- Ну что – 13-я Королева Амазонок, сестрица Катюша! Соловья осенью сладкими баснями не накормишь! Давай, трави нам с Лизкой – простушкам с улицы свою подноготную горькую баланду…
- Прости, но я не могу тебе рассказать сразу всё. Мы ещё мало знакомы, а я давала клятву.
- А ты ещё не успела убедиться, что я умею держать слово, как и язык за зубами. Что ж мы познакомимся поближе прямо сейчас: начни свой рассказ до того места, до которого ты считаешь, что можно, и если я почувствую, что ты не пытаешься сделать из меня дурачку. Я расскажу тебе о себе так, что у тебя ни разу не возникнет сомнения в моей откровенности! И ты можешь считать это моей первой и самой главной клятвой, обществу, от имени которого ты сейчас со мной пытаешься говорить! Договорились?!
Катя кивнула.
- Понятно, почему твои новые подруги постарались поскорее от тебя избавиться — Тринадцатая прокурорша…
Катюша опустила глаза — эта Беленькая умненькая бестия умела почти не целясь попадать в точку — самую болевую: Катя со своими принципами не вписалась — вот что явилось началом распада Стервочек. …
- Ладно, не комплексуй. Не бойся быть со мной открытой, пока сама не сделаешь из меня врага. Бродяжная жизнь учит не только драться за кусок своего счастья, но и дружить. Прежде чем бить в колокол, всегда надо заглядывать в святки, а что же может быть святее человеческой Души! Я не собираюсь душить тебя за твои слабости, ты в целом умеешь держать удар — приятнее быть вместе с тобой, чем против тебя. А я облегчу тебе эту жизнь, ты ещё узнаешь, что значит быть подругой Беленькой Вике. Ты уже можешь не рассказывать про то, как возникли Стервочки. Я и сама легко это поняла: это бывшие или нынешние любовницы Султана, которые объединились, чтобы не потерять своего влияния на влюбчивого миллиардера и отбивать следующих претенденток – в роде тебя! В этой неустроенной стране слишком многие дурёхи согласны жить в гареме – всё лучше, чем в беспросветном одиночестве и глухом безденежье из-за своей неудачливости! Наши родители готовят нас почему-то не к здешней жизни: многие просто не умеют за себя постоять и хоть чего-то добиться, даже, несмотря на неплохую внешность. Таким в гареме легче. Я тоже, когда выдохнусь и крылышки мне подрежут, попрошусь в ваш гарем на Султановский паёк, поэтому хочу сразу через тебя застолбить место… пока моя задница ещё не превратилась в отбивную от дубинок Танкожабы и твой бывший босс может на неё полюбоваться…
Беленькая Вика перевела дух, но продолжила рассуждения, внимательно глядя на Катю:
- В личной жизни, как я всё чаще убеждаюсь, лучше вообще обойтись без лишних условностей: типа: я потом всё объясню. Они никогда никому не помогают. Какими бы благими намерениями не создавались все моральные принципы – в реальности они помогают немногим убедить себя, что стал счастливым в браке — переиграть ситуацию и спасти свою семью дольше двух-трёх лет. Но если вы вдруг научились жить не только в двоём, у вас получается как-то мириться в одной спальне, то вам лучше уже ничего не менять. Не слушать чужую даже бесспорную правоту. Лучше вам уже нигде никогда не станет! Соблюдайте только осторожность при групповых игрушках… я давно приучаю себя поменьше лезть в чужие кровати, а в той, где нахожусь я сама—всегда главное победить любые предрассудки! Чем выше любовь, тем большее она может себе позволить! В личной жизни условности и чужие советы – хуже колючей проволоки: режут по самым нежным местам! …
- Я думаю в каждом крупном городе России, – высказала своё предположение Вика, – где есть достаточно крупные бизнесмены, есть похожие случаи. О многожёнстве – скрытом или явном писали во многих газетах, значит в жизни всё ещё гораздо интереснее. Но беда в том, что в таком коллективе почти всегда неизбежен раскол: всем хочется нагрести себе побольше, пока кормушка открыта… Словом, все общие подробности, Катюха, можешь пропустить. Я их сама узнаю, когда нечего будет больше делать – и уж поверь на слово Беленькой Вике – это случится гораздо раньше, чем ты думала, когда я приставила тебе финку. Уж прости: такая я! – твёрдо заявила Виктория. – Мне надоело быть уличной королевой.
