу.
Подъем по лестнице, дверь была распахнута, Сол и Лес вместе склонились над какими-то бумагами. Они обернулись синхронно, скорее не услышав, а почувствовав ее появление.
- Саша! Мы тебя как раз вспоминали!
- По какому поводу?
- Давно мы не были у тебя на чаепитии с вкусным десертом, - мечтательно протянул Сол.
Саша представила футуристическую люстру. Надо спросить у Чужака, видят ли его люди, так же как и она. Достала пакеты с печеньями.
- Вот небольшая компенсация.
- Ему бы только о еде! - заворчал Лес. - Мы говорили другое. Твой совет сработал, хотя и не верилось, что такое может быть. Просто делали, не знаю почему, то ли из уважения к тебе, то ли просто так, ведь надо делать хоть что-то. Смотри, ниточка нашлась и, возможно, скоро у нас все получится.
Саша заглянула в бумаги, разложенные на столе. Фрагмент плана улицы, линии, подписи красной ручкой.
- Очень хорошо. Но вы не бросайте представление, делайте, пока все не завершится.
- А оно может закончиться? - Сол тряхнул головой. - Кажется, что пока жив, все только продолжается, бесконечно, сначала одно, потом другое.  Сейчас земля, потом дом, затем другие дела появятся. Только сиди и представляй как оно, должно быть.  А может еще и потом, после жизни, тоже самое?
Они вопросительно и серьезно смотрели на нее. Саша захихикала.
- Если Вы думаете, что я специалист по загробному миру, то ошибаетесь. Я не знаю о нем ни чего. Но, уверена, что если вовремя начать представлять следующую жизнь, то это наверняка сыграет свою положительную роль.  И главное, это детали!
Братья переглянулись.
- Я не понимаю, она шутит? - спросил Лес.
- И да, и нет, - Саша пошла к двери, но обернулась и добавила. - Такие вещи как перерождения происходят автоматически, это я знаю точно. А вот если вы очень хотите передать что-то самому себе, как отправить посылку следующей личности, что-то понятое, что-то пережитое, воспоминания или чувства, то тут придется поработать.
- Как это? - удивился Сол.
- А у тебя есть, что оставить в наследство самому себе?
- Я не знаю.
- Сначала тогда нужно это понять. Что такое, самое важное, ты нашел и хочешь сохранить, и зачем. А уж потом все остальное.
Сол вздохнул.
- Ну и задачи ты ставишь! О таком как-то не принято думать. По наследству оставляют деньги, материальные объекты, детям или внукам. А вот душевное, мне бы и в голову не пришло.
Саша кивнула.
- Тем не менее, это возможно. Так что бы ты сохранил?
- Я не знаю, - повторил он  и взъерошил себе волосы. - Но судя по всему, теперь не успокоюсь пока не пойму. 
- Мы будем думать об этом, - резюмировал Лес. - С твоим приездом в нашей жизни возникли новые горизонты, хотя мы даже и не знали, что такие бывают. Это со всеми твоими друзьями так происходит?
- Друзьями? - Саша поглядела на два круглых идентичных друг другу лица, но таких разных изнутри, наполненных теплом и светом. А ведь действительно. Первый раз в жизни у нее появились друзья.  Она улыбнулась.
- Эти горизонты не возникают, они есть и были  всегда, я просто показываю на них пальцем. Надо лишь захотеть их увидеть.
Вышла, спустилась по лестнице, распахнула дверь на улицу, и, вдруг, опять оказалась в березовом лесу. Он полностью заслонил собой привычную картину, от которой остались только звуки - проехавшая машина, голоса детей во дворе, но приглушенные, на заднем плане. На холме впереди снова появился мальчик. Сбежал вниз, закричал. Саша крикнула в ответ, и ее голос эхом полетел среди деревьев:
- Кто ты? Кто ты, кто ты... Ты, ты, ты.
Видение исчезло, перед ней снова была улица. Она сжала гудящую голову ладонями, надавила на виски. Головокружение прошло.
До конца квартала картинка в глазах иногда размывалась, раздваивалась, но потом все стало как обычно. "Что же это такое?" - подумала она. - "Похоже, кто-то стучится ко мне, издалека, но кто?"
Саша прошла через парк, потом через дворы вышла к рынку и купила большой пакет клубники. Самой красивой.

Чужак посмотрел на миску с ягодами на полу. Довольно загудел.
- Какой запах! Сто лет не ел ни чего подобного!
-Сто? Ровно? - улыбнулась Саша.
Он выпустил вниз несколько щупалец, взял одну ягоду.
- Плюс минус год. Важно другое. Вы, жители этого мира, даже и не представляете, какое это удовольствие!
Он стал перекидывать ягоду от одного выроста к другому, пока не поймал ее зеленой лапой, в которой клубника исчезла. Видимо, там был рот. Он подхватил следующую ягоду, и снова стал подкидывать ее.
- Я думала, ты, как обычно, схомячишь всю миску сразу.
-Нееее, - протянул он. - Это же особая радость! Поиграть с едой. Попробуй.
Ягода, проделав сложное сальто по его выростам, полетела в сторону Саши. Неожиданно для себя она поймала ее ртом, теплую, ароматную. Проглотила.
- Да! Я так могу.
Щупальца затряслись, то ли он смеялся, то ли удивлялся.
- Ишь ты! А ну ка вот так!
Он выхватил из миски целую горсть ягод, зеленые выросты разлетелись в разные стороны, и практически одновременно кинули красные снаряды в Сашу. Пару она так же поймала губами, остальное руками, набила рот, прожевала.
- Ммм, вкусно!
 Вниз выехал голубой глаз, завис напротив.
- Я думал, только я так умею.
- Сейчас проверим, что ты там умеешь!
Она схватила миску, выбрала несколько крупных ягод, сначала пустила их летать по кругу, как жонглер в цирке, а потом бросила вверх, сразу все. Щупальца метнулись в разные стороны, на мгновение огромная зеленая капля повисла под лампой и вобрала в себя пяток ягод. Они образовали воронки на блестящей поверхности.
- Фух! Я чуть с люстры не свалился! Какая же вкуснотища!
Саша потянулась к миске.
- Продолжим?
Метнулась огромная зеленая лапа и всосала в себя остальные ягоды разом.
- Не будем рисковать! Ой, одна была с хвостиком, ты пропустила!
- Хвостики тоже вкусные! - она села в кресло хихикая.
- Я с тобой играю как человек с человеком, а ты! - он изображал обиду.
Саша засмеялась так, что слезы выступили на глазах.
- Ты со мной?! Как человек с человеком?!
- Погоди-ка, погоди, - все выросты втянулись и Чужак завибрировал. - Вот это, как ты ржешь, что-то такое знакомое. Где-то я это видел. Сейчас.
Перед ней оказался тяж с карим глазом. Глаз оттолкнулся от державшей его лапы маленькими зелеными ручками и ножками  и прыгнул ей в ладони. Устроился в них удобно, немного поерзав.
- Смотри! Это мое воспоминание.
Глаз превратился в светящуюся линзу, она склонилась над ним, погрузилась внутрь и оказалась в пространстве бескрайней светящейся пустоты. Огляделась вокруг, не понимая, где она и что это, и услышала звук. Полетела на него, хлопая могучими крыльями: "Так, Чужак когда-то умел летать". Это была капель. Огромные радужные капли летели откуда-то сверху, скрывались внизу и звук шел оттуда. Она двинулась вместе с Чужаком туда, на увеличивающуюся громкость. Увидела сосуд, что-то вроде огромной колбы, наполняющейся нектаром. Каждая капля, попадая на поверхность вызывала бурление, цвета радуги разделялись, вращались, проваливаясь дальше, и вылетая где-то еще ниже  разноцветными шарами. Чужак был заинтригован, Саша чувствовала его отношение. Происходящее казалось ему очень красивым, но совершенно не понятным. Он облетел радужный сосуд сбоку, и вдруг картина поменялась. Чужак видел море разноцветных пузырей, они переливались, играли друг с другом. На поверхности возникали волны, обрушивались вниз, шары перемешивались, крутились в водоворотах, иногда вылетали вверх, подскакивали мячиками, и снова погружались в толщу. Некоторые, иногда по нескольку штук сразу, как будто слипшись боками, парили в воздухе, уворачиваясь от набегающих цунами. Он увидел, как кто-то подбрасывает к ним другие шары, соединяет их, уплотняет, от этого связка взлетает еще выше. Чужак развернулся и полетел вперед, набирая высоту. Шары остались где-то внизу, и превратились в натянутую разноцветную пленку. А над ней, висел гигантский серый куб. Он приблизился, куб перевернулся, и стало видно фигуру, сидящую на нем. Существо, вбирающее в себя радужную капель сверху, как будто спало. Глаза его были закрыты, руки лежали на коленях, а босые ноги свисали вниз. Яркие волосы, были скручены в тугой хвост, заплетены в подобие веревки или троса.  Прическа петлёй вздымалась над головой и уходила в камень. Чужак завис напротив него, разглядывая и запоминая. Заметил что то, что показалось ему украшениями на руках, перстнями,  глаза. Один из них, на указательном пальце, открылся и внимательно его разглядывал. Саша почувствовала волну, накрывшую Чужака, раз, потом другой. Он замер, дрожал. И вдруг увидел, как фигура открыла рот, оттуда вылетел длинный язык, и попытался его слизнуть, как конфету. Чужак взмахнул крыльями, отлетел в сторону. Обернулся. Язык снова несся к нему, как тонкая вибрирующая нить, готовая поймать. Он подлетел вверх, увернулся. Захлопал крыльями, закричал. Выражение лица у существа сменилось со спокойного на удивленное, и оно открыло глаза. Темно-зеленые, с желтыми искорками по периметру радужки. Её, Сашины глаза, какими она всегда видела их в зеркале. Чужак встретился с ними взглядом, почувствовал, как существо проникло в него и обшарило моментально все его закоулки, заглянуло в каждую колбу, выпило всю коллекцию воспоминаний одним залпом. И тут оно засмеялось, хлопая себя ладонями по коленям, плечи его тряслись, а из глаз брызнули слезы.
- Кто ты такой? - прокатилось в пространстве. И Чужак пропел ему свое имя, в нем было немного цифр, немного запахов и последовательность цветовых волн, все это можно было уложить в мелодию. Он приблизился и оказался напротив лица огромной фигуры.
- А ты кто?
Искрящиеся глаза разглядывали его. Руки вытерли мокрые щеки.
- Зови меня Камертон.
Существо закрыло глаза. Лицо опять превратилось в спокойную маску и застыло.
- Какой забавный пришелец. Навести меня снова, как-нибудь.
На этом воспоминания заканчивалось. Глаз потоптался у Саши на ладони крохотными щупальцами и слился с выростом. Посмотрел на неё.
- Ну, вот мы и встретились снова.
Саша кивнула.
- Да! И теперь ты вспомнил свое имя.
- А ты свое.
Она прислушалась к себе, прошептала, будто пробуя на вкус.
- Камертон, Камертон, Камертон. Да, это созвучно мне куда больше, чем Александра. Но всё же, Саша привычнее.
- Имя не так важно, главное суть.
Саша потерла красные от клубники пальцы.
- Как ты думаешь, как это может быть, что я одновременно и он и я, Саша и Камертон? Или мы всё-таки чередуемся?
Чужак поболтал в воздухе выростами  разной длины.
- Сейчас, надо сообразить, непростой вопрос.
- А эти зеленые ленты помогают тебе думать? - она показала на свесившиеся вниз тяжи.
- Угу, что-то вроде системы охлаждения мозга, что бы не перегревался от сложных задач.
Саша оглядела его, сейчас Чужак был похож на фонтан с зелеными струями, но перевернутый вверх тормашками. По тонким лентам бежали волны, казалось, он течет.
- Там еще и мозг имеется?
Он выкатил голубой глаз.
- Обидеть хочешь?
- Не, любопытствую.
- Практически я и есть мозг, и ничего кроме. Просто он у меня не такой плотно слепленный и скукоженный как принято здесь. Скорее, похож на газовое облако.
- Ого! А вот это зеленое, глазастое и ловкое, что тогда?
- Что-то вроде моего скафандра. Погоди, не мешай думать.
Саша замолчала. Чужак втянул обратно все выросты.
- Итак, ответ на твой вопрос. Камертон и Александра, это не кто-то двое, меняющиеся друг с другом местами, или чередующиеся. И даже не две стороны одной медали. Скорее два ракурса. Люди привыкли воспринимать себя самих и друг друга в определенных осях координат. Голова сверху, ноги снизу, рождение вначале, смерть в конце. Хотя можно смотреть и по-другому.  Но если добавить ось, на которой будет проявленный мир и тонкий план, то на ней одна твоя бесконечность называется Камертон, а другая Саша. И кто ты на данный момент, это просто точка поставленная тут или там. Ну, или процесс, идущий в той или другой области.
- Хм, надо это осмыслить с практической точки зрения.

