ПИАР
В языке нашем, со скоростью взрыва, образовалось новое гнездо слов.
В основе его лежит английский фразеологизм «связи с общественностью – «public relations». Английская аббревиатура «PR» по- русски звучит как «пи-ар». Это залетное выражение легко завоевало наше языковое пространство, практически мгновенно укоренилось и стало абсолютно естественным и даже незаменимым.
Показателем его полноценности и полнокровности служит полный набор частей речи, образовавшихся от «черенка».
Смотрите:
а) «пиар», «пиарщик» и «пиарщица» – существительные;
б) «пиарить» – глагол с полным набором приставок: «распиарить», «запиарить», «впиарить», «перепиарить» и т.д.;
в) «пиарный» – прилагательное;
г) «пиарно» – наречие;
д) «пиарящий», «пиаривший» – причастия;
е) «пиаря» – деепричастие;
ж) и даже междометие «пи!» (наверное по образцу «кич!»).
Каждое из приведенных выше слов слышано в устной речи, но особенно обильно они появляются в газетной лексике последних лет, подчас становясь даже навязчивыми.
Такая успешная, почти «эпидемическая» конкиста объясняется, безусловно, семантической пустотой занятого места.
Действительно, как язык наш ословлял такое явление, как связи между властью и людьми? Да никак! В тоталитарном обществе культивируется только один тип связи – безусловная подчиненность индивида государству. Так что «пиар» попал на не занятую ничем почву и, естественно, расцвел махровым цветом. Более того, он смутировал в сторону расширения смысла. Сейчас в России, насколько можно понять, «пиар» означает не просто «связь с общественностью», а «набор всевозможных технологий воздействия на общественное мнение и поведение социальных групп с целью достижения поставленного результата».
Более того, у нас практически мгновенно родился семантический клон-негатив, так называемый «черный пиар», который, наверное, и не снился заморским родителям.
Так что мы не просто жуем чужое, а «креатируем» помаленьку…
У ЗВЕРЕЙ И ПТИЦ
У зверей хорошо: медведь – медведица, волк – волчица, заяц – зайчиха, еж – ежиха, лис (лисовин) – лиса и т.д.
А у птиц? Сорока – сорок? Сойка – сойк? Чайка – чайк? И особенно дико у ласточки-касатки, что – ластокасат?
Правда, если почему-либо в мире пернатых Язык начинал с «мужиков» – все в порядке, все на своих двойственных местах: ворон – ворона, орел – орлица, воробей – воробьиха, а у лебедя даже, кроме лебедихи, есть еще и лебедушка.
Вот и вопросец назрел: отчего это Язык у одних птиц взял за первооснову самцов, а у других – самок, а?
«ЛЬН» И «ЛЕН»
Что-то есть общее между словами «льнуть» и «лениться».
При явной их разнокоренности, слышится все же нечто единое – мягкое, тягучее, истомное…
И, видимо, недаром отлынивать (производное от «льнуть») означает «уклоняться от работы, обязанностей» и т.д. А слова прилынивать – нет вообще. Прильнуть же – можно, но отнюдь не для работы или боя, а для отдыха, забвения и ласки.
То есть, в сущности, для некоторой формы лени.
Правда?
ПЫЛКО…
Сразу два ощущения от этого наречия. Одно идет от слова «пылающий» (солнце, костер, жар, зной), второе – от «пыльный». Сливаясь, они дают пылающую пыльность – пространство, переполненное мерзостью жары, пота и грязи, то есть – ПУСТЫНЮ.
Иными словами – самое гадостное из всего, существующего на белом свете.
В географическом, разумеется, смысле.
«СТРАННЫЕ» СЛОВА
Слова суть радиоактивные элементы.
У каждого от рождения свой запас энергии, свой темп ее истекания, свой период полураспада и, соответственно, срок жизни.
И вот именно где-то на излете полураспада слова, мне кажется, и обретают то качество, которое можно назвать «странностью».
Еще живые, действующие, понимаемые, но уже появился некий оттенок, некий странный привкус…
Разумеется, каждый носитель языка воспринимает это сугубо индивидуально, но тем не менее.
Ну вот объясните, пожалуйста, коротко и ясно, например, что такое: «доблесть», «говение», «зиждить», «присягать»? А?
Только, чур, в Даля не лазить!
ОБ УЮТЕ
Вот очень интересное слово – «уют».
Где корень, где что?
Всего три звука, причем два первых, «у» и «jу», почти идентичны. Плюс придыхательный звук-черта «т». (Кстати, у буквы «т» потрясающе наглядная и выразительная графика, посмотрите – «Т». Движение вверх обрезано, накрыто крышкой, уничтожено абсолютно!)