- Ты конечно сообразительна… и во многом уже достойна, наверное, быть следующей… Но всё равно этого не достаточно! Есть одно принципиальное обстоятельство, которое делает именно этот – ростовский случай с гаремом исключительным. Поверь, отказаться действительно придётся, сестра, от многого, хотя, безусловно – ты сможешь!
- И это обстоятельство связано с Сокровищами Амазонок?! – догадавшись спросила Вика, чтобы услышать подтверждение. Катя кивнула, тогда Вика продолжила: – Не зря Султан – твой босс – скупал тогда эти безделушки под пулями. Миллиардер Граненков не похож на тщеславного идиота, жадного до именитых драгоценностей. В них какой-то шифр?!
- Больше, Викуша, – в них такая тайна, что сделала Стервочек почти всесильными.
- Но это не помогло им теперь – Бог, всегда найдёт большую Силу: дом расколовшийся в себе не устоит… Лидка – первая жена Граненкова, раз она ведьма, отгадала этот код, чтобы обуздать остальных любовниц мужа. Но наступил момент, когда… – ладно, эти рассуждения продолжим в боле спокойной обстановке.
- Мы ещё не знаем, какой момент наступил…
- Намекни хотя бы, что это за код – о чём речь, чтобы я имела представление о масштабе того, что нам предстоит.
- Это биокод – особые клетки…
- Стоп – дальше не продолжай, я уже всё поняла: Чёрненькая Ленка намекнула Анне, о волшебной силе, способной изменить возможности человека.
- Да, я могу сказать тебе ещё больше: это похлеще атомной бомбы, хотя… технологически их изготовить немного проще, важно лишь иметь большой источник органических веществ и особый психологический настрой. Лидия считает, что за историю человечества эти клетки открывали несколько раз, но каждый раз не удосуживались обеспечить им нужных условий, – и всё заканчивалось страшными эпидемиями чумы, тифа или СПИДа.
- Тогда и не болтай лишнего, среди нас есть ребёнок, которому незнание, может помочь избежать жестоких и ненужных пыток… – Вика заботливо, даже участливо посмотрела на Лизоньку. – Она сегодня в трауре по братику, я ей потом всё объясню.
«Мудрый полководец: заботится о своих солдатах, – отметила Катя, – «наверное мне действительно, повезло, с этой союзницей, я сейчас, пожалуй, в трое сильнее чем была!» – чтобы стать волшебником, надо от много отказаться… – тихо произнесла сибирячка.
- За всё надо платить! – спокойно ответила ей Беленькая, встала со стула и заходила по кабинету. – не беспокойся, я умею себя напрягать… Трахаться хоть можно? Всё-таки иногда классно быть бабой – когда есть клёвый парень…
- Даже нужно, этим клеткам необходимы все гормоны, каковые вырабатываются в этом приятном процессе…
- Успокоила.
- Но …
- Ты хочешь сказать аборты нельзя?! Из-за этих клеток – это понятно, они содержатся в плоде и быстро изменятся… — по-научному, смутируют, если их выкинуть раньше времени... И это в лёгкую — сестрица Катюша — ваше Тринадцатое Величество: это проблема – нашего Султана, пусть думает чем кормить – а я ему напложу султанят. Так, Лизка! Всё решено: бросаем пить, курить и шляться! – с улыбкой, но уже совсем без наглой маски объявила Вика.
Лизонька сидела притихшая, она чувствовала, хотя бы по изменениям Викиного поведения, что происходит нечто очень важное и не решалась вставить, даже фразу, чтобы не спугнуть удачу: на дне своей чашки из-под кофе она сумела разглядеть нечто, похожее на сердечко: Знак червового Туза! Она готова была идти за своей атаманшей.
- Ладно – по последней, Лизонька! – Виктория, достала из трусиков, совсем не смущаясь именитой подруги, которая должна была открыть ей дорогу в другую жизнь, – всё тот же помятый «Донской Табак», и протянула Лизоньке заботливо раскуренную сигарету. И сама глубоко, как перед казнью, затянулась.