Настали жаркие летние дни. Саша засыпала и просыпалась с распахнутым настежь окном. Чужак попросил устроить ему сквозняк, открывая форточку в кабинете и балконную дверь на кухне. Он свешивал вниз сотни тончайших нитей, и они легко покачивались от движения воздуха.
- Сашенька, ты не на улицу собираешься? - услышала она его вкрадчивый голос, одевая туфли.
- Да, хочу сходить на речку, поплавать.
Он затрепетал.
- Вот и я тоже!
- Что тоже? На реку я тебя не потащу, даже и не думай!
- Не, это далеко. Я искупаться хочу, можешь купить пульверизатор и опрыскивать меня? Как редкий цветок? Прохладной родниковой водой.
- А водопроводная вода не подойдет?
Он вздохнул.
- Пойдет. Хотя в некотором роде это будет возврат в водосток. Там хоть было прохладно.
- Могу предложить минералку, как альтернативу. Родник искать не буду.
- Боржом! - мечтательно пропел Чужак. - Слеза Кавказа! Отлично! Подлечу пищеварение, и смогу расшить свой рацион.
Саша засмеялась.
- Куда уж шире! Хорошо, всё куплю.
Она вышла в город, прошла до парка, повернула и оказалась на пешеходной улице. Прямо по ней можно было спуститься к реке, мимо огромных дубов, мимо круглого фонтана, к небольшой набережной. От нее начиналась тропинка, утопающая в цветущих травах, вдоль дамбы до широкого песчаного пляжа. Людей там не было, только чайки, возмущенно взмывшие в воздух при ее появлении. Песок был очень горячий, солнце палило, и Саша порадовалась широкополой соломенной шляпе, найденной в магазине возле дома. Как будто зонт на голове, с широкой тенью во все стороны. Она сбросила туфли, платье и зашла по щиколотку в воду, прозрачную и теплую. К пальцам тут же подплыли любопытные мальки. Чуть дальше течение становилось сильнее, вода холоднее. Можно было плыть против него и оставаться на одном месте, относительно берега. Она чувствовала силу течения, врезалась в него, разделяя на отдельные потоки и задавая им направления вокруг и вдоль себя. Жар покидал ее, и тело наполнялось прохладой. "По сути, тоже система охлаждения, но не такая эффективная как у Чужака". Она несколько раз нырнула, проплыла вдоль дна, видела пару крупных рыбин у больших валунов. Всё, теперь полученного заряда  свежести  хватит на день или даже два.
Саша вышла на берег, солнце моментально высушило ее кожу и волосы. Она оделась, рыжие пряди торчали во все стороны, непослушные после купания. "Надо их спрятать под шляпу" - она натянула ее на голову, прижимая волосы. Они не поддавались, но видимо именно для таких случаев  к шляпе была пришита лента. Пришлось завязать ее бантом у подбородка. "Весьма романтично. Ловким движением руки загадочный Камертон превращается в девочку с бантиком!"
Она шла в вверх по улице, мысленно перебирая местные кафе, и думая в которое из них зайти, что бы выпить зеленого чаю. В том сейчас обедают студенты и все столики заняты, а вот в том, повар уснул и придется долго стучать по стойке, что бы он открыл глаза и появился.
Саша огляделась: "Что тут еще есть за местечки?" Прошла вперед, вспомнив про маленькую чайную за углом. Повернула с центральной улицы на боковую, безлюдную, утопающую в тени старых лип. Из арки красивого кирпичного дома вышли две фигуры, большая и маленькая, и пошли ей навстречу. Две женщины в черном, с головы до ног. "Как им не жарко?" - Саша разглядывала их, в струящихся юбках до щиколоток, застегнутых наглухо черных блузках, с длинным рукавом. Она поравнялась с ними, высокая и полная девушка бросила на нее быстрый взгляд и отвернулась, задрав голову, рассматривая крыши. Саша увидела брошь с фиолетовым камнем на воротнике стойке. Вторая женщина, наоборот невысокая, очень миниатюрная, накинула на голову шелковый капюшон. Саша обратила внимание на изящные кисти рук, пробежала взглядом по фигуре и на мгновение встретилась с ней взглядом. Темно-зеленые, изумрудные глаза, под изогнутыми черными бровями. Саша сделала еще несколько шагов. "Где-то я видела это лицо" - она остановилась, обернулась. Как будто почувствовав это, фигуры замерли, и стали синхронно разворачиваться. И в самое последнее мгновение, прежде чем снова увидеть их лица, Саша вдруг вспомнила черную рясу, горящие глаза внутри капюшона, тонкую руку, протягивающую ей шкатулку с прахом.
Они стояли друг напротив друга. Саша разглядывала морщинки вокруг зеленых глаз. С их прошлой встречи она сама стала другим человеком, а женщина в капюшоне немного постарела. Хотела что-то сказать и внезапно закашлялась. Тонкие пальцы, сжали ткань на груди.
- Всё еще сыровато?! - Саша услышала свой голос. Но она не собиралась говорить этого. "Точка сместилась," - вдруг поняла она, как будто услышала у себя внутри свои же пояснения.
Женщина улыбнулась, пристально разглядывая ее лицо.
- Долгая память. У тебя всегда была очень долгая память на разные мелочи. И короткая на то, что действительно важно.
-Да? - Саша пожала плечами. - Что же тебе кажется важным? Действительно важным? Явно не сожженная когда-то девушка и не замученный и убитый рыцарь.
Женщина хотела ответить, качнула головой.
- Хочешь поговорить об этом прямо посередине улицы?
- А какие предложения? - Саша огляделась по сторонам.
Женщина махнула рукой.
- В том кафе студенты, в том все спят, можно заглянуть вон в ту чайную, - она улыбнулась.
- Что, будем делать вид, что мы старые друзья? Не жажду!
- Старые знакомые, как минимум. Мир меняется, мой любезный рыцарь. И неизвестно, что ждет нас всех дальше.
Высокая девушка, сверлившая теперь Сашу взглядом, воскликнула:
- Не вижу смысла в разговоре. Зачем? Все давно уже сказано и понятно.
Женщина мило улыбнулась ей и взяла за руку.
- Спокойнее, Фи.  Разговаривать, это самое простое, - она пошла и потянула девушку за собой. - Ни к чему не обязывает, но может многое прояснить.
Бросила взгляд на Сашу.
- Пойдем же.
Они оказались в уютном и прохладном полумраке кафе. Других посетителей не было. Сели за столик у окна, занавешенного полупрозрачной шторой. Саша сама всегда садилась именно там, что бы видеть улицу, прохожих. Поморщилась, но устроилась, напротив них.
Женщина кивнула ей.
- Думаю, нам надо заново познакомиться, слишком ты изменился с нашей последней встречи, дорогой рыцарь. Меня зовут Вита, а это Фи, - она положила руку на плечо своей спутнице.
Та смотрела в окно и, не поворачиваясь, прокомментировала:
- Фи, это для друзей. Филиппа для остальных. Или Фиолетовый.
Саше стало любопытно.
- Что это за имя Вита? Как для всех остальных? - она бросила взгляд на девушку. - А почему фиолетовый?
Яркие глаза пристально разглядывали ее.
- Вот я и говорю, ты не помнишь основного. Вита, это как Dolce Vita, так меня обычно все называют, каждый, конечно, представляет своё. Но на самом деле, это Зеленый, цвет жизни. Каждая из нас, это определенный спектр - цветовой, действий, событий и историй. А как зовут тебя теперь?
Ответ возник в Сашиной голове, и она повторила его эхом недавно слышанных слов.
- Зови меня Камертон.
Вита прищурилась, откинулась на спинку стула.
- Ах, вот как! Я думала, мы не будем ворошить столь старые счеты, а поговорим лишь про рыцаря, якобы замученного и убитого. Тот рыцарь, все в своей жизни делал по своему выбору и воле. Делал ходы, заключал сделки, и все наши счета с ним закрыты. Он выполнил свою часть договора, мы свою.
Саша вздрогнула, на мгновение друг увидев маленькую светящуюся фигурку, мечущуюся во мраке как светлячок в сумеречной траве.
- Что, Анна тоже заключила с вами договор? Согласилась? Выбрала?
Вита пожала плечами.
- Она оказалась на нашем пути не в том месте и не в то время. И не дала нам возможности договориться с ней. Пришлось ее исключить из игры, на некоторое время, - она потерла пальцами виски и посмотрела Саше в глаза. - В новом ветре, идущем с моря, мы убираем хвосты.  Этот счет полностью оплачен и закрыт.
Саша сложила руки на груди и выдохнула:
- И чем же? Очень интересно!
Фи вдруг резко повернулась, грохнула широкой ладонью по столу, чашки с чаем подпрыгнули и звякнули об блюдца.
- Мы отдали вам Белочку!
Вита кивнула.
- Вы забрали намного больше. Ты забрала!
- Я? - Саша не понимала о чем речь.
- Мы лишь убрали фигуру в неподходящий момент, и достали ее снова, когда пришло нужное время. А ты уничтожила Белый. Совсем, окончательно. А Белый, это Творение - вся музыка, все стихи, все картины и скульптуры, и все вообще, что могут придумать люди. Белый, это искусство и фантазия. Этого никак и никем не заменить. Теперь останется лишь повторять её придумки, раз за разом, цикл за циклом.
Глаза у Фи были редкого фиалкового оттенка, она вперилась взглядом в Сашу, потом перевела его опять на окно.
- Ты убила ее.
- Кого?! - Саша взяла чашку, заглянула в нее, будто ища ответ, увидела на поверхности чая светящийся отблеск. Качнула чашку, создав маленький водоворот внутри, и вдруг провалилась в него. Замелькало много лиц, они кружились вокруг нее, пока не остановились, и она не поняла, что стоит в середине диска в форме звездочки или снежинки. Каждый луч с острыми, как бритва, краями был личностью и судьбой, лицом. И Саша поняла, что сама собрала этот снаряд, и сразу же за этим увидела как кидает его, сверкающий на солнце всеми гранями, смертельный сюрикен. Проследила его стремительный полет, сквозь туман, лес, потом над морской гладью. Увидела скользящую впереди лодку под белым парусом. На корме стояла девушка со светлыми волосами, она улыбалась, беседуя с бабочкой, сидящей у нее на ладони. Девушка услышала приближение сияющей звезды в последний момент, обернулась за мгновение до того, как та вошла в нее, пролетела насквозь и рассыпалась на осколки. Саша заметила расплывающееся на груди пятно, похожее на амебу, а потом вспомнила и поняла все. Она протянула руку, что бы подхватить падающую в море девушку, но видение исчезло.
 - Такова была воля Тогоктосоздалэтотмир, - сказал Камертон.
- Его воля. - Вита покачала головой. - Загадочная и непостижимая. Как всегда. Ты думаешь, она существует? Или мы давно придумываем ее сами?
- Вы может, и придумываете, с тех пор как отвернулись и перестали видеть его. Я же ощущаю его как поток, проходящий сквозь меня с начала времен, неизменный и полный гармонии.
- Что-то я давно не чувствую, что этот мир наполнен гармонией.
- Работа у тебя такая. - Камертон усмехнулся. - И это твой выбор. Ваш выбор.
Вита изогнула брови, сделала удивленное лицо.
- А может наш выбор это тоже воля Тогоктосоздалэтотмир?
- Софистика! Его желанием было подарить каждому существу в этом мире свободу.
- Какую такую свободу?
- Быть тем, кем оно хочет и делать то, что считает нужным.
Вита всплеснула руками.
- Это обман! Ты оказываешься на поле тем, кто ты есть, изначально, и ни как не можешь это поменять.
- Почему же? Вам весьма успешно удалось поменять и свое предназначение, и путь всего человечества. Вы должны были помогать им, а стали хозяевами.
Фи вставила:
- Мы отказались стать жертвами! Его странных затей, его не понятных планов, его загадочных и противоречивых решений.
Вита кивнула.
- Мы пришли в этот мир, не зная материи, и согласились стать ее частью, наполнить своими спектрами пространство людей. Сделать его сильным, интересным, подвижным. Мы должны были быть наставниками, няньками. Нам была обещана помощь изначальных существ этого мира, таких как ты.  Но все это был обман, ловушка. Мы вынуждены были стать воинами, и вести бесконечную борьбу. С этим ветром, всегда в лицо.
- Изначальных существ? - переспросила Саша. - Что это значит?
Вита прикоснулась пальцем к ее руке, и она вдруг увидела ее лицо, молодое, детское. Совсем еще девочкой она бегала вокруг него в зеленом платье, радостно подпрыгивая и смеясь, когда он кидал в нее соленой волной. Они прошли вдоль берега, потом по тропинке уходящей вверх, сквозь цветущие кустарники стали подниматься в гору. Вита бежала вперед, потом оборачивалась и кричала ему: "Пап, догони меня!" и он догонял, рыча и хватая ее за ноги или за подол.  Саша отстранилась и увидела себя, рыжего мужчину, со странной прической, свитой из густо скрученных волос, в широких штанах, сандалиях из толстой кожи. Вместо рубахи на нем было что-то вроде полотна, расшитого узорами, с разноцветными ленточками, привязанными по краю.  Они зашли в пещеру внутри горы. Огромное пространство было пронизано лучами солнца, падающими со всех сторон сквозь отверстия в стенах и потолке. Они пересекались друг с другом, образуя внутри прохладного куба, вырезанного в горе, светящуюся теплую сеть.  Потом Саша увидела, как они, Вита и Камертон, сидят за столом - уступом, лепят из белой глины что-то вроде монеток и камушков. Камертон придавал им форму, а Вита разрисовывала узорами, Камертон добавлял к ним замысловатые символы, а Вита наполняла их магией. Картина снова изменилась, Саша наблюдала, как они раздают эти амулеты людям, поднимающимся на гору с просьбами о любви, здоровье или другими вопросами. Саша узнала тот камень, найденный в саду немецкой бабушкой. Вот же он!  Они сделали его вместе, и отдали какому-то моряку, который построил корабль и собирался уплыть на нем очень далеко, просто потому, что ему было любопытно, что там, дальше, за краем моря. "Пап, они думают мы боги!" - смеялась Вита. "Мы его руки, мы его глаза, мы его инструменты, мы разные части его проявленности - они правы, мы боги!" - отвечал Камертон. На закате они кидали созданные за день артефакты в море, что бы наполнить мир магией, чтобы она ушла в воду, стала потом облаками и пролилась на землю дождем.  Бесконечный круговорот, в котором Тотктосоздалэтотмир катается круг за кругом, как на карусели. Саша кинула  рукой Камертона горсть белых монеток в море и обернулась. Она увидела много гор, множество кубических пещер, в которых такие как Камертон, изначальные жители этого мира и их светящиеся разными спектрами помощники творили волшебство и помогали всему живому и не живому в этом мире приобретать наиболее прекрасные и удивительные формы, наполняя новыми фигурами чудесный аттракцион для Тогоктосоздалэтотмир.
- Воинами? - Камертон хмыкнул. - Вы стали предателями. Вы отвернулись от него.
- Мы поняли, что он играет с нами. Что мы стали просто разноцветными фишками в его бесконечной игре. И мы отказались ими быть. Мы пошли своим путем. Сделали свой выбор.
Камертон вздохнул.
- Он играет только сам с собой, и ни с кем более. А придумав себе свой путь, вы просто начали свою игру. Сделали фишками нас, людей, да весь мир на данный момент.
- Мы хотим выиграть у него. И в этой игре нет правил, но есть выбор. Вы могли не становится фигурами. Каждый волен играть или не играть.
- Правила есть! Просто придумываете их вы, и меняете когда хотите, как вам удобнее. Это не честная игра. Поэтому ни кто из нас не захотел в этом участвовать, и поэтому вы нас уничтожили. Почти всех.
- Вы хотели уничтожить нас! - сказала Фи.
- Мы хотели завершить эту дурацкую игру. Но не получилось. 
Фи прищурилась.
- Так может это тоже воля Тогоктосоздалэтотмир? Что бы игра продолжалась?
- Несомненно! Я не могу и не хочу этого понимать, но он явно дал вам возможность наиграться, пока вы сами  это не прекратите, - Камертон помолчал. - Что касается нас, ваших бывших друзей, то мы ждем. Кто-то играет с вами, кто-то затаился, кто-то уже забыл, кто он есть на самом деле.
Вита и Фи переглянулись.
- Мы хотим её закончить, - сказала Вита. - Мы выиграли всё что хотели, и проиграли всё что у нас было.  Мы устали. Но мы не знаем, как это сделать. А ты?
Они уставились на Сашу.
- Он ушел, - ответила она. - А я не могу ни чего ответить вам. Но что-то происходит. У него есть какой-то план.
- У Камертона? - спросила Вита.
- У Тогоктосоздалэтотмир? - добавила Фи.
- Я не знаю. От меня это скрыто. - Саша отодвинула стул, встала. - Это была хорошая беседа. Мне надо теперь о многом поразмыслить. Спасибо.
Она пошла к выходу, распахнула дверь на улицу, вышла в залитый солнцем и наполненный летним жаром переулок. Сделала несколько шагов и оказалась в березовом лесу. Мальчик уже появился на холме. Саша подпрыгнула, моментально преодолела расстояние между ними и схватила его за воротник куртки. 
- Послушай, шкет! Если тебе нужна моя помощь, то тебе нужно выражаться яснее. Не надо бегать по лесу и орать!  Ясно?!
Мальчик посмотрел на нее снизу вверх, кивнул.
- Скажи мне, как тебя зовут. Кто ты такой?
Он снова кивнул. Открыл рот. Березы вдруг стали вырываться с корнями из земли, будто над лесом хаотично проносился ураган. Деревья взлетали вверх, вертясь, кружась, становясь частью воронки, и падали затем вниз, в его широко открытый рот. Мальчик стал увеличиваться, меняться в очертаниях. Саша отпустила его, снова оказалась у подножия холма, но холм рассыпался, и вслед за всеми деревьями наполнил гигантскую фигуру. Напоследок он втянул в себя небо и землю, и они повисли в пустоте, друг напротив друга.
- Кто ты такой?! - закричала Саша. - Что тебе надо?!
Голубой великан поднял руки, и стал перетаптываться и подпрыгивать. Пустоту заполнила музыка. "Он танцует!" - поняла Саша.
- Имя, мне нужно твое имя! - она бросала в него слова сквозь музыку.
Гигантский ярко-голубой человек хлопнул себя по груди и сделал несколько витиеватых танцевальных движений. Потом замер, и указал пальцем сам на себя. Музыка затихла. Его рот беззвучно открывался, но слов не получалось.
- Я поняла, ты не можешь говорить. Покажи мне! Покажи хоть что-то!
Великан махнул рукой, пространство, как будто, перевернулось вместе с ним, он упал назад и превратился в яркую линию, разделившую пустоту на две части. Саша подошла ближе. Это была кирпичная стена. Кирпичи светло-синего цвета складывались в затейливую кладку, доходящую ей до пояса.  Стена начиналась от того места, где стоял до этого голубой человек, и уходила куда-то в бесконечность. Саша дотронулась до нее, пошла вперед и увидела, что дальше на стене начинают появляться пучки травы, какие-то камни, потом вещи. Вот лежит старая потертая зажигалка, а вот горсть стеклянных шариков, стопка книжек, она раскрыла верхнюю, и оттуда вылетел засушенный лист, закружился и стал падать, ниже основания стены и еще ниже в пустоту.  Сломанные очки в тонкой золотой оправе, ножки вывернуты наружу и торчат в разные стороны.  Травы становилось больше, а кирпич крошился, был с выщерблинами. Полосатые носки, свисток и недоеденный бутерброд лежали рядышком, потом долго ни чего не встречалось. Саша пошла быстрее, задумалась: "Похоже, это чья-то линия жизни. С основными вехами. Но они очень странные". Носовой платок в веселенький голубой цветочек, белые туфли, глаз. На стене лежал человеческий глаз и смотрел куда-то, в бесконечность. Саша помедлила, потом взяла его в руку и заглянула так же, как смотрела в глаза Чужака. Нырнула внутрь, стала им, и выглянула из него наружу.
Перед ней раскинулись невысокие горы, покрытые сочной зеленью. Ближайший склон был засажен виноградником.  Лозы сплетались, а вниз свисали спелые, светящиеся на солнце грозди. Она увидела руку, протянувшуюся к ним, сорвавшую ягоды. Увидела, как по пальцам течет розовый сок. Опять горы, виноградник, капли на пальцах. Воспоминание повторялось раз за разом.
Саша положила глаз обратно, пошла дальше, уже не обращая внимания на вещи - старые кожаные ботинки, кольцо, кусок веревки. Фотография девушки в светлом платье. Она стоит на улице и машет рукой. Еще один глаз.
Она видит пролеты лестницы, уходящие вниз, бежит по ним, выскакивает на тротуар и бросается догонять последний трамвай, вот он сейчас скроется за поворотом.  Вскакивает на ступеньку,  в дверь, которую придержали открытой. Оборачивается, видит светящееся окно, балкон в цветах, силуэты.
Предметы на стене заканчиваются, и вся она становится густо усеяна глазами. Саша берет один, еще один - сеанс кино, что-то французское. Он почти не смотрит фильм, а сосредоточен на тонкой руке, лежащей на соседнем подлокотнике кресла. Парк вдоль берега реки, дорожки, скамейки, голуби.
Саша остановилась, поглядела на тысячи глаз впереди.
- Не надо показывать мне все! Покажи самое важное! Чтобы я смогла узнать кто ты!
Стена задрожала, по ней пробежала волна, словно она была нарисована на ткани, которую всколыхнул порыв ветра.
Глаза исчезли, предметы исчезли, даже трава. Саша побежала вперед, замечая, как постепенно стена стареет. Кое-где кирпичи выпали, кладка была разрушена. Стали встречаться сквозные дыры с рваными краями. 
"Кто-то прожил долгую и, судя по всему, бурную жизнь" - подумала она. Показался конец стены. Она заканчивалась, как будто была срезана ножом. На самом краю, в прозрачной вазе, стоял букет из тигровых лилий. И рядом с ним, в окружении пряной пыльцы лежал последний глаз.
Саша положила его на ладонь, сдула рыжий порошок, заглянула внутрь. В большом зеркале отражалась полутемная комната и широкий диван. Она увидела пожилую женщину, которая собирала тарелки и бокалы с тумбочек, с подоконника, со шкафов и расставляла их на столе. Букет возвышался посреди стола. Женщина переставила его на тумбочку у зеркала и обернулась. И тут Саша наконец-то увидела его - мужчину с седой бородой и светлыми глазами. Его отражение показалось в зеркале за спиной у женщины. На пару секунд он встретился сам с собой взглядом и подмигнул. "Кому? Сам себе? Или он знает, что я здесь?"  Он обнял женщину за плечи, усадил на диван. Заглянул ей в лицо - морщинки разбегаются вокруг глаз, нос вздернут вверх, седые волосы, уложенные в высокую прическу, повязаны рыжим шарфом.  Она улыбалась ему. Потом открыл ноутбук, экран вспыхнул, всплыла заставка,  женщина заглянула внутрь, засмеялась чему-то. Саша увидела бегущие по экрану фотографии. "Их дети? Внуки?"
Воспоминание закончилось. Саша провела рукой по стене, по ровному вертикальному краю. "Сердечный приступ. Мгновенный уход", - вдруг поняла она.
- Кто же ты, так настойчиво пытающийся докричаться до меня из бардо? Я попробую найти тебя!
 У нее возникли идеи, с чего можно начать. Стена вдруг стала исчезать, становясь прозрачной, растворяясь, и Саша оказалась в пустоте, как вырезанная из контекста и приклеенная на чистый лист картинка. Она посмотрела под ноги и скомандовала:
- Мостовая! Улица! Город!
Вокруг туфель образовались камни, побежали во все стороны, вверх взмыли стены домов, деревья, появилось небо. Мгновение, другое все еще было застывшим, как фотография, а потом ожило, задвигалось, зазвучало. Саше показалось, что город надо сосредоточенно держать в голове, что бы он опять не превратился в пустоту, но нет, он сразу стал плотным и настоящим. 
Она сделала несколько шагов вперед, сначала ей показалось, что она идет как канатоходец, по линии, протянутой на большой высоте, сохраняя равновесие, напряжением всего тела, раскинув руки. Остановилась, выдохнула несколько раз, расслабилась, вот теперь все в норме.
- Будь осторожна! - раздался в голове голос Хранителя Запада.
-  Вроде все в порядке. Я уже твердо стою на ногах.
- Я про Смотрителей. Они всегда показывают именно то, что ты хочешь увидеть, что бы получить, что им надо.
Саша нахмурилась.
- И что же им такое надо было?
- Информация! - зарокотал Хранитель Севера. - Они видят изменение диспозиции на поле и не понимают, что это. 
- Они любят знать всё, обо всех и обо всем. Это такая скукота! - прибавил Хранитель Востока.
- Мне не было скучно, мне было интересно. А что до информации, то я сама не знаю и не понимаю, что происходит.
- Ты Камертон, и это твои ходы.
Саша покачала головой.
- Нет. Я это я, а он это он. И не смотря на то, что мы связаны, мы смотрим на происходящее с разных сторон. Думаю, он знает, что и как ему делать.
- Хотел бы я быть в этом уверен. - заворчал Хранитель Севера. - Они любят прикинуться монашками, паломницами, чтобы прикрыть свое истинное лицо. Прийти, напомнить о прошлом, всколыхнуть воспоминания, воззвать к чувствам. И в этих декорациях сделать все по-своему.
- Да, сколько раз уже так было! - согласился Хранитель Запада.
- Слишком приятные воспоминания, что бы избежать искушения пережить их снова, - добавил Хранитель Востока.
- У вас с ними есть общие воспоминания и чувства? - удивилась Саша.
- Конечно. - Хранитель Востока хмыкнул. - На самом деле они есть у каждого. И у нас, и у Камертона, и у любого человека. Они существа совсем из другого мира, и их метод взаимодействия по сути другой. Они могут так прикоснуться к тебе, что начинаешь резонировать и с ними, и с тем, что кажется наиболее прекрасным. Они протягивают разноцветные нити, световые лучи у тебя внутри и играют на них особую музыку.
Хранитель Запада вздохнул.
- Когда-то это ощущение называли "прикосновение ангела".
- Да, они махнули своими крыльями и над нами. И мы это помним, - задумчиво продолжил Хранитель Севера. - Но мы противники. Надо видеть их истинные лица и продолжать игру.
- Истинные лица? А какие они?
- А ты посмотри сама, пока они еще тут, и не ушли,- предложил Хранитель Востока. - Такое в карман не спрячешь, можно только прикрыть немножко сверху, темными одеждами и скорбными гримасами.
Саша оставила город на периферии зрения, картинка чуть размылась, а сама нырнула на Другую сторону, и посмотрела на Смотрителей.  Действительно от траурных одежд ни чего не осталось, впрочем, как и от женщин. Из того, что она видела в кафе, настоящими были только их лица, ставшие здесь настолько тонкими, что уже не выглядели человеческими. И цвет. Саша увидела, как пролетают над очертаниями города две ярких, искрящихся кометы - зеленая и фиолетовая. Их длинные хвосты иногда разделялись надвое, становясь похожими на крылья, и рассыпали огоньки, как драгоценные камни.  Они обернулись, снова почувствовав её взгляд. Полупрозрачные, светящиеся лица, в окружении потоков цвета, нитей переливающихся разными оттенками зеленого и разными вариантами фиолетового цвета. Сияние становилось ярче и ярче, Саша зажмурилась, и открыла глаза вернувшись в проявленное.
- Ну, ты их видела?! - воскликнул Хранитель Востока.
- Поняла, какие они? - спросил Хранитель Запада.
- Их настоящие лица? - уточнил Хранитель Севера.
Она кивнула всем сразу.
- Они красивые!
И тут, как будто Вита наклонилась к ее уху, шепот:
- Истина! Какое интересное понятие, которое заставляет вглядываться в бессмысленные детали, пытаясь найти в них ответы. И не видеть главного.
- Главное это тоже самое, что и действительно важное?  Или что-то другое? - переспросила Саша.
- Истина одна и она неделима! В ней нет чего-то более или менее значимого, - прокомментировал Хранитель Севера.
- Но есть более и менее тайное. То, что стоит скрывать, и то, что можно и рассказать, да? - съехидничала Вита.
- Мы делимся своими знаниями открыто и искренне, не преследуя целей других, чем воплощения замысла Тогоктосоздалэтотмир! - ответил ей Хранитель Запада.
- Да что вы можете знать об его замыслах?! - воскликнула смотрительница. - Вы просто прикрываете этими словами свои цели.
- Какие же у нас цели, по-твоему? - спросил Хранитель Востока.
- Конечно, выиграть в Большой игре любым путем. Выиграть у нас! Именно для этого вы двигаете фигуры, влияете на события. Называете Истинной то одно, то другое, то, что вам удобно на данный момент. И скрываете то, что неудобно!
- Да?! - иронично переспросил Хранитель Востока. - И что же мы такое сокрыли?
Вита засмеялась.
- Например, от неё! Вы не сказали ей, что это лето последнее!
Хранитель Запада вздохнул.
- Это была ловушка, как всегда. Она поймала нас в капкан слов.
- Они и придумали слова для этого. Что бы плести из них свои сети, - прибавил Хранитель Севера.
- Последнее лето? Что это значит? - Саша прислушалась к ним. Молчат. Хранители исчезли внутри головы, будто их передатчик внезапно сломался.  Но она слышала дыхание смотрительницы над своим правым ухом, чуть выше головы.
- Действительно главное, то о чем я хотела предупредить тебя. Твой путь завершается. Это лето последнее, ты уже не увидишь снега. Ты покинешь этот город, и этот мир в один из дней осени. Но не расстраивайся, осень будет долгой. Она еще покажется тебе бесконечной.
Саша почувствовала, что Вита ушла.
- Это так и есть? - спросила она у Хранителей.
Они не отвечали.
 - Куда это вы так резко испарились?! Теперь самое время поговорить со мной об истине, свободе, выборе!
- Твой путь отмерен Темктосоздалэтотмир. И мы не можем ни как на это повлиять, - тихо сказал Хранитель Запада.
- Так значит правда. - Саша нахмурилась. - Вы могли мне об этом сообщить.
- Это могло помешать тебе играть, - сказал Хранитель Севера. - А течение игры важнее всего остального.
- Тотктосоздалэтотмир не дал тебе знания о протяженности твоей жизни. Ни кому не дал. Значит оно и не нужно! - радостно заключил Хранитель Востока.
- Она права, вы используете его волю как щит, прикрывая что? Простые ответы на простые вопросы?
Хранители стали что-то хором объяснять ей. Но Саша сделала их голоса тихими, почти не слышными.
 - Хватит. Это уже чересчур для меня.
Она пошла в сторону дома. "Как получилось, что самое искреннее существо рядом со мной, и по совместительству наиболее адекватный собеседник, это зеленая люстра с глазами?" Она зашла в кафе, где наконец-то проснулся повар, и купила для Чужака коробку эклеров. И в магазине напротив дома,  опрыскиватель и бутылку минералки.
- Как водичка? - Чужак радостно переливался полосками света, нити взволнованно болтались. - Я уже соскучился! И проголодался! Чем это вкусненьким пахнуло?
Саша выложила пирожные на тарелку, протянула ему. Тонкие нити оплели их, будто сверху на десерт вывалили кастрюльку макарон со шпинатом. Они превратились в комок, слились друг с другом и ускользнули вверх, пирожных уже не было.
- Ой, может надо было оставить тебе одну?! Или две? - он свесил глаз и заглянул ей в лицо. - Хотя бы одну?
Саша покачала головой.
- Не надо, они все твои, обжора. Ну, подставляй свои самые разогретые части под орошение, пока минералка еще холодная.
- Что там в городе? - Чужак объединил нити в плоские тяжи, медленно двигающиеся по кругу. Саша жала на пульверизатор, изображая дождик. Ни одной капли не упало на пол, он все впитывал, как будто блестящая поверхность была из промокашки.
- Сегодня я встретила Смотрителей. Ты что-нибудь знаешь о них, видел?
- Не понимаю о ком ты. Дай мне свой глаз, посмотреть?
- Мои глаза не съемные!
- О, я все забываю, что люди так нелепо и неудобно устроены.  Можешь растворить воспоминание в чашечке эспрессо? Я употреблю внутрь и посмотрю.
- Попробую. А еще высшие силы проговорились, что жить мне осталось не очень-то долго.
Чужак замер, по зеленой поверхности прошла волна.
- Может, врут?
- Не думаю. Всё когда-то подходит к концу. Этот год так же хорош для того что бы покинуть мир, как и любой другой.
- До мира мне дела нет, но я с тобой расставаться не хочу! Саш! - на ее плечо легла мерцающая лента, обвилась, завязалась бантом. - Не смотря на то, что я мало что помню, я заметил, что все здесь меняется. Жизнь то такая, то другая. Надо только что-то делать.  Пробовать, ошибаться может, но двигаться. Только тогда есть шанс преодолеть невзгоды. Давай что-нибудь придумаем! Сделаем! И всё обойдется!
- Думаешь, не сидеть на месте и делать ходы достаточно, что бы обмануть смерть? Сомневаюсь. Но я, наверное, даже рада, что меня предупредили. Встречаться с ней нужно в спокойствии, когда все дела завершены. А дел еще много. Это повод собраться, завершить начатое, обернуться назад, увидеть, что это хорошо, а потом посмотреть ей в глаза.
- Я хочу помочь, чем смогу! - он отпустил ее, весь втянулся, заблестел и завибрировал.
Саша кивнула, прошла на кухню, отсыпала горсть кофейных зерен, вглядываясь в них и представляя цвета смотрителей. Зеленый, фиолетовый и белый. Это те, которых она видела, а сколько их ещё, интересно. Она смолола зерна, насыпала кофе в рожок и нажала кнопку.  Машина заурчала, зарычала, в чашку полилась темная непрозрачная жидкость.
- Тебе с молоком? - крикнула она Чужаку.
- Есть сгущенка? Лей, не жалей!
Саша улыбнулась. Тонкая струйка из банки смешалась с ароматным кофе. Она перемешала их ложкой, глядя на мраморный рисунок. Нарисовала летящие кометы с крыльями и лицо Виты.
- Держи! - она поставила чашку на стол в кабинете.
В недрах рюкзака лежал планшет. Саша достала его, уселась в кресло, наблюдая, как Чужак запустил в чашку тонкую, как будто стеклянную трубочку и сквозь нее по капле перекачивает кофе.  Экран засветился, она вошла в сеть, открыла браузер.
"Голубой великан, синий человек " - браузер выдал миллионы картинок и рисунков, фильмы, мультфильмы. Все что угодно, кроме того, что надо.
Она наморщила лоб, задумалась.
"Как же тебя зовут?" - Саша нашла в поиске самую большую социальную сеть. - "Тот, кто хочет, что бы его нашли, должен оставлять следы".  Она посмотрела на автоматический перевод сделанный браузером. "Вот это уже похоже на фамилию" - напечатала в строке поиска "Блуман". В выпавшем списке оказались десятки тысяч людей с такой фамилией. "Надо конкретизировать" - Саша выбрала пол, возраст, страну. Несколько сотен. "Ну что же, засучим рукава и приступим к детальному поиску" - она стала проматывать список, вглядываясь в лица на аватарках. Первая сотня прошла легко, а затем лица стали сливаться в одно, абстрактное и усредненное. Саша остановилась, потерла глаза, представила его лицо. Борода, улыбка. Так, дальше, страница за страницей. Стоп! На подходе к третьей сотне мужчин - он. Блуман Сергей Ромуальдович, она открыла его страничку. В самом верху большая фотография и некролог,  дела, слова, цитаты. Много комментариев, соболезнования, сожаления, слезы. Дата, четыре дня назад. Она рассматривала фотографию, глаза такие светлые, взгляд ироничный, будто он что-то задумал, но, ни кому не сказал. "Это ты, великан цвета неба?" - Саша развернула все комментарии, все ветки обсуждения и стала вчитываться. Всем отвечала она, женщина с вздернутым носом и красивой прической, но уже без шарфа, лаконично, спокойно - "спасибо", "да", "нет", ни каких лишних слов. Саша задумалась, открыла окошко для комментариев. Так, "светлая память", "скорблю о потере дорогого родственника", отправила.  Страница обновилась, ответ пришел практически моментально.
- Кто Вы?
- Дальняя родственница. Соболезную Вашей потере.
Саше показалось, что пожилая женщина на крохотной аватарке смотрит строго. Сразу личное сообщение:
- У Сергея не было родственников. Я не знала ни одного. Кто Вы и откуда?
- Это не важно, - набила она, и, подумав, прибавила. - Он позвал меня. Я пришла.
Некоторое время сообщение не было. В строке то появлялись, то исчезали пляшущие точки. Было понятно, что собеседница думает, пишет, стирает. Потом на экране возникло:
- Совсем недавно, на прошлой неделе мы праздновали наш юбилей. Было много гостей, и я пожалела, что ни одного человека из его родственников. А он сказал, что кто-то наверняка появится, после его кончины. Что он над этим работает. Я отругала его за дурные мысли, не поверила. И вот, теперь его нет, и появляетесь Вы. Где Вы были раньше?
Саша потерла пальцем нос, написала:
- Букет тигровых лилий на столе. Вы рассматривали семейные фото, смеялись. Я присутствовала на Вашем юбилее.
Опять долгое молчание, затем:
- Как такое возможно?
Саша вздохнула, что тут скажешь.
-  Это волшебство. Он рассказывал Вам о магии?
- Нет.
И вдогонку:
-Но сейчас я думаю, что всегда замечала и догадывалась. Слишком уж все было сказочно.
Снова перерыв.
- Он оставил Вам письмо. Сказал: "Появится кто-то из родни" и оставил файл.
Замигал значок пересылки. Саша написала:
- Кто-то из родни, это я. Спасибо, - она открыла файл и закрыла чат.
Всего несколько строчек в середине экрана.
"Брат, мой корабль затонул, не успев прийти в порт назначения. Мне нужна твоя помощь, как родственника и как буксира. Доставь меня в нужную точку. В оплату, я оставлю тебе поиграть свой кубик, до тех пор, пока не вернусь за ним. Это честная сделка. Спасибо!"
Саша перечитала несколько раз, встала. Чужак выпил все кофе и задумчиво гудел у потолка.
- Мне нужно подумать в одиночестве, пойду в спальню.
- Глубокая медитация? Тайны йогинов? - захихикал он. - Шучу! Я перебираю свои склянки и не нахожу того воспоминания, но помню оно было, было, где-то там, глубоко. Ступай, не мешай!
Она прикрыла окно, принесла стакан воды, залезла под одеяло, легла в удобную позу. Глубокий нырок может длиться несколько часов, небольшая подготовка не помешает. Итак. Саша закрыла глаза, мысленно сложила руки над головой, будто прыгала с вышки в воду и полетела вниз, в нору Белого кролика. Кувырок, кульбит, и вот она парит в бесконечном туннеле, то ли падая, то ли взлетая.
- Блуман! - позвала она. - Сергей! Ромуальдович!
Порыв ветра толкнул ее в спину, ей показалось, что она почувствовала запах моря. Нырнула в возникший воздушный поток и полетела вдоль него, догоняя и опережая. Воздух стал сгущаться, темнеть, а запах моря становился все отчетливее, к нему прибавился шум волны. Саша поняла, что уже не летит, а плывет в толще воды. Она обернулась, над головой в паре метров светилась поверхность. "Выныриваю!" - подумала Саша, и взяла вверх. В несколько гребков она преодолела расстояние, высунула голову из воды и вдохнула свежий воздух. Огляделась: "Вплавь, посреди океана, замечательно!" На ночном небе сияли звезды, светила полная луна и она поплыла по лунной дорожке, к синему фрегату дрейфовавшему неподалеку.  На носу корабля была закреплена знакомая фигура - голубой великан. Он раскинул руки и устремил взгляд в неизвестную даль, рядом веревочная лестница. Саша забралась на палубу, никого.
- Блуман! - позвала она снова. Тишина. Она прошла по палубе до штурвала. Дотронулась до него. "Ну что же, надо двигаться! В порт назначения. Кстати, где он?" - она посмотрела на океан, темнота, плеск волн о борт, и лунная дорожка впереди. Луна уже заходила и почти касалась краем линии горизонта: "Похожа на большую круглую дверь, распахнутую, светящуюся. Нам туда!"
- Вперед! - крикнула она. И судно послушалось, паруса наполнились ветром, набирая скорость, они поплыли на свет. "Корабль знает, что и как ему делать", - она вернулась на нос и взглянула на синего великана. Ей показалось, что лицо у него стало довольное.
Луна начала погружаться в океан.
- Быстрее! - скомандовала Саша. Ветер задул сильнее, но силы его не хватало. "Не успеем!" - она почувствовала, что попасть, зайти в эту сияющую дверь, сейчас самое и единственно важное. Она стала ветром, толкнула корабль могучим порывом. "Нет не получается!" и вдруг вспомнила его письмо, "как родственника и как буксира". "Буксир!" - она взлетела над фрегатом, накинула на него целиком, на мачты, на штурвал и на деревянную фигуру, покрашенную голубой краской, петлю своей воли, закрепила, затянула её и понеслась вперед. Корабль помчался за ней, как в детстве, когда она тянула за веревочку лодочку, вырезанную из коры по весенним ручьям. В голове возник образ, то ли из сказки, то ли из мультфильма.
- Выныривай! Лети!!! - она взлетела еще выше, корабль поднялся над водой. Теперь они двигались так быстро, что поверхность океана слилась в одно темное пятно. Луна приближалась, становилась больше, но и скрылась почти наполовину.
- Сбрасывай балласт! - кричала Саша кораблю. Оглянулась, увидела, как срываются, и улетают паруса, ломаются и падают вниз мачты. Она потянула его вперед быстрее, быстрее за собой, к светлому полукругу, который вдруг на глазах стал уменьшаться.
- Всё! Лишнее! Прочь! - завопила она. От волны ее голоса фрегат стал распадаться на части, обшивка, поручни разлетались в разные стороны, как будто внутри него взорвалась бомба. Саша увидела улетающий прочь штурвал, на другом конце веревки осталась только носовая фигура корабля, великан. Она схватила его, обняла руками и потащила вперед, в светящееся игольное ушко. Влетела туда, врезалась в узкий лаз, протиснулась, протащила за собой Блумана. Стены сжимались, давили, Саша раздвигала их и тянула вперед. "Ещё! Ещё немного! Какой же ты, братец, тяжелый!" Вокруг стало темно, луна окончательно погрузилась в океан, погасла. Но даже в абсолютной темноте Саша ощущала  направление, как поток движения мелких частиц, которые, как будто, подталкивали ее в нужную сторону. "Тяну тебя!" - тяжесть тела на руках, она обхватила его торс и поволокла вперед, по рассыпающимся под ногами камешкам. Они оказались внутри темной пещеры, какого-то подземного лабиринта, много разветвляющихся ходов, уходящие вверх, вниз, в разные стороны туннели.  Но их путь вдруг стал отчетливо пахнуть земляникой, нагретой на солнце, спелой ягодой под зеленым листом. "Это вкусно!"- пыхтела себе под нос Саша, - "Это обнадеживает!" Она остановилась, перехватила его по-другому, пропустив руки подмышками, потянула дальше, к источнику аромата. Стало светлее, она обернулась и увидела освещенный солнцем выход. Зажмурилась, несколько раз моргнула, потянула снова. Они пересекли границу яркого, ослепляющего света, перевалились через край и, словно их вытряхнули из горлышка бутылки, вдруг полетели вниз. Саша вцепилась в его руку, вдохнула сладкий воздух, поймала воздушный поток, воспарила на нем, огляделась по сторонам. Ни предполагаемой бутылки, ни прохода, из которого они появились, больше не было. Бесконечное небо с облаками вкуса земляники. Они пролетели сквозь одно, и Саша облизнула губы. В пространстве парили то тут, то там, какие-то ближе, какие-то дальше небольшие шары, напоминающие планеты. Ей показалось, что они около ста метров в диаметре. Ближайшая планетка была покрыта луговой травой, с разноцветными пятнами цветущих растений. Другую опоясывал прозрачный ручей, звенящий в песчаных дюнах, поросших голубыми кочками овсяницы. На третьей стоял каменный дом, с деревянными зелеными ставнями, поскрипывающими от ветра. Как только Саша смотрела на каждую из них, то планета приближалась, как в подзорной трубе, и видела она все подробности, в том числе и то, что эти планеты уже заняты. Они словно дышали, ровным спокойным дыханием спящего. Она пробежала взглядом по десятку планет и заприметила одну, оплетенную корнями могучего дерева, и одиноко возвышающегося на ней.
-Полетели туда! - она потянула  за руку, обернулась и увидела, что великан уменьшился и стал похож на пятилетнего ребенка. Саша обняла его и заглянула в детское лицо, спокойное, с закрытыми глазами. - Мы нашли твой порт назначения.
Она спланировала к раскидистым ветвям дуба, увидела их сплетение, как гнездо, устланное мягкой постелью из яркой листвы. Положила в неё уже крохотного голубого младенца. Он продолжал уменьшаться, но при этом улыбался и посапывал во сне. Меньше и меньше, вот он уже стал размером с лист, потом с горошину и пропал. Планета задышала. Саша дотронулась до листвы, почувствовала что-то твердое под пальцами, разворошила зелень и достала деревянный  кубик, покрытый голубой краской, в кракелюрах и  с потертостями на гранях.
"Честная сделка", - вспомнила она и сжала кубик в ладони, моргнула и в одно мгновение все исчезло. Саша почувствовала затекшую руку, дуновение ветра из приоткрытого окна. Открыла глаза, постель была перевернута и смята, будто на ней прыгали и кувыркались. На полу откуда-то взялась лужа, в комнате отчетливо пахло земляникой. Она разжала кулак - кубика в нем не было.
- Честная сделка?! - переспросила она вслух и услышала голос Чужака:
- С кем ты там разговариваешь? А?! Судя по запаху, ты там ешь варенье втихаря! Тащи его сюда!
Саша прошла в кабинет, села на ковер.
- Ну что ты надумала? Что мы делаем?
- Одно дело в списке я уже сделала. Авралом.
- Шустрая ты! Что осталось?
- Осталось, - она помолчала, перебирая в голове события последнего времени.  - Осталось поле Большой игры, с повреждениями которые надо исправить. Остался Константин, невидимый друг, заточенный в неизвестной темнице. Остался некий голубой кубик, с которым надо поиграть и вернуть его хозяину. И, остался ты.
Чужак свесил глаза и вглядывался в нее.
- А что я?
- Когда или если моя жизнь закончится, я не могу оставить тебя здесь, в роли оригинального декора для светильника. Мы должны выяснить, кто ты и каково твое место, то где тебе будет лучше всего.
- Саша! - он вдруг покрылся множеством флюоресцирующих нитей, и она оказалась точно внутри дождя. - Я кое-что понял или почувствовал, не знаю. Я не хочу быть ни в каком месте, где не будет тебя. Это не потому, что я жил в водостоке, а сейчас ты кормишь меня пирожными. Если ты окажешься на самом глубоком дне, где даже муху невозможно поймать, что бы пообедать, я хочу быть рядом. Обещай, что куда бы ты ни отправилась, даже если будешь умирать, то возьмешь меня с собой!
Она провела ладонью по зеленым струнам, они затрепетали. Кивнула.
- Да.
Его нити стали плотными, и звенели как колокольчики. Напротив ее лица оказались все три глаза в ряд.
- Как ты думаешь, это то, что здесь называют любовь?
Саша пожала плечами.
- Я не знаю. Еще год назад я могла рассказать о том, что это такое во всех подробностях, обоснованно с выкладками и примерами. А сейчас - я просто не знаю.  - Она протянула руку. - Ты нашел нужную склянку?
В ее ладонь лег карий глаз.
- Смотри!
 
