11. Стройотряд
На третьем курсе Пашка стал командиром строительного отряда. Набирали только достойных добровольцев. Наташа записалась одной из первых. Алька узнала о стройотряде поздно, когда он уже был набран, и уговорила Наташу пойти вместе к Пашке, чтобы ее тоже приняли.
Они пришли в штаб стройотряда, где среди наваленных палаток и геодезического оборудования, сидел Пашка с бумагами и списками.
- Но у нас уже полный набор! - высокомерно заявила красавица Танька Воропаева, комиссар отряда.
- Ну, пожалуйста, чего вам стоит, - ныла Алька.
Пашка смотрел в окно, постукивая ручкой по столу.
Танька косилась на Пашку, пытаясь уловить его мнение.
- А комсомольские взносы ты заплатила? - строго вопрошала Танька.
- Заплатила, заплатила! Все заплатила! - Алька тыкала ей в руку комсомольским билетом.
- Ну, я даже не знаю, - Танька колебалась и оглядывалась на Пашку.
- Пашечка, пожалуйста! - молила Алька.
- Пожалуйста! - вторила ей Наташа.
-Хорошо! - Пашка решительно встал. - Но только смотри у меня! Дисциплина жесткая! Подъем в шесть утра, и что бы никаких... соплей всяких! Пиши заявление!
Алька обрадовано запричитала: - Пашечка, милый, спасибо! Я ни-ни! Вот увидишь! Все хорошо будет!
Они жили в палатках в чистом поле, где паслись стада овец, в трех километрах от деревни и строили коровник. Вернее и фундамент, и стены уже стояли, крышу крыли рабочие, которых каждое утро привозили на колхозном грузовике.
Стройотрядовцы заливали бетоном полы, выкладывали кирпичные перегородки и штукатурили стены. Бетон и раствор готовили тут же, в бетономешалках, таская щебень и песок из наваленных неподалеку куч. Руководил всем колхозный прораб: с утра – планерка, распределение работ, вечером закрывали наряды.
Пашка, как командир отряда, ввел жесткий распорядок дня, назначал дежурных, составлял графики работы на кухне. Первое время от усталости валились с ног – поесть сил не было. Постепенно освоились, притерпелись, вечерами стали устраивать посиделки у костра. Была здесь и летняя кухня с печкой, и банька, сооруженные еще в прошлом году, когда здесь жила наемная бригада.
Воду ежедневно привозил парнишка в бочке на рыжей кобыле. Парнишку звали Сергуней, он страшно смущался и краснел, когда ему девчонки кричали приветствия и хохотали над его старой кобылой, которая неизменно мочилась тугой струей, останавливаясь в одном и том же месте, где была уже вечно непросыхающая лужа.
Особенно старалась Алька: - Сергуня, приходи сегодня, я тебя целоваться научу, а то на кобыле несподручно тренироваться!
Сергуня, краснея и делая вид, что не замечает насмешек, неторопливо сливал воду из бочки.
- Сергуня! - не унималась Алька, - Какая на тебе сегодня рубашечка красивая! Наверно, мне хочешь понравиться?
Сергуня, молча, завершал свое дело и, гикнув на лошадь, уезжал, привстав на телеге и поигрывая вожжами, как заправский наездник. Со временем, он осмелел и стал заговаривать с девчонками, все так же, однако, краснея. Выяснилось, что он учится на механизатора в райцентре, а здесь, в деревне, живет его мать с братишкой, и что он на каникулах подрабатывает в колхозе, где мать работает дояркой, а отец уехал на заработки и пропал совсем.
- А танцы у вас бывают? - допытывалась Алька.
- Ну...
- А танцуете под гармошку?
- Зачем? Под магнитофон.
- А молодежи у вас много?
- Ну...
На стройке кончился цемент, и был объявлен отдых до завтрашнего утра. - Так, - сказала Алька в палатке, куда они залезли поваляться после обеда, - Пора выходить в свет, - и достала свою походную сумку.