Надо признаться, Катя смотрела на свою новую подругу с настороженным восхищением — её внутренняя сила завораживала: «Но я тоже повстречалась ей вовремя, со своей необузданной энергией, она обязательно залетела бы в места не столь отдалённые, а со Стервочками, она, возможно, уживётся. Хотя придётся её придержать на поворотах, но, я думаю, коллективом справимся с её заносами».
- Может напоследок самых лучших в мире сигарет? – предложила Тринадцатая.
- Не суетись по пустякам — наши пеньки и перед смертью приятнее, чужих цветов… Нет таких условий, которые не выполнимы, если человек умеет хотеть. Что же касается номера – об этом договориться будет ещё проще, Катюша, когда всё это уляжется, мы кое-что в наших внутренних правилах подкорректируем! – Легко предупредила Беленькая, села на своё место и раздавила окурок в пачку «Донского табака», а когда то же самое сделала Лизонька, скомкала и отшвырнула пачку в угол комнаты.
- Ты уже стала Стервочкой первый раз! – улыбнулась Катя.
- Да! Первый и последний! Если можно принять решение сразу, зачем мучить себя и окружающих! Так всем легче будет привыкнуть к новой реальности и играть либо по твоим правилам, либо открыто против. Тебя ведь тоже никто не просит вернуться на Тринадцатое место! На него уже согласны были принять Анну – никакая она не невеста Сергею, это она сейчас, от страха всё сама себе придумала в утешение. И пытается в этом убедить Хафшина. Но кто-то ей очень помешал стать новой Стервочкой — переиграл ситуацию под себя, используя беспомощную светскую куколку, чтобы разворотить ваше прежнее семейство, чтобы расчистить место для себя: создать свой клан. Значит— Катюша, мы уже на половину победили, если создали его первыми! Я научилась, Катя, принимать решение один раз: так что я с Вами! Я, конечно же, буду соблюдать основные правила нашего коллектива, не стану перекраивать всё под себя. Но ведь есть и не принципиальные вещи – о них мы поговорим позже…
- Но ты делаешь Лизоньку невольной соучастницей?!
- Да — Моя Султанша, кто же бросает своих солдат, когда война уже началась?! Ты хочешь, чтобы я отпустила её на улицы Ростова без своего покровительства — её там съедят заживо! Самое лучшее, ей удастся выйти замуж за какого-либо жирного клиента в баре. А здесь я уверена, что приведу её к победе! Она будет сама выбирать себе толпы мужиков.
- Вика, стать Стервочкой – совсем не значит заниматься развратом. Можно иметь любовника, коль скоро Султану позволено иметь всех нас. Но эти клетки не должны выходить за границы семьи – тогда непоправимая катастрофа случится, рано или поздно! Женщина всегда живёт ради своих детей: поэтому Стервочки решили воспитывать своих чад в султановой семье. Раз они туда уже пришли, признавая права Султана в благодарность за то, что он помог возникнуть такому коллективу! Стервочки — это не клуб свободных и крутых дамочек, это всё-таки особенная, но семья. Здесь каждая, несмотря на свой гонор, не старается оторвать побольше, а наоборот, всё, что удаётся заработать приносит в казну клана, при этом старается удержаться в рамках закона. Мы не собираемся воевать с нашим государством и обществом.
- Это понятно — Катюша! Главное твоё достоинство: ты хладнокровнее меня — у тебя хватило ума понять, в чём сила этих фигурок, что на поясе Лизоньки. Древние сокровища обретают полную силу лишь там, где возникла духовная близость тех, кто ими владеет. В остальных случаях они быстро превращаются в красивые, но очень опасные игрушки. Но ведь мы, кажется, поняли их тайну — значит наше главное оружие уже при нас! А теперь у нас есть армия, сплочённая злостью к убийцам брата и жениха! Когда Анька выйдет, она станет достойной Амазонкой, Хафшин с Дубреловым ей мозги сейчас вставляют, и я кое-что успела вложить, пока грелись на скамеечке в обезьяннике. Теперь мы будем диктовать врагу условия — место и время сражения — у нас есть все шансы победить! Тринадцатая Королева!
- Под знамёнами Беленькой Виктории! – хотела подыграть ей Катя.