Саша соединилась с ним, погрузилась внутрь и не увидела ни чего. Еще раз, опять ни чего. Пустота. Она хотела сказать, что у нее не получается, но подумала: "Пустоты нет". Слилась с ней, погрузилась внутрь и почувствовала её плотность. Пустота была более и менее концентрированная, подобно волне. Саша скользнула по плотности, и покатилась по ней, как дети съезжают на санках со снежной горы. Но не вверх и вниз, направление отсутствовало, а словно ныряла в воздух разной густоты. Ей вдруг стало весело, кувырок, полет, плюх, падение, полет, кувырок, шмяк, она проходила стену за стеной удаляясь от центра. "Центра чего? Или кого?" - подумала она и почувствовала грань осязаемого. Дотронулась до границы изнутри, чуть растянула ее и просочилась наружу, как через мембрану, пропустившую ее и затем сомкнувшуюся.  На мгновение ей показалось, что зажмурившись, она стоит на вершине небоскреба, прижавшись спиной к стене. Мощный ветер ударил ей прямо в лицо, попытался оторвать, сбросить вниз. Она сжала пальцы, пытаясь вцепится, найти выступ, и вспомнила, что тут нет ни тела, ни материи. Замерла, попробовала открыть глаза. Они были открыты, она стала вглядываться в пространство вокруг. Блестящая искра пробежала впереди, потом одна, другая третья. То ли всполохи, то ли разряды. "Похоже на молнии!"  - подумала Саша. Они были разной длины, и разного цвета. Но главное звучали, каждая как фрагмент мелодии. Несколько звуков собранных вместе. "Нет, нет!" - она как будто услышала свои мысли. "Совсем не так!" Она потянулась к разрядам, собрала их, как цветы в букет, соединила вместе. Молнии извивались, топорщились в разные стороны, гнулись, не желая слушаться. И она словно бы запела им, сначала насвистывая, привлекая их внимание, а потом громко загудела, и повела мелодию. Разряды замерли, вытянулись в разноцветные нити. Вот теперь их можно было сплести в тот узор, что им предназначен. Саша почувствовала прикосновение к их сути, они завибрировали, зазвучали. Розовая с желтым, а к ним еще голубоватая. Нити соединялись, сливались, меняли оттенок и превращались в пятно. Будто бы они стали пробирками с жидким содержимым, которое она соединяла друг с другом, добиваясь нужного оттенка, в выемке невидимой палитры.  Пятно приобрело нежный, флюоресцирующий оранжевый цвет. Образовало каплю, будто лежало на невидимой поверхности. Саша потянулась к ней, взяла эту выпуклую линзу, посмотрела сквозь нее, и наполнила ее звуками, запахами, словами и воспоминаниями. А потом отпустила. Полупрозрачная сфера зависла перед ней, и она увидела проступающее внутри лицо, потом края ее заискрились, рассыпались множеством мелких огоньков. Часть их сложилась в два крыла, а часть в длинный мерцающий хвост. Напоследок она дала ей имя, выкрикнула его, и прекрасная стрекоза, облетев ее вокруг, вспорхнула ввысь и умчалась. И как шлейф остался легкий аромат луговых цветов. Она, он, Саша поняла, что это Чужак, впитала его - "Вкусно!" - и потянулась к новым цветным нитям.
В ладонях ее зашевелился глаз, она хотела удержаться, посмотреть еще, дальше, но все закончилось. Зеленый тяж подцепил его и спрятал.
- Ну вот. Ты что-то там поняла? Это оно? Про них?
Саша встала, потянулась.
- Да, это точно они. Вернее она, кто-то из них. А больше я ни чего и не поняла. Хотелось бы посмотреть это снова, еще раз. Но вряд ли станет яснее, а сам фильм завораживающий.
- Да, я такой! - Чужак был доволен. - Завораживающий!
- А вот кстати! - Саша улыбнулась. - Если я приглашу в гости друзей, на чай, они увидят тебя или нет?
- Чай? С тортиком? С яблоками или сливами? И кремом, да? Ух, здорово!
- Эй! - Саша рассмеялась.- Так что?
Чужак поменял форму, подтянулся.
- Ну-у-у-у, - протянул он. - Если мне достанется объемный фрагмент угощения, то гости ни чего не увидят странного, ну может так, игру света и тени под потолком. Не более.
Саша кивнула. И он добавил театральным шепотом:
- Я умею маскироваться! А такой красивый, я только для тебя!


Сол сделал большие глаза и широко улыбнулся.
- Ты можешь нас поздравить!
- Все получилось! - подтвердил Лес.
- Теперь она наша!
-Земля!
Они говорили по очереди, продолжая друг за другом.
- Мы бы даже принесли шампанское! - хитро прищурился Сол.
- Но были уверены, что ты не пьешь. И сэкономили, - захихикал Лес, откинулся на стуле, сделал глоток чая.
- Как и наш друг, ранее проживавший в этой квартире.
- Не подпитывает мозг посторонними веществами, и прочее.
Саша кивнула.
- Да, чай и кофе это предел моих возможностей.
Сол оглядел стол - розеточки с вареньем, торт со сливками и свежей малиной.
- Я иногда думаю, вдруг он не вернется. Может он уехал насовсем, а вместо себя оставил нам тебя. И это прекрасный выбор!
- Даже если ты не притрагиваешься к шампанскому.
Саша улыбнулась.
- Я притрагиваюсь. Могу разбить бутылку о ваш дом, когда он появится, как о корабль, отправляющийся в длинное путешествие.
- С домом все сложно, - вздохнул Сол и проглотил огромный кусок торта.
- Мы друг с другом не согласны, - пояснил Лес.
- Не можем придти к единому решению.
- И хотим посоветоваться с тобой.
- Ты, конечно, не строитель.
- И не архитектор.
- Но у тебя есть взгляд.
- С другой стороны.
Саша бросила на них взгляд, поставила чашку на блюдечко: "С Другой стороны, какие догадливые".
- Я вас внимательно слушаю. В чем проблема?
- Я думаю, что надо восстановить дом, таким как он был когда-то. Найти старые чертежи, фотографии и реконструировать его. - Сол нарисовал в воздухе силуэт здания.
- Я думаю, надо строить что-то новое. Современное. Красивое. Цивилизация не стоит на месте, и с того момента, как был построен исходный дом, прошло больше века. Зачем его повторять?
- Потому что так строили наши предки! - воскликнул Сол.
- Они строили, как было принято тогда. А мы их потомки и может построить что угодно! Так, как это делают сейчас!
Сол скорчил гримасу, Лес допил чай крупными глотками, и сложил руки на груди.
- Что скажешь? - хором спросили они.
Саша потерла нос, подцепила на ложку малину и отправила ее в рот.
- Думаю, вы подходите к этому делу не с той стороны.
- Что это значит? - удивился Сол, Лес кивнул.
- Вы пытаетесь найти решение, увидеть ваш дом, исходя из внешних предпосылок. А в таком деле, да и, наверное, во всех, лучше исходить из внутренних.
- Как это? - братья смотрели на неё очень внимательно.
- Мы это уже пробовали с вами, когда представляли море. Просто представляйте дом. Но не снаружи.  Что для каждого из вас важно в нем изнутри. Где вы просыпаетесь, куда идете. Направо или налево? А потом? Как завтракаете? А работаете? Что видите из окна? Спальни? Кухни? Дом должен быть проекцией ваших внутренних направлений на материальный уровень, - она встала. - Можете сесть поудобнее, закрыть глаза и начать фантазировать. А я пойду, возьму бумагу, карандаши, и мы зарисуем, как будет устроено здание. Как тело, со всеми органами. А уж потом наденем на него сверху стены, крышу и прочее.
Сол и Лес зажмурились.
- Мы знали! Что ты что-нибудь придумаешь!
Саша положила на тарелку здоровенный кусок торта, пошла в кабинет. Поставила угощение на стол, склонилась к ящикам стола, что бы достать бумагу, а когда повернулась, торт уже исчез.
- Готовишь ты шикарно! - раздался шепот сверху. - Я надеюсь, эти троглодиты не сожрут всё! Добавки хочу!
Она вернулась на балкон. Очистила место на столе, положила листы и взяла карандаш.
- Готова фиксировать ваши идеи.
Через полчаса братья ушли довольные, сжимая в руках листы с полностью отрисованным планом дома и эскизами этажей и фасада. Дом оказался двухэтажным, с двумя квартирами наверху, соединенными общей обеденной залой и офисами внизу, с входами на разных улицах.
Саша положила оставшееся угощение на блюдо и пошла в кабинет. Чужак снова сиял на люстре во всей своей блестящей красе. Тарелка подлетела вверх, ее содержимое моментально исчезло. Он довольно гудел.
- Вот я не пойму, - поинтересовалась Саша. - Как ты вообще выжил в этой водопроводной трубе? Без разносолов? Неужели на комарах и мокрицах?
Он выкатил голубой глаз.
- Я так и знал, что ты когда-нибудь об этом спросишь. Эх, пришло время страшных признаний.
- Почему страшных?
- Возможно, узнав мою сокровенную тайну, ты больше никогда не дашь мне ни печенько, ни хлебную крошечку.
Саша улыбнулась.
- Я вся сплошное внимание.
Чужак шумно прогудел, имитируя глубокий вздох.
- На самом деле еда мне вообще не нужна. В том смысле, что я не ем её, в привычном понимании этого слова. Не питаюсь. А так-то она мне нужна, конечно, еще как!
- Зачем же тогда? - удивилась Саша.
Он выпустил несколько толстых тяжей, как лап, поболтал ими в воздухе.
- Это каждый раз приключение. Вы, жители этого мира, не понимаете этого и не цените. Сочетание цвета, запаха, вкуса - это как музыка, звучащая на разных уровнях. Будто мелодия сыгранная разными инструментами.  И чем интереснее еда, тем больше инструментов в оркестре, насыщеннее звук. Не возможно остановится, хочется переживать это снова и снова. Насыщенные басы и красное свечение супа харчо или легкий звон и желтый аромат пирожков с вишнями! - он замолк, погудел и продолжил. - Здесь, рядом с тобой я стал многое вспоминать про себя. Так вот там, откуда я родом, материи нет совсем.
- А что есть? - Саша вспомнила переживание плотности пустоты.
- Не знаю, подходит ли к тамошнему мироустройству здешние слова. Наверное, можно сказать, что там есть излучения. Разные.  Свободные или откалиброванные.
- Удивительно как.
- Не, удивительно вот это! - он протянул к ней нить, и на конце висела малина с торта. - Потребление вашей еды, это настолько плотное соприкосновение с материей!
Он подбросил ягоду вверх, поймал её на излете, и она пропала.
- Куда же ты деваешь, такое огромное количество материи? Вроде в размере не увеличиваешься.
Чужак подобрался вокруг рожков, став похож на звездолет из космического фильма.
- Как только еда оказывается внутри меня, она распадается на спектр.
- Какой спектр?
- А, не важно! Световой, звуковой или электромагнитный. Хочешь, покажу тебе радугу?
- Давай.
Между Чужаком и полом вдруг возникло расширяющееся сияние, как свет множества разноцветных софитов.  Оно становилось ярче и больше, пока не стало похоже на плотный, резко очерченный фрагмент радуги.
Саша протянула руку, посмотрела, как на поверхности кожи заиграли и забегали цветные зайчики.
- Здорово! Очень красиво!
Радуга внезапно погасла. Чужак смотрел на нее всеми глазами сразу.
- Знаешь, что  интересно?
- Что?
- Еда, которую делаешь ты сама. Что-то в ней есть еще, кроме привычных составляющих в виде формы, запаха и вкуса. Какой-то невидимый ингредиент, который ты добавляешь во все что готовишь. Я чувствую его! Как звук флейты, нежно выводящий свою мелодию вокруг меня, или как аромат этого мира, если проносится над ним на большой скорости, то все эти поля, леса и водоемы сливаются в одно, такой запах жизни. А иногда я его даже вижу, как парящую золотую пыль, танцующую, выводящую какие-то узоры. Как ты это называешь?
Она помолчала, потом ответила.
- Это Истинное Тепло.
- А что это такое?
- Тут нет однозначного ответа. Скорее всего, это действительно универсальный ингредиент, присутствующий во всем в нашем мире. Просто с некоторых пор я научилась его концентрировать.
- Это поразительное переживание! Это твое тепло как раз не превращается в спектр, а остается внутри меня. Меняет меня. Думаю, именно благодаря нему я стал что-то вспоминать и кое-что понимать, - он спустил зеленый глаз и посмотрел на Сашу просительно. - Ты сделаешь торт для меня?
Она кивнула.
- Сделаю!
- А пирог с яблоками? А печенье с финиками? Суп? Гороховый? Рагу с колбасками? Бутерброды с помидорами и сыром?
Саша рассмеялась.
- Да, только не все сразу!