Кроме Наташи в палатке еще жила Любаша - красивая кареглазая девушка с длинной каштановой косой. Эта коса доставляла ей немало хлопот: приходилось заматывать ее вокруг головы, чтобы спрятать под косынку, так как в первый же день местный прораб, увидев Любашину косу, кокетливо перекинутую через плечо, разорался благим матом и велел или спрятать, или остричь к чертовой матери. Потому, что с косами на стройке не положено, и как это Пашка, такой рассякой, допустил такое безобразие, хотя должен был в первую голову думать о технике безопасности.
Из Алькиной сумки появились джинсовая юбка и босоножки на умопомрачительной платформе. Девчонки обалдели.
- Сегодня пойдем в деревню на танцы, - объявила Алька, - Я договорилась с Сергуней, он нас встретит.
- Нужно бы у Пашки отпроситься, - сказала Наташа.
- Еще чего! Сам сказал, что свободны до завтрашнего утра.
Началась активная подготовка: на свет были извлечены тени для век, тушь и компактная пудра. У Любаши нашлась красная губная помада и маленький флакончик польских духов «Быть может».
Алька научила девчонок красить ресницы «по-модному»: слой туши, затем слой пудры, потом снова слой туши. Когда «боевая раскраска» была нанесена, Алька начесала себе и Наташе волосы, Любаша просто заплела и распушила косу. Ни у Наташи, ни у Любы не было «выходных» нарядов – они надели свои брючки, чистые футболки и кеды, а Алька нарядилась в короткую юбку и модную трикотажную кофточку, «лапшу», с большим вырезом.
Последним штрихом было нанесение на ногти ярко красного лака. Алька накрасила также ногти и на ногах.
Они сидели с растопыренными пальцами, ждали, когда высохнет лак, и Алька философски изрекла, обращаясь к Наташе: - Ну вот и пригодилось все! А ты вопила: - Куда столько лишних вещей!
Уже когда вылезли из палатки, она надела босоножки.
- Вы куда такие?! - проходивший мимо парень от удивления вытаращил глаза.
- В деревню, на танцы! - ответила Алька, пробуя пройтись в «платформах» по примятой траве.
- С ума спятили! - парень покрутил пальцем у виска.
Сергуня в белой выглаженной рубашке ждал на мосту у речки, как и было условлено. Он солидно взял Альку под руку и повел по деревне. Алька хихикала и оглядывалась на идущих сзади девчонок.
Танцы еще не начались, молодежь только стекалась к клубу, все разглядывали студенток, которых привел Сергуня. Наташе было неловко, но Алька, словно не замечала взглядов местных и весело, с вызовом оглядывала пришедших.
Но вот включили магнитофон, и под звуки знаменитой «Шесгара» танцы начались. Алька вышла с Сергуней в центр танцплощадки и вовсю наяривала в своей короткой юбочке под кричащую музыку. Наташа с Любашей не отставали.
Сергуня танцевал с серьезным видом, как будто выполнял важную работу. Постепенно вокруг них собрались танцующие местные и тоже старались не ударить в грязь лицом.
Любаша танцевала с долговязым парнем, Наташу тоже пригласили, Сергуня танцевал только с Алькой, никого к ней не подпуская.
В разгар танцев появился мальчишка и отозвал Сергуню в сторону, они о чем-то пошушукались, и Сергуня позвал девчонок «освежиться» на воздух. Любашин Долговязый тоже присоединился к ним. Когда они вышли, оказалось, что мальчишка притащил бутылку вина, видно Сергуня заранее договорился с ним.
- Брательник мой, - кивнул в сторону мальчишки Сергуня. Они сели на скамейке неподалеку от клуба, и Сергуня принялся угощать девчонок. Мальчишка суетился тут же, достал из карманов яблоки на закуску.