Но Вика ей возразила:
- Ты пока знаешь больше — знамёна будут у тебя, ты нас ведёшь! Не снимай с себя своих крестов! Я ведь тебе пока не соперница — подожди, мы ещё не делим Султаново ложе… и у меня до сего времени хватало ума не спорить там, где я не чувствую свою бесспорную правоту. Для меня всегда главное победить, но всё же я не живу без принципов! «Я никому не хочу ставить ногу на грудь!» – как пел Витенька Цой. Жаль редко попадались достойные подруги, которые умели меня убедить и настоять на своём. Ты ведь сама понимаешь, Катюша, как тяжело быть постоянно против всех, самой всё решать. Только расслабиться не получается, меня сразу пытаются опустить, думают, что я сдалась. Может в вашем гареме мне станет теплее: удастся за кого-то спрятаться. А что касается номера — в любом законе есть вещи менее принципиальные! Ведь вы приходили через Султана. Даже если в конце Стервочки могли влиять на его решение привести свеженькую, всё же он выбирал первым. Хорошеньких девочек!
- Не всегда…
- Ты сама понимаешь: это детали, Катюша — я первая пришла сама, даже вы меня не успели выбрать! Я вас выбрала! Безусловно, мне придётся чем-то поступиться в себе. Но ты, мне кажется, стояла перед таким же вопросом, когда поняла что происходит в семье босса?! И куда бы ты побежала: в свой Комсомольск, под мамин арест и насмешки сверстниц? И даже когда Султан дал тебе роскошные отступные и отпустил, договорившись с первыми жёнами, не преследовать тебя — даже в таких шикарных условиях, ты почувствовала, что с ними лучше! Сейчас ведь ты сама решила вернуться?
Катя кивнула, и Вика продолжила:
- Да, в нашем коллективе есть нечто особенное — шарм! И дерзкий, и в то же время не откровенно бандитский: детей не режете, даже аборты стареетесь не делать, кровь из мужиков живьём не пьёте, придумали себе особую символику, свою личную тайну! Живёте в своё удовольствие, но почти в рамках закона… я тоже никогда не хотела воровать… вы мне нравитесь. Я буду так и называться — ведь у меня уже есть свой имидж, и это не воровская кличка, я не хочу от него отказываться,— так что я стану Беленькой Королевой! А уж какой я буду любовницей для Султана — разберёмся на месте. Если он действительно прикольный мужик, то я не побрезгую быть четырнадцатой, если учесть, что и он у меня будет уже и не десятым…
- Должна сразу огорчить: ты сможешь быть лишь пятнадцатой. Они хотели избежать чёртовой дюжины, поэтому сразу приняли двоих…
Услышав это, Вика откровенно рассмеялась, и это был не наигранный, смешанный с наглостью, смех: наглость совсем исчезла с её лица, и смех получился чистым и приятным.
- В гаремы 21-го века принимают уже оптом! – воскликнула она. – Слушай, 13-я, это уже традиция, сегодня на одно место претендуют уже трое!
- Бедный мужик, как он нас всех выдержит, – подумала вслух Катя, но заразившись весельем Беленькой, улыбнулась.
- Ничего — мы устроим щадящий режим, для знакомства…
- По-моему, мы рано празднуем! – вдруг напомнила о своём горе Лизонька.
- Прости, - извинилась Катя.
Вика погладила свою подругу из прежней жизни.