После недели жары начались грозы и дожди. Саша сидела на подоконнике в кабинете, смотрела на нити воды, заполнившие пространство улиц, на сверкающие молнии. Чужак светился в такт с раскатами грома, будто принимал часть их грохота внутрь, как еду.
Она закрыла глаза, прислушалась к монотонному шуму. Вошла в него, раздвинула потоки руками, как шторы, набранные из живых бусин. Оглядела дождь изнутри, как и все пришедшее непосредственно от Истока, с изнанки он состоял из тех самых витых закорючек - буковок и слов языка, который она пока не понимала. Саша вспомнила, как их рисовала Вита, высунув от старания язык, маленькой девочкой сохранившаяся в воспоминаниях. Тогда ей, вернее ему, Камертону, было абсолютно ясно, что они значат. Как так получилось, что она лишилась знаний о самой своей сути? Много жизней подряд, ей казалось, что воспоминание о веселой танцующей собаке, это начало всех начал. И вот вдруг, когда она прошла сквозь него, там оказался целый мир познанного и забытого, родного и утерянного. И что делать теперь, когда времени осталось так мало?  Как увидеть, или сохранить хоть что-то? Да и есть ли в этом смысл? Она вспомнила свои же слова, предложение братьям-риэлторам отправлять посылки себе в следующую жизнь.
"Пора пользоваться своими же советами!" - не покидая частью сознания тонкого плана, Саша потянулась к своей тетрадке. Изнутри своей сути ее дневник выглядел как пойманная птица, взъерошенная, косящая на нее черным глазом, и с множеством крыльев. Птица захлопала ими, перья взметнулись и легли рисунками и строчками.
Саша погладила ее по голове.
"Добавим воспоминаний!" - она стала перебирать в памяти то, что случилось с ней в этой жизни, сначала. Всё самое главное. Танцующая собака, это первое перо птичьего хвоста, серо-сизое. Чистое белое - веселая старушка, живущая у подножия горы, научившая ее сокровенной сути движения и вязать носки.  Мандала из золотых рыбок, летящая над затаившими дыхание зрителями - яркое, желто-оранжевое на черном. Семя Праматери и девушка в белом, с расплывающейся красной амебой на груди - пушистое, светящееся перламутром перо. Глеб и Илья, Саша вдруг поняла, что они слились друг с другом и стали единой сущностью. Как она смогла передать одну из прошлых жизней другому человеку и сделать ее частью его истории? Не понятно, ни чего не понятно. Синее, блестящее перо для рыцаря и бандита. С широкой желтой полосой - Анна. Прыжок через Сердце мира - перо с металлическим отливом и бело-голубыми крапинками, как подстаканник с пингвинами. Этот город, со всеми его чудесами и жителями, она улыбнулась,  целый ворох разноцветных перьев, как плюмаж, будет веселым хохолком.  Ярко-зеленое длинное перо, что бы запомнить Чужака. Саша остановилась, задумалась, Смотрители и Хранители - две цепкие лапы с блестящими когтями.  Птица в ее руках стала похожа на фантастическую смесь попугая и петуха. "Феникс!"- она вспомнила старинную гравюру в каком-то музее. Так вот что ты такое! Она посадила его на одну из светящихся нитей Другой стороны.
- Будь здесь! Мы еще не закончили.
Птица встрепенулась, и, похоже, с изумлением стала разглядывать свой хвост.
"Чтобы собрать все воедино, и отправить посылку, мне надо закончить дела. Начну с самого простого", - она заварила себе чаю и перебралась в кресло. Свернулась в нем, поджав ноги и укрывшись пледом. Закрыла глаза.
"Где ты запропастился, кубик. Должен быть поблизости",- Саша стала вглядываться в разноцветные пятна - красные разводы, желтые полоски, зеленая решетка, вот целая поляна белых кроликов, сразу рванувших в разные стороны. "Ага! Вот он!" - за серо-желтым пятном, плывущим сверху, как облако оказался он, маленький голубой кубик. Она пошла к нему, вернее полетела, уворачиваясь от множества объектов, вдруг ставших плотными и очень подвижными. Разноцветный яркий мир, похожий на коробку с ожившими детскими игрушками. По мерее ее приближения куб становился больше, и когда она оказалась рядом, стал размером с трехэтажный дом. Саша прикоснулась к его поверхности, лаково блестящей, голубой, и провалилась внутрь, стены по консистенции напоминали гель. Протиснулась, раздвигая их руками, и попала в светящийся полумрак. Изнутри он был меньше, чем снаружи, как большая комната - зала, с высокими потолками. Свет шел из самого центра комнаты, от светло-синего пня, прямо посередине. Будто когда-то тут росло дерево, но его спилили, а поверхность зашлифовали до стеклянного блеска. Саша погладила полупрозрачные мерцающие годовые кольца. Больше внутри куба ни чего не было.
"Ну и как же с ним играть?"
Она обернулась, задумалась. Присела на краешек пня, ни чего не произошло. "Содержимого тут только этот импровизированный стул и..." - она еще раз огляделась - "... восемь углов". Не вставая, дотянулась до ближайших и почувствовала, что в отличии от мягких и податливых стен, они плотные, как резиновые. Она продела в них руки, словно натягивая перчатки. Свет внезапно погас, куб исчез. Саша моргнула и вдруг увидела чужими глазами, спрятавшись на их дне - монитор, бегущие по нему строчки, пальцы, стучащие по клавиатуре. Она пробежала глазами текст, заметила пару неточностей и одну опечатку. И только подумала об этом, будто прошептала вслух, как руки замерли. Вернулись к тем местами и все исправили.
Человек, внутри которого она оказалась, вскочил.
- Голос! Ты вернулся! Где ты был, куда пропадал? - он прошел по комнате.  Был вечер, за окнами темно и она освещалась только включенным монитором. Мужчина прошел в маленький коридор, включил свет в ванной, открыл кран, налил полные горсти воды и выплеснул их себе на лицо. Еще раз. Потом поднял глаза, посмотрел на себя в запотевающее зеркало.
"Где-то я его видела" - успела подумать Саша, но отражение скрылось под матовым водяным налетом. Он провел по зеркалу рукой, прочертив две вертикальные полосы. Заглянул себе в глаза, а затем так же, пальцами скользнул по своему лицу, будто накладывая часть отражения. Опять уставился в зеркало, почти прижавшись к нему. Она увидела отражения глаз, и голубой куб глубоко внутри зрачков. Он медленно вращался и светился. Внезапно вспомнила стопку книг, лицо на обложке. Писатель, это известный писатель!
Саша выдернула руки, видение тут же исчезло, она снова сидела на пне внутри куба. Руки были холодными и влажными, потерла их, подышала на ладони.
"А что если так!" - ей стало интересно и она снова потянулась к углам, но теперь не к верхним, а к нижним. Золотые зеркала, длинный светящийся коридор. Он плавно проплывал перед глазами, она опустила взгляд, увидела инвалидное кресло, и морщинистую руку на пульте управления. Длинные пальцы, дорогой маникюр и перстни. Массивное золото с драгоценными камнями. Коляска, повинуясь движениям джойстика, доплыла до конца коридора, повернула направо. Взгляду открылась гигантская зала, огромное пространство в несколько этажей, балконы, лестницы, все сверкающее. Она подъехала к балюстраде, посмотрела на многоуровневый фонтан, подсвеченный фонарями, будто жидкое золото сливалось из одной чаши в другую.
"Как красиво!" - Саша хотела разглядеть его, но коляска развернулась, проехала дальше, остановилась у дверей лифта. Они сразу распахнулись, будто ждали. Рука протянулась, дотронулась до кнопки.  Лифт, блестящий красный изнутри, как будто рот какого-то странного существа вдруг поглотил ее и увлек вниз. Лампочки этажей мигали, звучала тихая музыка. Остановка, рот распахнулся, и она выкатилась из него вперед, к высоким прозрачным дверям. Здесь было много людей, все улыбались ей, кивали, здоровались, что-то говорили. "По-французски" - отметила Саша. Прозрачные двери при ее приближении раздвинулись, и глазам открылся невероятный пейзаж. Мраморная лестница, сбегающая вниз с колоннами кипарисов, горы, голубое, сверкающее на солнце море и цветы, цветы, цветы. Невероятное количество, полная палитра. Она проехала дальше, в глубокую тень дерева, с фиолетовыми цветками. Там стоял мольберт. Картина была завешена легкой тканью. Она вытянула руки, стянула все кольца, бросила их в деревянную миску, провела пальцами по краскам, все на месте. Дотронулась до кистей, до их пушистых макушек. Потом отбросила ткань. На полотне то ли чередовались друг с другом, то ли произрастали сами из себя цветные многоугольники.  Потянулась к тюбикам.
"Синий!" - подумала Саша, рука на мгновение застыла, потом действительно выбрала кобальт, выдавила его на доску, покрытую разноцветными пятнами и слоями краски. Взяла краску на кисть и привычно стала класть аккуратные и точные мазки.
Саша вытащила руки, поежилась, почему-то в кубе стало зябко, и будто где-то была открыта форточка и сквозило. "А вот так?" - она дотянулась до одного верхнего угла и одного нижнего. Перед ней очутилось лицо, красное, с полосками и мелкими крапинками и огромными густыми бровями. Саша отшатнулась от неожиданности, но опять увидела у себя в руках кисти и краски. Руки принадлежали чернокожей женщине, с яркими татуировками на запястьях и затейливым  маникюром. И она разрисовывала живую модель. Добавила яркости крапинкам, потом больше контраста на границе с волосами, отложила краски и стала клеить пышные усы.
"Угу!" - Саша покинула этого персонажа, и оглядела куб. - "Восемь углов, это сколько же может быть вариантов? Неужели шестьдесят четыре? А вот если еще и так?"
Она потянулась к диаметрально противоположным углам по диагонали и еще добавила ногу в угол. Высокая трава, туман, ползущий по трясине. Все вокруг заполнено звуками - насекомые, лягушки, плеск воды. Она встрепенулась, захлопала крыльями, переступила с одной красной ноги на другую.
" Цапля?" - Саша добавила еще одну ногу и вдруг оказалась под незнакомым зеленоватым небом. Ощутила себя слизью намазанной на твердую поверхность и воспринимающую свет миллионами чувствительных клеток, то всплывающих вверх, то утопающих в ее толще.
- Ага! - она задумчиво потерла нос. - Если еще прибавить все возможные варианты по три конечности и по четыре. О, я не посчитаю это в уме.
Внутри куба стало ощутимо холодно, она встала и прошлась вокруг пня.
- Ну, Сергей Ромуальдович, веселая это, наверно, была жизнь. Подключенная к такому числу разных личностей и персонажей. Интересно, успел ли ты их всех посмотреть, или курировал некоторых, избранных? И все же это не очень интересная игра. Достаточно однообразная. Хотя...
Саша вынырнула из куба, открыла глаза, потянулась.
- Ты видел, чем я сейчас занималась? - спросила она у Чужака.
- Играла с голубым кубиком? Видел.
- Сможешь пойти туда со мной? Мне не хватает конечностей.
Он хихикнул.
- Не начинай, я знаю что мы, люди, так неудачно устроены, по сравнению с тобой - идеалом во всех отношениях. Идешь?
- Иду.
Саша опять закрыла глаза, оказалась прямо перед кубом, и уже проникая в него, дотянулась и взяла с собой плед. Закуталась, села на пень. Чужак опустился на него же за ее спиной, тяжелый, куб чуть наклонился в бок. Она махнула рукой.
- Я беру эти четыре угла, а ты, напротив, на раз, два, три, одновременно, пошли!
- Раздватри! - пробормотал Чужак.
 
Ни чего не случилось, они так и остались в кубе. Но вдруг он стал медленно, но постепенно убыстряясь вращаться вокруг вертикальной оси.
- И что теперь делать? Не пойму результат эксперимента, - задумалась Саша.
- Ну что, что. Ты рули, а я поддам газу, давай полетаем.
- Полетаем? Как? Куда?
Она обернулась на него через плечо. Чужак был похож на гигантскую светящуюся раковину, на внутренней спирали которой по очереди располагались выросты, нити, а сверху парили глаза на тонких выростах.
- Ты же штурман! Что ты там своим гостям говорила, про направление изнутри, проекцию себя? Что для тебя важно, туда и летим.
Ответ возник у нее в голове сам собой: "Большая игра!"
Куб перестал крутиться, замер и вдруг стал падать вниз, как будто веревка, держащая его навесу, оборвалась. Толстые стены стали оплывать, как горящая свеча, становясь полупрозрачными, пока совсем не истончились, и уже казалось, что весь куб и пень состоят из прозрачного стекла, как елочная игрушка.
Они очутились над квадратиками-ячейками, пролетели над ними на огромной скорости, те слились в сероватый поток, помчались дальше. Саша вдруг поняла, что поле игры похоже на длинную ленту, извивающуюся, выписывающую сложные петли в непонятном пространстве. Постепенно это стало напоминать каракули, объемно нарисованные каким-то ребенком. Линия была прерывистая, часто обрывалась, и отдельные фрагменты парили  вокруг основных скоплений. Вскоре их стало так много, что вдруг ей представилось, что это река. Эскиз или набросок реки, сделанный карандашом. 
- Летим вдоль русла? - согласился с образом Чужак. Саша кивнула. Они двигались над предполагаемой водой, иногда задевая ее кубом, и тогда она замечала, как взлетают вверх и опять падают вниз отдельные ячейки, если к ним приглядываться, то были видны фигуры и какое-то действие происходившее там.
Впереди река вдруг распалась на два потока.
- Бери выше! - воскликнул Чужак, - Там водопад!
Она попыталась поднять куб вверх, но он был связан с рекой, и двигался по ней, как трамвай по рельсам. Миновав развилку, они на мгновенье зависли в воздухе и рухнули. Ниже и ниже. Куб завертело, закружило, повернуло, и он врезался в поверхность воды, погрузился в нее, затем вынырнул и поплыл. Саша разглядела в зеленоватой толще косяки рыб и даже, как ей показалось плывущего мимо динозавра. Потом она оглянулась на водопад и увидела огромное лицо, широко распахнутые глаза и два прозрачных потока, бьющих из них и падающих вниз.
- Праматерь!
- Она, - подтвердил Чужак. - Смотри!
Саша повернулась в другую сторону, проследила взглядом направление и поняла, что их несет к гигантскому водовороту.
- Ай! - закричала она. - Я тяну вверх, а ты добавь мощности! Давай!
Она почувствовала, как Чужак напрягся, стал точно каменный, навалился на ее спину, и резко задала направление взлета. Они поднялись над водой, разбрызгивая потоки, взлетели еще выше, и Саша увидела гигантскую чашу в руках Праматери. Глубокие трещины разбегались в разные стороны, Праматерь сжимала её в руках, пытаясь удержать, но все равно сквозь щели вода просачивалась и струями низвергалась. Они пролетели вдоль потоков, распадающихся на капли. Саша вдруг опять стала видеть ячейки - поломанные, нарушенные, разбрызганные и размазанные. Бесконечное число фигур летящих, упавших, лежащих плотным слоем внизу. Они распадались и становились похожи на песок, на миллионы, миллиарды песчинок. Саша направила куб в сторону, и наконец-то они узрели картину целиком - гигантскую женщину, стоящую со старой, развалившейся чашей в руках, бесконечно рыдающую не в силах наполнить ее до краев потоком своих слез.
- Домой,- сказала она и снова оказалась внутри голубого куба, а затем сразу же в комнате.
Чужак свесился сверху, заглядывая в ее побледневшее лицо.
- Тебе нехорошо?
- Да. Меня тошнит, но это ладно. Главное, что я вдруг совершенно точно поняла, что это невозможно починить. Никогда! Понадобится бесконечное число жизней, таких как моя. Да и то все будет зря.
- Это да, - согласился он. - То, что постоянно ломается бессмысленно восстанавливать. Я это сразу знал, но не говорил, не хотел тебя расстраивать.
- Ты в курсе, чем я занимаюсь?
- Ну да, я же все вижу, да и мысли слышу, но обычно не признаюсь в этом.
- А что так?
Чужак подобрался.
- Вдруг бы ты меня выгнала? Но теперь я знаю, ты добрая! И не отправишь меня назад, в водосток!
Саша посмотрела на нити дождя за окном.
- Не отправлю, - она встала, надела ботинки и куртку. - Пойду, выйду на улицу. Мне нужен свежий воздух.
- Ага, - согласился он. - Иди, погуляй.
Саша пошла по улице вперед, прохожих почти не было, редкие силуэты с зонтами вдали. Добралась до сквера и села на мокрую скамейку. Посмотрела на небо, чувствуя капли, прикасающиеся к ее лицу.
- Ну и что теперь делать? - спросила она у края грозовой тучи.
Налетел порыв ветра, ударил о ветви и ее, как из душа, окатило водой упавшей с деревьев. К плечу прилип желтый лист. Саша разгладила его на ладони.
"Скоро осень. Последняя", - она вздохнула. - "Как всегда, уходить приходится так и не поняв, что же все-таки это было. На излете, так безнадежно и так привычно".













-;+
Я больше не человек, и я уже не волшебник. Я так много знаю, и я совсем ни чего не понимаю. Я не в Проявленном, и я не на Другой стороне. Я не сгораю в пламени, я не замерзаю во льдах. Я ни куда не движусь, и, тем не менее, я не остановилась.  У меня нет цели, и весь мир оказался моей мишенью. Я перестала быть Сашей, и я перестал быть Камертоном.  Я никто и я всё. Я процесс, идущий в точке "Ноль". Тотктосоздалэтотмир, так что, тоже бывает?
 