Девчонки, смеясь, отпили вино прямо из горлышка по очереди, и Алька стала подшучивать над Сергуней: - Вот, оказывается, ты какой! Напоить нас решил!
Парни допили бутылку и зашвырнули ее в кусты. От выпитого Сергуня стал развязнее, обнял Альку за плечи. Алька хохотала и все подтрунивала над ним.
- Слушай, Сергунь, вот мы коровник строим, а коров в глаза не видали! Покажи нам коров, а?
- Не вопрос! Щас вас на дойку отведу, - он встал и нетвердой походкой потащил девчонок за собой. Долговязый пошел с ними, взяв Любашу за руку.
На крыльце клуба курили парни. – Не теряйся, Серый! - крикнул кто-то, и все загоготали. Сергуню развезло еще больше, он, спотыкаясь, вел девчонок по темной улице, приговаривая: - Щас покажу вам коров! Щас вы их увидите!
- А они нас не забодают? - хохотала Алька.
- Не-е-ет! Не забода-ают!
Мальчишка бежал за ними. Наташе становилось все больше не по себе. На краю деревни она дернула Альку за руку: - Давай не пойдем, ну что мы там не видели!
Притихшая Алька уже понимала, что со своим дурацким кокетством зашла слишком далеко: Сергуня пьяно лапал ее и все время норовил поцеловать. Любаша выдернула свою руку из руки Долговязого: - Да пусти ты! Девчонки, пошли назад!
Но не тут-то было! Парень вовсе не хотел расставаться с Любашиной рукой. Он стал нагло хватать девчонок, не давая им уйти. Сергуня тем временем тащил Альку все дальше.
- Не дрейфь, Серый, я этих здесь задержу! - крикнул им вслед Договязый.
Наташе стало страшно, и она закричала: - Алька! Вернись, Алька! Пошли назад! Любаша завизжала и изо всех сил стала колотить Долговязого по спине.
Потасовка завязалась нешуточная. Кое-как вырвавшись, они побежали за Алькой, но та сама уже бежала им навстречу в разодранной кофточке, прижимая босоножки к груди.
Они нырнули в темный переулок и без оглядки побежали по деревне, то и дело сворачивая в темные кривые улочки. Вслед им раздавался отчаянный лай собак и, как им казалось, топот множества ног. Выбравшись к речке, они перевели дух, прислушиваясь, нет ли погони. По заросшему кустарником берегу они, наконец, добрались до моста. Здесь Наташа накинулась на Альку:
- Ну зачем ты его дразнила? - Любаша всхлипывала, размазывая тушь по щекам. На Альку было жалко смотреть – все ноги в кровь исцарапаны о кусты.
Зареванные и испуганные, они стали умываться в речке. Вдруг Алька громко расхохоталась: - Вы бы видели, как я его долбанула коленом промеж ног! Пополам согнулся!
- А Любаша знаешь как того длинного отдубасила!
- Да я с испугу!
Девчонки залились смехом, вспоминая свое приключение. Они пришли в лагерь далеко за полночь и тихонько залезли в палатку.
Ночью всех разбудил оглушительный рев мотоциклов. Студенты выскочили из палаток, ничего не понимая спросонок: лагерь был ослеплен фарами, ревели моторы, метались испуганные тени. Приехавшие из деревни пьяные парни выдергивали колья из палаток и громили все подряд. Стройотрядовцы кинулись отстаивать свою территорию, завязалась драка, девчонки визжали от ужаса. Пашка схватил одного из деревенских: - Вы чего творите?! Чего вам надо?! В ответ получил палкой по голове.
Неожиданно приехала милицейская машина с сиреной и мигалкой. Участковый вместе с шофером быстро прекратил погром, зычным голосом крича в мегафон и растаскивая дерущихся. Из машины выскочил Сергунин брат и, показывая пальцем на Альку, закричал: - Вот она! Из-за нее все!