- Твоя беда непоправима – Лизонька. Твой брат ввязался в заваруху, в которой у него было мало шансов! У нас их немногим больше потому, что, во-первых, мы не бандитки, и разводим людей не по понятиям, а пытаемся сделать это по совести, - не ради денег и власти. Понимаешь, Лизонька, Стервочки, это всё же не банда и не сборище обозревших светских тёлок, как все хотят их видеть: потому, что так понятнее окружающим… А на самом деле — я это сама только сейчас почувствовала: Стервочки — это особый способ выживания, единственно возможный в такой обстановке. Стервочки — это те, кто предпочли сытно пастись возле одного Быка, чем разговляться пустыми обещаниями множества ослов, а плату за электричество и в пенсионный фонд, воспринимают непредвиденными расходами, как благотворительность. Значит, всё-таки Бог не против них, и есть маленькая надежда на то, что в этом Мире ещё опирается на его волю. Оно чем-либо поможет всем нам — хотя бы, чтобы отплатить за твоего брата! Твой брат — он очень классный, но он сам выбрал дорогу, по которой либо в братки, либо в рай неземной! А Стервочки — это наш с тобой, подруга моя боевая, шанс убраться с улиц Ростова непобеждёнными и даже с целыми задницами. От такого подарка судьбы Беленькая Вика не имеет права отказаться! Я, когда поняла, что Анна как-то связана с вами, решила сразу: спасу Аньку, и Бог даст мне шанс полететь выше! Само то, что Анна осталась живой и, благодаря дотошному сержанту, попала в обезьянник, где сидела я: было подарком мне свыше. Ведь я – Лизонька уже стояла у черты: либо становиться воровкой, либо … шлюхой. Куда бы я делась со всеми своими замашками?! Но тут в подворотне Китайской стены зоркий Котинов хватает Анну, шокированную увиденным в квартире султановой жены, и уводит её и от Сергея, и от того типа, которого Анна видела на мостике. Те, кто устроил эту мокруху, собирались прикопать и её, но не решились наброситься на двух вооружённых сержантов. И в этот момент, кто-то на верху решил судьбу Беленькой одинокой волчицы… Котинов надеялся, что Анну хорошенько помутузят в обезьяннике и она с радостью выложит всё, что только может. Но вышло иначе…
- То, что открыла Лидочка в этих фигурках, какие на твоём поясе, Лизонька, стоит даже не баснословных денег: если это попадёт в плохие руки, человечество будет повергнуто в хаос! Так что ещё не ясно, кто и зачем это всё устроил? Мне всё больше представляется, что это продолжение той пальбы на Левом берегу Дона, - высказала Катя свою догадку, - тот, кто стрелял там, сделала это не из спортивного интереса. Граненков был вынужден уйти в тень, чтобы выиграть время—я знаю: Граненков совсем не хотел ввязываться в перестрелку с кем бы то ни было. Его сложная и огромная семья—со всеми девчонками и их пелёнками слишком удобная мишень! И враги его это знают прекрасно. Поэтому действовали тогда с такой откровенной жестокостью, хотели показать моему боссу, что они не намерены щепетильничать! Сейчас виден тот же подчерк: показная жестокость. Вырезали всех, кто оказался причастен, кто просто оказался рядом — как каратели в войну…
- Карающий ангел! Да — 13-я — самое интересное уже началось. Но, не падай духом: их всех ждёт большой сюрприз: Беленькая Вика, уже превратилась в Беленькую Королеву! И ради своего нового имени она готова на всё! Сейчас, Катюша, я тебе расскажу о себе всё — это поможет тебе мне довериться.