День проходил, начинался новый день, они бежали друг за другом, неотличимые, незаметные. Саша сидела на подоконнике в кабинете, глядела на улицу, прохожих, солнце то наполняло город жаром, даря последние летние дни, то пряталось за тучи, и начинались дожди и грозы. После разговора с Хранителями, она как будто замерла.
-"Девочка, зачем смотреть на игру в этом масштабе".
- "Главное делать то, что ты можешь".
- "Смысл понятие весьма абстрактное".
- "Времени не мало, его бесконечность. Мы ни куда не спешим".
 На них даже невозможно разозлиться, как старая шарманка они крутили одну и ту же мелодию, со словами, отражающие их взгляд и их позицию. Неизменную и бессмысленную. Они просто не могли измениться. Смотрители не отвечали на ее зов. Видимо, они говорили с ней, только когда хотели этого сами. Отсутствие их надобности привело к отказу от диалога. Даже Чужак последнее время мало разговаривал с ней. Съедал предложенное, вежливо говорил "Спасибо", и продолжал что-то мерно гудеть под потолком.
Саша проснулась, вытянула ноги из под одеяла, пошевелила пальцами. Посмотрела на них, потом встала, подошла к окну. По улице шли дети с букетами, гладиолусы, хризантемы, гвоздики. Одежда отглажена, белые банты, клетчатые юбки, разноцветные рюкзаки.
-Осень, - поняла Саша. - Лето закончилось.
Она прошла в ванну, плеснула себе в лицо холодной водой, провела пальцами две линии на отражении в зеркале, как делал это писатель из голубого куба.
"Может быть это особое колдовство, которое вдруг, неожиданно, изменит хоть что-то! "  - понадеялась она. Вышла в коридор, и вдруг почувствовала ужасный запах, ударивший через нос сразу в голову, и казалось сдавивший ее стальным обручем. Саша заглянула в  кабинет.
- Боже! О, Боже мой! Что это такое!? - вырвалось у нее при виде коричнево-желтой слизи, покрывшей все в комнате ровным толстым слоем. Она дотронулась до нее пальцем, он тут же прилип. Запах напоминал смесь дегтя и креозота, только очень концентрированную смесь.
Чужак, такой же лакированный и блестящий, как и был, открыл глаз.
- Ты как-то спрашивала, куда я деваю еду. Так вот еще я могу превращать ее в это.
Саша выдохнула и прищурилась.
- Зачем же?!
- А я решил, что пора тебе оторвать свою задницу от подоконника! Если ты не можешь найти себе какое-нибудь дело, то займись уборкой!
Что-то внутри него хрюкнуло, и большой ком слизи плюхнулся на окно и потек по стеклу вниз.
- Ясно.
Она вышла на кухню, сделала себе кофе и выпила его на балконе, пытаясь продышаться и очистить нос и голову. Потом переоделась, зашла в кабинет.
- Друг мой, я поняла твой намек. Принято! - она вытянула руку и через тонкий план дотронулась до самой его сердцевины. Погрузила в нее пальцы, намотала на них и сжала кулак.  Чужак издал звук, как разорвавшаяся шутиха и покрылся сероватым налетом. - Сейчас я уйду, погулять. А когда вернусь, тут все должно быть как раньше. Можно еще чище. Внимаешь моей просьбе?
- Внимаю. Эй, полегче! Я же для пользы дела!  - просипел он.
- Хорошо. И спасибо тебе.
Саша надела туфли, открыла дверь, на пороге обернулась.
- И ни какого запаха.
Она вышла на улицу, прошла вдоль парка, пропетляла по перекресткам, разглядывая лица прохожих. В городе сегодня было много людей, как ни когда. Остановилась у витрины магазина - огромная ручка из папье-маше, весящая на леске, выводила на гигантском листе буквы и цифры, обещая скидки для школьников в честь начала учебного года. Саша открыла дверь, звякнул колокольчик, зашла внутрь. Из подсобки показалась продавец, в одной руке чашка с чаем, в другой баночка с тушью. Саша улыбнулась - главное тут не перепутать!
- Вы что-то ищите?
- Да, - она огляделась, пробежав взглядом по полкам. - Мне нужен большой кусок бумаги. Белой.
 Продавец поставила жидкости на стол.
-Насколько большой, какой формат?
Саша показала рукой на витрину.
- Вот где-то такой.
Через несколько минут она вышла из магазина с ватманом свернутым в рулон и коробкой карандашей. "Что же, Чужак прав, пора слезать с подоконника. И Хранители тоже - сделаю что могу.  Эй, Константин, давай попробуем вытащить тебя из твоей тюрьмы!"
- Саша! Я так давно жду тебя! - услышала она тихий шепот. - Сколько же тебя не было?
Она вздохнула.
- Пару недель, непростительно долго. Но теперь я снова в строю, -  по диагоналям дворов она быстро вернулась к своему дому, поднялась, открыла дверь. Запаха не было, в кабинете царила идеальная чистота. Даже макушки бюстов и стопки книг были старательно избавлены от пылинок. Саша убрала книги со стола, освободила поверхность и развернула бумагу.
 - Приступим! Показывай мне все, что ты видишь о том, где ты и что это такое!
На листе появились тени, они двигались, ползли до определенного места и застывали.  Она взяла карандаш и стала прорисовывать их контур и путь.

 Постепенно, за несколько дней, на бумаге появился набросок,  многоконечная звезда. Саша прорисовала её грани, и начала заполнять лучи извилистым содержимым. Она вглядывалась в эскиз и не понимала, как это может помочь. И ещё правильно ли делать хоть что-то, когда не можешь сделать главного.
"Это не может быть тупик! Тотктосоздалэтотмир сразу придумывает решение к любой задаче. Существуют ответы на все возможные вопросы. Я просто не понимаю, как правильно спросить".
 Чужак разглядывал её рисунок.
; Он, кажется должен иметь смысл.
; Несомненно. Но я не вижу какой.
Он махнул одним из тяжей.
 ; Тебе надо отвлечься, переключится. Обрести другой взгляд. Сходи, погуляй. Может в какое-нибудь место, куда ты ещё не добиралась.
; Неплохая идея.
На улице она оглянулась, повертела внутренний компас и план города, запечатлённый в голове. "Поднимусь вверх по реке", - Саша привычно покружила по улицам и оказалась у длинной бетонной стены, покрытой разноцветными граффити. Стена шла по вершине дамбы, вдоль реки. Рядом бежала тонкая тропинка. Она разглядывала рисунки неизвестных художников, лица, глаза, лабиринты, читала надписи. По бетонному столбу вверх карабкался изрыгающий пламя дракон. Саша прикоснулась к нарисованной морде и вдруг вспомнила сгорающего в пламени настоящего дракона, отброшенного и уничтоженного одним прицельным ударом. "Белочка! Какое не подходящее имя для такой мощной силы!" И услышала в голове шёпот: "Бэлла!" Смотрители, всё-таки они тут, и слышат ее, так же как и любого другого, кто рождается, живет и умирает в человеческом теле. Что-то подтолкнуло её изнутри, Саша повернула обратно, пробежала по тропинке и снова оказалась в переплетении улиц. Зашла в арку, прошла наискосок по двору, мимо разноцветных качелей, вышла на улицу, поднялась вверх. Ноги сами несли её вперёд, надо было только успевать за ними. Возле перекрёстка, около красивого розового дома стоял длинный красный автомобиль. Дверь подъезда открылась, из неё выплыла фигура в чёрном костюме, Саше почудился длинный клюв, но это была всего лишь беспроводная гарнитура с большим микрофоном. Мужчина выкатил за собой гигантского размера блестящий лаковый чемодан и повёз его к багажнику. Из подъезда показалась ещё одна фигура в чёрном, и ещё одна. Похожие, как близнецы, они действовали так слажено, будто танцевали. Первый, управившись с багажом, сел за руль, второй занял пассажирское место рядом с ним. Что-то сказал в микрофон, третий распахнул подъездную дверь. Саша совершено не удивилась, увидев Виту. Скорее странно было видеть её не в чёрном, а в сияющей зелени блестящих шелков, обвивающих невысокую фигуру. Хотя на длинных каблуках она была почти вровень со своими помощниками. Саша заметила, как на солнце блеснули камни у неё в волосах. Дверь машины открылась, Вита нырнула внутрь. "Ещё утро, а она уже при короне. Вот как", - Саша перешла улицу, подошла к лимузину. Чёрное стекло окон, непрозрачное и безмолвное. Водитель завёл машину, Саша дотронулась до блестящего красного крыла. Она почувствовала, что если сейчас автомобиль уедет, то это будет непоправимо и неправильно. Но лимузин стоял на месте. Окно рядом с ней проплыло вниз, и Саша увидела профиль Виты.
; Слушаю, - смотрительница разглядывала кольцо с огромным камнем на своём безымянном пальце.
; Вам ведь известно решение задачи? То, что я не могу найти?
; Да.
; Оно существует! И я, верно, делаю что-то совсем не так.
; Да, - Вита продолжала изучать свои пальцы.
; Может быть, Вы мне расскажите... - Саша не успела договорить.
; Нет! - резко ответила смотрительница.
Саша вздрогнула:
 ; Почему?
; У меня нет резона помогать тебе, Камертон. Не зная твоего плана и твоих намерений.
Саша помотала головой.
; Я не он!
; Да?! Правда?
Стекло поехало вверх, окно закрылось. Саша сжала голову ладонями. Сейчас Вита уедет и что-то, что-то очень важное, такое как шанс, понять и разобраться будет потерян. Она прикоснулась к темному стеклу. Минуту ни чего не происходило, но машина стояла на месте, двигатель урчал. Потом стекло опять опустилось, совсем немного.
; Что ещё? Опять вопросы, на которые я не собираюсь отвечать?
Саша выдохнула - "ни чего не получится", "ну и ладно", и заглянула внутрь себя. "В таких случаях надо говорить то, самое главное, что знаешь. А, что я знаю главного о ней?" Она посмотрела на красивый профиль, застывший, чеканный, как на монете. "Главное это не мои вопросы. Главное это ответы!"
; Я знаю того, кто пришёл вместе с вами.
Вита наконец-то повернулась, на Сашу смотрели из глубины машины горящие глаза.
; Что это значит?
Саша выпалила.
; Он трехглазый, блестящий, прожорливый! - она видела непонимание на лице смотрительницы.- И у него внутри хранятся, как в лаборатории воспоминания. Чужие и его собственные. И вы все, Смотрители, в его памяти. Букеты молний, которым он дал лица и имена. Окно опять закрылось. Саша смотрела на своё отражение. "Ни чего не вышло!" Дверь лимузина открылась. Нога в розовом кеде, джинсы. Вита оказалась на тротуаре, одетая как обычная горожанка, собравшаяся пройтись по делам. Но глаза, такие же, горящие и пронзительные.
; Покажи!
Они молча шли по улицам. От перекрёстка направо, поворот, вверх, сквер. Вита совершенно точно знала, куда нужно идти. Саша шагала рядом.
; Вы знаете, где я живу? - нарушила молчание Саша.
; Без вариантов. В этом городе, да и, верно, в этом мире, одно место, где ты могла оказаться.
"Что бы это значило?" Они подошли к подъезду и поднялись по лестнице. Вита пропустила её вперёд, позволяя отпереть дверь, а потом прошла внутрь квартиры. Мгновенье огляделась по сторонам и сделала уверенный шаг в сторону кабинета. Вошла, подняла лицо вверх и схватилась за дверной косяк. Её пальцы побелели, а на пол посыпались искры, будто она держала бенгальский огонь. И в это момент раздался голос Чужака.
; Саша! Зачем ты её сюда притащила!? Сейчас начнётся!
Саша вошла в комнату, посмотрела сначала на него, он весь сжался, сконцентрировался под потолком в плотный сгусток и только три глаза быстро вращались. А потом глянула на Виту. Та отпустила наконец-то стену, закрыла лицо ладонями, устало вздохнула, опустила руки и встретилась с ней взглядом.
; Ты нашла нашего Потерянного Принца.
; Кого?!
; Того, кто являлся нашим создателем и нашим проводником. И кто покинул нас давным-давно и спрятался среди людей. И без кого мы не можем по-настоящему двигаться вперёд, потому, что не способны меняться.
; Как это спрятался среди людей? - переспросила Саша.
; Почему ты нас оставил? - спросила Вита.
Чужак загудел.
 ; Ну вот, началось.
; Что?
; Вопросы, признания! - что-то внутри него шипело и тарахтело, как в старом граммофоне, потом затихло. - Ну ладно. Во-первых, ты, Саша, должна уже была понять, что форма для меня не важна. Я могу выглядеть человеком, с той же легкостью, что и тенью, или вот как сейчас. Это просто оболочка, более или менее витиеватая и всё! - он спустил глаз и уставился на Смотрительницу.
- Что касается вас. Я собрал ваши спектры, я придумал вам имена, я привёл вас в этот удивительный мир, что бы вы заняли в нем своё место. И я научил вас языку, словам, что бы вы могли говорить с этим миром и друг с другом. Но вы сделали из них в вопросы, и оборотили их против меня. Я услышал "почему", "зачем" и самое жуткое "за что".  Жизнь - это был мой дар вам, а вы не смогли принять его с радостью и благодарностью. И тогда я просто ушёл. 
Вита молчала, он продолжил.
; Что касается изменений, Тотктосоздалэтотмир подарил вам любовь, так же как и всем остальным. Берите её и меняйтесь, если хотите двигаться вперёд! Но вы не меняетесь сами, а меняете остальных.
Смотрительница вскинула голову.
; Мы нашли для Любви единственно правильное предназначение - морковки на кончике удочки, за которой люди будут идти всегда, во все времена. Туда, куда мы им укажем.
; Именно поэтому мы все и находимся теперь, там где мы есть. - Чужак качнул зеленой каплей. – Это, то самое место? И состояние? Куда вы так стремились?
Вита покачала головой, задумалась и добавила:
; Белочка употребляла Любовь внутрь, и где она теперь?
 Чужак промолчал, Саша разглядывала рисунок на ковре, что дальше было не понятно. Вита постояла, как будто прислушиваясь к чему-то или кому-то внутри себя. Потом прошла к столу и села в кресло. Посмотрела на разложенный ватман и рисунок на нем, потом на Сашу.
; То, что кажется тебе разбитым, цело. Из брызг и капель ты пытаешься заново собрать полноводную реку. Тогда и сейчас она пребывает в неизменном состоянии, как план Предначертанного. Собранная и сложённая, не повреждённая и наполненная Изначальным.
Саша подошла, присела на краешек стола.
; Я не совсем поняла. Что это значит? Сэйв, сохранение, запасная копия?
Вита кивнула.
; Можно сказать и так. Тот, кто известен тебе как Постоянный, является абсолютной константой бытия, полностью совершенной. Миру не нужно латание прорех и накладывание зарплат. Его можно восстановить целиком и сразу, согласно первичному замыслу.
; Постоянный? Константин?
Вита откинулась в кресле.
; Да.
; Но как сделать то, о чем ты говоришь, если я даже не могу найти его?
Смотрительница усмехнулась.
; Любезный рыцарь как-то обвинял нас в том, что мы погрузили и его и всех людей во тьму. Но вы делаете это сами, потому что глупы и слепы! Достаточно вам не мешать! - Вита постучала пальцем по рисунку на огромном листе бумаги, свисающем со стола. - Раскрой хоть один из своих многочисленных глаз, Камертон, все прямо у тебя под носом. Она встала, прошла к выходу, не глядя ни на Чужака, ни на Сашу, и дотронулась до карты города, висящей на стене.
; Тут! - на мгновение остановилась. - Есть решения, которые мы принимаем все вместе, и я не могу сделать это сама. Но я почти уверена - мы придем за тобой, Потерянный Принц.
Входная дверь захлопнулась. Саша подошла к карте и вгляделась.
; Похоже, я действительно слепа! - она смотрела на звезду около реки, полностью совпадающую очертаниями с её рисунком. Это была старая крепость.
- Что ты наделала! - воскликнул Чужак. - Столетиями, да что там, тысячелетиями я был скрыт от них! А теперь? Мы придем за тобой! - он передразнил голос Виты.
Саша села в кресло, запустила пальцы в волосы, задумалась. В голове все перемешалось - слова, образы, информация и предположения.
- Давай разберем по порядку,  - она разглядывала Чужака, будто видела его впервые. - Потерянный Принц. Хм. Ты что, правда, можешь превратиться в добро молодца? Встать передо мной, как лист перед травой?
Все его три глаза уставились на нее.
- Могу. Если очень будет надо. Но не хочу. Уже много веков как мне перестало быть это интересно. Хочешь посмотреть?
Саша покачала головой, перед ее внутренним взором возник светлоглазый юноша, с ехидной улыбкой.
- Пожалуй, нет.  Так как есть мне привычнее и почему-то понятнее.
- Мне тоже. Хотя неизвестно какую форму придется принять теперь, что бы скрыться от этих, - он махнул зелеными каплями в сторону входной двери.
Саша пожала плечами.
- Не думаю, что нужно снова от них скрываться. Мир меняется, что-то в нем завершается, но и новое начинается тоже. Закрой старые счета и двигайся дальше. Я вижу, ты многое вспомнил, и можешь теперь быть тем, кем захочешь, в любом из миров, так?
Чужак тихо загудел, потом ответил.
- Всё. Я вспомнил всё. С того начала, для которого не существует слов, и до самого явственного сейчас. Кто я есть и что я мог. Но, это не изменило моего главного решения.
- Главного?
- Да. Я не хочу оказаться нигде, кроме как здесь. И ни с кем, кроме тебя. Поэтому я еще раз, не от слабости и неведения, а от своего знания, прошу - когда будешь уходить, возьми меня с собой.
Она кивнула.
- Я совсем не представляю, как это сделать, технически. Но многие вещи происходят сами, от того, что просто имеешь определенные намерения. Хорошо, принимаю твое решение.
Чужак заблестел, и покрылся множеством нитей, став похож на застывший фейерверк.
- Не хочу нарушать торжественность момента, но на нервной почве я проголодался. Что у нас там, в холодильнике завалялось? А?
Саша засмеялась, встала.
- Сейчас поищем! - она пошла в сторону кухни, остановившись по пути у карты. Обвела пальцем крепостные валы. - Как же вызволить его оттуда? Вместе с сокрытым планом бытия?
- Как ты сама сказала, некоторые задачи решаются наличием намерения. Иди туда и доставай его. Как-нибудь получится,  я уверен.
 
Много раз она уже была в этом месте. Проходила или проезжала мимо, заходила внутрь, и даже гуляла по улицам и валам, но не разу не попробовала дотронуться, ни на внешнем, ни на внутреннем, ни на тайном уровнях. Саша положила ладонь на стену из красного кирпича. Почувствовала прохладу, как будто ветер дул ей в ладонь. Стена была мягкая, как растаявшее масло. Рука погружалась  в нее все глубже и глубже, пока не дотронулась до сердцевины. Она была теплой, живой, подвижной. Как будто она всунула руку в клетку, и там затрепетала, забилась птица.
- Константин, я нашла тебя!
- Саша! Это ты! Я почувствовал прикосновение!
- Хватайся, да посильнее!
Она заметила, как тепло обволакивает, сжимается вокруг ее пальцев, и крепко сжала руку. Потянула, ощутила сопротивление стен, они стремились сжаться, закрыть возникшую трещину. Но она удержала ее, будто подставив ногу в дверной проем. Потащила дальше, на себя. Отступила от стены и увидела полупрозрачную светящуюся ленту. Извивающуюся, переливающуюся на поверхности знакомыми, но не понятными письменами. Медленно, фрагмент за фрагментом она появлялась перед глазами. Саша пошла по тропинке вверх, на валы, вытягивая ее за собой, как золотую нить.  Шаг, за шагом она двигалась, прочерчивая контуры своего рисунка в пространстве. Луч за лучом, сквозь траву и кустарник. Наконец первый круг завершился, она вернулась в исходную точку, и, вдруг, толчок, нить побежала быстрее, уже сама, толкаясь, как ручей вперед, вырываясь из рук. Устремилась к деревьям, растущим вдоль реки.
- К мосту, на ту сторону, нам нужно туда! - услышала она голос Константина, как будто в воздухе над своим плечом. Знаки на ленте вились и петляли,  сами собой, скручиваясь, соединяясь и превращаясь в легкое полотно.  Она прижимала его к груди, растущий живой, вибрирующий объем. Впереди показался холм, излучина реки и она узнала это место, в котором оказывалась в видениях. Река как будто упала в каньон, на другой стороне которого виднелось здание, стоящее прямо в центре поля Большой Игры. Она видела, как распахнулась дверь, Хранителей, они что-то кричали ей, но ветер уносил их голоса в сторону. Саша прислушалась в своей голове и услышала голос Хранителя Востока:
- Не надо! Не делай этого!
- Ты испортишь Игру! - это был Хранитель Запада.
- Остановись! Прекрати! - махал руками Хранитель Севера.
Но золотой шар, в который свилась нить у нее в руках, летел уже сам, вперед, увлекая ее за собой. Хранитель Запада подбежал к краю обрыва, взмахнул руками, нитка моста задрожала, закрутилась и оборвалась. Зубы стали рассыпаться в разные стороны, но почему-то не упали вниз, а повисли в воздухе, загудели, собрались в рой, как пчелы и полетели к ней, густым облаком.
- Кидай! - воскликнул Константин. Она сжала светящийся клубок руками, размахнулась и швырнула его вверх и вперед, как когда-то кидала мандалу с рыбками в публику. Он пролетел через каньон, быстро и легко, и уже над противоположным берегом стал разворачиваться, превращаясь в золотой невод. Расправился в воздухе, превратившись в тонкое бескрайнее полотно, и упал на поле Большой игры. Накрыл его, слился, погрузился внутрь. Саша увидела, как между ячеек, а потом и по ним самим  побежали сияющие трещины, квадраты стали распадаться, сжиматься и исчезать.  Бесконечная река событий, фигур и ходов высыхала на глазах, обращаясь в пустоту, в отсутствие себя самой. И в этот момент на неё обрушился поток ударов, сбил с ног. Это тысячи зубов, обретших способность летать и атаковать, превратились в воинственный смерч, закруживший её, отбросивший назад. Она зажмурилась, пролетела сквозь какие-то ветви, бьющие по спине и плечам, и ударилась обо что-то твердое. Открыла глаза, увидела перед собой тропинку между валов крепости и заросли тростника. 
"Похоже, будто я бегала наверху с закрытыми глазами и свалилась вниз",- Саша встала на корточки, потом на колени, отряхнулась. "Руки-ноги целы, проверим как он", - она подошла к стене, дотронулась до нее рукой.
- Константин?
- Саша!
- Как ты?
- Я свободен! И, тем не менее, я все еще здесь!
- Что это значит?
- Я думал, в тот момент, когда мое предназначение будет реализовано, я окажусь вне этих стен, освобожденный из заточения. Но сейчас я вижу, что я и есть это место, и еще много похожих мест. Это моя структура, я обрел множество глаз, очень много рук в разных точках этого мира. И то, что я считал своим предназначением, было лишь частью моей наполненности. Чем-то, что мне оставили на сохранение, и попросили отдать обратно в нужный момент. Ты пришла и взяла это и выпустила наружу. А мне открылось то, что так долго было заслонено этой ношей.
- Что?
Константин молчал, будто вглядывался в далекий горизонт.
- Многое, очень многое. В том числе и то, что когда мы свидимся в следующий раз, ты подаришь мне окончательную свободу. Но это будет еще не скоро. А пока у меня есть дела, мне надо наконец-то увидеть мир всеми моими глазами и прикоснуться к нему всеми моими руками, я уже и забыл каково это.
- И какой он? Мир, который ты видишь теперь?
- Совершенный!

