Страсти по-испански. Сцена 9

Пономарёв Майский
 

В последнее время на Гойю один за другим посыпались удары судьбы.
Он кое- как начал привыкать к своей глухоте, научился читать по губам- понимал речь особенно близких знакомых.

Пока его не было в Мадриде, умерла младшая дочь – любимица. Свирепствовала эпидемия. Болел и старший сын, но доктору Пералю удалось спасти жизнь мальчика. Из Сарагосы приехала мать Гойи, но после возвращения в Мадрид ему пришлось хоронить жену. Хосефа не перенесла смерти дочери и следом за ней тихо ушла из жизни.

Гойя всё время проводил в мастерской,  доступ в которую был закрыт всем, кроме Агустина и Каэтаны.  С Каэтаной он встречался по-прежнему, как будто и не было размолвки из-за маркиза.

Иногда он показывал ей рисунки, над которыми начал работать ещё раньше – у неё
в поместье.

Длительное путешествие по стране и несколько дней, проведённых в Сарагосе, обогатили его бесценным материалом. Он почти совсем перестал принимать заказы 
на портреты – рисовал эпизоды из беспросветной жизни угнетаемого народа и их
угнетателей в образе животных и разной нечисти типа чертей, ведьм
и страшных чудовищ. В некоторых рисунках без труда угадывались лица знакомых,
в том числе Каэтаны и самого художника.

Показывая эти рисунки Каэтане, он ожидал чего угодно, только не равнодушия,
с которым она один за другим мельком смотрела и небрежно отбрасывала в сторону. Рисунок, на котором были изображены мужчина и женщина, похожие на герцогиню
и самого художника, у ног которых занимались любовью две маленькие
собачки, она прокомментировала неожиданно для Гойи:
- Не показывай это Мигелю и Лусии – обидятся, -
а когда рассмотрела рисунок грешницы, определённо похожей на неё, возносящейся
на головах мужчин с лицами Мануэля, доктора и маркиза и заявила, что Мануэль
не простит ему этой карикатуры на Пепу, Гойя был ошарашен.
Он не ожидал, что именно Каэтана не поймёт скрытого в рисунках двойного смысла.

Перед уходом герцогиня добавила яда в отравленную душу художника:- И этим ты занимался всё время? Безвкусно и грубо. Здоров ли ты, Франчо, всё ли в порядке
с головой, не прислать тебе доктора?

Гойя в бешенстве бегал по мастерской и сыпал проклятья: - потратить столько сил, времени, воображения и получить оценку – ГРУБО, БЕЗВКУСНО!

Она ведьма, специально бесит меня, чтобы погубить, как погубила мужа. Она ненавидит всех и находит удовольствие в издевательствах.

Каэтана всё реже стала навещать Гойю и совсем перестала оставаться на ночь.
И всё же он написал ещё один её портрет, единственный в образе обнажённой махи.
Он не показывал этот портрет никому, но сведения о нём каким-то образом просочились и достигли ушей некоторых коллекционеров-любителей.

Доктор Пераль, повстречав Гойю сказал, что у него серьёзный разговор о здоровье Каэтаны:
- Вы должны поговорить с ней и убедить отказаться от намерения…,

- Убедить герцогиню!? Вы смеётесь, доктор? Покажите мне человека, которому удалось это сделать, и я сниму перед ним шляпу.

- Но это очень серьёзно и угрожает её жизни – она беременна и хочет избавиться от ребёнка.
- А причём тут я? – сказал Гойя и тут же понял, что причём – ребёнок явно был от него.
- Насколько я знаю женщины легко решают этот вопрос.

- Но тут особый случай – сначала она хотела рожать, а потом почему-то передумала и решила избавиться, но сроки упущены и это угрожает её жизни.

- Не буду я с ней разговаривать на эту тему. Пусть решает свои проблемы сама,- Гойя знал почему Каэтана решила прервать беременность. Она не хотела ребёнка от него, у которого явно что-то неладно с головой.

Друзья по- прежнему восхищались его творчеством, но последнее время, как никогда, увлеклись политикой. Их возмущало поведение Мануэля. Достигнув вершины власти, тот изменил не только поведение, но и свои взгляды. Возмущённый отношением либералов к договору, заключённому им с консулом – Бонапартом, он решил вырвать из их рядов вдохновителя новых идей Ховельяноса и отправить его в захолустье
в новую ссылку.

В доме Ховельяноса собрались единомышленники поговорить на прощанье
с изгнанником. Друзья советовали ему покинуть страну потому, что инквизиция
не замедлит воспользоваться моментом и погубить его, лишённого поддержки всемогущего министра.

В назидание Гойе Хавельянос сказал:
- Вам удалось многого достигнуть в изобразительном искусстве и пришла пора послужить своим творчеством на благо народа и отечества. Вы замените меня
в Мадриде и будете воплощать наши идеи.  Картины были и всегда будут наиболее доступным средством для всеобщего понимания.

- Сомневаюсь, что мои картины могут как-то повлиять на политику. Королевская семья и вся придворная шушера кроме своих портретов не замечает другой живописи,- Гойя иронически улыбнулся, вспомнив свои последние рисунки.

- Вот этим и надо воспользоваться. Я удивляюсь их близорукости. Они совершенно
не понимают какая мина заложена в твоём творчестве. Даже в их портретах, написанных тобою, очевидна их гнилая сущность, на которую они не обращают внимания из чувства высокомерия.

Гойя изучал природу демонов и знал их разновидностей больше любого испанского художника и даже больше, чем специалисты – демонологи состоящие при инквизиции. Он знал ведьм, домовых, кикимор, эльфов, гномов, великанов-людоедов, упырей
и василисков.

Он изобразил массу еле живых людей, безропотно тащивших своих угнетателей
с туловищами животных и с лицами, похожими на лица реально существующих, безмозглых ленивцев, попов и грандов.

Через несколько дней после разговора с Гойей Пераль прислал ему записку срочно приехать к Каэтане. Донья Эуфемия чопорная и, явно враждебно настроенная, проводила Франсиско в спальню герцогини и оставила их наедине.

Гоя прошёл и присел на кресло около изголовья кровати. Каэтана или спала, или была без сознания, но глаза были закрыты.

В комнате было душно, стоял неприятный трупный запах. Гойя смотрел на бледное лицо своей возлюбленной, искажённое вероятно мучениями и не узнавал его. В душе он не чувствовал ни боли, ни сожаления. Это из-за безумной страсти к ней,
из-за её прихотей он разрушил семью, потерял любимую дочь.

Ясно, что с самого начала они не понимали и ненавидели друг друга. Она
не понимала его творчества, он не понимал её интересов, образа жизни.

В их отношениях не было самого главного – взаимопонимания, уважения. Была страсть
на уровне животных инстинктов, а они принимали её за любовь.

Вошла дуэнья и попросила удалиться потому, что пришёл священник, которого необходимо оставить наедине с умирающей.

Гойя с облегчением вздохнул и навсегда покинул предмет своей необузданной безумной СТРАСТИ.

                ЗАНАВЕС