- Я родилась в 1977-м году — за три года до олимпиады и почти через три дня после смерти Высоцкого, может поэтому такая безбашенная… По гороскопам змея и лев – можешь представить себе такое сочетание?! В древнем Китае девочек с такими предпосылками сразу травили или скидывали в пропасть, чтобы не отравляли жизнь другим, да и сами не мучились. Но в советской стране таких, по всей вероятности, разводили специально: дабы все прочие выглядели вполне сносными. Видишь: я достаточно самокритична! Короче: весь Мир вздрогнул, и я родилась … Мои родители работали вместе в конструкторском бюро завода «Элмарс». В те годы это был крупный оборонный завод, родители довольно быстро получили двухкомнатную хату на Северном — рядом, пешком ходили на работу. Но отец был типичным советским инженером с твёрдым окладом и ни на что большее не претендующий. Мать считала его мямлей, и в конце концов сумела его в том убедить: что он ни на что путное не способен, - кроме как породить Беленькую Вику. Мать часто ездила отдыхать на базы отдыха завода на море или в Кисловодске. А папа в это время должен был сделать ремонт, накрутить помидоров на зиму. А если меня не удавалось сплавить к бабушке—папиной маме—в Аксай, или в пионерлагерь, то он должен был ещё пасти меня. Конечно это у него не получалась, и Беленькая Вика шлялась где вздумается. Да я вообще, почти весь год свою мамашу не могла увидеть: жила у её мамы в коммуналке – с соседями алкашами, они хоть конфеты мне давали, что на сдачу доставались. Старый трёхэтажный стоял на Социалке – улица такая в центре — сейчас там офисный центр отгрохали. А тогда я там отирала все подворотни. Бабка недолюбливала свою дочь – мою мать: шипела на неё, позорила за разврат… и докаркалась! Однажды мамаша познакомилась на море с коллегой с украинского смежного предприятия—в Амбросьевске. У них был бурный роман почти две недели маминого отпуска. Потом все сотрудники на заводе обсуждали! Но вот отпуск закончился, мама бросилась провожать возлюбленного, который чуть ли не обещал на ней жениться, и задержалась в купе дольше положенного. Доехала до Ростова — благо дорога со всего Кавказа одна: через наш замечательный город. Тут уже надо выходить по-любому — дальше ведь поезд поворачивает на Украину. Хотя можно было бы доехать ещё до Таганрога, но у мамы уже не оставалось денег на обратную Электричку: ведь она все вещи забыла на базе отдыха. Такая была, видимо, любовь… короче, ей надо было заехать домой, отобрать лишние деньги у мямли папочки и ехать за вещами или звонить на базу коллегам, чтобы те выслали их поездом. Но она снова задержалась в купе— поезд уже начал трогаться. Мама бросилась к выходу и соскочила со ступеньки— естественно под колёса… Осталась без ноги. Пока мама валялась в больнице, бабка переехала к нам в двухкомнатную. А общие коллеги моих предков… - Вика искоса бросила взгляд на Катю, чтобы понять, как та реагирует на её манеру разговаривать. Но собеседница умела хоронить в себе эмоции, которым было ещё рано обнаруживать себя. Тогда, несколько изменив манеру, Вика продолжила: - Вернувшись в город, коллеги моих родителей, конечно же сделали всё возможное, чтобы папа почувствовал себя опущенным ниже даже того места, где существовал до того! И — он повесился. В роще за заводом… Могло ли после всего такого получиться что-либо приличное из Беленькой Вики?! В наше время при слове семья чаще остального вспоминаешь полную чёртову дюжину, главного чёрта мать и бабку его со всеми поженятами!
Беленькая украдкой смахнула вылезшую из глаза противную слезинку. Наверное — это была первая минутка слабости этой, натянутой как тетива, девчонки за последние месяцы. Тем не менее, маску наглости она решила больше не примеривать: Катя не станет бить по её больным местам — Вика уже разобралась в своей новой подруге, а Лизонька сама сейчас подавлена так, что нуждается в утешении и поддержке. Да и на улицу они уже не вернутся — за звание Беленькой Королевы Новых Амазонок, Виктория шла, как на смерть.
- Ты записывай, Катюша, - попросила Вика, - потом расскажешь остальным Стервочкам, чтобы не цеплялись ко мне: скажешь им — предупредишь: эта сучка – бешенная на всю жизнь.
- Пусть только попробуют тебя тронуть! – тихо, но с силой ответила ей Катя.