 Она открыла дверь, прошла в кабинет и упала в кресло. Тело ломило, а голова раскалывалась от бьющегося в висках пульса.
- Ну как? - Чужак рассматривал ее голубым глазом и ощупывал тонким зеленым тяжом. - Получилось?
- Скорее да, чем нет. - Саша вздохнула. - Судя по всему Большой Игры больше нет. Поле разрушено.
- Я смотрю небо на месте, земля тоже, люди по улице идут. Апокалипсиса не случилось. Что же произошло?
- Не знаю.
- А что теперь делать?
- Тоже не знаю. - Саша мысленно позвала Хранителей - тишина. Потом окликнула Смотрителей, ответа не было. - Похоже, что делать никто не знает.
- Так не бывает.
- Ни Хранители, ни твои Смотрительницы не говорят со мной о произошедшем.
Чужак смотрел задумчиво.
- Ну, на них свет клином не сошелся. Надо спросить совета у кого-нибудь еще.
- Кого, например?
- Думаю, каждый из нас встречает в жизни кого-то, к кому можно обратиться, когда не понимаешь, что происходит.
- И кто это для тебя?
- Ты.
Саша кивнула.
- Ага, понятно. Обнадеживает. Не думаю, что я лучший советчик в такие моменты. Я во многом ошибаюсь.
- Никогда! - воскликнул Чужак.
- Хм, я, например, думала, что ты не сможешь вспомнить, кто ты есть, а теперь мы выяснили это, дорогой Потерянный Принц.
- Это ничего не меняет. Я все так же застрял тут и не могу уйти восвояси. У меня нет моей силы и возможностей. Так что, я помню твой совет про Сердце мира, он актуален и свеж как роза!
- Хорошо! - Саша улыбнулась. - Скорее всего, ты прав. Как-то давно, много лет назад, я встретила Учителя, и узнать, что думает она по поводу происходящего очень заманчиво.  Даже если она считает, что надо связать очередной носок. Но она очень далеко отсюда.
Чужак удивился.
- Мне казалось для вас, волшебников, расстояния совсем не являются препятствием к общению.
Саша посмотрела в его разноцветные глаза, в окружении ундулирующих ресниц.
- Так и есть. Спасибо. Я попробую с ней связаться. Например, во сне.
- Как это?
- Это называется выснить, задаешь своему сну определенное направление, и переносишься туда куда нужно. В сторону нужных мыслей, событий или решений. И в сторону  определенных людей тоже. К тому же, она всегда выходила мне навстречу.
Блестящий вырост толкнул её в плечо.
- Ну, иди же, займись делом, что расселась!
Саша захихикала.
- И что, тебя даже не надо предварительно накормить?
Чужак втянул выросты, подобрался вокруг люстры. Только три глаза остались на поверхности и смотрели в разные стороны.
- Не время жрать, когда мир в опасности! Ступай, сни!
Улыбаясь, она прошла в ванную, умылась, расчесала волосы, вынув травинки и листья. На пол упал зуб, застрявший в складках одежды. Саша выкинула его в окно, одела желтое платье, и почему-то на цыпочках, прошла в спальню. Тихонько присела на кровать, закрыла глаза.
- Офелия! Офелия! - позвала она и вытянулась поверх одеяла.
 Тишина, потом гудение голоса, кто-то дотронулся до ее плеча.
- Ваша остановка, просыпайтесь.
Саша подняла голову, встряхнула волосами и посмотрела в окно. Они уже подъезжали к остановке маленького города в горах.  Автобус затарахтел на подъеме, вырулил на площадь и затормозил. Двери открылись. Она спрыгнула со ступеньки, огляделась. Столько лет прошло, а вокруг почти ни чего не изменилось. Хотя, вот скамейки появились у входа в парк, да и сама остановка обзавелась новой шиферной крышей. Саша пошла вдоль по улице, обратной движению автобуса, и свернула на улочку налево, к линии домов вдоль реки. Вот их разноцветный ряд, один второй третий, она быстро двигалась вперед, слишком быстро для обычного шага.
"Я же сплю!" - вспомнила она. - "Отправилась через сон в гости. Надо же, как плотно засосало. Видеть все подробности не обязательно". В то же мгновение Саша оказалась у калитки, посмотрела на белый дом, на огромное фиговое дерево в саду, просунула руку сквозь деревяшки и повернула задвижку.  Калитка раскрылась, она прошла внутрь, во дворе было пусто, но дверь в дом была открыта. Переступила через порог, сени, небольшой коридор, замерла. После солнечной улицы в полумраке дома было плохо видно. Зашла в комнату, остановилась, огляделась. На полу, похожая на лоскутное одеяло, выложенная из ниток, кусочков ткани, обрывков газет и журнальных картинок, простиралась схема Большой Игры. Куда подробнее, чем на столе у Хранителей, разноцветная, с множеством фигур, изображаемых всевозможными предметами - камушками, косточками, осколками стекла и вырезанными из цветного картона силуэтами. Все это было живое, текучее, двигалось, взаимодействовало - поле трансформировалось, фигуры делали ходы. Саша заворожено наблюдала за этим потоком событий, пульсирующим и, одновременно, неизменным. "Тысячи лет пролетают совершенно незаметно с этого ракурса. Мы ныряем в него, движемся по клеткам, бесконечно, бессмысленно", - подумала она. За столом, на подушке заботливо уложенный на стул, что бы было повыше,  сидел маленький мальчик. Он склонился над чем-то и тихо говорил себе под нос. Почувствовал Сашу, обернулся, просиял.
- Ай! Как хорошо, что ты пришла! Мы почти выиграли!
- Мы? - Саша обошла Игру по периметру и приблизилась к нему. Ей показалось,  что у мальчугана синее лицо, но нет, это просто тень. - Мы выигрываем?
Он радостно кивнул.
- Смотри! Все пути завершены, линии замкнулись,  счет закрыт! - показал пальцем на карту. Она вгляделась, но, ни чего не разобрала в хитросплетении множества фонов и предметов. Стала разглядывать мальчика. "Ему четыре или может пять?" - она не очень разбиралась в детских возрастах. В светлой футболке и желтых шортах, с взъерошенной шевелюрой и сияющими глазами, он возвышался над игрой, и, судя по всему, завершал ее.
- Ты Хранитель Юга?
Он протянул ей ладошку:
- Я - Степан!
Саша пожала ее, маленькую и горячую.
- Видишь! Уже почти всё! - на столе пред ним лежали две спелые инжирины. Он взял одну в левую руку, другую в правую и, гудя и жужжа, стал двигать их друг к другу. - Вжжж! Осталось только две фигуры. И они встретятся.
Он не выговаривал буквы "Р", вместо нее выходило звонкое "эль". Саша удивленно смотрела, как ягоды плывут навстречу и сталкиваются фиолетовыми боками.
- Пууффф! И готово! - воскликнул мальчик.
- И что случится?
- Эта игра будет завершена.
Игра прозвучала как игла, она села рядом, на сундук, подперла щеку ладонью и разглядывала его.
- А потом?
Степан довольно улыбнулся.
- Не знаю. Наверно, будет что-то новое, совсем другое.
- Расскажи мне про этот инжир, про эти фигуры, - она дотронулась до них пальцем, покачала.
Мальчик поставил ягоды перед собой.
- Эту, - он показал на левую, с зеленым бочком. - Я называю Маг.
- Маг?
- Да. А вот эту, - он развернул к ней инжир с длинным хвостиком: -  Наследник.
- Маг и Наследник? Что это значит?
Он пожал плечами.
- Ничего! Это же слова. Главное, что бы они встретились! Ты поможешь мне?
Саша кивнула.
- Конечно, Степан. Что надо сделать?
- Найди Мага. Он где-то далеко спрятался, я не могу увидеть его. 
- А Наследник-то на месте?
Мальчик покрутил инжир.
- Да, крутится туда-сюда, ждет. Как только Маг появится, бумс! И всё готово!
- Бумс, говоришь? - Саша взъерошила волосы.
- Ага! - он опять столкнул ягоды на столе. Одна треснула, показалась розовая сердцевина с семенами. Мальчик откусил бочок. - Вкусно! Хочешь?
Он протянул ей вторую ягоду.
- Ну, здравствуй, Наследник! - она оторвала хвостик и отправила инжир в рот.
- Сашенька! - раздался голос за ее спиной. – Смотрю, Стёпушка тебе уже всё показал и рассказал.
Саша обернулась, вскочила, подошла к невысокой старушке и обняла ее.
- Офелия!
Та погладила ее по спине.
- Я давно тебя ждала. Надеялась ты доедешь наяву.
- Я так заплутала! А сейчас уже, боюсь, совсем не осталось времени.
Старушка кивнула.
- Да. Ты скоро уходишь.
Саша потерла нос.
- Я знаю.
Офелия взяла ее за руки, усадила на диван.
- Я хотела поговорить с тобой, в связи с этим.
- Попрощаться?
Та покачала головой.
- Наоборот.
Саша заглянула ей в лицо, мелкие морщинки разбегались в разные стороны от прозрачных ясных глаз.
- Как это, наоборот?
Старушка поправила выбившуюся прядь седых волос.
- Ты знаешь, этот мир уже давно не держит меня. Но я продолжаю приходить сюда, рождаться снова и снова. Каждый раз мне становится любопытно, чем же это всё закончится. Где логика, в чем смысл или хотя бы удовольствие для него!  – она многозначительно возвела глаза вверх. - И вот, конец близок. И я хочу в этом участвовать, выйти на сцену, блеснуть в финале. Стать частью бесконечной истории. И частью, того кто придет.  И, заняв место в первом ряду, прочитать титры, бегущие по экрану.
 Саша удивленно слушала.
- Не понимаю. А причем тут я?
Офелия поерзала на месте, расправила фартук на коленях.
- Когда будешь уходить, возьми меня с собой. Это и просьба и предложение.
- Куда? - переспросила Саша.
- Туда! - старушка неопределенно махнула рукой в сторону лепнины на потолке.
Саша потерла нос, посмотрела вверх.
-  Ты мне не скажешь? Пункт назначения?
Офелия улыбнулась.
- Ты и так движешься к нему на всех парах, как паровоз. Слова тут совершенно излишни, - она помолчала и добавила: - Обещаешь?
- Я слышала такое же пожелание. Похоже, многие знают, куда едет этот состав, кроме машиниста. Он просто жмет на кнопки и крутит руль.
Старушка кивнула.
- Без него поезд бы не сдвинулся с места.
- Угу, - Саша заглянула куда-то внутрь себя, почему-то вспомнила подстаканник с пингвинами. - Конечно, я возьму тебя с собой. Хотя и не понимаю куда, как и что это значит.
Офелия снова обняла ее.
- В нужный момент я буду готова! А пока, просыпайся! У вас гости! - она вдруг звонко хлопнула в ладоши перед ее лицом.
Саша отшатнулась, уткнулась лицом в подушку, открыла глаза и села. Голова кружилась, перед глазами проплывали звездочки, а вокруг все гудело. Громко, как будто стоишь под высоковольткой, приложив ухо к столбам. Она потрясла головой, медленно встала, оперлась рукой на стену. Так, звездочки разбежались, вестибулярный аппарат сориентировался, а вот звук. "Да он из кабинета!" - поняла Саша. Сделала пару шагов, прислонилась к дверному косяку. "Все-таки ведет"- постояла, несколько глубоких вдохов. "Вперед!"- она прошла по коридорчику и остолбенела, от открывшегося зрелища. Вся комната была заполнена светящимися, разноцветными колоннами. Полупрозрачные, как будто гигантские стеклянные пробирки, в которые налит жидкий свет. Вернее цвет - ярко-розовая, с желтым верхом у двери, затем оранжевая с красным, багряная, черно-синяя, сине-зеленая, лимонно-желтая, а потом желтая с голубым, яркая, чисто зеленая рядом с фиолетовой. "Это Вита и Фи!" - вдруг поняла Саша. И еще голубая, фиолетово-оранжевая, и алая с коричневыми краями.  Она оглядывалась, протискиваясь между ними. "Их около двадцати" - некоторые колонны двигались, менялись местами, и посчитать точнее не вышло. 
Саша посмотрела на Чужака. Цвет его сменился на черный, полупрозрачный, он мерцал скоплениями вспышек, как будто отражал млечный путь. Колонны проходили сквозь него, как через туман, оказывались в самом его эпицентре, светились, ярко загорались, гудели еще громче. Воздух в комнате казался наполненным электричеством. Саша почувствовала, как поднимаются кончики волос, словно расчесанные пластмассовым гребнем.  Она дотронулась до зеленого столба. Горячо, обжигающе горячо. И услышала, как их неравномерное гудение вдруг стало складываться в разговор.
- Мы хотим вернуться, - шептали Смотрители. - Покажи нам дорогу к дому.
Чужак в ответ рассыпался тысячами вспышек.
- У вас нет иного дома, кроме этого мира. Я собрал ваши спектры специально для него, наделил их сознанием и пониманием.  В том месте, откуда я пришел это невозможная форма жизни.
- Мы готовы отказаться от своей сути.
- Как вы не понимаете! - сердился Чужак. - Тогда вас не будет, вы исчезните, просто сгорите и растворитесь. Сольетесь с чернотой, перестанете быть собою. Это не возможно!
- Почему? - гудели столбы.
- Вы как стихи, написанные мною, чернилами, которыми являюсь я сам. Но эти строки сами по себе мертвы, живыми вас делает голос этого мира, читая вас вслух, день за днем. Он та волна света, которая проходит сквозь закорючки букв и символов, рождая феерию ваших спектров.
- Не-е-е-е-т.
- Я придумал вас для него, писал под диктовку, выстраивая в ряды, подбирая созвучия. Но это он, Тотктосоздалэтотмир, поет вас день за днем.
- Мы не хотим этого! Пусть он прекратит! Мы устали!
Чужак потемнел, сгустился.
- Не думаю, что это возможно, но в любом случае, вам нужно говорить с ним.
- Он не отвечает, уже давно, - Саша узнала голос Виты. - Что нам с этим делать?
- Помиритесь с ним, не знаю, повинитесь, сделайте то, что он от вас хочет.
- Иди с нами! - воскликнула ярко-розовая смотрительница.
- Да! Если ты будешь говорить, он, вероятно, услышит! - засветился фиолетовый столб.
-Иди с нами. Иди с нами! - запели и засияли разными цветами Смотрители.
-Нет! - Чужак растекся плотным дымом, с клубами под потолком. - Мое место здесь.
Колонны стали двигаться очень быстро, друг за другом, словно образовав карусель, вращающуюся вокруг нее. И Саша увидела, как наматывают они на себя темный туман, сгущают его и сжимают. Она прошла в середину комнаты, встала в эпицентре их движения, не давая сомкнуться.
- Он не пойдет с вами.
- Это почему?! - просвистела голубая смотрительница, оказавшаяся справа, обжигающая ее руку.
- Потому, что он пойдет со мной. Я его забираю.
- Куда это? - подозрительно спросила Фи.
Саша обернулась, пробежала по ним взглядом.
- Вы сами знаете куда. И знаете зачем. Я не буду зря сотрясать воздух бессмысленными пояснениями. Дискуссия закончена, он остается со мной.
Столбы вспыхнули яркими цветами, загудели. Воздух вибрировал, Саша слышала только обрывки их речей. "Он выбрал его", "я не верю", "это меняет взгляд", "мы будем там","она лжет", "в самой сердцевине", "проявлены", "это ловушка","в этом есть будущее", "для нас", "наполненность", "лучше забвения".
Раздался голос Виты:
- И как же ты возьмешь его туда, с собой? Ты хоть представляешь?
Саша кивнула.
- Разумеется. Придет Маг и встретится с Наследником, после чего поезд отправился в пункт назначения. Потерянный Принц просто сядет в один из вагонов. Я даже могу обещать, что это будет люкс.
Смотрители сомкнулись друг с другом, образовав один сияющий разными цветами столб.
- Мы приняли решение. Мы согласны. Пусть будет так.
В стороны посыпались искры, столб стал уменьшаться, пока не превратился в ослепительно сияющую линию, похожую на спираль внутри лампочки. Она постепенно тускнела, становясь то розоватой, то желтоватой, потом засветилась спокойным зеленым. Саша услышала у себя в голове голос Виты.
- Мы слышим каждую мысль в этом мире еще до того как она появилась. Мало того, мы и вкладываем их в умы людей, те, что нам нужно. Но уже давно мы перестали слышать тебя, твои мысли, как будто ты накрыта непроницаемым колпаком. Таким, как у Принца. Его мы видим только когда он сам этого хочет. Но мне не нужно оказываться внутри твоего сознания, что бы понимать, что ты блефуешь. Я ни на секунду не поверила, что ты понимаешь, о чем говоришь.
Саша пожала плечами.
- Думай что хочешь. Это ни чего не меняет.
- Правда? - ехидно переспросила Вита. - И как же ты собираешься найти Мага? Что-то я не вижу его ни под столом, ни в этом городе, ни в мире вообще.
 - Если он сокрыт от тебя, это не значит, что я его не найду.
- Что, будешь скрести по сусекам?
- Возможно.
Вита умолкла. Линия уже почти погасла, осталось только немного светящихся зеленью искорок. Саша обернулась на Чужака, он постепенно приобретал привычную форму, оплетая люстру, как будто коконом из тонких нитей. И вдруг тонкий шепот издалека.
- Эй, Камертон. Попробуйте позвать его. Окликнуть Мага древним зовом изначальных сущностей этого мира. Я видела когда-то давно, как вы делаете это, собираясь вместе, и кидая нужное имя в золотую пыль.
Саша посмотрела на Виту, летящую над ней зеленую комету, расправившую крылья и рассыпающую яркие искры. Ее прекрасное освещенное изнутри лицо было обращено то ли к их общему прошлому, то ли в неизвестное будущее.
- Собраться вместе. Это задача. Но я попробую решить ее. Спасибо тебе, Вита!
- У тебя есть Светоч, используй! И прощай! - она взмахнула крыльями и исчезла. Зеленые звездочки с ее хвоста полетели вниз, упали на ковер.
Саша закрыла лицо ладонями, разгладила его, как будто просыпаясь от сна, взъерошила рыжие пряди и огляделась.
Чужак привычно зеленел под потолком, взирая на нее голубым глазом. По полу были разбросаны бумаги и рисунки, слетевшие с полок и стола. Пахло горелым.
- Мои девочки испортили ковер, - захихикал Потерянный Принц.
Саша посмотрела на круглые прожженные пятна, выгоревшего ворса, среди когда-то красивого узора.
 - Хозяин вернется, и вышвырнет нас с тобой отсюда, поганой метлой!
- Пусть! Пусть сначала вернется! - Чужак был доволен, и блестяще зелен. - Но пока его нет, я предлагаю что-то съесть и выпить чаю!
Саша улыбнулась.
- Актуальная идея! Предложение принимается.

Она шла по улице, прокручивая в голове одно и то же. Капли дождя падали на лицо, но пока не настолько сильно, что бы доставать зонтик.
"Маг встретится с Наследником. Надо призвать Мага. Использовать Светоч", - Саша потерла нос пальцем. - "Что бы это все значило? Загадка. Ребус!"
Она оказалась на углу, рядом с развалинами фамильного дома Соломона и Ахиллеса. Но развалин уже не осталось. На участке кипели строительные работы. Все старые камни, части фундамента, слой земли были сняты, и, на образовавшейся площадке бодро кружил маленький экскаватор. Что-то ровнял, что-то подрывал.
"Жизнь движется дальше, и это правильно. Надо попрощаться с ними. И кое-что вернуть. И еще..." - Саша повернула в сторону дома. Поднялась по улице, прошла сквер наискосок, дождь припустил и, спрятавшись под кроной старой липы, она достала зонт и раскрыла его. Асфальт был усыпал мокрой желтой листвой, и она шла по ней, как по золотому ковру. Зарывшиеся в опавшие листья плоды каштана, коричневые, блестящие, в окружении колючих век-шкурок, напоминали глаза, хитро прищуривавшиеся на нее снизу.
"Осень смотрит на меня, и похоже сомневается, смогу ли я решить эту задачу" - Саша поднялась домой, отряхнула зонт и полезла в свой рюкзак. Нашла черный футляр, достала его, погладила и подошла к шкафу в кабинете.
- Эй, маленькие духи. У Вас есть шанс снова переехать, на старое место, но в новый дом. Все кто хочет, запрыгивайте сюда, но все кто остаются, живите здесь и спасибо вам! - Саша заметила, что с появлением этих существ в квартире, кабинет постепенно перестал нуждаться в уборке. Полки и книги  больше не пылились, вещи сами возвращались на свои места. Странные коллекции хозяина оказались изучены и приведены в порядок.  Она поставила коробочку на полку. Мысленно глянула на город. Сол и Лес сидели в конторе у Сола, Саша видела, как они что-то обсуждают, периодически переходя на спор.
"Ага, понятно. А где же сейчас юные Старшие? Они нужны мне".

