Здравствуйте, уважаемая Анна,
Приношу Вам искренние извинения за возможное беспокойство, доставленное моим скромным письмом, надеясь, тем не менее, что оно сможет Вас хотя бы несколько развлечь.
Если Вы как строгий судия с недостижимых для скромного делопроизводителя высот Вашей образованности и блестящего воспитания сочтете мой слог более приличествующим канцелярской переписке, на что, не усомнюсь ни на секунду, Вы имеете не меньшее право, чем вовсе не читать эти строки, поверьте хотя бы в частичное оправдание невольного преступника, что мое намерение состояло совсем в обратном. Увы, трудности существования, сопутствующие порядочному человеку скромного происхождения, не позволили мне сколько-нибудь преуспеть в эпистолярном искусстве, так что натужные попытки блеснуть остроумием или хотя бы легкостью изложения показались бы Вам неуместны и смешны в их беспомощности и тем менее заслуживали хотя бы и минутку Вашего благосклонного внимания.
Как и любому недавнему провинциалу, призванному в столицу искренним стремлением посвятить себя благородному делу служения обществу и отечеству, мне уже представилость испить своей доли из чаши горьких разочарований. Здесь правят иные императивы и убеждения, и проявлением их становится в лучшем случае бессмысленная суета, в худшем — пагубное для души идолопоклонство Маммоне.
Предоставленный мне невероятный случай встретить Вас, сколь восхитительную, столь и нездешнюю среди суетливой толпы нашего Вавилона не мог не воспринять как милостивый знак судьбы, до сих пор ко мне суровой, как нежный луч светила, пробившийся меж хмурых туч!
Надежда вновь проснулась в моем сердце! Ужели я обрел своего гения, что покажет мне верный путь и вдохновит на великие свершения?!
Но Вы исчезли, оставив меня безутешным! Хоть раз увидевшему мир в его многоцветьи уже не смириться призрачной игрой подземных теней. Не станет ли крушение всяческих надежд на возможность хотя бы изредка видеть Вас тем последним испытанием, должным завершить беспрестанную череду моих страданий?
По снисходительной милости к несчастным Вы с Вашим добрым сердцем так часто выкладываете в сеть новые фото, словно бы стремитесь утешить грусть ваших поклонников счастьем чистого созерцания. На одном Вы предстаете гибкой и загадочной, на другом — живой и приветливой, на третьем - это уже как будто и не Вы сама, а лишь Ваше осуществленное желание меняться, вольно или невольно оставляя за трепетать перед сполна дарованной Вам опасной и губительной властью красоты.
Вы продолжите блистать в высшем обществе, а я - править цифири в конторских книгах. Все же осмелюсь воспользоваться Вашей несомненной добротой, сравнимой лишь с Вашим очарованием, и просить стать моей Ариадной - показать мне путь в лабиринте сокровищ искусства и культуры, чтобы я мог утолить мою печаль постижением лучших достижений творческой мысли. Будет ли это живопись или архитектура, храм высокого лицедейства или библиотека с тайными фолиантами — я всецело полагаюсь на Ваше просвещенное мнение.
Умоляю не оставить меня без ответа,
Ваш навсегда,
Валентин.
Безответно.