- Когда мать выписали из больницы, бабка запилила её до смерти— она сбежала в глухую деревню, и бабка порвала связь с ней, и я матери больше не видела. Тогда я ещё не звалась Беленькой, просто Викой, но беспризорницей уже стала полноценной. И всё же Беленькой повезло родиться не безмозглой: школу Вика закончила не плохо, если не считать поведения, троек почти не было, - с этого момента Вика почему-то продолжила свой рассказ в третьем лице. – Поступила Вика в ДГТУ — Донской Технический университет, и начала встречаться с умными мальчиками. Перед самым вторым курсом она знакомится с одним весёлым пацаном. Всё идёт хорошо, она уже готовилась к свадьбе, - но вот, после одной лихой студенческой вечеринки, где все жестоко перепились, так что принялись приставать не к своим девочкам её парень надулся. И по дороге домой устроил бурную сцену. Вика жутко расстроена, хочет доказать свою верность и ведёт его к себе в спальню…
Беленькая помолчала, но видя, что Катя над ней подсмеиваться не собирается, заговорила снова:
- Признаюсь тебе лишь, Катюша, я была невинной хулиганкой, парни меня побаивались, не лезли с детской любовью… Он тоже оказался маменькиным, не попробовал ещё, словом – примирения не получилось, он был выпившим, перевозбуждённым от укола ревности. На следующий день в Университете мы разругались окончательно — ну я ему высказала, как научили в подворотне на Социалке…
Дура, конечно, надо было просто плюнуть, и забыть его. Но я же принципиальная, больная где-то – не умею я сдерживаться, Катюша, в этом моя беда. Но поверь – сестрёнка: я ни на кого не нападаю без объявления войны… Он домой к своей маме – жаловаться, та на меня в деканат — развратница, провокаторша… - мне дали по полной. И бабка дома в истерику: на свою мамашу шлюху похожа и всё такое, - Вика летнюю сессию завалила. Вот тут Беленькая и подалась в люди, как Горький… Сначала поехала со старыми друзьями в Лиманчик. Там познакомилась с парнем из Питера: вертела перед ним всем, чем могла — клюнул. До Питера меня довёз. Папа у него видный в Северной столице протезист, но такой же подкаблучник, как и мой покойный. А свекровь всю мою подноготную до седьмого колена проверила и во все штыки. Но я ещё терпела, сын вроде меня любит, не хочет отпускать. Я держалась, притихла так, что тараканы на меня на кухне с жалостью смотрели, как я тарелки драила. Но та видела, что мне бежать некуда и ещё пуще. Собаки не бросаются, если их не дразнят или другие люди не заставляют бросаться на беззащитных, зато у людей кротость – всегда признак слабости, а безответность одних тотчас порождает разгул садизма других! Это я тогда выучила навечно!
- Что – Катюша – со мной сделали? Боже мой, и за что? Она возненавидела меня сразу. Я это кожей почувствовала. Как я ее боялась! Как я просила мужа — уйдем, снимем квартиру, уедем. Он так и не решился. И началось. Я у нее была главный объект для демонстрации недостатков. И ведь я никогда с ней не спорила, никогда. Молчала. Муж сам видел, что происходят. Но куда он против своей мамы. Ее, по-моему, собственный муж — протезист — только от страха не бросил. Не боялся бы — так сбежал бы давным-давно. Мне домой идти не хотелось. Да какой там — домой! Был ли, он у меня, дом-то? Я — чужая, всегда чужая и ненужная. Наказание для них. Мне так страшно стало, когда я поняла: я перестала любить мужа. Может, и не любила никогда? Нет, любила. Но вот увидела его в доме, уви¬дела, как он с мамой своей... Понимаешь, сестра моя названная, он совсем не мог за меня постоять. И вроде как получалось, что он ее без конца поддерживает. И с картошкой этой — умирать буду, вспомню. Как она — меня унижала! Не так почистила, не так помыла… И муж мой — нет, чтобы заступиться, или хотя бы отшутиться как-то, — тоже вставил: «Ты действительно не так сделала, мама права». Что я должна была делать? Ты мне скажи, что? За каждый свой шаг благодарить ее слезно? Я что, просила ее о чем-то? Я заставляла ее деньги давать? Она сама и еду покупала, и тряпки. На копейку купит — на рубль попреков. Я ему сказала — не возьму больше ничего. Он — маме. А та понесла по кочкам: да ты брезгуешь! Нашлась кавказская королева — нос воротить...
— Вот так – Катюша! Я, как на каторгу, домой шла. Именно на каторгу. Даже на улицах Ростова в подворотне мне было легче, чем в их роскошной трёхкомнатной в центре Питера. Однажды я гуляла возле Петропавловки,— где Декабристов казнили, и подумала: мне на казнь уже не страшно было бы идти — раз, и все кончилось. А это — ни конца, ни края. И такая тоска!
Впрочем, я о главном пока молчала. Про Анатолия Павловича — про соседа нашего... Когда он первый раз мне цветы принес – я даже растерялась. И он, по-моему, тоже. А потом я поняла, что он мне нужен. Его поддержка!
Да, я полюбила Анатолия. Да, и квартиру мы нашли. Но разве можно меня так?! И я ведь никого не собиралась обманывать. Просто у меня должна была появиться хоть какая-то отдушина. Иллюзий я не питала: он не мог уйти от жены – там у него свои сложности. Дети, она нездорова... А я? Испугалась. Представила, как всё откроется — и молчала.