Саша открыла дверь конторы, братья обернулись.
- Приветствуем! - хором сказали они. - Нам как раз тебя не хватает, что бы обсудить детали процесса!
Она улыбнулась.
- Я видела вашу стройку, это здорово! Думаю, вы все сможете сами решить. А мы лучше попьем чай. Я приготовила прощальный пирог, с орехами и изюмом.
Братья уставились на нее.
- Прощальный?
Саша включила чайник, кивнула.
- Да, скоро я вас покину. Хотела напоследок кое-что вам подарить.
- Как же это так? - мотнул головой Сол.
- Ты уезжаешь? - спросил Лес.
- Что-то вроде того, да, сажусь на поезд и уезжаю.
- Когда?
- Скоро, - мысленно она добавила. - "Маг придет и встретится с Наследником".
- Ну вот. - Ахиллес расстроено посмотрел на нее и уселся за стол.
- А что за подарок? - полюбопытствовал Соломон.
Саша достала коробочку.
- Это мой кларнет. Я знаю, вашему будущему дому понравится, если вы станете играть на нем.
- Мы не умеем. - Лес повертел в пальцах фрагменты инструмента.
- Все просто. Смотри, это собирается вот так. - Саша помогла ему состыковать части. - А теперь, дуть сюда, а жать сюда.  Остальное - дело привычки.
Сол дотронулся до блестящих клапанов.
- Какой красивый! Покажи, как ты это делаешь?
Саша пробежала пальцами по блестящей поверхности, ей всегда казалось, что мелодия уже сидит внутри инструмента, свернутая, сжатая, надо просто открыть ей дорогу, позволить выйти наружу и завиться лентой. Она обошла братьев, окружая их невидимой линией звука. Завершила музыкальный отрывок высокой нотой. Сложила инструмент в футляр, набитый разноцветными духами-мармеладками.  Пододвинула его Лесу и села в кресло.
- Поставите в гостиную вашего дома, когда достроите. На память.
Сол отправил в рот большой кусок пирога, налил всем чаю, задумчиво посмотрел на Сашу.
- И как же это! С кем мы теперь будем говорить о странных и непонятных вещах?
Ахиллес согласился:
- В нашей жизни появилось что-то волшебное, вместе с тобой.
Саша кивнула.
- Это не должно заканчиваться. Поэтому я познакомлю вас кое с кем. Они стоят там, на лестнице, мнутся, стесняются зайти. И они само волшебство.
Сол открыл дверь и выглянул на лестницу.
- Так это же дети! Заходите!
Мальчик и девочка зашли, сели на диван, сложив руки на коленях и выпрямив спины, немигающими взглядами вперившись в братьев. Потом мантикоры посмотрели на Сашу.
- Так это же люди!
- Да! - ответила она и тем и другим. - К этим людям вы можете обращаться за помощью, а к этим детям вы приходите за волшебством. Все получится.
Мантикоры и браться разглядывали друг друга.
- Чаю? Пирога? - предложил Ахиллес.
Девочка кивнула и расправила бант.
Саша встала.
- Вот и все. Прощаться сложно, ни когда этого не умела.
На несколько мгновений она оказалась сжата руками, телами, а потом очутилась на улице. Дождь кончился, и она глотнула влажный воздух, наполненный запахом листьев и земли.
"Светоч. Что бы призвать Мага, нужно собрать изначальных, а для этого нужен Светоч. Что это?" - она двинулась вперед, к реке, глядя то внутрь себя, то на серые подвижные тучи над головой. Несколько перекрестков, лестница на мост. Саша прошла по нему до середины, и остановилась, глядя сверху на темную, непрозрачную воду убегающую вдаль. В грядущее небытие. Тучи разошлись, и в просвет между ними выглянуло солнце, осветило волны, на каждой нарисовало живой блик. Они помчались вперед, наперегонки друг с другом, сияя светлой дорожкой на воде. Саша посмотрела на луч, изменивший все вокруг, рассеявший сумрак над рекой и у нее в голове.
- Я действительно глупа и слепа, - сообщила Саша реке. - Светоч, это Анна!
Она  развернулась обратно, доставая на ходу из сумки телефон. Посмотрела на вспыхнувший экран, замерла и убрала его: - «Как не просто. Пожалуй, надо сначала собраться мыслями и духом. И не бояться".
Саша шла по улицам, наугад поворачивая на перекрестках, или заходя во дворы. Казалось, для звонка нужно какое-то особое место. Не эта скамейка в сквере, не этот стул, оставленный кем-то у стены, не темный уголок кафе.
"Я придумываю препятствия, потому, что боюсь его услышать", - она остановилась, поглядела на хмурое небо. - «Сейчас дождь пойдет". Спряталась от первых капель в темной арке между домами. Тучи сгустились и на землю упали потоки воды, закрыв выход с обеих сторон полупрозрачными завесами. Саша вздохнула: - «Ах, вот вы как со мной?"
- Сделай что должна, - услышала хмурый голос Хранителя Запада.
- О! Мы снова общаемся?
- Он сказал, что твои ходы были безупречны.
- А мы были слепы и зря тебе мешали, - добавил Хранитель Востока.
- Он? Степа?
- Хранитель Юга, Хранитель Огня. Он самый молодой и поэтому самый мудрый из нас. Ему виднее,- пояснил Хранитель Севера.  - Он ближе всех к замыслу Тогоктосоздалэтотмир.
Саша кивнула:
- Хорошо. Я рада. А теперь тише,- она приложила палец к губам. - Шшшшш!
Достала телефон, и больше не думая, как и о чем говорить, в какой последовательности, каким голосом, набрала его номер. Гудок, второй, он подошел почти сразу.
- Сашенька! - услышала она его голос и почувствовала, как вспыхнуло лицо, руки и вслед за ними все тело целиком. В окружении прохладных струй, падающих с неба, и превращающихся под ногами в ручьи, в тени каменных сводов, ей стало жарко, как в самой сердцевине лета.
- Глеб, - слова вдруг закончились, так и не начавшись. Осталось только его имя. - Глеб!
Они молчали, слушая дыхание друг друга. Он начал первым:
- Я так ждал, когда ты появишься, думал что скажу, но сейчас, увидев твой номер на экране, даже не понимаю рад я или нет.
Он умолк. Саша переспросила:
- Ну, так как?
- Рад.  Но я опасаюсь, что все опять сможет встать с ног на голову, так и не придя в равновесие. Видимо зря, все и так кувырком.
Она слушала его слова и одновременно его голос, воспринимая его как музыку, струящуюся вокруг ее головы.
- Как Катя?
- А как я, тебя не интересует? - он сердился.
Саша прислонилась спиной к стене.
- Как ты? Глеб?
- Не знаю, - он помолчал, - Наверное, плохо, потому что мне больно, постоянно. Но я понял недавно, что не хочу никакой другой альтернативы. Я чувствую себя таким живым, каким не был никогда. Ты оказалась у меня внутри, как игла, проходящая от пяток до макушки. И это изменило меня, теперь я думаю, делаю и говорю совсем не так, как раньше.
- О! - Саша не понимала, что сказать в ответ, но Глеб продолжил:
- Каждое утро я просыпаюсь с мыслью, что проведу этот день снова без тебя, не увидев, не услышав. Но я встаю и иду вперед. И почему-то, впервые в жизни уверен, что в правильном направлении.
- Я... - она не могла подобрать слов.
- И еще, странное ощущение, я теперь помню всё за того рыцаря, за Илью. Как он жил, что делал и думал. Я чувствую как он. Почему так случилось, что это теперь часть меня?
- Наверно, тебе это нужно. Ты выбрал и забрал себе кусок моей истории. И стал им.
- Или ты мне дала его?
- Не знаю, мой любезный рыцарь, думаю это уже неважно.
- Неважно?! - вот теперь он действительно рассердился. - По ночам я вижу отрезанные головы, а весь день мучительно ощущаю твое отсутствие. Мой дом вздыхает и дышит, обретя какую-то странную жизнь. Обрывки слов и фраз, голоса, он будто беседует со мной иногда. Катя...
- Что с ней?
- Я не рассказал ей о тебе. Но этого и не нужно. Она видит тебя во снах, и, иногда, наяву. Встречает на тропинке в лесу, или замечает, как ты сидишь в кресле и читаешь книгу.
- Меня?
- Да. Маленькая рыжая девушка, вот с такими зелеными глазами. Трудно перепутать. Во сне ты подарила ей какой-то камень. И он показывает ей картинки, о чем-то, что заставляет её то плакать то смеяться! - он замолчал. Саша услышала в трубке тяжелый вздох. - А что ты сама? Что чувствуешь ты? Ты развернулась и ушла от меня. Как это было для тебя?
Саша присела на корточки, ощущая спиной холодные камни, закрыла глаза.
-Я вышла тогда за ворота, шла по дороге и вдруг почувствовала, что меня бросили в ледяной океан. Бескрайний, без верха, низа и линии горизонта, к которой можно было бы устремиться хотя бы взглядом. Просто погружение в холодную обволакивающую густую толщу. Но при этом сама я пылала таким пламенем, что, видимо, этот холод  и спас меня от того чтобы, ни сгореть полностью. Я пыталась плыть, то в одну сторону, то в другую, но сразу поняла бессмысленность этого. Там один лед, бесконечный, и стороны не отличаются друг от друга. И тогда я просто повисла в этом густом холоде, застыла неподвижно и превратилась в подобие подводного вулкана. Каждая мысль или воспоминание о тебе, выходя из меня, снаружи остывали и приобретали плотную форму. Через некоторое время я оказалась, как будто, в окружении армии терракотовых воинов, помня и зная каждого в лицо. И я, продолжая пылать уже чистым огнем, сожгла их одного за другим. А потом, я поняла, что единственный выход - это впустить этот лед в себя. Выпить этот океан до последней капли. И то, что казалось невозможным, получилось, я поглотила его, и он меня изменил. Изо льда и пламени возник совершенный кристалл. Меня в нем уже не осталось, но тем не менее, именно я наблюдаю игру теней и света на его гранях, - она замолчала, потом добавила: - Вот, как это было для меня.
- Ты могла вернуться, в любой момент! - воскликнул Глеб.
Саша покачала головой.
- Нет, не могла. Но, тем не менее, я обещаю, что вернусь к тебе, но это будет потом, в другой жизни, с другим лицом.
- Не хочу это слышать! - в трубке что-то громыхнуло и звякнуло.
"Он там что-то крушит" - догадалась она. Встала, поежилась, почувствовав холод.
- Сейчас мой путь почти закончен, Глеб. Я ухожу, просто делая для этого мира, то, что я могу. И мне нужна её помощь. Действительно нужна.
Он громко выдохнул:
- Уходишь?! Когда? Почему?  - и чуть погодя, - Сколько?
- Я чувствую, как линии, по которым я двигаюсь, распрямились, а нити ослабли. Неделя, может быть две. Но вряд ли три. Помоги мне, Глеб.
Он долго молчал, потом усталым голосом произнес:
- Да. Она перезвонит тебе. Скоро.
- Спасибо! - сказала Саша, но услышала гудки. Поглядела на погасший экран, подошла к краю арки и вошла в занавесу дождя.

Мокро и холодно. Дома она стянула одежду, чихнула и повесила сушиться в ванной, на натянутую под потолком веревку. Чихнула снова и снова.
"Горячий душ, вот что мне нужно.  Не будем омрачать последние дни постельным режимом и соплями". Она долго стояла под струями воды, впитывая тепло, заряжаясь им. Обернувшись, бросила взгляд на крышку унитаза с золотыми рыбками.
- Соскучилась по вас! - Саша махнула рукой, рыбки радостно ожили, взмыли вверх и, кувыркаясь, нырнули под воду, летая и кружась вокруг нее. - Надо будет выпустить вас в фонтан. И особо наблюдательные горожане начнут замечать, вдруг, словно духов золотых рыбок, живущих среди вздымающихся к небу струй.
Она прошлепала в спальню, завернулась в одеяло, растянувшись на кровати. Свесилась вниз, пошарила рукой и вытащила рюкзак. "Пришла пора утепляться" - она перебирала свою одежду, понимая, что нет практически ничего на холодную погоду. "Да уж. Я, похоже, и не собиралась прыгать по снегу вокруг новогодней елки!" Джинсы, свитер со звездочками и мухоморный шарф. "Звездочки напоминают портрет Константина. А шарф можно использовать и как ветровку с капюшоном".  Казалось, она выбрала его в магазине уже в прошлой жизни: "А ведь прошло только несколько месяцев. Как все изменилось за это время. Как изменилась я."
Саша запихивала рюкзак обратно под кровать, когда заметила в глубине большую картонную коробку. Вытащила, открыла крышку. Это была одна из коллекций хозяина квартиры. Плюшевая черная птица, старый черно-белый сифон, книжка про Арктику, с птицами на льдине на обложке, елочные игрушки.
- О! У меня есть еще один ценный экспонат в этот набор! - переложила подаренный проводником подстаканник из кармана рюкзака в коробку, задвинула все под кровать, натянула штаны и свитер, бросила взгляд на телефон: - Молчит.
"Время, мне надо заполнить его чем-то радостным, а не ходить из угла в угол" - Саша пошла в кабинет, села за стол, положила перед собой лист бумаги и вооружилась карандашом.
- Послушай, Потерянный Принц, я предлагаю напоследок устроить пир горой! Слушаю все твои пожелания, даже самые безумные! Устрицы, анчоусы, сыр Горгонзола?
Чужак свесил вниз сразу множество лап и вытянул карий глаз, уставившись на чистый лист, а потом на ее лицо.
- Стряпать будешь? - спросил он с надеждой.
Саша улыбнулась.
- Буду! Для тебя, все что угодно!
Его выросты взлетели, затрепетав и захлопав как крылья множества бабочек.
- Ну, тогда пиши! Тыквенный суп-пюре с орешками! Паста с грибами в сливочном соусе! И ни какие-то там шампиньоны, купи на базаре настоящих, лесных грибов.  Так... Еще торт, твороженный с фруктами и взбитыми сливками, ну как ты делаешь, только пусть там будет манго! И бруснику с сахаром! И копорский чай!
Саша записала меню, провела под ним черту и составила список покупок.
- Даже не уверена, удастся ли все притащить за один раз. В такие моменты жалею, что твой скафандр не в форме сказочного богатыря, - Чужак взволнованно загудел. Саша улыбнулась:
 - Да ладно, это я тебя троллю.
Она завернулась в шарф, вооружилась зонтом и вышла на улицу. "Так, сначала рынок, потом магазин". Бродя вдоль рядов, она нашла маленькую тыковку. "Ура, не придется толкать впереди себя карету для Золушки". И россыпь невероятной красоты подосиновиков - они были похожи на семью - два больших гриба мама с папой и несколько поменьше - их детишки. Два, нет три стакана брусники. И у старушки торгующей целебными травами пакетик чая. В супермаркете она взяла большую тележку, сложила в нее сумки и двинулась вперед. В какой-то момент ей показалось, что телефон в кармане дернулся. Саша молниеносно достала его, но нет, пустой экран, тишина. Вздохнула: - "Ну ладно, продолжим!" - брала с полок нужные ингредиенты, складывала их в корзину, вот пачка творога, манго, карамболь для украшения торта, сливки. "Вроде все!" - она покатила тележку к кассе, пристроилась в хвост длинной очереди. Когда-то ее раздражала необходимость стоять и ожидать, но сейчас, она с любопытством разглядывала людей вокруг. "Прожив среди них всю жизнь, я чувствую себя пришельцем. Капитаном Куком, приплывшим к неизвестным землям, и пытающемся разобраться в поступках аборигенов" - она рассматривала, как покупатели выкладывают на ленту наборы товаров. Невероятные ребусы, рождающие в голове самые безумные предположения. Шоколадка, бутылка водки, тест на беременность. Две упаковки гороха и два рулона туалетной бумаги. Головка чеснока, воздушные шарики и двадцать синих гелиевых ручек. Три литровые банки, ситечко и пластиковый бюст Дарта Вейдера. Нож с волнистым краем, рулон черных мешков, разноцветные трубочки для коктейлей. И вдруг, позади ее манго - подгузники, печенье, соска и почему-то колода карт. Саша обернулась, бросила взгляд на сосредоточенную женщину с коляской. Потом на саму коляску. Потом на младенца в синем комбинезоне, пристально смотрящем ей прямо в глаза. И на сбитое его ножкой одеяльце, с узором из белых и черных полосок и зеленых листьев. Березки! Синий мальчик в березовом лесу. Саша закрыла рот ладошкой и тихо засмеялась. "Ну что, Сергей Ромуальдович, приплыли!" Она опустила руку в карман, достала голубой кубик, порядком потершийся, с облезшей на одной грани краской. "Держи назад свою игрушку!" - незаметно положила его в складки одеяла, и увидела, как маленькие пальчики схватили, сжали его крепко-крепко.
Улыбаясь, она разложила покупки в два огромных пакета, подхватила их, еще сумку на плечо и зонт зажат под мышкой и двинулась домой. "Итак, я сделала почти все, что должна. "Вот и кубик вернулся к хозяину" - думала Саша, остановившись и пропуская трамвай. Асфальт под ногами затрясся от проезжающих мимо вагонов. Трамвай скрылся за поворотом, а его вибрации почему-то передались сумке. Саша недоуменно посмотрела на нее, задумалась о странных происшествиях. "О, боже!" - бросила пакеты и выхватила телефон. Экран светился именем Глеб. Она нажала кнопку: "Скорее, успеть!" и уже в воздух выкрикнула:
- Да!
- Саша? - тихий голос.
- Катя? - она тоже заговорила шепотом.
- Ты настоящая?
- А ты?
На том конце захихикали.
- Я хотела сказать, как хорошо, что ты настоящая! А то я уже полагала, что схожу с ума.
- Да, это хорошо, хотя иногда удивляет.
- Ты такая, как в моих снах?
- А какая я там?
- Маленькая рыжая девочка, постоянно трешь свой нос?
Саша дотронулась до кончика носа, и одернула руку.
- Похоже это я.
- Прекрасно!
Вдалеке показался еще один трамвай.
- Так, погоди минутку.
 Саша прижала трубку щекой к плечу, подхватила зонт, пакеты и быстро прошла вперед, нырнула в ближайший двор, рухнула на скамейку.
- Всё в порядке?
- Что есть порядок? - она сидела под рябиной, смотрела на красные налитые грозди и улыбалась. - Мне нужна твоя помощь.
- Я готова сделать что могу.
-А что "не могу"?
- Тоже, только не знаю получиться ли. О чем речь?
Саша задумалась.
- Так, с какого конца начать распутывать клубок?
- С начала начал?
- Можно и так. В тот момент, когда этот мир перестал быть только замыслом и проявился, возникли и первые существа, живущие в нем. Только тогда жизни не было, поэтому и сложно сказать что они жили.  Духи или сущности. Но мир развивался, наращивал обороты и оболочки, и эти существа тоже. И теперь, по крайне мере внешне, они соответствуют всему происходящему вокруг. Как ты и я.
- Изначальные духи? Ты хочешь сказать, что теперь они все люди?
- Скорее части проявленного, люди в том числе, но, пожалуй, еще места - не удивлюсь, если какая-нибудь гора или река или трещина в земной коре может оказаться кем-то из нас. Стая летящих фламинго? Но это предположения. Точно видно на Другой стороне. Посмотри. Ты наверняка нас всех видишь, это часть твоего пути.
- Я вижу переливающиеся, невероятно подвижные сущности, похожие на звезды. И еще вздымающиеся вверх светящиеся тоннели, перекачивающие сквозь себя дыхание мира. И еще разноцветные пузыри, как будто бесконечный боулинг, в который они играют сами собой. Ты об этом?
Саша слышала слова и одновременно, как будто, видела картинку, которая ими описывалась.
- Я не знаю. Да и это не важно. На данный момент надо найти только одного духа. Он затерялся где-то очень далеко, а без его присутствия ни чего не получится.
-И как его найти?
- Позвать. Мы должны собраться и позвать его. А ты попробуй нас собрать, - она помолчала, подумала, продолжила: - Я вижу то, о чем ты говоришь, но не могу дотянуться, войти в контакт. А ты можешь. Поговори с ними, кто-то сможет прийти, и мы бросим наш зов в Истинное тепло.
Катя напряженно молчала, как будто пыталась проделать это сразу.
- Дотянутся и поговорить, у меня не получается. Я не растягиваюсь так сильно.
Саша оперлась спиной на пакеты, вытянула ноги, закрыла глаза. Несколько мгновений вглядывалась в Другую сторону.
- Ясно. Попроси Глеба, он поможет.
- Глеб? - Катя явно удивилась.
Саша кивнула.
- Вы не только пара, но еще и давнишние соратники. Думаю, он сможет решить эту задачу. Вы вместе сможете.
- Хорошо, - Катя опять перешла на шепот. - Я в деле. Вернее мы. Перезвоню по результатам.
- Буду очень тебя ждать! - она послушала гудки и убрала телефон.
"Ждать! Теперь нужно просто ждать!" - это всегда давалось Саше с особым трудом.
Она собрала вещи, покупки и зашагала домой.
В гостиной золотые рыбки парили вокруг Чужака. А он творил для них в воздухе кольца, препятствия и легонько направлял их своими тяжами.
- Какую отличную шутку ты сделала! - восторженно заявил он.
- Да! Они хороши! - Саша взмахнула рукой и рыбки, выстроившись в ряд, поплыли друг за другом, вырисовывая сложный орнамент.
- О! Красота!
- Ага. А у нас на повестке дня пир горой. Приступим к реализации праздничного меню!
На кухне покупки перекочевали из пакетов в плошки, а затем закипела работа.  На плите булькало и скворчало, жужжал блендер. По квартире поползли ароматы.
- Чую, чую прекрасный ужин! - гудел из гостиной Чужак. Саша достала скатерть, тарелки, приборы и отнесла туда.
- Хва бездельничать, давай накрывай на стол.
Они съели тыквенный суп, а потом пасту с грибами. Потом еще по огромному куску торта, запивая чаем. Чужак аннигилировал бруснику и попросил добавки. Саша откинулась в кресле, выдохнула:
- Все! Есть больше не буду, никогда! - и сама замерла от своих слов: - "Вдруг это правда?"