В результате же возникает семантика, выражающая сложнейший клубок позитивных чувств счастливого человеческого бытия.
А вот слово «утлость». Мне почему-то кажется, что родилось оно в форме «уютлость». И означало то, что сейчас мы понимаем под «уютом». Потом прошла смысловая редукция. Позитив выбрал минимальную звуковую одежду, похожую на идеальную геометрическую форму – шар. А «утлость», потеряв свой глубокий распевный гласный, стала противоположностью «уюта» – серой, скудной скукоженностью одинокого, бесцельного существования.
ОТКУДА ПРИШЕЛЕЦ?
Толмач?
Чей «сын»? Откуда?
Совершенно явственно ощущается, что произошел он не от глагола «толмачить», а наоборот, последний от него.
А еще ощущается какая-то дикая корневая глубина с азиатским привкусом. Именно где-то там, среди желтого и зыбучего, вечно движущегося и пересыпающегося из «толма» в «толм», родилась некогда потребность создать слово, выражающее вечную метаморфозу…
КОНЕЦ
Удивительна судьба слов! Непредсказуемы кульбиты смысла, неистощимы метаморфозы оттенков…
Жило-было слово «конец».
Слово как слово. Философское с одного торца, бытовое с другого, как вдруг… произошло нечто и стало оно обозначать в молодежном сленге мужскую гениталию.
Новейший эвфемизм родился – здравствуйте!
Учителя русского взвыли: «Произнести нельзя ни в каком тексте и контексте! Приходится все время следить за собой, исключать из диктантов и вообще, ни боже мой, употребить даже читая цитату. Мгновенно – фырк, ржачка, плеск гормонов, испорченный урок…»
«Внутрибрючный» смысл у этого слова был, видимо, издавна.
Если порыться в истории арго тюрьмы и «уголовки», наверняка так оно и есть. Но при чем тут история? Не в истории же кроется спусковой механизм резкого и массового переосмысления слова в столь значительной группе носителей языка, как молодежь.
По-видимому, причиной не могут быть и СМИ. Средой переноса, – да, но не причиной.
Убедительней всего выглядит вирусная теория.
Видимо, существует вирус вульгарности (в тяжелых штаммах – матерности), заразиться которым может ЛЮБОЕ слово. А далее – привычный механизм эпидемии, как говорится, «воздушно-капельным путем», а также и при «интимной близости». Главное, чтобы была ослаблена социокультурная среда.
Что мы сейчас и имеем в полном объеме и даже «блеске».
НАРОД И ПРАВО
Вот глаголы-синонимы простецкого, бытового, вульгарного ряда: заначить, стащить, спереть, стырить, слямзить, сбондить, стибрить, стебануть, слизнуть, тиснуть, тяпнуть, умыкнуть, уволочь, увести, урвать, цапнуть. (Есть еще много других – все привести невозможно).
Согласитесь, что все они какие-то «мягкие». Будто даже в звуках народ хочет преуменьшить то негативное явление, которое они выражают.
А вот литературный вариант: украсть. Его прямо-таки распирают рога и шипы некоего «укра».
Разумеется, именно это слово и производное от него – кража – и были взяты государством в уголовный кодекс.
АССИМЕТРИЯ
«Обогрев» – деепричастие от глагола «обогреть». «Включив отопление и обогрев дом, приступили к заселению квартир».
Одновременно это еще и существительное по действию глагола. «Обогрев дома происходит по плану».
Интересно, что на другом конце температурной шкалы подобной парности нет.
«Охладев до критической точки, жидкость кристаллизовалась».
Сказать же: «Авария отопительной системы и охладев дома произошли ночью», – нельзя.
Почему?
СМЕРТЬ «УХА»
Суффикс «ух», по-видимому, весьма древний.
На это указывают сущности профессий тех слов, которые образованы с его участием. «Пастух», «конюх», «евнух». Однозначно не молоды и «пентюх» с «олухом», и «питух» с «петухом», и «нюх» с «духом», и даже «лопух».
На это же указывают и гидронимы. В центральной России куча рек с именами типа «Лух», «Сезух», «Лелюх» и т.п., семантика которых покрыта мраком столетий.
Сейчас «ух» стал непродуктивным. Старинный «галстух» ныне – «галстук», а «фартух» – «фартук».
Сленговый глагол «бухать» (неумеренно потреблять алкоголь – ударение на «а») породил не экономного и краткого «буха», а «бухарика». Нормативное «бухать (издавать глухой басовитый звук – ударение на «у») вроде бы создало «бух», но существительное это или междометие, – непонятно.
И, самое главное, ничего не вспоминается из текущей лексики с этим суффиксом в качестве примера.
Значит, все – смерть «уха».