А в его семье тоже не очень хорошо было с самого начала... Мы с ним стали друг другу рассказывать – так много общего! Он молчал против своей мамы, а жена терпела…
Когда в тот день все случилось, я думала, умру. А уж кто я есть, выслушала. Это был предел.
Муж мой просил меня не разводиться. Он меня, мол, простил. Да за что?! Господи! Виновна я в том, что сразу не сказала, когда только поняла: разлюбила. Тогда надо было самой уйти. И все. Но эта...
Я — позор их семьи! Я позор на весь город! Я гулящая, аферистка, и в дом к ним пробралась, и мужа опоила, вот он и не видит ничего. И глаза-то она ему раскрыла, и... Она ведь меня морально убивала— и жене Анатолия звонила, и до бабки в Ростове достала... Но ведь не было бы ничего, вы понимаете, не было. Если бы не она. Она все сделала.
Меня выгнали — как собаку. Хотя ясно — нечего было туда входить. С самого начала. Замужество иногда напоминает мираж в пустыне: с дворцами, пальмовыми садами, пасущимися верблюдами и мулами… Первым исчезает дворец, за ним пальмы, и в итоге остаёшься с одним ослом, который сидит на тебе верхом. – Подвела итог Беленькая Вика. - А как же Анатолий — спросишь? Считай, что его и не было. Он мне сказал: из семьи не уйдет. С женой помирился…
«Но Беленькая Вика не торопилась домой к бабушке», - продолжила Беленькая Вика собственную повесть, снова от третьего лица, возможно хотела взглянуть на своё прошлое критично: как бы со стороны, - «поэтому устроившись в больницу Питера санитаркой, сняла себе комнату. Поселилась, эта шустрая девушка из Ростова, в доме неподалёку от Гостиницы «Нева» и познакомилась с бизнесменом. Парень был похож на Аль Пачино, ездил на «Мерседесе» — остроумный, весёлый, спортивный, неподдающийся унынию. Дарил Беленькой Вике королевские букеты, французскую косметику, великолепную бижутерию… Вика осветлила волосы, и он свозил свою Беленькую красавицу на недельку в Анталию… Беленькая вроде бы почувствовала себя счастливой! Они стали жить гражданским браком, собираясь расписаться, если родится малыш. Она забросила работу в больнице — она стала просто не нужна, выехала из коммуналки в новую квартиру на Петергофском, у неё появилась собственная машина: жёлтенький полуспортивный «Форд», 80-х годов, но хороший, с откидным верхом — ей нравился. Его привезли с какой-то европейской свалки, но у Вики были друзья в автомастерской. Клёвый ретромобиль получился после тюнинга, похожий в каком-то фильме показывали… хорошо мне было, - от первого лица призналась Вика. - Но в один прекрасный вечер, Беленькая тогда с подругами поехала на концерт каких-то рокеров, - когда же она вернулась… застала мужа с распоротым животом… - Беленькая Вика побледнела, она какое-то время не могла говорить.
- Хватит, Викочка, мне уже достаточно услышанного, чтобы довериться своей новой сестрёнке без остатка… - Катя участливо, положила руку на плечо.
- Нет – я закончу, Катюша, так надо… ты должна знать, что представляет из себя Беленькая Королева, сколько в ней скопилось гноя. Они распотрошили и нашу собаку, всё было залито кровью… Приехала милиция… мне попался добрый майор: он увёз меня в отдел, завёл меня в свой кабинет, налил водки стакан, дал огурец… потом, уложил на диван, оттрахал, говоря, что мне надо согреться. Но мне было всё без разницы, я ничего не чувствовала, меня трясло… Утром меня привезли на ментовской машине на вокзал, дали в руку сумку с моими пожитками, но без драгоценностей, конечно, и посадили в первый же поезд до Ростова. Майор на прощанье сказал, что если я хочу жить, мне лучше в Питере не появляться… Я всю дорогу просидела возле окна, ничего не замечая вокруг. И, наверное, у меня был такой вид, что никто не решился ко мне приставать. А здесь меня встретила родная, знакомая до боли в одном месте милиция… вот так Беленькая Вика вернулась на ростовские улицы…