 
Катя перезвонила через два дня.
- Получилось! - гордо сообщила она, даже не поздоровавшись.
- Привет, - ответила Саша. - Рассказывай.
- Ты была права про нас с Глебом. Как только мы попробовали оказаться на Той стороне вместе, то все стало просто и понятно. Трудно описать словами, но мы были похожи на гигантскую рогатку, где он был всей структурой, а я зарядом. Он, как будто, выстреливал мною в нужную сторону, как письмом, как приглашением.
- И как? Многих удалось позвать?
- Позвать да, но придут несколько. Они согласились, то есть явно ответили положительно.
Саша прислушалась к себе.
- Да, достаточно.
- Теперь технический вопрос. Когда и куда. Где собираемся?
- Хм, - Саше вдруг представилась картина магического обряда на центральной площади, и лица шокированных горожан. "Хотя, может они и не заметят, как всегда". - Наверное, нужно придумать уединенное место. Где нет случайных людей, и мы ни кому не помешаем.
- И ни кто не помешает нам, да.  - Катя добавила. - Одна из приглашенных, Оля, предлагает место - круглая поляна в лесу на самой границе тонкого мира и проявленного. Туда идет множество дорог, всем будет легко добраться.
Саша вдруг увидела перед глазами как будто ожившую фотографию. Густой лес, звенящий во мху ручей, поляна, словно вычерченная циркулем и дуб посередине. Потянулась туда, пробежала ветром по его листве, взъерошила траву и нырнула в холодный поток родниковой воды.
- Да, мне нравится это место.
- Через три дня?
"Вечность!" - она ощутила всю невыносимость промедления. Катя почувствовала.
- Завтра? Вечером?
Саша представила полную луну, поднимающуюся над лесом, туман, ползущий над ручьем.
- Да! Я буду!
- И я! - голос у Кати был бодрый и полный энтузиазма. - Мы соберемся и позовем его! 
- Спасибо тебе, - она нажала отбой и вдруг поняла, что ее время закончилось. Последние песчинки падали вниз в звенящей тишине. Линий больше не было, осталось только окно, зовущий портал, а за ним пустота.  И единственное, что можно и нужно делать, это прыгнуть в нее с пустыми руками.
Медленно, всё стало происходить мучительно медленно, будто время кто-то капал пипеткой. Саше казалось, что она видит эти летящие капли, падающие на дно колбы. Она с трудом дождалась вечера, ходя из угла в угол, перекладывая вещи с места на место. Потом нырнула в кровать, попыталась уснуть. Ворочалась, стала слышать вдруг прохожих, машины, какие-то поскрипывания и постукивания. За окном пошел дождь, его равномерная музыка, стучавшая в стекло, окончательно пробудила. Саша открыла окно, села на подоконник и подставила руки и лицо прохладным каплям. «Я горю!» - она почувствовала, как от нее исходят волны жара.
Она прошла по комнате, оделась. «Надо погулять, охладится», - посмотрела на льющиеся с неба струи воды. «Где-то тут был дождевик» - Саша открыла шкафчик у входа в квартиру. Прикоснулась к хозяйским вещам. Зонтик, щетка, фонарик, три свечки, много разных ключей, от неизвестных комнат, квартир и, наверное, шкатулок и часов. «Вот он!» - она достала свернутый пакет, застегнутый на молнию, с нарисованным человечком в плаще, вздымающем руки в сторону небес. Расстегнула его, вывернула. Ткань расправилась, упала вниз яркими складками. «Слишком большой для меня» - Саша надела дождевик, он доходил ей до самых щиколоток, рукава пришлось подвернуть. Она  накинула на голову капюшон и вышла на улицу, в занимающийся рассвет.
До сквера, потом  к реке, вдоль нее по тропинке, вперед к крепости. Она прошла по валам, прикасаясь к каменным стенам. Константин молчал, все молчали, и, Саше казалось, так же как она, слушали падение капель в эту колбу, почти готовую к неизвестной алхимии. «Не о чем вспоминать, не о чем жалеть. Все прошло и все только начинается. Раз за разом я набираю в грудь воздух, перед очередным нырком. Не оглядываясь назад. И прыгаю».
Сделав большой круг, она вернулась в город, ранее утро, редкие прохожие с зонтами. Улицы, перекрестки, парки и скверы. Саша шла произвольным маршрутом, сворачивая, куда придет в голову. Дождь закончился, выглянуло солнце, и со стороны реки пополз туман. Он сливался с паром, поднимающимся от мокрой травы. День обещал быть жарким. Заглянула в какой-то двор, заполненный уже туманом, как кружка с молоком, села на качели. Они бесшумно задвигались, вперед – назад. Она не видела в молочной густоте даже своих ног, только красные всполохи дождевика. Дождалась, пока качели остановятся сами, прошла за сараями и вышла на улицу с другой стороны двора. Вдоль многоэтажки, потом через детскую площадку, к ряду гаражей. Их стены покрыты множеством надписей и рисунков. Саша обогнула один, с любопытством читая строчки, еще раз, выхватывая взглядом пропущенное, потом следующий гараж, обошла их все. Какие-то веселые художники тут обильно потрудились, а потом еще и поклонники их творчества, и противники. Она улыбнулась. У следующего дома две скамейки, тоже полностью разрисованные. Покружила вокруг них, узнавая много подробностей о неизвестных персонах и их взглядах на жизнь. Саша чуть ускорила движение, и вдруг надписи и рисунки стали складываться в непонятные письмена, отрываться, парить в воздухе, лететь за ней хвостом. Попыталась увернуться от них, но они плавно  двигались за ней, подсвеченные солнечными лучами, переливаясь внутри обрывков тумана. Саша запрыгнула на бетонную урну между скамейками, буквы закружились вокруг мерцающим потоком. Взмахнула руками, как дирижер, направляя их к деревьям, домам, в каждое из окон и почувствовала взгляд. Кто-то пристально смотрел на нее, откуда-то сверху. Она запрокинула голову, капюшон упал на спину, и встретилась глаза в глаза сама с собой. С тем волшебником, находившимся в долгом заточении в башне звездочета. Совсем в другом городе, в другое время. Саша засмеялась, взмахнула руками,  потеряла равновесие и упала в траву. Она лежала посреди стриженого газона, и хохотала, разбивая своим смехом исчезающие клочья тумана.
«А теперь домой! Пора собраться в мое самое необычное путешествие!» - Саша легко зашагала вверх по улице.  Купила свежие, горячие булочки к чаю, порадовать Чужака.
Весь день она прибиралась, вытирая, вымывая и редуцируя следы своего присутствия в этой квартире.  Потом достала из-под кровати рюкзак, разложила вещи. Надела джинсы, короткое платье, которое одновременно служило длинной кофтой, стеганую жилетку, ботинки. «Лес, ночь, надо утеплиться» - сложила шарф  и замоталась в него, соорудив что-то вроде пышного воротника. Оставшиеся вещи запихнула в рюкзак. Посмотрела на него: «Что-то подсказывает мне, что мы более не увидимся, прощай». Положила его рядом с пакетом на входе, который надо было выкинуть. Еще раз прошла по комнатам. «Порядок!» - подхватила пакет с мусором, рюкзак, вышла на улицу и бросила в помойку. Вернулась домой, присела на стул в прихожей.  Посидела, чувствуя токи этого пространства. Последний раз. Встала, зашла в кабинет. Чужак был молчалив, но наблюдал за ней всеми тремя глазами сразу. Саша дотронулась до одного из его ярко-зеленых тяжей, свисающих вниз.
- Думаю, что сюда я уже не вернусь. Но я приду за тобой, как мы и договорились. Будь к этому готов.
Он загудел, засветился, по поверхности побежали разноцветные искры.
- Я уже готов. Жду тебя. И удачи!
Она вытащила из кармана пакетик, раскрыла его.
- Хочешь пончик?
- Не откажусь! – он подцепил один и утащил его вверх. Саша достала оставшийся, засунула в рот, прожевала. Потом подошла к входной двери, распахнула ее, и вместо лестничной площадки увидела моховые кочки и стволы деревьев. Шагнула туда – шорох листьев, сверчки и уханье совы вдалеке. Дверь закрылась, темнота, черные силуэты деревьев смыкаются над головой.
 Саша пошла вперед, веточки захрустели под ногами. «Надо было взять хозяйский фонарик» - подумала она, и, как будто откликнувшись, что-то зажглось и замерцало между стволов.  Несколько шагов и она вышла на круглую поляну, освещаемую полной луной.  В самом центре, у раскидистого дуба двигались фигуры, иногда выхватывая из темноты лица друг друга лучами фонариков.
Она подошла к ним, взмахнула руками и чуть поклонилась.
- Приветствую вас всех! И спасибо, что пришли на помощь!
Они сгрудились, приблизились, как будто засветились все вместе, и она пробежала взглядом  по их лицам. Катя, коротко стриженная со светлыми глазами в тонких морщинках и ямочками на щеках. «Да, именно такой стала бы Анна, согласись она остаться со своим рыцарем». Как всегда, с рюкзаком за спиной, Странник. Он сделал шаг к ней, но остановился, что-то увидев в ее глазах, и просто кивнул. Женщина, с волосами, тянущимися к небу противореча законам гравитации, ее лицо, шея, руки были покрыты татуировкой из знакомых символов. Саша заглянула ей в глаза: - «Где-то и когда-то я встречала её. Но нет, не помню. Так, всю жизнь, мы и проходим мимо друг друга, не останавливаясь и не говоря правильных слов». Светящийся столб, он вспыхнул яркой волной, когда она посмотрела на него, и рассыпался фейерверком искр. И последний, ткнувшийся ей мордой в плечо, белый олень, с огромными золотыми рогами и золотыми копытами. Он качнул головой, и Саше показалось, что созвездия на небе начинают танцевать вокруг ветвистых рогов.
«Как мало, и как много. Мои друзья, и мои братья!»
Катя сделала шаг вперед:
- Что нам делать, командуй.
- Все просто. Мы позовем одного из нас, заблудившегося где-то далеко. Откроем ему путь, покажем дорогу. Для этого надо будет просто назвать его по имени – Маг.
- Это правда, такое имя? – с сомнением поинтересовался Илья.
Она покачала головой:
- Нет, «Маг», - это просто оболочка для снаряда, для самого призыва, но совершенно достаточная, что бы он услышал.
- Приступим? – спросила женщина в татуировках.
- Скоро, но сначала я заполню это место Истинным Теплом. Именно оно, передаст наш зов адресату.
Саша набрала в грудь побольше воздуха, внутри себя переплела его со своими озорными ветрами,  окунула их в золотую пыль и медленно выдохнула. Из ее рта вылетело светящееся облако, клубясь, расширяясь, блестя при лунном свете. Еще один глубокий вдох, выдох. Облако окутало их, закружило, Странник удивленно оглядывался, Катя смотрела на светящиеся ладони, а татуировки на лице Ольги вдруг зажглись ответным светом. Вдох, выдох. Саша напомнила себе изображение ветра, на старинных гравюрах, лицо с надутыми щеками, выдувающее сильнейший поток. Новая волна золотой пыльцы потекла по поляне в разные стороны, облепила светящийся столб, и на нем вдруг проступило мужское лицо, пронзительный взгляд, горбатый нос и приоткрытый от удивления рот.  Вдох, выдох. Олень стал целиком золотым, оглядывал себя недоверчиво, переставляя ноги в потоке жидкого золота. Вдох, выдох. Течение расширилось, золотое облако окружило дуб, распалось на несколько лент, заструившихся по поляне в разных направлениях. Вдох, выдох. Струи вздымались вверх, расширялись, обвивали друг друга. Саша положила руки себе на грудь, сердце колотилось, будто собиралось выпрыгнуть наружу. Последний раз – вдох, выдох. Золотая пыль замерла, остановилась, поляна оказалась заполнена ею целиком, как тарелка с невероятным, светящимся, блестящим супом.
Саша знала и чувствовала, что надо делать дальше. Видимо, память, не явная, а хранящаяся глубоко внутри, сейчас вынырнула на поверхность, как рыбка, ударила по воде золотым хвостом.  Она сделала несколько шагов вперед, сгустила, сжала призыв как пружину, обернула его в оболочку имени и из-за всех сил швырнула в озеро золотой пыли.
- Маг!
На поверхности возникли и побежали в разные стороны волны. И тут же их подбросила вверх, вспенила и закружила Катя:
- Маг!
Странник галантным жестом пропустил Ольгу вперед. Она позвала ласково, как будто ребенка.
- Маг.
Начался шторм, потоки вздымались и падали друг на друга. И Саше показалось, что жидкое золото заполнившее поляну закипело.
- Маг! – крикнул Странник и над поверхностью возникли вихри, закружились, затанцевали.
- Маг, – столб позвал его без звука, но его призыв упал в золото, как будто весил много тонн. Образовалась воронка, завертелась, вбирая в себя волны, смерчи, притягивая их всех.
Олень мотнул головой, и вдруг прыгнул в самый центр воронки.
- Маг! – протрубил он.
Водоворот взметнулся вверх, став огромным тайфуном, закружил их всех, дуб, поляну, звездное небо и, вдруг, рухнул вниз, пролился рекой, потоком, извиваясь золотой змеей, исчез в лесу.
Саша, сидя на траве, удивленно оглядываясь.
- Все целы?
Они посмотрели на неё.
- Получилось? – спросила Катя.
Саша поднялась, смахнула веточки и травинки, потерла нос, посмотрела на сомкнувшийся лес, в котором только что скрылась гигантская золотая змея.
- Не знаю.
- А как мы узнаем? – Илья тоже смотрел на лес, потом на небо, потом снова на нее.
- Возможно, надо подождать, – предположила Ольга. И ответом на ее слова вдали вдруг возник громкий звук. Он нарастал, приближаясь к ним. Было видно, как отклоняются в разные стороны вершины деревьев, освобождая кому-то дорогу.
- Похоже, оно возвращается, это цунами, – предположил Илья.
Из леса вырвался ветер, наполненный листьями, обрывками мха. Саша повернулась лицом к опушке.
- Нет, это Маг. Он спешит к нам.
Они встали рядом с ней, с любопытством и опаской ожидая его появления.
Земля под их ногами завибрировала, лес на опушке задрожал, казалось, на них надвигается кто-то огромный, раздвигая гигантскими руками стволы деревьев. Ближе, еще ближе. Рокот  в лесу становился все громче, превратившись в оглушительный грохот.
И, вдруг, тишина. Все замерло, они застыли, затаив дыхание. Кусты на опушке раздвинулись, и на поляну выбежала собака. Она замерла, увидев их, с поднятой лапой, принюхалась. Потом подбежала ближе, подпрыгнула на задних лапах, закружилась на месте. Кувырок, уши летят вокруг головы, скачки в разные стороны, погоня за своим хвостом, снова прыжки, кружение и взгляды. Собака явно что-то про них замечала. Последний кувырок, и она замерла, наморщив морду и изобразив улыбку. Уши затрепетали, одно стояло торчком, а другое упало.
Саша смотрела в глубокие карие глаза, на мокрый розовый нос. «Поразительно! Впервые я с другой стороны!» - и вдруг разрозненные части головоломки соединились в ее голове и она засмеялась. «Эй, Тотктосоздалэтотмир! Какая отличная шутка!» Вытирая рукавом слезы, выступившие от смеха на глаза, Саша подошла к собаке и взяла ее голову в свои ладони.
- Прекрасное создание! Как же я рада тебе! – и поцеловала розовый нос.
И в тоже мгновение, с ее глаз казалось, упали очки, которые мешали видеть мир и происходящее в нем истинным, таким, какое оно есть на самом деле, придуманным и воплощенным Темктосоздалэтотмир. Собака вся была наполнена переливающимися золотом вихрями, крутящимися спиралями, края которых плыли над её спиной, похожие то ли на гребень, то ли на гриву. Глаза стали огромными, светящимися, исторгающими из себя всю плотность света, как лучи прожекторов, достигающие самых отдаленных уголков. И они были направлены на нее, осветили ее всю, без остатка, и Саша увидела, что она лишь сосуд для живой текучей радуги, запертой в тонкой оболочке тела. На лбу собаки, сиял и наполнялся по очереди всеми цветами витой рог. Собака наклонила голову, чуть развернулась и боднула им ее. Саша увидела, как проходит он тонким стилетом сквозь ее оболочку, освобождая радугу внутри. Как вытекает она наружу, расширяется и распрямляется, наконец, обретая присущую ей изначально форму. Гигантского шара. Оболочка же истончается, становится старым пергаментом, оберточной бумагой, расписанной золотыми закорючками и буквами, Саша вглядывается в них, и читает историю, сказку или фрагмент  чьего-то дневника. «В этот день я решил, наконец, поставленную  задачу. Ответ оказался простым, но само решение, потребовало представить себя не как целостность, а как сумму слагаемых. Отделить друг от друга мой внешний уровень, мой внутренний уровень и оставить только тайный. И для каждого из нас свить в новую нить. Те канаты, которые повлекут  за собой иными путями. Там, где я никогда не смогу пройти целиком, маленькая собака пролезет сквозь нору. А умелый волшебник сделает правильные ходы, в игре, которую все вместе мы приведем к финалу. И наше воссоединение послужит… »
-Какая скукота! – Саша отбросила от себя мятую бумагу, тут же вспыхнувшую и превратившуюся в пепел на лету.  Схватила в охапку существо, похожее на золотого единорога, теперь она видела, что это вовсе не собака, обняла его, взлетела и закружилась с ним в танце. В ее объятиях он вдруг стал распадаться на части, на вращающиеся спирали и тонкие золотые иглы, закружившиеся вокруг нее. Саша поманила, и они упали в нее, соединившись, став ее лучами, выстроившись по периметру радужного шара. Спирали, оказались у нее внутри, стали вращаться быстрее и быстрее, расплескивая жидкую радугу вокруг фонтаном брызг. Еще несколько мгновений, Саша могла видеть привычный мир. Поляну, окруженную лесом, темные силуэты на фоне светлеющего неба. Шарф, свернувшийся на траве на том месте, где она только что поцеловала собаку. А затем он стал частью бесконечного забора перед ее глазами, рисунком на нем, фрагментом живого граффити на одном из бетонных блоков. Радужная капель,  попадая на стену, проделывала дыры, трещины, смывая рисунки, разбрасывая в стороны осколки. Бескрайняя стена вдруг оказалась пазлом, головоломкой собранной из плохо подогнанных друг к другу фрагментов. В щели между ними пробивался свет, то тут, то там, и достаточно было одного движения, легкого Сашиного прикосновения, что бы вся она стала разваливаться и разлетаться подобно карточному домику.
Уже не наблюдая за хаотичным падением и верчением этих разрозненных частей, Саша полетела вперед, на  свет. Промчалась радужным шаром над бесконечными полями, сплетенными из светящихся нитей, и урожаем, выращиваемым на них – миллионными, миллиардами цветных шаров.  И наконец, увидела его, фигуру, восседающую на кубе, то ли из камня, то ли из неба, парящую в пространстве перед ней, жонглирующую цветными шарами.  Он потянулся, хрустнул пальцами и открыл глаза. Камертон, играющий в свою игру от начала начал.
Улыбнулся Саше:
- Пришел конец времен! И дирижер может покинуть свой оркестр,  – зевнул, из его рта вылетели последние разноцветные шары и лопнули над головой, став фейерверками искр. – Ты нашла Мага.
Саша увидела, как из его рта показался язык, метнулся к ней. Она увернулась, отлетела в сторону.  Он втянул язык обратно, удивленно заморгал.
- Маг, это я! – выкрикнула она, выбросила вперед радужный тяж и слизнула его целиком, Камертон вместе с его троном. Подержала на языке, радуясь вкусу. – Монпансье!
И проглотила.  «Что теперь?» - она обернулась, перекувырнулась, услышала внутри себя голос Камертона:
- Ныряй.
Хотела переспросить куда, но заметила яркую воронку, вдруг появившуюся прямо под ней. Светящийся туннель, с входом, обрамленным пляшущими лучами, похожими на ресницы.
- Ныряй! – закричал Камертон. – Войдем в этот мир с другой стороны! Конец одних времен, это всегда начало новых!
Саша засмеялась, разбрызгивая радугу, и прыгнула внутрь. Закружилась, а потом полетела вверх и вниз, вперед и назад.
- Насквозь! – выкрикнула она, и вдруг почувствовала, что ею выстрелили, как радужным ядром. Она взмыла, удерживаемая лишь тонкой нитью, над вибрирующим, подвижным гнездом, похожим на фантастический гигантский бублик, вращающийся поглощающий и рождающий себя заново бесконечно.
- Так вот ты какой! Наш мир! – она обернулась и увидела еще множество похожих созданий. Больше, меньше, разных цветов, они заполняли бесконечность вокруг нее.
– Всё малое, всегда повторяет всё большое! – захохотал Камертон. - А теперь, найдем Наследника!
Нить, которая связывала их с миром, натянулась, завибрировала, Саша сделала кульбит, кувыркнулась и  влетела обратно, в подобие гигантского глаза или воронки на внешней поверхности мембраны мироздания.
Оказалась в плотной, молочной белизне, как будто в густом облаке. Огляделась.
- Маг это я! Так, где же ты, Наследник?!
И тут же Саша увидела, что туман вокруг пронизан блестящими трубками. Около нее оказался глянцевый раструб трубы, похожей на старинный стетоскоп. Она заглянула внутрь и увидела где-то бесконечно далеко, и, одновременно, совсем близко, карий глаз, с любопытством глядящий на нее с противоположной стороны. Саша покрутила трубу, изменив фокус пространства и времени.  И как будто в кино, на натянутом экране перед ней возникла картина.
Дверь квартиры, ставшей ее домом, но которую она так и не считала своей, распахнулась, открытая ключом. В прихожую вошел человек, поставил на пол большой, потертый чемодан и огляделся. Сначала он заметил золотых рыбок, они выпорхнули из кабинета и закружились у него над головой. Сделал пару шагов, вошел в комнату и уставился на разноцветных мармеладных человечков, которые в невообразимом множестве бегали по стенам, прыгали с книги на книгу, сновали по полкам в шкафу и шныряли под ногами.   С изумлением наблюдал, как несколько  из них пытаются забраться по штанине вверх, посадил их на ладонь, поднес к глазам, что бы получше рассмотреть.  Единственный, кого он не увидел, пока тот не рухнул ему на голову, был Чужак. Потерянный Принц отпустил люстру, и всем своим объемом, с выростами, тяжами и глазами упал на хозяина квартиры сверху, облепив сразу со всех сторон. Саша увидела незнакомца, лежащего на ковре, пытающегося выползти из под зеленной массы. Потом глаза Чужака, крупным планом, он смотрел прямо на нее и вопил:
- Сашааааа! Я поймал его!!! Я прыгнул в сердце мира! Что мне делать даааальше?!
Смеясь, она двинулась к ним, сквозь расширившуюся воронку. Взяла руку незнакомца, потянула, помогла встать. И, одновременно, обняла Потерянного Принца, сквозь его скафандр, за самую его сердцевину. Почувствовала, что в том месте, где она соприкоснулась с ними, произошло слияние, объединение, образовалась связь, которую уже невозможно разорвать и нарушить. Повлекла их к себе, провалилась внутрь воронки, полетела им навстречу, чувствуя бешеную скорость взаимного притяжения. Чужака и хозяина квартиры в тот же момент затянуло в противоположный конец стетоскопа. Они мчались друг к другу, все быстрее и быстрее. Саша не ощущала ни чего, кроме этого полета и сближения. Все исчезло, но они были ближе, еще ближе, еще.
- Наследник! – крикнула она за мгновение до столкновения. Увидела его веселый взгляд, глаза в глаза.  Удар! Они оказались в эпицентре взрыва, потрясшего этот туннель, разрушившего его структуру и стены. Стетоскоп разлетелся на тысячи тонких нитей, повисших в пространстве вокруг них обрывками, истончающимися, исчезающими на глазах. Взрывной волной их выкинуло наружу, толкнуло, кувыркнуло, закружило, вдавило друг в друга и вышвырнуло далеко вперед.
Саше показалось, что она зажмурилась в момент взрыва, а сейчас открыла глаза. Вокруг них светился бескрайний простор Другой Стороны. Место и состояние, где все и всё, выглядят и оказываются такими, как замыслил их Тотктосоздалэтотмир. Саша превратилась в сияющую звезду, с множеством лучей, протуберанцев и радужных водопадов, рассыпающих переливающиеся капли во все стороны. Ее излучения переплелись и смешались с молниями-разрядами, окружающими концентрированную пустоту, абсолютно полный спектр, являющийся сутью и сущностью Потерянного Принца. Наследник оказался пульсирующим порталом, вспыхивающим поочередно, то ярким светом, то непроглядной тьмой. Сердце мира, перекачивающее сквозь себя одновременно и замысел и проявленность  Тогоктосоздалэтотмир. Они вращались, соединившись вместе, наблюдая и постигая.
- Мы что, танцуем? – засмеялся Наследник.
- Мы летим! – воскликнул Потерянный Принц.
- Мы сливаемся, - заметила Саша. С каждым оборотом они все глубже проникали друг в друга. – И мы кое-кого забыли.
- Забыли? – переспросил Наследник.
- Да! В этом поезде должен быть еще пассажир. Офелия! – крикнула она. Вокруг возникли, запетляли светящиеся нити, переплелись в густую сеть, потом расступились и за ними появился сияющий золотом шар. Как бабочка, он легко вспорхнул с цветка, непринужденно нырнул в Сердце мира, и оказался внутри них, всех сразу. Они вспыхнули золотыми лучами, став похожими на солнце, как рисуют его маленькие дети.
- Как это притягательно и красиво! – радовалась Офелия.
- Саша, - вдруг позвал Потерянный Принц, - А давай еще возьмем к нам Белый?  Мою Белочку?
- Это будет любопытно, - заметил Наследник.
- Я за! – согласилась Офелия.
- Я тоже! Берем! – Саша ощущала, что они все вместе складывают последние фрагменты головоломки, придуманной Темктосоздалэтотмир, что бы поиграть самому с собой, и с ними, конечно же. Она нашла место и мгновение, когда Белая Госпожа, лишившись своей земной оболочки, своего пути, своей истории, с ее горестями и радостями стала тем, кем она была изначально, чистой волной – Белым. Саша прикоснулась к ней, и они почувствовали желание, согласие и ответный восторг, белую вспышку, окружившую их ореолом, рассыпающим вокруг искры счастья, радости и вдохновенного творения.
- Все в сборе, – скорее констатировал, чем спросил Наследник.
- Начинаем обратный отсчет? – предложила Саша.
- Вперед! – воскликнула Офелия.
- Давай же! – торопил Потерянный Принц.
Белая Госпожа, сияя и обнимая их всех сразу, закружила, завертела.
- Быстрее! – пела она, ее голос превратился в одну ноту, ставшую настолько громкой, что она заполнила собой всё вокруг. Та Сторона вибрировала с ними в унисон, нити кружились и звенели. Звук и скорость вращения слились друг с другом, и превратились в руки, сжимавшие их в единое целое.  Руки Тогоктосоздалэтотмир наполняли их Истинным теплом, превращая в неведомое существо. Кружась в бесконечных ладонях, наматывая на себя любовь, и новое предназначение, они слились, стали им - Единым. Тотктосоздалэтотмир мгновение, годы и вечность любовался им, а потом дунул, разжал ладони и исчез.
Единый полетел вперед, веселясь, пронизывая собой время и пространство. Потом направление вдруг изменилось, он стал падать вниз, сквозь бесконечное голубое небо, врезаясь в облака, и хохоча. Затем свалился в воду, засмеялся фонтану брызг, побежавшим волнам и поплыл.  Ныряя в глубину, вылетая на поверхность, и снова падая в брызги, кувыркаясь в бескрайнем океане. То, что ждало там, впереди, звало и манило его. Единый поплыл быстрее, но вода вдруг стала густая и рыхлая, превратилась в землю. Он понял, что оказался внутри горы, пополз вперед, в узкий лаз, сквозь осыпающийся песок и камни. Вдали показался огонек, мерцающее пламя свечи, скорее к нему, он извивался в тесном проходе, отталкивался от стен и двигался вперед. «Чуть-чуть! Еще чуть-чуть!» Стены смыкались, давили на него все сильнее, он чувствовал всю тяжесть горы каждой своей клеточкой.  Но, тем не менее, свет приближался, увеличивался, и, наконец, превратился в пылающее огнем игольное ушко.  Единый начал протискиваться в него, опаляемый нестерпимым жаром, из последних сил он напрягся, оттолкнулся и выпорхнул наружу. Чьи-то сильные руки тут же подхватили его,  повлекли вверх. Единый открыл глаза.
- А ну-ка! Кто тут у нас?! – загромыхало вокруг него. – Как тебя зовут? Дай на тебя посмотреть! Дмитрий? Алексей? Или, скорее всего, Александр?
Он увидел светящийся на темном фоне прямоугольник, быстро приближающийся к нему. На секунду зажмурился, ослепленный, но, когда посмотрел сквозь него, понял: - «Окно, это окно!», и увидел крупные белые хлопья снега, медленно падающие вниз. Единый распахнул свои легкие, в первый раз, и закричал, от радости и восторга.