ОДИН КОРЕНЬ
Слова «редька» и «радикал» происходят от одного латинского корня – «radix», который и означает корень.
Все правильно, «редька», действительно, корень растения редька, а «радикал» – сторонник решительных, корневых перемен в жизни человеческой.
Поражает здесь совсем иное – совпадение вкуса корнеплода и деяний радикала. Обе сущности весьма и весьма горьки.
Неужели язык русский, используя латинский образец и ословляя явления столь далекие друг от друга, провидел так глубоко?
СОСУД
Интересное слово – «сосуд». Какое-то многонавевающее.
Корень, явно, «суд» – «судно», «судок», «посуда». Идея замкнутого пространства, емкости.
«Со» – предлог собранности, совместности. «Со-участие», «со-причастность», «со-вещание», «со-дружество» и т.п.
Итак, «сосуд» есть нечто емкостное, замкнутое для со-держания некой со-вместности, заключенной в него.
А теперь возьмем «суд» как институт права. Тут и совместность двух сторон, и замкнутое пространство, в котором определяется объект для содержания, и само содержание (по приговору) в некоем очень, правда, специфическом «сосуде».
Разве не совпадает по смыслу все-все, до самого малейшего оттенка «сосуда» изначального?
ВЗЯТЬ ВЗЯТКУ
Вот разговорная фраза: «За взятку в нашем районе арестовали одного ментовского капитана…».
Двусмысленность ее очевидна: то ли капитан получил взятку и «погорел», то ли кому-то дали взятку, чтобы «сгорел» капитан.
Как должен защищаться от таких ситуаций язык?
Абсолютная точность была бы, если написать: «За взятие взятки». Но тавтологии претят языку. Тогда может быть сменить глагол? «За братие взятки…» Опять нельзя! А почему? Ведь «брать» и «взять» – глаголы-братья! А может быть как раз именно поэтому?
Пока же, путь единственный, правда, увеличивающий количество единиц информации, то есть нарушающий фундаментальный закон экономии языковых средств: «При получении взятки, в нашем районе был арестован капитан милиции».
И никаких проблем!
ПОЧЕМУ?
Более всего в языке волнует тайна запретительности.
Например, у меня есть 22 (3, 4) штуки трусов (очков, брюк и т.п.).
Как сказать это без штук?
Двадцать двое, трое, четверо – не выговаривается.
А двадцать одни брюки, очки, трусы, ножницы – можно, и двадцать пять брюк тоже можно.
Когда задумываешься на этим, единственный мало-мальски разумный ответ – не звучит. То есть не лепятся некоторые русские звуки друг к другу. Фонетика почему-то запрещает «двадцать двое» и «сто четверо» в нашем языке.
Но, черт побери! – ПОЧЕМУ?
«НИЦ» И «НИК»
В чем разница между глаголами «проницать» и «проникать»?
«Проницать» – проникать сквозь преграду или ряд преград насквозь, с выходом вовне.
«Проникать» – проницать преграду и остаться внутри некоего объема.
«Проницание» – синоним «пронзания».
«Проникание» – синоним «укалывания».
А если отбросить «про»?
Получается: «ницать» (т.е. ницнуть или падать ниц) и «никать» (т.е. никнуть). Оба-два означают «движение вниз». Есть ощущение, что и тот и другой раньше имели только одно строгое значение: «опускать нечто сверху вниз, по вертикали, с небес», подобно лучам солнца. Потом потребовалось освоить пространство по горизонтали и появилась приставка «про». И возник новый смысл – «преодоление преграды, Причем, в любом направлении.
Вот тебе и опускание с небес!
ПРЕНИЯ
Странное слово – прения. Если, конечно, слова бывают странными.
(А почему бы и нет, коли совершенно непонятно происхождение?)
От преть? То есть отпотевать в тепле, давая почву для плесени и гнили. Другими словами, если «прение» – гнилостный процесс, то в устойчивом словосочетании «судебные прения» (употребляются почему-то только во множественном числе) его надо понимать как конечный результат тесного, потного напряжения жестко противоборствующих сторон?
А может быть от прясть? То есть сучить нить.
И тогда «прения» есть искусство вытягивать из кудельного пучка фактов непрерывную логическую цепочку доказательств?
Еще один вариант – от прать, сиречь –стирать. (Вспомните – прачка). Если это верно, получается, что «прения» это словесные постирушки.
А может быть – чем черт не шутит? – от пряности? И тогда это собирательное слово для целого класса заморских съедобностей с непередаваемыми ароматами и вкусами как нельзя более точно породило производное «прения» для того, чтобы выразить процесс снабжения выясняемой истины экзотическими аргументами и вкусами спорящих.