Участковый переписал всех деревенских и велел им ехать до отделения своим ходом. Потом посадил растерянную Альку в машину и обратился к студентам: - Кто здесь старший? Поехали протокол составлять. Пашка накинул штормовку, сел рядом с дрожащей Алькой. Наташа с Любашей тоже полезли в «бобик».
- А вы зачем?
- А они тоже там были! - закричал мальчишка.
- У тебя кровь, - Наташа дотронулась до Пашкиного лба. Тот молча утерся рукавом штормовки.
В отделении милиции, куда их привезли, уже сидел Сергуня, уткнувшись глазами в пол, с огромным фингалом под глазом. Пока ждали вызванного по телефону председателя колхоза, выяснилось, что Сергуня, не стерпев нанесенного ему оскорбления, явился в клуб и устроил там дебош. Заведующая клубом вызвала милицию, и Сергуню, получившего в драке в глаз, увезли.
Тем временем, деревенские парни, подогретые самогоном, сели на мотоциклы и поехали «мстить» за Серого, а вездесущий мальчишка кинулся в милицию спасать брата. Он и рассказал участковому, как было дело, и что деревенские поехали в лагерь.
Пашка сидел с каменным лицом, не глядя в сторону всхлипывающих девчонок.
Приехали парни на мотоциклах, толпой ввалились в отделение, расселись вдоль стены на скамейке рядом с Сергуней, ободряюще похлопывая его по плечу. Среди них был и Долговязый. Прибежала Сергунина мать, она уже обо всем знала, кинулась к нему с причитаниями, потом повернулась к девчонкам: - Шлюхи городские! Понаприезжали тут! Вертихвостки бесстыжие! Тьфу на вас!
Она подскочила к Наташе и, действительно, смачно плюнула ей под ноги. Наташа от стыда закрыла лицо ладонями. Участковый милиционер обратился к Альке: - Ну что, вот бумага, вот ручка – пиши заявление о попытке изнасилования.
- Не надо заявление! - зарыдала Алька. - Пожалуйста, ничего не надо!
Тут в отделение стремительно вошел председатель колхоза, строго оглядел всех присутствующих. Наташа вспомнила его, он встречал их в день приезда и показывал будущий коровник.
Пашка встал. Председатель сделал ему знак рукой, и они вместе с участковым скрылись в соседнем кабинете.
Наташа подошла к двери и попыталась послушать, о чем они там разговаривают, но дверь была плотно прикрыта. Через некоторое время дверь распахнулась, и участковый позвал Сергуню.
- И ты заходи! - обратился он к Долговязому.
Дверь опять плотно закрылась, и Наташе никак не удавалось подслушать.
Девчонки слегка успокоились. Сергунина мать сидела, покачиваясь, обхватив голову руками. Парни переговаривались между собой вполголоса. Наконец, вышел Пашка и велел девчонкам идти за ним: - Нас отвезут.
Уже в машине Наташа робко спросила: - Ну что, Паш? Что дальше-то будет?
Пашка, опять-таки ни на кого не глядя, медленно ответил: - В деканат сообщать не будут. Инцидент исчерпан.
Алька кинулась Пашке на шею: - Пашечка, милый, прости меня! Я больше никогда так делать не буду! Прости, Пашечка!
Освобождаясь от Алькиных рук, Пашка усмехнулся: - Да уж, пожалуйста, больше так не надо.
Сергуню они больше не видели - воду в лагерь стал привозить хмурый однорукий дядька. Пашка никогда не вспоминал об этой истории, но Наташе все время казалось, что он стал относиться к ней как-то по-другому, без прежней теплоты, что ли. А может быть, ей это все только казалось. Тем более, что на четвертом курсе Пашка неожиданно для всех перешел на вечернее отделение, стал работать на стройке (его приняли мастером в строительное управление), и они совсем перестали видеться.
http://www.proza.ru/2016/09/13/268